Зачет по тварезнанию Нарватова Светлана
– Хорошо, говорю. А вы знаете, Торнсен…
– Кейрат.
– Хорошо, – мой взгляд зацепился за характерную проплешину среди веток. – Если знаете – то «Кейрат», если не знаете, то «Торнсен».
Вообще-то я хотела поделиться идиллией на душе, но если мы тут в игры решили поиграть…
– Так нечестно! – возмутился студент.
– Ха! Не в вашем положении торговаться, – напомнила я.
– Ладно, говорите, что там я должен знать, – обречённо согласился он, сыто откидываясь прямо на траву и закладывая руки под голову. Слабый ветерок ворошил его чуть золотистые пряди. Сбоку было особенно заметно, что Торнсен – не лей. Вот на профиль Сафониэля можно любоваться бесконечно. Это настоящее произведение природы! А у Торнсена нос был… крупный. И подбородок мощный, выдающийся. Упрямый подбородок. Неидеальные по отдельности черты при этом складывались в удивительно гармоничное и очень мужское лицо.
…Всё-таки когда он лежит, он не так подавляет, чем когда стоит. Хотя когда у него стоит, он и лежит как-то… подавляюще…
Это всё избыток магии! Нужно срочно помагичить. Забрести подальше и долбануть так… Чтобы разогнать всех тварей в округе. Но это очень далеко нужно зайти. А то кого я буду изучать?…
– …Видите, во-он там, немного левее солнца, – вернулась я в реальность, – заломанные ветви. Кто это был: воплежуть или косорыл?
Торнсен одним резким движением перетёк в сидячее положение, повернувшись ко мне спиной с мощными плечами. Косая сажень везде.
– Я бы, конечно, мог вспомнить, что вы вчера видели косорыла, и сказать, что это он, – начал студент, на секунду развернувшись ко мне корпусом.
– Но?…
– Не погоняйте, Джелайна, не запрягали, – рассмеялся он, и глубокие складки-ямочки прорезали его щёки. – Но я уверен, что это воплежуть.
– Даже уверены?
– Более того, это был напуганный воплежуть. Видите, «туннель» пробит горизонтально. Обычно воплежуть в лесу летает ниже, там где уже нет ветвей, одни голые стволы. А здесь он ломился через ветви, надеясь уйти от опасности. Причём серьёзной опасности, иначе бы он просто взмыл в небо.
– Хорошо, – кивнула я. – А почему не косорыл?
– А потому что косорыл в случае опасности зарывается в верхний слой почвы и прикрывается иллюзией. А просто так он по лесу не летает. Он взбирается по стволам наверх и обычно уже оттуда взмывает.
Сказать, что я была потрясена… В общем-то ничего не сказать.
– Вы сталкивались с ними на боевой практике?
– Если честно, нет. Дайна миловала. Но я читал вашу статью в «Вестнике тварезнания», – он развернулся ко мне. – Называлась она «Сравнительная этология тварей третьего класса опасности». Так что можете звать меня просто «Кей».
Блондин подмигнул, выдрал какую-то травинку, сунул её в рот и снова завалился на землю.
Это был шах и мат.
– Но там же нет картинок, – напомнила я, чтобы хоть чем-то заесть горечь поражения.
– Там и пяти страниц нет, – вернул мне Торнсен. Точнее, Кейрат. Нужно привыкать называть его «Кейрат». – Так что уснуть я тоже не успел. К тому же её написали вы, – он на секунду бросил на меня хитрый взгляд.
– Ну, не я, а Сафониэль лей Гроссо и я, – возразила я.
– Вот не надо, Джелайна. Его статьи я тоже читал, – саркастично заявил этот з-з… знаток.
– Ещё скажите, что вы действительно сами сдали термаг на сто баллов.
Кейрат лишь улыбнулся. Так, как обычно улыбаются самоуверенные мужчины.
Но в следующую секунду он сел, а ещё секунду спустя стоял в середине полянки и оглядывался по сторонам. Я тоже заметила это. Лес вокруг в один момент стих. Исчезли звуки птиц, насекомых и даже шум ветвей. Как в нас вбивали все шесть лет университета, спустя пару ударов сердца я была спиной к спине с боевиком. Я скорее почувствовала, чем увидела его удар. Два удара сердца на дубль – скорректированный парный удар, который должен нанести боевик, и я раскрыла шатром щит. Удар в контур я тоже ощутила, потому что не имела права оборачиваться. Моя обязанность – держать периметр в своих ста восьмидесяти градусах. Но это и не требовалось. Тварь почти черканула щетинистым брюхом по щиту. Хвост, усеянный крупными, как кинжалы, колючками, метался из стороны в сторону.
А потом она развернулась.
Дайна, какая же она была страшная! Щёлки глаз полыхали синим огнём. Морду окаймляли острые гребни. Гребень из жёстких пластин торчал посередине груди.
– Лайна!
Я опустила контур, набирая полную грудь воздуха и считая удары сердца. Первый сгусток силы влетел твари прямо в морду, и её облик исказился сквозь файербол, как через плёнку мыльного пузыря. Это был мощный выброс. Очень мощный. Для третьего – вообще нереальный. Тварь дёрнула головой. Но даже не остановила полёт. Ту-тук. Тварь открыла пасть, намереваясь нанести ответны удар.
– Падай!
Я послушно упала, ощутив, как поднялись волоски на голове, когда над ней пронёсся четвёртый пылающий шар. Торнсен подхватил меня в полёте и ушел вбок перекатом, накрывая меня своим телом. Я сжала зубы, растягивая контур на горизонтальное тело Кея, скорее угадывая его границы, чем зная их. Щит содрогнулся, хотя ему досталось по касательной – основной удар пришёлся туда, где мы стояли минуту назад.
И на лес снова опустилась тишина.
На это раз – спасительная.
14. Лайна
В избушке, временно переименованной в «базу практики»
Я разжала зажмуренные, как оказалось, глаза, и обнаружила Торнсена над собой. Ничего неожиданного в этом не было. Я всем телом ощущала, что он… сверху. Но ощущения эти были… необычными. Незнакомыми. Неправильными. И расстояние до его губ было непозволительно близким для преподавателя и студента. Даже для пары «боевик – защитник» слишком. Конечно, после такого боя его вряд ли можно считать опасным.
Я поёрзала, пытаясь выбраться из-под тяжёлого тела.
…Ан нет, хе-хе, можно считать опасным. И тут даже считать не нужно. Разве что про себя, чтобы успокоиться. Потому что когда тебе в причинное место упирается «косая сажень», а у тебя год не было мужика, это немного сбивает. С толку. Я чуть сдвинулась вперёд. Не в тот «перёд», который сейчас был сверху и откуда меня прижимал к земле студент, а тот, который вверх. Ну то есть я от него немного отползла. Сантиметра на три. Дышать сразу стало легче.
– Мне кажется, она уже улетела, – я попыталась произнести это как можно уверенней, и даже посмотрела в глаза Торнсена. В чёрные с синим ободком глазищи.
От его взгляда волоски на шее поднялись, будто над ней стая файерболов пролетела. Нужно срочно посмотреть куда-то в другое место. Взгляд скользнул на его губы. Я сглотнула набежавшую слюну.
Где этот косорылов Сафониэль, когда он так нужен?!
Торнсен молчал.
Ну в этом как раз ничего необычного не было.
Я сообразила, что до сих пор держу щит. Контур сбросился с еле слышным хлопком, и мышцы, которые до этого момента, как выяснилось, были напряжены, как камень, резко расслабились.
– Кейра-ат, – позвала я. – Тварь улетела. Дайте мне встать.
Он перекатился с меня на бок, а потом, застонав, свернулся обнимая согнутые колени.
– Вы ранены?! – испугалась я.
– Нет, – он медленно поднимался. – Третий раз за день резерв качается. Извините.
Его лицо было словно каменной маской, и только в глубине глаз плескалась физическая боль.
– У вас иней на голове, – вдруг поняла я.
– Поседел в смысле? – невесело хмыкнул парень.
– Нет. В прямом смысле, – я потянулась, чтобы провести по белёсому налёту на его волосах, но неловко отдёрнула руку. Он мой студент, между прочим.
И отвела взгляд.
О, Дайна!
Вся поляна была покрыта инеем. Бахрома из тонких иголочек покрывала заледеневшие травинки, хвою деревьев и даже кору. И даже головешки, служившие топливом для нашего костерка. Нужно ли говорить, что огонь погас, будто его там никогда и не было?
Выглядело потрясающе красиво, волшебно, дико и пугающе одновременно. Локальная зима посреди бушующего лета.
Торнсен присвистнул. До него тоже дошло.
– Что это было?
Не уверена, спрашивал ли он моего экспертного мнения, или это был эвфемизм выражению: «Ох, ты ж кривовывернутый жабоморд мне в печень!» Ну или куда-то ещё. Не будем уточнять.
Я взяла себя в руки и ответила, как положено педагогу высшего магического учебного заведения:
– Я не поняла, кто это был.
А не «А косорыл его, мать его косорылиху за правую заднюю лапу, знает!», как очень хотелось.
– Да, он так стремительно напал, – согласился Торнсен.
– Нет, Кейрат, – обратилась я к нему по имени, раз уж продула. – Видите ли, я его разглядела, и спереди, и сзади. Проблема в том, что я никогда не слышала о такой твари. Не знаю, куда нас по случайности закинуло телепортом, но это место заслуживает стать местом Императорской экспедиции куда сильнее, чем Южные горы, – я обвела взглядом полянку. По краям уже началась капель. – Нам нужно найти возможность связаться с Сафониэлем, – и, наткнувшись на в секунду заледеневший взгляд, добавила: – Леем Гроссо. Думаю, первый день полевых исследований прошёл успешно, – бодро подвела я итоги. Все же живы? Значит, успешно. – Можно возвращаться на базу практики.
Возвращались мы молча.
Наверное, мы выглядели достаточно мрачно, чтобы старушка нас не трогала. Торнсен занялся обедом. Или печкой. Чем-то занялся, это главное. Меньше всего я сейчас хотела, чтобы меня отвлекали и дёргали. Я забралась на чердак, достала из рюкзака экспедиционный журнал, пока девственно-чистый, и подробно записала свои наблюдения. Эх, нужно было сразу начинать! Я с трудом вспомнила показания счётчика по дороге от телепорта к избушке. Написала приблизительно. И следы косорыла не замерила. И твариметрические данные с лёжки выпеня не сняла. Расслабилась! Обвиняла Торнсена в том, что он отнёсся к практике как к увеселительной прогулке, а сама?!
Рядом, успокаивающе урча, дрых Гррых. Когда он появился, я не заметила. Просто в какой-то момент осознала, что рядом с моим бедром урчит что-то мягкое. Лежит и урчит. Не прогонять же. Он так доверчиво ко мне прижался.