Жираф – гроза пингвинов Донцова Дарья
– Так уж я рассказала: мед и какао.
Я схватила Фиру, отнесла ее в ванную, ополоснула теплой водой голову и шею собаки, промокнула полотенцем, поставила псинку на пол и сказала:
– Непременно освобожу тебя, только сбегаю за ножницами.
Через пару минут я попыталась разрезать ведро, но потерпела неудачу и закричала:
– Зоя!
Соседка мигом примчалась на зов.
– Я туточки.
– Из чего сделан крем? – повторила я вопрос и услышала все тот же ответ:
– Мед и какао.
– Называй все ингредиенты, – потребовала я, – до единого.
– Больше там составляющих частей нет, – на голубом глазу соврала Яковлева.
– Если с Фирушей что-то случится, Макс подаст на тебя в суд, – пригрозила я, – и не сомневайся, он выиграет дело.
– Мед и какао, – захныкала Яковлева.
– Продукт пчеловодства липкий, – согласилась я, – но он чудесно растворяется в воде. Мне не хотелось освобождать мопсиху путем стаскивания ведра. Легче его разрезать. После обливания теплой водой мед должен был стечь с Фируши. Но этого не случилось. Более того, слой крема между ведром и шеей мопсихи стал твердым. Или ты называешь, что еще намешано в твоей косметике, или тебя арестуют.
– Интересно, за что? – не испугалась соседка. – Статьи, которая предусматривает наказание за доставку в дом крема, нет. Фира сама в ведро башку засунула.
Я растерялась, Зоя-то права. Но тут Роза Леопольдовна схватилась за сердце и застонала.
– Мне плохо, у меня инфаркт. Про косметику в Уголовном кодексе, наверное, ничего нет. А вот за доведение человека до смерти определенно есть статья. Умираю!
Я тоже сообразила, что надо сказать.
– Женщиной, которая варит дома косметику без лицензии, а потом тайком продает ее, заинтересуются Роспотребнадзор и налоговая инспекция.
Зоя прижала руки к груди.
– Я никогда никого не обманываю, а уж вас, моих самых любимых соседей, мне и подавно не придет в голову обдуривать. Лампа спросила: «Из чего состоит крем?» Клянусь своим валютным счетом, он из меда и какао. Но, чтобы кремик приобрел приятную текстуру, не стекал, в него, естественно, добавлен стабилизатор. Я использую только натуральные, экологически чистые продукты, лучшие, беру их у своих поставщиков.
– И что там еще намешано? – прошипела Краузе.
– Гипс, – призналась Зоя.
– Гипс! – повторила я. – Вот почему «крем» окаменел. И как теперь освободить беднягу?
– Если подержать башку в воде с полчасика, масса размокнет! – предложила Роза Леопольдовна.
– Шикарная идея, – кивнула я, – жаль, Фируша не красноухая черепаха, не сможет дышать, если ее голову полностью опустить в воду.
– Мой кремик никогда не изменится даже на глубине в километр, – заявила Яковлева, – потому что в нем еще находится закрепитель.
– Улучшителя вкуса там нет? – разозлилась няня.
Зоя восприняла ее вопрос всерьез.
– Что ты! Разве крем едят! – захихикала она.
– Закрепитель, – протянула я. – Какой?
– Клей ПВА, – сообщила Яковлева.
Я попятилась.
– Клей? ПВА?
– Экологически чистый, из натуральных компонентов, – запела ту же песню соседка.
Я сцепила зубы. Молчи, Лампа.
– Нам надо освободить Фиру, – дрожащим голосом воскликнула Краузе, – но гипс от ПВА стал намного крепче. Придется пилить.
– Ведро сидит на голове и на шее, – напомнила я, – одно неверное движение пилы…
– Ой, ой, – запричитала Яковлева, – вот же глупая собака! Угораздило ее обжорничать. От таких животных одни неприятности!
Похоже, на моем лице появилось совсем неласковое выражение, потому что Яковлева всплеснула руками и со словами «Совсем забыла! На плите суп кипит» бросилась в коридор.
Через секунду раздался стук двери. Мы с Краузе остались вдвоем и уставились друг на друга.
– Пилу применять нельзя, – отрезала няня.
– Нельзя, – эхом отозвалась я.
– Топор тоже не подойдет, – продолжала Краузе, – и долото с молотком не наш вариант. Но!
Роза Леопольдовна вскочила и пошла к двери.
– Есть идея! Сейчас вернусь.
Я прижала к себе Фиру.
– Мы тебя непременно спасем. Даже не сомневайся!
– Вот! – радостно возвестила няня, появляясь в столовой. – Смотрите! Пилка и кусачки для ногтей.
Я подпрыгнула.
– Начнем с ведра, потом распилим гипс. Сейчас сбегаю за своим маникюрным наборчиком.
С тарой из-под майонеза мы справились легко. А вот «воротник» пилили долго и упорно. Хорошо хоть от него стали отваливаться куски. Но даже самой нудной и глупой работе когда-нибудь приходит конец.
– Ура, – заликовала Краузе, – у нас получилось.
– Да, – согласилась я.
– Но гадость по-прежнему на Фируше, – приуныла Роза Леопольдовна, – просто в ней получился распил. Почему гипс не свалился?
– Он прилип к шерсти, – предположила я.
– И что дальше? – растерялась Краузе.
– Отпустим собаку, – решила я, – пусть побегает, разомнет лапы, попьет воды, отдохнет, и опять за дело!
– Нам придется спиливать все украшение? – испугалась Роза Леопольдовна. – Думала, сделаем одну бороздку и оно упадет.
Я не успела ответить, из холла раздался голос Вульфа.
– Дома есть кто живой? Где Киса!
Краузе изменилась в лице.
– Господи! Девочка в художественной школе! Ее забрать надо! Который час? Фу! Успею.
Няня поспешила к двери, туда же, услышав голос любимого хозяина, направилась и Фира. Второпях Роза Леопольдовна споткнулась о мопсиху, взмахнула руками и упала прямо на собаку.
Я кинулась к потерпевшей бедствие няне и задала гениальный вопрос:
– Вы живы?
Интересно, кто-нибудь когда-либо говорил в ответ: «Нет, я уже умер»?
– Вроде да, – прокряхтела Краузе и стала подниматься.
Фира, почуяв свободу, с несвойственной ей скоростью улетела в холл.
– Елки, что с тобой? – спросил Макс.
– Это просто гипс, – крикнула Роза Леопольдовна.
– С клеем ПВА, – добавила я, – сейчас все объясню.
Мы с Краузе направились к входной двери, почему-то у нас под ногами что-то хрустело.
– Мне надо в школу за Кисой, – засуетилась няня, наклонилась, чтобы взять туфли, и замерла.
– Вам плохо? – насторожилась я.
– Фира! – коротко сказала Краузе.
Я перевела взор на мопсиху, которая сидела у подставки для обуви, и удивилась. А где воротник?