Не плачь, орчанка! Дроздов Анатолий
Зачем Антон все это проделал, он не смог бы объяснить даже себе. Врагов поблизости не наблюдалось, и вступать с ними в бой нужды не было. Но вы помните, что наш герой в душе мальчик? А те любят оружие. И неважно, сколько им лет – 22 или 60. Мальчишество – не возраст, а состояние души.
Вооружившись, Антон захлопнул дверцы УАЗа. Оставлять автомобиль с оружием было, конечно, опасно, но и сидеть возле него неправильно. Хорошо бы поехать, тем более что водить машину Антон умел. Но окружавший поляну лес не давал такой возможности. Следовало разведать пути, обнаружить людей и привести помощь.
С одной стороны поляны лес выглядел реже, и Антон двинулся в этом направлении. Идти было легко. Устланная иглицей земля мягко пружинила под подошвами. Ни бурелом, ни упавшие сучья не попадались под ноги, из чего следовал вывод, что за лесом следят. Следовательно, люди неподалеку. От этой мысли Антон пришел в хорошее настроение. Тем более, что стоял ясный день, пахло хвоей и разогретой смолой, а в кронах деревьев верещали птицы. Или пели. Антон в этом слабо разбирался, поскольку человеком был городским.
Направление он взял верное, потому что лес вскоре расступился и выпустил пограничника на обширный луг, вернее – огромную поляну. Трава здесь была скошена, высушена и сложена в стожки. Люди неподалеку явно жили. Это добавило Антону оптимизма. Пройдя опушкой, он наткнулся на тропинку и пошел ею, пересекая луг. Но, приблизившись к кромке леса, замер.
На тропинке, преграждая дорогу, стоял волк. Серый, со светлыми ногами и грудью и темной, почти черной полосой шерсти вдоль хребта. Зверь стоял и, не мигая, смотрел на человека.
Антон сдвинул фуражку на затылок и вытер вспотевший лоб. Он не боялся волков. Его отец-охотник не раз брал сына-подростка «в поле». Там Антон наслушался рассказов у костра. Волки редко нападают на человека, да и случается это обычно зимой. В теплое время года звери избегают людей. Но этот чего-то хотел. Спрашивается, чего? Антон вдруг вспомнил мультфильм про Маугли, который показывали по телевизору.
– Здравствуй, Серый Брат! – сказал он волку. – Мы одной крови: я и ты.
Волк, к его удивлению, тряхнул головой, повернулся и затрусил по тропинке. Отбежав с десяток метров, повернулся и посмотрел на Антона.
– Мне идти за тобой? – догадался пограничник.
Волк снова тряхнул головой и затрусил дальше. Антон подумал и зашагал следом. Его разбирало любопытство. Следуя за волком, он углубился в лес, вышел на натоптанную зверьем тропу, которая привела их на небольшую поляну. Внезапно его проводник встал. Впереди послышалось рычание. Причем рычал явно не Серый Брат. Антон подошел ближе. Возле веток, набросанных на тропе, стоял второй волк. Такой же масти, но чуть меньше его проводника. У ног зверя, оскалившись и вздыбив шерсть на холке, застыл щенок. «Волчица!» – догадался Антон.
Серый Брат рявкнул, волчица схватила детеныша за шкирку и отбежала в сторону. Волк посмотрел на Антона и направился к веткам. Встал возле них и посмотрел вниз. Из-под земли раздался скулеж. Антон подошел и сапогом отбросил ветки в сторону. Все ясно. Яма, ловчая, глубиной метра в полтора, была прикрыта ветками. Взрослые волки ее почуяли и обошли стороной, а вот волчата провалились. Двое. Сейчас они смотрели вверх и жалобно скулили.
– Вели им отойти к той стороне, – сказал Антон волку и указал, куда. Серый Брат что-то прорычал. Волчата отбежали к противоположной стороне ямы и прижались друг к другу. Антон стащил с плеча автомат и положил его обочь. Туда же отправилась и кобура с АПС. Затем он расстегнул ремешок чехла лопатки. Пригодилась.
Несмотря на свой привилегированный статус, рыть окопы Антон умел. Боевая подготовка одинакова для всех – будь ты рядовой пограничник или старшина-контролер. Поплевав на ладони, Антон сжал в руках черенок и вонзил штык в землю. Тяжелые комья земли посыпались вниз. Волчата встретили их рычанием.
Антон не думал, что поступает неправильно. Его учили, что волков нужно уничтожать. Охотники находили логова, вытаскивали из них волчат, которых убивали. Об этом даже снимали фильмы. Но сейчас Антон видел перед собой попавших в беду детенышей и их родителей. Им следовало помочь, чем он и занимался.
Земля на тропе оказалась мягкой, но пронизанной корнями деревьев. Антон рубил их боковой, остро заточенной кромкой штыка. Копая, он постепенно отступал, формируя пологий спуск к яме, по которому можно спуститься и забрать волчат.
С непривычки было тяжело. В последний раз он рыл окоп прошлым летом. Ладони горели. Махать лопатой – это не документы у туристов собирать. Не закончив работу, Антон отложил лопатку, шагнул в сторону и снял с пояса флягу. Не успел поднести ее к губам, как мимо метнулась серая тень.
Волчица, вскочив в яму, схватила за шкирку одного из волчат и по еще не готовому, по мнению Антона, спуску вынесла его на поверхность. Бросив щенка неподалеку, вернулась за вторым. Достав и этого, глухо прорычала и устремилась в лес. Трое волчат, смешно перебирая короткими лапками, устремились следом. Серый Брат остался. Антон глотнул из фляги, закрутил пробку и пристроил ее на поясе. После чего убрал лопатку в чехол.
– Ну? – спросил застывшего волка. – Доволен?
Серый Брат поднял верхнюю губу, обнажив кончики клыков. То ли улыбнулся, то ли угрожал. Подумав, Антон решил, что все же первое.
– Тогда услуга за услугу. Отведи меня к людям.
Волк, к его удивлению, тряхнул головой и затрусил по тропе. Антон подобрал автомат, кобуру с АПС и устремился следом. Двигались они споро. Время от времени волк оглядывался, будто укоряя человека за медлительность, и Антон наддавал. Он не заметил, как лес кончился, и они оказались на просторном лугу с копнами сена, как две капли воды похожими на те, что Антон уже видел. Только здесь за копнами стояла деревня. Небольшая, в два десятка домов, которые облепили возвышенность. Было в них что-то неправильное, и Антон не сразу сообразил, что. Но потом понял. Дома стояли слишком близко друг к другу – это раз. На крышах не было шифера. Его заменяло нечто темное – то ли солома, то ли тростник. Это два. И три: холм с деревней опоясывал частокол. Даже с опушки были видны торчащие к небу заостренные концы бревен.
– Это куда ж меня занесло? – сказал Антон и почесал в затылке.
«Там двуногие, – раздался в голове голос. – Будь осторожен, брат! Они злые».
От неожиданности Антон икнул и посмотрел на волка. Тот стоял, глядя на человека в упор.
– Это ты, что ли? – спросил Антон, чувствуя себя дураком.
Волк вновь показал зубы, повернулся и порскнул в лес. «Ни фига себе у них тут дела! – подумал Антон. – Волки с людьми разговаривают». Подумав с минуту, он решил, что ему почудилось. Утомился. День выдался непростой. Сначала бой с дезертирами, затем его перенесло вместе с автомобилем неизвестно куда, а тут еще волк, понимающий речь человека. У любого крыша поедет. Правда, этого выражения Антон не знал, поэтому решил: «Галлюцинация. Вот приду в деревню, объясню людям ситуацию, свяжусь с командованием и отдохну. Хватит с меня на сегодня приключений!»
Он даже не представлял себе, насколько заблуждается…
Частокол Антон элементарно перелез. Обходить его и искать ворота было в лом. Тем более, что ограждение оказалось невысоким – Антону до бровей. Для чемпиона КПП и заставы по силовым выходам на турнике – семечки. Антон снял и повесил на один из колов автомат и АПС, затем ухватился за острия двух других, подтянулся и легко перебросил тело через ограду. После чего вооружился вновь.
С внутренней стороны частокола имелся вал, по которому бежала натоптанная тропинка. Антон двинулся ей, по пути разглядывая дома. Выглядели они непривычно. Пять-шесть венцов над землей (полуземлянки, что ли?), двускатные, низкие кровли, накрытые потемневшей соломой. Последнюю прижимали к стропилам жерди, привязанные (!) веревками. Стены, выходившие к частоколу, были глухими, но на других Антон рассмотрел маленькие окошки. Рам и стекол в них не наблюдалось. Это что за хрень? Где в Советском Союзе подобное сохранилось? Бабка Антона жила в глухой белорусской деревне, и он гостил у нее, будучи школьником. Там многое было из прошлого. Самодельный ткацкий станок – «кросны», прялки, светец под лучину, жернова для размола зерна. Летом жители деревни ходили в лаптях. Но не потому, что другой обуви не имелось: в лаптях было удобнее. Бабушка сплела их Антону, и он с удовольствием в них бегал. Но даже в той деревушке дома стояли высокие, крытые шифером или дранкой, а окна имели рамы со стеклами. А здесь что?
Тропинка вывела Антона на улицу – узкую и кривую. Пограничник двинулся ею, рассматривая дома. Стояли они тесно, но в каждом имелись дворы. Их ограждали невысокие плетни. С улицы без труда просматривались входные двери, сделанные из жердей и обтянутые шкурами. Каменный век.
Деревня как вымерла. На улице и во дворах не было видно людей. Бродили куры, в сарайчиках кто-то похрюкивал, а в одном из дворов Антон заметил козу с козлятами. И это все. Куда подевались жители?
Внезапн от дома слева послышался крик. Кричала женщина – истошно, надрывно. Крик оборвался. Антон подошел ближе. Дверь дома распахнулась, из нее вылетела и упала на землю фигура в мешковатом платье. Это была женщина – судя по седым волосам, пожилая. Она завозилась, пытаясь встать. Следом из распахнутой двери вылетела вторая женщина. Эта, как успел разглядеть Антон, была молодой – считай, девочка. Она бросилась к старухе и, причитая: «Бапця! Бапця!», стала ее поднимать. Затем из дома один за другим выбрались двое мужчин. Антон замер. Это были не люди! У существ имелись ноги и руки, одежда, состоявшая из штанов и рубахи, какие-то чуни на ногах и кожаные шлемы на головах. Но сами головы… Представьте жабью морду на человеческом торсе. Добавьте клыки, торчащие из огромного рта. Плюс выпученные глаза и две дырочки вместо носа. А теперь подумайте, к какой из трех существующих на Земле рас можно такое отнести?
В руках жабьеголовые держали короткие копья с листовидными наконечниками. На поясах висели длинные тесаки в кожаных ножнах. Жабьеголовый, стоящий по левую руку от Антона, указал на старуху наконечником копья и, повернувшись к напарнику, что-то проклекотал, двинув ребром ладони у своей шеи. Или того, что под его мордой должно быть. В ответ напарник осклабился, открыв рот, полный мелких зубов, и, в свою очередь, проклекотал. Указав на девочку, он сделал неприличный жест обеими руками, свидетельствующий о его намерениях. В ответ осклабился первый.
Антон нахмурился. Ситуация не вызывала сомнений. Некие неизвестные ему существа собирались совершить насильственные действия в отношении мирных граждан. Как советский человек и пограничник, он не мог пройти мимо. Антон сорвал с плеча АКМС, откинул приклад и сдвинул вниз рычаг предохранителя. Затем вскинул оружие к плечу и шагнул во двор.
– Руки вверх!
Появление неизвестного защитника если и смутило жабьеголовых, то на миг. Левый что-то проклекотал правому, затем перехватил копье поудобнее и двинулся к Антону. По пути он, словно пушинку, отбросил в сторону седую женщину.
– Стой! Стрелять буду! – крикнул Антон.
В ответ на предупреждение жабьеголовый вскинул копье. Антон надавил на спуск. АКМС коротко дернулся (Антон опять слишком сильно надавил на предохранитель). Жабьеголовый выронил копье и ткнулся мордой в землю. Второй, на удивление, ситуацию просек сразу. Отбросив копье, он метнулся к застывшей девочке и сгреб ее за волосы. Затем выхватил тесак и закрылся заложницей от неожиданного врага, приставив ей лезвие к горлу. Заклекотал что-то угрожающее.
К счастью для Антона, он не видел американских боевиков. Поэтому не знал, что в такой ситуации следует положить оружие на землю и сдаться на милость террориста. Который с удовольствием перережет непрошенному защитнику горло. Поэтому Антон тщательнее прицелился и надавил на спуск. Пуля вошла жабьеголовому в глаз. С тыльной стороны его головы вылетел кровавый фонтан, и террорист рухнул на девочку, придавив ее к земле.
Не отнимая приклад от плеча, Антон завертел головой. Других жабьеголовых поблизости не просматривалось. Об этом свидетельствовало и поведение женщин. Мелкая, выбравшись из-под убитого насильника, подняла старушку, и теперь они в четыре глаза рассматривали неожиданного спасителя. Антон опустил автомат.
Женщины выглядели странно. Обе в мешковатых, длинных платьях, сшитых из явно домотканой материи. Непривычный облик. Обе невысокие, коренастые, с крупными, несколько тяжеловатыми чертами лица. Глаза маленькие, веки с короткими ресницами. Носы – пуговками. Надбровные дуги мощные, лбы низкие, волосы густые. У старухи седые, у мелкой – каштановые. У обеих волосы заплетены в косы. За них, кстати, и хватал мелкую жабьеголовый.
– Что здесь происходит? – спросил Антон.
Выражение лиц женщин показало, что его не поняли. Антон, помедлив, повторил вопрос по-английски, затем по-немецки и по-французски. Ответом было то же выражение.
– Деспре че есте ворба? – произнес Антон по-молдавски.
В этот раз его поняли. Обе женщины заговорили, наперебой тыча пальцами в поверженных врагов. Их речь была непривычна, но Антон разобрал. На деревню напали некие «зурги», которые, судя по поведению женщин, были теми еще тварями. В этом отношении Антон был с ними солидарен. Старуху зурги собирались убить, а мелкую – изнасиловать, после чего увести в рабство. В доказательство седая плюнула на мертвого зурга, а молодая пнула его сапожком в бок. Ясно.
– Чине сынтець, думнеавоастрэ[3]? – спросил Антон, указав на самих женщин.
Они переглянулись, после чего мелкая, хлопнув ресницами, произнесла:
– Орки.
Антон завис. Об орках он знал. Ходила по рукам в их группе книга «Властелин колец», привезенная из-за границы отцом одной из студенток. Естественно, на языке оригинала. Студенты читали ее, совершенствуя английский, а заодно знакомясь с миром Толкина. Антон осилил роман полностью и хорошо помнил облики созданных писателем рас. Стоявшие перед ним женщины на орков не походили совсем. Скорее, на гномов. Орками следовало назвать убитых зургов. Но Антон решил, что разберется с этим позже.
– Каре есте пренумеле, думнеавоастрэ[4]? – спросил, указав на молодую орчанку.
– Нулорк, – ответила та и потупилась.
– Груорк, – подхватила старуха, ударив себя кулаком в грудь.
– Антон, – представился пограничник.
Женщины вновь переглянулись, и Антон понял, что они ждали нечто другое.
– Еще зурги в деревне есть? – спросил он, указав на труп.
Нулорк закивала, затем указала в сторону рукой и что-то выпалила.
– Веди! – приказал Антон и взял автомат наизготовку. С зургами следовало разобраться до конца.
Нулорк кивнула и метнулась в дом. Обратно явилась, перепоясанная ремешком, на котором болтался нож. Старуха попыталась ее остановить, что-то причитая, но Нулорк решительно тряхнула косами, затем склонилась и подобрала с земли тесак убитого «зурга». «Молодец, девчонка!» – одобрил Антон.
Они вышли со двора и двинулись пыльной улицей. Та поднималась в гору. Нулорк шагала рядом с Антоном, сжимая в правой руке тесак. Как успел заметить Антон, оружие было грубое, выкованное из обычного железа. Зато остро отточенное. Рукоять деревянная. Не успели они миновать пары домов, как впереди послышался крик. Затем показался орк. Он бежал к ним, размахивая зажатым в руке ножом. Следом поспешал зург. В руках жабьеголового было копье, которым он то и дело пытался ткнуть беглеца в спину. Но орк, оглядываясь, уворачивался.
Антон встал на колено и вскинул АКМС к плечу. Подождал, пока орк уйдет с линии огня, и нажал на спуск. Треснул выстрел. Зург сунулся мордой в землю и пробороздил ею дорожку в пыли. Беглец остановился, оглянулся и метнулся к поверженному. Подскочив, с размаху воткнул ему нож в спину – раз, другой…
– Телорк! – окликнула его спутница Антона.
Орк вытер лезвие о рубаху зурга, подхватил его копье и подошел к ним. Теперь Антон смог его рассмотреть. Телорк выглядел пацаном лет четырнадцати, не более. Встав перед ними, он заговорил, тыча рукой назад. Из его путаной речи Антон не понял ничего. Помогла спутница. Она стала переводить, медленно выговаривая слова. Ситуация прояснилась. Молодой орк, как и женщины, прятался в доме. Там его обнаружили двое зургов. Пытались схватить. Телорк ударил одного ножом. Зург упал, парень воспользовался замешательством второго и кинулся наутек. Зурги, несмотря на неуклюжий вид, бегают хорошо. Быть бы парню убитым, если бы не неожиданная помощь. При этих словах Телорк поклонился Антону.
– Ладно, – кивнул пограничник. – Веди к остальным.
Его не поняли, но тут подключилась Нулорк. Выслушав, юный орк что-то сказал. Быстро и непонятно.
– Зургов там не менее десяти, – перевела Нулорк. – Они у общинного дома, где заперлись наши. Зурги пытаются выломать дверь. Телорк видел это перед тем, как спрятаться. Сам он к дому не успел, как и мы с бабушкой. Живем на краю, рог не сразу услышали. Телорк говорит, что зурги хорошо вооружены. У них – луки, копья, у некоторых – железные шлемы и рубахи. Мы с ними не справимся.
– Я убил троих, даже не вспотев, – хмыкнул Антон. – Пусть ведет.
Нулорк перевела. Телорк глянул на пограничника с уважением и сделал приглашающий жест. Они втроем поднялись на горку, спустились вниз и двинулись к возвышавшемуся в отдалении большому деревянному зданию. Антон при этом не забывал поглядывать по сторонам. Кто их знает, зургов? Вдруг где шарят по домам? Однако врагов не было. Видимо, главарь шайки, а именно так определил Антон это формирование, выслал для проверки домов две пары разбойников. Значит, личного состава у него не так много, заключил Антон.
К большому дому они пробрались дворами. Так предложил Телорк, и Антон одобрил: противника нужно застать врасплох. Спустя пять минут они были на месте и, прячась за плетнем, знакомились с диспозицией. А она выглядела так. В стороне, на улице, привязанные к забору, стояли лошади. Как понял Антон, на них и приехали зурги. А вот прямо перед Антоном и его спутниками, посреди обширного двора, стоял дом, очертаниями и размерами походивший на коровник. Вход в него закрывала тяжелая дверь, которую зурги рубили топорами. Другие, сжимая копья и тесаки, за этим наблюдали. Еще трое с луками держали на прицеле окошко над дверью. Как понял Антон, оно предназначалось для того, чтобы приласкать желающих ворваться в здание чем-нибудь тяжелым. Об этом свидетельствовали и пара камней, валявшихся у входа. Но сейчас в окошке никого не было. Пара стрел, торчащих в стене по его сторонам, объясняли, почему. Антон пересчитал количество нападающих. Одиннадцать морд. Среди разбойников выделялся зург в железном шлеме, кольчуге и с мечом в руке. Явно главарь. Он стоял, покрикивая на тех, кто рубил дверь. Похоже, что поторапливал.
Сгоряча Антон едва не полоснул очередью по этой мерзости. Но передумал. Кто-то из лучников мог уцелеть. В исторических книгах Антон читал, что стрела, выпущенная из мощного лука, пробивала доспех рыцаря. Что говорить о пограничнике в «пэша»? Правда, в книгах писали об английских лучниках, но кто их знает, зургов? Вдруг не хуже? Действовать предстояло наверняка. Антон оценил расстояние до противника. Метров двадцать-двадцать пять. Ерунда. Он бросает гранату на пятьдесят.
– Ложитесь! – велел он спутникам.
Телорк попытался возразить, но девчонка дернула его за рукав. Молодые орки залегли за плетнем, при этом посматривая на Антона. Его это не тревожило. Антон повесил автомат на плечо и достал из подсумка обе гранаты. Аккуратно разогнул усики чеки на запалах. Поставил одну гранату на столбик ограды, у второй прижал ладонью рычаг и выдернул кольцо. После чего с размаху зашвырнул РГ-42 во двор с зургами. Затем, не медля, отправил и вторую. После чего плюхнулся на землю рядом с молодыми орками.
Разрывы грохнули один за другим. Дико заржали кони, во дворе кто-то завопил. Антон вскочил и с автоматом наизготовку метнулся к большому дому.
Наш современник, знающий о войне из фильмов, уверен, что гранаты рвутся красиво. Огромная вспышка и разлетающиеся по сторонам тела врагов. На деле все выглядит не так. Сто граммов тротила не в состоянии подбросить в воздух даже одного человека. Большой вспышки тоже нет. А вот дыма, как и осколков, много.
Когда Антон ворвался во двор, дым рассеивался. Зурги валялись на земле, некоторые пытались встать. Антон пресекал эти попытки короткими очередями – в этот раз переводчик огня он выставил правильно. Крутясь волчком, он замечал малейшее движение, отправляя в ту сторону по три пули калибра 7,62 мм. Стрелял, пока автомат не умолк. Антон сменил магазин, отправив пустой в подсумок, дернул за рычаг затворной рамы и осмотрелся по сторонам.
Живых зургов не было – по крайней мере, на первый взгляд. Пока Антон размышлял, как поступить дальше, во двор ворвались Телорк с девчонкой. Они разошлись и стали обходить тела поверженных зургов. Паренек тыкал в них копьем, а Нулорк деловито пилила глотки тесаком. Судя по воплям, живые среди зургов были. Недолго. От зрелища Антона замутило, но он взял себя в руки. Советский пограничник должен быть стойким.
Покончив с зургами, молодые орки подошли к побитой топорами двери и что-то прокричали. Им ответили. В голосе защитника слышалось недоверие. Телорк с девочкой стали горячо убеждать. Пацан при этом размахивал руками. В окошке над дверью показалась бородатая рожа. Она некоторое время обозревала поле битвы, после чего исчезла. Заскрипела исклеванная ударами топоров дверь, и в проем протиснулась коренастая фигура с ножом в руке. Окинув двор взглядом, орк повернулся и сказал несколько слов тем, кто оставался в доме. После чего стал рассматривать тела зургов.
Из дома высыпала и растеклась по двору толпа. В ней были мужчины, женщины и очень много детей. Они бросились к убитым. Мальчики хватали оружие, которое у них тут же отбирали взрослые, женщины стаскивали с зургов одежду и обувь.
Антон поставил автомат на предохранитель и сложил приклад. Забросил оружие на плечо и отошел в сторону. Его участия более не требовалось. Он стоял, размышляя над тем, что произошло. В горячке боя думать было некогда. По всему выходило, что он вляпался в историю. Последствия вряд ли будут добрыми. Расстрелять полтора десятка человек! И пусть это не люди, а какие-то зурги, к тому же охотники на рабов, но приказа на их уничтожение Антон не получал. Самоуправство в СССР не приветствуется. Неясно, как отреагирует на это командование, хотя догадаться можно. Из кандидатов в члены КПСС его исключат, из комсомола – тоже. Так что о карьере можно забыть. Хорошо, если не посадят. Надо же, как не повезло!
– Думнеавоастрэ[5]!
Перед Антоном стояла Нулорк с каким-то кряжистым орком в синей рубахе и таком же колпаке. В бороде орка виднелась заметная седина. Темные, почти черные глаза смотрели на Антона с настороженным любопытством. Орк посмотрел на девчонку и что-то длинно произнес.
– Староста Зулорк благодарит тебя, господин, за помощь, оказанную нашему селению, – перевела Нулорк. – Он хочет знать твое имя, дабы вознести за тебя молитвы богам.
– Старшина Ильин, – пожав плечами, ответил Антон.
Глаза у старосты едва не вылезли из орбит.
– Иль? Ин? – задыхающимся голосом переспросил он.
– Ильин, – подтвердил Антон. – Это моя фамилия. А зовут Антон.
– Иль! – завопил Зулорк, бухаясь на колени. В одно мгновение гул голосов во дворе стих. А затем орки, словно горох, посыпались на колени. Антон растерянно посмотрел на Нулорк. Та тоже стояла на коленях, склонив голову к его ногам.
– Ты что? – Антон тронул ее за плечо.
– Прости мне, высокородный, – пролепетала девочка. – Мне сразу следовало понять, что ты иль, и приветствовать надлежащим образом. Но я никогда ранее не видела высокородных, потому и не узнала. Не наказывай меня строго.
– Да что тут у вас, бл…дь, происходит?! – возмутился Антон.
Поскольку спросил он это по-русски, ему не ответили.
3
Болела голова…
Как часто книги про попаданцев начинаются с этой фразы! В представлении их авторов, попасть в другой мир можно лишь в состоянии глубокого наркоза, то есть нажравшись до поросячьего визга. Или до положения риз. Последнее выражение, правда, не в ходу, поскольку непонятно читающей публике. В попаданченском жанре все должно быть просто. Нажрался, стукнулся головой в камень – и ты в другом мире. Вариант: тебе врезали по голове добрые люди. Таковых в нашем Отечестве много, и они всегда рады оказать услугу будущему попаданцу.
В этом отношении Антону не повезло. По голове его не били, и выпить накануне перемещения не удалось. В пограничных войсках сухой закон. Нельзя сказать, что его не нарушают, тем более в Молдавии, где вино пьют вместо воды. А если учесть, что ты служишь на КПП, где работает местное население, которое к тебе относится по-доброму… Молдаване научили Антона разбираться в винах. Он пробовал молодое и выдержанное, «гибрид»[6] и марочное, даже крепленое. Последнее в Молдавии производят исключительно для себя, поэтому в качестве напитка можно не сомневаться. Разумеется, процесс дегустации проходил втайне от командования и не превращался в пьянку. Да и вино – это не спиртное, а продукт питания. Это вам любой молдаванин подтвердит. А также – француз, итальянец или испанец.
После столь удивительной реакции на представление спасителя орки устроили праздник. Перед этим тела раздетых догола зургов погрузили в телеги и увезли. Кровь на земле и черные пятна от разрывов гранат присыпали песком. Затем из общинного здания вытащили столы и лавки, которые расставили буквой «П». Антона, как почетного гостя, усадили в самом центре перекладины. Он тут же подгреб Нулорк и примостил ее рядом. Девчонка смущалась, уверяя, что ей не по чину почетное место, но Антон это пресек – ему требовался переводчик. Молдавский в деревне, как выяснилось, знали только Нулорк и ее «бапця». Он был, как объяснили Антону, языком «пришлых», некогда живших в этих краях. Нулорк и «бапця» были их потомками. Антон на них удачно вышел.
Гуляла деревня от души. Нападение зургов завершилось для нее удачно. Мало того, что врагов уничтожили, так еще никто не погиб. Одного селянина ранило стрелой – и все. Нулорк заверила, что «бапця» поставит его на ноги. Она у нее знахарка и травница. Так что деревня праздновала. Антону-освободителю поднесли лучшие блюда. Жареную курицу, томленую в горшке свинину, ржаной хлеб, какие-то вареные корнеплоды, вкусом напоминавшие картошку, и разнообразную зелень. При этом староста извинялся, сокрушаясь, что не может угостить высокородного гостя соответственно его статусу. Но по глазам Нулорк Антон понял, что подали ему самое лучшее, а сама девчонка такие деликатесы если и вкушала, то очень редко. Поэтому Антон навалил ей полную миску мяса, велев не стесняться. Уговаривать не пришлось. Набросилась так, что только кости на зубах захрустели. Вторую миску с деликатесами Антон велел отнести Телорку. Как-никак воевали вместе. Паренек засиял и принял угощение с поклоном. Расправившись с едой, он, размахивая руками, стал рассказывать односельчанам о состоявшемся сражении. Звучало оно, как понял Антон, примерно так: «Тут я ему – тыц! А он мне – бах! Я – вжик! А он за мной – скок!..» Затем Телорк вскинул к плечам ладони, свел их в линию и произнес: «Тр-р-р!». Антон понял, что молодой орк рассказывает о нем, поскольку немедленно поймал восхищенные взгляды селян.
Угощение подавали в глиняных мисках. Вилок не имелось, а ложки были деревянными. Да и теми почти не пользовались – ели руками. Антон – тоже. Каждый орк, включая женщин, носил на поясе нож, которым и разделывал угощение. Запивали еду каким-то мутным напитком из ягод. На вкус тот оказался неплох. Кисленький, прохладный – видимо, из погреба достали – он хорошо утолял жажду и пощипывал язык. Градус в нем имелся, что Антон вскоре почувствовал. Придя в благодушное настроение, он подозвал старосту и принялся расспрашивать. Нулорк бойко переводила. И вот тут пограничника ждал облом. Именно так можно было расценить его впечатление от услышанного.
Он находился не в СССР. Староста о такой стране никогда не слышал, что было невероятно. На Земле о Советском Союзе знали даже полярные медведи. Предположение, заставившее Антона вздрогнуть, немедленно подтвердилось. Мир, в котором он оказался, носил имя Нимей (слова «планета» орк не знал), а государство – Рум. Во главе его стоял король Архиль. Деревня, которую Антон защитил, звалась Гаць, и находилась она в лофстве Горсей. Это все, что смог поведать староста. Цепляясь за последнюю надежду, Антон расспросил его об окружающем мире. Тут надежда рухнула окончательно. Бой с дезертирами случился весной, в Нимее заканчивалось лето. Названия времен года, конечно, могли быть другими, но что делать с копнами сена, которые видел Антон? Откуда они весной? А встреченный им выводок волчат? Те появляются только летом – это Антон знал от охотников. Он спросил, слышали ли здесь о людях, которые приходят из других миров? Староста ответил, что такое бывало, но очень давно. В подтверждение ткнул в Нулорк, объяснив, что девочка и ее «бапця» – потомки пришлых. Потому и язык их знают. В семьях его хранят, как реликвию. Возвращались ли пришлые обратно в свои миры? Староста сказал: «Нет!», и вновь указал на Нулорк. Пришлые оставались в Нимее. Заводили здесь семьи, рожали детей. К пришлым и их потомкам отношение почтительное. Они много знают и умеют. Иметь такого в селении – великая честь. Особенно, если гость – иль. При этих словах староста встал и поклонился Антону.
Пограничник не стал спрашивать, кто такой этот «иль». На него накатила тоска. Недавняя печаль о карьере казалась смешной. Будущего у него нет. Он никогда более не увидит отца и сестру, друзей-товарищей. Даже грозное командование, которого он ранее боялся, осталось на Земле. Сейчас Антон готов был сесть на «губу», быть разжалованным в рядовые, исключенным из кандидатов в члены КПСС и ВЛКСМ – лишь бы вернуться домой. Однако приносить эти жертвы было некому.
И он напился…
Застонав от прихлынувшей боли, Антон сел. Сквозь маленькое окошко в стене вливался дневной свет. Антон осмотрелся. Он лежал в постели, прикрытый одеялом из грубой шерсти. Та ощутимо покалывала тело. Сама постель представляла собой матрас, брошенный на топчан без спинок. Судя по ощущениям, матрас, как и подушку, набили сеном. Рядом с топчаном стояла лавка. На ней, аккуратно сложенная, покоилась форма Антона. Здесь же стояли сапоги с обернутыми вокруг голенищ портянками. Это говорило о том, что разделся Антон сам. Пограничник стал вспоминать вчерашнее.
Сначала он мрачно пил. Заметив его состояние, орки решили развеселить гостя. Стали бить в бубен и танцевать. Получалось это у них, по мнению Антона, плохо. Он вышел в круг и врезал цыганочку с выходом. Танцевать Антон умел – в школьном кружке научили. Орки пришли в восторг: хлопали в ладоши и свистели в дудки. Распалясь, Антон вытащил в круг Нулорк и отжег с ней. Поначалу та смущалась. Но, подбадриваемая сородичами, оттаяла и пустилась в пляс. Получалось это у нее ловко. Антон сплясал с ней русского и полечку. Затем подозвал Телорка и стал учить соратников петь «Сегодня ночью все спокойно на границе…» Слова песни он переводил на молдавский, а Нулорк – на оричьий. Не пошло. Орки многое не понимали. Например: «А на плечах у нас зеленые погоны». Или: «В любой момент ракета может в небо взвиться, в любой момент приказ «В ружье!» разбудит нас». Объяснять было долго. Антон решил не мучиться и предложил спеть «Не плачь, девчонка!». Эта песня пошла, пришлось только слегка переделать текст. Скоро вся деревня голосила:
- – Не плачь, орчанка! Пройдут дожди!
- Твой орк вернется, ты только жди.
- Пускай далеко твой верный друг.
- Любовь на свете сильней разлук!
В финале Антон разошелся настолько, что спел скабрезные частушки:
- Манька Ваньку тянет в лес.
- Ванька упирается:
- В магазине мяса нет,
- Хрен не поднимается.
И еще эту:
- Все картошка да картошка
- И с водою молоко.
- От картошки хрен – гармошкой,
- И не лезет далеко.
Здесь следует пояснить, что столь вредные для советской власти песнопения Антон выучил отнюдь не по вражеским «голосам». И даже не в институте, где, как водится в интеллигентной среде, к советской власти относились скептически. Частушкам его научили в рабочей среде. Той самой, которая, по мнению КПСС, была ее надежной опорой. Что, однако, не служило Антону оправданием. Советский человек за границей должен вести себя достойно. И не важно, куда он попал: в капиталистическую страну или фэнтезийный мир. Стыдно!
Осознав это, Антон вздохнул и попытался вспомнить, переводил ли он слова частушек местному населению. Этого не удалось, поскольку вслед за их исполнением в памяти следовал провал. Антон вновь вздохнул – на этот раз громко. В ответ занавесь, ограждавшая его закуток, колыхнулась, и в образовавшемся проеме появилась лукавая мордочка Нулорк.
– Вы проснулись, высокордный Иль?
– Проснулся, – подтвердил Антон и пожаловался: – Голова болит.
– Сейчас!
Лицо исчезло. Скоро Нулорк появилась вновь, на этот раз с глиняным кувшином в руках.
– Выпейте, высокородный!
Антон взял кувшин и приник к влаге. Это был рассол! Настоящий, капустный. Видимо, такой овощ в этом мире водился. Антон опустошил кувшин и, чувствуя, как затихает боль в висках, вернул его девочке. Та не ушла, застыв в ожидании приказаний.
– Вот что, Нулорк, – начал Антон, чувствуя, как горят уши. – Я там вчера не позволил себе ничего лишнего?
– Что вы, высокородный! – закрутила головой девочка. – Всем так понравилось! Особенно песня про мясо, – она хихикнула. – Если его не есть, то какой прок от орка в постели?
«Значит, слова все же перевел», – уныло понял Антон. Уши запылали.
– А вот про «картошку» не поняли, – продолжила Нулорк. – Но женщины решили, что это тап. Его вы вчера ели. Он урожайный, зимой им спасаются от голода. Но если есть только тап, женщину не захочешь.
Нулорк захихикала. Антон почувствовал себя мерзко.
– Вот что, – сказал решительно. – Принеси мне какую-нибудь ненужную тряпицу.
Нулорк подхватила кувшин и убежала. Антон встал, натянул бриджи и обулся. Куртку надевать не стал, чтоб не испачкаться. В углу, прислоненный к стене, стоял нечищеный АКМС. Позор! Оружие следует обихаживать сразу после стрельбы, а Антон об этом забыл. И вообще распустился.
Быстро разобрав автомат, Антон пропустил в прорезь шомпола полоску чистой ткани, макнул ее в оружейное масло и стал чистить канал ствола. Где он взял масло и ткань? В подсумке. Там есть специальный кармашек, в котором у солдата хранится алюминиевый пузырек с маслом и тряпица. К возвращению Нулорк канал ствола сиял. Взяв принесенную ею тряпку, Антон разорвал ее на части и быстро довел другие части автомата до надлежащего состояния. Затем собрал его. Нулорк следила за его действиями, приоткрыв рот.
– Это ваш магический посох, высокородный? – спросила, не удержавшись.
– Просто автомат, – буркнул Антон. – И вот что. Не называй меня высокородным.
– А как?
Антон задумался. По имени? Получится панибратски. Да и девчонка слишком мелкая, чтобы звать его так. Товарищ старшина? Слишком официально. К тому же придется объяснять, кто такой старшина, и почему обращаться к нему надо «товарищ». По имени-отчеству? Смешно.
– Я могу звать вас господином, – пришла на помощь Нулорк.
Антон кивнул. Господин так господин. В западных странах это обычное обращение. В СССР оно не в ходу, но здесь другой мир. В чужой монастырь со своим уставом не ходят.
Покончив с автоматом, Антон достал из кобуры АПС и почистил его. Вернее, снял лишнюю смазку. Заодно разобрался с устройством пистолета. Прежде Антону не доводилось держать его в руках – только видеть на плакатах в оружейной комнате. Но разобрался – ничего сложного.
– Это тоже автомат? – полюбопытствовала Нулорк.
– Да, – ответив Антон, решив не пускаться в объяснения. Он пристегнул АПС к деревянной кобуре и вложил его в руки девчонке. – Прижимай его к плечу и смотри вон туда. Палец клади сюда. Теперь нужно поймать врага в прорезь прицела и потянуть за крючок. Ну!
Сухо щелкнул курок. Патронов в обойме пистолета, естественно, не было. Правила обращения с оружием Антон знал назубок. Взгляд Нулорк, вернувшей ему оружие, был полон обожания. Антон сунул пистолет в кобуру и положил ее на лавку.
– Мне бы умыться, – сказал, глянув на испачканные руки.
– Сейчас! – Нулорк словно вихрем смело.
Вернулась она с деревянной шайкой, кувшином и домотканым полотенцем, переброшенным через плечо. Затем принесла плошку с какой-то серой массой. Щелок. В деревне у бабушки Антон видел такой и умел им пользоваться. Поэтому быстро отмыл руки, ополоснул лицо, вытерся, после чего надел куртку. Застегнул пуговицы и опоясался ремнем. Обвешиваться оружием не стал.
– Там вас староста дожидается, – сообщила Нулорк.
Антон кивнул и отвел рукой занавесь. Спать его уложили в общинном доме, завесив закуток. Сейчас перед глазами Антона была огромная комната, заставленная лавками и столами. У ближнего топтался уже знакомый ему коренастый орк в синей рубахе. Увидев Антона, он низко поклонился.
– Как почивали, высокородный иль?
– Хорошо! – буркнул Антон. – Здравствуй, Зулорк!
Нулорк перевела. Староста улыбнулся, показав желтые зубы.
– Высокородный иль проявил милость, пожелав здоровья бедному орку.
– Вот что, – сказал Антон, – ты эти ужимки брось. Я про высокородного и поклоны. Называй меня господином.
– Как скажете, господин! – кивнул Зулорк. – Желаете завтракать?
– Желаю! – согласился Антон.
Нулорк принесла им миски с капустой, нарезанным салом и хлебом на дощечке. Небогато, но сытно. А сало для пограничника – деликатес. Его ночным нарядам дают, чтоб вы знали. Антон со старостой позавтракали. Причем по лицу орка было видно, что он доволен оказанной ему честью. Антон хотел усадить и Нулорк, но та ответила, что уже ела. Однако из комнаты не ушла, присев на лавку неподалеку. Из чего Антон сделал вывод, что предстоит разговор. Так и вышло. После того, как Антон запил завтрак ягодным морсом (от спиртного он отказался), староста отряхнул крошки с бороды и хитро глянул на гостя.
– Могу я спросить господина?
– Валяй! – разрешил Антон.
– От зургов осталась богатая добыча. Кони, оружие, обувь, одежда. И вот это, – орк протянул пограничнику кожаный мешочек.
Антон взял, распустил ремешок на горловине и вытряхнул содержимое на стол. На доски упали кусочки металла. Белые, вытянутой формы. Антон взял один. Похоже на серебро. На металле просматривалось какое-то изображение, но разобрать его вследствие потертости не представлялось возможным.
– Деньги?
Орк кивнул.
– Что можно за них купить?
– За это, – орк ткнул пальцем в один кусочек, – трех куриц. За все – дойную корову или двух телок.
Антон задумался. Не густо. Но деньги пригодятся. В его кошельке имелись советские рубли, но смешно думать, что в Руме они в ходу. А ему здесь жить.
– Это я забираю, – он ссыпал монеты в мешочек. – Остальное раздай жителям. Одежду и обувь – тем, кто нуждается. Оружие – мужчинам. Кони пусть будут в общей собственности.
– Ты щедр, господин! – приложил руку к груди Зулорк. – Благодарю от имени всех жителей. Особенно за оружие.
– Я заметил вчера, что у вас его мало, – сказал Антон.
– Железо дорогое, – сообщил Зулорк, проводив взглядом исчезнувший в кармане гостя мешочек. – А мы живем бедно.
– Почему? – удивился Антон. – Земли вокруг много. Можно растить урожай, пасти скот. Лес рядом.
– Половину урожая и скота забирает лоф.
– Почему?
– Он защищает нас от зургов.
– Так ведь не защитил! – возмутился Антон.
– Это так, господин! – согласился орк.
– Вот и нечего отдавать!
– Заберет силой.
«Феодал», – понял Антон. В школе он учил историю, поэтому о феодализме знал. В учебниках утверждалось, что феодалы угнетали крестьян, забирая у них последнее. Антону это казалось дикостью. И вот пришлось столкнуться воочию. «Порядки у них!» – мысленно вздохнул Антон.
– Если только господин не возьмет Гаць себе, – внезапно сказал орк.
– Это как? – удивился Антон.
– По законам Рума тот, кто защитил селение от врагов, вправе объявить его своим, – сообщил староста.
– А как посмотрит на это лоф?
– Ему не понравится, – вздохнул староста. – Но высокородный Иль-Ин – сильный маг. Убил пятнадцать зургов.
– Четырнадцать, – уточнил Антон. – Одного зарезал Телорк.
– Пусть четырнадцать, – согласился Зулорк. – Но все равно много. Думаю, что и с воинами лофа господин справится.
– Сколько тех?
– Три десятка.
«Не так много!» – удивился Антон. В его представлении войско феодала выглядело многочисленнее.
– Как вооружены?
– Примерно как зурги. Только у каждого есть броня, копье и меч. И все на конях.
«Тридцать всадников, – размышлял Антон. – Взвод – вернее, эскадрон. Броня и копья – ерунда. Для пуль они не помеха. И гранаты еще есть…» Он задумался. Устраивать войну не хотелось. Бог весть, как к этому отнесется местная власть. А ему здесь жить…
– Вчера господин пел про мясо, – сказал староста. – Мы едим его раз в году. Зимой, когда забиваем свиней и бычков, которые оставил нам лоф. Мясо быстро кончается. В остальное время едим тап и хлеб. Но их не хватает до лета. Переходим на корешки и траву.
– А лес? – удивился Антон. – Там же есть дичь.
– Лоф запрещает охоту – это его леса. Деревья рубить тоже нельзя. Можно вывозить сухостой, собирать хворост, грибы и ягоды.
Антон вспомнил непривычно чистый лес, которым шел. Так вот кто его подмел! Затем на память пришла ловчая яма с волчатами. Староста явно темнил. Наверняка деревенские украдкой охотятся. Но все равно неправильно.
– Хвороста в лесах мало, – подтвердил его вывод орк. – Поэтому зимой в наших домах холодно, – он помолчал. – Если господин возьмет нас под свою руку, мы построим ему дом. Большой, просторный, в каком надлежит жить высокородному. У него будет все, что он пожелает. Он может взять себе любую женщину. Например, ее, – староста указал на Нулорк.
Та вспыхнула.
– Нулорк – ребенок! – возмутился Антон.
– Шестнадцать весен, – возразил староста. – Самое время выбрать мужа.
– Ты это брось! – нахмурился Антон. – Я сюда не за тем явился, чтобы соблазнять детей. А насчет остального…
Он задумался. Предложение старосты выглядело привлекательным. Он в этом мире чужак. А тут предлагают влиться в местное общество, да еще в привилегированном статусе. Правда, придется повоевать. Но Антон – солдат, который этому обучен. И еще он советский человек. Которому стыдно бросить людей на произвол феодала.
– Сколько в деревне мужчин? – спросил старосту.
– Двадцать семь.
– Они заняты на работах?
– Сейчас нет. Урожай собрали.
– Пилы и топоры имеются?
– Да, господин! Хочешь приказать построить дом?
– Нет! – покачал головой Антон. – Для начала мне нужно забрать кое-что из леса. Для этого придется рубить просеку. Затем мы укрепим деревню. Сделаем вышку… Я объясню, как.
Он встал. Староста вскочил и поклонился.
– Слушаю твои приказания, мой господин!
4
Работать орки умели. Антон объяснил, что нужно сделать, мужчины наметили просеку и взялись за пилы и топоры. Работали споро и аккуратно. Сосны срезали у самой земли. С поваленных деревьев обрубали сучья, стволы распиливали на бревнышки. Все это грузили в телеги и отправляли в деревню. В результате оставался чистый проход. Антон только вздохнул, вспомнив захламленные советские лесосеки.
Его помощь не требовалась, и Антон решил погулять. Но, войдя в лес, наткнулся на Серого Брата. Волк встал перед ним, словно материализовавшись из воздуха. Антон не смутился.
Читать бесплатно другие книги:
