Покушение на Тесея Булычев Кир

– В жизни мы еще не делали более точного предсказания. Мы же предсказали, что великое царство Лидия будет погублено в результате заносчивости Креза, так и случилось. Надо слушать, что тебе говорят, а не то, что хочешь услышать.

Вот к таким людям и отправился за советом Эгей.

История умалчивает о том, какой вопрос Эгей задал оракулу, но, судя по ответу, догадаться нетрудно.

Вот что ответила пифия (в редакции жрецов и обработке поэта):

«Нижний конец бурдюка не развязывай, воин могучий, раньше, чем ты посетишь народ пределов афинских».

– Что это значит? – вопрошал царь Эгей. – Я хочу жениться, а вы мне про бурдюки!

Но жрецы больше ничего не сказали, и расстроенный Эгей поехал домой.

Путь его, как проверила по атласу Кора, лежал на юго-восток, в сторону Фив и Афин. Но вместо прямой дороги он удалился на юг, в Арголиду, и как-то остановился переночевать в городке Трезене, где правил царь Питфей. В те времена в Греции царей было почти столько же, сколько крестьян. По нашим меркам, Трезена была небольшой деревней, но раз Питфей считал себя царем, да еще хвастался родством с некоторыми второстепенными богами, то к нему и относились соответственно – ведь древние греки были доверчивыми людьми.

Питфей Эгея, конечно, знал, тот наверняка приезжал в Афины за покупками.

За ужином гость пожаловался на Дельфийского оракула. Что еще за бурдюк? Что еще за пределы афинские?

Питфей насторожился. Предчувствие удачи укололо его.

Он принялся подливать вина уставшему с дороги гостю, и в конце концов тот согласился перейти в опочивальню.

Как только Эгей уснул, Питфей призвал к себе свою дочку по имени Этра. Дочка как дочка, ничем не приметная, замуж отдать трудно, потому что приданое незначительное, а сама красотой не блещет. А тут такой случай!

– Дочка! – горячо прошептал Питфей. – Маме ни слова, она этого не перенесет. У меня есть к тебе деловое предложение, которое сделает нас богатыми и знатными.

– Говори, папа, – ответила умная девушка.

– В гостевой опочивальне у меня храпит царь Афин Эгей.

– Слыхала.

– Ему только что предсказали в храме Аполлона вот что. – И Питфей повторил дочке предсказание.

Сначала она не поняла, но, когда папа раза два стукнул ее жезлом по голове, она воскликнула:

– Нижний конец бурдюка – это та штучка, которая есть у мужчин, да?

– Умница!

– А развязывать – это значит…

– И ты будешь в этом участвовать!

– Ну что вы, папа, я же девушка!

– Сегодня ночью ты станешь матерью великого принца и будущего царя столичного города!

– Ах, папа, мне так стыдно! – ответила Этра, но более не спорила с родителем.

Папа лично отвел дочь в опочивальню, где храпел Эгей, подтолкнул к его ложу, а дальше девушка сама занялась обработкой спящего гостя.

И это ей удалось, что говорит о некотором жизненном опыте Этры. «Хотя, возможно, – подумала Кора, – я клевещу на принцессу. Порой можно обойтись и без жизненного опыта».

Утром Эгей с некоторым удивлением увидел на своем ложе женскую головку.

Он вскочил с ложа, и разбуженная Этра тоже вскочила, стараясь тонкими ручками прикрыть обнаженное тело.

Тут, разумеется, вбежал отец Питфей и поднял страшный скандал ввиду того, что Эгей, напившись допьяна, нарушил закон гостеприимства, обесчестил дочь хозяина и теперь намеревается сбежать.

– Ничего не помню, честное слово, ничего не помню, – сказал Эгей и пошел завтракать.

За завтраком Питфей открыл глаза гостю на события прошедшей ночи.

– Припомни-ка, мерзавец, – сказал он молодому царю, – что тебе пифия предсказала.

– Нижний конец бурдюка не развязывай, воин могучий, – произнес Эгей. – И это… Раньше, чем ты посетишь народ пределов афинских.

– Теперь слушай правду жизни, – сказал Питфей. – Народ пределов афинских – это мы, трезенцы, от нас до вас морем полдня ходу. Понял?

– Понял.

– Нижний конец бурдюка – это, прости, твоя мужская часть. А развязывать ее – это значит переспать с женщиной. Прямее пифии тебе сказать не могли, они сами девушки, стесняются.

– Понял, – сказал угнетенно Эгей.

– Значит, ты, надругавшись над моей невинной дочкой, по сути, выполнил предсказание пифии. Развязал в пределах. Так что я тебя прощаю, и давай играть свадьбу.

Эгей, который, в сущности, не был подлецом, даже обрадовался, потому что хотел иметь семью и ребенка. Но он разумно возразил потенциальному тестю:

– Я не могу подвергнуть риску жизнь твоей милой дочки. Как только мой брат и племянники узнают, что я женился, да еще на твоей дочери, они ее убьют. У тебя какое войско?

– Ну какое там войско – может, с десяток гоплитов наберется.

– А их пятьдесят богатырей, один другого страшнее.

– Тогда бери мою дочь и бегите куда-нибудь подальше, скрывайтесь в горах и лесах, по примеру героев древности, в конце концов твои высокие родственники за тебя вступятся…

Говоря это, на самом деле Питфей так и не думал – своей дочке он желал трона в Афинах, а в крайнем случае остается надежда, что прошедшей ночью удалось зачать наследника престола.

На то же самое надеялся и Эгей.

Не в силах обещать Этре венец и семейное счастье, он согласился оставить в Трезене доказательство своего отцовства. Он снял сандалии и отстегнул свой меч. Обыкновенный меч, неплохой, а на рукоятке родовой герб – изображение змей. Потом он сказал Питфею: «Вот когда мой сын родится да подрастет, пускай он отвалит камень и достанет из-под него обувь и оружие. И идет ко мне. Я его сразу узнаю».

И с этими словами Эгей поднял значительную скалу и придавил ею меч и сандалии. Затем поцеловал на прощание Этру, велел ей беречь будущего ребенка и ускакал в Афины…

А Коре надоело читать сказки, и она отправилась на танцы в общий салон.

День за днем Кора читала не только популярную литературу, но и источники на древнегреческом языке, и потому она скоро прониклась особенной, дурманящей, ветреной, жаркой атмосферой Древней Эллады.

Ей уже не терпелось возвратиться к никем не читанным страницам старых книг и узнать, что еще придумал наивный интриган Питфей. Впрочем, о его уме высоко отзывались современники. А как дела у Этры? Не округлился ли ее животик под девичьим хитоном? А как удастся оправдать такую неожиданную беременность? Правда, древние греки в таких случаях нередко валили все на пролетавшего мимо бога – боги были страстными, любвеобильными и совершенно необязательными. Сделают ребеночка и тут же подсовывают его неведомо кому на воспитание.

Но в тот вечер Коре не пришлось продолжить увлекательное чтение и она не узнала, чем же кончилась история с дурнушкой Этрой. Потому что когда Кора, полюбовавшись веселыми танцами в салоне, направилась в бассейн, чтобы окунуться перед сном, дорогу ей преградил охранник дамы Рагозы.

– Госпожа агент, – сказал он, глядя мимо такого ничтожного существа, как Кора, – ее высочество снизошло до встречи с вами. Так что спешите, охваченная счастьем.

– Слушайте, передайте вашей даме, что со мной так не разговаривают. Я еще не решила, снизойти ли мне до встречи с герцогиней. Так что спешите обратно, охваченный счастьем.

– Как так, как так? – озлобился охранник, наморщив низкий лоб в попытке понять, что же произошло.

Кора опытным взглядом окинула его мышцы и поняла, что он ей не соперник. Мышцы у него были накачаны, но совершенно не развиты. Такого кинет любой мальчишка в секции дзюдо.

– Выполняйте, – сказала Кора и продолжила свой путь по широкому пустому коридору к своей каюте за купальником. – А то с тобой случится то же, что с твоим напарником.

Охранник неосмотрительно догнал ее и схватил за локоть.

– А ну, тебе говорят…

Дурак, что схватил за локоть, этим он облегчил Коре задачу. Она легонько двинула локтем, и охранник улетел назад по коридору и так неудачно врезался своей маленькой, коротко остриженной головой в стену, что прошло минут десять, прежде чем он смог подняться и вернуться к своей госпоже, чтобы доложить ей о неудачной миссии.

Тем временем Кора успела переодеться и дойти до бассейна, небольшого, пятидесятиметрового, совсем пустого в это время суток, когда большая часть пассажиров уже почивает, а остальные коротают время в ресторанах или на дискотеках либо балуются эротическими или географическими трипами в ВР – малыми приключениями наподобие снов.

Когда, проплыв под водой полсотни метров, Кора вынырнула у противоположного края бассейна, она увидела, что там на складном стульчике сидит дама Рагоза, у ее ног на бортике бассейна – большая бутыль водки «Абсолют», ведро со льдом и два бокала.

– За встречу, – сказала она Коре.

– Мы с вами путешествуем в разных классах, – ответила Кора и снова нырнула. Когда она показалась на поверхности, герцогиня, субтильная и хрупкая, как никогда прежде, стояла на краю бассейна.

– Подождите, – окликнула она Кору. – Ведь не я вам покупала билет. Очевидно, ваша организация экономит на комфорте агентов, и это очень прискорбно. А вы мне понравились, и когда перейдете на работу ко мне, то будете всегда летать вместе со мной в «люксе». Как вам нравится такая перспектива?

Конечно же, дама Рагоза была совершенно права, и это было тем более обидно, что Кора уже несколько лет блюла абсолютную верность ИнтерГполу и лично Милодару, получая при этом в основном тычки и зуботычины. Любой охранник в банке или на автостоянке получал вдвое больше ее.

С этой грустной мыслью Кора нырнула на дно бассейна и залегла там, временно отключив дыхание. Так она могла пробыть под водой минут десять. Через пять минут Коре стало скучно, и она решила, что герцогиня уже ушла.

Ничего подобного. Герцогиня сидела на стульчике и сосала из бокала водку. Господи, подумала Кора, какие у нее тонкие ножки – всю жизнь ходи и трепещи, что сломаются.

– Я на вас не обижаюсь, – крикнула она Коре. – Я понимаю, что вы человек подвластный и безропотный. К тому же одинокая женщина.

– Почему одинокая? – удивилась Кора, откидывая голову назад, чтобы волосы падали на шею прямо и ровно. – В любой момент…

– Ах, сколько тысяч лет мы, женщины, повторяем эту фразу, – вздохнула герцогиня, – но это не скрашивает нашего одиночества.

– Я была замужем, – сообщила Кора. – И это не доставило мне удовольствия.

– Неточно, – возразила герцогиня. – Сначала это доставило тебе удовольствие, но оно кончилось раньше, чем тебе этого хотелось. В этом горе всех неудачных браков. Мы забываем первые ночи, а помним последующие дни, хотя в любви достойно лишь начало.

Кора выбралась из воды и села на край бассейна. Герцогиня протянула ей бокал.

– Неспортивно пить в бассейне, – сказала Кора.

– Никто не увидит. Все ушли спать. А дверь сторожит мой охранник. Кстати, простите, что ему пришлось сделать вам больно.

– Мне? Больно?

– В коридоре, когда он передал вам мое вежливое приглашение, вы ответили ему грубо, и он был вынужден чуть-чуть сжать ваши прекрасные пальчики.

– Ну и мальчик, ну и лжец! – вздохнула Кора. – Вы не могли бы его позвать сюда?

– Пожалуйста, – удивилась герцогиня и щелкнула пальцами. В пальцах, видимо, была микрокнопка, потому что через секунду дверь в отсек отворилась и появился охранник. На его лбу темнела небольшая шишка.

– Он самый, – сказала Кора. – Пускай подойдет и покажет, каким образом он сжал мои прекрасные пальчики.

– Не обращайте внимания, – сказал охранник. – Я вас уже простил.

– Надеюсь, он у вас не трусоват? – спросила Кора.

– Гера, подойди к девушке, – рассердилась герцогиня. – Что еще за спектакль? И не делай ей очень больно. Я же знаю, какой ты бываешь грубый.

Пожалуй, поняла Кора, он для нее больше чем охранник.

Гера подошел и остановился в трех шагах.

– Нет, ты показывай, показывай. – Кора рассердилась. Она не любила, когда за ее спиной распространяли сплетни, и тем более унизительные. – Мучай меня!

Эти слова, произнесенные с женским подвыванием, видимо, возымели на Геру действие, и он ринулся к Коре. Что и требовалось.

Она чуть отступила в сторону, выставила ногу, подтолкнула летящий мимо нее снаряд весом в сто килограммов, и тот ухнул примерно в середину бассейна, выплеснув половину воды, едва не утопив субтильную герцогиню, которой удалось спасти лишь бутыль с водкой, а сам скрылся на дне, и герцогине, после того как она пришла в себя, пришлось умолять Кору, чтобы она вытащила Геру из бассейна, пока тот еще жив.

После этого Кора с дамой Рагозой отошли в сторонку к деревянной скамейке и принялись за мирным разговором распивать бутылку. Причем, надо признать, пила в основном дама Рагоза, а Кора, хоть и была специально натренирована в этом деле, частенько пропускала очередь и проливала водку на пол – ей было противно вспоминать вчерашнюю попойку у Милодара.

– Придется мне менять охрану, – с грустью произнесла дама Рагоза. – Не оправдывает моих надежд.

– Не расстраивайтесь, – ответила Кора. – Я же профессионал, иначе бы меня и не следовало посылать на важные задания. А ваши местные козлы для драк и мордобоя вполне годятся.

– Они хорошо стреляют, – добавила дама.

– Вот видите, и стреляют хорошо. Из рогатки?

– Из чего?.. Ах, вы шутите! Из бластера!

– Расскажите мне об оракуле, – попросила Кора. – Я сейчас как раз читаю о древнегреческих оракулах, а у вас, оказывается, есть свой!

– Я с самого начала поняла, что вы мне не доверяете, – сказала герцогиня. – Вас послали, чтобы меня разоблачить?

– Нет, чтобы уточнить ваши показания и понять, откуда к оракулу попали сведения, которые вас встревожили.

– С неба, – уверенно сообщила герцогиня. – Он имеет прямой контакт.

– Вот я и хочу проверить выключатель, – сказала Кора.

Они выпили, глядя, как приходит в себя Гера.

– Женщина в наши дни должна уметь постоять за себя, – заметила дама Рагоза.

– Я надеюсь, что вы умеете это делать, – ответила Кора.

– Вопрос правильного воспитания. У нас, девочка, в благородной семье обязательно проходят курс мести.

– И сложный курс?

– Три-четыре года.

– Разные предметы?

– Конечно, мы проходим интригу, яды, изготовление ловушек, теорию доносов – много предметов.

– И отравленное оружие?

– И разумеется, отравленное оружие, – дама Рагоза ловким незаметным движением вытащила из широкого пояса кинжал, упругий и тонкий, острый настолько, что его жертвой стал пролетавший мимо комар, Кора успела заметить, как лезвие отхватило ему ножку.

Кинжал исчез в одежде герцогини так же незаметно, как появился.

– Вы опаснее меня, – призналась Кора.

– Конечно, – согласилась герцогиня, – я же благороднее тебя.

Для Коры это не было аргументом, но спорить она не стала.

– Я хочу тебе рассказать о моем племяннике, – сказала дама Рагоза, когда они почти покончили с бутылкой. – Густав – чудесный, честный мальчик, он не хочет быть нашим королем. Вот если ты его найдешь и поговоришь с ним по душам, то поймешь, что для него самое важное – физика и счастье народа.

– Это несовместимо, – возразила Кора.

– А в нем сочетается. Посмотри на его фотографии.

Дама вытащила из своей сумочки изящную книжечку с фотографиями принца Густава. Вот он в младенческом возрасте лежит в колыбельке, согнув в коленях ножки и делая пальчиками какие-то неспешные движения. А улыбка у него глупая-преглупая. Вот мальчик подрос. Он стал курчавым и серьезным. Он стоит, опершись локтем на какой-то декоративный столб, на нем рубашонка, подпоясанная ремешком, и короткие штанишки. А вот принц, одетый в гвардейскую форму, готовый принимать парад полка, шефом которого состоит. Мундир сидит на нем кривовато, каска налезла на брови, выражение лица страдальческое.

– Парады и смотры он не выносил, – пояснила герцогиня, – и участвовал в них из чувства долга, потому что народ ждал от него этого.

Следующая фотография – принц уже на Земле, в обыкновенной свободной непритязательной студенческой одежде. На носу – очки. Почему-то принц не захотел носить контактные линзы, как остальное человечество, а предпочел старомодные очки.

– У него сильная близорукость? – спросила Кора.

– Он носит очки, когда читает, – сказала герцогиня. – А так он обычно обходится без них.

Вот еще фотография – принц в библиотеке Московского университета. Он сидит за столиком, свет настольной лампы падает на страницы открытого фолианта, принц так углубился в чтение, что не заметил фотографа. У него были длинные темные волосы, длиннее, чем Кора ожидала. На концах они завивались. Нижняя губа показалась Коре слишком полной и чуть капризной, нос с небольшой горбинкой и высокой переносицей. Если его соответственно одеть, то в Греции он может сойти за аборигена.

Вот, наконец, последний снимок. Он сделан на улице. Веселая студенческая компания смеется чему-то перед объективом. Справа – Густав. Рядом с ним невысокая плотная девушка с широкими скулами и раскосыми глазами. Она держит его за руку. Наверное, это та бурятка, о которой так строго отзывалась герцогиня.

– Из-за этой девицы все и началось, – повторила герцогиня свое обвинение.

– Не похоже, – сказала Кора. – На этом снимке она за него держится, а не наоборот.

– Это все азиатская хитрость! Не прошло и семестра, как она ушла от него к курсанту Лукавому. У них в марте будет ребенок. Мы проверяли.

– Почему-то вам хочется убедить меня в страшной вине этой девушки, которая давно уж перестала думать о Густаве, да и он о ней забыл.

– Вы меня не поняли! Уйдя от него, бурятка подорвала в Густаве уверенность в себе, столь необходимую для королевской особы.

– Вы уверены, что именно она в этом виновата?

– Она первопричина.

– Значит, были другие причины, о которых вы предпочитаете умолчать?

– Остальные причины были вторичными. – Дама Рагоза умела быть упрямой.

– Вы поможете мне узнать о них в Рагозе?

– Нет, – отрезала герцогиня. – Я вас не приглашала в Рагозу и не намерена вас там опекать.

– Я была уверена, что действую в ваших интересах и по вашей просьбе. Боюсь, что и комиссар Милодар был уверен в том же.

– Никогда не говорите, девочка, за своего комиссара Милодара. Он самая хитрая бестия, с которой мне приходилось сталкиваться за последние годы. Он оскорбил меня недоверием, послав тебя за мной шпионить!

– Но зачем это комиссару?! – возмутилась Кора. – Еще вчера он и не подозревал о вашем существовании. Вы прилетели, вы пожаловались, вы попросили, наконец…

– Глупышка! Твой комиссар служит ИнтерГполу. ИнтерГпол – Галактическому центру. Галактический центр контролирует наши ценные природные ископаемые. А если к тому же окажется, что он владеет половиной акций компании «Виртуальная Реальность», я также не удивлюсь. Поэтому интересы какой-то там герцогини лишь предлог вмешаться в наши внутренние дела.

– Тогда зачем же вы к нам обратились?

– Чтобы потом меня не допрашивали, почему я не обратилась, – загадочно ответила герцогиня.

Кора не сразу нашлась, что еще сказать… И молчание нарушила вновь дама Рагоза. Она склонилась вперед, опрокинула ополовиненную бутылку и смотрела с интересом, как водка струйкой льется в бассейн.

– Вы мне нравитесь, – сказала герцогиня, не отрывая взгляда от струйки. – И я очень надеюсь, что найду в вас искреннюю сочувствующую натуру. Мы могли бы с вами подружиться. И если все закончится ко взаимному удовлетворению, то вас ждет заслуженная награда. Я обещаю вам рагозское дворянство и имение в хорошем районе. Вы не откажетесь?

– Мне никогда еще не предлагали дворянства и имения. Так что я просто боюсь отказываться, – сказала Кора. – Снова не предложат.

– Мне нравится ваше чувство юмора, – сказала герцогиня.

«В самом деле она надеется меня перекупить или это только игра? И ей важно выведать, зачем я лечу на Рагозу? Впрочем, я сказала ей правду. А в правду трудно поверить».

– Если у вас найдется для меня несколько минут, – сказала Кора, стараясь перехватить инициативу, – я бы хотела задать вам несколько вопросов.

– Уже допрос? – со слабой улыбкой произнесла дама Рагоза.

– Нет, любознательность.

– Я к твоим услугам, девочка.

Дама Рагоза перевернула бутылку в нормальное положение и убедилась, что в ней осталось как раз на одну порцию. Ее-то она и выпила из горлышка.

Кора терпеливо ждала, пока дама Рагоза кончит пить. Сделав последний глоток, она кинула бутылку через плечо. Из дверей бассейна выскочил маленький служебный робот, который ловко подпрыгнул, схватил бутылку и укатился прочь. Кора подумала, что, может быть, его специально здесь держат для этой цели – у знатных обитателей Рагозы есть странный обычай кидать пустые бутылки через плечо.

– Чего же ты молчишь, деточка? – спросила дама Рагоза. – Мы уже начали дружить, правда?

– Расскажите мне, пожалуйста, о Рагозе.

– Для этого есть справочники.

– Мне хотелось бы услышать о королевстве из ваших уст – просто и доходчиво, чтобы даже я поняла, что к чему.

– Какое наивное лукавство! – воскликнула дама Рагоза. Она закрыла лучистые глаза и задумалась. – Самое главное, – сказала она наконец, – заключается в том, что в Рагозе есть два древних клана. Мы – собственно Рагозы, и клан Дормиров – младшая и недостойная ветвь королевского дома, не имеющая прав на престол, но нередко поднимавшая восстания против нашей законной власти. Густав – наша надежда, Кларенс – из клана Дормиров – надежда грязной оппозиции.

Это уже была нужная информация.

– Значит, ваш племянник связывает свои права на трон с результатами ВР-круиза? А разве у ВР-круиза могут быть результаты? Это то же самое, что ждать результатов от прочитанной книги или просмотренного фильма.

– Но он же в этом участвует!

– Разве может быть качество участия?

– По-видимому, вы ничего не понимаете! Разумеется, можно участвовать хорошо или плохо. Можно прославиться в ВР-круизе или полностью провалиться.

– А кто узнает об этом?

– Душенька, вы как будто вчера родились! Ведь фирма «ВР» выдает сертификат успеха! По крайней мере у четырех принцев королевской крови и двух герцогов висят на стенах кабинетов такие сертификаты. А еще у двух десятков ничего не висит, хотя они в круизах были. Вы меня понимаете?

– Еще не совсем, – призналась Кора. – Ведь если во время путешествия в виртуальной реальности вам не грозит смерть, чего же бояться?

– Бояться можно многого помимо смерти, – мудро заметила фарфоровая герцогиня. Она достала из своей жемчужной сумочки длинную черную наркотическую сигарету и закурила, не предлагая Коре. Впрочем, Кора никогда не курила и не любила, когда курят рядом. К тому же на лайнере «Нирвана» повсюду висели строжайшие надписи, запрещавшие курить. Преимущество общественного положения дамы Рагозы заключалось в том, что она могла не обращать внимания на надписи с запретами.

– Бояться можно увечья, – продолжала герцогиня, затягиваясь, – боли, унижения, насилия, навязанной тебе любви, а то и ненависти. На то и придуман страх, чтобы человек менялся перед его рожей и терял свое достоинство. Не так много знатных молодых людей нашей планеты решаются на ВР-круиз, хотя и существует негласное правило, по которому наследник княжества или большого состояния обязан пройти хоть небольшой круиз. Допустим, вы можете стать спутником Колумба, и самое большее, что вам грозит, это морская болезнь либо наглые поползновения стосковавшихся по любви соседей по кубрику, если вы меня понимаете…

Герцогиня выпустила струйку дыма. Над бассейном распространилось тонкое дурманящее облако запрещенного наркотика.

– Или стрела индейца, направленная в тот же самый не прикрытый доспехами зад.

Хрупкая фарфоровая леди была холодна и цинична. Что на самом деле движет ею? Маска ли – этот холодный цинизм, маска ли – любовь к пропавшему племяннику? Или все это – отсветы большой политики маленькой Рагозы?

– Это значит, – спросила Кора, отворачиваясь, чтобы не вдыхать удушающий аромат, – что ваш племянник избрал необычный круиз?

– Как комиссар мог ничего вам не рассказать!

– Он не успел, – ответила Кора. – Когда он получил вашу жалобу, то прежде всего он вызвал меня и отвез на стадион, чтобы показать, что такое виртуальная реальность. В последние годы я работала в примитивных условиях и немного отстала от современных развлечений.

– Счастливая девочка. Если бы у меня был сын и если бы ты была достаточно знатной, я бы его на тебе женила.

– Зачем?

– Представляешь себе, – искренне ответила маленькая герцогиня. – У всех телохранители. Два метра в плечах, два сантиметра лоб. А у меня хорошенькая девица. Но я говорю тебе: «Хватай!» – и ты их раскидываешь голыми руками!

– А вы кровожадная, дама Рагоза.

– В нашем скорпионнике иначе не проживешь, – сообщила герцогиня. – Но моя кровожадность – это защита от хамства. Я как та слабенькая маленькая зверушка, которая кидается на громадного дракона, чтобы защитить своих детенышей. Да, я оскаливаюсь. Но, честно говоря, мои зубки для этого никогда не были приспособлены. И если бы почти весь наш клан не был уничтожен в заговоре Монтегасков, я бы оставалась нежным цветком, каким природа меня и создала.

Фарфоровая герцогиня грустно оглянулась в поисках бутылки. Не нашла и удовлетворилась затяжкой сигареты.

Какие-то шумные туристы вторглись в отсек бассейна, размахивая полотенцами и надувными спасательными кругами. Герцогиня щелкнула пальцами, и в дверях появились оба телохранителя. Возникла какая-то суматоха, давка, писк… Кора хотела было подняться, чтобы прекратить это безобразие, но тут услышала, как глава туристического семейства виновато произнес:

– Но мы же не знали, что бассейн закрыт на профилактику. Простите, но нигде не написано…

И воцарилась тишина. Туристы принадлежали к тому большинству населения Галактики, которое убеждено, что если им сказали «нельзя», то этому есть разумное основание. В действительности за запретами, как правило, разумных оснований нет, а есть чье-то эгоистическое желание.

– Мой племянник избрал самый уникальный, дорогой и трудный ВР-круиз, – как ни в чем не бывало продолжала герцогиня. – Даже Одиссею и Гераклу пришлось проще, чем Тесею. Вы уже прочли его биографию?

– Я читаю, – честно призналась Кора. – У меня с собой книги и кассеты.

– Читайте внимательно. И если вы отправитесь следом за ним в виртуальную реальность, учтите, что это самая жестокая из всех возможных реальностей.

– Ему так нужно было испытать себя?

– Я не знаю, что ему было нужно! – Пустой бокал герцогини полетел в бассейн. Он утонул не сразу, а почему-то сначала подпрыгнул на водной глади, разбив ее, затем легко скользнул в глубину. – Я знаю, что этой его глупостью, этой непростительной глупостью воспользуются наши враги. И погибнет наш род, и будут истреблены все Рагозы до седьмого колена…

– Неужели у вас так строго? – спросила Кора.

– У нас подло, – ответила герцогиня и прикорнула на скамеечке.

Охранник заметил это движение повелительницы, подошел к скамейке, взял хрупкую и невесомую герцогиню на руки и унес из бассейнового отсека, стараясь не встречаться глазами с Корой.

Коре пришлось снова нырять в воду, доставать со дна бокал, потом снова сушить волосы. Так что она попала к себе в каюту лишь через полчаса. И прежде чем заснула, успела познать лишь небольшой отрезок биографии своего героя.

Тесей рос в мирном Трезене, жил в царском дворце, больше похожем на обширный крестьянский дом. Излишне любопытные соседи и прохожие интересовались, как же так Этра понесла без мужа и даже без очевидного возлюбленного. Царь Питфей, беспокоясь о репутации дома и судьбе своего внука, которому всегда могли угрожать пятьдесят дядей, подробно рассказал любопытствующим, как его милая дочка купалась в море, ее увидел сам морской бог Посейдон и воспылал к ней неутолимой страстью. Он преследовал ее по прибрежным кустам, а потом настиг под одним фиговым деревом, да так настиг, что дочка стала его невенчанной супругой, каковых у Посейдона, как известно, по нескольку в каждом царстве. Если кто из любопытных не верил, Питфей советовал ему обратиться в ближайший храм Посейдона и выяснить эту проблему у его жреца, а то и выйти на берег и обратиться непосредственно к отцу ребенка. Никто этого не сделал – проще было поверить или сделать вид, что поверил старому царю. Возможно, по нашим меркам, царь и не был таким старым, но в те времена смертные старели быстро.

Мальчик, которого назвали Тесеем, рос подвижным, шустрым, драчливым. Но был неглуп, хорош собой и крепко сложен.

Мать в нем души не чаяла и мечтала, чтобы он унаследовал Трезен, но старик Питфей вел себя иначе. Дело в том, что он не отказался от высокой ставки, сделанной им несколько лет назад, – Афины или ничего!

Он торопил Тесея расти, тренировал его тело, заставляя бегать, поднимать тяжести, бороться со сверстниками, не забывая, правда, и о духовном развитии ребенка. Грамоте, счету и началам идеалистической философии мальчика обучал известный в тех краях ученый Коннид, о котором Плутарх писал, что «афиняне до сих пор приносят ему в жертву барана за день до праздника в честь Тесея. Они помнят его и чтут несравненно больше, нежели Силаниона и Паррасия, рисовавших портреты Тесея и делавших его бюсты». То есть Плутарх намекает на то, что афиняне ставили науку выше искусства.

«…Господи, – оборвала себя сонная Кора. Количество водки, которое ей пришлось проглотить в последние два дня в компании хрупкой фарфоровой герцогини, удручало ее желудок и мозг. – Зачем мне знать, кто и чему учил Тесея, которого я, может, и не увижу? Может, принц Густав уже вернулся домой и учит физику?»

…Тесей подрастал, и неугомонный Питфей раз в неделю после тренировки вел его к большому обломку скалы, лежащему на заднем дворе дома, и велел поднимать его. Мальчик покорно тужился, но камень не двигался с места, а мать Тесея, Этра, кричала в окно:

– Прекратите издеваться над ребенком, если он надорвется, то кто его будет лечить? Грыжа – это на всю жизнь.

Но на следующую неделю все начиналось снова. И так год за годом.