Змей-соблазнитель Полякова Татьяна

В тот день вестей – ни хороших, ни плохих – не оказалось. Не появились они и на следующий. Теплоход отплыл без нас, а мы прожили в Муромцеве несколько дней, все еще на что-то надеясь. В конце концов нам посоветовали возвращаться домой, как видно, все сроки для чудес уже вышли. Я улучила момент и, оставшись наедине с молодым мужчиной в форме, который до этого примерно час беседовал с Полиной, спросила:

– Надеяться больше не на что?

– Что вам сказать? – Он пожал плечами. – Человек так устроен, что надеется иногда вопреки всему. И оказывается прав. Однако столько времени прошло… Где он может быть?

– Но ведь тело не нашли, значит…

– Здесь течение сильное… Но дело даже не в этом. За день столько судов проходит… Угодил под корабельный винт, к примеру… извините. В общем, тело могут найти не скоро или вовсе не найдут.

– Ясно, – вздохнула я.

Хотя, конечно, никакой ясности не было. И Полина будет винить себя и надеяться – месяц, полгода, год… Может, лучше, если все-таки найдут… не знаю…

Возвращались мы на моей машине, Сашка спала на заднем сиденье, и сестра вдруг сказала:

– Он меня спрашивал, были ли у Паши враги.

– Кто спрашивал? – не поняла я.

– Следователь. Какие враги могут быть у Паши? Он в жизни ни одному человеку ничего плохого не сделал… А следователь опять спрашивает: его ведь собирались назначить генеральным?

– Действительно собирались? – удивилась я, сразу почувствовав неловкость из-за этого самого удивления.

– Паша говорил, пока ничего не ясно, – вздохнула Полина, – но он надеялся, конечно. Ты же знаешь, он порядочный человек и исключительно ценный специалист. Руководство не могло не заметить этого.

Я едва не хмыкнула, однако вовремя сдержалась.

– Что ты об этом думаешь? – спросила сестра.

– В смысле его перспектив? По мне главное – чтобы он вернулся живым и здоровым.

– Ты что, не понимаешь? – перебила она. – Они считают, Пашу убили!

– Убили? – бестолково переспросила я.

– Иначе к чему все эти вопросы? Кто-то боялся, что он получит это место… завидовал… ненавидел и воспользовался ситуацией. И от тела поэтому поспешили избавиться. Ведь если найдут тело – сразу станет ясно, что это убийство.

– Это тебе следователь сказал? – засомневалась я.

– Нет, но догадаться нетрудно. Теперь все становится понятно. Я ушла, Паша остался один… Он никогда много не пил, уверена, ему подсыпали какую-то гадость. Или просто настойчиво предлагали выпить еще. Он не смог отказаться. И в результате стал абсолютно беспомощным. Следователь сказал, по мнению коллег, он в тот вечер сам на себя был не похож.

– У меня тоже такое бывает. – Я досадливо чертыхнулась. – Что это ты мужа раньше времени хоронишь?

Полина покачала головой, отвернувшись к окну.

– Как только следователь стал задавать эти вопросы, я поняла, что жду Пашу напрасно. Его убили. Слышишь, Алка?!

Ответить на это было нечего. Я бы предпочла первоначальную версию: выпил лишнего, перегнулся через перила и нырнул, оставив на палубе ботинок. Этот самый ботинок, кстати, не давал покоя. Почему он вдруг слетел? Надет был кое-как? Но ботинок был не стоптан, я специально спрашивала. Значит, надел он его правильно. Если заныриваешь с палубы, с чего вдруг ботинок терять? Допустим, цеплялся за что-то ногой или сопротивлялся…

– Хочешь, я у тебя сегодня останусь? – посидев в молчании, предложила я.

– Спасибо. Сегодня Пашины родственники приезжают.

Полина все тянула со звонком родителям мужа, надеялась, что он найдется. Но вчера наконец позвонила.

– Я могу их встретить. Они самолетом или поездом?

– Самолетом. Мы с Сашкой встретим. Думаю, так лучше будет. Спасибо тебе.

Возле ее дома мы простились, Сашка к тому моменту успела проснуться. Я достала чемодан из багажника, удивляясь, что Полина не предлагает подняться к ней. И тут она сказала:

– Знаешь, что я подумала? Смерть привязчива. Прицепится к кому-то и… собирает жатву. Как-то уж очень литературно получилось, да? Но я так думаю.

Она кивнула, одной рукой ухватила чемодан, другой Сашку и пошла к подъезду. А я еще пару минут стояла, приходя в себя. Что она имела в виду, черт возьми?! Я накликала смерть на ее мужа?!! Полная хрень… или нет? Я ведь и сама так подумала…

Я отправилась домой и до самого вечера бегала из угла в угол, пытаясь ответить на этот вопрос, как будто на него существовал ответ.

«Так до экстрасенсов дело дойдет», – невесело хмыкнула я, и тут в дверь позвонили. Я никого в тот вечер не ждала, подошла к входной двери и посмотрела в глазок. С той стороны стоял довольно молодой мужчина и досадливо хмурился.

– Кто? – громко спросила я.

– Алла Олеговна, откройте, пожалуйста, – оживился мужчина, выдал сияющую улыбку, но поспешно ее убрал. – Я хотел бы с вами поговорить.

– Вы из полиции? – не торопясь открывать, уточнила я.

– Не совсем.

Он поднес к глазку удостоверение, и я поспешно распахнула дверь. Мужчина оказался сотрудником ФСБ, и я тут же вспомнила слова Валентина Георгиевича, что именно их ведомство теперь занимается моим делом.

– Проходите, – предложила я, толком не зная, как себя вести. – Чаю хотите?

– Кофе, если можно.

Интеллигентно сняв ботинки и отказавшись от тапочек, он вслед за мной прошел в кухню, устроился за столом, и я стала готовить кофе.

Вид удостоверения так на меня подействовал, что я запомнила лишь фамилию его обладателя – Иванов, грех не запомнить такую. Имя и отчество скрывал туман беспамятства.

– Простите, как мне к вам обращаться? – ставя перед ним чашку кофе, задала я вопрос.

– Можно просто Денис, – улыбнулся он.

– Наверное, лучше по отчеству…

– Совсем не обязательно. Мы ведь с вами, можно сказать, встречаемся неофициально, в неформальной обстановке.

– Да?

– Ну да. На вашей кухне, а не в моем кабинете.

«С этим не поспоришь, – подумала я. – Что ж, Денис так Денис».

– Есть новости? Я имею в виду расследование…

– Мы работаем, – заверил он, а я усмехнулась:

– Звучит оптимистично, почти как «у нас еще все впереди», – не сдержалась я.

– Что вы имеете против? – вновь улыбаясь, спросил он.

– Ничего. Только так обычно говорят хронические неудачники.

Ему это не понравилось. Он немного посверлил меня взглядом, но особого впечатления не произвел.

– Как вам живется? – сделав глоток кофе, спросил Денис, подозреваю, уже жалея, что мы в неформальной обстановке. – Мои коллеги вас давно не беспокоили.

– Такое впечатление, что мы теперь навеки связаны.

И вновь я подумала: «Вдруг Полина права?»

– Не понял…

– Извините, это я так… У сестры несчастье, муж утонул.

Дениса это по какой-то причине очень заинтересовало. Он стал расспрашивать, а я отвечать.

– Вы были близки с мужем вашей сестры, я имею в виду, дружили?

– Не особенно. Но сестра его любит. И теперь мучается виной. И эта двусмысленная ситуация все еще больше усложняет.

– Да уж… Иногда надо поставить точку. Больше ни с кем из ваших знакомых в последнее время ничего подобного не происходило?

– Не тонул ли кто еще? – опять не сдержалась я. Может, и этот тип считает меня смертоносным вирусом? Тогда какого хрена приперся?

– Надеюсь, в вашей жизни произошли и приятные события? – не обращая внимания на мой вопрос, продолжил он.

Я попыталась вспомнить приятные события, Денис решил мне помочь.

– Новые знакомства, к примеру.

«Папа объявился, – вдруг подумала я. – И я много чего о нем узнала, вполне можно сказать: познакомилась поближе».

– Мужчины, – не унимался Денис. – Вы ведь красивая девушка, у вас должно быть много знакомых мужчин.

– Почему-то не очень, – ответила я, пытаясь понять, куда он клонит.

– И за эти месяцы никто не появился?

– Вы имеете в виду, есть ли у меня молодой человек?

– Ну… не обязательно молодой человек… друг… товарищ по интересам.

– Если мы в неформальной обстановке, можно я прямо спрошу? Вы себя в каком-то качестве предлагаете?

Он делано засмеялся и вдруг впервые за все время разговора задумался – то ли досадуя на мою бестолковость, то ли искал пути ее преодоления.

– Вы ведь увлеклись стрельбой? – наконец спросил он.

«Откуда вы знаете?» – чуть не брякнула я, но тут же напомнила себе, с кем имею дело. Как в известном анекдоте: звонит мужик в ФСБ и спрашивает: «Это номер для анонимных звонков?», а ему отвечают: «Да, Александр».

– Увлеклась, – насторожилась я, не зная, чего ждать от жизни: то ли тренировки запретят, то ли позовут в агенты. Оказалось, ни то ни другое.

– Ваш тренер по стрельбе… вы его сами выбирали?

Вопрос прозвучал вполне серьезно, и моего ума хватило понять: отвечать тоже нужно без шуточек.

– Я сначала в тир ходила. Гуляли в парке с папой, зашли пострелять. Мне понравилось. Нашла в Интернете стрелковый клуб и позвонила.

– И вам предложили тренера? Или вы выбрали его сами?

– Кого мне было выбирать, если я никого не знала? Главный там Петрович… Игорь Петрович. Мы с ним разговаривали, мимо шел парень. Петрович его спросил: «Возьмешь к себе девушку?» Он ответил: «Возьму». Алексей, это мой тренер, думал, я надолго не задержусь, а я задержалась.

– Понятно, понятно. Вы ведь еще, кажется, боксом занимаетесь или карате?

– Борьбой, – познания Дениса в моей личной жизни удручали. – Заинтересовалась объявлением в фитнес-клубе. Сходила на занятие. Понравилось.

– Сейчас многие девушки занимаются борьбой, – порадовал он. – С тренерами все ясно. Но… наверное, появились и другие знакомые? В том же фитнес-клубе или стрелковой секции? С кем-то не просто перебросились парой фраз, а начали видеться где-то еще… он вас пригласил куда-то… Ничего такого не было?

С минуту мы смотрели друг на друга в ожидании: он – моих откровений, а я – вразумительных объяснений. Не дождались.

– Скажите прямо, чего вам от меня надо? – вздохнула я.

– Алла Олеговна, – как видно, забыв, что мы в неформальной обстановке, торжественно обратился он. – Если вдруг в вашем окружении возникнет человек… мужчина или даже женщина и начнет проявлять к вам интерес… не сочтите за труд сообщить об этом мне. Можете поверить, вам это пойдет только на пользу.

Он положил на стол визитку, из которой я узнала: отчество у него – Викторович.

– Хорошо, – немного подумав, пожала я плечами. – Было бы просто здорово, объясни вы…

Но мне тут же стало ясно: перспектива что-либо объяснять его не вдохновляет. Я мысленно махнула на все рукой и замолчала, а он поспешно встал и направился к двери, расточая улыбки… «Черт бы тебя побрал!» – с неожиданной злостью подумала я.

– Рад был знакомству, – заявил он напоследок и скрылся за дверью, оставив меня наедине с моими мыслями.

Я и до той поры не пылала особым оптимизмом, а после его ухода готова была погрузиться в затяжную депрессию. Самое скверное – вроде бы причин для этого нет. Или уже есть? Часа два я размышляла на эту тему, а потом решилась позвонить Валентину Георгиевичу. Судя по голосу, он мне не обрадовался.

– Я ведь вам сказал, что этим делом уже не занимаюсь, – напомнил он, но в интонации слышался отзвук вины, что внушало определенные надежды, и я скороговоркой выпалила:

– Мне очень надо с вами поговорить. Пожалуйста.

– Хорошо, – согласился он, – давайте встретимся… – и на секунду замялся. – На остановке «Театр кукол», возле сквера. Часов в семь. Подходит?

Я-то думала, он пригласит меня в свой кабинет, но поспешно ответила:

– Да, конечно.

На встречу я отправилась за час до назначенного срока, так меня разбирало. Возле входа в сквер две девушки ели мороженое. Я прошлась по аллее, поглядывая на часы. Наконец появился Сазонов.

Он шел в компании симпатичной дворняги, то есть дворняга шныряла по окрестным клумбам, а в руке Сазонова я заметила поводок, что прозрачно намекало: эти двое вместе. Я вдруг заподозрила: Валентин Георгиевич не хотел встречаться со мной в кабинете, чтобы об этой встрече не узнали коллеги.

– Здравствуйте, Алла, – сказал он, подходя ближе, и кивком указал на скамейку.

Мы сели, пес продолжал носиться вокруг, а Валентин Георгиевич – с интересом за ним наблюдать. Меня, напротив, интересом не баловал. Однако все-таки спросил:

– Что случилось?

– Меня навестил тип из ФСБ по фамилии Иванов. – Валентин Георгиевич кивнул, точно соглашаясь. – Задавал дурацкие вопросы.

– Это какие? – спросил он, поворачиваясь, и теперь смотрел в упор.

– Не появился ли у меня новый знакомый или знакомые. Вроде это должен быть мужчина, но и женщина вполне подойдет. Я, конечно, тоже попыталась вопросы задать, но…

– От меня-то вы чего хотите? – нахмурился Сазонов, а я нервно засмеялась, качая головой.

– Валентин Георгиевич, моего ума хватает понять: Иванову плевать на меня. И вам, скорее всего, тоже. Но… мне просто не к кому больше обратиться. Хотелось бы иметь представление, чего следует ждать от жизни… и как-то подготовиться. С некоторых пор я ненавижу сюрпризы. Хотя бы намекните, что затевается…

– Откуда мне знать? – проворчал он. – Со мной такие, как Иванов, откровенничать не станут.

– Вы с ним знакомы?

– Познакомились, когда ему ваше дело передавал. То есть не ваше, конечно… – Тут он взглянул сурово и выдал: – Зря вы сюда вернулись. Жили бы в Германии. Чем там плохо?

– Всем, – ответила я. – Что за психи убили тех людей и чего от меня хотят типы из ФСБ?

– При всем желании не смогу ответить на ваши вопросы, – покачал головой он и продолжил наблюдать за собакой.

– Может, просто не хотите? За свою шкуру переживаете? Моя, само собой, вас волнует мало. Или совсем не волнует. Если вас вдруг вызовут к очередному трупу, и вы в ванной, залитой кровищей, обнаружите меня, знайте: в свои последние минуты я с благодарностью думала о вас.

После этих слов надо было гордо удалиться. Но сил на это не оказалось. Сазонов в досаде покачал головой, думаю, его мой уход очень бы даже устроил. Легкий укол совести, если таковая имелась в наличии, и все. Но я не уходила, а мои слова, видимо, впечатление произвели. Сазонов был либо хорошим человеком, либо не любил быть плохим, потому что вдруг заговорил:

– Давайте взглянем на все чисто гипотетически. Предположим, ФСБ интересует один человек. Профессия у него не скажу чтобы редкая… возможно, он просто больше преуспел в ней, чем другие. Выполнить заказ и остаться в живых – это ведь тоже искусство.

– Мы ведь с вами сейчас не о разносчике пиццы говорим? – насторожилась я.

– Какое до них дело ФСБ? – удивился Сазонов.

– Ага… понятно, – кивнула я, хотя, сказать по правде, мало что понимала. – Значит, речь о киллере? – Валентин Георгиевич пожал плечами. – И что там с этим парнем? Чисто гипотетически?

– Допустим, – чуть более охотно продолжил Сазонов, – у него возникли проблемы. С конкурентами или бывшими хозяевами. Все равно.