Город Х Мелан Вероника
– Не беспокойся, – низким баритоном мурлыкал ухажер, ожидая нужного сигнала медальона. – Только то, на что согласишься сама.
И она переключила «амулет» – вдохнула, щелкнула переключателем и нырнула в чувственный дурман, как в парное молоко.
О-о-о, ее груди еще никогда так не ласкал – так нежно, чувственно, неспешно, умело. Их и гладили, и мяли, и «взвешивали», и сжимали.
– Я пососу?
Она кивнула на автомате, чувствуя, как ладони друга, тем временем, мнут ее ягодицы – раздвигают их, сжимают ладонями, трутся о них… о-о-о…
Радка чувствовала, что кончит от одних только поглаживаний. Ей тыкались пенисом в попку, ее твердые от возбуждения соски посасывали и покусывали так смачно, что она уже была готова сама притянуть шатена поближе и впихнуть «его» в скользкую себя…
Но тут кто-то поодаль попросил:
– Девушка, можно мне воды?
Эх, ах, черт… сука…
И пришлось вернуться к реальности:
– Мальчики, стойте, мне пора… я же на работе…
Они стонали так разочарованно, как не позволила себе стонать она сама.
Она сейчас, она быстро, она только вернется со стаканом воды, и они продолжат.
Но, когда Радка вернулась из бара, ее ненаглядная «парочка» уже жарко наяривала с двух сторон лежащую на шезлонге брюнетку.
– Тьфу на вас, кабели ненасытные.
Она отдала воду бородачу, тихо выругалась себе под нос и, делая вид, что прекрасно держится на ногах и вовсе не перевозбуждена, поплелась обратно к бару.
– Слушай, это точно она, зуб даю!
– Наша преподавательница по философии?
– Я те клянусь! Да я ж во сне ее видел!
Вихрастый и жирный очкарик, которому в «нормальном» мире, если и «перепало бы», то только с замухрышкой, лихорадочно блестел глазами. Его друг – длинный, тощий и с впалой грудью – ухмылялся.
– Да ты ей уже год бредишь.
– Давай позвоним ей? Ее номер здесь три тысячи двести сорок один.
– И что скажем?
– Так и скажем, что готовы исполнить все ее самые потаенные желания. А она взамен даст мне в попку…
– А у меня пососет…
Очкарик, никого не стесняясь, дрочил прямо у ограды.
Я же слушала этот не предназначенный для моих ушей диалог, ожидая у обочины такси.
Мне срочно нужно было разрядиться. Срочно.
(Lykke Li – Get some)
В наши апартаменты я влетела одновременно с Радкой. Мы, как две сбрендившие молекулы, столкнулись сначала при входе в подъезд, затем при попытке протиснуться в квартиру, а после у двери в ванную комнату:
– Я первая! – пискнула я и буквально впрыгнула внутрь. Захлопнула дверь, быстро сдернула с себя трусики, включила воду, наспех отрегулировала температуру.
– Сучка ты! Мне тоже надо!
– Подождешь… Мне больше надо… – раздалось из-за двери.
– Мне! Больше!
– Ага… Тебе…
Я влезла в белоснежную ванну, легла на спину и развела в стороны ноги. Блаженно прикрыла глаза, когда почувствовала, как горячая струя бьет точно в клитор, зажмурилась от удовольствия…
Наконец-то… Наконец-то…
Перед глазами тут же вспыли все пересмотренные за день члены, а так же почему-то онанирующий у забора очкарик – черт, что за фантазии?
Чтобы кончить, мне потребовалось всего секунд двадцать – рекордная скорость.
У-у-ух, как хорошо… Просто потрясно, супер…
– Эй, ты скоро там?!
Пришлось вылезти и наскоро обтереться полотенцем. Дверным замком я щелкнула уже с расплывшейся на лице глупой улыбкой:
– Слушай, хорошо-то как…
Радка стояла в коридоре с красным от напряжения лицом и дилдо в руке – тем самым, которые, судя по лекции с диска, мы должны были продавать гостям города. Плюс пятьдесят баксов за одну продажу, между прочим.
– Как думаешь, его можно использовать?
– Можно, но минус пятьдесят баксов из зарплаты.
– Тьфу!
Радка бросила резиновый самотык ядовито-салатного цвета прямо в коридоре и бульдозером протиснулась мимо меня в душевую. Защелкнулся замок, зашуршало; полилась из крана вода.
Слушая долетающие из ванной непристойные стоны и водружая на место в шкаф неиспользованную игрушку, я ухмылялась.
Спустя десять минут мы блаженно валялись на кроватях, расслаблялись и глазели в потолок:
– Смешно, да?
– Не смешно.
– Смешно… Если мы каждый день так будем…
– Вот и я про что. Надо срочно искать мужика для утех, либо трахаться, как и все.
– Или пить таблетки.
– Угу.
Проблема заключалась в том, что таблетки нужно было в чем-то таскать, а нам – разносчицам – из аксессуаров, полагались только часы-мобильник для связи, а так же мелкокалиберный ридикюль, в который могла влезть кредитка, блеск для губ и те самые таблетки. Придется его завтра взять-таки с собой и повесить на шею. От греха подальше.
– Шесть вечера. И мы только что закончили первый рабочий день.
Радка довольно хмыкнула. Разрядившись, она перестала быть похожа на готовую взорваться на мелкие кусочки стерву.
– Нежка…
– А-а-а?
– Мы только что заработали наши первые триста баксов.
Мы хихикали.
– Как думаешь, продержимся полгода?
Я на пару секунд задумалась, а после ухмыльнулась:
– Продержимся. Надо только привыкнуть.
– Может, и друг друга когда-нибудь тискать начнем?
– Ну, уж нет.
– Ну, че ты? Когда потребуется быстро разрядиться.
– Иди на фиг!
– Да я пошутила! – взвизгнула Радка, когда в нее с моей кровати полетела подушка.
(Blur – Song 2)
Он стучал по клавишам несколько часов кряду – работал. Пропустил обед, перекусил сэндвичами тогда, когда ропот желудка стал перекрывать гул вентилятора, окунулся в работу вновь. Оторвал взгляд от экрана, когда время ужина уже миновало, а за окном безвозвратно стемнело.
Пролетел день.
Логан узнал многое. Например: на каком алгоритме построена основная система считывания данных с пропускных сканеров на въезде в город, где хранилась клиентская база, выписал коды подключения к серверам. Продумал и то, как можно подстыковывать к старому коду новые блоки – в общем, славно поработал.
Долго, сидя на корточках перед холодильником, перебирал пластиковые контейнеры с едой – избрал курицу. Съел, не разогревая – холодную, с рисом и подливой. Открыл пиво, отхлебнул – говно.
Отставил бутылку, вышел на балкон.
Его апартаменты располагались почти в центре города, однако отделялись от шумных улиц полосой густо насаженных деревьев, сквозь листву которых теперь мерцали множественные огни неоновых вывесок. Здесь – почти тихо. Там – бурная ночная жизнь. Здесь можно сидеть, смотреть телевизор и не помнить о том, где ты, представлять спокойный отдых. А если смотреть сквозь листву…
Зачем они приезжали сюда, да еще в таком количестве? Что такого особенного, чего невозможно было найти на обычных Уровнях, влекло сюда тысячи людей? Тысячи. Ежедневно.
Может, он идиот? Может, чего-то не понимает? Всех этих «голых» зон, свободного разврата, съезда с катушек? Может, это как раз он, а не они, лишен некой важной части воображения и психовосприятия?
Зачем. Они. Сюда. Ехали?
Не за хорошим пивом, не за модной одеждой. За сексом. Который можно получить и в любом другом месте.
Эвертон задумчиво крутил в пальцах зубочистку, размышлял – да, он красив. Ему повезло внешне, а, соответственно, повезло и с количеством женщин, которые желали, если не его душу, то уж точно его тело. Возможно, дело именно в этом – в его пресыщенности? Нет, он не трахал все, что двигалось, – скорее, наоборот, ввиду бесконечности выбора, сделался придирчивым до занудства. Он хотел кого-то особенного. Очень особенного.
И еще хорошего пива.
Черт, а не сходить ли в город и посмотреть на все изнутри? Не попытаться ли еще раз понять, что именно, в отличие от сотен тысяч голозадых людей, рвущихся сюда, он упустил?
Ведь что-то упустил? Раз так шумны проспекты, раз так ярко светится неон.
Логан оделся, обулся, у дверей остановился. Ухмыльнулся, чувствуя себя идиотом, принялся раздеваться.
Дресс-код, ептить. Здесь принято ходить обнаженным.
Снял штаны, снял носки и рубашку, снял трусы. Какое-то время думал, куда положить ключи – в итоге повесил их на шнурке на шею и захлопнул дверь снаружи.
«Теплый ветер щекотал обнаженные муди…»
Фраза лучше на ум не шла.
Здесь, в отличие от привычного ему Нордейла, теплый ветер действительно щекотал все, что мог: курчавые волосы на лобке, спрятанную между ног мошонку, раскачивающийся при ходьбе член и подмышки.
Непривычно.
На него смотрели все, кто проходил мимо, – мужчины и женщины постарше, незрелые юнцы, застенчивые до красных пятен на щеках девчонки. Рассматривали его рельефную (жим на двести – легко!) накачанную грудь, идеальный (шесть симметричных кубиков) пресс, крепкие (айда марафон?) ноги, сильные и округлые (на зависть всем хлюпикам) плечи.
И Эвертон смотрел в ответ: на стоячие круглые (силиконовые и нет) титьки, на отвисшие титьки, на приятные бедра, на отсутствующие бедра, на раздавшиеся вширь до неприличия бедра. На бритые и мшистые лобки, на разной длины члены, на многоцветные и монохромные татуировки и только потом на лица. А после – только на лица. Некоторые в масках, некоторые без.
И на всех, независимо от наличия ленты на глазах или ее отсутствия, читался восторг от полной свободы, от независимости, от некой опостылевшей душной тюрьмы…
«Вы же сами себя в нее садите».
Он, вероятно, был пристрастен. Им, человеком с идеально-мужественным и красивым лицом, любовалась вся женская часть отдыхающих. Но были и такие парни, которыми не любовались. И им приходилось привлекать дам другим – кому-то размером пениса, кому-то подвешенным языком, кому-то оставалось только смотреть вслед и капать слюной.
– Эй, красавчик, ты – класс!
– Пива попьем?
Ему подмигивали разномастные дамы. Он спокойно улыбался в ответ; свет его медальона алел.
– Эй, лапочка, переключись на зеленый, а?
Угу, счас…
Навстречу попадались и откровенно удачные девочки – с приятными фигурами, лицами, улыбками, голосами, – но он шел мимо, искал бар. Нет, ему не нужна просто девочка, пусть даже красивая. Ему нужна особенная – та, от которой снесет крышу. Именно так. Только так.
Магазины центрального проспекта работали круглосуточно, и в них продавали… нет, не одежду – для чего она здесь? В них продавали: униформы для ролевых игр, ювелирные украшения, сексуальные игрушки, духи с феромонами и даже специальную литературу – эротическую или обучающую искусству эротики. Забавно.
Магазины чередовались с многочисленными парикмахерскими, салонами тату и макияжа, кафетериями и продуктовыми подвальчиками. Бары обосновались, как ему указал один из прохожих, на соседней улице; Логан свернул.
В его голове все еще вертелся часто задаваемый самому себе вопрос: какая она, его будущая идеальная партнерша? Будучи программистом и, соответственно, человеком до крайности логичным, он мечтал испытать любовь вне логики. Ту самую, похожую на вирус, – безумную, страстную, до предела горячую и почти неадекватную. Такую, познав которую, он ловил бы себя на том, что вдруг разучился писать строчки кода – он вдруг перестал хотеть бы их писать; – такую, чтобы почувствовал, что в целом мире без нее ему мало кислорода; такую, которая заставила бы его принять все недостатки будущей партнерши, превратив их в достоинства.
То есть нереальную, ибо Логан Эвертон сомневался, что когда-либо разучится или же расхочет писать код. И ни одна самая симпатичная особа в мире не сможет с ним этого сотворить.
Логика – она и есть логика.
Этот бар отличался от остальных.
В нем, если не считать привычной стойки, стульев, столиков и массы посетителей, в центре, раздвигая толпу в стороны, располагался невысокий помост. А на помосте «лоты». Нет, не аукционные, но «Купи-меня-и-делай-что-хочешь» люди. Самый левый круг, очерченный на полу белым, занимала полноватая женщина с пьяными глазами и зычным смехом – она продавала себя всего за доллар. Ей однозначно хотелось, чтобы с ней «чего-нибудь» сотворили. Правее расположилась очень тощая темноволосая дама, напоминающая худобой стиральную доску, – «доска» то задирала ноги, то наклонялась вперед и назад, демонстрирую свои прелести тем, кто стоял рядом.
Проходя мимо, Эвертон поморщился – «прелести» наверняка пахли. Хорошо, если мылом.
«Доска» продавалась за пятьдесят.
Далее шел похожий на байкера бородач за две сотни, следом «раб» в ошейнике за тысячу – ого, цены растут, – а дальше… А вот дальше, томно хлопая ресницами, стояла настоящая красавица.
С ценником в десять тысяч.
Логан, улыбаясь, остановился возле нее, сложил руки на груди, принялся рассматривать. Модель (а девчонка действительно выглядела, как аппетитная модель), увидев его, нежно прикусила нижнюю губу. Они понравились друг другу – так ей показалось.
Ей. Но не ему. Эвертон не изменил себе, остался программистом и здесь – он оценил отличный «дизайн» модели – нежную бархатистую грудь, розовые вишни сосков, плоский животик, длинные ноги и курчавый треугольник, но разочарованно ухмыльнулся «битому коду» в голове «лота».
Как можно продавать себя любому? Это проституция. Да, прекрасное личико, да, шелковые волосы. Но неужели все равно, кто именно купит тебя? Десять тысяч для него не деньги – за свою женщину он отдал бы и миллионы, – но на тело полюбовался. Позволил в ответ полюбоваться на свое, а после, чувствуя, как жжет спину разочарованный взгляд, отправился к бару. Занял стул рядом с золотистыми пивными кранами, заказал кружку «темного» и принялся наблюдать за покупками издалека.
О-о-о, она смотрела на него, да. Модель. Она звала его взглядом, изящно пританцовывала на месте, всем видом призывая: купи, ну, купи меня!
Он не покупал, он тянул ароматную пенную шапку и наслаждался терпким алкогольным вкусом – пиво оказалось очень неплохим.
Лот за десять тысяч несколько минут спустя купил некий волосатый «гамадрил» – низкий и широкий мужичара с коротким членом, но длинным и горбатым носом. Мужичара походил на злой и своенравный ковер – волосатые ноги, волосатые руки, грудь, задница и спина. Расплатившись кредиткой, он резко прошелся от бара до помоста, выдернул красотку из круга и приказал «пошли!».
«Давай, красотуля, обслужи его по полной», – ухмыльнулся Логан, провожая глазами даму, которая теперь жгла его полным ненависти взглядом – мол, я же тебя просила?!
Интересно, что он будет с ней делать?
Представлять не хотелось.
– Я тебя в этот круг не ставил, – негромко ответствовал ей синеглазый брюнет, пожал плечами и расслабленно отвернулся, чтобы продолжить смаковать пиво.
Это не ему сегодня всю ночь работать. За десять тысяч.
Глава 3
«Подруга – это человек, который вместе с тобой пойдёт до дома босиком, если ты сломала каблук».
Любовь А.
Ковер в нашей комнате отлично подходил для ступней, но для обнаженной спины казался слишком колючим. Однако упражнения на пресс мне делать было больше негде. Колени к груди – выдох, разгибания – вдох.
С непривычки я пыхтела, как паровоз, а Радка, сидя в кресле, откровенно измывалась надо мной.
– Мы ж только позавтракали, а ты уже корячишься!
– А когда мне еще корячиться? После работы? Уже не захочу…
Согнулась, разогнулась – мышцы живота ныли. Блин, потом придется срочно в душ – потела я нисколько не меньше, чем пыхтела.
Сквозь штору били лучи утреннего солнца; на улице шумели тополя.
– У нас же на углу есть нормальный спортзал? Ну, записалась бы.
– Чтобы смотреть, как штангу жмут голые мужики? Или на турнике – член перед твоим лицом вверх-вниз. Прости, но я еще не готова к пробежкам на дорожке, тряся сиськами.
– Блин, тоже мне – тут все трясут титьками-письками.
– Ну, не на дорожке же…
– А чего такого? Руками придержишь…
– Чьими?
Еще три скручивания, следом пять подтягиваний к вертикально поднятым ногам. Почему-то именно этим утром я решила, что с плоским животом в нашей фирменной униформе я буду выглядеть лучше, чем с… мягким. В общем, меня заклинило. И потому, пока Радослава играла с салатовым дилдо, постукивая им себя по руке, как резиновой дубинкой, я усердно прокачивала косые мышцы.
– А ты чего, решила подзаработать? Вот зуб даю, – я не упустила возможности подколоть подругу в ответ, – что продавать здесь резиновые члены – все равно, что выдавать снег за диковинку пингвинам.
– Не веришь в мои способности? – тут же ухватилась за словесную баталию Радка. – Вот и продам! Спорим?
Нет, спорт и хохот однозначно несовместимы.
– Да не продашь ты ни одного.
– А спорим? Вот что сегодня же продам их все!
– Четыре?
Мне даже расхотелось заниматься – уж больно забавная представилась картинка, в которой Радка пыталась убедить покупателей, что салатный искусственный «друг» куда лучше «друга» горячего и настоящего.
– Не продашь! Ладно бы ты сегодня работала в зоне лесбиянок или хотя бы геев. Ну, пусть в оргиях. Но ты ведь идешь на пляж! А там люди хотят одного – не обгореть на солнце и мороженого. А тут ты со своими членами…
Зеленые глаза Радки под густо намазанными ресницами грозно прищурились, улыбка сложилась в кошачью усмешку:
– Короче так, Нежка, если продам – ты танцуешь кому-нибудь стриптиз.
– Запросто!
Накануне мы уже видела пару баров с кабинками для персонального стриптиза – прекрасное место: между тобой и клиентом стекло, никто руки не распустит.
– И поцелуешь его после выступления!
Она однозначно хотела меня «потопить». Не тут-то было:
– Да хоть в задницу.
– В губы!
– Ладно, поцелую, – легко согласилась я, уверенная, что целовать мне точно никого не придется. Пусть катится, пусть попробует убедить кого-нибудь в Городе «Икс», что им непременно требуются дополнительные резиновые хрены салатного оттенка, – одна только мысль об этом смешила меня, как ничто другое.
– Только, чур, не мухлевать!
– Это как?
– А так! Выбросишь «дилды» в урну, а мне скажешь, что продала.
– Ну, уж нет, – Радка набычилась. – Сказала, продам – значит, продам.
– Ловлю на слове.
Мы скрепили сделку рукопожатием. И пока эта пигалица не успела выпорхнуть с сигаретой на балкон, я бросила ей вслед:
– Только мужика, для которого я станцую стриптиз, буду выбирать я сама.
– Сама-сама…
– И не обязательно сегодня.
– У тебя три дня.
«Три дня – ой-ля-ля! Сначала продай…» – ликовала я мысленно.
Поразительно, но в Городе Разврата существовали совершенно «не развратные» зоны. Как, например, та, в которую я сегодня попала, – зону «лекций», где отношениям между мужчиной и женщиной обучали исключительно теоретически.
Любопытно. Просторный зал, ряды кресел, возвышение для оратора, микрофон. Высокая стеклянная перегородка – правый зал «женский», левый «мужской».
Напитки я подавала в оба.
Народа набилось прилично – пустовало лишь несколько мест; тщедушного мужичка на «сцене» слушали внимательно:
– Хорошие мои и милые, как вы думаете, что для мужчины важнее всего? Для любого мужчины.
– Самореализация? – вопросил кто-то.
– Деньги?
– Большие сиськи?
– Ага, большой член, – пошутила низкорослая дамочка с заднего ряда, и по залу прокатились разрозненные смешки.
Оратор покачал головой.
– Подвиги. Именно так – подвиги. И не важно, в какой сфере они будут заключаться, в какой области работы или творчества найдут проявление и применение. Любому мужчине хочется совершать подвиги. Но вдохновляет его на них именно женщина. Однако женщина не обычная, пусть даже красивая и умная, а женщина мудрая, женщина-муза – такая, которая умеет создать вокруг своего избранника правильную атмосферу. Согласитесь, у каждой представительницы прекрасного пола по два глаза, два уха, две руки и две груди. А вот задержаться хочется далеко не с каждой. И причина именно в этой самой уникальной атмосфере, которая помогает мужчине реализоваться.
– И как ее создать?
– Отличный, между прочим, вопрос…
Я вдруг обнаружила, что слушаю мужичка в очках с не меньшим интересом, нежели прибывшие сюда именно для этой цели дамы.
– Как? Довольно просто: не спорьте с мужчиной. Даже если он дурак.
Аудитория снова засмеялась.
– Я не оговорился, – кивнул очкастый, – любой мужчина боится споров. Любит изображать всезнающего человека на планете, вовлекать собеседников в «умные» и сложные рассуждения на разрозненные темы, но… не боится споров. И обожает, когда им восхищаются. Постоянно. Чем-то большим, чем-то маленьким, чем-то существенным и нет. От комплиментов мужчина цветет пуще женщины, хоть на первый взгляд это и кажется необычным. Мы ведь, кхм-кхм, – сильный пол…
Хм, какие полезные и ценные советы.
Тот, кто, завидев меня, желал получить напиток, молча поднимал вверх руку, и я передавала стакан ближайшему к краю человеку, чтобы тот передал дальше. Через полчаса, когда желающих попить не осталось, я с сожалением покинула «женский» зал, где продолжались рассуждения о том, как же все-таки создать эту таинственную атмосферу «подвигов», и переместилась в зал «мужской».
– …женщины очень любят жаловаться. Думаете, им в этот момент требуется реальная мужская помощь или вмешательство?
– А разве нет?
– Именно, что далеко не всегда. Женщина – любая женщина – желает, чтобы ее выслушали и «поняли». То есть сказали: «Дорогая, надо же как!». Чтобы ее «услышали». Это первый момент. И второй, на котором мы, мужчины, спотыкаемся чаще всего, – это фраза: «Скажи, у нас когда-нибудь будет «дом/машина/шуба/поездка…» и так далее. Слышали такую?
– Слы-ы-ышали! – дружный заунывный хор.
«У-у-у, изверги. И что тут такого? Нормальная фраза…»
– Так вот, – оратором здесь был мужичок с бородой – дядька, внушающий уважение, несмотря на обнаженное тело (по большей части спрятанное за стойкой), – спокойно отвечайте «я постараюсь» или «я все для этого сделаю». Ибо женщина не просит, чтобы вы обязательно построили или купили дом, а так же осыпали ее украшениями, она лишь просит заверения в том, что она для вас самая лучшая. И, поверьте, зная это – то, что вы ее поддерживаете, – она будет пребывать с вами и в горе, и в радости.
– Даже если не купишь дом?
– Даже так. Потому что она будет знать: у вас общие мечты и цели, у вас общее мышление. Ей это важнее, чем ваша реальная способность приобрести новое жилище. Нет, конечно, бывает и такой тип женщин, которым важнее всего кошелек, но мы сейчас не о них…
В «мужском» зале оказалось не менее интересно, чем в женском.
После прослушивания лекций дамы из правого зала и господа из левого собирались впервые в жизни встретиться лицом к лицу за длинным столом-транспортером, чтобы попытаться отыскать по «глазам напротив» свою судьбу.
Как любопытно! Мне однозначно здесь нравилось. Оказывается, зону «лекций» посещали состоятельные и серьезные люди, которые приезжали в «Икс» не за сексом, но за возможностью познакомиться и, если повезет, создать счастливую крепкую семью. Люди слишком стеснительные или же слишком занятые – все, как один, без масок.
– Ну, а теперь поговорим о моментах, которые убеждают мужчину в том, что его избранница его любит. Вам интересно?
Читать бесплатно другие книги:
