Все радости – завтра Смолл Бертрис

Дейзи вбежала в комнату вслед за госпожой.

– Почему бы и нет? – сказала она. – Ведь вы выходите замуж, и в таком роскошном месте!

Скай оглядела спальню. Она располагалась в башне и была круглой. Прямо перед Скай находились узкие окна, доходившие до пола и открывавшиеся на балкон. За ними виднелось море. Слева стояла огромная резная кровать, застланная зеленым бархатом. Напротив – небольшой камин. Около кровати была лишь одна подставка с золотым подсвечником, с изящной тоненькой свечкой из пчелиного воска. Кроме того, у камина стоял стульчик с низкой спинкой и гобеленовым сиденьем.

– Не слишком-то просторно для помещения герцогини, – заметила она.

– Комнаты герцога за дверью, госпожа. Видите маленькую дверку за кроватью? Она ведет прямо к нему. Кроме того, есть гардеробная в прихожей.

Дейзи подставила ванночку, и Скай быстро ополоснула руки и лицо. Вода была надушена любимым Скай розовым ароматом. Скай вела себя чересчур спокойно, и Дейзи не преминула заметить:

– Не думала, что после всего пережитого вы способны на предсвадебную нервозность.

Скай слабо улыбнулась:

– В этот раз все по-другому, Дейзи. Я не знаю герцога, и наш разговор в карете не развеял мои сомнения. Он гугенот и при этом фанатик. Ему отчаянно нужны дети. Но не знаю, смогу ли я родить их ему. Он меня немного пугает.

Дейзи пристально посмотрела на свою госпожу:

– Вы ведь принимаете это снадобье, что дала вам сестра Эйбхлин?

Скай кивнула:

– Я буду пить его до тех пор, пока мы с герцогом не придем к какому-либо согласию. Я не собираюсь быть его племенной кобылой, навсегда запертой в этом сказочном замке. – Она взяла у Дейзи кремовое льняное полотенце и вытерла руки и лицо. Затем, подумав, сняла с выреза платья прикрывавший его платок – в знак протеста.

Они услышали стук в дверь прихожей, и Дейзи поспешила открыть ее. Вбежал Эдмон де Бомон, его лицо было искажено от волнения.

– Я не знал, – начал он, – суди меня Бог, я не знал, что он стал гугенотом. Я даже не подозревал, что он думает об этом. Проклятый Лишо! Он ждал, пока я уеду, и тогда, как эдемский змей, прокрался в доверие к дяде. Боже, это дьявол!

– Ваш дядя сказал, что изгнал из Бомон де Жаспра священников. Это правда?

– Он так думает, но отец Анри уже навестил меня. Это наш семейный священник. Он сказал, что понимает, в каком трудном положении вы, как племянница епископа, оказались, но вам не следует опасаться за вашу бессмертную душу. Он дает вам отпущение грехов на случай женитьбы с герцогом по протестантскому обряду в надежде, что в конце концов вы преодолеете влияние этого Лишо и вернете дядю в истинную церковь.

Скай кивнула, но ситуация показалась ей занимательной. Религия для нее была частным делом, хотя она и была воспитана в католической вере. Второй муж женился на ней по мусульманскому обряду, третий – по англиканскому. Но обоих их она любила – в этом было отличие от сегодняшнего брака. Ей не нравилось, что герцог приказывает ей. Если его вера такова, то лучше она как репейник прилепится к своей вере и исполнит чаяния местного священника. Это не повредит ее репутации, а если она сумеет отвратить герцога от его заблуждений, то в конце концов научится и заботиться о нем. За его суровой внешностью она заметила проблески чувства юмора. «Интересно, как он выглядит, когда улыбается?» – подумала она.

В дверь снова постучали, и на этот раз вошел герцог. Он нес огромный букет, составленный из нежных цветков апельсина, белых фрезий и маленьких нераспустившихся бутонов белых роз, перевязанных лиловой шелковой лентой. С элегантным поклоном он вручил ей цветы.

– Это для вас, мадам. Пастор Лишо говорит, что подобные вещи – дьявольское наущение, но я полагаю, что женщины любят эту мишуру, особенно в день свадьбы. – Он протянул ей руку, и, приседая в реверансе, она приняла ее.

– Позволите ли вы Дейзи присутствовать на церемонии, монсеньор? Для нас обеих это очень важное событие.

– Разумеется! – Он был доволен, что она спросила его разрешения по этому поводу.

Герцог повел всех в семейную капеллу, где их уже ждали Робби, Шон Мак-Гвайр и Брэн Келли. Когда они вошли, в капеллу, отдуваясь, вбежал и Эдмон де Бомон.

– Что случилось? – вдруг вскричал он. – Дядя, где гобелены? Где все великолепные алтарные покрывала? Где свечи? Распятие? Картины? Где дарохранительница?

Часовня определенно выглядела пустой и неуютной: в ней остался только деревянный алтарь. Не было светильников и горящих свечей – только свет, пробивавшийся через прекрасные зеленовато-голубые с золотом витражные стекла окон, освещал ее.

– Вся эта мишура – ловушка дьявола, Эдмон. Я распорядился убрать все.

– Но куда? Тут были иконы, которым не менее тысячи лет! Они принадлежат нашему роду и церкви!

– Пастор Лишо хотел уничтожить их, но я приказал упаковать и убрать их. Мне они больше не нужны. А теперь помолчи, племянник, и не порть мне день свадьбы. – Герцог кивнул стоящему у алтаря человеку, и прислужник немедленно выбежал в алтарь, чтобы вернуться с другим мужчиной.

«Он похож на покойника», – подумала Скай. Появившийся из алтаря мужчина был худ, высок, лицо длинное, с узкими губами и странно большим носом. Глаза горели, как у фанатика. Он был весь в черном, и пряди его седых непричесанных волос забавно выбивались из-под квадратной черной шапочки. Когда он приблизился, Скай увидела, что его ногти давно не чищены. Когда он подошел еще ближе, она почувствовала ужасный запах давно немытого тела и заметила полоску грязи вокруг шеи.

– Гряди, отроковица, – возвестил он хорошо поставленным и приятным для столь непривлекательного человека голосом. Затем улыбнулся, обнажив желтые остатки зубов. Герцог улыбнулся в ответ.

– Пастор, представляю вам мою новую герцогиню, Скай. – Впервые он произнес ее имя, и она удивилась, что он запомнил его, так как все время звал ее «мадам».

Пастор Лишо хмыкнул:

– Ах, Фаброн, сын мой, она еще пока не ваша герцогиня, и только я могу сделать ее таковой!

Он снова улыбнулся. На этот раз его взор был устремлен на Скай, и она вынуждена была совладать с желанием содрогнуться, так как ей стало ясно, что этот человек мысленно раздевает ее, плотоядно облизывая губы.

– Ну, займемся этим, – быстро сказал он. – Берете ли вы эту женщину в жены, Фаброн?

– Беру, – сказал герцог.

– Берете ли вы этого мужчину в мужья, Скай? Принимаете ли вы его в качестве своего господина?

– Я беру его в мужья, – сказала Скай, и пастор пронзил ее взором.

– Итак, теперь вы муж и жена, – наконец неохотно объявил пастор.

Если уж Скай была поражена краткостью церемонии, то что говорить о присутствующих. Брэн Келли повернулся к Робби и тихо сказал:

– Если это брачная церемония, считайте меня мусульманином. Как вы думаете, это все вполне законно или нашу госпожу надувают?

Робби покачал головой:

– Не знаю. Предполагаю, что это вполне легально, раз здесь присутствует герцог.

– Но перед истинной церковью это незаконно! – тихим голосом сердито произнес Эдмон де Бомон, и Шон Мак-Гвайр кивнул в знак согласия. – Не знаю, что стряслось с моим дядей, – закончил Эдмон.

– Идемте, мадам. – Герцог взял ее под руку и повернулся. – По поводу нашего бракосочетания я распорядился приготовить легкий завтрак в зале.

– Дядя, вы же не вручили Скай кольцо. Где ее брачное кольцо?

– В этом нет необходимости, Эдмон. Мы соединились согласно заповедям Божьим в присутствии свидетелей. Пастор Лишо полагает, что брачные кольца – это излишне мирские и пускающие пыль в глаза излишества. Деньги, которые я потратил бы на такое кольцо, я передал пастору для раздачи бедным.

– Но разделите ли вы свое счастье с нашим народом, как это было принято, дядя? Будет ли вечернее празднество и пир для народа Бомона?

– Такое мотовство нелепо и излишне, Эдмон. Брак – это завет Божий, и если человек соблюдает закон Божий, то нет причины для лишнего торжества.

– Это еще один перл пастора Лишо! – саркастично заметил Эдмон де Бомон.

– Немедленно извинитесь, племянник!

– Никогда! Этот человек – шарлатан!

– Эдмон, – взмолилась Скай, – ради меня, пожалуйста, извинитесь! – Ей вовсе не хотелось портить и дальше этот ужасный день.

– Хорошо, cherie, но только ради вас, – ответил Эдмон, улыбнувшись ей. – Я сожалею о своих поспешных словах, пастор.

– И вот уже, – пропел пастор, – наша новая герцогиня источает умиротворение в лоне сего семейства. Добрый знак! – И он снова обнажил свои желтые зубы в улыбке.

Герцог возглавил процессию, прошествовавшую в парадный зал замка с высокими окнами, покрасневшими под лучами заходящего солнца. Здесь были два колоссальных камина, но ни в одном не горел огонь. Наоборот, они были украшены цветущими ветвями. За высокий стол сели герцог, Скай, Эдмон, Робби, Шон и Брэн, Дейзи же исчезла, полагая, что ей не приличествует есть вместе с госпожой. Герцог сел справа от Скай, Робби – слева, пастор – справа от герцога, а рядом с ним – Эдмон. Брэн Келли сидел на другой стороне с Робби, а слева от него – капитан Мак-Гвайр.

Немедленно слуги в лазурно-серебристых (цвета герцога) ливреях начали разливать им розоватое вино, самое популярное в Бомон де Жаспре, по словам Эдмона. В качестве первого блюда была подана грандиозная кефаль, зажаренная целиком, с глазами, на зелени, окруженная причудливо нарезанными лимонными дольками. Скай отказалась от рыбы – в предчувствии брачной ночи у нее сводило желудок. Она никогда не спала с чужаком – человеком, с которым едва познакомилась. Хотя нет! – тут же поправила она себя, и на ее губах заиграла слабая улыбка. Адам!

Она вспомнила, как впервые оказалась в постели с Адамом де Мариско. Она высадилась на Ланди, чтобы завербовать его в свои ряды, предложив два процента прибыли в случае удачи. Взамен он попросил один процент и… одну ночь с ней. Она ужаснулась, но согласилась, так как нуждалась в его помощи – без нее она не могла одержать верх над Елизаветой Тюдор, нанесшей ей несмываемое оскорбление. Но Адам – это совсем другое дело. Он с самого начала развлекал и дразнил ее, и, хотя ей это было непривычно, страха она не испытывала.

Она почти с ужасом взглянула на сурового мужчину справа от нее. Он даже не поцеловал ее при завершении краткой церемонии бракосочетания и, несмотря на то что знал, как ее зовут, назвал ее по имени лишь единожды.

Слуги уже разносили каплуна под перечно-лимонным соусом, ягненка, артишоки в оливковом масле и винегрет, свежий горох и хлеб. Скай с отсутствующим видом пробовала то одно, то другое блюдо.

– Вы здоровы? – На ее руку легла рука герцога.

Скай вздрогнула и посмотрела на него. Хотя его тон был мягким, в глазах не прочитывалось никакого выражения.

– Наверное, устала, – ответила она, – путешествие было утомительным.

– Идите же и приготовьтесь, мадам, – тихо сказал он, – я скоро приду к вам.

Она кивнула и, наклонившись, сказала Робби:

– Я ухожу.

– Я не оставлю тебя, девочка. Помни, что я обещал. Завтра я начну разыскивать дом. Пошли за мной, если я буду нужен. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

С печальным вздохом она поцеловала его в ответ, поднялась и вышла из зала, двигаясь как можно более непринужденно. Что за скучная свадьба, подумала она, вспоминая свои предыдущие замужества. Она легко нашла дорогу в свою спальню, где Дейзи уже приготовила ванну.

– У нас не было пресной воды несколько недель, госпожа, – сказала Дейзи. – Я думаю, вы соскучились по ванне.

– Сегодня я не могу купаться вволю, – ответила Скай.

– Ага, – согласилась Дейзи, – я приготовила для вас темно-розовое платье.

– Нет, – сказала Скай, – герцог старомоден. Лучше, если мой ночной костюм будет более скромным, пока мы не узнаем друг друга получше. Отложи розовое и достань бледно-голубое.

Скай позволила Дейзи раздеть себя и, пока ее преданная служанка меняла платья, быстро вымылась, наслаждаясь свежей водой, ароматизированной розовым маслом и розовым пенящимся мылом. Ощущение шелковистой мыльной пены на коже было почти эротическим. Слава Богу, благодаря внезапно налетевшей прошлым вечером буре с дождем она успела вымыть волосы на корабле, прежде чем они подошли к Бомон де Жаспру. С чистыми волосами она всегда чувствовала себя лучше. Ополоснувшись, она выбралась из ванны, взяла приготовленное Дейзи большое полотенце и вытерлась.

Дейзи быстро напудрила ее и накинула через голову платье, с легким свистом скользнувшее по гладкой коже Скай. Это было простое платье с длинными рукавами с шелковыми перевязками у запястий. У него тоже был глубокий вырез, но оно было гораздо скромнее, чем то розовое, что Дейзи приготовила сначала. Последнее творение портного облегало пышные формы Скай, как будто было нарисовано на ней, а не скрывало их, как и положено платью.

По команде Дейзи вошли двое слуг и унесли ванну из спальни.

– Как ты умудрилась научить их? – спросила Скай, отлично зная, что девчонка не знала ни слова по-французски.

– О, госпожа, дело не в языке, а в тоне приказа и знаках рук. Не беспокойтесь обо мне, со мной все в порядке. Слова изучить нетрудно. Скоро я научусь болтать по-ихнему.

– О Дейзи! – Скай обняла девушку. – Зря, наверное, я взяла тебя с собой. Тебе и Брэну надо пожениться и создать собственную семью.

– Для этого есть еще куча времени, – резко ответила Дейзи. – Я вам пока нужна, я вижу.

Маленькая дверь по другую сторону кровати отворилась, и на пороге появился герцог в белой ночной рубашке. Дейзи сделала быстрый реверанс госпоже, а затем другой – герцогу и выбежала из комнаты.

– Вы не в постели? – сказал он. – Согласно обычаю Бомон де Жаспра, невеста должна ожидать своего мужа в брачной постели.

– Я должна была вымыться, – ответила она, – я была лишена пресной ванны несколько недель.

– Пастор Лишо говорит, что мытье – это тщеславие.

– Тогда он, несомненно, самый смиренный из смертных, – резко проговорила Скай. – Но с ним нельзя находиться в одной комнате, так от него воняет. Это отвратительно! Я никогда не считала, что грязь богоугодна.

– Пожалуй, я бы согласился с вами, мадам, – сказал он.

«Вот опять», – подумала она. Этот легкий оттенок юмора в его тоне. Он подошел к ней и очень нежно начал вынимать заколки из ее волос, что не успела сделать Дейзи. Осторожно положил заколки на каминную полку, которая, как и ее собратья в парадном зале, утопала в цветах. Ее длинные волосы распустились, и он восхищенно пробежался по ним ладонями. Скай стояла не двигаясь. Его поведение беспокоило ее, однако, несмотря на то что она ему нравилась, в нем не чувствовалось признаков страсти.

– У вас прекрасные волосы, – тихо сказал он. – Волосы женщины – ее слава. – Он повернул ее спиной к себе и, к ее удивлению, сдернул платье с ее плеч, обнажив Скай до талии. Он нежно охватил ее маленькие полные груди, лаская их. – У вас прекрасная грудь, мадам. О, какое наслаждение будет видеть, как их будут сосать наши малютки: ибо за этим Господь наградил вас ими. – Он холодно сдернул платье на пол и, взяв ее за руку, повел к постели. – Теперь, мадам, я хочу, чтобы вы легли на постель лицом вниз, – сказал он.

Она испуганно посмотрела на него. Сердце ее начало учащенно биться от ужасных воспоминаний.

– Но, монсеньор, надеюсь, вы не собираетесь любить меня по-гречески?

– Откуда вам известно, что это такое? – возмутился он, сильно схватив ее за руки. Она подумала, что утром обязательно появятся синяки. – Что за женщину послали мне англичане? Порядочная женщина ничего не знает о таких извращениях! Отвечайте мне, мадам! – Его черные глаза горели от ярости.

– Мой первый муж, – заплакала она, стараясь ослабить его хватку, – любил унижать меня, делая… делая это.

– И вам не нравилось это? – Он пристально смотрел на нее.

– Это отвратительно, – искренне ответила она.

Он ослабил хватку.

– Так оно и есть, ибо Господь запретил этот порок. Не опасайтесь, что я подвергну вас этому. Однако вы должны доверять и подчиниться мне, мадам, когда я приказываю вам лечь на постель лицом вниз, ибо я ваш господин перед Богом и людьми.

Скай была в недоумении. Он не предавался любимому пороку Дома О’Флахерти и все же приказывал ей лечь лицом вниз. Воцарилось тяжелое молчание. Стоя тут, она ничего не узнает, и он вроде бы не должен причинить ей зло. Со вздохом она легла на кровать, как он сказал.

– Передвиньтесь в центр, мадам, – последовал приказ. Она подчинилась.

Он взял ее левую руку, и она почувствовала, как он что-то надел на нее, мягкое, но крепкое. Когда она повернула голову, чтобы посмотреть, он схватил ее правую руку и привязал таким же образом к резной стойке кровати шелковой веревкой.

Скай открыла рот от изумления, но на этот раз она была в шоке.

– Монсеньор! – воскликнула она. – Что вы делаете? – Ей снова стало страшно. Она стремилась не поддаваться страху, успокоиться. Однако его действия не давали оснований для успокоения.

Теперь он раздвинул ее ноги и привязал их к другим столбикам стойки.

– Я привязываю вас к кровати, мадам. Я думал, это очевидно для вас. – Он закончил свои манипуляции и, подойдя к ее голове, вытянул из-под нее подушки. Затем, приподняв ее рукой, он подсунул подушки под живот, так что ее ягодицы выпятились вверх.

– Но зачем вы делаете это?! – Она была на грани истерики. О небо, что за извращение приготовил он ей, совершенно беззащитной? Если он убьет ее, что будет с ее детьми?

– Затем, – сказал он, тщательно заворачивая ее шелковую рубашку, обнажая ягодицы и ноги, – что я собираюсь наказать вас.

– Что?! – взвизгнула она. Он просто сумасшедший!

– Я собираюсь наказать вас, – спокойно повторил он.

– Но почему? Что я сделала? Мы даже незнакомы! Как я могла провиниться перед вами за столь короткое время с момента прибытия корабля?

Фаброн де Бомон сел рядом с ней и спокойно посмотрел на нее.

– Моя прекрасная супруга, – терпеливо начал он, – вы – женщина, а женщина – сосуд скудельный, который постоянно нуждается в исправлении, чтобы укрепить его. Пастор Лишо рекомендует ежедневную порку жены до тех пор, пока она не станет всецело, мгновенно и без лишних вопросов подчиняться своему мужу. Сегодня мы с ним долго говорили на эту тему, прежде чем я пришел к вам. Он полагает, что вы слишком независимы для женщины, чтобы быть для меня верной женой. Тем не менее мы поженились, и он полагает, что я должен начать программу вашего исправления с этой же ночи, чтобы превратить вас в такую женщину. Если вы предназначены для рождения моих детей, то вы должны воспитывать их так, как я пожелаю, не задавая вопросов и подчиняясь мне незамедлительно. Женщины ниже мужчин, а вы осмелились возвыситься над предназначенным вам скромным состоянием, поставить себя на одну доску с мужчинами. Вами владеет гордыня, Скай, но я собираюсь спасти вас от себя. Это я вам обещаю.

Она была в ужасе.

– Но как вы можете так скоро судить, лорд Фаброн? – умоляющим тоном произнесла она. – Если женщины более низки, то почему Господь избрал в королевы Англии женщину, королеву, правящую без помощи мужа? И почему во Франции Екатерина Медичи, королева-мать, правит, с Божьего благословения, вместо своих малышей?

– Вы задаете слишком много вопросов, Скай, – сказал он. – Уже по этому я могу судить о вас. Женщины не должны задавать вопросов, ибо пастор Лишо говорит, что они обязаны подчиняться не спрашивая. А что касается упомянутых вами королев, то кто же утверждает, что их посадил на трон Господь? Скорее, это дьявол!

– Монсеньор, прошу вас, не бейте меня!

Скай была очень напугана. Неужели ее муж – безумец? Неужели он действительно верил в те глупости, которые сообщил ей? Очевидно, пастор Лишо принадлежал к секте кальвинистов, утверждавших, что радости жизни греховны. Это просто дураки. Она знавала кое-кого из них в Англии, и они были столь же опасны, как католические фанатики. Она содрогнулась от страха.

– Мадам, я делаю это ради вашего блага. Со временем, когда вы будете вполне обучены и научитесь замечать ошибки в своем прошлом поведении, вы же будете благодарны мне за мою настойчивость.

– И… и как долго это будет продолжаться? – дрожащим голосом спросила она. «Господи, – мысленно взмолилась она, – не дай ему убить меня! Позволь мне выжить, чтобы победить его ради нас обоих и ради моих детей».

– Когда настанет день, в который вы признаете свои грехи и то, что женщина не способна заниматься торговлей, – а я подозреваю, что ваш партнер делает все за вас, несмотря на ваши уверения в обратном; когда придет такой день, когда вы заявите, что не в состоянии управлять своими обширными имениями и доверите их мне, тогда я пойму, что вы стали такой женщиной, которую я ищу и жажду. До этого дня я буду наказывать вас каждую ночь перед сном.

Он встал и отошел в сторону, где она не могла его видеть, но тут же вернулся. В его руке была березовая розга толщиной в ее палец. Он поднес ее к губам Скай и скомандовал:

– Целуйте орудие исправления, мадам. И когда я закончу, вы поцелуете его снова и поблагодарите меня за это наказание.

Скай отвернулась – тут она ему не подчинится. Независимо от того, как она будет себя вести, он все равно причинит ей боль. Но она по крайней мере не будет пресмыкаться перед ним. Это разъярило его.

– Я не думал быть с вами сегодня слишком строгим, мадам, – сказал он, – но вижу, что пастор был прав – вы чересчур непокорны. Непокорны выше всякого разумения. И вы получите сейчас полную меру наказания.

Она сделала последнюю попытку:

– Монсеньор, прошу вас не делать этого. Иначе я пожалуюсь королеве! Ей не понравится ваше обращение со мной.

– Вы никому не пожалуетесь, мадам. Как муж, я имею право наказывать вас. Этого права не лишает меня даже ваша погрязшая в грехах церковь! Вы хотели узнать меня получше, и я дарую вам эту привилегию. В ближайший месяц вы не выйдете отсюда, и я буду выходить только по крайней нужде. Я собираюсь сочетаться с вами как можно чаще, дабы вы родили мне ребенка как можно скорее. Мне нужен наследник! Мы проведем весь месяц в супружеских утехах, а также в молитвах и наказаниях, долженствующих исправить ваше поведение.

Он поднял розгу и резко опустил на ее нагие ягодицы.

Скай вскрикнула от удивления. Она не ожидала, что удар последует так скоро, и не успела приготовиться. Его рука поднималась и опускалась, поднималась и опускалась, двигаясь безостановочно, он бил ее всерьез. Она вскрикивала снова и снова от боли, когда розга врезалась в ее нежную плоть. Это был кошмар. Этого не должно было случиться!

– Пожалуйста, – плакала она, – прошу вас, монсеньор! Остановитесь! Остановитесь! – Скай было стыдно просить его, но она не могла перенести чудовищную боль.

В ответ он хлестал ее еще сильнее, теперь удары обрушивались на ее ноги. Она чувствовала, как струйки крови щекочут кожу, Скай барахталась в своих шелковых узах, но вырваться не могла, а подложенные им под живот подушки лишь способствовали тому, что ее зад поднимался все выше и выше, становясь все доступнее для него. Его рука, кажется, была неутомима, похоже, он даже набирался сил от ее страданий.

– Сука! – прошипел он, нанося удар по ее извивающейся заднице. – Покайся! Покайся и признай, что ты – ничто! Что мужчина – твой господин! Признайся, что ты – лишь безмозглая плоть, служащая для удовлетворения мужчины, негодный сосуд для его семени! Самка для его сыновей! Такова Божья заповедь, и ты нарушаешь ее!

– Нет, нет! – всхлипывала она, в то время как розга наполняла ее все новой и новой болью. – Женщины не животные, они тоже мыслят!

– Ты упряма, – прошипел он снова, и его рука не останавливалась, – но я буду победителем и спасу тебя от дьявола, овладевшего твоей душой!

Она не могла более терпеть боль, и ее сознание начало потихоньку уплывать куда-то в тихую мглу. Она больше не чувствовала раскаленной розги и не слышала голоса герцога. «Адам!» – вскрикнула она мысленно и почувствовала, что он так же любит ее, как любил раньше. Она попыталась открыть глаза, чувствуя, как в ней нарастает желание увидеть его лицо, почувствовать его ласку.

Ее черные ресницы вздрогнули над бледными щеками, и она наконец сумела открыть глаза. К ее ужасу, над ней нависал герцог с его огромным, длинным членом, приготавливаясь войти в нее.

– Нет! – закричала она, пытаясь оттолкнуть его, но ее руки, хотя она уже и лежала на спине, были по-прежнему привязаны к кровати.

Казалось, он даже не заметил ее сопротивления и простонал от наслаждения, закатав ее рубашку до горла и играя с ее грудями.

– Прекрасные, прекрасные, – пробормотал он, – такие прекрасные маленькие грудки! – Он наклонился и начал сосать их по очереди, затем перекатывать соски между пальцами, слегка пощипывая их, так что она была уже готова закричать. Его рука скользнула по ее животу, поглаживая его, он бормотал что-то о детях, которых она родит ему. Затем, не обращая внимания на ее протесты, он глубоко вошел в нее и, ритмично двигаясь в ней, все продолжал повторять: – Люби меня! Ты создана для любви! Ты рождена для любви, Скай!

Она с ужасом смотрела на него. С тем же успехом она могла бы быть трупом – для него не было разницы, находится она в сознании или без него, главное, чтобы он мог ощущать, трогать ее и овладевать ею. Хуже всего, что она сама ничего не чувствовала. Она, самая чувственная из женщин, не ощущала ничего, кроме чудовищного насилия над своим разумом, духом и телом.

Наконец мужчина содрогнулся в пароксизме и откатился в сторону. Через несколько минут он захрапел, а она лежала рядом с ним, не в состоянии прийти в себя от стыда и унижения. Даже с Домом, упокой Господи его черную душу, это не было так отвратительно. При всей своей жестокости Дом на свой лад любил ее, гордился ею и ревновал ее. Этот же человек хотел лишь сломить ее, полонить ее душу, превратить ее в бессловесное существо, чье назначение в рождении и кормлении детей, до тех пор, пока она в конце концов не умрет от слишком частых родов. Она видела, как это было с другими женщинами. И это могло случиться и с ней, когда она была замужем за Домом О’Флахерти, если бы у нее не было сестры Эйбхлин, которая спасла ее.

Ее новый супруг не позаботился о том, чтобы развязать ее перед сном, и она лежала в неудобной позе и потихоньку замерзала, по мере того как ночь становилась все холоднее. Ягодицы и ляжки ныли от ран, нанесенных им. Она чувствовала, как саднят рубцы. Никогда раньше с ней так не обращались. Она с возмущением вспоминала то, что он говорил ей. Итак, он слушался своего гнусного пастора. Он считал, что женщина – всего лишь мягкая плоть. Да он будет в шоке, когда поймет, что эта женщина тверда, как скала!

Развяжет он ее, наконец, или будет держать на привязи весь месяц? Действительно ли Фаброн де Бомон сумасшедший или просто фанатик? Вел ли он себя так с другими женами? Нет, невозможно. Вряд ли Эдмон лгал ей, а он всегда был искренне привязан к дяде. Нет. Очевидно, герцог был не слишком сильной личностью и полностью подпал под влияние этого отвратительного пастора Лишо. Может быть, он слишком переживал из-за смерти предыдущих жен, чувствовал себя виноватым в этом. А может быть, он втайне хотел быть священником, как предполагал Эдмон, и не стал им только из-за долга перед родом. Гугенот увидел слабость герцога и овладел им, когда рядом не было никого из родственников. Но это не могло, не должно было продолжаться! Скай знала, что она не выдержит еще нескольких порок, подобных сегодняшней.

Боже, он просто бессердечен! Ее искренние рыдания должны были бы растопить его сердце, а вместо этого он только усиливал удары. Она содрогнулась, вспоминая причиняемую розгой боль. А после, когда она лежала без сознания, он овладел ею, не заботясь о ее чувствах, о том, разделяет ли она его наслаждение! Внезапно она вспомнила о женщинах, ставших пленницами на войне, и поняла, что, несмотря на то что герцог был ее мужем, он изнасиловал ее! Она снова содрогнулась! Это чудовищно!

– Вам холодно? – Его голос был совершенно спокоен.

– Вы не развязали меня, монсеньор.

– Извините, мадам. – Он поднялся и освободил ее от веревок. Затем привлек к себе и начал гладить ее груди сквозь ткань рубашки. – Я нахожу, что еще не получил достаточно. – Он задрал подол ее рубашки и снова оседлал ее. Скай напряглась, и он это заметил. – Вам не нравится, как я люблю вас? – спросил он.

– Нет, – ответила она, совершенно не заботясь, что он подумает об этом. Мужчины столь полны самомнения относительно этого.

– Это хорошо, – сказал он. – Женщина и не должна получать наслаждение от мужской работы. Важнее всего – удовольствие мужчины. – Он продолжал двигаться в ней до тех пор, пока не исторг семя. Тогда он снова заснул.

«Слава Богу, – подумала Скай, – что я приняла снадобье Эйбхлин. Я не стану рожать детей этому зверю! Я не уверена, что этот род должен быть продолжен. Они производят карликов, идиотов и безумцев. Уж лучше пусть герцогство достанется французам. Я напишу королеве, – поклялась она. – Нет, я напишу лорду Берли! Объясню ему, как обстоят дела: перед моей церковью этот брак недействителен, и я подозреваю, что и перед англиканской церковью – тоже. Я должна стать более послушной, чтобы герцог успокоился и я могла поговорить с Робби. Бесс потребовала от меня многого, но даже она будет шокирована моим положением. Она не разрешит мне оставаться здесь. Она не может этого позволить!»

Скай повернулась на бок, спиной к своему новому мужу, который снова захрапел, и остро почувствовала боль от рубцов. Она отомстит за каждую рану, которую он оставил на ее теле. Она поклялась в этом. Она не позволит и дальше пытать себя, даже если придется перерезать ему глотку. А на это она была способна. Вот он лежит рядом с ней, беззащитный, убежденный в собственном превосходстве, не верящий, что женщина способна распоряжаться жизнью и смертью какого-либо мужчины. Она довольно улыбнулась в темноте. Очень скоро Фаброн де Бомон узнает, к своему ужасу, что значит быть врагом Скай О’Малли. Вряд ли это ему понравится. И так, улыбаясь, Скай заснула.