Аратта. Книга 4. Песнь оборотня Семёнова Мария
Доверенный слуга низко склонился перед наместником Бьярмы:
– Шатер с угощением поставлен, господин!
– О, это хорошо. Это замечательно…
Ясноликий Аршалай, более десяти лет единолично правивший огромными северными пределами Аратты, благодушно улыбнулся и бросил взгляд на котлован, где сотни работников крепили скаты Великого Рва длинными сосновыми бревнами. За первым рядом надлежало забить в дно второй поблизости от первого, и, сшив их бревнами, забить доверху камнем. Слой валунов, глина, затем вновь валуны и опять глина… С высокого обрыва, над которым стоял наместник, строители, облепившие стены и дно рукотворного ущелья, казались муравьями.
«Превосходный вид, – отметил наместник. – И новый настил для шатра, надо признать, очень удобен. Даже перила поставили, чтобы я ненароком не сверзился вниз. Смотритель работ хорошо постарался. Не иначе как чем-то провинился…»
Аршалай был еще далеко не стар, но пухлые бока и толстые щеки прибавляли ему годов. Для знатного ария разъедаться подобным образом считалось позорным. А что поделать, если в этом суровом краю пиры – чуть ли не единственная радость в жизни? Конечно, наместник мог бы при необходимости послать стрелу из лука, но, хвала Исвархе, у него уже давно не возникало такой необходимости. У Аршалая было круглое приветливое лицо, обаятельная улыбка, голубые глаза с прищуром и длинные редкие волосы. Наместник очень гордился их благородным золотистым отливом. Картину несколько портили веснушки, но их можно было и замазать белилами.
– Все ли благополучно с подвозом бревен? – поинтересовался Аршалай у смотрителя работ, который топтался поблизости, ожидая слов повелителя Бьярмы.
– Все бы ничего, да вот с быками беда, – почтительно ответил тот. – Здешние туры неукротимы, а те, которых пригоняют из полуденных земель, тут не приживаются. Привыкли к иному корму.
– Нехорошо… Столица требует, чтобы мы управились поскорее. Да как управишься? – вздохнул наместник. – Земля слабая, глинистая – чуть дождь, все плывет, крепи валятся! Комары поедают живьем, спасу нет! А зимы такие, что невольно вспомнишь комарье добрым словом…
– Так и есть, господин!
Румяное лицо наместника на миг приобрело несвойственную ему жесткость.
– Разве я тебя о чем-то спрашивал?
– Прошу извинить меня. – Смотритель работ согнулся в раболепном поклоне.
– Дурак!
Аршалай отвернулся от него и раздраженно обратился к ждавшему своей очереди сотнику, возглавлявшему охрану Великого Рва:
– Твое дело – сторожить работников, не так ли? Так ответь – почему они у тебя разбегаются как зайцы?
– У меня неполных шесть десятков воинов, – принялся оправдываться тот. – На полдня пути, ясноликий господин! Я просто не могу уследить за всеми ссыльными. В последний раз землекопы сбежали вместе с надсмотрщиками. Кто бы мог подумать?!
– Если ты не можешь об этом подумать, я найду другого. Или тебе лучше работать там? – Он махнул рукой вниз, где, забивая сваи и вывозя в тачках землю, в будущем русле водоотводного канала копошились сотни людей. – С топором и заступом ты наверняка отлично справишься…
Сотник заметно побледнел. Работников на рытье Великого Рва слали со всех концов Аратты. Местные бьяры, которых тоже сгоняли сюда, хватая где ни попадя, между них числились самыми мирными и добродушными, хотя и от них можно было ожидать всяких каверз. А уж ссыльные – разбойники, бунтовщики, заговорщики… Спустись туда начальник охраны, хоть с топором, хоть без, – к утру, поди, уже и тела не найдут. Сбросят меж деревянных стен да каменьями закидают. Не раз уже бывало, когда вчерашние лихие люди выбирали день потемнее да поненастнее, такой, чтобы и носа своего не разглядеть, не то что следы, – и в лес. А леса вокруг бескрайние…
– Сколько убежало в прошлый раз? – ворчливо спросил Аршалай.
– Десять висельников, господин. Все из болотных вендов. В прошлом мятежники, душегубы. Двух стражников убили, оружие забрали…
Наместник покачал головой:
– Молись Исвархе, чтобы Данхар их поймал! Если нет, пойдешь туда, – Аршалай ткнул пальцем вниз, – и займешь их место.
Сотник отступил на шаг, продолжая низко кланяться и что-то виновато бормоча.
Но Аршалай уже потерял к нему интерес. Заложив руки за спину, он глядел на уходящее вдаль, сколько видел глаз, рукотворное русло будущего Великого Рва. По обеим сторонам головокружительного котлована на сотни шагов простирались одни пеньки – лес рубили на крепи. Ров уже был глубиной в пять человеческих ростов. Меж деревянными стенами, укреплявшими его берега, едва долетала стрела из охотничьего лука.
Как всегда, окидывая взглядом исполинское строительство, наместник Бьярмы испытывал гордость и такой восторг, будто за спиной его разворачивались незримые крылья. Возможно, в будущем, через сотни лет, его имя вспомнится лишь потому, что он свершил небывалое и воплотил дерзкий замысел святейшего Тулума. Подумать только – усмирить воды Змеева моря, направить их ярость по рукотворному пути, спасти от затопления целый край! Воистину богоравное деяние!
Аршалай вспомнил, как почти двадцать лет назад он прибыл в Бьярму из столицы – ничем не примечательный молодой чиновник при дюжине ученых жрецов из главного храма. Жрецы огласили приказ государя и представили тогдашнему наместнику Бьярмы чертеж, созданный лично Тулумом, а потом передали целый ворох свитков с описаниями и расчетами.
Конечно, дело тронулось с места не быстро. Одни твердили о дерзости вызова, брошенного Исвархе, и грозили небесными карами; другие указывали, что Страж Севера Гауранг уже строит защитную плотину; третьи нашептывали наместнику, что это невозможно, слишком грандиозно, слишком дорого… Но потом пришла большая волна и смыла незавершенную плотину вместе со строителями, Гаурангом и его войском. А затем Ратха вышла из берегов и затопила несколько городов, в одном из которых погиб царевич, старший сын Ардвана. Гибель наследника в потопе оказалась весьма убедительным доводом. Строительство Великого Рва началось.
Теперь Аршалаю уже казалось, что именно он подкинул святейшему Тулуму эту великую мысль. И уж во всяком случае он сделал для строительства куда больше, чем верховный жрец с его почеркушками. Знающий и расторопный юноша, отдававший Великому Рву все свои силы и умения, был отмечен тогдашним наместником Бьярмы. Спустя несколько лет Аршалай взял в жены его дочь, ну а впоследствии как-то так сложилось, что он унаследовал и должность наместника…
Так Великий Ров стал делом жизни Аршалая. Священный долг, спасение Аратты, доверенное ему самим Исвархой, его посмертная слава в веках… Да и что таить – его прижизненное благоденствие.
И вот где-то вдалеке уже забрезжил конец строительства! Еще два года, может, даже год, если очень постараться, – и Великий Ров достигнет южной оконечности Змеиного Языка. А там пройдет водораздел и соединится с полноводными реками и озерами дикого лесного края. Успеть бы до весны! Когда вновь придут воды Змеева моря – а они непременно придут, – они не устремятся уже на беззащитные побережья Бьярмы, сметая города и деревни, заставляя разливаться реки, а, смиренные крепкими стенами его Рва, будут питать озера и болота далеких, никому не интересных вендских земель…
Смотритель работ, ждавший в отдалении, все не уходил.
– Так и думал, что-то стряслось, – проворчал Аршалай, отрываясь от созерцания. – Ну, чем меня порадуешь?
– Я желаю этого всей душой, мой господин! Но порой Господь Солнце…
– Господь Солнце так устал от ваших жалоб, что уже который день не кажет из-за туч своего лика, – недовольно оборвал его наместник. – Придержи болтливый язык, не то я прикажу его вырвать. Говори лишь по делу. Итак?
– Мы наткнулись на камень. Огромная глыба…
– Надеюсь, это самородок горной сини? И ты просто не знаешь, как доставить его в столицу?
– Если бы, – сокрушенно вздохнул смотритель работ. – Обычный здоровенный валун. Торчит посреди рва, как последний зуб во рту старика! Мы докопались до его низа, пробовали сдвинуть… Но чтобы вытащить глыбу, нужен подъемник, какого у нас нет.
– Что же тебе мешает его построить?
– Мы пытались. Самые толстые канаты из крапивы рвутся, как гнилые нитки…
– И что ты думаешь предпринять?
– Придется разбивать валун. Но на это уйдет не меньше трех дней. В лучшем случае.
– Будем смотреть правде в глаза, – произнес Аршалай, складывая руки на груди. – Ты хочешь сказать, что дней пять, а то и больше, вы будете ковыряться с этим камнем. А сколько их там еще, ведает лишь Исварха… И все это время я должен кормить работников, давать им кров и, главное, держать ответ перед святейшим Тулумом, почему вы копаетесь тут, как дождевые черви, а рытье еле движется… Так и отписать ему?
– Я приложу все усилия…
– Очень на это надеюсь, – брезгливо поморщившись, кивнул Аршалай. – Иначе к тебе самому приложат усилия Данхар и его накхи…
– Позвольте, я пойду, – умоляющим голосом попросил смотритель работ.
– Конечно! Ступай, я жду от тебя скорейшего решения, как убрать глыбу.
Закончив говорить, Аршалай повернулся к слуге, ожидавшему у края настила:
– Ты говорил, обед уже накрыт? Проводи-ка меня, дружок.
– Доблестный Данхар только что приехал, – произнес тот. – Он ждет в шатре…
– И ты молчал? Нехорошо!
– Я не смел вмешиваться в беседу. Ясноликий был занят…
– Для Стража Севера я всегда свободен.
Длинную черную с проседью косу Данхара переплетала широкая серая лента – знак рода Хурз. Лицо воителя рассекали два шрама: один прочертил лоб и левую бровь, другой змеился по правой скуле, приподнимая верхнюю губу, как будто Страж Севера постоянно скалился. В остальном, невзирая на преклонный для накха возраст, ближайший сподвижник Аршалая не имел никаких изъянов. Он был строен, широкоплеч, легок в движениях, как юноша. О его искусном владении оружием ходили почтительные рассказы даже среди накхов.
Страж Севера молча прохаживался по широкому деревянному помосту, укрытому от ветра полотняным навесом и застеленному пестрыми мягкими шкурами. Короткие мечи за спиной, рукояти метательных ножей, торчавшие из-за наручей, острый граненый наконечник, вплетенный в косу, недвусмысленно намекали, чем именно недавно, впрочем, как и всегда, был занят глава личной стражи наместника. Жители Бьярмы дрожали от ужаса при одном звуке его имени, а каждый ссыльный из Великого Рва удавил бы его своими руками, если бы только посмел. Данхар об этом прекрасно знал и считал, что так и должно быть.
Страж Севера жил в Бьярме даже дольше, чем Аршалай. Он служил еще прежнему наместнику, а когда власть сменилась, без колебаний перешел под руку новому. Многие задавались вопросом: почему этот знатный накх покинул родные горы и явно не желает туда возвращаться? Многие из его племени служили по всей Аратте, однако никогда не порывали связи с родиной. Но Данхар будто и вовсе позабыл о Накхаране. Неслыханное дело! Ходили смутные слухи о его неладах с Гаурангом, но с тех пор минуло уже почти два десятка лет…
– Данхар, друг мой! Не представляешь, как я рад тебя видеть! – Аршалай вошел в шатер и, раскинув руки для объятий, устремился к накху. – Прости, что заставил тебя ждать! Присаживайся, ты наверняка проголодался.
Воин лишь небрежно кивнул и, не снимая мечей, уселся на шкуры. Аршалай сел напротив и сделал знак слуге подавать на стол.
– Полагаю, охота была удачной? – дождавшись, пока гость утолит голод, спросил наместник.
– Да, я привел семерых.
– Но ведь убежали десятеро?
– Трое подняли оружие на моих людей и были убиты на месте, – сообщил Страж Севера, быстро разжевывая вместе с косточками одну за другой небольших жареных птичек.
– Ну конечно, как же иначе, – вздохнул Аршалай. – Скажи, друг мой, ты умышленно сел напротив блюда с перепелками в меду и семи ароматных травах?
– Гм… это были перепелки? Я и не заметил!
– Даже не сомневаюсь в этом, – с болью в голосе подтвердил наместник. – Взгляни, вон там – жареная поросячья нога. Почему тебе было не сесть сразу возле нее…
Данхар пожал плечами, схватил окорок и принялся его обгладывать.
– Так вернемся к нашим беглецам. Скажи, дорогой друг, неужели беглые разбойники были такими невероятными бойцами, что твои люди не смогли их обезоружить, связать и притащить сюда?
– Зачем?
– Затем, что для рытья Великого Рва нужны руки… Нет-нет, я не призываю тебя вернуться и привезти мне их руки! Но ведь тебе же ничего не стоило взять их живыми. Теперь мне придется думать, где найти новых…
– Еще пришлют, – отмахнулся Данхар. – Мне важно, чтобы все здешние ублюдки знали: «поднять оружие на накха» и «умереть» значит одно и то же.
– Внушительно звучит! – восхитился Аршалай, едва пригубив вина. – Мне всегда нравилось, как ты выражаешься. В твоих речах веет дыхание роковой неизбежности… Но вот в чем беда – новых людей могут и не прислать.
– Как так? – поразился накх. – В Аратте перевелись воры и заговорщики?
– Скорее наоборот. Пока ты охотился за беглецами, я получил письмо из столицы с потрясающими новостями…
Аршалай многозначительно умолк, поглядывая на собеседника.
– Рассказывай уж, не томи.
– Случилось нечто неслыханное. Государь Ардван скончался – да воссядет его божественная душа на небесном престоле!
– Да воссядет, – повторил Данхар без особой скорби.
– Ты спросишь, почему он умер? Его убили, задушили ночью в постели, – продолжал Аршалай, не сводя глаз с соратника. – Его дети – Аюр и Аюна – пропали бесследно… К слову сказать, во всем этом обвинили твоих соплеменников – накхов.
– Мои соплеменники верно служат престолу, – возразил Страж Севера. – Никто из них и не думает о мятеже.
– Значит, они устроили его, не подумавши. Судя по тому, что Ширам у всех на глазах умыкнул дочь Ардвана прямо из ее покоев, так оно и было…
– Что? – хмыкнул Данхар. – Откуда ты берешь такие нелепые новости?
– Сам удивляюсь, друг мой. Но так сказано в письме, а у меня при дворе надежные глаза и уши. Саарсан потерял голову от любви и лично зарубил несколько десятков стражников, чтобы добраться до царевны… Кровь лилась ручьями по дворцовым мраморным полам…
– Будь ты сказителем, я бы бросил в тебя сейчас огрызком.
– Уж прости, что не усладил твой слух должным образом! Словом, Ширам увез царевну Аюну из дворца. А потом вместе с воинами и жившими в столице родичами сбежал в Накхаран.
– Экая ерунда! – презрительно произнес Страж Севера, снова принимаясь за еду. – Твой осведомитель давно не получал по своим хваленым ушам. У Ширама в столице было несколько сот человек, и все отменные бойцы. С таким отрядом при желании он мог вырезать Верхний город без остатка.
– Ты полагаешь? – поднял бровь наместник.
– Это так же верно, как и то, что я тебя вижу. Я не слишком высокого мнения о молодом саарсане. По мне, так он – лишь бледная тень своего отца. Вот тот был великий воин, хоть и редкий мерзавец. Однако мальчишку своего воспитал как должно. Ширам не стал бы убегать.
– Вот как?
– Уверен.
– Может, ты и прав. Однако Киран, нынешний блюститель престола, утверждает совсем иное…
– Киран? С трудом припоминаю.
Аршалай взглянул на него несколько удивленно:
– Разве ты его не знаешь? Ах да, ведь это я вел с ним дела по ссыльным… Тогда как бы тебе объяснить… Муж старшей дочери солнцеликого Ардвана.
– Это единственное его достоинство?
– Он был наместником у болотных вендов лет десять назад.
– А, этот… Не слишком-то он там преуспел.
Аршалай со вздохом возвел глаза к небу.
– Чем еще славен этот муж дочери государя? – спросил накх.
– Ну, он красив, речист и обходителен. Придворная молодежь в нем души не чает.
Страж Севера вновь презрительно скривился:
– Как по мне, эти придворные еще хуже разбойников, которых мы сегодня изловили. Те хоть могут копать землю и ворочать камни.
– Данхар, смири норов! Ты все же говоришь о благородных арьях.
– Аршалай, когда я увижу, как они вкапывают бревна и ставят крепи, я буду готов извиниться перед каждым из них лично…
– Кстати! – хлопнул себя по лбу наместник. – Совсем забыл! Мне же прислали приказ за подписью Кирана.
– Какой?
– Разоружить тебя и заковать в цепи.
Данхар пристально поглядел на старого друга. Потом от души расхохотался, хлопая ладонью по столу.
– И нечего смеяться! – еле удерживаясь, чтобы не прыснуть, с деланой укоризной воскликнул Аршалай. – Они там во дворце так и написали: «Разоружить и заковать в цепи!».
– А-ха-ха!
– И всех твоих накхов тоже…
Эти слова вызвали новый приступ хохота у Стража Севера, к которому присоединился и наместник.
– Похоже, столичные арьи еще глупее, чем я предполагал, – отсмеявшись, произнес Данхар. – И что же ты намерен делать, дорогой друг? Будешь меня разоружать?
– Друг мой, уж конечно, я не попытаюсь расстаться с жизнью столь причудливым образом. Я отпишу в Лазурный дворец, что ты со своими накхами заперся в лесной крепости, а я тебя там осадил. И попрошу, чтобы мне прислали подмогу.
– А если и вправду пришлют?
– Видимо, ты прослушал. Ширам из столицы направился прямиком в Накхаран. Полагаю, он не станет отсиживаться в горах, а наберет войско и вернется мстить. Блюстителю престола явно будет не до нас. Ну а если у накхов все пойдет настолько хорошо, что они захватят столицу… То я сдамся тебе в плен. Ты ведь меня не выдашь?
– Конечно не выдам.
– А пока они там в полуденных землях будут пускать друг другу кровь, мы найдем, чем заняться в Бьярме.
– Ты о чем это? – насторожился Страж Севера. – Уж не хочешь ли ты…
– Тсс! Если бы хотел сказать, то сказал бы. Не спеши. Пока мы будем делать то, что нам велено, – копать Великий Ров. И очень, очень внимательно прислушиваться к новостям с юга. Верю, в свое время Исварха подскажет нам, как поступить… А пока, друг мой, если ты уже насытился, следует поглядеть на твой улов.
– Что на них глядеть? Дать палок, и в котлован.
– Нет, ты не понимаешь, – вздохнул наместник. – С работниками так нельзя, иначе они обозлятся. Те, кто выживет после наказания, захотят сбежать вновь и на этот раз постараются быть хитрее. Знаю, ты найдешь их. Но мертвецы нужны воронью, а для работы они бесполезны.
Аршалай повернулся и окликнул ждавшего у помоста сотника.
– Веди сюда беглецов.
Глава 4
Огненный всадник
Семеро вчерашних бунтовщиков были приведены пред ясные очи наместника. Руки их были скручены за спиной так, чтобы соприкасаться локтями и запястьями, лица перекошены от боли.
– Ну что, набегались? – отпивая вина из чаши, спросил Аршалай.
Долговязый светловолосый бородач из болотных вендов поднял голову и оскалился, явно выражая общий настрой пленников. Лицо его было бурым от грязи и засохшей крови.
– Вижу, не набегались. Ладно. Вот ты, – он указал на бородача, – как тебя зовут?
– Звать не зовут, а кличут Варлыгой, – буркнул тот.
Аршалай кивнул, не выдавая удивления. Большинство вендов и двух слов связать не могли на языке Аратты, а этот говорил так же чисто, как он сам. Отметив для себя разобраться с этой странностью, наместник продолжил:
– Так вот, Варлыга. Поскольку милосердный Данхар не лишил вас завидной возможности разговаривать, предлагаю вам выслушать меня и дать ответ. Я понимаю и уважаю ваше желание быть свободными. Но и вы в ответ должны уважать мой долг наместника Бьярмы. Днем и ночью я радею о благе вверенного мне края и пекусь о его спасении. Ты же не хуже меня знаешь, что нас всех ждет, если Великий Ров не будет построен вовремя! Что же это получается – вы заодно с Первородным Змеем, насылающим воды проклятого моря на жителей Аратты? Или вам начхать на гибель тысяч невинных? Тогда вы не просто нарушили закон! Вы явили нечто худшее, чем жестокость, – равнодушие!
Аршалай воздел пухлые руки к небесам в порыве праведного возмущения. Данхар, глядя на него, откровенно ухмылялся. Беглый венд молчал, отлично понимая, что в его ответах тут никто не нуждается.
– Ну, коль мы достигли взаимопонимания, – переведя дух, продолжал наместник, – выбирайте, как мне с вами поступить – по закону или по справедливости?
Варлыга бросил несколько слов своим сотоварищам. На лицах смутьянов появилось выражение настороженной задумчивости. Что такое «по закону», каждый из них знал не понаслышке. Беглеца в обхват привязывали к колоде и начинали бить палками. Не слишком сильно – но вскоре спина бедняги превращалась в один сплошной кровоподтек, малейшее прикосновение к которому причиняло мучительную боль. А казнь не прекращалась. Удары сыпались без остановки, лишь палачи сменялись, чтобы передохнуть. Так могло тянуться очень долго – полдня, день… Порой избитый до полусмерти беглец уже не мог даже кричать и только молил добить его. Но когда не было приказа забить насмерть – били до потери сознания, потом обливали водой и спускали в ров. Если наказанный не умирал от невыносимой боли, вскоре он уже мог вновь работать…
– По справедливости, – прохрипел Варлыга.
– Что ж, хорошо. Мудрый выбор! Итак… – Аршалай переплел пальцы и возвел глаза к облакам. – Вы скитались по лесам пять дней. И все эти дни кто-то там, внизу, работал за вас. Итого вы должны пять дней работы. Не мне – вашим товарищам там, внизу. Далее… Эти пять дней Данхар и его люди ловили вас и тащили сюда. Стало быть, вы без толку потратили и дни их жизни. Это время тоже следует отработать… А что это вы так на меня уставились, будто хотите меня сожрать? Сами прекрасно знаете, что Великий Ров – не моя прихоть! Стало быть, вам следует отработать десять дней. Я даже не стану ничего прибавлять сверх того – ведь мы уговорились о справедливом наказании. Но это время вам придется наверстать… – Голос наместника, дотоле мягкий, приобрел внезапную жесткость. – И наверстать очень быстро. Там, во рву, торчит огромный камень. Если к следующему утру вы сумеете его убрать, я буду считать, что вы свое отработали. А если нет…
Аршалай в несколько глотков допил вино и поставил серебряную чашу на стол.
– Я буду вынужден казнить вас. Хотя, Исварха свидетель, мне этого совсем не хочется. И я от души желаю вам успеха.
Он поглядел на сотника и приказал:
– Уведите.
Когда наместник и Страж Севера вновь остались наедине, Данхар проговорил:
– Все же я тебя не понимаю. Зачем ты посылаешь их ворочать скалу? Всякому же ясно, что им не справиться. Всемером им никогда не поднять каменюгу…
– Так и есть. Но быть может, они додумаются выкопать яму величиной с этот камень и столкнуть его туда. Если так, я не просто сохраню им жизнь, а назначу того венда десятником строителей. Похоже, он толковый малый… Но оставим этих несчастных их судьбе. Как ты смотришь, не устроить ли нам охоту?
Варлыга мрачно поглядел на хохочущих стражников на краю рва. Затем перевел взгляд на скалу… Конечно, никакой надежды ни раздробить ее, ни вытянуть наверх не было. Огромный валун был широкий в основании, постепенно сужающийся к верхушке, высотой в два с лишним человеческих роста. Семеро беглецов столпились возле него, со стонами и оханьем разминая руки, затекшие от жестоких накхских пут.
– Да, братцы… – проговорил один из дривов, кривясь от боли. – Похоже, дела наши плохи… Это не камень, а целая скала! Нам его вовек не сдвинуть, не то что до завтрашнего утра.
– Вот угораздила его нелегкая залечь прямо на пути Рва. – Его сородич скрипнул зубами. – Чуть бы в сторонке лежал…
– Что уж рассуждать? Он здесь. И сам по себе никуда не уползет…
– А вот я слыхал, бьяры сильны в ворожбе. Может, попросим? Они пошепчут, он и поползет себе…
Дривы одновременно посмотрели туда, где по соседству с ними трудилась целая толпа бьяров. Лесные жители вяло втыкали кирки в глину, а по их отсутствующим лицам казалось, что душой они и вовсе не здесь, а где-то в родных чащобах.
Варлыга вздохнул. Надсмотрщики, несомненно нарочно, поместили беглецов подальше от соплеменников. На строительстве было много вендов, и, по правде сказать, их-то силами оно так споро и продвигалось. В последние годы их гнали сюда без передышки. Началось это еще во времена наместничества Кирана в болотном краю, и с тех пор поток ссыльных не иссякал.
Однако сейчас пойманных мятежников окружали сплошь обитатели местных лесов. Рядом с могучими дривами они казались особенно тощими, маленькими и несчастными. Если венды – те, что выживали, – как будто обрастали жесткой колючей броней, то бьяры вроде и не бунтовали открыто, а попросту потихоньку угасали. Варлыга и сам не раз видел, как тот или иной бьяр ронял свой заступ, ложился на землю, и никакие кары больше не могли заставить его вернуться к работе…
– Почему светлый Яндар от нас отвернулся? – с горечью проговорил один из беглецов.
– Потому что свой край от врагов не уберегли, – буркнул Варлыга. – Вон арьи наши дома захватили и священные болота подожгли, а мы что?
– Мы с ними бились, – возразил кто-то.
– Значит, плохо бились, раз мы тут…
– С бьярами-то арьи так не обходились, как с нами, – добавил еще один дрив. – Не обижали…
– До поры. А теперь видишь, что творится? И они здесь. Всех, кого нашли, сюда согнали, у всех семьи голодают.
– Скоро зима. И так работа непосильная, а уж когда земля замерзнет…
– Что встали, стервецы? – донесся сверху далекий окрик надсмотрщика. – Разбивайте камень!
– Чем? – выкрикнул ражий дрив по прозвищу Дичко, потрясая заступом. – Вот этой деревяшкой? Сам-ка поразбивай!
В воздухе просвистела стрела и вонзилась в черенок заступа, который парень держал в руке.
– Ладно, убедил, – хмыкнул Варлыга. – Руки у всех отошли? Тогда – к камню.
Бунтовщики сгрудились у скалы, делая вид, что ковыряют заступами ее основание.
– Бежать надо, – озвучил общую мысль Дичко. – Камень нам не сдвинуть. Ясно же, что наместник хотел поизмываться над нами напоследок. К утру мы будем здесь лежать без сил, и Аршалай велит устроить над нами расправу в назидание остальным…
Варлыга нахмурился. Нет, не просто поиздеваться хотел над ними Аршалай. Ну и это, конечно, тоже – но он дорожит каждым рабочим, а беглые венды – из лучших. Понимая язык Аратты, Варлыга знал о строительстве куда больше прочих. И что Аршалай торопится, и что ему остро не хватает средств… Хотел бы казнить, так и казнил бы.
И вдруг такое невозможное задание!
От раздумий вожака беглецов оторвал чей-то оклик. Он повернул голову, и его лицо просветлело. Варлыга выпрямился, шагнул навстречу подошедшему молодому бьяру и обнял его:
– Рад тебя видеть, друг Андемо!
– И я рад, – отозвался ссыльный бьяр на его языке, – хоть дела творятся нерадостные.
Андемо был невысокий, темноглазый, болезненного вида парень с двумя косицами на висках. Варлыга уже давно его приметил. И потому, что молодой бьяр говорил на языке вендов, который, по его словам, выучил уже тут, на строительстве. И потому, что прочие бьяры явно уважали его, невзирая на телесную немощь, – Варлыга пока не вызнал почему. Андемо держал себя очень скромно, даже чересчур, однако в нем ощущалась некая скрытая сила. У бьяра тут же, в котловане, работали два брата, но они были обычными землекопами из бывших охотников.
– Тут я слышал, стражники между собой говорили, – тихо произнес Андемо, – если не уберете камень, на нем-то вас утром накхи и казнят.
При слове «накхи» беглецы с ненавистью зашипели:
– Твари… Кровопийцы проклятые…
В памяти был еще слишком свеж их неудачный побег и то, как воины Данхара выслеживали их, будто развлекаясь охотой на беглецов. Это началось на третий день их побега – из лесной чащи внезапно полетели дротики, не убивая, а лишь нанося глубокие царапины. Найти тех, кто бросал дротики, оказалось невозможно, – казалось, их кидают невидимки или лесные духи. И куда бы дальше ни бежали венды, изо всех сил пытаясь оторваться от преследователей, дротики настигали их и больно жалили, заставляя только ускорять бег. Через два дня метаний по лесу совершенно измученные беглецы вышли на знакомое открытое пространство. Перед ними вновь был Великий Ров, а позади из лесу один за другим выходили хохочущие накхи.
Вот тогда-то трое из ссыльных в отчаянии схватились за оружие, и Варлыга не успел их остановить…
– Этот Ров, будь он неладен, – Дичко плюнул в грязь под ноги, – злее всякого колдовства! Он затеян ради нашей погибели! Думаете, куда он ведет? Куда потекут воды Змеева моря? К нам, в наши реки и озера! Или у нас своей воды мало? Холодная Спина сочится с каждым годом все сильнее! К северу все заболочено…
– Так и есть, – кивнул молодой бьяр. – У нас тоже поговаривают, будто светлые господа арьи хотят запустить к строптивым вендам Хула в змеином обличье…
Его слова вызвали новый всплеск негодования.
– И мы должны сами копать змею путь в наши земли!
Дичко схватил бьяра за плечо и тряхнул:
– Мы все слыхали о бьярских колдунах! Есть у вас тут колдун? Ну ведь есть, скажи! Пусть призовет ваших лесных духов! Слышишь меня, немочь?
Андемо ничего не ответил. Впрочем, судя по его виду, и не особо испугался.
– Отпусти его, Дичко! – с досадой приказал Варлыга. – Кого они тебе позовут? Да будь у них хоть какой колдун, неужели они тут помирали бы, копая ров?
– Это уж точно, – подтвердил еще один дрив. – О бьярском колдовстве только слухи ходят, а как до дела… Помню, хотели было этих заставить лес рубить, раз уж на земляных работах от них вообще толку нет, так вышло еще хуже. Один вцепился в дерево и орет: «Ах, не трогайте сосну! В ней душа моего прародителя!»
– Его послушали? – спросил Андемо.
– Да кто бы его слушать стал? Стражи оттащили его, дерево срубили. А этот, как сосна упала, лег и помер, так что, может, и не врал.
У бьяра на миг что-то промелькнуло в глазах.
– Тот, кто рубил дерево, свое получит, – сказал он.
Венды ему не ответили, только кое-кто из них пожал плечами. Грозиться всякий горазд, а ты докажи…
– Вы меня послушайте. Бьярские чародеи – самые сильные во всех земных пределах, – не отставал Дичко. – Сказывают, на далеком юге есть колдуны-облакопрогонники, те грозами повелевают и насылают вихри. Но бьяры-то зверям приказывают! Помню, когда нас сюда гнали, один стражник в бьярской деревне пнул старичка, да еще посмеялся над ним. А ночью того стражника медведь задрал. Из лесу вышел, будто его призвал кто… А может, старичок тем медведем и был!
– Да и я слыхал о бьярских оборотнях, – подтвердил еще один. – Еще когда в вендской страже служил, ходили слухи о священной роще к северу от столицы. Там жил оборотень-росомаха, и все его так боялись, что даже дорога мимо того леса заросла…
– Ну и где ваши оборотни? – возразил Варлыга. – Эти, что ли, доходяги, которые ковыряются в земле, не поднимая головы? Да они даже в малую змейку не способны обратиться, чтобы уползти отсюда! Будь тут настоящие колдуны, они бы уже давно обернулись медведями, росомахами или кем они там умеют, загрызли бы стражу и сбежали в леса, а не дохли с голоду вместе с прочими…
Он оборвал речь и покосился на Андемо. Тот стоял с отсутствующим видом, будто и не о его сородичах тут говорили.
– А что, если попробовать взбунтовать их? – предложил дрив, служивший в столице. – Вон их сколько!
Варлыга вновь бросил взгляд на безучастного Андемо, вздохнул и объяснил:
– Бьяры не способны действовать заедино. На воле они живут крошечными деревеньками в одну семью. Только по большим праздникам вместе сходятся, чтобы почествовать богов.
– Ну а еще как переполох устроить? Шуганем бьяров, они все бросятся наверх, стражу сомнут, а пока их будут разгонять, мы…
– Ха! Чем же ты их шуганешь?
– Надо подумать…
Читать бесплатно другие книги:
