Общага-на-Крови Иванов Алексей

Ванькина грубость была первым шагом назад. Игорь, соответственно, сделал шаг вперёд.

– Ну, поведай нам, с кем ты принимал алкоголь, в каких количествах? Поясни, зачем ты производил на чёрной лестнице – нечеловеческий ор, из окна – бросание бутылки, в коридоре – выбивание дверей? Поясни нам, во имя чего всё это?

– Во имя моей собственной охоты к этому, – пробурчал Ванька.

– Ну хорошо, Иван, – сдерживаясь, сказал Игорь. – Судя по всему, для тебя большую ценность, нежели Лёля, Нелли, Отличник, в конце концов, я, представляют горячительные напитки вкупе с Гапоновым, Ринатом, Жихарем и иже с ними. Видимо, они за тебя беспокоятся, ты им дорог, они желают тебе помочь, даже если ты их не уполномочивал. Пусть так. Тогда узнай, дорогой друг, что с утра визитом доброй воли тебя лично почтила Ботова Ольга Васильевна, комендант.

– И чего этой глисте надо? – хмуро спросил Ванька.

– Она сообщила нам, что завтра состоится студсовет и тебя выселят из общаги.

– Хер они меня выселят, – уверенно сказал Ванька.

– Иван, позволь тебе напомнить, что ты живёшь здесь четвёртый год. Следовательно, ты знаешь, что этот акт имеет большую степень вероятности и проводится элементарно.

– Ну выгонят, и плевать. Вернусь через день, и всё.

– Сейчас начало сессии у заочников, Иван. Мест в общаге и так нет, а сейчас тем более.

– Выгоню этого драного заочника, которого на моё место поселят, и барахло его в окно вышвырну, – более уверенно сказал Ванька, вдруг схватил гитару, заиграл и заорал:

– Прекрати ёрничать, – продолжил воспитание Ваньки Игорь, переждав Ванькину серенаду. – Кого ты выгонишь, Иван? Селить будет Гапонов, и поселит он своего собутыльника, скажем, того же Жихаря. Ты Жихаря сумеешь выгнать, Иван? Подумай в меру своих возможностей.

– Не будет он селить его вместо меня. Бухали же…

– Не тешь себя иллюзиями, Иван. Он поселит. Ему на тебя наплевать. Какие они тебе друзья? Проглотят и не подавятся.

– Ладно, Игорёха, я уже миллион раз это слышал… Ну и что? Вам-то что, а?

– А нам вот что, слушай. Ты, безусловно, станешь жить нелегалом. И вот тебе вопрос: где? Есть вариант: в комнате у Нелли с Лёлей. Это значит, что через неделю тебя выловит бабка Юлька, доблестный вахтёр, и всей комнате будет за это непоселение на будущий год.

– Не ссы, не буду я там жить, – раздражённо сказал Ванька. – И без вас найду где…

Игорь обомлел.

– Ты, Иван, за кого, интересно знать, нас считаешь? Да это же свинство чистой воды, Иван…

Игорь поднялся, сдёрнул со спинки стула свои брюки и, повернувшись к Ваньке спиной, принялся натягивать их, прыгая на одной ноге. Ванька молчал, сидел неподвижно, а потом вдруг яростно сбросил с колен гитару.

– Блядь! – в сердцах выругался он. – Ладно, простите меня. Игорёха, слышь?.. Не люблю я этих бесед за жисть… Давайте конструктивно поговорим. И сигаретой угости.

Игорь, стоя спиной к Ваньке и отдуваясь, застегнул ширинку, ремень, достал из кармана пачку сигарет и бросил на стол.

– Не злись, Игорь, – попросил и Отличник.

– Зачем ты его жалеешь, Отличник? – спросил Игорь, всё ещё не глядя на Ваньку. – Он же нас ни в грош не ставит!

– Ну хватит, Игорёха, – глядя на него из-под бровей, сказал Ванька. – Полаялись, и будет. Скажи лучше, чего я должен сделать?

Игорь надел рубашку, сел на койку, тоже закурил и сказал:

– Во-первых, ты должен уговорить Гапонова, чтобы он тебя не выселял.

– Это как два пальца обоссать, – прокомментировал Ванька.

– Во-вторых, пообещать Ботовой, что прекращаешь пьянку. В-третьих, убрать стёкла от бутылки с асфальта под окнами. Со своей стороны я сегодня поговорю с комендантшей и попытаюсь её умаслить.

– Лучше ублажи её, – скромно посоветовал Ванька.

– Твои остроты, Иван, очень часто отличаются отсутствием ума, юмора и такта, – холодно заметил Игорь.

– Ладно, замяли, – тут же согласился Ванька.

– А зачем заминать, Иван? У тебя излюбленная тактика – не выяснять отношений.

– А на хрена нужны эти гнилые разборки?

– Эти, как ты выразился, Иван, гнилые разборки нужны, чтобы лучше понять друг друга. Например, понять, почему ты пьёшь.

– Ты чутьём понять попробуй, а не лезь в душу.

– Я не лезу в душу, Иван. Я не вор. Я прошу разрешения войти. И всё-таки ответь на мой вопрос: почему ты пьёшь?

– Станция «Березай», приехали, вылезай! – с досадой сказал Ванька.

– Лёля думает, что ты… – начал было Отличник.

– Да заколебала Лёлька меня своей простотой! – разозлился Ванька. – Знаю я всё, что она думает! Думает, что у меня баба какая-то, которую я безответно люблю, оттого и пью. Убеди ты её, Отличник, как друга прошу, что фигня всё это!

– Но, Иван, ты действительно живёшь неправильно, хотя я и не берусь судить о причине. Мы все хорошо изучили тебя, и мы видим, что ты не тот, за кого себя выдаёшь, что твой образ жизни – это гусарство, лихачество. Он не годится для тебя, потому что ты слишком умён, слишком тонко чувствуешь…

– Где тонко – там и рвётся, – перебил Ванька.

Игорь осёкся, но сообразил и продолжил:

– Вот посмотри, Иван, сколько сегодня ты нам неприятностей доставил. В конце концов, ты не только нам кровь переводишь, но, что для всех нас гораздо тяжелее, ты и себя гробишь, жизнь прожигаешь! Ты же не Гапонов, не Ринат и не Жихарь с Генерозовым, чтобы такая бездарная жизнь доставляла тебе, как ты утверждаешь, удовольствие!

– Короче, чего надо? – утомлённо спросил Ванька.

– Не пей.

Ванька ответил кратко, энергично и матерно.

– Ладно, чёрт с тобой, Иван. Не пей с ними и не буянь. В принципе, это одно и то же. Если ты напиваешься в их компании, ты всегда буянишь. Давай договоримся: с сегодняшнего дня ты пьёшь только с нами. По рукам? Тебе можно верить?

– Почём я знаю, можно ли мне верить? – мрачно сказал Ванька.

Игорь поглядел на часы и хлопнул себя по бёдрам.

– Может, на неделю, Отличник, мы совесть в нём пробудили, – сказал он, вставая с койки. – Пойдём тогда, мой юный друг, посетим пункт общественного питания с целью общественно напитать себя. А ты, Иван, сиди тут и думай как о нашем разговоре, так и о нашем уговоре. Можешь заодно и ширинку застегнуть.

– Да ну вас… – буркнул Ванька. – Отвалите Христа ради…

После столовой Игорь решил отправиться помогать Ботве и потащил Отличника за собой. Они прошли через вестибюль, чинно поздоровались с бабкой Юлькой, сидевшей на вахте, и свернули в небольшой коридорчик, где находились комната и кабинет комендантши. Игорь велел Отличнику подождать в коридоре, а сам постучался и вошёл.

Отличник слонялся у двери комендантской не меньше получаса, пока наконец не вышли Игорь и Ботова. В руке у Игоря была плоская грязная картонная коробка, вскрытая с одного конца. Из коробки торчала жёлто-прозрачная, промасленная обёрточная бумага.

– А этот нам зачем? – запирая дверь, спросила про Отличника Ботова.

Игорь за её спиной подмигнул Отличнику: всё, мол, схвачено.

– Ну как зачем, Ольга Васильевна? – с укором пояснил он. – Помогать мне будет, подай-принеси. Согласитесь, по всяким мелочам не вас же мне гонять.

Они направились к лестнице и начали подниматься. Спускавшиеся навстречу девушки, увидев комендантшу, замолчали и, проходя мимо, внятно поздоровались.

На чердак общежития и далее на крышу имелось два выхода. Один люк над площадкой главной лестницы был тщательно окрашен и с незапамятных времён закрыт на амбарный замок. Второй люк над чёрной лестницей был ржав, но всегда открыт. На зиму петли замка заматывали проволокой, но по весне студенты сдирали её и лазили наверх учиться и загорать.

Ботова остановилась под этим люком, задрала голову и сказала Игорю:

– Ты взгляни, Игорёк, там на крышке люка петли для замка, а одну сорвали, и люк не запереть. Ты уж почини как-нибудь…

– Нет проблем, – поднимаясь по грохочущей стремянке и осматривая петли, сказал Игорь. – Для вас, Ольга Васильевна, хоть с крыши сброшусь… Отличник, подай, мой друг, плоскогубцы.

– Нет, Игорёк, сбрасываться не надо, – посоветовала комендантша. – До меня-то другой комендант был, так вот при ней – в каком это? Году в восемьдесят втором, получается, один дурак спрыгнул, и попёрли коменданта…

– И вас после этого назначили?.. Отличник, теперь отвёртку… То-то старшекурсники мне говорили, пока я на первом-втором учился, что раньше в общежитии бардак был, а теперь – порядок. А почему тот дурак спрыгнул, Ольга Васильевна?

– Кто его знает. Наверное, пьяный был.

– Пить – здоровью вредить, – изрёк сверху Игорь.

– Это ты Симакову скажи, – сварливо отозвалась комендантша.

– Мы его, Ольга Васильевна, под вашим руководством от выпивки мигом отучим, – заверил Игорь.

– Не верится мне что-то, Игорёк. Я вот гляжу, компания у вас там не из тех, где исправиться можно. Один ты приличный человек.

Отличник глядел вверх и видел небо в чердачном проёме, небо в темноте помещения лучисто-голубое, ослепительное, с белым пером облака. Отличник как-то забыл, где он находится. Этот лоскут неба, отстриженный от небосвода, казалось, как живую картину, можно было перенести в любую часть света. Он был безотносителен к земле, и поэтому под ним могло случиться что-то необычайное, чего на земле не бывает, что-то щемяще-прекрасное. Отличник вдруг увидел это палящее небо над кипящим тропическим лесом, обрезанным кромкой пляжа, где из песка торчат шипастые завитки раковин, а рядом гудит океан, встающий горой у горизонта… И там, на волосатом стволе поваленной пальмы, крону которой уже съел прибой, ждёт его какая-то девушка, ещё не известная, но уже любимая и желанная. Там, на вулканическом острове Тенерифе, ждёт Отличника неизмеримое счастье.

– Отличник, – позвал Игорь. – Подай петли, шурупы и молоток.

Отличник взял у комендантши неожиданно тяжёлую коробку и осторожно высыпал на цементный пол её содержимое: массивный замок в смазке, горсть шурупов, кольцо с ключами и петли. Выбрав нужное, Отличник подал всё это Игорю.

– Почему это, Игорёк, ты его так зовёшь? – улыбаясь и глядя на Отличника, спросила комендантша.

Отличник покраснел.

– Потому что учится на одни пятёрки, – пояснил Игорь. Он чуть-чуть сполз вниз по лестнице и стал привинчивать новую петлю к косяку люка. – А за… чем вы, Оль… га Василь… евна, хоти… те крышу запе… реть? – Каждая пауза приходилась на тот момент, когда Игорь с силой давил на отвёртку и ввинчивал шуруп.

– Да я сама-то, Игорёк, ничего против не имею. Если вы там загораете – не положено, конечно, но я сквозь пальцы смотрю уж. Не такая я и самодурка, как вы считаете. Мне проректор велел. Есть тут у него люди, которые ему рассказывают всё, ну, они ему и рассказали, что кое-кто тут из наших залезут на крышу, запрутся там и… это… Ну, короче, Игорёк, велел проректор закрыть крышу, чтобы из неё публичный дом не устраивали.

– Подай замок, Отличник, – велел Игорь. – И ключи тоже.

Игорь вставил дужку замка в петли, запер замок и толкнул крышку люка вверх. Замок прыгнул, петли выдержали.

– Принимайте работу, Ольга Васильевна, – спускаясь вниз и отдавая ключи, отрапортовал Игорь.

– Ну спасибо, Игорёк! – обрадовалась комендантша. – Теперь я твой должник. Приходи ко мне чай пить с печеньем.

– Непременно, Ольга Васильевна, – пообещал Игорь. – И вы к нам тоже приходите, не забывайте нас… Что ж, мой юный друг, не выкурить ли нам сигарету после трудового подвига?

Комендантша пошла вниз по чёрной лестнице, а Игорь с Отличником вышли на балкон. Высокое солнце стояло над общагой, словно облокотившись о её стену, сложенную из жёлтого, как вечность, кирпича. Игорь закурил и навалился на перила балкона.

– Дело сделано, – довольно сказал он. – Отмазал я Ивана, пока в комендантской торчал. Только вот не вызывает во мне положительных эмоций процесс лизания задниц… Я тебе, мой юный друг, сюрприз хочу сделать. – Игорь порылся в кармане. – Зная твою склонность к юношеским мечтаниям на крыше, я тебе у Ботовой с колечка ключик позаимствовал.

Игорь протянул Отличнику новенький ключ.

– Спасибо, – искренне обрадовался Отличник.

– Только уговор, – предупредил Игорь, – если тебя застукают, я тебе ключа не давал, хорошо?

Возвращаясь домой, у двери двести двенадцатой комнаты Игорь выбросил окурок, постучался и вошёл. Нелли сидела на подоконнике и курила. Лёли в комнате не было. Отличник не хотел заходить – он собирался засесть за учебники, но в проёме двери Нелли увидела его, и в таком случае уйти Отличник посчитал невежливым. Он вошёл вслед за Игорем.

Нелли молчала, глядя на них. Подойдя, Игорь обнял её за плечи и поцеловал в лоб.

– Чего припёрлись? – фальшивым тоном спросила Нелли.

– На тебя посмотреть, – ответил Игорь.

– Посмотрели – и будет, – сказала Нелли, затянулась сигаретой и отвернулась к окну.

– Ты чего такая злая? – напрямую спросил Игорь. – Узнала на консультации, что опять готовилась не к тому экзамену?

– Отстань, – раздражённо сказала Нелли. Она по-прежнему смотрела в окно и не поворачивалась.

Отличник подумал, что Игорь и Нелли лучше поладят вдвоём, и беззвучно приоткрыл дверь. Игорь оглянулся на него и благодарно кивнул. Отличник выскользнул наружу и пошёл к себе.

Ваньки в комнате не было, но сидела однокурсница Игоря Марина Савцова. Это была невысокая, полная девушка с сильно развитой грудью и крашеными волосами. Она была довольно симпатичной. Лицо её имело спокойно-развратное, какое-то манящее выражение, словно готовое каждый миг смениться на выражение крайнего наслаждения. Марина оторвалась от газеты, которую читала, и с улыбкой поглядела на Отличника.

– Приве-ет, – низко и нараспев сказала она. – А где Каминский?

– Ушёл куда-то, – ответил Отличник, не желая, чтобы Марина сунулась сейчас в двести двенадцатую комнату.

– Ну ладно, ждать его я не буду, – с сожалением сказала Марина, встала и подошла к зеркалу. – Ты передай ему, что Надя Новиченко к родителям сегодня поехала.

– Передам, – сказал Отличник.

Марина хитро усмехнулась ему и поплыла на выход. Отличник понял, зачем она приходила. Игорь давно уже посвятил его в свои любовные похождения. Марина жила в двухместке вместе с Новиченко, и, если та уехала к родителям, значит, Марина до завтрашнего вечера будет страдать от одиночества, которое Игорь поможет ей скрасить. Отличник взял полотенце и протёр зеркало, словно стирая с него отражение Марины, а потом достал учебники и уселся на стул, где только что сидела Марина. Стул хранил тепло её соблазнительного зада, и Отличник как-то разволновался, но потом плюнул, мысленно послал Марину по тому адресу, который только что его так взволновал, и раскрыл учебник.

А Игорь в это время запер дверь и вернулся к Нелли.

– Что с тобой, радость моя? – тревожно спросил он, пытаясь заглянуть ей в лицо. – Ты очень нервничаешь. Какая это сигарета по счёту?

– Миллиардная, – издевательски сказала Нелли.

Игорь мягко вынул сигарету из её пальцев и выбросил в форточку.

– Ну-ка, успокойся, – велел он, расстегнул верхнюю пуговку на её блузке и аккуратно поправил крестик, висевший на золотой цепочке и похожий на крошечного человечка, пытающегося обнять Нелли своими лапками.

– Прекрати! – вдруг истерично крикнула Нелли, дёрнулась всем телом, оттолкнула Игоря и спрыгнула на пол. На её высоких скулах появились пятна румянца, а глаза были сухие и раскалённые. Нелли села на кровать, взяла со стола пачку сигарет и дрожащими пальцами стала разрывать целлофан.

Игорь с видом человека, выполняющего капризы тяжелобольного, уселся на стул напротив неё и положил ладони ей на колени.

– Рассказывай, в чём дело, – негромко, но твёрдо велел он.

– Думаешь, тебе будет приятно? – почти с ненавистью спросила Нелли, уставив на него пустые, чёрные дыры зрачков. – Расскажу, так ведь того и гляди вмешиваться придётся, суетиться, а там и по красивой морде схлопотать можно!..

– Нелли, – поглаживая её колени, тихо ответил Игорь, – за что ты меня так обижаешь?

Нелли опустила голову, помолчала и начала рассказывать…

Напившись у Лёли чаю, Ванька пошёл клянчить у бабки Юльки метлу, чтобы замести бутылочные стёкла под окном общаги, а Лёля пошла его контролировать. Сама же Нелли отправилась в буфет за сигаретами. Она возвращалась, когда из дверей своего блока выглянул Ян Гапонов и окликнул её:

– Караванова, посой!..

У Гапонова был странный, какой-то детский дефект речи. Сейчас Гапонов был сильно пьян, глаза его глядели тускло, светлые небольшие усы были прижаты на одну сторону.

– Зади, – велел Гапонов.

Нелли подумала, что Ваньке ещё предстоит разговор с Гапоновым о выселении, поэтому решила не ссориться, а развернулась и вошла в комнату. Здесь царил бардак, окно было без штор, из открытого шкафа свешивалась штанина, воняло застарелыми окурками и потом. На соседней кровати храпел сосед и приятель Гапонова Лёнька Генерозов. На столе на мокрых газетах громоздилась грязная посуда, валялись открытые консервные банки, окурки, стояла полупустая бутылка портвейна. Гапонов запер дверь, пошатнувшись, обошёл стоящую на дороге Нелли и сел на единственный стул.

– Садись, – безразлично сказал он.

Нелли оглянулась. Ей не оставалось ничего иного, как сесть на кровать напротив Гапонова колени в колени. Гапонов долго молчал, глядя куда-то вниз, потом вздохнул, как перед тяжёлым усилием, почти не вставая, вдруг упёрся Нелли в плечи и повалил её, ничего подобного не ожидавшую, на одеяло. Сам он моментально лёг сверху, рывком подтянул её вдоль кровати и, дыша в лицо перегаром, потащил узкую юбку.

– Я… з-закричу… – шёпотом выдавила Нелли, силясь высвободить руки.

– Ори, – хрипло согласился Гапонов.

Юбка уже задралась до ляжек, когда Нелли наконец вырвала руки и схватила Гапонова за волосы над ушами. Как штурвал, она повернула голову Гапонова набок, и Гапонов со стоном перевалился в сторону. Нелли, освободившись, села и быстро соскользнула на пол. Отойдя на шаг, она оправила измятую юбку, опустив её вниз и шевельнув бёдрами. Она тяжело дышала, прядь волос попала в рот. Не говоря ни слова, она пошла к двери, но, пока отпирала замок, Гапонов тяжело поднялся на ноги и дёрнул её за локти, оттаскивая назад. Нелли прижалась к шкафу спиной, а Гапонов навалился на неё животом.

– Почему не даёшь? – без выражения спросил он, снова подтаскивая вверх её юбку.

Гапонов выдыхал прямо в глаза. Нелли отвела взгляд от его запёкшихся губ, молча смотрела на бутылку портвейна, которая от толчка упала и разлилась по столу.

– Дай добром… Я же драл тебя на певом кусе, или забыла?..

– Всё, Гапон, – сдавленно ответила Нелли. – Ты уже в пролёте…

– Ты же лядь, – просто сказал Гапонов. – Тебя же все имели, чего теперь девочку строишь, Караванова?..

Нелли резко ткнула пальцами Гапонову в рёбра. От неожиданности Гапонов дёрнулся и отшатнулся, а Нелли ещё оттолкнула его на середину комнаты и опять пошла к двери. Гапонов стоял неподвижно. Когда Нелли открыла дверь, Гапонов сказал ей вслед:

– Докобенишься, сука. Сосать у меня за счастье считать будешь.

Когда Нелли начала рассказывать об этом Игорю, она как-то моментально успокоилась, даже заледенела в спокойствии. Но чем дальше она рассказывала, тем ярче в её рассказе проступало что-то истерично-вызывающее, тем циничнее, бесстыднее, гнуснее и подробнее он становился, и к концу Нелли уже злобно смаковала рассказ. Игорь сникал и сгибался. Нелли словно захлёбывалась своим унижением и им унижала Игоря, стремясь сделать ему больно, очень больно, ещё больнее, и находила зверское наслаждение в этом истязании его и себя. Закончив, она глядела на Игоря с ненавистью, с презрением победителя, глумящегося над побеждённым. Она почти задыхалась, готовая, кажется, броситься на Игоря и вцепиться в лицо ногтями.

Оба они молчали: Игорь – опустив голову, Нелли – жадно ища его взгляда.

– Забудь всё это, – вдруг глухо произнёс Игорь.

Нелли хищно ощерилась, как волчица, и звонко, злобно расхохоталась ему в лицо.

– Больше этого не повторится, – сказал Игорь, встал, не прикасаясь к ней, осторожно обогнул её колени и пошёл на выход.

Отличник с учебником в руках лежал на своей койке. Игорь остановился у стола, спиной к Отличнику, опёрся костяшками пальцев о столешницу и стал смотреть в окно.

– К тебе заходила Маринка, – сообщил Отличник. – Звала тебя к себе, она сегодня всю ночь одна.

Игорь вдруг застонал и склонился над столом, словно его рвало.

– Боже мой, какая дикая грязь… – со страшной болью сказал он. – Ведь им ничего не стоит всё растоптать, испоганить, загадить…

Отличник даже сел на кровати, поражённый словами и видом Игоря.

– Кроме неё, у меня же нет ничего… Она – последняя надежда моя… И они меня таким же паскудством делают, как и сами…

– Да что случилось-то, Игорь?.. – пролепетал Отличник.

Игорь выпрямился.

– Только что Гапонов чуть не изнасиловал Нелли, – проскрипел он и бросился из комнаты.

Отличник вскочил, объятый мгновенным ужасом. Он нырнул под кровать за тапками и кинулся к двери, но столкнулся с входящим Ванькой. Ванька подмёл асфальт от бутылочных стёкол, выпил пивца и, проводив Лёлю, возвращался крайне довольный жизнью.

– Стоять, смирно! – гаркнул он, хватая Отличника. – Представляешь, харя, гляжу в окно триста десятой – там Танька Стрельченко, голая, как лампочка, а за спиной у неё – Маркелов!.. Оборзело поколение!

Лицо у Отличника скривилось, как от зубной боли.

– А куда это Игорёха почесал с такой рожей? Чай к Ботве пить?.. – по инерции весело спросил Ванька, и улыбка уползла в его бороду, как уж в траву. – Эй, чего тут у вас?

– Гапонов только что Нельку чуть не изнасиловал, – прошептал Отличник, глядя Ваньке в глаза.

– Блядь!.. – сказал Ванька и рванулся вон из комнаты.

Отличник метнулся за ним.

В это время Игорь уже добежал до комнаты Гапонова, стукнул в дверь и, не услышав ответа, вошёл.

В комнате всё было так, как описала Нелли. По столу разлилась лужа портвейна, в которой лежали бутылка и раскисшие окурки. Гапонов и Генерозов спали. Игорь постоял посреди комнаты, переводя дыхание, сел на стул, как недавно сидел Гапонов, и, подавшись вперёд, потряс Гапонова за плечо. Гапонов закряхтел, расклеил мутные глаза и, увидев Игоря, вяло сказал:

– Пошёл в жопу…

– Подъём! – крикнул Игорь и коротко, но сильно ударил Гапонова в левый бок.

От этого крика зашевелился и Генерозов. Гапонов застонал, потёр кулаками глаза и сел на кровати, спустив босые ноги на грязный пол.

– Чего надо? – невнятно спросил он, взял со стола стакан с опивками чая, глотнул, выплюнул обратно набившуюся в рот заварку, поставил стакан под кровать и застыл в расслабленной позе.

– Так, Гапонов, – начал Игорь. – Ты сегодня затаскивал сюда Караванову? Слушай, учти, если ты хоть раз прикоснёшься к ней…

– А ты кто такой? – поднимая голову и сосредоточенно вглядываясь в Игоря, вдруг спросил Гапонов.

– То есть – кто? – с вызовом поинтересовался Игорь. – Ты с похмелья меня уже не видишь?

– Говном воняет – чую, а ни хрена не вижу, – спокойно сообщил Гапонов, глядя на Игоря с таким выражением, с каким обычно ожидают разъяснения недоразумения.

– В общем, так, Гапонов, – уклонился Игорь. – Если ты хоть раз сунешься к Нелли, пеняй на себя. Она не твоя женщина, и заруби это себе на носу.

– Дай ты ему по рылу, Ян, – со своей койки предложил Генерозов.

Гапонов, казалось, задумался.

– Вседа драл кого хочу, – пожимая плечами, словно придя к парадоксальному логическому выводу, сообщил Гапонов Игорю. – Кого хочу, как хочу и скоко хочу.

– А попробуешь Караванову захотеть, будешь разбираться со мной! – предупредил Игорь.

– А тебе разок дам по яйцам, ты и успокоися.

– Вот что, Гапонов! – взбесился Игрь, наклоняясь к нему. – Ты со мной не шути. Ты со своими шуточками допрыгаешься. Забудь про Караванову, добром говорю. Руки будешь совать – так я их тебе пообломаю, а если полезешь – по стене размажу, усвоил? Она – моя женщина, Гапонов, заучи это. Я за неё тебя любой ценой уделаю. Ты лучше и думать о ней не смей, козёл!

Гапонов дослушал Игоря, не торопясь поднял ногу и вдруг мощно пнул по стулу, на котором Игорь сидел. Стул отпрыгнул на метр и с грохотом опрокинулся. Игорь, мелькнув подошвами кроссовок перед лицом Гапонова, рухнул на спину, ударившись затылком об пол.

Мгновение спустя дверь распахнулась, и в комнату ввалился Ванька Симаков.

Весь разговор Игоря с Гапоновым он подслушал. Отличник застал Ваньку возле двери гапоновской комнаты скорчившимся пополам, прилепившим ухо к замочной скважине, с отвердевшим лицом, со скошенными глазами и шевелящейся бородой. Когда в комнате раздался грохот упавшего стула, Ванька моментально разогнулся. Взгляд его из бесконечной пустоты переехал на Отличника.

– Спрячься в кухню от Игоря! – яростно прошептал Ванька, толкнул Отличника в грудь и распахнул дверь.

Отличник, ничего не соображая, вылетел из блока в коридор и юркнул в кухню.

Ванька застал Игоря и Гапонова уже вскочившими и готовыми броситься друг на друга.

– Атас, мужики!.. – закричал он, втискиваясь между ними. – Спокойно, Игорёха, спокойно, – тараторил он, обнимая Игоря за талию и увлекая в сторону. – Все живы, Игорёха, Красная армия победила, Гитлеру капут…

– Ну-ка, пусти!.. – пытаясь вырваться, рычал Игорь.

Гапонов стоял молча. Ванька подтаскивал Игоря к двери.

– Остынь, Игорёха, остынь, кому говорят, – твердил он. – Только мордобоя нам ещё не хватало… Пойди в коридор, успокойся. Мне самому надо с Яном поговорить. Иди, иди, ты уже всё сказал, а мы тебя внимательно выслушали…

Ванька дотащил обалдевшего Игоря до выхода, выпихнул его в блок и сразу захлопнул дверь. Игорь тотчас могуче пнул в неё. Ванька быстро отщёлкнул замок, приоткрыл дверь, выставил в коридор бороду и спросил:

– Долбанулся, что ли?.. – и снова захлопнул.

Приглаживая руками волосы, Ванька, не глядя ни на кого, прошёл в комнату. Гапонов всё так же молча сел на кровать. Из коридора не доносилось ни звука.

– Ну и срач у тебя, Ян, – сказал Ванька, неторопливо поднимая стул и усаживаясь на приличном от Гапонова расстоянии. – Давай поговорим, Ян, как мужик с мужиком. Генерозов, ты, наверное, пописать хочешь?

– Пусь здесь остаётся, – хмуро велел Гапонов.

Ванька заёрзал, доставая сигареты, и закурил.

– Чего с Каминским-то сцепился? – поинтересовался он.

Гапонов тоже медленно закурил.

– Кама на меня залупой пошёл, – спокойно пояснил он.

– И что дальше делать будешь? – осведомился Ванька, стряхивая пепел в ближайший стакан.

– Что хочу, то и буду, – веско ответил Гапонов.

– Не надо, Ян, доставать Каминского, – сердечно попросил Ванька. – Фигня ведь начнётся, сам знаешь.

– А чего мне этот дрищ сделать сможет? Рыпнется – по зубам отгребёт.

– Ты как пацан, честное слово, – поморщился Ванька. – Ну, своротишь ты ему скулу, так ведь выселят за драку.

– Кто выселит? Сам я себя, что ли, выселю?

– Ну, я тебя как друга прошу, – сдался Ванька. – Оставь его.

– А тебе-то чего?

– Он меня выручал, когда мне было хреново, и я за него заступлюсь.

– Да я ротив него ничего не имею, – пояснил Гапонов. – Ну, возбухнул раз от гонора – хер с ним. Он мне не мешает, пусь живёт.

– Так ты к Каравановой не лезь.

– А чем я его хуже? Он имеет, и я хочу. Она же лядь ощажная.

– Во-первых, она не блядь и блядью не была, – начал Ванька.

– Ага, – перебил Гапонов. – С половиной моего курса перекувыркнулась, и целочка, значит? И сам я её по пьяни прищемил, но дано.

– Видишь, это было давно, Ян, – устало возразил Ванька. – И про блядство её – на три четверти враньё. Кому не дала – тот и вонял с досады. А теперь у неё есть постоянный мужик – Каминский, и ты лучше не суйся.