Краденое счастье Соболева Ульяна
– Неа… Ах ты ж маленькаяя бубуська.. скажи бубубу. Покажи мне зубик. Дяяяя. Где твой зуб?
Тискала Гошку, и даже на душе как-то легче становилось.
– Это самый крутой отель в столице. Ты что! У нас все звезды останавливаются. Недавно даже футболист один мега знаменитый приехал. Рассказывала их главная там с отеля, как после его оргий простыни от… ну ты поняла… отстирывают. Секс машина. Трахает телок пачками. С номера крики, стоны по нескольку раз в день. Испанец. Животное. Арррр. Капец… у моего стоит по утрам в большие праздники. Татка, ты меня слушаешь?
– Угу… скажи Тате агууууууу. Дааа.
Гошка показывал мне свои едва прорезавшиеся два зуба и топтался ножками по моим коленкам.
– Татка! Давай я Ладе этой позвоню, и пристроим тебя в отель этот, а?
– Дяваааай. Гошка-гого-шка, маленький галошка.
– Блин, тебе точно рожать пора. Совсем от мелких дуреешь.
Снова хлопнула дверь. Дима вернулся. Нюра забрала у меня малыша и кивнула в сторону коридора, мол, иди мирись.
Я еще раз «козу рогатую» смеющемуся Гошке сделала прямо в пузико и вышла к Диме, который демонстративно на меня не смотрел.
– Дим… там же дождь, а ты куртку не надел.
– Ну заболею. Какая разница, все равно башку скоро отстрелят.
– Не отстрелят.
Обняла его сзади и тяжело вздохнула.
– Аня обещала меня на работу устроить. Да и придумать можно что-то. Иногда на новом месте аванс дают. Я прям сегодня туда пойду с утра.
Он вдруг повернул меня к себе.
– Танюшка моя…, – приподнял и к себе прижал. – Прости… не хотел на тебе зло сгонять, Кис. Просто расстроился ужасно. Коленка болит?
– Немного. Все хорошо будет, вот увидишь.
Утром Нюра созвонилась с Ладой, и я счастливая ехала на собеседование. Что-что, а постели заправлять и пыль вытирать я умею. Деньги ведь, и правда, не пахнут.
***
– Вульгарно не краситься, ничего чужого не брать, по ящикам не лазить. У вас рекомендации есть?
Я стояла напротив начальницы смены и послушно кивала, сжимая сумочку и перебирая пальцами. Мне была нужна эта работа настолько сильно, что я была готова на все и согласна на все. Утром Дима взял наши кольца и мои серьги сдать в ломбард. И я думала о том, удастся ли мне вернуть их потом… Подарок папы.
– Нет…Нету. Но меня вам порекомендовала Лада Викторовна.
Рената поправила прядь рыжих волос за ухо с массивной серьгой-кольцом и нахмурила идеально очерченные брови.
– Да, точно. Ладно. В общем так, за воровство здесь очень попадает. Могут и три шкуры спустить. Кто хозяин отеля знаешь?
Отрицательно качнула головой.
– Ну вот, чтоб знала – с рук не спустят. Ментов не будет – будет очень больно.
Кивнула опять и нервно прикусила губу, глядя на начальницу.
– Работа по восемь-десять часов. Никаких опозданий, никаких прогулов, больничных и перекуров. Ты куришь?
– Нет.
– Хорошо.
Посмотрела на аккуратные часики на своем полном запястье и потом на меня.
– Значит, завтра в семь утра чтоб на смене уже была.
– Рената Андреевна! – в кабинет-подсобку с полками, заставленными тряпками, чистящими средствами, швабрами, влетела молодая женщина с короткой стрижкой в обтягивающей форме.
– Ты чего орешь, Петрова? Стучать не учили?
– Камиллу машина сбила, она в больнице. Только сейчас мужу ее дозвонилась.
Рената изменилась в лице, и я подумала, что сейчас она сильно разнервничается из-за пострадавшей девушки, но… та зло стукнула алыми ногтями по столу.
– Не вовремя, как и Егорова в отпуск ушла, а Рогову я уволила. И тут эта… Не в тему совершенно. И кого мне ставить на вип-свиты? Кого, мать ее?
– Я могу, – подала голос и тут же замолчала. Рената обернулась ко мне и приспустила модные очки.
– У тебя нет опыта. Кто-то должен учить и показывать.
– Я умею убирать, я буду стараться.
– Я ей все покажу, – Петрова улыбнулась начальнице. На меня она посмотрела и подмигнула мне.
– Да? Черт! У меня и думать особо времени нет. Альварес скоро проснется после своей оргии, и там нужно убрать. Андросович мне голову свернет, если его гость останется недовольным.
Повернулась ко мне снова.
– Значит так. Переоденешься и приступишь к работе. Лена все тебе покажет и расскажет. Какой размер носишь?
– 42 обычно.
– Там форма Роговой должна быть, я ее еще не сдала. 40 размера. Пусть втиснется в нее.
Еще раз на меня посмотрела.
– Волосы собрать в хвост. Ногти покажи? – я протянула руки.
– О, нет когтей. А то потом их в наволочках находят или в простынях. Отлично. Все, приступай. Времени нет.
– А мне этот день зачтется? Вы запишете? У вас же десятого зарплата?
Недовольно посмотрела на меня.
– Еще начать не успела, спрашивает про зарплату. Посмотрим. У бухгалтера спрошу.
По коридору Петрова не шла, а бежала, перебирая короткими ножками в туфлях на каблуках. Я за ней едва поспевала.
– Рената нормальная. Конечно, вредная, но бывает и хуже. Главное, не бесить ее. А так она ничего так. Насчет чаевых сказала тебе?
– Нет.
– Чаевые мы отдаем им. Потом нам приплюсовывают с них пятьдесят процентов к зарплате*1. Если кто забирает чаевые и главная об этом узнает, будет трепка. Я потом расскажу, за что здесь трепка бывает… По большому счету за очень многое. Но и платят хорошо.
Мы зашли еще в одно подсобное помещение со шкафчиками, лавками и душевой.
– Здесь девочки переодеваются. Вот свободный шкафчик. Держи ключ.
Достала из кармана ключ и протянула мне. Я сжала его в ладони, а Петрова прошла к другому большому шкафу, открыла его и достала оттуда форму.
– Пока надень эту. Потом тебе закажут лично твою по твоим размерам и выдадут карточку работника. Будешь отмечать часы при входе и выходе с работы.
Постоянно кивая, я уже напоминала себе какую-то марионетку на шарнирах, а сама радовалась, что меня берут. И что, возможно, за эти дни получу десятого числа, а не в следующем месяце. Пусть Дима хоть какую-то часть оплатит этим гадам. Хоть немножко.
Натянула на себя форму: серое платье, облепившее тело и весьма короткое, надела белый фартук и белый кокошник на волосы. Платье с трудом сошлось на груди и на бедрах сидело в обтяжку.
– Маловато, но на первое время сойдет.
Посмотрела в зеркало – как стюардесса или стриптизерша какая-то. И зачем вульгарно краситься, если я и так выгляжу, как непонятно кто.
В одной из пустых комнат Лена показала мне, как менять постельное белье, как мыть ванну и туалет быстро и чисто. Попутно о чем-то болтала, а я смотрела на эту роскошь и думала о том, что никогда в жизни не могла себе позволить даже мечтать о такой гостинице. Моя первая брачная ночь прошла в съемной квартире друга Димы, и тот под утро ломился к нам в дверь, так как напился и забыл, что отдал нам ключи.
– Красиво здесь, да? Только не вздумай тырить полотенца или шампуни. На выходе всегда проверяют. Потом накажут так, что мало не покажется. Роговой… только тссс… ей руки сломали… дружки хозяина. Она украла часы у одного из постояльцев. – отвлекла от мыслей Лена. – Так. Мы сейчас пойдем убирать к Альваресу. Знаешь, кто это?
Отрицательно качнула головой.
– Та ладно! Серьезно? Ты с какой планеты? Это же знаменитый футболист. Скандально известный во всем мире. Миллионер! Красив, как Бог! Черт… ох, если б он на меня хотя бы посмотрел – я бы сдохла от счастья!
– Я не увлекаюсь футболом.
Пожала плечами.
– И что? Я тоже! Но это же мужчина мечта! Это… не знаю. Это Альварес. Его все знают. Всеееее! Говорят, он у нас будет строить сеть отелей покруче Парадайза этого. Эх… взял бы меня…
Посмотрела на часы.
– Так. Идем. Вначале уберем в гостиной, он еще спит. Умаялся. Под утро от него две красотки уехали. Гламурные куклы. Всю ночь их… блин, кто б меня так, чтоб орала и захлёбывалась. Говорят, у него…, – она закатила глаза, – он иногда голый спит, потом в ванну идет при девках наших. За людей их не считает, а они…. – она захихикала, – потом натирают на него по ночам. Ну ты поняла… Там есть на что. Уж поверь мне.
Рот не закрывается. Болтает беспрерывно. Да о таких вещах, что у меня вся краска к лицу приливает, и хочется, чтоб она заткнулась. Я всю ночь не спала. Я устала. Мне не до членов постояльцев отеля Парадайз.
– Он, кстати, всегда чаевые дает. Большие.
Мы зашли в номер. В глаза бросились раскиданные по полу мужские вещи, пахло приятным мужским парфюмом. На столе бутылка бренди и галстук, нож, фрукты.
На сотовый Лены позвонили, и она тихо ответила. Потом округлила глаза и посмотрела на меня.
– Так, ты тут вытирай пыль, сложи его вещи, а мне надо уйти. Я скоро вернусь. У нас форс-мажор еще один.
И ушла, а я растерянно стояла посреди роскошной залы с пушистой щеткой в руке и ведерком с водой. Ладно. Просто вытереть пыль. Это не сложно.
Но вначале сложила вещи. Они мне почему-то показались знакомыми. Как будто я их где-то видела. Повесила аккуратно на стул. Подошла к шкафчику и бару, вытереть стекло, и невольно посмотрела в приоткрытую дверь спальни. Подошла на носочках. Мужчина распластался на постели, и я видела сильную, мускулистую спину с рельефно выделяющимися мышцами и очень широкими плечами. Его кожа резко контрастировала с белым постельным бельем. На лопатках татуировка – птица, раскинувшая крылья. Она что-то держит в лапах, но поясницу прикрывает простыня, и мне не видно, что именно там набито. Но на спину я засмотрелась, двигая щеткой по тумбе туда-сюда. Мужчина пошевелился, и простыня сползла ниже, приоткрывая одну ягодицу и сильную ногу, согнутую в колене. Не знаю, как я махала своей щеткой, но умудрилась свалить вазу, и та с грохотом упала. Но, слава Богу, не разбилась.
Мужчина приподнялся, а я выпрямилась и затаилась. Он стянул свой смартфон с тумбочки и выругался.
– Мьерде!*2
Резко поднялся с постели, и я втянула в себя воздух, застыв со своей дурацкой щеткой. Мужчина стоял ко мне спиной… но никогда в своей жизни я не видела ничего красивее этого тела. Казалось, оно выбито из камня, высечено талантливым художником. Идеальное, настолько красивое, что дух захватило и в горле пересохло. Сильные сбитые ягодицы, переходящие в накачанные ноги с выступающими мышцами, узкая талия и эта татуировка с ястребом или орлом, держащим в лапах футбольный мяч.
Испанец прошел в ванну, ступая легкой, спортивной походкой, и при этом его ровная спина красиво напрягалась, как и ягодицы, от вида которых в мою голову лезли самые пошлые мысли. Я даже на мгновение представила, как эти ягодицы напрягаются и ритмично двигаются, когда он… О, Боже! Я, правда, об этом думаю? Я замужем! Меня дома Дима ждет, и у него ужасные неприятности. Идиотка! Такие, как этот миллионер, таких, как я, даже за людей не считают.
Отвернулась и принялась начищать до блеска тумбу и никуда не смотреть. Позади меня испанец говорил с кем-то по сотовому. Он двигал ящики и ругался с кем-то. Потом швырнул сотовый, и тот прокатился по полу. Я невольно посмотрела на мужчину через стекло. Видно лишь обнаженный торс и полотенце на бедрах. Смуглая кожа блестит от воды. Мышцы пресса выпукло выделяются над плоским животом, и мне издалека видна тонкая черная полоска волос, змеящаяся и скрывающаяся под полотенцем, чуть оттопыренным в паху. Я снова что-то столкнула, и на этот раз на пол упал бумажник испанца, из него вывалились пластиковые карты и какая-то мелочь. Я тут же бросилась все это поднимать. Оглядываясь на комнату.
Он шел сюда. Босые ноги, скрытые до колен махровым полотенцем, неумолимо приближались.
– Что здесь происходит? Почему у тебя мой бумажник?
Я подняла голову, стоя на коленях, и мои глаза распахнулись, а сердце дернулось с такой силой, что казалось, оно раскололось там в груди на части.
Это был он. Мой ночной незнакомец. С «Мазерати». Стоит надо мной, сложив руки на невозможно красивой груди, расставив накачанные ноги, а я смотрю на него, сжимая его бумажник и чувствуя, как у меня дух захватывает, и не могу сглотнуть, потому что с его смоляно-черных волос стекают капли воды, бегут по скулам вниз по сильной шее, и эти глаза… темные, шоколадные, бархатные с мокрыми ресницами. Он присвистнул и криво усмехнулся. Потом схватил меня за руку и рывком поднял с пола, дернул к себе, сдавливая мое запястье так сильно, что в глазах потемнело:
– Ох***ть! Ты? Или мир тесен или…
Перевел взгляд на вырез моего платья, пуговицы не все застегнуты, и я тут же опять сжала ворот дрожащими пальцами.
– Ты решила взять компенсацию сама? – выкрутил руку назад, – Ненавижу воровство. У нас за это можно без рук остаться.
– Я не воровала.
– Неужели?
Притянул к себе и осмотрел с ног до головы, продолжая мою руку держать за спиной.
– Как ты меня нашла?
________________________________________
*1 – Помним, что это альтернативная Россия. Так что в данном отеле вот так.
*2 – Твою мать (испанский, прим. автора)
Глава 4
Испанец сжимал мою руку вывернутой за спиной и смотрел мне в глаза. И я не понимала, что чувствую в этот момент. Как будто до этого никогда мужчины на меня не смотрели, или я не знала, как они умеют смотреть. А он смотрел изучая, сканируя каждую черту моего лица. И я, словно заколдованная, замерла под этим взглядом. И чувствовала, как яростно пульсирует кровь в венах. Сумасводящая знойная красота, и в то же время в чертах проскальзывает животная жесткость и резкость.
– Чего тебе надо? Денег?
Сдавил руку еще больнее и почти прижал к своему телу. Слово «деньги» ворвались в воспаленный мозг, и я дёрнулась в его руках, понимая, что это никак не объятия. Этот мужчина считает меня воровкой и своей чокнутой фанаткой. Или еще хуже – мошенницей.
– Мне от вас ничего не надо! Это моя работа! Работаю я здесь и кошелек ваш просто уронила.
– Кто тебе поверит? Вошла, пока я спал, и под видом уборки решила обокрасть. – опустил взгляд к моей обуви далеко не брендовой, а с рынка, посмотрел на тонкое обручальное кольцо на пальце, и глаза нехорошо сверкнули. Как будто это кольцо чем-то его разозлило. – Такая, как ты, явно нуждается в деньгах.
Смотрит свысока с чуть презрительной складкой в уголке губ. И я ощущаю себя скользким насекомым и нищебродкой в жалкой форме. Ничтожеством. И самое обидное, что так и есть. У меня нет мелочи даже пообедать, и от голода сводит желудок.
– Я сейчас вызову портье, и мы зафиксируем факт воровства. Слышал, ваш хозяин вам за это руки ломает. По крайней мере мне так обещали, когда я ехал в вашу дыру! Обещали дешёвых шлюх, водку, чистоту и никакого воровства!
Шипит сквозь зубы, и он красив даже в гневе. Породист, шикарен и силен. Я чувствую всем существом его мускулистое голое тело в одном полотенце. «Воровство», как молотком по затылку, так, чтоб отрезвило. Снова это проклятое воровство! Это слово преследует меня. Я никогда в жизни не взяла чужого.
– Ложь! Я ничего не украла! И не успела бы даже, если бы хотела!
– А ты хотела?
– НЕТ! Я устроилась на работу, я просто убирала. Понятно?
– Мое слово против твоего, – пристально смотрит мне в глаза, – я даже попрошу поприсутствовать при экзекуции.
И на лице отразилось предвкушение пиршеством.
– Вас возбуждают сломанные руки и пальцы?
– Нет, меня возбуждают наказанные сучки, которые зачем-то меня преследуют! Тебе заплатили, чтоб ты что-то взяла из моего бумажника?
– У вас мания преследования? Я даже не знала, кто вы! Я первый день на работе, и мне откровенно на вас плевать!
– Так кто я, а?
В глазах появился маниакальный блеск, страшный, глубокий. Если бы я вчера такой увидела, то бежала б от него без оглядки. Красота его идеально-жуткая, уже пугает, а не привлекает. Не зря говорят, что у великих людей великие тараканы в голове.
– Высокомерный придурок, возомнивший себя важной персоной! А на самом деле мелкий ноль без палочки, разъезжающий на дорогой тачке и сделавший карьеру на допинге!
Выпалила и тут же прикусила язык. Но слово уже вырвалось. Достигло цели, и испанец изменился в лице, побледнел, стиснул широкие челюсти с выпирающими скулами. А потоми резко наклонился ко мне.
– От тебя пахнет лимоном. В детстве этот запах ассоциировался у меня с болезнью. – словно сам себе.
– Видно, вы часто и сильно болели. Отпустите! Вы делаете мне больно!
И не подумал разжать пальцы, сдавил еще сильнее.
– Неужели? О, малышка, ты понятия не имеешь о боли. Так что…, – его настроение менялось каждую секунду, оно не было устойчивым и постоянным, – позовем портье?
– Что вам надо от меня? Вы чего-то хотите?
– Оооо, я много чего хочу. Так много, что если бы ты услышала, то охренела бы, и твои обе дырочки между ног сладко сжались бы от страха.
Я не просто покраснела, я, кажется, стала пунцовой. Второй рукой он провел по моей щеке, и я хотела дернуться назад, но он не дал, удерживая прижатой к его телу с запрокинутой головой.
– Но я тебя пожалею. Положи мой бумажник туда, где взяла. Разденься наголо, залезь на тот стул, – он кивнул на табурет у окна, – и прочти мне стихи. Ты знаешь хоть один из вашей школьной программы? Я в детстве любил вот этот… «Я помню чудное мгновенье….»
– Вы сумасшедший? – испуганно прошептала, и в горле пересохло от этого странного блеска в его глазах. Он мне не нравился, пугал, сковывал по рукам и ногам и в то же время как-то странно завораживал.
– Да. – совершенно спокойно. – И ты пожалеешь, что нарвалась на меня, кто б тебя не послал ко мне, ты пожалеешь втройне.
– Меня никто не посылал. Отпустите. Я горничная. Всего лишь работаю в этой гостинице.
– А вчера всего лишь попала под мою машину? А сегодня просто случайно оказалась у меня в номере? Я не верю в гребаные совпадения! Отпущу, и сюда войдет портье с полицией. Идет?
Нет, не идет. Не идет, черт бы его разодрал, проклятый ублюдок. Мне нужны деньги. Нужна эта работа, нужен этот отель, потому что ничего лучше я не найду. Потому что Диму убьют, если я не принесу деньги.
– Разденься, прочти стих или спой, или станцуй. Что ты там умеешь делать? И свободна. Отпущу.
Это унижение. Он нарочно хочет меня унизить, заставить почувствовать себя никем.
– Зачем вам это?
– Мне просто скучно, а тебе не повезло. Ноль без палочки хочет развлечься, допинг вознес меня так высоко, что я могу купить с сотню тысяч таких дешевок, как ты, – опустил взгляд в очередной раз к моей груди, потом посмотрел на мои губы, – у тебя красивый рот. Пухлый, чувственный. Можешь отсосать, если не хочешь читать стихи, или стать раком, и я вы**у тебя.
Безумно красивый, знаменитый подонок, с черным и грязным ртом, которому все позволено, который считает, что может делать с людьми что угодно.
– Я замужем…, – едва шевеля губами и не веря, что это происходит на самом деле.
Дверь тихо открылась, и вошла Лена. От облегчения я чуть не закричала, но меня и не подумали отпустить.
– Пошла вон и дверь закрой. – не оборачиваясь рыкнул испанец, поглаживая мою щеку, как будто гладит собаку. – Вон, я сказал! Пусть нам не мешают!
Наклонился ко мне.
– Малышка, мне насрать на твоего мужа, насрать на тебя и даже насрать на твои дырки. Ты взяла чужое, разозлила меня, и я хочу наказать тебя. А как это произойдет – выберешь сама.
– Я ничего не брала! – чуть не плача, уже не чувствуя вывернутую руку.
– Выбирай. Я считаю до…до десяти. Прочесть стих, стать на колени и вылизать мои яйца или вызвать портье.
Разжал пальцы, и я чуть не упала, не веря, что это происходит на самом деле. Чем я его так разозлила? Отказом? Тем, что не млею от него? Тем, что не знала, кто он? Или тем, что назвала никем?
– Четыре…пять…шесть…
Беспомощно посмотрела на дверь, потом повернулась к нему, кусая губы.
– Хватит считать, я выбрала.
Он внимательно на меня смотрел, в глазах азарт, огонь предвкушения. Его красота притягивает и отталкивает одновременно.
– Знаете, мне действительно нужна эта работа, нужны деньги. Очень нужны, но я никогда не позволю себя унизить. Зовите портье и полицию. Я не воровка.
Тишина. Рассматривает меня, как подопытное насекомое, изучает, и вблизи он еще красивее, мужественнее. Особенно эта бархатная кайма густых ресниц, смягчающая жесткий взгляд. Ему около тридцати или чуть больше, и в чертах лица эта южная жгучесть, страстность, эмоции, которые бурлят под кожей. Есть в этом нечто завораживающее.
– Забавно.
Склонил голову на другой бок. Прищелкнул языком и разжал пальцы. Пошел за своим сотовым, поднял с пола и что-то наклацал. Я стояла полумертвая от страха. Если меня сейчас уволят, это будет не только крах моих надежд – это будет грандиозный позор перед Аней тоже и перед Димой. Не знаю, как я посмотрю ему в глаза. Он прятался у Шурика и не выходил из дома.
Испанец говорил что-то на своем языке, посматривая на меня, а я изо всех сил старалась держать себя в руках и не дрожать от волнения. Он вдруг повернулся ко мне:
– Ты будешь омлет или тост с беконом?
Вот так просто? После того, как угрожал мне, заказывает завтрак в номер и спрашивает – буду ли я? Реально психопат.
– Ничего не буду. Я хочу уйти.
– Сначала окончи свою работу.
Прищурился, мой ответ явно ему не понравился. Повернулся с сотовым к окну и продолжил говорить. Я наблюдала за ним. Скорее, на автопилоте, чем нарочно. За ним было невозможно не наблюдать, потому что его тело идеально насколько вообще может быть идеальным тело у мужчины. Я даже не представляла, сколько часов этот человек проводит в спортзале. Каждый мускул настолько рельефен, что кажется, он отлит из жидкого железа или из бронзы, как статуэтки спортсменов. Но когда мужчина снял полотенце, нисколько не смущаясь, я чуть не подавилась собственным языком. Резко отвернулась, схватила щетку, бросилась к шкафчику со злополучным бумажником, потом отшатнулась от него, шарахнулась к другому шкафчику, принялась смахивать пыль дрожащими руками. Но заметить успела и полоску волос, убегающую к гладко выбритому паху, и его член, большой даже в спокойном состоянии. Щеки не просто горели, они пылали и жгли. Я не видела голых мужчин, кроме моего мужа, и вид голого тела испанца меня шокировал. Подхватив ведерко, я хотела было тихо удрать из номера, дернула ручку, но тот оказался запертым.
– Откройте номер. Я хочу уйти.
– Ты еще не закончила. Ты ведь убирать пришла? Убирай.
Испанец сидел за столиком, он успел натянуть светло-голубые рваные джинсы, и, положив ноги на соседнее кресло, с нескрываемым интересом смотрел на меня. Издевательским интересом. Мне этот интерес не нравился. Так наблюдают за глупой добычей перед тем, как ее сцапать.
– Вот там под шкафом полно пыли. Вытри. У меня аллергия на пыль.
Сволочь. Под шкафом. Это мне придётся стать на четвереньки задом к нему в этом коротком платье.
– Я сжалился над тобой, не позвонил портье, не вызвал полицию. Ты сказала, что тебе нужна работа. Но ты солгала. Она тебе не нужна, потому что тебя все равно уволят. Ты бездарная горничная.
Стиснув челюсти, я намочила тряпку в воде и, став на колени, принялась вытирать пыль под шкафом. В полированной поверхности я видела его отражение, как он склонил голову и смотрит на мой зад, потирая подбородок большим пальцем.
– Еще дальше, у самой стенки целые хлопья. Давай. Работай.
Наклонилась ниже, одергивая одной рукой платье, а второй пытаясь достать до плинтуса, и он вдруг мерзко присвистнул.
– О, да, тебе реально нужны деньги, в таких трусах не ходит даже моя бабушка.
Вынырнула из-под шкафа, ударилась головой и плечом, чувствуя, как вся кровь прилила к лицу, сжимая в руке ведерко за пластиковую ручку, я быстрым шагом подошла к наглому ублюдку и плеснула мыльную воду в его лощенное красивое лицо. И от ужаса, что осмелилась такое вытворить, выронила это ведро на пол, оно с грохотом покатилось и пару секунд раскачивалось на полу из стороны в сторону, а я отсчитывала удары своего сердца. Перевела взгляд на мужчину и судорожно втянула воздух. Он медленно вытер лицо тыльной стороной ладони.
И с ревом поднялся во весь рост, сдавил мои руки и рывком дернул меня к себе. Стало жутко, я даже хотела заорать, но меня парализовало каким-то первобытным ужасом только от одного адского блеска карих глаз испанца. Он ненормальный. Мне надо было уходить отсюда в самом начале. Не разговаривать. Просто бежать, когда Лена вошла сюда. Что ему от меня надо? Почему он издевается надо мной? За что? Он ведь совершенно меня не знает. Или нашел девочку для битья?
Испанец схватился за мой фартук и рванул его вниз вместе с пуговицами от платья, бретельки жалко повисли, а пуговицы посыпались бусинами на пол, ворот распахнулся.
– И лифчик ужасный! – дернул мой бюстгальтер наверх в попытке обнажить грудь, но я уперлась руками ему в плечи, изо всех сил пытаясь вырваться. Я уже начала понимать, чего он хочет, и меня это напугало до такой степени, что от паники начало холодеть все тело.
– Отпустите! Немедленно меня отпустите! Зовите вашу полицию, портье, кого хотите!
Но он меня не слышал, он смотрел на мою грудь, и его сжатые челюсти двигались от напряжения.
– Я буду кричать! Я сама вызову полицию, не смейте ко мне прикасаться!
– Будешь кричать… Это точно… Я тебе обещаю… Подо мной всегда кричат…
Схватил пятерней за грудь, жадно сминая, грубо, до боли, но я изловчилась и со всей силы ударила его по лицу. На смуглой коже вспыхнули алые отпечатки от моих пальцев.
– Ах ты ж сука!
С рыком испанец заломил мне руки за спину и толкнул на кресло, наваливаясь сверху, переклоняя меня через спинку, я брыкаюсь ногами изо всех сил, но он зажал их коленями, обездвиживая и придавливая всем весом к спинке.
– Да, лифчик и трусы ужасны, а вот то, что под ними, я бы попробовал.
– Зачем? Отпустите меня… чего вы хотите? Стих? Я расскажу этот проклятый стих, любой стих. Только не прикасайтесь ко мне!
Но ему явно было уже наплевать на стихи и на что-либо еще. Его глаза хищно сверкали, рот скривился в оскале, а ноздри раздувались то ли от ярости, то ли от возбуждения. Я раздразнила его, взбесила настолько, что он потерял контроль. И черные глаза невыносимо жгут мою кожу. Я не должна бояться. Он ведь заметность, он… футболист с именем. Такие ведь не могут быть насильниками, да? Он ведь не маньяк, и ночью у него были девушки…. О Боже! Это ведь не может произойти со мной здесь и сейчас.
– Поздно читать стихи, чика, – голос хриплый, срывающийся, – я тебя еб***ть буду. Так у вас, кажется, говорят.
Его член упирается мне в живот, я чувствую его пахом, и меня дергает от напряжения, от желания сбежать, спрятаться, вырваться из его сильных и цепких рук.
– Я не хочу. Я замужем. Не трогайте меня! Отпустите! Зачем? Я мужа люблю. Я ему всегда верная была. Отпустите! Пожалуйстааа, – и на глаза слезы навернулись, мне до ужаса страшно, так страшно, что кажется, я сейчас умру.
– Потрахаемся и отпущу. Любая на твоем месте рада была бы. Тебе понравится! Не ломайся! Не набивай себе цену!
Он сломал сопротивление и сунул руку под мою юбку, добираясь до трусиков. Лицо так близко, глаза горящие, рот приоткрыт и дышит хрипло, тяжело. Красивый и жуткий одновременно.
– Ты ведь за этим и под машину прыгала, и сюда пришла, да? Чтоб я тебя отымел, засунул тебе поглубже по самые гланды, да? Отодрал по-настоящему. Как там у вас меня называют – «испанский жеребец»? Так бы и сказала, а не игралась в случайные встречи.
– Нееет! Я не хочу! Вы мне противны! Омерзительны! Я буду кричать! Вызову полицию! Все узнают, что вы насильник! Зачем вам такой позор?
Он расхохотался мне в лицо и потянул трусики на себя, заставив их затрещать, а меня зайтись от паники.
– Мои адвокаты уделают тебя на раз-два-три, малышка. Но зачем же такие крайности? – я снова дернулась всем телом, приготовилась заорать, но он накрыл мой рот ладонью, и его лицо исказилось от злости. – Хватит играться, бл*дь! Давай раздвигай ноги!
Я укусила его за ладонь с такой силой, что ощутила привкус крови. Он тут же инстинктивно ее одернул. Поднял голову и посмотрел на меня. Злой, возбужденный, похож на хищника, готового вгрызться в свою добычу. И взгляд сверкает злостью и похотью. Адский взгляд, я не подозревала, что человек может настолько выражать свои эмоции взглядом. Я, тяжело дыша, уперлась руками ему в грудь.
– Пошел к черту! Я не играюсь! Отпустииииииии! – изо всех сил попыталась его оттолкнуть. Но испанец вдруг схватил меня за шиворот и опрокинул навзничь на само кресло, наваливаясь сверху, придавливая мускулистым тяжелым телом. Так жутко мне еще никогда не было. И никто не был ко мне так близко, кроме Димы. Такого звериного натиска я никогда не испытывала, как ужаса от чувства необратимости.
– Хочешь поиграть в такую игру? Разозлить меня? Хочешь, чтоб я тебя драл насильно? Хорошо, сука. Ты хочешь так – будет так. Я никогда не отказываю женщинам.
Его взгляд стал еще злее и вспыхнул голодом, вспыхнул чем-то первобытно-опасным. Он косо усмехнулся и наклонился ко мне, чтобы силой укусить за нижнюю губу. Но я дернулась назад и ощутила языком кровь на губах. Испанец, просунул колено между моими ногами и придавил одну ногу за колено к дивану.
– Нет! – впилась ногтями ему в шею, раздирая кожу. – Неееет!
– Да! Сучка! Да! Ты сама на это напросилась, ползая здесь и виляя своим задом! Все вы здесь такие… я заплачу. Хватит ломаться! Это входит в обслуживание номера. Можно подумать, ты об этом не знала.
Читать бесплатно другие книги:
