Холодная кровь Брындза Роберт

Посвящается маме и папе – со всей моей любовью

«Ад пуст! Все дьяволы сюда слетелись!»

У. Шекспир. «Буря»[1]

Глава 1

Понедельник, 2 октября 2017 года

Лил дождь. Ладонью заслоняя глаза от хлещущих струй, старший инспектор Эрика Фостер торопливо шла рядом с инспектором Мосс по мощеной набережной, что тянулась вдоль южного берега Темзы. Было время отлива, и река сузилась до бурой ленты. Отступившая вода обнажила кирпичную кладку стенок набережной и часть илистого русла, усеянного мусором. В кармане длинной черной куртки Эрики затрещала рация, и сотрудница полиции, охранявшая место преступления, спросила, где они находятся. Эрика достала рацию и ответила:

– Старший инспектор Фостер. Через пару минут будем на месте.

Еще не окончился утренний час пик, а уже темнело: опускался мглистый туман. Они ускорили шаг, минуя представительство IBM и светлое приземистое здание ITV Studios. Здесь набережная резко поворачивала вправо, расширяясь в обсаженный деревьями бульвар, который вел к Национальному театру и мосту Хангерфорд.

– Это там, внизу, босс. – Тяжело отдуваясь, Мосс замедлила шаг.

Футах в десяти ниже, у того места, где набережная поворачивала вправо, на покрытом светлым песком пятачке насыпного пляжа, обнажившегося во время прилива, толпилась небольшая кучка людей. Эрика потерла зашитый бок. В ней было больше шести футов[2], и она возвышалась над Мосс; ее мокрые от дождя короткие белокурые волосы липли к голове.

– Курить надо меньше, – заметила Мосс, глядя на Эрику снизу вверх. Она откинула с глаз мокрые рыжие пряди. Ее пухлые щеки раскраснелись от бега, само лицо было усыпано веснушками.

– А тебе – меньше увлекаться батончиками «Марс», – парировала Эрика.

– Я и не увлекаюсь. Один на завтрак, один на обед, ну и один на десерт после настоящего ужина.

– Вот и я так же с сигаретами, – улыбнулась Эрика.

Они подошли к каменной лестнице, спускавшейся к Темзе. На ней через определенные интервалы виднелись въевшиеся отметины прилива; последние две ступеньки были скользкими от водорослей. Пляж, четыре метра в ширину, резко обрывался там, где пенилась грязная бурая вода. Эрика с Мосс показали свои удостоверения, и люди расступились, пропуская их туда, где сотрудница службы специальных констеблей[3] стояла на страже большого потрепанного чемодана из коричневой ткани, наполовину утопавшего в песке.

– Я пыталась их отогнать, мэм, но не хотела оставлять находку без присмотра, – объяснила молодая женщина, глядя на Эрику сквозь пелену дождя. Она не отличалась ни ростом, ни крепким сложением, но взгляд у нее был твердый.

– Вы здесь одна? – осведомилась Эрика, посмотрев на чемодан. Из рваной дыры на боку торчали два раздутых белесых пальца.

Констебль кивнула.

– В одном из офисных зданий сработала сигнализация, и мой напарник, с которым я дежурила, пошел туда разбираться, – ответила она.

– Это не дело! – возмутилась Мосс. – Спецконстебли всегда должны дежурить по двое. То есть вы во время ночной смены в центральном Лондоне остались одна?

– Так, Мосс… – начала Эрика.

– Да что «так», босс? Не дело это. Они же добровольцы! Почему нельзя выделить средства на увеличение штата кадровых полицейских?

– Я пошла в специальные констебли, чтобы набраться опыта и стать сотрудником регулярной полиции…

– Нужно убрать отсюда посторонних, пока не затоптали все улики, – перебила ее Эрика.

Мосс кивнула и вместе с констеблем принялась оттеснять толпу зевак к лестнице. Эрика заметила у высокой стены на краю пляжа две небольшие ямы, которые выкопал одетый в цветастое пончо старик с длинными седыми волосами. Не обращая внимания на людей и дождь, он продолжал копать. Эрика взяла рацию и стала вызывать патрульных, которые могли бы находиться поблизости. Рация отвечала ей зловещим молчанием. Она увидела, что мужчина в цветастом пончо, игнорируя распоряжения Мосс, продолжает копаться в песке. Эрика отошла от чемодана и, приблизившись к мужчине, потребовала:

– Пройдите со всеми к лестнице.

Он взглянул на нее и снова занялся своим делом, теперь разравнивая кучу песка, которую поливал дождь.

– Прощу прощения, я к вам обращаюсь.

– А кто вы такая? – надменно спросил мужчина, смерив ее взглядом.

– Старший инспектор Эрика Фостер. – Она быстро показала удостоверение. – Это – место преступления. Вы должны покинуть его. Немедленно.

Мужчина перестал возиться в песке и с оскорбленным видом воззрился на Эрику. Выглядело это довольно забавно.

– Вам дозволено вести себя столь грубо?

– Да, если посторонние создают препятствия на месте преступления.

– Но это мой единственный источник дохода. Я имею полное право выставлять здесь свои песчаные скульптуры. У меня есть разрешение, выданное советом Вестминстера.

Мужчина порылся в пончо и извлек на свет ламинированную карточку со своей фотографией, на которой тут же осели капли дождя.

– Констебль Уорфорд и констебль Чарльз… – раздался голос из рации Эрики. Она увидела двух молодых патрульных, спешивших к толпе, что топталась у лестницы.

– Скоординируйтесь с инспектором Мосс. Необходимо перекрыть набережную, на пятьдесят футов[4] с каждой стороны, – отдала она распоряжение по рации и снова сунула ее в карман. Мужчина в пончо все еще протягивал ей свое разрешение. – Уберите.

– Вы не очень-то любезны, – заметил он, с прищуром глядя на Эрику.

– Не очень. И покажусь вам еще менее любезной, если мне придется вас арестовать. Лучше покиньте место преступления, поднимитесь наверх.

Мужчина неторопливо встал с песка.

– Значит, у вас так принято разговаривать со свидетелями?

– Что вы видели?

– Я откопал этот чемодан.

– Он был закопан в песок?

– Частично. Вчера его там не было. Я каждый день здесь рою. Прилив перемещает песок.

– Зачем вы здесь каждый день роете?

– Я художник, создаю скульптуры из песка, – напыщенно заявил мужчина. – Это мое обычное место. Я делаю русалку: она восседает на камне, а рядом выпрыгивают из воды рыбки. Эта скульптура очень популярна у…

– Вы трогали чемодан, перемещали что-нибудь? – осведомилась Эрика.

– Нет, конечно. Я остановился сразу, как увидел… Когда заметил, что чемодан разодран и из него… торчат пальцы…

Эрика видела, что он напуган.

– Хорошо. Поднимайтесь на набережную, нам надо будет взять у вас показания.

Патрульные и сотрудница службы специальных констеблей уже перегородили часть набережной. Старик заковылял к лестнице, а к Эрике вернулась Мосс. Теперь на пляже, кроме них, никого не осталось.

Обе надели латексные перчатки и подошли к чемодану. Пальцы, торчавшие из дыры в коричневой ткани, были раздутыми, с почерневшими ногтями. Мосс аккуратно счистила песок со швов и обнажила ржавую застежку-молнию. Эрика несколько раз несильно потянула за язычок, молния поддалась, крышка осела и перекосилась. Вдвоем с Мосс они медленно подняли ее. Из чемодана, в который было запихнуто тело голого мужчины, выплеснулась вода. Мосс отпрянула, ладонью зажав нос. На них дохнуло смрадом гниющего мяса и затхлой воды. Эрика на мгновение зажмурилась, потом открыла глаза. Белые мускулистые конечности. Плоть цвета сырого нутряного сала уже начала облезать, кости были местами оголены. Эрика осторожно приподняла туловище, под которым лежала голова с тонкими черными волосами.

– Боже, его обезглавили. – Мосс показала на шею.

– И отрубили ноги, чтобы уместить в чемодан, – добавила Эрика. Раздутое лицо было разбито до неузнаваемости. Изо рта с большими фиолетовыми губами вываливался распухший черный язык. Эрика бережно опустила туловище на голову и закрыла чемодан. – Нужно вызывать криминалистов. Срочно. Не знаю, сколько осталось времени до начала прилива.

Глава 2

Час спустя на месте преступления уже работали эксперты-криминалисты. Дождь не затихал, туман сгустился, поглотив верхушки зданий вокруг. Несмотря на ненастье, по обе стороны от полицейского оцепления собрались толпы любопытных, глазевших на огромную белую палатку, которую установили над чемоданом с трупом. Она зловеще сверкала на фоне бурлящей темной воды.

Погода стояла холодная, но в палатке было жарко: от ярких ламп на небольшом замкнутом пространстве температура резко повысилась. Эрика и Мосс, переодевшись в синие комбинезоны, наблюдали за работой судмедэксперта Айзека Стронга, двух его ассистентов и фотографа, сидевших на корточках вокруг чемодана. Айзек был высокий стройный мужчина с бархатистыми карими глазами и тонкими ухоженными бровями, которые сейчас и позволяли определить, что это именно он прячется под капюшоном и маской, закрывающей лицо.

– Что скажешь? – спросила Эрика.

– Тело пролежало в воде довольно долго. Вон, видите желто-зеленые пятна на коже. – Айзек показал на цветовые изменения в области груди и живота трупа. – Холодная вода замедляет процесс разложения…

– Это вы называете «замедляет»? – фыркнула Мосс, ладонью плотнее прижимая маску к лицу. Вонь в палатке валила с ног. Они молча смотрели на изуродованное голое тело, которое было аккуратно уложено в чемодане: ноги – по бокам от туловища; коленный сустав одной упирается в верхний правый угол, второй – в нижний левый; руки скрещены на груди; отрезанная голова покоится под туловищем.

Помощница Айзека расстегнула маленький кармашек на внутренней стороне крышки чемодана и вытащила из него прозрачный пластиковый пакетик с золотым обручальным кольцом, часами и массивной золотой цепочкой. Она подняла пакетик к свету. Над маской виднелись ее широко раскрытые глаза.

– Допустим, это вещи жертвы. Но вот где его одежда? – задалась вопросом Эрика. – Судя по всему, тело аккуратно упаковали, а не просто запихнули в чемодан. Может, есть документ, удостоверяющий личность? – с надеждой добавила она.

Фотограф наклонился к чемодану и сделал два снимка. Ослепленные вспышкой, Эрика и Мосс поморщились. Ассистентка Айзека рукой в перчатке обыскала кармашек и покачала головой.

– Способ расчленения тела, аккуратность, пакет с драгоценностями – все это указывает на то, что преступление было заранее спланировано, – подчеркнул Айзек.

– Зачем класть вместе с трупом драгоценности? Почему их просто не забрали? Такое впечатление, что убийца решил поглумиться, – рассудила Мосс.

– Меня это наводит на мысль, что данное убийство – результат бандитских разборок или как-то связано с наркотиками, – предположил Айзек. – Но это вам выяснять.

Эрика кивнула. Другой ассистент судмедэксперта приподнял туловище, и фотограф сделал снимок отсеченной головы жертвы.

– Я закончил, – доложил он.

– Тело на вынос, – распорядился Айзек. – Начинается прилив.

Эрика опустила глаза и увидела, что один из следов на песке заполняется бурлящей водой. У палатки появился молодой парень в комбинезоне. Он принес носилки и новый черный мешок для трупа.

Эрика с Мосс отступили в сторону, наблюдая, как помощники Айзека расстегнули и раскрыли мешок, затем аккуратно взяли чемодан, собираясь положить его на носилки. Сделали четыре шага и чуть не завалились назад: чемодан не пускал.

– Стойте, стоп, стоп, стоп! – крикнула Эрика, возвращаясь в палатку. Осветив фонарем дно чемодана, с которого капала вода, они увидели, что он запутался в длинной светлой веревке. Под тяжестью тела матерчатое дно деформировалось и стало рваться.

– Ножницы, живо! – рявкнул Айзек. Ему быстро подали ножницы, взятые из стерильной упаковки. Он наклонился и аккуратно срезал веревку, устранив препятствие, которое держало чемодан. Когда его стали класть на носилки, он развалился. Айзек отдал ножницы и веревку, которые разложили по пакетам и промаркировали. Потом черный мешок застегнули, и чемодан исчез из виду.

– Как только закончу вскрытие, сообщу, – пообещал Айзек. И покинул место происшествия с двумя помощниками. Те толкали перед собой носилки, которые вихляли на песке, колесами оставляя в нем глубокие борозды.

Эрика и Мосс, отдав свои комбинезоны, поднялись на набережную и увидели руководителя группы криминалистов Нилза Акермана, который только что прибыл к месту преступления с командой из пяти человек. Им предстояло найти на берегу вещественные доказательства. Глянув на реку, наползавшую на пляж, Эрика засомневалась, что им это удастся.

Нилз, высокий худой мужчина с пронзительными голубыми глазами, которые сегодня были немного воспалены, выглядел измученным и недовольным.

– Для уток погодка в самый раз, – заметил он и, кивнув им, прошел мимо. Говорил он на безупречном английском с едва уловимым шведским акцентом. Эрике и Мосс вручили зонты. Они смотрели, как Нилз и его коллеги идут по сужающемуся пляжу. Вода в реке, плескавшаяся уже у самой палатки, быстро прибывала еще и из-за дождя.

– Никогда не понимала его чувство юмора, – буркнула Мосс. – Ты где-нибудь видишь уток?

– Наверно, он имел в виду, что уткам нравится такая погода. И кто говорит, что он шутил?

– Так он вроде произнес это в шутку. У шведов, я слышала, очень своеобразное чувство юмора.

– Ладно, давай-ка подумаем, – сказала Эрика. – Возможно, чемодан сбросили где-то выше по реке, и когда его понесло течением, он зацепился за веревку.

– Его могли скинуть где угодно, – рассудила Мосс. – Таких мест вдоль реки полно. Берег длинный, тянется на многие мили.

Эрика посмотрела на здания и обратила взгляд на Темзу. Мимо пыхтела, изрыгая черный дым, баржа; навстречу ей плыли, носами разрезая воду, два длинных низких речных трамвая.

– В этом месте избавляться от тела было бы глупо, – сделала вывод Эрика. – Оно просматривается из офисов, открытых двадцать четыре часа в сутки. К тому же сюда его нужно еще донести, а идти пришлось бы мимо баров, офисов, камер видеонаблюдения, свидетелей.

– Глупо, да не очень, – возразила Мосс. – Для рискового человека вполне себе подходящее местечко. Много отходных путей – переулков, в которых можно запросто затеряться.

– Да, начало не обнадеживающее.

– Босс, мы не должны недооценивать убийцу. Или правильнее сказать «перенедооценивать»?

Эрика повела глазами.

– Ладно, давай перехватим по сэндвичу и назад в отделение.

Глава 3

В отделение полиции Луишем-роу Эрика и Мосс прибыли ближе к вечеру. Дождь весь день лил не переставая, и обе вымокли насквозь. Строительство, что только-только развернулось вокруг полицейского участка, когда Эрика первый раз получила назначение в южный район Лондона, уже почти завершилось, и восьмиэтажное здание их отделения теперь затмевали несколько высотных элитных жилых многоквартирных домов.

В обшарпанной дежурной части за столом сидел сержант Вулф – крупный мордастый мужчина с голубыми глазами, в тщательно отутюженной белой сорочке, на которую свисал тройной подбородок. Перед ним стояла худая девица с лошадиным лицом. На руках она держала упитанного карапуза. Тот сжимал в руке большущий пакет с карамелью и, жуя конфеты, равнодушно наблюдал за перепалкой матери и Вулфа.

– Долго нам еще ждать? – возмущалась женщина. – У меня дел по горло.

– Это зависит от вашего дружка и трехсот граммов кокаина, что мы обнаружили в его заднице, – охотно отвечал ей Вулф.

– Сволочи. Это вы ему подкинули, – заявила женщина, наставив на него палец с длинным ногтем, покрытым розовым лаком.

– По-вашему, это мы ему туда порошок засунули?

– Пошел ты, – огрызнулась она.

– Зря ваша матушка в школу вас отправляла. Только деньги зря потратила.

Молодая женщина смешалась:

– Это вы о чем? Я школу окончила сто лет назад.

Дружелюбно улыбнувшись, Вулф показал ей на поблекшие зеленые пластиковые стулья, выстроившиеся в длинный ряд под доской со всевозможными объявлениями.

– Мэм, вы присядьте, пожалуйста. Как только у меня появится новая информация, я вам сообщу.

Женщина окинула оценивающим взглядом Эрику и Мосс, затем неспешно отошла к стульям и уселась под доской, увешанной информационными листками. Эрика вспомнила свой первый день в Лондоне, куда ее перевели из полиции Большого Манчестера. Она сидела на этом же самом месте и донимала Вулфа, спрашивая, долго ли ей еще ждать, хотя обстоятельства у нее были другие.

– Дамы, добрый день. На улице дождь все льет? – уточнил Вулф, обратив внимание, что волосы у обеих мокрые и липнут к головам.

– Неа, брызгает, – улыбнулась Мосс.

– Шефиня на месте? – осведомилась Эрика.

– Да. Суперинтендант у себя в кабинете, там тепло и сухо, – ответил Вулф.

Женщина с ребенком сунула в рот горсть карамелек и зачавкала, сверля их сердитым взглядом.

– Осторожно, мэм, не подавитесь. А то я не очень хорошо помню прием Геймлиха[5], – сказал ей Вулф, пропуская Эрику и Мосс в закрытую часть отделения. Наклонившись к ним, он понизил голос и доложил: – До пенсии уже рукой подать.

– Сколько еще? – спросила Эрика.

– Полгода с небольшим, – ответил он.

Эрика улыбнулась Вулфу, и дверь за ними со щелчком захлопнулась. Они пошли по длинному коридору с низким потолком, мимо кабинетов, в которых разрывались телефоны и трудились сотрудники общественной поддержки полиции[6]. Отделение полиции Луишем-роу, крупнейшее по южную сторону от реки, обеспечивало правопорядок на большой территории Лондона до самых границ графства Кент, и здесь всегда царило оживление. Они торопливо шагали к раздевалке, по пути здороваясь с заступавшими на дежурство патрульными. Подойдя к своим шкафчикам, обе достали полотенца и принялись вытираться.

– Я займусь пропавшими без вести, – произнесла Мосс. Она посушила волосы, вытерла лицо, затем сняла мокрый свитер и расстегнула блузку.

– А я попрошу, чтобы нам дали еще людей, – сказала Эрика, нюхая белую сорочку, которую она вытащила из глубины шкафчика после того, как вытерлась.

Переодевшись в сухое, Эрика стала подниматься по лестнице к кабинету суперинтенданта. Отделение Луишем-роу размещалось в старом обветшалом здании, построенном в 1970-х годах, и, поскольку бюджет полиции постоянно урезали, лифтами здесь лучше было не пользоваться: можно было на полдня застрять в одной из кабинок. Перескакивая сразу через две ступеньки, Эрика добралась до коридора восьмого этажа. Из большого окна открывался вид на южные предместья Лондона, простиравшиеся от Кольцевой дороги, которая проходила через самый центр Луишема и тянулась мимо домов ленточной застройки, до зеленых угодий на границе Кента.

Эрика постучалась и вошла. Суперинтендант Мелани Хадсон сидела за столом, на котором громоздилась, частично скрывая ее, гора документов. Это была миниатюрная стройная женщина с короткими белокурыми волосами, но внешность порой обманчива – Мелани умела быть жесткой, если того требовали обстоятельства. Эрика обвела взглядом кабинет – такой же обшарпанный, как и все остальное в этом здании. Полки до сих пор были пусты. Мелани возглавляла работу отделения уже несколько месяцев, но пока так и не удосужилась распаковать коробки, что стояли вдоль дальней стены. Ее пальто аккуратно висело на одном из крючков у двери.

– Я только что с места преступления на южном берегу Темзы. Жертва – мужчина. Был сильно избит, обезглавлен, расчленен и затем аккуратно упакован в чемодан.

Мелани закончила писать и подняла голову.

– Европеец?

– Да.

– Значит, это убийство не на почве расовой ненависти?

– Можно быть белым и все равно погибнуть от рук расистов.

Мелани посмотрела на нее.

– Мне это известно, Эрика. Я просто хочу четко понимать ситуацию. После референдума за выход из ЕС начальство держит на особом контроле дела о преступлениях, совершенных на почве расовой ненависти.

– Пока трудно сказать. Это может быть что угодно: гангстерские разборки, расизм, гомофобия. Убийство совершено с особой жестокостью. Его уложили в чемодан голым, вместе с трупом обнаружены часы, кольцо и цепочка. Мы не знаем, его ли это вещи. Я жду результатов вскрытия и криминалистической экспертизы. Как только появится новая информация, я сразу тебе сообщу, чтобы ты знала, в какую графу поставить галочку.

– Эрика, сколько у тебя сейчас дел?

– Только что закрыла убийство в ходе вооруженного ограбления. Ну и еще парочку других дел скоро скину. Нужно установить личность жертвы, но это будет непросто. Лицо избито до неузнаваемости, да и тело долго пробыло в воде.

Мелани кивнула.

– Чемодан большой?

– Да.

– Теперь большие чемоданы не купишь. Я пыталась достать семейный для отпуска, но такие больше не делают – не имеет смысла из-за установленных норм провоза багажа. Все, что свыше двадцати пяти кило, обходится в целое состояние.

– Хочешь принесу тебе тот чемодан, когда с ним закончат работать криминалисты?

– Очень смешно. Но я ведь не просто так сказала об этом. Не многие компании производят большие чемоданы, в которые можно уместить пляжную одежду на две недели, тем более взрослого мужчину.

– Мне необходимо усиление. Сколько человек ты готова мне выделить? Я бы хотела в свою группу Мосс и констебля Джона Макгорри. Сержант Крейн тоже хорошо работает в команде.

Надув щеки, Мелани рылась в бумагах на своем столе.

– Ладно. Даю тебе Мосс и Макгорри… и одного гражданского сотрудника. А там посмотрим, может этого хватит.

– И на том спасибо, – сказала Эрика. – Но дело это непростое. Сдается мне, что людей потребуется больше.

– Пока это все, что ты получишь. Держи меня в курсе. – Мелани вновь взялась за ручку.

Эрика встала и направилась к выходу.

– Куда едешь в отпуск? – спросила она, останавливаясь в дверях.

– В Екатеринбург.

Эрика вскинула брови.

– В Екатеринбург? В Россию?

Мелани возвела глаза к потолку.

– И не спрашивай. Мужу в отпуске непременно экзотику подавай, да еще такую, куда просто так не доберешься.

– Что ж, в октябре в Екатеринбурге крем от загара тебе не понадобится.

– Закрой дверь с той стороны! – рявкнула Мелани.

Подавив улыбку, Эрика вышла из кабинета начальницы.

Глава 4

Эрика купила в торговом автомате кофе с шоколадным батончиком и по лестнице спустилась на четвертый этаж, где находился ее маленький кабинет – крошечный закуток со столом, заваленным бумагами, с компьютером и стеллажом. По окну с видом на парковку стучал дождь. Закрыв дверь, со стаканом кофе и шоколадкой в руках Эрика уселась за стол. Где-то звонили телефоны, в коридоре заскрипел пол: кто-то прошел мимо ее кабинета. Она скучала по помещениям открытой планировки, в которых работала последние несколько лет в Бромли и Уэст-Энде. Четыре стены, которые, казалось, сдвигались вокруг нее, служили напоминанием о том, что вот уже полгода она не заходила в оперативный отдел и не занималась расследованием сложных дел.

Перед столом на стене висела старая карта Темзы, на которую она до сих пор не обращала внимания. Эрика разорвала обертку шоколадного батончика, откусила половину и, обойдя стол, встала перед картой, которая отличалась от тех, что используют оперативники, и представляла собой нечто вроде произведения графического искусства – черно-белое изображение реки от ее истока до устья. Темза, имеющая протяженность 215 миль[7], берет свое начало близ Оксфорда, протекает через Лондон и при впадении в море образует эстуарий. Эрика провела пальцем по ленте водного потока до Теддингтонской плотины, преграждающей путь приливам в верховья реки, и далее по извилистой линии, проходящей через Туикенем, Чизик и Хаммерсмит до Баттерси, затем через центр Лондона, и остановилась на точке, где был обнаружен чемодан с трупом.

– Где же выбросили чемодан? – произнесла она с набитым ртом. Эрика стала перебирать в уме места вдоль реки, где можно было бы незаметно сбросить в реку чемодан. Ричмонд? Чизик? Мост Челси? Парк Баттерси? Затем подумала про набережную, где обнаружили чемодан: это место просматривалось со всех сторон, в том числе и многочисленными камерами видеонаблюдения. Запихнув в рот остаток батончика, она отвернулась от карты и обвела взглядом свой крошечный кабинет. На полистирольных плитах потолка виднелись бурые разводы от воды, на узких полках – хлам, оставшийся от прежних обитателей: небольшой мохнатый кактус; зеленый пластмассовый еж с пластмассовыми иголками, меж которыми торчали шариковые ручки; пыльные инструкции по использованию устаревшего программного обеспечения. «Может, зря я отказалась от повышения?» – пропищал в голове гаденький голосок. Все ждали, что она согласится на должность суперинтенданта, но тогда ей вдруг подумалось, что она обрекает себя на бумажную работу: представила, как будет сидеть за столом, ставить галочки, определять приоритеты, выполнять установки и, что еще хуже, заставлять других подчиняться требованиям. Эрика сознавала, что ей присуще здоровое честолюбие, но вряд ли она была бы удовлетворена расширением полномочий, новой должностью, более высокой зарплатой. Она предпочитала выезжать на места происшествий, лично расследовать запутанные дела и сажать за решетку преступников – именно это заставляло ее каждое утро подниматься с постели.

А еще она отказалась от повышения из чувства вины. Эрика подумала про своего коллегу – инспектора Джеймса Питерсона. Ей он приходился не просто коллегой; он был ее… бойфрендом? Нет. Ей уже сорок пять, слишком стара она для бойфрендов. Партнером? Партнеры – это в юридических фирмах. Впрочем, теперь это не важно, она сама все испортила. В рамках расследования их последнего громкого дела они проводили операцию по спасению похищенной женщины, в ходе которой Питерсон получил пулю в живот. Как старший по званию это она приняла решение действовать, не дожидаясь подкрепления. Они спасли молодую женщину и арестовали сумасшедшего серийного убийцу, но Питерсон был ранен, чудом выжил, и, естественно, это сказалось на их взаимоотношениях. Он потерял семь месяцев нормальной активной жизни, мучительно восстанавливался после ранения, и до сих пор не было ясно, когда он вернется к работе.

Эрика скомкала обертку от шоколадного батончика и бросила ее в мусорную корзину, что стояла в углу, но промахнулась, и та упала на ковер. Она хотела подобрать обертку и только нагнулась за ней, в кабинет постучали, а затем дверь отворилась и ударила ее по голове.

– Черт! – выругалась Эрика, хватаясь за лоб.

В кабинет заглянул констебль Джон Макгорри. В руках он держал папку.

– Простите, босс. Тесновато здесь, да? – Ему было едва за двадцать. Красивое лицо, гладкая чистая кожа. Темные волосы коротко острижены.

– Не то слово. – Эрика бросила обертку в корзину и выпрямилась, все еще потирая лоб.

– Мосс мне только что сообщила про труп в чемодане и сказала, что меня перевели в вашу бригаду.

Эрика обошла стол и села.

– Да. Поговорите, пожалуйста, с Мосс, она пытается установить личность жертвы. Где ты работал в последнее время?

– На втором этаже, с сержантами Лорной Миллз и Дейвом Буном.

– С Миллз и Буном? – Эрика вскинула брови.

– Да, – улыбнулся Макгорри. – И это никак не способствовало моей личной жизни. Засиживался допоздна, занимался классификацией преступлений на почве расовой ненависти в связи с выходом из Евросоюза.

– Да, звучит не очень сексуально, – усмехнулась Эрика.

– Я рад, что меня к вам направили. Спасибо, босс.

– Мосс занимается установлением личности убитого. Позже по электронке я сообщу, нужно ли тебе подключиться к ней в помощь.

– Я в том числе за тем и пришел. За последние недели я просмотрел кучу дел, и одно засело у меня в голове. Один собачник выгуливал своего питомца на набережной в Челси, как раз во время отлива, и нашел на берегу чемодан. В нем лежал труп женщины европейской внешности, лет тридцати пяти. Обезглавленный, расчлененный.

Эрика откинулась на спинку стула и уставилась на Макгорри:

– Когда это было?

– Чуть больше недели назад, двадцать второго сентября. Я принес это дело. – Он передал ей папку.

– Спасибо. Попозже я с тобой свяжусь, – сказала Эрика.

Она дождалась, когда дверь затворится, и раскрыла папку. Место преступления на фотографиях было такое же серое, какое она видела сегодня утром, но труп находился в куда лучшем состоянии, был лишь немного тронут разложением. Жертва – женщина, пепельная блондинка с длинными грязными волосами. Ноги отрублены до самого таза и уложены по краям чемодана. Руки сложены на груди, так что создавалось впечатление, будто труп от стыда прикрывает обнаженные округлости. Отрезанная голова засунута под туловище. Как и у убитого мужчины в чемодане, что обнаружили сегодня утром, ее лицо было разбито до неузнаваемости.

Эрика обратила взгляд на карту Темзы, висевшую на стене. Столько мест, где можно сбросить в реку труп!

Или два трупа.

Глава 5

Август 2016 года

Восемнадцатилетняя Нина Харгривз узнала от своей лучшей подруги Кэт, что на лето можно устроиться на работу в кафе «У Сантино», предлагавшее посетителям традиционное меню – жареную рыбу с картофелем. Они только что окончили школу. Кэт намеревалась осенью приступить к учебе в университете, а Нина с планами на будущее еще не определилась. Симпатичная девушка с крупноватым резко очерченным носом, светлой веснушчатой кожей, длинными каштановыми волосами и чуть выпирающими передними зубами, она не имела ни склонности, ни тяги к учебе, и консультант по профориентации, к которой Нина обратилась, посоветовала ей попробовать себя в качестве конторской служащей или выучиться на парикмахера, но ее не прельщало ни то, ни другое. Ей претила сама мысль, что она целыми днями должна торчать в каком-нибудь офисе – ее мама, Мэнди, служила клерком в местной адвокатской конторе и вечно жаловалась на свою работу, а от идеи стать парикмахером и проводить время в кругу стервозных баб Нину и вовсе тошнило. Ей с лихвой хватило школы.

Нина злилась на весь белый свет, где она не могла найти свое место под солнцем. Ее любимый папочка десять лет назад скончался от сердечного приступа, а с матерью они, хоть и жили вместе, близки не были. Поэтому Нина опешила, когда Мэнди, постучавшись к ней в комнату, сказала, что в следующую субботу она должна пойти с ней на обед в ресторан.

– Хочу познакомить тебя со своим новым другом, Полом, – объяснила мать.

– С другом? – смешалась Нина. Мэнди, неловко переступив с ноги на ногу, опустилась на краешек кровати. Внешне они были похожи, но Нина жалела, что не унаследовала аккуратный носик и безупречные зубы матери.

– Да. Пол – близкий друг. Больше чем друг. Он – адвокат в той фирме, где я работаю. – Мэнди взяла дочь за руку.

– То есть это твой бойфренд? – уточнила Нина, отдергивая руку.

– Да.

– Твой босс?

– Он не мой босс. Я работаю с ним в одной фирме.

– Что? То есть он гонял тебя по всему офису, а теперь у тебя с ним любовь?

– Ну зачем ты так, Нина? С Полом мы встречаемся уже несколько месяцев. Просто я не хотела тебя знакомить с ним раньше, пока не станет ясно, получится у нас что-нибудь или нет.

Нина с ужасом смотрела на мать. Она годами подтрунивала над ней, убеждая завести бойфренда, даже советовала сходить на свидание с симпатичным почтальоном, который любил пофлиртовать, но Мэнди неизменно отмахивалась от ее предложений, говоря, что еще слишком рано.

– И что же у вас получается?

– Ну, надеюсь, скоро он переедет к нам.

– Что?

– Нина. Тебе уже восемнадцать. Ты же не будешь вечно жить дома.

– Почему?

– А ты сама этого хочешь? До скончания жизни сидеть в своей комнате, обклеенной обоями с Ханной Монтаной?

– Разумеется, нет.

– Тогда идем. Я ни в коем случае тебя не выпроваживаю – этого я никогда бы не сделала, – но ты должна сама строить свою жизнь.

Мэнди ушла, а слова матери, казалось, все висели в воздухе. И поэтому, не видя иных перспектив, Нина сходила на собеседование в кафе «У Сантино» и стала там работать.

Это было традиционное британское заведение общественного питания, притулившееся в самом конце оживленной центральной улицы в лондонском районе Крауч-Энд. Барная стойка с потрескавшейся поверхностью из «формайки», на ней – банки с маринованными яйцами; длинный ряд фритюрниц для жарки рыбы в кляре, сосисок и шкварок, которые затем перекладывали в тепловые витрины. В зале стояло несколько столиков, но здесь в основном торговали едой на вынос, и народу всегда толпилось много. Смены длились по восемь часов, и четыре девушки работали на износ, принимая заказы и упаковывая рыбу под бдительным оком пожилой миссис Сантино – грозной женщины со скрипучим прокуренным голосом. В сравнении с ней мистер Сантино был тихий старичок, который постоянно жарил рыбу, и ему помогали еще два парня.

Макс впервые попался Нине на глаза, когда она отрабатывала свою третью смену. Она стояла за барной стойкой, принимая заказ, а он, пошатываясь, вышел из кухни с огромным чаном наструганного картофеля.