Наследник для жестокого Безрукова Елена
Короткая, лаконичная записка, никакой нежности, а на глаза навернулись слезы. Я уже не мечтала, что снова получу весточку от своего мужа. Я уже не надеялась, что снова увижу его живым. От мысли, что скоро встречу его лицом к лицу, начинало лихорадить. Что-то мне подсказывало, что мне будет снова больно. Очень уж отстраненно и даже отчужденно он писал мне в записке. Но выбора у меня почти никакого, я поеду в его дом и буду там его ждать. Я хочу увидеть его живым и здоровым.
Ещё через несколько дней меня отпустили домой, выписав дополнительные лекарства для беременной, которые были призваны укрепить моё сердце. На ребёнке, слава богу, сильный стресс и обморок так сильно не сказались. Время шло, и малыш креп во мне, он не хотел уходить, а я не хотела его отпускать.
Макс встретил меня на выходе и отвез в дом. В дом, в котором всё начиналось. Только тогда я его тюрьмой считала, а сейчас многое изменилось. Я смотрю на него другими глазами. Я смотрю на своё замужество под другим углом. Даже на самого Гора я теперь смотрю иначе. Я приняла свою судьбу и те чувства, которые зародились во мне против воли. Но раз уж они всё равно живут во мне, и у нас с Горским будет ребёнок, я готова попытаться стать семьёй — хотя бы ради малыша.
В дом заходила с волнением и даже дрожью, но внутри меня встретила только прислуга.
— А Гор? — спросила я Макса.
— Он пока еще в больнице. Но уже идёт на поправку. То, что он тебя нёс на руках, сильно усугубило его положение.
Горский нёс меня на руках? Последнее, что помню — как Самир падает с меня. Позади нахмуренное и сосредоточенное бледное лицо мужа, которого я похоронила совсем недавно, и испуганная Зарема. Да, я упала в обморок, и мой мужчина не позволил умереть ни мне, ни моему ребёнку ценой своего здоровья. Опять накатили слёзы. Боже, ну почему он раньше не показывал себя таким? Почему я этого ничего в нем не видела? Вспомнились его слова о том, что за свою женщину он порвал бы любого и сделал бы для любимой всё что угодно. Горский действительно меня любит, это не пустые слова. Он полюбил меня несмотря на разницу во всем: в возрасте, социальном положении, культуре. А я, получается, ответила ему и стала его женой по-настоящему, как он того и хотел. Забыла ли я всё, что было между нами раньше? Нет. Но я постараюсь. Ради нас всех.
— А Зарема? — достала я платок и вытерла нос. — Где она?
— Всё ещё в СИЗО. Завтра дадут разрешение её забрать домой, учитывая ее положение. И деньги Горского.
— Правда? — моё лицо просияло. — Какая чудесная новость! А как ее малыш, вы не знаете?
— Всё в порядке, — улыбнулся скромно Макс. — Скоро привезу ее к вам, Ясмин. А теперь располагайтесь. Повар и домработница при вас, охрана тоже. Но лучше звонить мне, если понадобится что-то. Вот мой номер.
Он протянул мне карточку с цифрами. Я машинально ее забрала, решив обязательно сохранить ее.
— Макс, — подняла я на него глаза. — Но у меня нет телефона. И сим-карты.
— А, вон что, — почесал в затылке парень. — Организуем. Отдыхайте, я вечером привезу продуктов и телефон с сим-картой.
— Только у меня нет денег на это всё.
— Об этом не переживайте, всё под контролем, — снова улыбнулся он и уехал.
Вздохнула и огляделась вокруг себя. Дом знакомый, но словно всё равно другой. Словно теперь всё будет здесь иначе. По-другому. Я успела от него отвыкнуть. Чемоданы наверх, в нашу с мужем спальню, отнесли охранники, а я решила пройтись по особняку, по которому, оказывается, я скучала. Сейчас особенно остро это ощущаю.
Гостиная, в которой мы пили чай. Холл и аквариум. Сейчас он пуст. Видимо, рыбки, на которых я так любила смотреть во время ссор с Горским, умерли, пока дом был опечатан. Жаль их. Стрельба произошла в ресторане, а не в доме, но его почему-то тоже обыскивали, словно Горский не потерпевший, а сам преступник. Впрочем, он замешан в криминале, и я это знала с самого начала, поэтому могло быть и так.
Открыла дверь и вошла в его кабинет. Здесь до сих пор пахнет им. Здесь всё напоминает его. Вещи, папки, письменные принадлежности не тронуты. Прислуга убирается здесь крайне осторожно. Прошла по ковру и села в кресло моего мужа. Массивное, красивое, приятное на ощупь и теплое. Как сам Гор. Взяла в руки его ручку и стала перебирать в пальцах, представляя, как он писал здесь что-то в те дни, когда еще не случился весь этот кошмар.
Спальню оставила напоследок. Именно это место хранило больше всего щемящих душу воспоминаний, от которых снова слёзы градом, да так, что аж не видно ничего. Нашла в шкафу его рубашку, его огромное махровое полотенце и пошла с ними в душ. Вещи уже слабо пахнут мужем после стирки, но всё еще пахнут. Или мне так только кажется… Зато в кабине на полочке я нашла его гель для душа. От души намылилась им и закрыла глаза. Теплые струи смывали пену, но не запах и не воспоминания. Я вспоминала и перебирала в памяти в деталях тот раз, когда мы стояли тут вместе. Он касался меня, ласкал плечи, бедра, соски… Целовал грудь, губы и шею. От воспоминаний стало горячо между бёдер, сладко стало тянуть. Я бы хотела сейчас повторить этот слишком горячий душ с Гором…
После душа насухо вытерлась и надела на голое тело его рубашку. Ткань задевала соски, снова напоминая мне о моих желаниях… Как бы мне хотелось уже, чтобы мой Гор вернулся ко мне. Он жив. Я где-то в глубине души в это хотела верить, и я с радостью приняла новость о том, что он живой. Он не умер. Когда увидела его в доме Самира — испугалась, но уже в больнице испытала огромное счастье и облегчение. Главное, чтобы он не подумал ничего плохого обо мне из-за Самира. Ведь сцена, которую он застал, была просто отвратительной, но в том нет моей вины, и я это ему докажу.
Следующий день прошёл тоже в воспоминаниях. Мне словно было легче жить в прошлом, где я была не одна, со мной был мой Гор. Когда я сидела на диване в гостиной и бесцельно щёлкала пультом телевизора, услышала шум на территории. Въехала машина. Особенного внимания не обратила, решив, что приехал Макс. И оказалась права — через минуту высокий крепкий парень вошёл в холл.
— Привет, — поздоровался он со мной. — А у меня сюрприз. Заходи.
Следом за Максом в холл вошла Зарема.
— О боже! — подскочила я на месте, запуталась в пледе, но, быстро справившись с ним, побежала к сестре. — Милая!
Повисла на ее шее, крепко прижав к себе родное тело. Она прижалась ко мне в ответ.
— Ясминка, — шептала она мне на ухо. — Как я рада… Там так плохо было… Спасибо тебе, что вытащила.
— Это не я, — покачала я головой, вытирая бурный поток слёз пальцами. — Это всё Горский.
— Знаю, — улыбнулась она мне. — Мне Макс всё рассказал. Но раз он твой муж, то можно сказать, что помогла мне и ты.
— Пойдём, — выпустила я ее из объятий и, взяв за руку, потянула в кухню. — Нечего стоять на пороге. Сначала я тебя покормлю. Точнее, вас.
— От этого не откажусь, — голос сестры заметно повеселел.
— Макс, идем с нами, — позвала я и охранника.
Может, это и неправильно, но за эти дни он стал единственным другом, тем, кому можно доверять. А еще Макс — ниточка между мной и Гором, и я могла бы часами расспрашивать его о муже, если бы он не убегал так быстро.
— Да я… Неудобно, — замялся парень.
— Неудобно штаны надевать через голову, — ответила я. — Пошли, говорю.
Всё же послушал и пошёл следом за нами, и выпил чаю. Я накормила Зарему, отправила её в ванну с пеной, а потом, укутав в теплый халат, уложила ее в свою постель. Хочу снова, как в детстве, уснуть с ней рядом. Как же я рада, что этот ад с Самиром кончился, хотя моя малышка будет еще очень долго страдать. Дай бог ей сил это преодолеть…
Дни потекли своим чередом. Зарема почти оправилась от пребывания в СИЗО и шока, щёки ее порозовели, она перестала плакать во сне ночами. Я каждый день ждала мужа, но он всё никак не возвращался. Мы с сестрой ни в чем не нуждались. Дом комфортный, продукты постоянно привозил Макс, охранники возили нас к врачам проверять наших малышей. Мне не хватало только его.
Чтобы хоть немного восполнить эту потерю, я принимала душ с его гелем, а потом часами сидела в его кабинете. Прикасалась к его вещам, сидела за его столом, в его кресле, мечтая однажды вдохнуть этот запах снова с его шеи.
И этот вечер не стал исключением. После душа я снова пошла в его кабинет. Но сегодня всё пошло по другому сценарию. Едва открыла дверь, как желудок рухнул в пятки. Лицом к окну, ко мне спиной стоял высокий широкоплечий мужчина в темном пальто. Волосы черные как смоль, а плечи кажутся необъятными. Сердце на миг замерло, а потом пустилось вскачь. Гор. Мой Гор. Он вернулся.
Мужчина медленно обернулся. Тёмные глаза, которые снились мне все эти ночи, встретились с моими.
— Ясмин, — произнёс он со знакомой до боли хрипотцой.
Глава 64
— Гор… — вытянула я руки ему навстречу и двинулась к нему. Обняла, прижавшись щекой к его крепкому телу. — Ты жив. Жив…
Но вместо того, чтобы обнять меня в ответ, он напрягся, плотно сжал губы, так, что желваки заходили ходуном, и убрал от себя мои руки.
— Не прикасайся.
— Андрей, ты…
— А ты думала, я такой слепой дурак? Хоть и люблю тебя. — Тёмные глаза смотрели зло, почти с ненавистью. — Я не прощу тебя, Ясмин. Только не предательство.
Так и застыла на месте. Что? Какое предательство? Значит, он всё-таки решил, что я была с Самиром. И как теперь доказать, что мне никто не нужен, кроме него — ревнивого дурака?
— Но я ничего не делала, — захлопала я глазами, пытаясь избавиться от слёз обиды. Сколько же я уже их выплакала из-за Горского!
— Ты — может, и нет, — скривил он губы в злой усмешке. — А вот твой женишок, а потом любовник Самир всё сделал за вас двоих. Тебе как самой-то было? Ладно ты мне наставила рога, ты меня никогда не любила. Но сестре? Как ты ей смотришь в глаза после этого?
Его слова били больнее камней. Я этого не заслужила. Сейчас он так зол на меня, что даже не думает о ребёнке. Живот стало потягивать. Мне лучше не продолжать этот разговор, иначе всё может закончиться плохо. Если Гор не думает о ребёнке, то о нём подумаю я. Что бы он ни говорил, я должна держать себя в руках.
Молча развернулась и пошла к выходу.
— Куда ты? — уже на полпути окликнул меня Андрей.
— Ухожу, — обернулась я на него. — Я не стану доказывать тебе, что я не баран. Ничего из этого я не делала. И Зарема это знает, она сама лично слышала речи своего супруга. Я побывала в аду. В новом плену, еле спасла себя и малыша. Опять угодила в больницу со своим сердцем и с угрозой для ребенка, а ты сейчас снова заставляешь меня волноваться. Я думала, вернулся муж, защитник. А вернулся враг.
— Ты сама всё это сделала, — жестко ответил он. — Ты была в сговоре с Самиром, это же очевидно. А Зарема просто любит тебя и поэтому верит. Ты же оказалась лживой предательницей.
Я не знала, что на это сказать. У него своя правда, он меня просто не услышит. Снова попыталась уйти, но Гор резко пересек комнату, обогнал меня и грубо прижал к себе, взяв одной рукой моё лицо и подняв его вверх на себя. Часть волос на голове Андрея стала седой, а на лице появились новые, еще свежие, шрамы.
— Я мечтал о тебе каждую грёбаную ночь. А ты этого вовсе не заслуживаешь. Как же я тебя ненавижу. Сука ты, Ясмин. Ты ведь знала, как я к тебе относился.
— Ты прав, — смело посмотрела я в его глаза. — Я этого не заслуживаю. Я не виновата ни в чем перед тобой. Я тебя ждала. Не пожалей о своих словах, Гор.
— Не верю ни единому слову предательницы, — прорычал он сквозь зубы, теснее сжимая меня в своих стальных объятиях.
Темные глаза впились в мое лицо. Кажется, на миг в них появилась растерянность. Но потом взгляд снова стал просто жёстким. Большой палец коснулся моих губ и провёл по нижней несколько раз.
— Ясмин… Красивая ты, сука. Я бы мог сделать тебя счастливой. Но ты выбрала его.
Ласка была приятной и причиняла боль одновременно. Я не думала, что мой муж способен так плохо думать обо мне… По щекам побежали слёзы — обиды, досады, разочарования и отвергнутой любви. Я мечтала о том, что он вернётся, и мы попытаемся стать семьёй. Ничего у нас с ним не получается. Мы слишком разные. Только как дальше я буду здесь жить — с ним в одном доме? Или он решит со мной развестись? Ответ был получен.
— Я не выбирала… Я верна тебе.
— Молчи, — нажал он пальцем на мои губы. — Не хочу тебя слушать.
На несколько секунд повисла давящая тишина.
— Ребёнка родишь — и больше знать тебя не желаю, — продолжил он, пытаясь перебороть своё тяжёлое дыхание. Он смотрел на мои губы, и я ощущала, насколько сильно он хочет их поцеловать, прижаться к ним своими, но он себя сдержал. Я слышала самые обидные и жестокие слова в своей жизни. — Обеспечу тебя и Зарему, но ребёнка оставишь со мной. Ты уйдешь, как только родишь моего сына, Ясмин. Тебе больше не место в моём доме. Иди в свою комнату. Ты больше не живёшь со мной. Вещи твои перенесут сейчас.
Он выпустил меня и отвернулся снова к окну. Стоял ко мне спиной — равнодушный, холодный, чужой. Жестокий. Все мои силы уходили на мысли о ребенке, я не могла позволить себе рыдать и впадать в истерику. Я молча вытерла слёзы, которые быстро сменялись новыми, и, не разбирая дороги, побрела к выходу. Я не собиралась с ним спорить. Горскому невозможно что-либо доказать. Долгожданная встреча, которая сулила мне любовь и счастье, обернулась самой большой моей болью.
Глава 65
Потянулись серые дни. Равнодушие Горского причиняло боль. Я не верю, что он меня разлюбил, но и умолять его меня выслушать не стану. Хочет, чтобы я ушла — уйду, только надо придумать, как забрать с собой ребёнка. Не знаю, что могу придумать — с таким, как он, играть опасно, Гор мне не по зубам. Он не ел в столовой, если сталкивался со мной, то отводил глаза. Мы жили с момента тяжёлого разговора, после которого я так и продолжаю лить слёзы от обиды, словно на разных орбитах. Как в песне, что сейчас крутят на радио — "Ты Венера, я — Юпитер. Ты Москва, я — Питер. Люди, помогите дышать".
Он позвал меня к себе в кабинет лишь единожды. И не для того, чтобы поговорить…
Я в волнении постучала в дверь, когда прислуга передала мне, что хозяин меня ждёт.
— Входи, — услышала я его голос.
Нажала на ручку двери и вошла.
— Иди сюда, — указал он рукой на стул напротив своего стола.
Здесь находиться мне тяжело. Я столько ждала его здесь. Столько разных воспоминаний. И боли. Здесь он сказал, что не простит меня и заберет сына. Но несмотря на драму внутри, я прошла по ковру и села напротив него. Взгляд тёмных глаз застыл на моём лице. Мне показалось на миг, что я снова увидела в них тепло и нежность. Он любит меня. Но зачем тогда он так жесток со мной? Потом его глаза скользнули ниже. На губы, шею, грудь. Взгляд изменился и загорелся желанием. Он не изменился ко мне. Тогда почему не хочет просто допустить мысль, что я говорю правду? Мой такой родной чужой.
Взгляд Горского остановился на моём пока ещё плоском, но уже твёрдом животе, а потом снова вернулся к лицу. Темные глаза встретились с моими, и я покрылась льдом изнутри — он снова смотрел равнодушно, словно я вообще ему посторонняя. Чёрт возьми этого Горского, когда же он настоящий?
— Как малыш? — спросил он.
— Нормально, — ответила я. — Анализы хорошие. Скоро УЗИ, на котором, возможно, мы узнаем пол нашего ребёнка.
Выделила последние слова нарочно. Вдруг в нём всё же что-то всколыхнется и вернёт мне нежного, заботливого мужа?
— Хорошо, — кивнул он. — Держи меня в курсе, Ясмин. И… прости меня за излишнюю резкость. Я не должен был тебя так волновать. Мне нужно было спокойно объяснить тебе всю ситуацию.
— А спокойно объяснить что? — тут же вскипела я. — Что ты меня шлюхой подзаборной окрестил без вины, когда прекрасно видел, что я вырывалась? Или что ребёнка моего заберешь?
— Моего ребёнка.
— Нашего, милый, нашего, — твёрдо поправила я его. — И если ты думаешь, что я просто так уйду и оставлю сына тебе — то нет. Я буду бороться.
— Тебя никто не спросит, Ясмин. Я сделаю так, что твоё слово вообще не понадобится.
Только что говорил, что не должен быть со мной таким резким, а потом тут же делает то же самое из-за того, что я осмелилась сказать ему поперёк. Гор…
— Подпиши эти бумаги, — протянул он мне стопку документов.
Я взяла в руки листы формата А4 и вгляделась в текст. Согласно этим документам, я отдаю всё имущество, перешедшее мне от Горского Андрея, какому-то Роману Васнецову. Что ещё за…
— Кто такой Роман Васнецов? — подняла я глаза на него.
— Я, — ответил он.
Я недоуменно захлопала в ответ глазами.
— Как это ты?
— Горский Андрей погиб в бандитской перестрелке и захоронен. Ты же видела свидетельство о смерти. Оно настоящее.
Хоть я и видела Гора живым, всё равно эта новость меня повергла в шок и не укладывалась в голове.
— Значит, ты в самом деле умер?
— Да, — ответил он. — По документам. А теперь я хочу вернуть то, что и так принадлежало мне. Надеюсь, ты не против? Тебя я обеспечу, как и обещал, не беспокойся. И Зарему тоже. Своё слово я всегда держу, ты уже это знаешь.
— Да, знаю, — кивнула я и потянулась к ручке, которую он подавал мне через стол.
И не собиралась спорить. Это всё действительное не моё и никогда моим не было. Без сожаления поставила везде подписи. Отдала документы Гору. Пусть его теперь хоть Вася Пупкин зовут, для меня он всегда будет Гором и Андреем. Он проверил бумаги и убрал их в папку.
— Что ж, — сложил он руки в замок. — Остался ещё один вопрос на повестке дня. Вдова Андрея Горского перестала держать траур и снова выходит замуж.
— Ч-что? — удивлённо уставилась я на него. Он совсем уже озверел и крышей потёк?
— Ты снова выходишь замуж, Ясмин, — спокойно ответил мой как бы муж.
— За кого? — в шоке спросила я.
Горский сузил свои тёмные глаза.
— За Романа Васнецова. Кажется, я уже говорил, что не дам тебе быть ни с кем, кроме меня. У тебя будет только два мужа. И оба — я, даже если умудрился сдохнуть между нашими браками. Ты снова невеста, принцесса моя. Поздравляю.
И он вынул из ящика стола коробочку с кольцом. Боже мой, какой бред…
— Правда, в день церемонии в качестве жениха рядом буду не я. И не смей с ним целоваться, если не хочешь, чтобы я ему потом всадил пулю в лоб из-за тебя. Ещё мы уезжаем за границу. Но это я всё тебе позже объясню.
Глава 66
— Зачем тебе эта свадьба, Горский? Точнее, господин Васнецов.
— А угадай, — глумился он надо мной.
— Ребёнок? — посмотрела я в его глаза.
— Бинго, принцесса. Ты же не думала, что даже если я умер, то ребёнок останется тебе?
— Если честно, — ответила я, немного помедлив. — Я думала только о твоей смерти. И я тосковала, хоть сейчас ты не заслуживаешь этих слов. И меньше всего я была рада твоей смерти и тому, что теперь ребёнок только мой.
Горский перестал ухмыляться и устремил взгляд на меня. Думал, правда ли то, что я сейчас сказала. Потом его лицо снова приняло равнодушный вид. Не поверил. Упрямец…
— В общем, готовься к свадьбе. Правда, в этот раз она будет скромная и уже в Швейцарии. Вылетаем вместе с Заремой сразу после того, как я урегулирую дела с бизнесом.
— Зарема поедет с нами?
— Да, я приглашаю её тоже. И имей в виду, что если твоя сестра откажется ехать, то контакты с тобой потеряет навсегда. Мы едем не в отпуск. Нам необходимо совсем исчезнуть.
— За тобой идёт охота? — откровенно спросила я.
— Да, — откровенно ответил он. — Ты всё-таки очень умна для своих лет, Ясмин.
— Я росла без матери, старшая из женщин в семье, — пожала я плечами. — Мне некогда было жевать сопли. Нужно было растить Зарему и братьев. Кстати, как будут обстоять дела с ними и отцом?
— Я позволю вам попрощаться. — Подпер рукой подбородок Гор. — Возможно, когда-то ты сможешь приехать сюда вновь.
— Замечательно, — с сарказмом произнесла я. — Ты у меня всю семью отнял.
— Какую? Зарема тут. А отец тебя задолго до меня вечно пытался продать подороже.
— Ты откуда знаешь?
— А я тебя давно знаю, Ясмин. Видел на светских мероприятиях и запомнил. И уже тогда отец торговал и тобой, и сестрой. А о Самире уже давно ходит слава извращенца.
Опустила глаза на свои колени. Слушать это было неприятно. Но Горский прав — отец искал нам выгодную партию. Но не думала, что он торговал нами, как баранами на рынке…
— Так ты меня, выходит, не похитил, а спас, — с новым ядом сказала я. — Герой.
— Ну, вообще-то, да. Ну и, в принципе, посчитал, что такая принцесса мне подойдёт. Заодно должок вернул твоему отцу.
— Ты мне жизнь сломал, — посмотрела я смело в его хищное лицо. Я снова увидела того Гора, которого узнала в самом начале моего пребывания в этом доме. Словно вернулась в прошлое. — Вся жизнь наперекосяк из-за тебя, Горский! Ненавижу тебя!
— Вот это мне уже более привычно и знакомо, — снова усмехнулся он. — Иди к себе, Ясмин, невеста дорогая. Поговори с Заремой о переезде. Если она не хочет ехать — я куплю ей дом в России. Но не в этом городе, на неё рано или поздно выйдут и будут искать меня через неё. Лучше ей всё-таки поехать с нами. Так будет безопаснее. Как всё будет готово к отъезду — я дам знать.
А мне больше и не хотелось продолжать этот неприятный разговор. Я молча ушла, закрыв за собой дверь. В своей спальне легла на кровать, свернулась в комок и отдалась эмоциям. Знаю, что это не очень хорошо для ребенка, но мне так обидно, что я просто не могу не плакать. Возможно, я поплачу, освобожусь от эмоций, и мне станет хоть немного легче. Столько разных событий произошло. Неизменным остаётся лишь одно — я марионетка Горского. Куда он скажет — туда и пойду. Без вариантов.
Тихонько открылась дверь, и я приподнялась на подушке. Зарема. Она будто чувствовала меня и пришла на мой безмолвный зов. Сестра молча села рядом и обняла меня. Я прижалась к ней и плакала, плакала, плакала, пока не уснула обессиленная от пролитых слёз. Меня укрыли пледом, и наступила спасительная тишина и забвение.
ГОР.
Пытался сосредоточиться на делах, нервно стуча карандашом по очередному договору, но ни хрена не выходило. В голове постоянно крутился образ Ясмин. Особенно последний разговор и ее слова о том, что она грустила, считая, что я мёртв. С трудом в это верится. Ведь она постоянно только и говорила, что ненавидит меня, а потом эта подстава с Самиром. Кто-то ведь продал меня ему. Это вполне могла быть она. Да, у нее не было телефона, и из дома она не выходила без меня, но если захотеть — можно в космос полететь.
В ресторане она колебалась — уехать или остаться. Когда я был ранен, ей стало меня жаль. Но когда я очнулся, узнал, что она уехала с ним. Как же меня это взбесило… Самир — му*ак, я знал, что всё равно вытащу ее оттуда, чего бы мне это ни стоило, но это не снимает ответственности с той, кого я звал женой и всё ещё хотел бы назвать… Да, всё равно её люблю. Не могу вырвать эту никому не нужную, неуместную любовь из сердца. Я не планировал ее любить, я думал лишь о мести. Да мне даже стыдно было любить такую — дочь врага, орудие мести, инструмент для достижения своих алчных и аморальных целей. Но умная, красивая и нежная девочка проникла в мои мысли с первой встречи и сломала меня. Леди, сама нежность, красивая куколка просто лишила меня покоя и воли. Я шёл к ней словно околдованный, шёл за ней как бычок на привязи, в то время как она считала себя моей пленницей. Не наоборот ли… Ты моя пленница, Ясмин. Но и я твой пленник. Навсегда, даже если ты уйдешь. Я буду помнить тебя. К сожалению. Я мечтал бы растить с ней вместе нашего сына, смотреть, как она ласкает его ночами или кормить грудью, поёт ему песенки и целует в пухлую щечку. Но даже если мы и останемся в одном доме ради ребёнка, то будем чужими. У меня просто нет оснований думать, что она не сговорилась с Самиром. Очень жаль, что она так просто меня продала, хоть я, наверное, того и заслуживаю.
Стук в дверь прервал мои невесёлые мысли. Я курил уже третью сигарету, но до сих пор не прочёл ни одной строки в договоре, лежащем передо мной, а только и делал, что страдал по девчонке, предавшей меня.
— Кто там? — спросил я.
Дверь открылась, и заглянула сестра моей "благоверной".
— Это я. Хочу поговорить.
— А я не хочу, — ответил я невежливо. — Иди спать, Зарема.
Вместо этого она зашла в кабинет и закрыла дверь.
— Я не уйду, — покачала она головой.
Усмехнулся. Вот настырная! Очень много чего не ожидал от столь хрупкой малышки. Да от обеих!
— И что ты хочешь?
— Поговорить, я же сказала.
— Я тебя слушать не хочу.
— А придётся.
— С чего бы?
— С того, что я убила собственного мужа, пытаясь спасти ваш брак. Хоть я и считала, что ты мёртв, но очень хотела, чтобы сестра не предавала память о тебе. И поэтому тебе придётся меня выслушать, раз уж ты выжил.
Глава 67
Я прекрасно понял, что настырная девчонка не уйдет. Лучше дать ей высказаться.
— Садись, — указал я ей на стул напротив. — И быстрее говори, что хотела. Я очень занят.
Может, мне всё же удастся сосредоточиться на тексте, вместо того чтобы тратить своё время на беседы. Тем более, что я знаю, о ком она будет говорить — о Ясмин. А с некоторых пор она — не самая любимая тема для разговоров.
— Я не займу у тебя много времени, — ответила она, когда села. — Я просто пришла сказать тебе, что ты идиот.
Устремил на нее офигевший взгляд. Нормальное начало диалога.
— За языком следи, пожалуйста, — одёрнул я её. — Я тебе не мальчик-с-пальчик.
— Именно идиот, — повторила она, смело глядя в мои глаза. — Ты нас спас обеих, спасибо тебе, конечно, но ты всё равно идиот. Извини.
Еще и извинилась. Какая молодец! Можно сказать любую гадость и извиниться, и тогда вина считается заглаженной?
— Ещё раз ты меня оскорбишь — вылетишь отсюда пробкой. В том числе из этого дома, — сузил я глаза. Слишком много она себе позволяет. Оперилась.
— Можешь выгнать, — пожала она плечами. — Но я скажу. Сестра собиралась жертвовать собой и ребёнком ради меня. И ради тебя, кстати, тоже. Настало и моё время вступаться за неё.
— Это похвально, конечно, — сказал я с сарказмом. — Но при чем тут я?
— Хватит прикидываться, что не понимаешь, — зло сверкнула глазами Зарема. А она действительно очень любит свою сестру. Вон как готова за нее биться. Даже со мной — взрослым и вполне себе опасными для нее мужиком. — Прекрати ее мучить! И себя.
— А чего ты меня обвиняешь? — задал я вопрос. — Не я же ее предал.
— Она тебя не предавала, — твердо сказала Зарема. — Ты сам это поймешь, когда перестанешь видеть то, что хочется тебе.
— Я видел лишь то, что видел.
— Иногда все не так, как кажется. Почему ты решил, что Ясмин тебя предала?
— Она, сговорившись с Самиром, сбежала от меня, разве не очевидно? — Изогнул я бровь.
— Нет, не так уж и очевидно, — покачала головой Зарема, и я невольно стал прислушиваться. Наверное, в глубине души мне самому хотелось, чтобы все оказалось не так, чтобы я ошибся, чтобы моя девочка так и осталась только моей. Зарема случайно угодила мне в самое сердце своими словами. — Мне тоже так показалось вначале. Но я сама слышала их разговор. Самир не думал, что я узнаю, что именно он говорил.
— Какой еще разговор? — напряженно спросил я.
— На видео.
— Что за видео?
— С камер наблюдения в его кабинете, — ответила она. — Знаешь, я ведь тоже сестре не поверила сразу. И теперь мне ужасно стыдно, что я могла плохо о ней думать. А она никого из нас не предавала и страдала из-за этого всего больше нас. Надеюсь, и тебе тоже станет стыдно, и ты, как я, будешь искать способ вымолить ее прощение.
— Подожди насчёт прощения, — попытался я вернуть ее из философских мыслей к теме диалога. — Рассказывай про видео.
— В кабинете мужа есть камера, которая пишет не только видео, но и звук, — рассказывала Зарема, а сама смотрела на свои нервно сцепленные между собой пальцы рук. Ей больно об этом говорить. А мне больно слушать. Мы сейчас с ней в одинаковом положении, и, как ни странно, понимаем друг друга как никто. — Сначала я верила Самиру. А потом ко мне пришла Ясмин и пыталась меня убедить, что любит только тебя, и что Самир ее шантажирует. Я и сама видела, как она страдала. Страдала по тебе, Горский. Плакала много дней и ночей, твердя твоё имя. И во сне могла вдруг зарыдать, выкрикивая его. Представляешь?
"Нет", — чуть не ляпнул я, но прикусил язык. Задумчиво подпер рукой подбородок. Ясмин плакала? Обо мне? Не может быть…
— Что? Не ожидал, что твоя смерть обернулась для твоей жены горем? Она давно твоя жена по-настоящему.
Не ожидал. Мне казалось, она меня ненавидела всё это время и оторвалась вместе с Самиром, когда представилась такая возможность. Представить же Ясмин, которая убивается по мне и держит траур, у меня не получалось…
— Что было на видео? — спросил я.
— Я вспомнила про камеры и решила убедиться лично в ее словах. И нашла это видео, — Зарема побледнела еще больше. Мне казалось, я и сам сейчас просто лопну от звенящего напряжения внутри. — На нём Самир шантажировал Ясмин твоим ребёнком. Он обещал отвезти ее на аборт, если она не станет его любовницей. И Ясмин проямо там ответила, что не пойдет на это. И через несколько дней ее решение не изменилось — она готова была даже потерять малыша, чтобы не осквернять мои чувства к мужу и память о тебе. Так что это правда — Ясмин любит тебя и не предавала.
— А у тебя есть это видео?
— Нет, но на камерах в доме Самира оно наверняка осталось. Посмотри — и сам поймешь, о чем я говорю. И, кстати, посмотри, что случилось перед тем, как ты пришёл. Она умоляла ее не трогать, как ты мог не слышать? Из того же видео ясно, что Ясмин не знала о нападении на тебя. Самир все организовал сам, в чем сознается и выставляет это спасением сестры своей жены из лап бандита. Посмотри это место тоже внимательно.
Зарема поднялась на ноги, провожаемая моим озадаченным взглядом. Я думал, что меня никто уже не разубедит в невиновности жены, но сегодня Зарема пробила трещину в моей уверенности. Мне захотелось удостовериться, что она не виновата. Вымолить прощение? Если будет за что — вымолю. Переверну землю с ног на голову, но верну ее. Но сначала видео.
— Если ты не понимаешь, какое сокровище пока еще держишь в руках и еще можешь спасти вашу любовь — то мне тебя жаль. Ты и в самом деле идиот тогда. Спокойной ночи. Твоя жена нарыдалась и теперь спит, не трогай ее.
Она ушла, а я принялся звонить Максу.
— Мне нужны видео с камер наблюдения из кабинета Самира и спальни, где жила Ясмин, за последние две недели. Срочно.
Уже утром видео были у меня. Обычная флешка, черная, которая хранила в себе такую страшную информацию. Если то, что рассказала Зарема — правда, то Самир еще больший подонок, чем я думал, и я убил бы его еще раз.
Не спал почти всю ночь, и с шести часов ждал ответа от Макса. На часах половина седьмого, и видео уже у меня. Осталось только воспроизвести его и удостовериться в сказанном Заремой. Руки даже дрожали от гнева. Я морально не готов увидеть Ясмин в руках другого, но я должен знать, осталась ли она мне верна.
Взял себя в руки и вставил флешку в компьютер. Загрузились файлы, и я открыл первое видео. По мере того, что происходило на мониторе, мои руки все сильнее сжимались в кулаки, и иногда я лупил по столу от бешенства и бессилия. Кровь бурлила, просто вскипала, когда он касался моей девочки. А она… Так стойко и смело говорила ему "нет". Зарема права — Ясмин не была с ним в сговоре. Она ничего не знала… Она спрашивала его, зачем он это всё сделал, и говорила, что жалеет о моей смерти. Сглотнул ком в горле. Глаза жгло от слёз. У меня уже очень давно не было желания взять и заплакать — но сейчас меня рвут эмоции. Я был слеп, поддался эмоциям и ревности, в то время как моя девочка пыталась спасти нашего малыша.
Второе видео смотреть было еще труднее и больнее. Глаза расширились сами собой, когда Самир нашёл нож у Ясмин. Так это не Зарема хотела его убить, а моя жена! Ух и Ясмин, как много я о тебе не знал. Это она принесла тот самый нож, который затем побывал у её сестры и у меня. Она не отдалась бы ему сама, я ошибся. Я всё увидел не так.
Видео кончилось, и я положил голову на стол, довольно громко ударившись лбом о столешницу. Я идиот. Кретин и придурок. Как можно было верить Самиру и его шавкам, которые настойчиво внушали мне, что жена меня предала? Я ведь никогда никому не верил, но Ясмин слишком часто говорила, что не любит и не полюбит меня. Лишь иногда мне казалось, что между нами бывали теплые моменты. Выходит, не казалось? Мне удалось получить от нее ответ, но я этого не заметил…
Ну и как ты будешь возвращать ее доверие, Горский?
Маялся весь день, не зная, как же начать разговор. Может, просто начать ухаживать за ней и сделать предложение по-настоящему? И если она откажется, то я… Отпущу ее? Хрена с два! Никогда не отпущу. Моя. Но я сделаю так, что она полюбит меня снова. Попытаюсь.
— Макс, — позвал я своего охранника. Он тут же заглянул в кабинет. — Попроси передать Ясмин, что я скоро приду. Нам надо поговорить. Пусть ужин подадут на двоих в ее спальню.
— Хорошо, но только у нас на подходе Движнов. Ты забыл?
— А, да, точно, — нахмурился я. Забыл, бл*дь. Движнов — потенциальный покупатель на мой бизнес. Я все решил продать, а потом уехать в Швейцарию. — Ладно, тогда скажи ей, что я приду часа через полтора.
— Передам, — кивнул Макс. — Ты бумаги просмотрел по поводу продажи?
— Да, — соврал я и взял их в руки.
Всё-таки необходимо их прочитать до конца, хотя мой юрист не заметил изъяна и дал добро на подписание. Заставил себя сосредоточиться и прочитал всё, что написано в договоре и приложениях к нему.
Движнов не опоздал. Мы обсудили все детали и сошлись на том, что договор будет подписан. Поставили подписи и пожали друг другу руки. Движнов попрощался со мной, я проводил его до двери кабинета, и он зашагал вперед.
— Привет тебе от людей Самира, — неожиданно он развернулся, и в меня полетел нож.
Макс отреагировал быстро — достал пистолет и прострелил предателю башку.
— Сука, — схватился я за рукоять и вытащил клинок.
Читать бесплатно другие книги:
