Кубок королевы Розамунды Александрова Наталья

Наверное, она ничуть не удивилась бы, если бы череп ответил ей, но этого не произошло.

Он только смотрел на нее, упорно и пристально смотрел пылающими рубинами глаз.

И этот пристальный пылающий взгляд переливал в нее какие-то новые, незнакомые чувства.

В этом взгляде было что-то древнее, дикое, яростное. В нем пылала жажда мести, безжалостной и беспощадной.

Марианна в первый момент растерялась.

Чувства, которые внушал ей взгляд черепа, были не из нашего времени, не из нашей жизни. Они пришли из глубокой древности.

Марианне привиделась вдруг огромная пиршественная зала, заполненная дикими свирепыми воинами с огромными косматыми бородами, с длинными волосами, заплетенными в косы. Они пили из золотых и серебряных кубков, ели сочащееся жиром и кровью мясо, хохотали над дикими и примитивными шутками.

А посредине этой залы, посреди этого варварского разгула, среди этих хохочущих дикарей стоит женщина… женщина, чем-то похожая на нее, на Марианну.

В руке у нее – кубок, сделанный из человеческого черепа, кубок, полный вина.

Рядом с женщиной стоит мужчина – самый страшный, самый свирепый из всех на этом варварском пиру. В руке у него меч, и этим мечом он угрожает женщине.

Марианна не слышит слов, не понимает их, но она прекрасно понимает язык жестов и выражение лиц.

Мужчина с мечом принуждает женщину выпить вино из кубка… выпить вино из черепа.

Женщина смотрит на него с отвращением и ненавистью.

Она пьет вино, но между глотками ее губы шевелятся, и Марианна, не слыша ее слов, понимает их:

– Чтоб ты сдох!

Она потрясла головой, чтобы избавиться от видения, затем закрыла потайную дверцу, прошептав тихо-тихо:

– Успокойся! Я сделаю все, что ты хочешь!

Показалось ей или нет, что глаза-рубины слегка притушили блеск? Во всяком случае, никто не звал ее больше, никто не беспокоил, в комнате наступила тишина.

Марианна легла, но сон не шел. Она думала о муже. Теперь совсем по-другому оценивала его поступки.

Он унизил ее, унизил при своей девке. И теперь все небось узнали в подробностях, что произошло. И самый главный вопрос: откуда у него взялись серьги? Она обязательно это выяснит, и если ее муж хоть как-то, хоть косвенным образом причастен к смерти ее отца – Марианна ему отомстит. Жестоко отомстит.

Теперь не было у нее в душе того страха, который она испытывала перед мужем в ресторане, когда поняла, что он может сделать с ней все, что захочет. Она и сейчас знала, что он опасен. Но вместо ужаса в душе ее была одна лишь холодная ярость. Он может ее убить, но и она, Марианна, пойдет на все, чтобы ему отомстить.

Никто не сделает это за нее, она никому теперь не доверяет. Только себе.

Пиршественную залу освещало багровое дымное пламя укрепленных на стенах факелов. В этом неровном зловещем свете лица лангобардской знати, приближенных и дружинников короля Альбоина казались особенно дикими и свирепыми. Густые бороды, длинные, заплетенные в косы волосы, горящие глаза…

Павел, ученый грек, которого горестная судьба и наступившее темное время привели на этот варварский пир, наблюдал за происходящим, чтобы потом, глубокой ночью или следующим утром, уединившись в монастырской келье, записать все в своей хронике. Если, конечно, ему повезет дожить до утра.

Замок, где пировал властитель лангобардов со своей дружиной, знавал лучшие времена. Еще двести лет назад Верона была процветающим римским городом, и в этом зале пировали римские патриции, им подавали тонкие блюда и драгоценные вина, деликатесы, доставленные из разных концов империи, их развлекали актеры и танцовщицы, пиршественные ложа были усыпаны лепестками роз…

Но Рим слабел, а с севера наступали неисчислимые орды варваров. Великая империя еще долго сопротивлялась их нашествию. Здесь, под стенами Вероны, был разбит могущественный правитель готов Аларих. Но потом готы все же захватили и разграбили город, потом их вытеснили византийцы…

И вот теперь здесь правят лангобарды, эти бородатые дикари! Косматые, страшные, более похожие на медведей, чем на людей, созданных по образу и подобию Божьему…

В чем же причина такого поворота событий? В чем причина падения могущественной империи, подчинившей себе почти весь мир? Было ли это просто прихотью судьбы или гневом Господним, суровой расплатой за нечестие римлян, за то, что они поклонялись ложным богам, не желая принять истинную веру?

Взрыв смеха на верхнем помосте, где восседал Альбоин со своими приближенными, прервал мысли Павла.

Король лангобардов поднялся со своего места, держа в руке огромный кубок. Приглядевшись, Павел понял, что это оправленный в золото человеческий череп.

– Вот она – судьба! – пророкотал Альбоин хриплым, грубым голосом. – Кунимунд, вождь гепидов, воображал, что он – владыка мира! Он шел на нас во главе огромного войска! Двое слуг несли за ним его доспехи! И где он сейчас? В земле, его пожирают черви! А я, Альбоин, пью вино из его черепа и сплю с его дочерью!

– Слава Альбоину! – заорали в несколько глоток лангобардские вельможи. – Слава нашему королю, храбрейшему из храбрых! Выпьем за его здоровье и удачу!

– А ты что сидишь так тихо? – Альбоин повернулся к своей жене, королеве Розамунде, которая сидела слева от него, опустив глаза в стол. – Выпей за меня!

– Мне нездоровится, государь…

– Нездоровится? – рявкнул Альбоин. – Ты что же – хворая? Твой папаша был здоров как бык, пока я не отрубил ему башку! Выпей, я тебе приказываю! – и он протянул королеве кубок.

Розамунда подняла глаза.

– Прошу вас, государь… не принуждайте меня…

– Пей, я сказал! – и Альбоин вытащил из ножен меч. – Пей, если не хочешь разделить судьбу отца!

Павел перехватил взгляд королевы.

Он был полон ненависти.

Все же как жестоки эти варвары! Заставить жену пить из черепа ее отца… это чудовищно! Но именно эта беспримерная жестокость привела лангобардов в Италию, а Альбоина на вершину власти… Непременно нужно записать это в хронике… только то, что записано в анналах истории, будут знать наши потомки…

Розамунда поднесла кубок к губам.

– Пей! – рявкнул Альбоин, нахмурив густые брови. – Пей за мою удачу, и чтобы все это видели!

Розамунда сделала глоток, еще один…

– И скажи, за что ты пьешь!

– Я пью… – начала Розамунда. – Я пью за моего супруга, за могучего короля Альбоина…

Она закашлялась, и король не расслышал, что она закончила свой тост словами «Чтоб он сдох».

Ученый грек Павел тоже не услышал эти слова, но он прочел их в глазах лангобардской королевы.

Под утро пир закончился. Многие вельможи и дружинники, перепив крепкого иллирийского вина, заснули прямо в пиршественной зале. Сам король Альбоин храпел, уронив голову на стол. Ученый грек Павел удалился в свою каморку и, прежде чем заснуть, записывал сегодняшние наблюдения и мысли в свою хронику.

Королева Розамунда, убедившись, что муж крепко спит и более ее никто не видит, выскользнула в полутемный коридор, пробралась в комнату рядом с караульным помещением.

Там уже давно дожидался ее Хелмегис, дружинник Альбоина, начальник сегодняшней дворцовой стражи.

Увидев королеву, Хелмегис страстно обнял ее.

Розамунда, однако, отстранилась и проговорила тихим, дрожащим от волнения голосом:

– Что ты делаешь, безумец?

– Как – что? – недоуменно произнес дружинник. – То же, что вчера, то же, что позавчера… кажется, до сих пор это тебе нравилось! Или я тебе надоел?

– Мне это и сейчас нравится, но мне страшно. Кажется, Альбоин что-то заподозрил.

– Тем более нам нужно поспешить. Альбоин пьян, он крепко спит и ничего не заметит.

– Ты его не знаешь! Он коварен и жесток. Может быть, он только притворяется пьяным. Представь, что он сделает с нами обоими, если застанет!

– Но что же делать?

– У нас только один выход. Мы должны убить его.

Хелмегис попятился.

– Убить? Убить Альбоина? Я не ослышался?

– Ничуть.

– Ты не в своем уме!

– Нет, как раз в своем. А вот ты… Неужели тебе приятно делить меня с королем?

– Нет, конечно!

– Вот и надо избавиться от него. Это единственный выход для нас. Рано или поздно король все узнает или кто-нибудь откроет ему глаза. Хорошо, если он просто убьет нас, но на это мало надежды. Он придумает для нас самую страшную казнь. Помнишь, что он сделал с Винторесом, который перешел на сторону аваров? Захватив его в плен, Альбоин затравил Винтореса собаками! А Смиляну, хорватскую княгиню, он приказал сварить в котле с пряными травами, и потом накормил этой похлебкой ее соотечественников!

– Замолчи, королева! Я и без тебя знаю, как жесток и кровожаден твой муж!

– Значит, ты должен понимать, что у нас только один выход. Или мы убьем его, или он – нас… мы убьем короля, похитим его сокровища и скроемся в Равенне, под защитой византийского наместника. И там никто не сможет нас разлучить.

– Но Альбоин недоверчив и осторожен, он могучий воин и никогда не расстается со своим мечом по прозвищу Летучая Смерть. Одному мне с ним не сладить.

– Ты тоже славный воин, но дело будет сделано вернее, если у тебя будет сильный товарищ.

– О ком ты говоришь?

– Я говорю о Бетрое. Он могучий воин, он сильнее всех прочих в дружине Альбоина.

– Бетрой? Бетрой ни за что не пойдет против короля! Бетрой предан ему как пес…

– Скажи лучше, что он глуп как пробка. И мы это используем. Доверься мне – я сделаю так, что Бетрой будет на нашей стороне. А ты скажи мне одно: готов ли ты рискнуть? Готов ли поступить, как мужчина?

– Ради тебя я готов на все, моя королева! И ты сказала правду – у нас нет другого выхода.

– Хорошо, если ты готов – надо действовать. Такие вещи никогда нельзя откладывать.

Королева всем телом прижалась к Хелмегису, заглянула ему в глаза и вдруг спросила:

– А ты не знаешь случайно, с кем Бетрой крутит любовь?

– К чему это тебе?

– Так знаешь или нет?

– С Белиндой, дочкой сотника Клефа Косого. Я как-то застал их в комнате стражи.

– Тогда сделаем вот что. Найди сейчас Бетроя и скажи ему, что Белинда ждет его в своей горнице.

– Сейчас? – в голосе Хелмегиса прозвучало разочарование. – Я думал, что сейчас мы с тобой займемся любовью.

– Для этого не время. Вот сделаем то, что задумали, и тогда нас уже никто не разлучит, я буду твоей, и только твоей. Ты ни с кем не будешь делить меня.

– Что ж… – Хелмегис вздохнул. – Пойду искать Бетроя, если ты этого хочешь…

Проводив любовника взглядом, Розамунда отправилась в ту часть замка, где обитали начальники лангобардского войска со своими семьями. Там она нашла комнату Клефа Косого.

Сам Клеф нес караул возле городских ворот, его дочь Белинда крепко спала. Королева потрясла ее за плечо.

Девушка с трудом проснулась, протерла глаза, села на ложе и сонно пробормотала:

– Кто здесь?

Тут она узнала Розамунду и окончательно проснулась:

– Королева? Что вам угодно?

– У меня плохие новости, девушка! Ведь силач Бетрой – это твой дружок?

Белинда смущенно отвела глаза:

– Нет… да… откуда вы знаете?

– Не важно откуда! Тебе сейчас стоит поспешить. Бетроя тяжело ранили возле городских ворот, он истекает кровью и хочет непременно увидеть тебя перед смертью.

Белинда ахнула и вскочила:

– Возле ворот?

– Да, девушка! Поспеши!

Едва Белинда выбежала из комнаты, королева разделась, легла в ее постель и затушила единственную лампаду.

Покой погрузился в темноту.

Прошло совсем немного времени, и дверь скрипнула. В тишине прозвучали осторожные, крадущиеся шаги, прозвучал взволнованный жаркий шепот:

– Белинда, голубка моя, я пришел!

Королева что-то сонно проворчала.

Рядом с ней на постель опустилось тяжелое тело, сильные руки коснулись ее…

Розамунда вскрикнула, отшатнулась, схватила огниво и снова зажгла прикроватную лампаду.

Рядом с ней на краю постели сидел огромный воин с круглым наивным лицом и густой курчавой бородой. Он уже снял сапоги и теперь стаскивал холщовую рубаху.

– Кто это? – воскликнула Розамунда, торопливо прикрываясь одеялом. – Это ты, Бетрой?

Лицо Бетроя изумленно вытянулось.

– Это ты, королева? Почему ты здесь? Как это? Я думал, здесь Белинда…

– Ты сошел с ума, Бетрой! – гневно воскликнула королева. – Ты тайно проник сюда ночью! Ты видел наготу своей королевы! Ты пытался возлечь со мной!

– Но я думал…

– Никого не интересует, что ты думал! Если об этом узнает король – он предаст тебя страшной смерти! Не жди от него пощады! Ты узнаешь гнев Альбоина! Он затравит тебя собаками! Он четвертует тебя! Он утопит тебя в нечистотах!

– Простите меня, королева! – Бетрой сполз с постели и упал на колени. – Я не виноват… я не знал…

– Никто не будет разбираться в твоей вине! Смерть – это то, что тебя ждет! Страшная, лютая смерть! Не достойная героя смерть на поле боя, а позорная казнь!

– Но что делать… что делать…

– Я не знаю, что делать. Смерть грозит не только тебе, но и мне. Ты увидел мою наготу – значит, я тоже лишилась чести и тоже должна быть казнена… у нас только один выход!

– Выход? – в голосе Бетроя зазвучала надежда. – Какой выход, королева?

– Ты должен убить короля!

– Что? – румяное обычно лицо Бетроя залила смертельная бледность. – Убить моего короля? Убить господина Альбоина? Моего государя, которому я присягал на верность?

– А что еще тебе остается? Ты совершил страшное преступление, обесчестил свою королеву. Такое бесчестье можно смыть только кровью. Либо ты убьешь Альбоина, либо он предаст нас обоих страшной, позорной смерти.

– Но я не виноват…

– Я еще меньше виновата, но смерть грозит и тебе, и мне. Сделай то, о чем я говорю, – и ты спасешь не только себя, но и меня. Ты убьешь короля, но спасешь свою королеву.

– Королеву… – как эхо, повторил Бетрой.

– Думай, и думай быстрее. У нас нет времени. У нас за спиной стоит смерть, и меч ее уже вынут из ножен. Если ты будешь слишком долго раздумывать, она нанесет удар.

– Что ж, королева, если ты говоришь, что другого выхода все равно нет…

– Нет, я не сомневаюсь!

– Тогда так и быть. Я согласен. Лишь бы избежать позорной смерти. Когда это нужно сделать?

– Чем скорее, тем лучше. Самое верное – сделать это завтра. Потом может быть поздно. Попросись на завтрашнюю ночь в ночную стражу возле королевских покоев.

– Попрошусь. Но я там буду не один, со мной будет еще кто-то из дружинников.

– Об этом не беспокойся. Предоставь это мне. Когда будешь на карауле – жди крик совы. Как услышишь его – врывайся в королевскую опочивальню…

Утром Марианна снова проснулась рано. Вспомнила все, что случилось ночью, и ничуть этому не удивилась. Даже обрадовалась, потому что теперь появилась у нее в жизни цель.

Значит, первым делом нужно выяснить, каким образом серьги попали к мужу в сейф. А для этого нужно еще раз на них взглянуть. Марианна не могла ошибиться, но все же, все же…

Отчего-то она знала, что муж не отдал серьги той алчной брюнетке… как же ее… Алене. Она, Марианна, своим обмороком испортила весь задуманный эффект. Или муж протрезвел и решил, что такой подарок преждевременный, то есть отложил его до более удобного случая. Или просто пожадничал.

Она обязательно это выяснит. Нужно залезть в сейф к мужу и найти серьги. Если же их там нет, то Марианна найдет эту Алену и вытрясет из нее всю правду.

Размышления были прерваны настырной Лизаветой, которая заглянула в комнату и сообщила, что Андрей Сергеич хотел бы позавтракать с Марианной Петровной. Если, конечно, она не спит.

– Разумеется, не сплю, вы знаете, что я встаю рано, – сказала Марианна, – я буду через двадцать минут.

И действительно, через двадцать минут она спустилась в столовую, причесанная и подкрашенная, сделав обычное свое приветливо-отстраненное выражение лица.

– Доброе утро, дорогой! – сказала она, тщательно следя за своим голосом.

Муж посмотрел на нее пристально, пробуравил глазами, как рентгеном просветил. Но не на ту напал, за столько лет брака Марианна отлично научилась себя сдерживать, не выдавать эмоции. Сейчас же она вообще стала другим человеком, у нее была цель – месть. А ради такой цели она выдержит все.

Очевидно, муж ничего не заметил и не нашел пищи для своих подозрений, потому что снова уткнулся в тарелку. Потом доел омлет, махнул Лизавете, чтобы унесла тарелку, и только тогда поинтересовался самочувствием жены.

– Мне лучше, ты же видишь, – улыбнулась Марианна, отмахнувшись от Лизаветы с ее жирным омлетом, – только совершенно ничего не помню. Просто как провал в памяти какой-то. Как в ресторан приехали – еще помню, а что дальше было – полный провал. Черная пустота. Очнулась уже дома.

– Вот как раз об этом, – прервал ее муж, – Лизавета сказала, что ты таблетки свои не принимаешь. Это плохо, раз доктор велел – надо принимать.

Вот как, значит, он даже не скрывает, что приставил Лизавету за ней следить!

Резкий ответ застыл на губах Марианны, она сдержалась усилием воли. И даже не изменилась в лице.

– Со здоровьем шутки плохи, – продолжал муж, – и наверно, ты права, что не доверяешь этому Вильяму Шекспировичу, он небось привык дамочек богатеньких от скуки лечить. А если что действительно серьезное – то он и определить не сможет. И я вот что предлагаю: нужно тебя в клинику хорошую определить на обследование. Голова, знаешь, это дело серьезное, с ней шутки плохи.

Если бы этот разговор происходил дня три назад, Марианна бы очень удивилась. Если бы даже вчера – она впала бы в панику, потому что ужасно боялась мужа.

Что он еще выдумал? Хочет избавиться от нее, заперев в какую-нибудь подозрительную частную клинику? А там будут накачивать ее успокоительным и долго не выпустят – им только попадись. А муж в это время будет спокойно жить со своей девкой, еще и в дом небось ее приведет…

А потом Марианна впадет в ступор от сильных лекарств и будет сидеть в углу комнаты, обитой мягким войлоком, и ощущать себя спелым кабачком на грядке…

От этой мысли она едва не вздрогнула, едва сдержалась. Потому что сегодня не было в ее душе никакого страха, только холодная злость. И желание отомстить. Но перед этим все же разобраться во всем, что случилось. И не позавчера, а с самого начала, четыре года назад. Или чуть больше. А уж потом она отомстит. Не торопясь, чтобы насладиться. Известно ведь, что месть – это такое блюдо, которое надобно подавать непременно холодным.

От злости она соображала быстро, поэтому повернулась к мужу и улыбнулась ласково.

– Ты такой заботливый. Прости, что испортила тебе праздник. Я вот тоже все думала… Такое неприятное чувство, когда не можешь ничего вспомнить. И я решила, что обращусь к психоаналитику. Может быть, он сможет меня разговорить… А если нет, то есть ведь еще гипноз… Хороший гипнотизер творит чудеса…

Она тяжело вздохнула и воскликнула:

– Господи, как хочется все вспомнить! А то в голове вместо того вечера какие-то тени… И не поймешь, воспоминания это или во сне приснилось. Например, вдруг видится какая-то женщина… такая яркая брюнетка, красивая очень… знаю, что не видела ее ни разу, а вот откуда-то появляется перед глазами. Потом пропадает…

Она смотрела на мужа сонным взглядом с поволокой, говорила медленно, слабым, больным голосом. Но заметила, как в его глазах мелькнула тень беспокойства, очевидно, теперь в его планы не входило ее знакомство со знойной брюнеткой… как же ее, ах да, Аленой. А также воспоминания о сережке.

– Не нужно тебе никаких психоаналитиков! – сказал муж и встал, не допив кофе. – Ты же не ненормальная!

– Конечно, нет! Но эти пробелы в памяти… Но раз ты не советуешь, то я не буду к нему обращаться.

– Таблетки только принимай!

– Обязательно! – она погладила его по плечу.

Для этого понадобилось сделать над собой совсем небольшое усилие. Марианна уже научилась управлять своей ненавистью.

Муж уехал в офис, а она вышла в сад, чтобы выработать план.

Итак, нужно как можно скорее заглянуть в сейф мужа и рассмотреть серьги. Но как это сделать, если Лизавета все время торчит в доме? И ведь все время она на ее пути попадается, как будто едина в трех лицах, как сам Господь Бог!

И потом, код сейфа Марианна знает – совершенно случайно увидела в зеркале, когда заходила к мужу в кабинет несколько месяцев назад. Конечно, если он не поменял его.

Ну, будем надеяться на лучшее. Но в кабинете у него наверняка стоит камера. Это точно, сам как-то похвалялся, что никому не доверяет, и поставил тайную камеру в своем кабинете в офисе. Так отчего бы ему и в доме так не сделать? Нужно пойти на разведку.

Из кабинета мужа доносилось ровное гудение пылесоса.

Ну да, Лизавета, как всегда в это время, занимается уборкой…

Марианна вошла в кабинет.

Лизавета пылесосила ковер, стоя спиной к двери. В ушах у нее были наушники плеера, да еще и пылесос шумел, и она продолжала работать, не услышав шаги хозяйки.

Марианна остановилась в дверях и внимательно осмотрела кабинет.

Где же муж установил камеру?

Поставим вопрос иначе. Где бы она сама ее установила, если бы ей это понадобилось?

Камеры сейчас делают очень маленькими и незаметными, спрятать такую ничего не стоит.

Одно хорошо – муж не читает книг. Если бы у него была большая библиотека, спрятать в ней камеру можно было бы так, что никогда не найдешь. А так…

На стенах – несколько ярких картин. Их подбирала и развешивала женщина-дизайнер, которая занималась оформлением дома.

Как она сказала? «В кабинете нужно несколько цветных пятен». Это было еще до того, как Марианна взяла интерьер дома на себя. Она бы, конечно, такие картины ни за что не приобрела, но в кабинете мужа, кроме него, никто из его богатых знакомых не бывает, так что все равно.

Под одной картиной как раз и спрятан сейф, так что камеру на ней не установишь. Остальные развешены в неудобных местах, кроме того, Лизавета вытирает с них пыль и заметила бы камеру.

Единственный шкаф стоит удобно, как раз напротив той картины, за которой спрятан сейф. Самое подходящее место для камеры. И в этом шкафу только одна полка с книгами, да и на той не больше десятка цветных глянцевых томиков да три или четыре альбома по искусству, которые принесла та же дизайнерша.

Поставила их для солидности, никто их ни разу не открывал. Марианна как-то подумала – есть ли внутри этих альбомов текст и иллюстрации или их выпускают с пустыми страницами, если используют для украшения интерьера. У нее в комнате свои книги, ей и в голову не приходило листать эти.

Как бы то ни было, эти книги Лизавета регулярно переставляет, когда вытирает пыль, так что среди них камеру не спрячешь. Вряд ли муж настолько доверяет горничной, что не скрывает от нее камеру.

На других полках расставлены сувениры, привезенные из поездок и путешествий.

Керамическая ящерица из Барселоны, бык из Севильи, морская звезда из Сен-Тропе, несколько вазочек из Венеции…

Марианна вспомнила, что сама покупала эти сувениры, тогда они с мужем еще ездили вместе отдыхать. Спрятать в такой сувенир камеру затруднительно.

И тут она заметила на второй сверху полке маленькую игрушечную обезьяну.

Керамическая мартышка совершенно не вписывалась в обстановку. Выпученные глаза, руки зажимают уши. Такие игрушки под Новый год продают возле метро. Ну да, правильно – прошлый год был годом Обезьяны по восточному календарю…

Обычно таких обезьянок ставят по три – ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. А тут только одна…

Странно.

Но это не единственная странность.

Муж на метро не ездит и такую дешевку не покупает, и астрологией не интересуется. Спроси его – он и понятия не имеет, какой сейчас год по восточному календарю… Подарил кто-нибудь? Опять-таки такую дешевку никто не подарит.

Зачем же он поставил эту обезьянку в своем кабинете? Она выглядит здесь явно инородным предметом…

Марианна подошла к шкафу, пригляделась к игрушке.

Глаза у обезьянки были разные – один глаз тусклый, нарисованный зеленой краской, а второй… второй глаз ярко блеснул под упавшим из окна светом.

Все ясно, это и есть камера!

Значит, когда она придет сюда, чтобы осуществить свой план, нужно не поворачиваться лицом к этой обезьянке. Тогда на записи ее можно будет принять за Лизавету…

Ну да, если идти в кабинет, то под видом горничной. Никто не удивится, что она в кабинете пыль вытирает. Правда, если Лизаветы дома не будет, то и наблюдать за Марианной некому. Водитель Юра живет в комнате над гаражом и в дом ходит редко, разве что на кухню. А кухарка Нина Ивановна тоже по дому не шастает, у нее, как она говорит, и на кухне забот хватает. Марианна знает, что тетка попивает втихую, поэтому рано спать ложится. И не разбудишь ее, хоть из пушки стреляй.

Но готовит она хорошо, не грубит и чистоту соблюдает, так что Марианна мужу про ее привычку вредную не сказала, ей вообще-то все равно было.

Так что нужно под Лизавету замаскироваться.

Марианну кольнуло непрошеное чувство вины.

Лизавета пострадает ни за что, из-за нее… Муж в гневе крут, может и побить, а что выгонит без рекомендаций – так это точно.

Но тут же она выкинула эти неуместные мысли из головы. Каждый за себя!

И не такая уж Лизавета невинная овечка!