Ассасин Мелан Вероника

Пробившись сквозь паникующих, он обогнул барную стойку, распахнул дверь в служебное помещение и аккуратно, стараясь не ударить голову девушки, вынес ее наружу.

*****

Черная машина, словно тень, на огромной скорости неслась по пустынному шоссе; водитель внимательно следил за дорогой. Нахмуренные брови

выдавали кипевшую в нем ярость, рука нащупала в кармане телефон.

– Начальник одиннадцатой группы слушает, – после пары гудков отозвался в трубке мужской голос.

– Джек, это я.

– Что-то случилось? Ты обычно не звонишь просто так.

– Случилось. – Мужчина за рулем посмотрел в зеркало заднего вида. – Пятнадцать минут назад здание «Сэнди-Паласа» было взорвано.

– Ни хрена себе! А ты узнал об этом до новостей? Как?

– Я там был.

В трубке на несколько секунд повисла тишина.

– Ты не пострадал?

– Нет, но жертв много. Внутри остались десятки раненых, все три этажа разрушены.

– Каким будет задание?

– Узнай, кто это сделал. Мне нужны имена всех причастных к этому людей. К утру.

Собеседник недовольно крякнул, но перечить не стал.

– Как скажешь. Все данные пришлю по почте.

– Жду.

Человек за рулем отключил телефон и спрятал его в карман. Бросил быстрый взгляд на дорогу, повернулся и посмотрел на заднее сиденье, где лежала спасенная.

В сознание она не приходила. Плохо, нужно срочно определить повреждения. Дыхание ее оставалось ровным, но лоб блестел от выступившей влаги, бледные губы шевелились.

В бунгало на берегу ее вести нельзя, там нет необходимых медикаментов. Хотя его внутренней силы, скорее всего, хватило бы, чтобы излечить ее полностью, мужчина предпочел не рисковать – придется наведаться в дом. Если сломана ключица, срастить кости руками не удастся – нужны стальные шунты, а они есть только в квартире.

Что ж, если того требуют обстоятельства, пусть будет так. Как только она придет в сознание, он даст ей знать, что не любит гостей, и на том все кончится.

Если объяснения не помогут, всегда есть еще один выход – стереть память, но до этого дойдет навряд ли.

Через несколько минут автомобиль бесшумно свернул к огражденному высоким забором особняку.

Он уложил ее на узкий диван в кабинете и подошел к шкафу возле стены. Набрал несколько цифр на вмонтированном в переднюю панель пульте и, дождавшись, пока на экране высветится надпись «Доступ разрешен», открыл дверцу. Внутри мягко зажглось автоматическое освещение.

Достал с полки инструменты, положил их в нижний отсек и включил ультрафиолет. Возможно, они не понадобятся, но лучше быть готовым ко всему.

Пока проходила стерилизация, мужчина щелкнул выключателем, и в комнате стало ярче, загорелось дополнительное освещение.

Цифровое табло показывало, что инструменты будут готовы к использованию через сорок пять секунд – как раз хватит времени, чтобы вымыть руки и избавиться от пыльной одежды.

Сбросив с себя черную майку, хозяин дома быстрым шагом проследовал по коридору до ванной комнаты. Дверь захлопнулась, зашумела вода.

Когда он вернулся в кабинет, девушка осторожно пошевелилась, застонала и приоткрыла глаза.

– Не двигайся, – коротко бросили ей.

Мужчина, продолжая растирать полотенцем руки и плечи, подошел к шкафу и выключил замерший на цифре «0» счетчик. Затем бросил полотенце на стул, достал с полки нужную мазь, вернулся к дивану.

Присев на край, он повернул голову пострадавшей набок и осторожно прошелся пальцами по шее. Слегка надавив на кожу, заметил, как гостья морщится от боли и часто моргает.

– Слишком яркий… свет.

– Терпи, он мне нужен.

Мужские руки быстрым движением разорвали горловину платья, ткань с треском разошлась в стороны. Оторванный лоскут обнажил поврежденное плечо.

Взгляду открылся темно-бордовый кровоподтек, расплывшийся по руке и шее. В одном месте кожа опухла сильнее всего – именно сюда ударил острый край камня. Осторожно ощупывая сантиметр за сантиметром, мужчина нахмурился и произнес:

– Сейчас расслабься. Полностью.

Он дождался, пока его приказ выполнили, после чего положил ладонь на поврежденное место, прикрыл веки и замер.

В мозгу мгновенно возникла картина строения плеча, ладонь потеплела. Под опущенными веками серо-голубые глаза пристально вглядывались в несуществующую точку – в схему участка повреждений.

Неторопливый ментальный скан быстро и точно выявил детали: ткани над ключицей сильно задеты ударом, трапеция надорвана, связки и сухожилия шеи целы. Ладонь прижалась плотнее: кость в порядке, трещин нет.

Это именно то, что он хотел знать.

Так, осмотр закончен, и в наличии имеется вся нужная информация.

Оказывается, для восстановления ей понадобится даже меньше, чем он предполагал, – дев-

чонке, как ни странно, повезло. Пусть хорошо спит, ест, утром и вечером втирает «феронин», а там все рассосется. Несколько дней, и она будет полностью здорова.

Оставив пациентку отдыхать, мужчина вышел из комнаты.

*****

Я проснулась от ноющей боли в шее.

Какое-то время пыталась снова погрузиться в сон, но безуспешно – остатки его растворились, в голову одна за другой вползали обрывочные мысли.

Я смутно помнила, как прогремел взрыв. Затем все смешалось в поток сменяющих друг друга изображений: люди, крики, паника, обваливающийся потолок, колонна, человек в черном…

В какой-то момент все разом встало на свои места – ну конечно! Я должна была погибнуть под останками колонны, но некто – тот же самый субъект, который доставил меня сюда, – успел выторговать меня у смерти. Я отчетливо запомнила, как мое лицо прижималось к темной майке, источающей знакомый аромат.

Значит, это правда – он спас меня.

Не верилось. Перед глазами до сих пор стояло его лицо – холодный и предупреждающий взгляд «не подходи».

Если он не желал общения со мной, зачем тогда вернулся?

Зачем рисковал, для чего, с какой целью?

Что-то заставило его передумать – это очевидно, вот только что?

«Не вздумай начать вновь надеяться попусту».

Не буду, не буду, теперь и не до того. Но, наверное, сердце у моего знакомого все-таки существовало, и именно оно не позволило бросить в беде даму, с которой ранее состоялся близкий контакт.

Ну и формулировка. Фу.

То ли от боли, то ли нерадужных мыслей, испортилось настроение. Сна ни в одном глазу, шею ломит, лежать на чужой кровати не хочется – наверное, правильнее всего отыскать хозяина дома, поблагодарить его и отправиться отсюда прочь.

«А ведь привез к себе домой, хотя раньше не хотел его показывать».

Да, ситуации вынуждают на многое, вот только легче от этого не становилось. Меня сюда не приглашали, и значит, нужно убираться.

В кабинете, кроме меня, никого не оказалось. Придерживая здоровой рукой оборванный лоскут некогда красивого золотистого платья, я поднялась с постели. Кружилась голова, подташнивало. Ничего, терпимо, главное – добраться до выхода.

Меня, насколько я помнила сквозь странную поверхностную и полную боли дрему, осматривали. А если осмотрели и покинули, значит, ничего страшного не обнаружили – и хорошо, жить буду.

Справа от двери обнаружился странного вида шкаф с еще более загадочным цифровым табло, высвечивающим символы «Alm0,+2», рядом мигала стрелка «вниз». Что это – обозначение понижения температуры? Неизвестный мне химический состав?

«Неважно, Элли, не задерживайся».

Интересно, сколько времени я здесь нахожусь? Час, два, больше? И что случилось с теми, кто остался внутри «Сэнди-Паласа», – спасли ли их? Беспокойство лишь ухудшало мое и без того нехорошее самочувствие, поэтому мысли о возможных жертвах взрыва пришлось временно оставить.

Я выскользнула за дверь. Коридор, лестница вниз, новые двери… И где искать хозяина? Особняк, судя по всему, большой, комнат много – куда идти? Ближайшее окно не раскрыло множество секретов, за ним было темно и виднелся кусочек сада. А еще покатая крыша, забор вдалеке и стелющаяся за

ним дорога – негусто. Окна справа не горели, значит, в том направлении двигаться не стоило.

В конце коридора обнаружилась гостиная, за ней еще одна, следом коридор и две спальни, обе пустые. Чувствуя себя заплутавшим в лабиринте карликом, я методично, одну за другой, открывала двери в комнаты.

«Сколько же их здесь – десять, двадцать?»

На втором этаже ни одной живой души не обнаружилось. Постояв у лестницы, я решила подняться на третий.

Прежде чем достигнуть места назначения, мне пришлось открыть и закрыть двери в темную библиотеку, бильярдную и еще одну спальню, а там – с лава Создателю – обнаружилась и очередная гостиная. Та самая гостиная, нужная мне, с выходящими на широкий балкон стеклянными дверями.

На балконе стоял человек.

Без рубашки. Мощная обнаженная спина демонстрировала бугристые мускулы, широкие плечи чуть ссутулены – он упирался в перила, наблюдая за темной улицей.

Смущаясь, что нарушила чужое уединение, я подошла к дверям и ступила на теплый пол балкона.

Молча встала за спиной, какое-то время разглядывала освещенный лунным светом силуэт.

– Выспалась? – спросили меня, не оборачиваясь.

– Да. Спасибо.

Мужчина неторопливо повернулся, уперся поясницей в ограждение, положил локти на перила, в его руках блеснул стакан с коньяком. Меня какое-то время просто разглядывали – без радости и без недовольства, без каких-либо очевидных эмоций, однако пристальный взгляд давил и нервировал. Тишина, стрекот цикад, на темном небосводе перемигивались звезды, опухшего плеча касался теплый ветерок.

– Сколько сейчас времени? – зачем-то поинтересовалась я. – Я не нашла ни одних часов.

– А мы торопимся?

Насмешливый тон удивил и смутил одновременно. И при чем здесь «мы»?

– Я просто пытаюсь понять, как долго спала.

– Около двух часов. Сейчас чуть за полночь.

– А-а-а… – неопределенно отозвалась я и снова замолчала – о чем говорить?

Взгляд напротив продолжал лениво и одновременно настойчиво изучать меня.

– Что произошло там, в «Сэнди-Паласе»?

Мужчина сделал глоток коньяка и только после этого ответил:

– Взрыв. Кто-то взорвал его.

– Но кто мог сделать это? Зачем? Ведь столько людей погибло…

– Я пока не знаю. – Он вновь помолчал и через некоторое время добавил: – Но выясню это.

«Как много слов, надо же».

То, что мой спаситель вообще отвечал на вопросы, наводило на мысль о том, что он выпил.

«Иначе бы просто молчал».

Стакан в его руке был почти пуст, но глаза мутными не выглядели, как не потеряли четкости и движения.

«Может, сегодня у нас просто «разговорное» настроение?»

Я вгляделась в непроницаемое лицо и к собственному неудовольствию вновь отметила, насколько же он красив, этот мужчина. Не по-журнальному, но по-настоящему – дерзко, жестко, идеально безо всякой мягкости красив.

М-да. И теперь по странному стечению обстоятельств мне выпал шанс еще раз побыть с ним, провести вместе пару минут. Это хорошо или плохо? Во что они выльются мне впоследствии – в разбитое сердце или же легкие необременительные воспоминания?

– Тебе нужно спать, – донеслось от перил.

– Я знаю, но не хочу. Выспалась.

– Так твое плечо быстрее заживет.

– Да, я понимаю. – Спать, однако, не хотелось. – А что это за странный шкаф у тебя в комнате? Он показывает непонятные символы. Я поначалу подумала, что это часы, но ошиблась.

– Долго объяснять.

«Ах да, ну конечно. Куда нам, серым и ушастым…»

– Ты ведь сам сказал, что мы не торопимся.

Интересно, сработает ли его фраза против него самого?

Фраза сработала, вот только совсем не так, как я предполагала, и я почти сразу же пожалела, что произнесла ее. Мужской взгляд скользнул по моей руке, придерживающей порванное платье, губы изогнулись в дерзкой усмешке. Я торопливо поправила оторванный лоскут, чтобы он прикрывал как можно больше.

– Не торопимся. Это правда. Тем более ты все равно не сможешь выйти отсюда, пока я не решу, что тебе пора.

Хозяин дома медленно поднял стакан и, глядя на меня, сделал очередной глоток.

«Вот это да. Неожиданно».

Я постаралась не выказать удивления, однако все равно почувствовала, как ноги приросли к полу и предательски быстро забилось сердце.

«Что происходит? Наверное, он выпил больше, чем мне казалось, а не один бокал».

И по какой же причине я не смогу выйти? Заперты двери, а ключ проглочен? Или же в особняке установлена хитрая система «не выпусти врага наружу»? Но ведь я не враг… Так или иначе, узнать, что я в какой-то мере пленник, было неприятно; к удивлению примешался страх.

Стоящий у перил мужчина усмехнулся.

– Раньше ты меня не боялась.

– А я и не боюсь, – соврала я.

– Едва ли.

Я почти физически ощутила, как его взгляд медленно заскользил по моей груди – меня раздевали, не снимая платья. Дружеская атмосфера растворилась без следа, теперь я стояла перед ним, стараясь не шелохнуться, чтобы не спровоцировать на дальнейшие действия. Передо мной находился не друг, нет – передо мной стоял могучий хищник, готовый к прыжку. Казалось, что за маленьким зверьком из темноты наблюдают внимательные глаза.

Увидев, как он медленно ставит стакан на поручень балкона и делает шаг ко мне, я подалась назад и пролепетала:

– Что ты делаешь?

– Что? Это простое движение называется «переставлять ноги». Я думал, оно тебе знакомо. – Ответ прозвучал насмешливо и мягко – меня будто успокаивали.

– Но ты «переставляешь» их, – я ткнула пальцем в его ноги, – в направлении меня!

– Да, потому что ты – предмет, который больше всего привлекает меня в этой комнате.

«Предмет…»

Черт бы его подрал, этого безымянного незнакомца.

Пятясь, я не заметила, как мы снова оказались в помещении – он приближался, я отдалялась. Глаза в глаза.

В его намерениях не возникало никаких сомнений. Он собирался сделать то, чему я не смогу противостоять – один раз не смогла. Во рту уже пересохло, по телу разливалась теплая дрожь.

– Но я… Я не могу! – попыталась бессвязно возразить я.

– Физически с тобой все в порядке, и я это знаю, – прозвучал мягкий ответ.

– Я… Я не хочу!

Темные брови приподнялись.

– Проверим?

Понимая, что мои доводы стремительно заканчиваются, а щеки начинают пылать все сильнее, я

пыталась найти хоть что-нибудь, что может заставить его остановиться. С каждой минутой окутывающая власть незнакомца довлела надо мной все сильнее.

Все было много хуже – он меня пугал.

– Но ты пьян!

Дерзкая усмешка.

– Не настолько, чтобы не суметь доставить наслаждение женщине, которую я желаю.

С очередным шагом назад я уперлась спиной в стену.

Боже, мы прошли через всю комнату, дальше отступать некуда – она закончилась.

Он замер в нескольких сантиметрах от моего лица, спокойно и лениво глядя в глаза. Еще секунда – и дотронется, а это означает, что я мгновенно потеряю волю, запылав как факел. По телу раз за разом прокатывались волны дрожи, а щеки полыхали. Много ли нужно сделать, чтобы я окончательно потеряла разум?

К его дыханию примешивался запах спиртного, но это не отталкивало, скорее наоборот – переплетаясь с ароматом парфюма, эта смесь действовала невероятно возбуждающе.

Я попыталась использовать последний аргумент, который хоть как-то мог повлиять на ситуацию:

– Но мое плечо…

Эта фраза добавила взгляду напротив столько нежности, что я растерялась. Ну вот, опять! Он опять использует запрещенный прием – мгновенно становится настолько нежным и ласковым, что ему хочется не просто верить, хочется отдать все.

По моей коже, едва касаясь, прошлись теплые пальцы.

– Я не сделаю тебе больно, девочка, – хриплый голос ласкал, словно звуки музыки. – И никому не позволю сделать этого.

«Правда? Он говорит правду?»

Эта фраза перещелкнула некий переключатель внутри моей головы, логика тут же растворилась.

– Никому?

– Никому.

Прежде чем коснуться вновь, мой мучитель долго смотрел на меня проникновенным глубоким взглядом. Доверься, убеждали его глаза, расслабься, все будет хорошо. Ощущение исходящей от мужского тела силы, жар кожи, бешено колотящееся сердце. Зачем он делает это со мной? Зачем смот рит так, будто он Воин, а я любовно перевязанная тесьмой добыча, зачем смакует свой триумф?

Его аура поражала – находясь в ее поле, хотелось подчиняться ему, хотелось верить, хотелось скулить от нежности и шептать «Возьми, возьми…».

Мои колени подгибались, смотреть глаза в глаза больше не было сил – я опустила голову.

Через секунду мой подбородок приподняли; его губы едва ощутимо коснулись моих – и тут же закружилась голова, а остатки разума растворились. Меня целовали сначала бесконечно нежно, затем напористо, а через минуту настолько страстно, что мир сократился до существования его и меня, а также бушующего между нами пламени.

«Почему такая реакция? Откуда?»

А поцелуи все длились и длились. Хотелось сползти по стене, хотелось прижаться теснее, хотелось… продолжения. Как же я, оказывается, по нему соскучилась. Я помнила все: эти широкие плечи, мощные руки, спину, шею. Хотелось не только прижаться к стоящему напротив человеку как можно теснее, но также обрести его одобрение, защиту, поддержку, ласку.

Разум плыл.

«Укрой меня своей заботой, обними, никогда не отпускай».

Собственные мысли казались бредом.

Я гладила разгоряченную кожу, ласкала пальцами затылок, терлась о жесткую щетину. Его запах сводил меня с ума, губы подчиняли волю;

страсть, подобную которой я никогда не испытывала раньше, сводила с ума.

«Я буду страдать. Снова страдать…»

Когда от моих губ на секунду оторвались, я глубоко втянула воздух и прошептала:

– Там, в «Сэнди-Паласе», ты не хотел, чтобы я подходила…

– Не стоит об этом.

Его пальцы нежно перебирали мои волосы.

– Почему?

Я должна была спросить, не могла не спросить. Ведь я так мечтала о встрече, так желала ее, и теперь понимала почему. Всякий раз, стоило нам приблизиться друг к другу, между нами протягивалась невидимая, но очень прочная нить. А такого не бывает с первым встречным, и значит, он не первый встречный – он особенный.

Ответа все не звучало.

– Но потом ты вернулся…

– Не говори ничего.

– Ты вернулся за мной. Почему?

– Ненужный вопрос. – Он чуть сильнее сжал мой затылок; дыхание его стало тяжелым, мощная грудь вздымалась и опускалась.

Но как уняться, когда это так важно?

– Что толкнуло тебя на это?

– Плохой вопрос. Я предупредил.

Но я уже не могла остановиться:

– Я стала тебе небезразлична?

Мое лицо резко приподняли за подбородок, в этот момент взгляд серо-голубых глаз вновь сделался жестким:

– Вопросы здесь могу задавать только я, это понятно?

Несмотря на ровную, почти равнодушную интонацию в его голосе, мне стало не по себе; я судорожно кивнула.

– Молодец.

И он снова смягчился, чем внес в смуту моих эмоций волну облегчения. Плохо, если бы за из-

лишнюю разговорчивость он попросту оттолкнул бы вновь, плохо, если бы выставил за дверь и попросил не возвращаться. А пока такого не случилось, еще есть шанс, просто с вопросами придется подождать. Ничего, я терпеливая, я подожду, лишь бы не рубили концы.

Погладив его по щеке, я тихонько спросила:

– А у тебя есть вопросы?

Пауза. Взгляд прищуренных глаз, хитрая усмешка.

– Есть. Взять тебя прямо здесь или сначала донести до кровати?

*****

Ближе к утру он снова вышел на балкон.

Горизонт на востоке едва заметно посветлел, окрашиваясь в розоватые оттенки. Не пройдет и часа, как рассвет окончательно прогонит тьму, смоет монотонную серость с машин и деревьев, раскрасит улицы и дома в яркие сочные цвета. Горстка облаков, словно компания подружек, по неосторожности заговорившихся до утра, все еще висела вдалеке, но скоро и они исчезнут, день будет солнечным. По крайней мере, так предсказывала метеослужба Канна.

Мужчина достал одну сигарету из пачки, которая на всякий случай всегда хранилась в нижнем ящике стола в гостиной, и, щелкнув зажигалкой, прикурил. Курил он нечасто, в последний раз около полугода назад. Оттого пачка до сих пор оставалась полной, не хватало лишь нескольких штук.

Но сегодня было иначе, сегодня отчаянно хотелось курить.

Оранжевое пламя на мгновение высветило красивое лицо и тут же погасло. Сделав одну затяжку, мужчина выпустил облако белого клубящегося дыма в предрассветный воздух, и силуэт его застыл, словно каменное изваяние, похожее не то на воина, не то на философа-мыслителя.

Было в его позе что-то от царя, глубоко задумавшегося о судьбе своего народа, – лицо спокойно, но глаза подернуты дымкой. Читались в них воля и уверенность, решимость и сил,а. Лишь изредка мелькало иное выражение – муки и глубокой печали, что рождало знание, доступное лишь ему одному.

Вдалеке прокричала птица.

Очнувшись от дум, мужчина поднял голову и посмотрел на дорожку, ведущую от дверей к ограде. Затем перевел взгляд на истлевшую в руке сигарету, затушил ее в пепельнице и отставил ту прочь.

Ему бы успокоиться, забыть все, вернуть себе прежнюю тишину в голове и уравновешенный образ мыслей, но не выходило. Хотелось вернуться назад, в спальню, где мирно спала та девушка, которая теперь так часто занимала его мысли. Занимала слишком часто, и это беспокоило.