В поисках чудесного. Четвертый путь Георгия Гурджиева Успенский Петр

Чтобы понять, как действовать дальше, мне полезно было бы узнать о тех, кто думал так же, как я, кто совершал сходные попытки.

Допустим, я ещё не пробовал ничего такого; допустим, я всегда старался действовать непосредственно умом. Я ещё не пробовал создавать внутри себя ассоциации иной природы, ассоциации, которые относятся не только к мыслительному центру. Я хочу это попробовать; возможно, результаты окажутся лучше. Может быть, так я быстрее пойму возможность чего-то другого.

Я хочу вспоминать — в данный момент я вспоминаю.

Я вспоминаю умом. Я спрашиваю себя: вспоминаю ли я также и ощущениями? И обнаруживаю, что фактически не помню себя при помощи ощущений.

В чём же заключается различие между ощущением и чувством?

Всем ли понятен мой вопрос?

Например, я сижу здесь. Вследствие непривычной позы мои мускулы необычно напряжены. Как правило, я не ощущаю своих мускулов в привычной, установленной позе. Как и у любого человека, у меня есть ограниченное число поз. Но сейчас я принял новую, необычную. Я ощущаю своё тело, если не всё целиком, то, по крайней мере, некоторые его части, его теплоту, движение в нём крови. Когда я сижу, я чувствую позади себя горячую печь. Поскольку позади чувствуется тепло, а спереди холод, существует разница в переживаемых температурах воздуха: поэтому я не перестаю ощущать себя благодаря этому внешнему контрасту разных слоев воздуха.

Вчера вечером я поужинал кроликом. Кролик и приправа были очень вкусными, и поэтому я съел слишком много. Я ощущаю свой желудок; дыхание необычно тяжело. Я ощущаю себя всё время.

Только что я вместе с А. готовил особое блюдо и поставил его в печь. Когда я готовил еду, я вспомнил свою мать и некоторые моменты, связанные с ней. Эти воспоминания пробудили во мне особое чувство. Я чувствую эти моменты, и это чувство не покидает меня.

Вот я смотрю на лампу. Когда в доме обучения ещё не было освещения, я решил, что мне нужно как раз такое освещение. Я составил план того; что требуется для устройства подобного освещения. План был осуществлен, и вот его результат. Когда включили свет, и я его увидел, я почувствовал удовлетворённость; возникшее тогда чувство продолжается — я чувствую самоудовлетворённость.

Минуту назад я шёл из турецкой бани. Было темно, я не видел ничего перед собой — и ударился о дерево. По ассоциации я вспомнил, как однажды шёл в такой же темноте и столкнулся с каким-то человеком. Я ощутил всю тяжесть удара в грудь, не удержался и ударил налетевшего на меня незнакомца. Впоследствии выяснилось, что он не виноват; однако я ударил его так сильно, что выбил у него несколько зубов. В тот момент я не подумал, что человек, налетевший на меня, может не быть виновным; но, успокоившись, понял это; и позже, встретив на улице этого человека с изуродованным лицом, я почувствовал большое сожаление, так что и теперь, вспоминая о нём, я чувствую те же самые угрызения совести. И сейчас, когда я ушибся о дерево, во мне вновь ожило это чувство. Я опять увидел перед собой его доброе лицо, покрытое синяками.

Итак, я привёл вам примеры шести разных внутренних состояний. Три из них относятся к двигательному центру, три — к эмоциональному. На обычном языке все шесть называют чувствами, однако при правильной классификации те состояния, которые по своей природе связаны с двигательным центром, следует называть ощущениями, а те, чья природа связана с эмоциональными элементами, с эмоциональным центром, — чувствами. Существуют тысячи разных ощущений, которые обычно называют чувствами. Но все они различны, их материал различен, различны действия, различны причины.

При более пристальном рассмотрении мы можем установить их природу и дать им соответствующие наименования. Зачастую они настолько различны по своей природе, что не имеют между собой ничего общего. Некоторые возникают в одном месте, некоторые — в другом. У одних людей отсутствует одно место происхождения (т. е. данный род ощущений), у других может не оказаться другого. А есть люди, у которых все виды ощущений могут оказаться налицо.

Придёт время, когда мы попытаемся искусственно отключить один, два и более из них, чтобы узнать их истинную природу. А в настоящее время нам необходимо иметь идею двух разных переживаний, одно из которых мы назовем "чувством", а другое — "ощущением". "Чувством" мы называем состояние, местом возникновения которого будет эмоциональный центр; а ощущением — те чувства, место возникновения которых находится в двигательном центре. Теперь, конечно, каждый должен понять эту разницу и рассматривать свои ощущения и чувства, изучая те или иные различия между ними.

Для первоначальных упражнений вспоминания себя необходимо участие всех трёх центров; мы начали разговор о различиях между чувствами и ощущениями потому, что для вспоминания себя необходимы одновременно как чувства, так и ощущения.

Мы можем прийти к этому упражнению только при участии мысли. Первое — мысль; это нам уже известно. Мы желаем, мы хотим; наши мысли могут быть сравнительно легко приспособлены к этой работе, ибо мы уже имеем их переживание на практике.

Сначала необходимо искусственно пробуждать все три центра. В случае наших мыслей средством их искусственного пробуждения оказываются разговоры, лекции и тому подобное. Например, если ничего не было сказано, ничего и не пробуждается. Чтение, беседы послужили искусственным толчком. Я называю эти средства искусственными, потому что я не был рожден с такими желаниями: они неестественны, они не являются органической необходимостью. Эти желания искусственны; равным образом искусственны и их последствия.

Но если мысли искусственны, тогда я могу создать внутри себя для этой цели ощущения, которые также являются искусственными.

Повторяю: искусственные вещи необходимы только вначале. Полнота того, что мы желаем, не может быть достигнута искусственно; но поначалу приходится действовать именно так.

Я возьму самую лёгкую, самую простую вещь: попробую вспоминать себя с самого простого. В уме у меня уже есть некоторое количество ассоциаций для вспоминания себя, особенно благодаря тому, что здесь у нас созданы подходящие условия и подходящее место: мы окружены людьми, которые имеют сходные цели. Благодаря этому, в добавление к ассоциациям, которые я уже имею, я буду создавать новые. Следовательно, я более или менее уверен, что на этом пути буду получать напоминания и толчки, а потом не стану обращать внимания на мысли, а займусь, главным образом, другими частями моего существа и посвящу им всё своё время.

Самое простое и доступное ощущение для начала можно получить за счёт неудобной позы. Вот сейчас я сижу, как никогда раньше не сидел. Некоторое время всё идёт хорошо, но чуть позже появляется боль, а в ногах возникают странные и неприятные ощущения. Однако я убеждён, что эта болезненность не принесёт вреда и не повлечёт за собой вредных последствий, а просто является непривычным и потому неприятным ощущением.

Чтобы лучше понять ощущения, о которых я собираюсь говорить, всем вам лучше, — полагаю, принять с этой минуты какое-нибудь неудобное положение.

Я чувствую постоянное стремление переменить позу, подвигать ногами, чтобы успокоиться и устранить это неудобство. Но в настоящее время я поставил своей задачей переносить его и сказал всему телу, кроме головы: "Стой!"

В данный момент я хочу забыть о вспоминании себя. Сейчас мне хочется сосредоточить всё внимание, все свои мысли на том, чтобы не позволить себе автоматически, несознательно менять положение.

Направим своё внимание по следующему пути: сперва начинают болеть ноги, затем это ощущение постепенно поднимается всё выше и выше, так что болевая область расширяется. Пусть внимание перейдёт на спину. Есть ли там место, где локализуется это ощущение? Его может ощутить только тот, кто действительно принял неудобную, непривычную позу.

И вот, когда неприятное ощущение внутри тела, особенно в некоторых местах, уже дало свои результаты, в моём уме появляются мысли: "Я желаю, очень желаю помнить, что необходимо вспоминать себя. Я желаю! Ты — это я, моё тело". Я говорю телу: "Ты. Ты — это я. Ты — это также и я. Я желаю!"

Я желаю, чтобы эти ощущения, которые сейчас переживает моё тело, — а также любое сходное ощущение — я желаю, чтобы они напоминали мне: "Я желаю! Ты — это я. Я желаю! Я желаю помнить, что мне хочется вспоминать себя".

Ноги заснули. Я встаю.

"Я желаю вспоминать".

Пусть те, кто тоже хотят этого, встанут. "Я желаю вспоминать себя".

Все эти ощущения напоминают мне о вспоминании себя.

Теперь наши ощущения начнут меняться в разной степени. Пусть каждая степень, каждое изменение в этих ощущениях напоминают мне о вспоминании себя. Думайте, шагайте. Ходите вокруг и думайте. Моё неудобное состояние теперь прошло.

Я принимаю другое положение.

Первое: "Я". Второе: "желаю". Третье: "вспоминать". Четвёртое: "себя".

Я, просто "я" в уме.

"Желаю" — я чувствую. Вспомните теперь вибрации, которые возникают в вашем теле, когда вы ставите себе задачу на следующий день. Ощущение, сходное с тем, которое появится завтра, когда вы будете вспоминать свою задачу, должно возникнуть и сейчас, хотя и в меньшей степени. Я желаю припомнить это ощущение. Например, я желаю пойти и лечь. Я испытываю вместе с мыслями об этом приятные ощущения. В этот момент я переживаю в меньшей степени это приятное ощущение во всём своём теле. Если мы будем внимательны, мы ясно увидим внутри себя эту вибрацию. Для этого нужно обращать внимание на то, какого рода ощущения возникают в теле. В настоящий момент мы нуждаемся в понимании вкуса умственного желания.

Когда вы произносите эти четыре слова: "Я желаю вспоминать себя", я хочу, чтобы вы пережили то, о. чём я буду сейчас говорить.

Когда вы произносите слово "я", вы испытаете чисто субъективные ощущения в голове, груди и спине в соответствии с состоянием, в котором вы находитесь в данный момент. Не следует произносить "я" чисто механически, как всего лишь слово; нужно отметить его резонанс внутри себя. Это значит, что, говоря "я", вы должны внимательно прислушиваться ко внутреннему ощущению и наблюдать за тем, чтобы никогда не произносить слово "я" автоматически, как бы часто вы его ни повторяли.

Второе слово "желаю". Почувствуйте всем телом возникшую внутри вас вибрацию.

"Вспоминать". Каждый человек, когда он вспоминает что-то, легко ощутит особый процесс в середине груди.

"Себя". Когда я говорю "себя", я имею в виду всего себя целиком. Обычно, когда я произношу слово "себя", я подразумеваю под этим мысль, чувство или тело. Теперь же нам необходимо иметь в виду всё целиком: атмосферу, тело и всё, что в нём находится.

Все четыре слова, каждое из них в отдельности, имеют свою природу и своё место резонанса.

Даже если бы все четыре слова резонировали в одном и том же месте, все четыре резонировали бы с разной интенсивностью. Наши центры подобны гальваническим батареям, из которых, когда мы нажмём на кнопку, некоторое время течёт ток. Затем ток прекращается, и нужно отпустить кнопку, чтобы позволить батарее снова наполниться электричеством.

Но в наших центрах расход энергии происходит ещё быстрее, чем в гальванической батарее. Этими центрами, которые создают резонанс, когда мы произносим каждое из четырёх слов, производится определённая работа, а потому им необходим отдых, если мы хотим, чтобы они сохранили способность реагировать. У каждого колокола своя собственная батарея. Когда я произношу слово "я", отвечает один колокол, "желаю" — другой, "вспоминать" — третий, "себя" один общий колокол.

Некоторое время назад вам было сказано, что каждый центр имеет собственный аккумулятор. Кроме того, в нашей машине есть один общий аккумулятор, который не зависит от аккумуляторов, принадлежащих центрам. Энергия общего аккумулятора генерируется только тогда, когда все аккумуляторы работают один за другим в определённой комбинации. При помощи такого средства заряжается общий аккумулятор. В этом случае он становится аккумулятором в полном смысле слова, потому что здесь собирается и хранится резервная энергия в те моменты, когда некоторый её вид не тратится.

Одна общая нам всем черта состоит в том, что аккумуляторы центров пополняются энергией только в той мере, в какой она расходуется, так что в них не оказывается энергии сверх того количества, которое было истрачено.

Продолжить память о вспоминании себя возможно благодаря тому, что мы заставляем накопленную внутри нас энергию сохраняться дольше, чтобы суметь как бы выработать некоторый запас этой энергии.

Вопрос: Имеется ли в вашем учении место для свободной воли?

Ответ: Свободная воля есть функция подлинного "я", функция такого человека, которого мы называем мастером. Тот, у кого есть хозяин, имеет свободную волю. Тот, у кого нет хозяина, не имеет свободной воли. То, что обычно называют волей, это некоторая согласованность между желанием и нежеланием. Например, ум хочет чего-то, а чувство не хочет; если ум окажется сильнее чувства, человек повинуется уму; в противоположном случае он будет повиноваться своим чувствам. Вот это и называется "свободной волей" обычного человека. Обычным человеком управляет то его ум, то чувство, то тело. Очень часто он повинуется приказаниям, исходящим из автоматического аппарата; в тысячу раз чаще его поведение направляется половым центром.

Подлинная свободная воля может существовать только тогда, когда одно Я всегда направляет поведение, когда у человека есть хозяин, управляющий всей упряжкой. Обычный человек не имеет хозяина; его повозка постоянно меняет ездоков, и каждый из них называет себя "я".

Тем не менее, свободная воля — это реальность: она действительно существует. Но мы, каковы мы есть, не можем её иметь. Свободную волю способен иметь подлинный человек.

Вопрос: Значит, людей, имеющих свободную волю, нет?

Ответ: Я говорю о большинстве людей. Те, кто имеет волю, имеют её. Во всяком случае, свободная воля — это неординарное явление. Её нельзя вымолить, нельзя купить в лавке.

Вопрос: Каково отношение вашего учения к морали?

Ответ: Мораль может быть субъективной и объективной. Объективная мораль — одна и та же по всей Земле; субъективная мораль повсюду различна, и каждый определяет её по-своему. То, что хорошо для одного, плохо для другого и наоборот. Мораль — палка о двух концах, её можно повернуть и так, и этак.

С того времени, как человек начал жить на Земле, со времён Адама, с помощью Бога, природы и всего нашего окружения в нас постепенно сформировался особый орган, функцией которого является совесть. Каждый человек имеет этот орган; и тот, кто руководствуется совестью, автоматически ведёт себя согласно Заповедям. Если бы наша совесть была открытой и чистой, не было бы необходимости говорить о морали. Тогда каждый человек, сознательно или бессознательно, вёл бы себя в соответствии с повелениями этого голоса.

Совесть не является палкой о двух концах. Это вполне определённое, сформировавшееся в нас в течение столетий, понимание того, что хорошо и что плохо. К несчастью, по многим причинам этот орган обычно покрыт своего рода коркой.

Вопрос: Кто способен разрушить эту корку?

Ответ: Только интенсивное страдание или удар пробивают эту корку, и тогда говорит совесть; но через некоторое время человек успокаивается, и орган снова закрывается. Для того чтобы он раскрылся, необходим сильный удар.

Например, у человека умирает мать, и в нём инстинктивно начинает говорить совесть. Любить свою мать, почитать её, заботиться о ней — это долг каждого человека; но человек редко бывает хорошим сыном. Когда его мать умирает, он вспоминает, как плохо относился к ней, — и начинает страдать от угрызений совести. Но человек — большая свинья. Очень скоро он всё забывает и опять живёт по-старому.

Тот, кто не имеет совести, не может быть моральным человеком. Я могу знать, что мне не следует делать того-то, но из-за своей слабости не удержусь от вредного поступка. Например, я знаю, что кофе для меня вреден; это сказал мне доктор. Но когда мне хочется выпить кофе, я помню только о кофе; и только тогда, когда мне не хочется кофе, я соглашусь с доктором и не пью. Когда я наполнен кофе, я могу до известной степени быть моральным.

Постарайтесь забыть о морали. Разговоры о морали были бы сейчас пустой болтовнёй.

Ваша цель — внутренняя мораль. Ваша цель — быть христианами. Но для этого вы должны уметь делать; а вы этого не можете. Когда вы научитесь делать, вы станете христианами. Но, повторяю, внешняя мораль всюду различна. Один человек должен вести себя как все остальные; как говорит пословица, когда будешь в Риме, веди себя подобно римлянину. Такова внешняя мораль.

Для внутренней морали человек должен уметь делать, а для этого он должен иметь "я". Первое, что необходимо, — это отличать внутреннее от внешнего — как раз так, как я говорил о внимательности внутренней и внешней.

Вот, например, я сижу здесь. Хотя я привык сидеть со скрещенными под собой ногами, я считаюсь со мнением присутствующих, с их привычками и сижу так, как сидят они, опустив ноги вниз.

Вот кто-то бросает на меня неодобрительный взгляд. Это немедленно создаёт в моих чувствах соответствующие ассоциации, и я обеспокоен. Я слишком слаб, чтобы воздержаться от реагирования, от мнительности.

Или, например, хотя я знаю, что кофе мне вреден, я знаю также, что если не выпью кофе, не смогу беседовать; я буду чувствовать себя слишком утомлённым. Я считаюсь со своим телом и пью кофе, делаю это ради него.

Обычно мы так и живём; то, что мы чувствуем внутри, мы проявляем во внешнем поведении. Но следует провести разграничение между внутренним и внешним; необходимо воздержаться от внутренней реакции на что бы то ни было; не принимать во внимание внешних фактов, но ко внешности иногда быть более внимательными, чем мы обычно бываем. К примеру, когда нужно быть вежливым, мы при необходимости должны научиться быть даже более вежливыми, чем были до сих пор. Можно сказать, что то, что всегда было внутренним, должно теперь стать внешним, а то, что было внешним, должно стать внутренним.

К несчастью, мы всегда реагируем. Например, если я рассержен, всё во мне рассержено, любое моё проявление. Я могу научиться быть вежливым, когда я сердит, но внутри останусь таким же сердитым. Но если прибегнуть к здравому смыслу, зачем мне сердиться на кого-то, кто бросает на меня неодобрительный взгляд? Быть может, он просто глуп; быть может, кто-то настроил его против меня. Он оказался рабом чужого мнения, автоматом, попугаем, повторяющим слова других людей. Завтра он, возможно, изменит своё мнение. Если он слаб, я, проявляя беспокойство по этому поводу, делаюсь ещё слабее; рассердившись на него, я могу испортить свои отношения с другими, делая из мухи слона.

Вы должны понять — и принять за строгое правило, что нельзя обращать внимание на мнения других людей; необходимо быть свободным от окружающих. Когда вы внутренне свободны, вы освобождаетесь и от них.

Иногда бывает необходимо внешне притвориться обеспокоенными. Или, например, притвориться рассерженными. Если вас ударят по щеке, это вовсе не значит, что необходимо подставить другую. Иногда следует дать такой ответ, чтобы обидчик забыл свою бабушку. Но внутренне не следует об этом беспокоиться.

Если же вы внутренне свободны, тогда может случиться и так, что когда кто-то ударит вас по щеке, вы подставите другую. Это зависит от типа человека. Иной человек не забудет подобного урока и через сто лет.

Иногда нужно отплатить, иногда нет. Необходимо приспосабливаться к обстоятельствам; но вы сейчас не можете этого сделать, потому что действуете изнутри наружу. Вы должны разбираться в своих внутренних ассоциациях; тогда вы сумеете отделить и реорганизовать любую мысль; но для этого необходимо задавать вопросы и думать: "почему?", "зачем?" Выбор действия возможен лишь тогда, когда человек внутренне свободен. Обычный человек не в состоянии выбирать, не может критически оценивать ситуацию; у него внешнее — это внутреннее. Необходимо научиться быть невозмутимым, отступать и анализировать каждое действие, как если бы вы были посторонними людьми. Тогда можно быть справедливым. Быть справедливым в самый момент действия в сотни раз ценнее, чем быть справедливым впоследствии. Для этого нужно многое. Невозмутимость есть основа внутренней свободы, первая ступень к свободной воле.

Вопрос: Необходимо ли страдать всё время, чтобы поддерживать совесть открытой?

Ответ: Страдание может быть очень разным. Страдание — тоже палка о двух концах, один из которых ведёт к ангелам, а другой к дьяволам. Нужно помнить о колебаниях маятника, так что после сильного страдания возникает соответствующая по силе реакция. Человек — очень сложная машина. Вдоль проторенной дороги прокопаны канавы. Одно всегда существует бок-о-бок с другим. Там, где немного хорошего, немного и плохого; где хорошего много, там и плохого много. То же самое верно и по отношению к страданию — здесь нетрудно оказаться на ложном пути. Страдание легко становится приятным. Однажды вас ударили, вы оскорблены; во второй раз оскорблены меньше; а в пятый раз уже хотите, чтобы вас ударили. Нужно быть на страже; вы должны знать, что является необходимым в каждое мгновение, иначе можете свернуть с дороги в канаву.

Вопрос: Какова связь между совестью и приобретением "я"?

Ответ: Совесть помогает лишь тем, что она сберегает время. Человек, который имеет совесть, спокоен; спокойный человек имеет время, которое может употребить для работы. Однако совесть служит этой цели только вначале; позднее она служит другой цели.

Человек подвержен многим влияниям; их можно разделить на две категории. Первая — результаты физических и химических причин; вторая — ассоциативные по своему происхождению результаты нашей обусловленности.

Химико-физические влияния материальны по своей природе. Они суть следствия соединения двух веществ, которые порождают нечто новое. Они возникают независимо от нас и действуют на нас извне.

Например, чьи-то эманации могут входить в соединение с моими, и такая смесь производит что-то новое. Это относится не только ко внешним эманациям: то же самое происходит и внутри человека.

Вы, вероятно, замечали, как легко или, напротив, стесненно вы себя ведёте и чувствуете, когда кто-то сидит близко от вас. Когда нет созвучия, мы ощущаем неудобство.

Каждый человек испускает разного рода эманации, которые имеют собственные законы и допускают различные сочетания. Эманации одного центра образуют сочетания с эманациями другого центра. Такие состояния являются химическими сочетаниями. Эманации отличаются одна от другой также в зависимости от того, что я пил — чай или кофе.

Ассоциативные влияния — вещь совершенно иная. Если кто-то толкает меня или плачет, результатом является механическое воздействие на меня. Оно соприкасается с какими-то воспоминаниями; или же их ассоциация даёт во мне начало другим ассоциациям и так далее. Вследствие такого толчка меняются мои чувства и мысли. Данный процесс будет уже не химическим, а механическим.

Эти два вида влияний проистекают из вещей, находящихся вблизи от нас. Но существуют влияния, которые приходят от крупных объектов — от Земли, планет, Солнца, где действуют законы иного порядка. Вместе с тем, многие влияния этих великих существ не в состоянии достичь нас, если мы находимся целиком под влиянием мелочей.

Сперва обсудим химико-физические влияния. Я сказал, что у человека есть несколько центров. Я говорил о повозке, лошади и вознице, а также об оглоблях, вожжах и об эфире. Всё имеет свои эманации и свою атмосферу. Природа одной атмосферы отличается от природы другой, потому что каждая из них имеет разное происхождение, разные свойства и разное содержание. Они родственны одна другой, но вибрации их материи различны.

Повозка, наше тело, имеет атмосферу со своими особыми свойствами.

Чувства также порождают особую атмосферу, эманации, способные распространяться на далёкое расстояние.

Когда я думаю под влиянием своих ассоциаций, то результатом являются эманации третьего рода.

Когда в повозке вместо пустоты оказывается ездок, эманации также будут другими, отличными от эманаций возницы. Ездок — это вам не деревенский увалень; он думает о философии, а не о водке.

Таким образом, каждый человек может иметь эманации четырёх видов; хотя это не обязательно. Он может обладать некоторыми из них в меньшей степени, другими — в большей. В этом отношении люди не похожи друг на друга; и в разное время один и тот же человек может проявлять разные свойства. Я выпил кофе, а он не выпил, и атмосфера становится иной.

Всегда имеется какое-то взаимодействие, иногда вредное для меня, а иной раз — полезное. Каждую минуту я представляю собой то или это, а вокруг меня существует одно или другое. Разнообразные влияния существуют и внутри меня. Я не в состоянии ничего этого изменить, я — раб. Такие влияния я называю химико-физическими.

С другой стороны, существуют совершенно иные ассоциативные влияния. Рассмотрим сначала, каково ассоциативное влияние "формы" на меня. Форма оказывает на меня влияние. Я привык видеть какую-то особую форму, и когда её нет, я боюсь. Форма даёт первоначальный толчок моим ассоциациям. Например, красота — тоже форма. В действительности мы не можем видеть форму такой, какова она есть, мы видим только какой-то образ. Второе из этих ассоциативных влияний — это мои чувства, мои симпатии и антипатии.

Ваши чувства воздействуют на меня, и мои чувства реагируют соответственно на это воздействие. Иногда же всё происходит наоборот; дело зависит от сочетаний. Или вы влияете на меня, или я на вас. Это влияние можно назвать "взаимоотношениями".

Третье из ассоциативных влияний можно назвать "убеждением". Например, один человек убеждает другого словом. Тот убеждает вас, вы убеждаете этого. Каждый убеждает, каждый внушает.

Четвёртое из ассоциативных влияний — это превосходство одного человека над другим. Здесь может иметь место особое влияние, отличное от влияния формы или чувства. Вы можете знать, что данный человек умен, богат, способен говорить о разнообразных предметах; одним словом, обладает каким-то особым качеством, некоторым авторитетом. Это оказывает на вас воздействие, потому что он выше вас; и его влияние осуществляется без каких-либо чувств.

Итак, вот они, восемь видов влияния; половина из них химико-физические, другая половина — ассоциативные. В добавление к ним существуют и другие влияния, которые оказывают на нас более серьёзное воздействие. Любое мгновенье нашей жизни, любое чувство, любая мысль окрашены влияниями планет. Мы также находимся в рабстве у этих влияний.

Я остановлюсь на этом аспекте лишь вкратце, а затем вернусь к главному предмету. Не забывайте того, о чём мы говорили. Люди в большинстве своём непоследовательны и постоянно отклоняются от предмета.

Земля и другие планеты находятся в непрестанном движении, и каждая планета движется со своей скоростью. Иногда они приближаются одна к другой, иногда отдаляются друг от друга. Таким образом, их взаимное воздействие друг на друга усиливается или ослабевает, а иногда и совсем прекращается. Вообще говоря, влияния планет на Землю чередуются: сейчас действует одна планета, в другое время другая, в третье — третья и так далее. Когда-нибудь мы рассмотрим влияние каждой планеты в отдельности, а сейчас, чтобы дать вам общую идею, возьмём их в совокупности.

Схематически мы можем изобразить, эти влияния следующим образом. Представьте себе большое колесо, которое висит прямо над Землёй, а на его ободе укреплены семь или десять огромных цветных ламп. Колесо вертится, и на Землю направляется луч света то одного, то другого прожектора. Таким образом Земля всегда оказывается окрашенной светом особого прожектора, который освещает её в данное время.

Все существа, рожденные на Земле, окрашены светом, преобладавшим на Земле в момент их рождения; и они сохраняют этот цвет в течение всей жизни. Как ни одно следствие не может существовать без причины, так и ни одна причина не может оставаться без последствия. Действительно, планеты оказывают огромное влияние как на жизнь человечества вообще, так и на жизнь отдельного индивида. Большая ошибка современной науки состоит в том, что она не признаёт этого влияния: с другой стороны, влияние планет не так велико, как в этом хотят нас уверить современные "астрологи".

Человек есть продукт взаимодействия трёх видов материи, а именно: положительной (атмосфера Земли), отрицательной (минералы, металлы) и третьего сочетания, влияния планет, которое приходит извне и встречается с этими двумя видами материи. Такая нейтрализующая сила и есть влияние планет, которое окрашивает каждую вновь рожденную жизнь. Окраска остаётся на всё существование этой жизни. Если окраска была красной, тогда, встречаясь с красным цветом, данное лицо, данная жизнь почувствует своё родство с ним.

Некоторые сочетания цветов обладают успокаивающим действием; другие вызывают беспокойство. Каждый цвет имеет своё особое свойство. В этом есть закономерность, она зависит от химических различий. Существует, так сказать, конгениальные и неконгениальные сочетания. Например, красный цвет стимулирует гнев, синий пробуждает любовь. Жёлтому цвету соответствует сварливость. Таким образом, если я склонен внезапно выходить из себя, это является следствием влияний планет.

Это не значит, что вы или я действительно находимся в таком положении; однако мы можем в нём находиться. Возможны и более сильные сияния. Так, иногда действует какое-то более сильное влияние; например, вы так сильно чем-то заняты, что оказываетесь как бы закованы в доспехи. И так обстоит дело не только с влияниями планет. Часто далёкое влияние не в состоянии дойти до вас. Чем более отдалённым оно будет, тем оно слабее. И даже если его послали специально для вас, оно может не достичь вас, потому что этому препятствуют ваши доспехи.

Чем более развит какой-нибудь человек, тем более он подвержен влияниям. Иногда, желая освободиться от влияний, мы освобождаемся от одного из них, но подпадаем под действие множества других и, таким образом, становимся ещё менее свободными, более порабощенными. Мы говорим о девяти влияниях.

На нас влияет всё. Любая мысль, любое чувство, любое движение есть результат того или иного влияния. Всё, что мы делаем, все наши проявления оказываются такими, каковы они есть, вследствие какого-то внешнего влияния. Иногда это — рабство, и оно унижает нас, иногда нет; всё зависит от того, чего мы хотим. Мы также находимся под многими влияниями, которым подвержены наряду с животными. Мы можем хотеть освободиться от одного-двух из них; но, освобождаясь от этих влияний, подпадём под десять других. С другой стороны, мы действительно имеем определённый выбор, иначе говоря, можем удержать одни из влияний и отбросить другие. Возможно освободиться от двух родов влияний.

Чтобы освободиться от физико-химических влияний, надо быть пассивными. Повторяю: это влияния, вызванные атмосферой тела, её эманациями, а также эманациями чувства и мысли, а для некоторых людей ещё и эфира. Чтобы иметь способность противостоять этим влияниям, надо быть пассивным; тогда мы можем стать более свободными от них. Здесь действует закон притяжения: подобное притягивает подобное. Иными словами, всё идёт к тому месту, где имеется больше элементов такого же рода. Тому, кто имеет много, даётся ещё больше; от того, кто имеет мало, отнимается даже это малое.

Если я спокоен, мои эманации тяжелы; поэтому ко мне приходят другие эманации, и я могу поглощать их — столько, сколько имеется свободного места. Если же я нахожусь в состоянии возбуждения, у меня недостаточно эманаций, поэтому они уходят к другим.

Если эманации притекают ко мне, они занимают пустые места, поскольку оказываются нужны там, где есть пустота.

Эманации остаются там, где существует спокойствие, где нет трения, где есть свободное место. Если же свободного места нет, если всё заполнено, эманации могут удариться о меня: но в этом случае они отскакивают или проходят мимо. Если я спокоен, у меня есть свободное место, чтобы принять их; а если я заполнен, они меня не тревожат. Таким образом, в обоих случаях я остаюсь в сохранности.

Для того, чтобы освободиться от влияний второго рода, т. е. от ассоциаций, требуется искусственная борьба. Здесь действует закон отталкивания. Он заключается в том, что к малому что-то прибавляется; иными словами, он противоположен первому закону. При влияниях этого рода всё происходит в соответствии с законом отталкивания.

Следовательно, для освобождения от влияний существуют два отдельных принципа для двух разных видов влияний. Если вы хотите быть свободными, вы должны знать, какой принцип надо применять в каждом отдельном случае. Если вы примените отталкивание там, где необходимо применить притяжение, вы потерпите неудачу. Многие делают как раз не то, что нужно. Очень легко различать между двумя влияниями; это можно сделать сразу же.

В случае же других влияний нужны большие знания. Но эти два вида влияний просты; каждый может увидеть, если он возьмёт на себя труд взглянуть на дело, — какого рода влияния имеют место. Однако некоторые люди, хотя и знают о существовании эманаций, не усматривают между ними различий. Всё же при тщательном наблюдении эти эманации различать легко. Весьма интересно предпринять подобное исследование; каждый день мы получаем всё большие результаты, приобретаем вкус к распознаванию. Но объяснить это теоретически очень трудно.

Получить немедленно какой-то результат невозможно, как невозможно сразу же освободиться от влияний. Но исследования и распознавание возможны для каждого.

Перемена — это далёкая цель, и она требует много времени и труда. А изучение не занимает много времени. Всё же, если вы подготовитесь к перемене, она окажется менее трудной, и вам не потребуется тратить время на распознавание.

Изучать влияния второго рода, ассоциативные, на практике легче. К примеру, возьмём влияние формы. Вы влияете на меня, или я на вас. А форма — это нечто внешнее: жесты, одежды, опрятность или неопрятность; всё это обычно называют "маской". Если вы разберетесь, в чём тут дело, вы легко сможете изменить её. Например, вы нравитесь ему, когда надеваете чёрную одежду и, благодаря этому, можете влиять на него. Или он может влиять на вас. Но хотите ли вы сменить свою одежду только для нею или для многих людей? Некоторые хотят сделать это только для него, другие нет. Иногда необходим компромисс.

Никогда не принимайте ничего буквально. Я говорю так только для примера.

Что касается второго рода ассоциативного влияния, которое мы назвали влиянием чувства и взаимоотношений, то следует знать, что отношение к нам других зависит от самих нас. Для того, чтобы разумно жить, очень важно понимать, что ответственность лежит в нас, в нашем внешнем и внутреннем отношении. Отношение к вам других людей зачастую отражает ваше собственное отношение: вы начинаете, и другой человек делает то же самое. Вы любите, и она любит. Вы непостоянны, и она непостоянна. Таков закон: вы даёте — и получаете.

Но иногда обстоятельства складываются иначе. Иногда нужно любить одного и не любить другого. Иногда, если вам нравится она, вы ей не нравитесь; но как только она перестаёт вам нравиться, вы начинаете ей нравиться. Это следствия химико-физического закона.

Всё является следствием действия трёх сил: везде существуют утверждение и отрицание, катод и анод. Человек, Земля, всё прочее подобны магниту. Различие существует только в количестве эманаций. Везде действуют две силы, одна притягивает, а другая отталкивает. Как я сказал, человек — тоже магнит. Правая рука толкает, левая тянет. Или дело обстоит наоборот. Одни вещи выделяют много эманаций, другие меньше; но всё притягивает или отталкивает. Всегда существуют тяга и толчок или толчок и тяга. Когда ваши тяга и толчок хорошо уравновешены с тягой и толчком другого человека, у вас возникают любовь и правильные отношения. Так что результаты могут быть самыми разными. Если я толкаю, а он соответственно тянет, или если то же самое делается несогласованно, результаты будут разными. Иногда и я, и он отталкиваем друг друга. Если при этом существует некоторая согласованность, возникающее в результате влияние оказывается успокаивающим, если нет результат будет противоположным.

Одно зависит от другого. Например, я не могу быть спокойным; я толкаю, а он тянет. Или я не в состоянии успокоиться, если не могу изменить ситуацию. Но мы можем попытаться как-то всё отрегулировать. Существует закономерность: после толчка возникает пауза. И можно воспользоваться этой паузой, если мы сумеем её удлинять и не рваться вперёд к следующему толчку. Если мы сохраним спокойствие, тогда мы сумеем извлечь пользу из вибраций, которые следуют за толчком.

Каждый может остановиться, потому что есть закон, согласно которому всё движется только до тех пор, пока длится импульс. Затем остановка: он или я можем остановить движение. Всё происходит таким образом. Толчок в мозг — начинаются вибрации. Вибрации продолжаются в силу импульса, подобно кругам на поверхности воды. Если импульс силён, то до прекращения движения пройдёт много времени. То же самое происходит и с вибрациями внутри мозга: если я перестаю совершать толчки, они останавливаются и затихают. Нужно научиться останавливать их.

Если я буду действовать сознательно, взаимодействие будет сознательным. Если я буду действовать бессознательно, всё окажется следствием того, что я посылаю.

Я утверждаю нечто; затем он начинает отрицать сказанное. Я говорю, что эта вещь — чёрная, а он любит спорить и начинает утверждать, что она белая. Если же я намеренно соглашусь с ним, он повернёт в противоположную сторону и начнёт утверждать то, что раньше отрицал. Он не может согласиться, потому что каждый толчок вызывает в нём противоположную реакцию. Если он устанет, он, возможно, внешне выразит согласие, но оно не будет внутренним. Например, я прошу вас поговорить со мной: когда я вижу вас, мне нравится ваше лицо. Это первый толчок, более сильный, чем сам разговор; и он заставляет меня внешне проявлять согласие. Иногда вы уже верите, но продолжаете спорить.

Очень интересно наблюдать за разговором людей, в котором мы не принимаем участия. Это зрелище гораздо интереснее, чем кино. Иногда двое говорят одно и то же; один утверждает, а другой не принимает его и спорит, хотя придерживается того же мнения.

Всё механично.

Что касается взаимоотношений, то можно сформулировать такое правило: наши внешние взаимоотношения зависят от нас. Мы можем изменить их, если примем необходимые меры.

Третий вид влияния — это внушение; оно очень могущественно. Каждая личность находится под влиянием внушения; один человек внушает нечто другому. Многие внушения происходят очень легко, особенно когда мы не знаем о том, что находимся под их воздействием; но даже если и знаем об этом, внушения всё же проникают внутрь нас.

Очень важно понять один закон. Как правило, в каждый момент нашей жизни внутри нас работает только один центр: ум или чувство. Наше чувство бывает одного рода, когда на него не глядит другой центр, когда отсутствует способность критики. Сам по себе центр не обладает сознанием, не имеет памяти; это как бы особый кусок мяса, особый орган, некоторая комбинация веществ, которая лишь обладает специальной способностью регистрации.

На самом деле центр напоминает магнитофонную ленту: если я что-то говорю ему, он может впоследствии повторить сказанное. Он полностью, органически механичен. Все центры несколько отличаются Друг от друга своими субстанциями; но свойства их одинаковы.

И вот, если я говорю одному центру, что вы красивы, он верит этому. Если я говорю ему, что эта вещь — красного цвета, он тоже верит. Но он не понимает сказанного, ибо его понимание совершенно субъективно. Впоследствии, если я задаю ему вопрос, он в ответ повторяет сказанное мною же. Он не изменится и за сто, и за тысячу лет; он всегда остаётся одним и тем же. Наш ум сам по себе не обладает критической способностью, не обладает сознанием, ничего не имеет. Таковы же и все прочие центры.

Что же тогда представляет собой наше сознание, наша память, наша критическая способность? Всё это очень просто. Всё это появляется тогда, когда один центр специально наблюдает за другим, когда он видит и чувствует то, что там происходит, и регистрирует всё внутри себя.

Он получает новые впечатления; а позднее, если мы захотим узнать, что произошло в прошлый раз, если зададим вопрос и будем искать ответ в другом центре, мы сумеем найти то, что происходило в первом центре. То же самое и с нашей критической способностью: это один центр наблюдает за другим. Одним центром мы наблюдаем и знаем, что эта вещь — красная; а другой центр видит её синей. Один центр всегда старается убедить другой. Вот что такое критика.

Если два центра в течение длительного времени не соглашаются друг с другом по какому-то поводу, это несогласие мешает нам даже думать о предмете.

Если другой центр не наблюдает за первым, первый продолжает думать так, как он думал раньше. Мы очень редко наблюдаем за одним центром из другого; это случается, может быть, в течение одной минуты в день. Когда мы спим, мы никогда не наблюдаем за одним центром из другого; мы делаем это лишь иногда в бодрственном состоянии.

У большинства людей каждый центр живёт своей собственной жизнью. Он некритично верит всему, что слышит, регистрирует всё так, как услышал. Если он слышит нечто, слышанное ранее, то просто регистрирует это. Если же он слышит что-то неправильное, например, когда то, что раньше называли красным, назвали синим, — он противится новому, но не потому, что хочет выяснить правильность, а потому, что сразу не верит. Однако в действительности он верит, верит всему. Если что-то оказывается иным, ему просто нужно время, чтобы согласовать свои восприятия. Если в этот момент другой центр не осуществляет наблюдение, он накладывает синее на красное. Таким образом, синее и красное оказываются вместе. Впоследствии, когда мы читаем записи этого центра, он отвечает: "Красное". Но с такой же вероятностью может выскочить ответ: "Синее".

Критическое восприятие нового материала можно обеспечить, если позаботиться о том, чтобы во время восприятия рядом находился другой центр и воспринимал этот материал со стороны. Допустим, сейчас я говорю что-то новое. Если вы слушаете меня одним центром, в том, что я говорю, для вас не будет ничего нового. Вам нужно слушать по-иному. Ценность останется той же: синее окажется красным, или красное — синим; никакого знания не будет.

Если вы хотите услышать что-то новое, вы должны и слушать по-новому. Это необходимо не только в работе, но и в повседневной жизни. Если вы начнёте интересоваться всем новым и будете запоминать новое при помощи новых методов, вы приобретёте несколько большую свободу в жизни, большую безопасность. Этот новый метод очень легко понять: он более не является полным автоматизмом, это как бы половинный автоматизм. Состоит он в следующем: когда мысль уже налицо, постарайтесь чувствовать; когда вы что-то чувствуете, попытайтесь направить мысли на это чувство. До настоящего времени ваши мысли и чувства были разобщены.

Начните наблюдать за умом чувствами, чувствуйте то, что думаете. Готовьтесь к завтрашнему дню, остерегайтесь обмана. Вы никогда не поймёте того, что я хочу вам передать, если будете просто слушать.

Освобождение ведёт к освобождению.

Таковы первые слова истины — не истины цитат, а истины в подлинном смысле слова, истины, которая не является лишь теоретической, которая не есть просто слово, а той истины, которая осуществляется на практике. Смысл, заключённый в этих словах, объясняется следующим образом,

Под освобождением понимается то освобождение, которое представляет собой цель всех школ, всех религий во все времена.

Это действительно великое освобождение. Все люди желают его и борются за него. Но его невозможно достичь без первого, меньшего освобождения. Великое освобождение есть освобождение от внешних влияний; меньшее освобождение — освобождение от влияний внутри нас.

Начинающим это меньшее освобождение кажется сперва великим, потому что начинающий очень мало зависит от внешних влияний. Только тот, кто уже освобожден от внутренних влияний, подпадает под внешние влияния.

Внутренние влияния препятствуют тому, чтобы человек подпадал под внешние влияния. Возможно, это и к лучшему. Внутренние влияния и внутреннее рабство проистекают из многих источников и независимых факторов; их независимость проявляется иногда в одном, иногда — в другом; ибо у нас много врагов.

Этих врагов так много, что не хватило бы и жизни бороться с каждым из них в отдельности и освобождаться от каждого. Поэтому необходимо найти линию работы, какой-то метод, позволяющий нам одновременно уничтожить как можно больше наших внутренних врагов, от которых исходят эти влияния.

Я сказал, что у нас много врагов; но главные и самые деятельные из них — это тщеславие и самолюбие. Одно учение даже называет их представителями и посланцами самого дьявола.

По некоторым причинам мы назовем их госпожой Тщеславиной и господином Самолюбиным.

Как я сказал, у нас много врагов. Я упомянул этих двух в качестве наиболее фундаментальных. В данный момент перечислить их всех трудно. Было бы не так просто работать над каждым из них прямо и специально, да это и заняло бы много времени из-за их многочисленности. Поэтому надо браться за дело непрямым образом, чтобы за один раз освободиться сразу от нескольких.

Эти представители дьявола постоянно стоят на пороге, отделяющем нас от внешнего мира; они препятствуют вхождению в нас не только хороших, но и дурных внешних влияний. Таким образом, в них есть как полезная, так и вредная сторона.

Для человека, который хочет установить различие между получаемыми влияниями, иметь таких наблюдателей выгодно. Но если человек хочет, чтобы в него входили любые влияния, какими бы они ни были, — потому что отобрать только хорошие невозможно, — он должен освободиться от этих сторожей как можно больше, а в конце концов и полностью.

Для этого есть много методов и разных средств. Я лично посоветовал бы вам постараться освободиться — и сделать это без ненужного теоретизирования — при помощи простых активных размышлений о самих себе.

Освобождение возможно посредством активного размышления; но если кому-то оно не удаётся, если он не может добиться успеха, используя такое средство, для него не остаётся других мер, кроме следующих.

Возьмите, например, самолюбие, которое занимает почти половину нашего времени и нашей жизни. Если кто-то чужой ранил наше самолюбие, импульс обиды закроет все двери не только в эту минуту, но и спустя долгое время, а потому закроет и всю жизнь.

Когда я нахожусь в связи с внешним миром, я живу. Когда я живу только внутри себя, это не жизнь; но каждый живёт именно таким образом. Наблюдая за собой, я связываю себя с внешним миром.

Вот, например, я сижу здесь; здесь же находятся М. и К. Мы живём вместе. М. назвал меня дураком; и я оскорблен. К. бросил на меня сердитый взгляд — я снова оскорблен. Я мнителен, я обижен; долгое время я не смогу успокоиться и прийти в себя.

Все люди так обидчивы; у всех то и дело возникают сходные переживания. Одно из них стихает; но едва оно стихло, как начинается другое, той же природы. Наша машина устроена таким образом, что в ней нет места, где можно было бы одновременно переживать разные вещи.

Для психических переживаний мы имеем только одно место. И, следовательно, если оно занято такими переживаниями, как эти, не может быть и речи о том, чтобы мы имели переживания, которых желаем. И если предположить, что какие-то достижения или освобождения должны привести нас к некоторым переживаниям, этого не случится, если обстоятельства останутся такими же, каковы они сейчас.

М. назвал меня дураком. Почему я должен обижаться? Его слова не вредят мне, поэтому я не чувствую себя оскорбленным; и вовсе не потому, что у меня нет самолюбия; возможно, у меня больше самолюбия, чем у любого из присутствующих здесь. Может быть, именно это самолюбие не даёт мне чувствовать себя оскорбленным.

Я думаю, что рассуждаю особым образом, прямо противоположным обычному. Он назвал меня дураком. Обязательно ли сам он должен быть умным? Он сам, возможно, дурак или безумец. Нельзя требовать ума от ребёнка; я не могу рассчитывать на ум с его стороны. Его рассуждения были глупы. Или кто-то сказал ему что-то обо мне, или он сам составил глупое мнение о том, что я дурак, — тем хуже для него! Я знаю, что я не дурак, поэтому его мнение меня не оскорбляет. Если какой-то дурак называет меня дураком, меня это внутренне не затрагивает.

А если в данном случае я действительно дурак, и меня назвали дураком, то меня это не оскорбит, потому что моя задача в том и состоит, чтобы не быть дураком; я считаю, что такова цель каждого человека. Поэтому он напоминает мне о ней, помогает мне уяснить, что я дурак и поступаю глупо. Я подумаю об этом и, возможно, в следующий раз не буду действовать столь глупо. Так что в любом случае я не буду оскорблен.

К. бросил на меня презрительный взгляд; это не оскорбило меня. Напротив, мне жаль его из-за этого презрительного взгляда, который он бросил на меня; ибо его взгляд должен иметь какую-то причину. А есть ли у него такая причина?

Я знаю себя, я могу судить на основании знания себя. Он бросил на меня презрительный взгляд. Может быть, кто-то сказал ему нечто, и это заставило его создать плохое мнение обо мне. Мне жаль его, потому что он в такой степени оказался рабом мнения, что смотрит на меня глазами других людей. Это доказывает, что он не умен: он раб чужого мнения и потому не в силах оскорбить меня.

Я говорю всё это в качестве примера рассуждений.

На самом деле секрет и причина таких явлений заключается в том, что мы не владеем собой и не обладаем подлинным самолюбием. Самолюбие — великая вещь. Если считать самолюбие, как мы обычно его понимаем, нежелательным явлением, тогда из этого следует, что подлинное самолюбие, — которым мы, к несчастью, не обладаем, желательно и необходимо.

Самолюбие — признак высокого мнения о себе. Если у человека есть самолюбие, это доказывает, что он что-то собой представляет.

Как мы уже сказали раньше, самолюбие — это представитель дьявола, наш главный враг, главный тормоз всех наших устремлений и достижений. Самолюбие-главное оружие этого представителя ада.

И в то же время самолюбие есть атрибут души; благодаря самолюбию можно распознать дух. Самолюбие свидетельствует о том, что данный человек представляет собой частицу небес; самолюбие доказывает, что тут существует "я"; а "я" — это Бог. Поэтому иметь самолюбие желательно.

Самолюбие — это ад; но самолюбие — это и небеса. Эти два качества с одним и тем же названием внешне кажутся сходными; но по сути своей они различный противоположны друг другу. Если мы будем смотреть на них поверхностно, мы просмотрим на них так всю жизнь, не отличая одно от другого.

Существует изречение: "Обладающий самолюбием — на полпути к свободе". Все сидящие здесь переполнены самолюбием. Но, несмотря на то, что мы до краев полны самолюбия, мы не достигли ещё и крошечной частицы свободы. Нашей целью должно стать обладание самолюбием. Если мы будем иметь самолюбие, то уже одно это освободит нас от наших главных врагов — от господина Самолюбина и госпожи Тщеславиной.

Как же провести различие между одним и другим видом самолюбия? Мы сказали, что на поверхности это очень трудно. Так оно и есть — даже когда мы смотрим на других, это нелегко, а уж когда смотрим на себя, ещё труднее.

Благодарение Богу, мы, сидящие здесь, избавлены от смешения одного с другим. Мы счастливы! Подлинное самолюбие у нас вообще отсутствует, так что нам нечего смешивать.

В начале лекции я употребил слова: "активное рассуждение".

Этому активному рассуждению мы учимся на практике: его нужно осуществлять долго и упорно самыми разнообразными способами.

Возьмите всё, что вы уже знаете, всё, что прочли, всё, что видели, всё, что вам было показано, — я уверен, что вы ничего из этого не понимаете. Даже если вы честно спросите себя, почему два и два четыре, окажется, что даже в этом вы не уверены. Вы только слышали, как это кто-то говорил, и повторяете услышанное. Вы ничего не понимаете не только в вопросах повседневной жизни, но и в более серьёзных вещах. Всё, чем вы обладаете, вам не принадлежит.

У вас имеется контейнер для мусора, и до сих пор вы всё туда сваливали. Там лежит много дорогих вещей, которыми вы могли бы воспользоваться. Есть специалисты, которые выбирают из мусора всевозможные вещи; некоторые из них заработали на этом большие деньги. В ваших контейнерах содержится достаточно материала для того, чтобы знать всё. Нет нужды собирать в мусороприёмники что-то ещё, в них есть всё. Не хватает только понимания — место понимания остаётся пустым.

У вас может быть много денег, которые вам не принадлежат; но лучше иметь гораздо меньше, допустим, сто долларов, которые были бы вашей собственностью, а не принадлежали бы другим.

Большую идею нужно воспринимать с большим пониманием. Для нас всё, что мы способны понять, если нам вообще доступно какое-то понимание, — это мелкие идеи. Но лучше иметь внутри какую-то мелкую вещь, чем нечто крупное вне нас. Делайте дело очень медленно. Можете думать обо всём, что вам нравится; но только думайте иначе, не так, как привыкли, не так, как думали раньше.