Ведьма Резник Юлия

Глава 13

— Ксения! Господи, да что ж это такое!

Ведьма, едва держась на ногах, входит в дом. Степан понимает, что то, чего он больше всего боялся, произошло. Она выдохлась, и он — беспомощный калека — ничем не может помочь.

— Я звоню Игорю! — и на максимальной скорости рванул к телефону.

— Не надо! — произносит девушка из последних сил. — Все нормально, я полежу.

— Какой нормально?! Ты опять цвета земли стала. Светишься насквозь!

— Не звони, — приказ.

— День-два протянешь? Он вот-вот вернуться должен… Сегодня звонил, я сказал, что мы справляемся. И вот… Справились, блядь.

— Все хорошо, Степа. Я тут отдохну немного, и на улицу спать пойду. Там я должна восстановиться хоть немного.

Степан нецензурно выругался, выезжая из комнаты. Все — не слава Богу! Только вчера Ксения радовалась, что дембели съехались помочь с обшивкой и утеплением амбулатории. Да столько понаехало, что за выходные и вовсе управиться могли. Они о таком и не мечтали. Все было так хорошо. Да и бодрая ведьма была, уж он-то точно бы заметил, если бы что-то было не так. Что же ее так истощило? За день всего… Степан и предположить не мог, что Ксения нуждалась в подпитке еще со дня отъезда Игоря. И вот уже третьи сутки держалась, выжимая из себя последние силы. А помимо двух новеньких, поступил еще один тяжелый мужчина. И она просто не могла его не принять. Еще и эта подготовка к приезду главы облздрава выжимала все соки. А до визита всего два дня осталось… Как же дико она устала…

В голову приходит мысль… Царапает, зудит… Ксения проводит рукой по животу, разводит ноги, касается себя, начинает поглаживать. Надежды практически нет, но мало ли… Обмен энергией это, конечно, хорошо, но, может, банальная сексуальная разрядка тоже что-нибудь даст? Раздвигает губки, поглаживает клитор…

— Я тут поесть соб… — въехавший в комнату Степан замирает на полуслове от открывшейся картины. Сглатывает.

Ксения резко отдергивает от себя руку, как преступница, пойманная с поличным.

— Ты… Что… — он просто не может найти слова! Сумасшедшая по своей чувственности картина так и стоит перед глазами.

Она облизывает пересохшие губы:

— Силу мне дает происходящий во время секса энергетический обмен. Чем он интенсивнее по накалу страстей, тем больше силы я получаю. А сейчас пытаюсь понять, дает ли сам по себе оргазм какую-нибудь подпитку, или всё же нужен второй участник, — сипит приглушенно.

Он смотрит на нее, не в силах оторваться.

— Это мог бы сделать я? Ты разрешишь… Мне? Нет-нет, так я пока не могу, — быстро добавляет, когда ее глаза удивленно расширяются, — но… Ты же ласкала себя рукой, я мог бы… — замолкает не в силах продолжить.

Ксения смотрит на него сквозь длиннющие черные ресницы, а потом одним движением сдвигается к краю дивана, раздвигает ноги. Открывается полностью уже для него, для Степана!

Жужжит мотор коляски, Степан аккуратно подъезжает вплотную, кладет ее ноги на поручни, дурея от вида ее открытой девочки… Проводит пальцами по полоске темных волос, задерживается на мгновение на пуговке клитора. У ведьмы учащается дыхание, от чего маленькие грудки подрагивают, маня к себе. Передвигает ее попку себе на колени, она приподнимается на локтях, и ему удается, наконец, ухватить губами острый сосок. Ксения стонет, проводит руками по плечам, груди, и даже через трикотаж футболки эти прикосновения обжигают.

— Снимай, давай, — приказывает, помогая стащить ненужную тряпку.

Запускает руку в волосы на груди. Новые ощущения… Приятные. Перебирается практически полностью к нему на колени, ласкает Степана, гладит. И он тоже не в силах оторвать рук от хрупкой спины с выступающими лопатками. Она немного отстраняется, подставляя грудь под поцелуи, а он и рад! Алчно, торопясь, набрасывается на упругие вершинки. Они такие малышки, что, при желании, их можно полностью втянуть в рот. Совершенные. Прихватывает легонько зубами, и стонут оба. Опускает руки к ее развилке… Неудобно. Чертова коляска. Ксения понятливо отклоняется, открывая больший доступ к себе. Гладит, надавливает, скользит внутрь. А она истекает под его ласками. Мокренькая совсем. Даже брюки ему замочила своими соками. И ощущение того, что его, колясочника, хотят настолько сильно, сбивало с ног… На колени ставило. Входит двумя пальцам, одновременно поглаживая увеличившийся клитор. Ксения шипит и толкается навстречу. Его пальцы довольно крупные, так что удовольствие вполне полноценное. И угол давления Степан выбирает безупречный. Всхлипывает на его руке.

— Ксень, ты можешь упереться ногами на подлокотники и попку приподнять? — сипит, не отрывая взгляда от своей руки на ней.

Девушка смотрит на него потрясенно:

— Ты что? Ты…

— Я хочу тебя языком. Можно, Ксень?

Она настолько потрясена, что он невольно задается вопросом:

— А Игорь что? Он…

— Нет! Я…

Смотрит на него растерянно, а он потихоньку перекладывает ее ноги так, чтобы стопы упирались в подлокотники кресла.

— Подними попку.

Она исполняет его требование, не отрывая взгляда от его невозможных глаз.

Он опускает голову. Такая красивая, манящая… Открытая для его ласк. Утыкается в нее, вдыхает шумно пряный аромат, поглаживает носом складочки. Она стонет в ответ, нетерпеливо ерзает, подрагивает. Степан прикасается к ней губами, прихватывает клитор, щиплет и бьет языком. Ксения взвивается, так что даже лопатки отрываются от дивана. Она практически в березку вытянулась от острого, темного желания. А он лижет ее, как кот, размашистыми движениями языка. Ксения с ума сходит под его губами, дрожит, как натянутая струна. Он добавляет к ласкам пальцы, тараня ее изнутри, накидывается языком на клитор, беспрестанно его теребя. Всем своим существом он возбужден до крайности, однако самая важная часть его остается безучастной, абсолютный ноль! Степан гонит гнетущие мысли, сосредотачивается на своей женщине, на своем удовольствии, которое испытывает, лаская ее. И он готов поклясться, что кончил по сухому, когда она, наконец, взрывается под его губами, выдавая очередную порцию смазки, которую он тут же в блаженстве слизывает.

Она с трудом убирает ноги, ложится вдоль края дивана, протягивает руку Степану.

— Можно я тут прилягу? С тобой…

— Нет, Степан, неудобно тебе будет пересаживаться. Низко. Давай в твоей комнате ляжем. Если хочешь, — добавляет неуверенно.

— Очень хочу, — а сам и рад, что не будет его на этом треклятом диване, на котором она с Игорем была. Не представляет, как вообще сможет пережить, если они снова… Стоп! Об этом лучше не думать.

Утро чудесное, яркое, солнечное… И она рядом — такая красивая с этой спутанной гривой и подрагивающими ресницами. Проводит пальцем по краю четко очерченных губ. Красивые… Она вся безупречная. Ксения открывает сонные глаза, улыбается… А потом заполошно подскакивает:

— Который час, Степ? Солнце так высоко! Я что… Я проспала?!

— Десятый час. Ты так спала сладко, что даже когда я вставал, не проснулась, а я не смог тебя разбудить. Прости.

— Ничего, но у меня же проверка завтра, так что я побегу, ладно?

— Я с тобой. Нужно пуско-наладку проконтролировать.

— Хорошо, — улыбается, — я тогда завтрак быстренько приготовлю?

— Хорошо, — отвечает ее словами и поднимает голову для поцелуя.

Завтракают, вместе едут в амбулаторию, где каждый занимается своей работой, возвращаются домой… Ксения делает мужчине массаж, работает над ним руками, и завершает процедуру грязевым обертываниями.

Помогает ему встать, он самостоятельно пересаживается в душевую. Ксения включает воду, направляя на мужчину теплые струи, скользит второй рукой, смывая грязь. Взбивает в пену травяное мыло, размазывает по груди ароматную субстанцию. Зарывается пальцами в волосы на груди, тянет легонько.

— Густые, — улыбается.

— Не нравится? — испытывающий взгляд из-под бровей. Он в курсе, что у Игоря грудь голая, и не может не задумываться над тем, как ей больше нравится. Она понимает это с полувзгляда.

— Нравится, Степа, — отвечает серьезно, — мне вообще ВСЕ нравится.

— Ты говорила, что я низкий и толстый! — возмущается Степан.

Ксения заливисто смеется. Это так редко случается, что у него буквально дыхание перехватывает от этого низкого, хриплого смеха.

— Ты еще не понял? — ухмыляется, — мне нужно было тебя взбодрить, вывести на эмоции. Ты тогда практически сдался. Опустил руки. С таким настроением в реабилитации ничего не светило.

— Точно? — протягивает недоверчиво.

— Точно. Ну, посмотри, какой ты сильный, крепкий, большой… Какие мышцы нарастили благодаря тренировкам, — убеждает, а сама водит руками по плечам, груди, животу.

— Я склонен к полноте, — признается смущенно.

Да уж. Нелегкое признание. Где-то после тридцати он понял, что все… Пора следить за собой, иначе превратится в шар на ножках. И началась постоянная борьба с лишним весом. Не всегда успешная, поскольку после тяжелого рабочего дня силы на спортзал порой не оставалось, а вот поесть хоть раз за день хотелось зверски. Нет, он не был толстым, скорее плотным, как справедливо заметила ведьма в день их знакомства. И действительно приобрел рельеф благодаря изматывающим тренировкам, которыми нагрузил себя, чтобы быстрей подняться. Да и правильное питание сделало свое дело. Но до стройности Игоря ему даже сейчас было далеко.

— Так! А ну, заканчивай рефлексировать! Ты мне безумно нравишься такой, какой есть. Жду не дождусь, когда смогу ощутить на себе всю твою тяжесть, — сверкает глазами.

А у него дыхание перехватывает! Хватает ее, затаскивает к себе прямо в одежде под теплые струи, впивается в губы. Лижет, кусает… Жадно, неистово, как последний раз. Сминает трикотаж платья, гладит смуглые ноги, попку. Отстраняется на мгновение, окидывает ее взглядом. Возбужденная, с мокрыми черными космами и горящими глазами. Мокрое платье, облепившее холмики грудей, совершенно ничего не скрывает. Вот они… Яркие пуговки маленьких светло-коричневых сосков. Не выдерживает… Сжимает их, мнет, а она жалобно всхлипывает. Степан откидывается на стенку душа, Ксения, напротив, поднимается, становится на колени, так, что лицо мужчины находится прямо напротив промежности. Опускает на него горящий демоническим огнем взгляд.

— Что, милая? Что моя девочка хочет?

Ксения хнычет в ответ.

— Ну же, Ксень… Скажи! — приказывает.

Она всхлипывает и сдается:

— Поласкай меня!

Степан проводит по складочкам пальцами, скользит по мокрым губкам:

— Так?

— Нет, — хнычет, — ртом. Поласкай меня ртом.

Он со стоном целует ее между ног, лижет страстно и откровенно, она трется о его лицо, сходит с ума под его губами, захлебывается водой, которая так и продолжает литься. Взрывается у него на языке, сползает вниз в изнеможении, утыкается носом в его живот:

— Люблю тебя, — в унисон.

Глава 14

Игорь был злой, как черт. Почти шесть дней. Шесть, мать его, дней разруливал ситуацию, которая в принципе не должна была возникнуть. Как она там? И Степан, и сама ведьма, когда он все же находил время позвонить, хором убеждали его, что все в норме. Отчего тогда так неспокойно на душе? Весь перелет, как на иголках. На паспортном контроле уже едва не подпрыгивает от нетерпения, и этим суматошным поведением привлекает к себе пристальное внимание пограничников. Потом такси до офисной парковки. Он, конечно, не беден, но оставлять машину на парковке аэропорта — абсолютное безумие, учитывая тамошние расценки. Пересаживается в свою бэху. Педаль в пол. Несется, как угорелый, бросает машину посреди двора, буквально влетает в дом. В гостиной никого. Заглядывает в кухню, а там…

Первым делом бросаются крупные, мужицкие руки Степана на ее нежной, аккуратной груди. Он чашей обхватил их и поглаживает торчащие соски большими пальцами рук. Каждый жест врезается в память, четко, с детализацией, как при замедленной съемке, вышибая из Игоря дух. Потом он замечает ведьмины смуглые ноги на его мощных плечах. Сама же она лежит на обеденном столе, а вокруг валяются перевернутые чашки и ваза с цветами, часть которых упало на пол. Степан сидит в кресле, лаская Ксению языком, а та извивается вся и стонет хрипло. Оргазм близок, Игорь успел достаточно изучить ведьму, чтобы это с уверенностью утверждать.

— Степан! — кричит Ксения в оргазме. И это протяжное “А” в имени друга, как-то особенно больно режет по нервам.

Из рук выпадают ключи, своим грохотом заставляя вскинуться любовников. Ксения суетливо скидывает ноги с плеч мужчины, поднимаясь со стола. Степан разворачивает коляску.

— Упс, как я не вовремя, — Игорь, притворно улыбаясь, быстрыми шагами направляется в сторону двери.

Степан рванулся за ним. Ксения сквозь слезы наблюдает, как он резко встает, делает шаг:

— Слабый. Подожди…

Игорь оборачивается на зов друга и замирает, не в силах поверить — Степан делает шаг!

— Ты пошел! — кричит восторженно.

И тут же Степан накреняется и начинает падать. Ксения с Игорем метнулись ему на помощь, но не успели. Он грузно рухнул на пол, ударяясь головой о стул. Ксения упала на колени:

— Степа! — кричит, а он, похоже, сознание потерял ненадолго. Когда очнулся, Игорь и Ксения пытались его пересадить в кресло. Из глаз ведьмы катились слезы, а губы дрожали:

— Что же ты… Степа, — всхлипывает, — как же так?

— Не реви, — вытирает слезы, а сам еле губами ворочает от боли.

— Ты мог себе навредить! — обвиняюще, — Игорь давай его в кабинет скорее.

Игорь послушно катит коляску, а Ксения суматошно натягивает на себя платье и догоняет мужчин.

— Я нормально, — сипит Степа, когда они перекладывают его на кушетку.

— Вижу я, как нормально! — ворчит Игорь.

— Не смей на меня тратить силы, Ксения, я серьезно. У тебя сегодня и так день тяжелый. А завтра встреча с облздравом! — еле шевелит губами.

Ксения становится за спиной, проводит руками, еле сдерживая слезы, пропуская его слова мимо ушей.

— Ксения! — рычит из последних сил.

— У меня полно энергии. Не переживай, хороший мой.

Игорь наблюдает, как ведьма, прикусив губу, сосредотачивается на спине друга. Все произошедшее несколько сместило акценты с самого главного — того, что взорвало ему мозг и раскромсало сердце. Теперь он очень хорошо понимал, что испытывал Степан, когда вынужден был делить ведьму с ним. Как он выдержал практически три месяца? И как выдержать ему? Как вообще им всем теперь жить? Степан скоро встанет, и его, Игоря помощь будет уже не нужна. Он сможет уехать с этого проклятого хутора, вычеркнуть любовь к Ксении из сердца. А сможет ли? Да и вообще… Ведь она не сказала ему нет. Мало ли что вынудило ее быть со Степаном? Ксения говорила ему, что любит! Не может же она просто так бросаться словами? Он с ума сходил от непонимания всех этих ведьмовских заморочек.

Игорь обратил внимание, что Ксения начала резко терять силы. Ее зашатало. Он хотел было заговорить, настоять на прекращении сеанса, но она шикнула на него, продолжая работать дальше.

Через долгих десять минут ведьма наконец отстранилась от уснувшего в процессе лечения Степана. Они вышли из кабинета, и женщина, повернувшись к Игорю, зашипела:

— Никогда… Слышишь? Никогда не прерывай мою работу!

— Ты едва стояла на ногах!

— Я прекрасно себя чувствовала после секса со Степаном!

Игорь отшатывается, как от пощечины:

— Тебя шатало! Ничего нормального лично я в этом не увидел.

Ксения потирает устало глаза:

— Не знаю, почему так… Я действительно неплохо пополнила резервы после того, как ты уехал.

— Когда я уезжал ты, вроде как, и так полна была, — замечает Игорь.

Ксения качает головой:

— Нет, Игорь… Я так много себя растратила за последнее время… Уже в день твоего отъезда иссякла практически. Новые пацаны… Тяжелые, Степа мучается…

— Так ты поэтому со Степкой? — допытывается.

— Отчасти, — шепчет.

— А еще почему? — настаивает

— Все потому же, Игорь. Мы уже миллион раз об этом говорили!

— И так ни к чему и не пришли!

— Потому что не время еще!

— А когда будет время? Ты думаешь, нам легко?! Мало того, что мы бабу поделить не можем, так еще и наша дружба под угрозой! У нас же нет никого больше… Он у меня, я у него! — замечает мужчина отчаянно.

— Я знаю, — шепчет ведьма, — и поверь, мне меньше всего хочется вас мучить.

— Мучить?! А тебе самой не противно после одного с другим трахаться?

Он сразу же жалеет о вырвавшихся словах. Ксения вздрагивает, подносит руку к горлу в каком-то детском, беззащитном жесте, враз утратив свою обычную горделивую надменность.

— Прости, Ксень, я… — извиняется тут же, но она останавливает его взмахом руки и, отвернувшись, шепчет:

— Ты прав. И волен уйти в любой момент. Я в амбулатории буду, — добавляет, уходя.

Черт. Черт! Черт. Какого хрена?! Что значит — волен уйти? Она на него перелагает ответственность за выбор? Он-то тут при чём, если она им голову морочит?! Как она видит дальнейшее развитие событий? Они будут спать с ней по очереди? Жребий тянуть?! Степан вот-вот вернется к полноценной жизни. И то, что сегодня ограничивается оральными ласками, уже завтра может перерасти в самый настоящий секс. Блин, у него мозг взрывается!

Размышления прерывает протяжный стон. Час от часу не легче, бегом к Степану:

— Что случилось, Степ?

— Больно.

— Понял — не дурак. Помочь как?

— Там таблетки на столике. Одну подай.

Идет в ванную, набирает воду в стакан, выдавливает таблетку. Вот в такие моменты он реально забывает обо всем. На первый план выходит здоровье Зимы, и чтобы облегчить его боль, Игорь готов, кажется, на все. Даже дикая ситуация, возникшая у них с ведьмой, кажется не такой уж и безвыходной.

Проходит час, а боль так и не уходит. Игорь, до этого сидевший на стуле и пытающийся отвлечь друга пустой болтовней, не выдерживает:

— Зима, давай, еще таблетку бахнешь! Нет сил — смотреть, как ты мучаешься.

— Нельзя, — сипит, — подсесть запросто можно. Скоро отпустит.

— Тогда давай я Ксению вызову…

— Не вздумай. К ней завтра важная шишка из облздрава по поводу аттестации нагрянет. Не до меня, — он настолько вымотан болью, что даже слова даются с трудом.

— Блядь, ну как же так, а? Ну куда ты торопился, зачем вставал?

— За тебя боялся, — признается.

Игорь утыкается лицом в ладони, растирает кожу:

— Как вы вообще завязались?

— Так же, как и ты. Плохо ей было, а тебя вызывать ведьма запретила.

Замолкают надолго. Тишина прерывается только хриплыми стонами Степана. Игорь не выдерживает:

— Прости, брат, но так не может больше продолжаться!

Хватает телефон, набирает Ксению:

— Да?

— Ксень, Степе плохо.

— Еду!

— Не гони только, — вслед коротким гудкам в трубке.

Уже через десять минут Ксения врывается в кабинет.

— Как ты, хороший мой? — нежно-нежно проводит руками по мощной спине.

— Жив буду, — шепчет, — иди, отдыхай.

— Пойду, — соглашается безропотно, — вот только немного с тобой посижу, и сразу пойду.

— Ксения!

— Помолчи, хорошо? Не трать силы на разговоры.

Она освобождается только минут через сорок. Полностью истощенная. По всей видимости, энергия, получаемая от человека, не может к нему же и вернуться после преобразования. Так что Степан ее питает, но вернуть ему эту энергию обратно она не может. Сбой программы.

Ксения плетется по ступенькам в мансарду. Берет спальник, в надежде, что в месте силы удастся аккумулировать хоть что-нибудь… Завтра ей действительно нужны силы. Спускается вниз, проходит мимо сидящего в кресле Игоря.

— Прохладно уже на улице. Не лето! — мужчина указывает на очевидное.

Ксения пожимает плечами и продолжает свой путь.

— Ксень, не глупи!

Девушка поворачивается к нему:

— Я не глуплю, я пытаюсь выжить.

— Воспользуйся мной!

— Нет уж, спасибо, — хмыкает как-то горько и выходит на улицу.

А он вскакивает, мечется в бессилии, бьет кулаком в стену. Проклятье! Ну и что теперь?

Он практически не спит этой ночью. Слышит, как рано утром Ксения начинает возиться во дворе, как готовит завтрак и помогает проснувшемуся Степану. Не выдерживает, заглядывает в кабинет, где Зима, держась за специальные ручки и преодолевая боль, делает свои первые, робкие шаги. Ксения радостно улыбается, подбадривая мужчину. Замечает его, и тут же меняется в лице.

— Молодец, Степан. Пока достаточно. Я уже побегу собираться, ладно? А то мало ли, когда эти чиновники нагрянут…

— Конечно. Задай им там перца, — улыбается.

Ксения отвечает на улыбку и покидает комнату.

— Ты как? — интересуется Игорь, поддерживая друга за руку.

— Ужасно, — признается, — эта боль меня доконает.

Это совсем не в правилах Зимы — жаловаться. И раз это происходит, значит, дело, действительно, дрянь.

— Так чего ты ведьме не сказал?

— У нее важный день сегодня, пусть занимается своими делами спокойно.

— Я все слышу, — доносится от дверей, — и не только ушами.

А у них дыхание перехватывает от ее нового образа. На ней бежевый костюм: юбка-карандаш и приталенный пиджак на одну пуговицу. Под ним белая шелковая блузка. Буйные волосы безжалостно скручены в тугой узел, который открывает совершенное лицо с легким, искусно нанесенным макияжем. На ногах просто убойные шпильки, которые делают ее еще выше.

Степан шумно выдыхает, прокашливаясь:

— Ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо, — улыбается девушка.

— Просто отпадно, я бы добавил, — вмешивается Игорь в разговор.

Ксения оставляет его комментарий без внимания, и опять обращается к Степану:

— Терпеть боль не стоит. Я знаю, что ты с опаской относишься к обезболивающим — и правильно делаешь, если уж начистоту, но если боль невыносима — не терпи. Выпей таблетку. Продержись до вечера, хорошо?

— Хорошо, — покладисто соглашается мужчина.

— Тогда я ухожу. До встречи, — целует Степана в макушку, — пока, Игорь, — удостаивает-таки его своим черным взглядом.

— Пока, — блеет мужчина в ответ, а сам чувствует себя, как пацан нашкодивший. Но что не так он сделал, если разобраться?! Указал на ненормальность сложившейся ситуации?! На что она обиделась? На правду? К черту все. Его уже давно ждут в офисе.

Глава 15

День проходит суматошно. Глава облздрава был явно впечатлен произошедшими в амбулатории изменениями. Он пообщался с находящимися на реабилитации военными и пообещал поспособствовать скорейшей переаттестации. После отъезда чиновника Ксения принялась за свою рутинную работу. Все складывалось хорошо — пациенты шли на поправку, паясничали и шутили, отвешивая Ксении комплименты, явно заинтригованные произошедшими с ней изменениями. И только настроение последнего поступившего вызывало ведьмины опасения. У него была дыра, сквозь которую уходили все вложенные в него ресурсы. Он не хотел жить. И бороться не хотел.

Она уже собиралась домой, когда в ординаторскую забежала запыхавшаяся Спиридоновна:

— Беда, Ксения Петровна. Мишин вены порезал…

Ксения бегом мчится в палату, где уже собрались способные передвигаться мужики:

— Разойдитесь, — приказ свистящим голосом, — помогите его перенести!

Принимается за перевязку, злая, как тысяча чертей. Постарался, нелюдь! Знатно себя покромсал.

— Спиридоновна. Шовный!

В его состоянии такая потеря крови может повлечь за собой что угодно.

— Идиот! Жить ему надоело! — приговаривает, — а я вожусь тут с ним, силы трачу. Помирать езжай в другое место!

— А как жить, калекой? — подает слабый голос.

— Как хочешь, живи. Сейчас тебя подлатаю и выставлю на хрен. И делай, что хочешь: режь вены, вешайся, стреляйся! Но не в моей амбулатории, понятно?!

— Добрая ты… — хмыкает.

— А с вами, дураками, так и надо! — шипит девушка, — Спиридоновна, готовьтесь на гемотрансфузию!

Когда Ксения заканчивает с планочным, на улице двенадцатый час ночи. И с десяток пропущенных поочередно от Степана и Игоря.

Снимает устало халат, моет руки и выходит на улицу. А там дождь! По-осеннему холодный и частый. Бежит к машине, и только устроившись за рулем, понимает, что ее саму порядочно знобит. Температура, что ли? Странно — она никогда не болела.

С трудом доезжает до дома, бегом под навес! Дверь распахивается… Игорь!

— Ну, слава Богу! Ты где была?!

— В амбулатории, — проскальзывает мимо него в дом. Ставит чайник. На шум появляется Степан.

— Наконец-то! Ты где была?

— В амбулатории тяжелый день. Вы повторяетесь.