Тьма в бутылке Адлер-Ольсен Юсси
П……
– Что скажете? – спросила она, не глядя в их сторону.
Карл несколько раз перечитал письмо. И вынужден был признать, что выглядело вполне убедительно. Вряд ли это подстава для преподавателя или еще какой-то персоны, чем-то насолившей автору.
Хотя призыв о помощи и выглядел аутентичным, полной уверенности не было. Нужно дать на изучение эксперту. Если и он подтвердит подлинность письма, несколько фраз должны вызывать особую обеспокоенность.
Там написано «Папа и мама знакомы с ним». Такое вряд ли можно придумать. И наконец, «он убьет нас». Без какого бы то ни было «возможно».
– Мы не знаем, где именно на теле у похитителя шрам, и это меня бесит, простите за мой французский, – добавила Ирса, запустив руки в свои золотые локоны.
– Есть множество частей тела, состоящих из трех букв, – продолжила она. – Особенно если учесть, что он не умеет писать. Ухо, зуб, рот, шея, лоб, нос. Вам не кажется, что можно исходить из того, что шрам располагается где-то на голове? По крайней мере, мне не удается придумать ничего из трех букв, расположенного на туловище. Может, вы сумеете?
– Ну, – произнес Карл после небольшой паузы. – Ну, например, бок. Но ты права, помимо этого, видимо, не существует больше слов из трех букв, обозначающих часть тела. И все-таки вряд ли речь идет о торсе. Я думаю, шрам должен быть на открытом месте.
– А что может быть за открытое место в январе месяце в этой стране-морозильнике? – спросил Асад.
– Он мог быть без одежды, – предположила Ирса и просияла. – Он мог быть маньяком. Возможно, поэтому и похищал людей.
Карл кивнул. Вполне может быть. К сожалению.
– Когда так холодно, открыта только голова, – продолжил Асад, уставившись на ухо Карла. – Уши могут быть видны, если волосы не слишком длинные, там и мог быть шрам. А что насчет рта? Вообще, возможен ли шрам на рту? – Он, очевидно, попытался представить себе такую картину. – Да нет, никакого шрама, – подвел он итог. – Только не на рту. Не может такого быть.
– Так, друзья, давайте пока остановимся. Мне кажется, у нас будет более ясное представление о внешности преступника, если генетической экспертизе удастся обнаружить в бутылке какой-либо стоящий участок ДНК. Нам следует подождать, ибо это займет некоторое время. У вас есть предложения, каким образом мы можем продвинуться далее именно сейчас?
Ирса повернулась к ним:
– Да, пришло время перекусить! Не хотите пряных булочек? Я прихватила с собой тостер!
Когда коробка передач начинает шуметь, требуется долить свежего масла, а в данный момент отдел «Q» испытывал невероятные сложности с ускорением.
«Пришла пора поменять масло», – подумал Карл и обратился к Ирсе и Асаду:
– Покопаемся немного в имеющемся у нас на данный момент наборе фактов и попытаемся посмотреть на вещи с новой стороны. Вы готовы?
Они кивнули. Асад, может, чуть помедлил – все-таки фраза была довольно сложной.
– Отлично. Тогда, Асад, ты возьмешь на себя счета акционерных обществ. А ты, Ирса, займешься обзвоном организаций в районе Лаутрупванг.
Карл одобрительно кивнул. Конечно же, такой свежий женский голос, как у нее, просто необходим, чтобы заставить кабинетных зануд лишний раз заглянуть в архив.
– Заставь руководство поспрашивать у старых работников, не припомнит ли кто-либо из них учеников или сослуживцев, которые вдруг исчезли, – проинструктировал он. – И еще, Ирса, снабди их ключевыми фактами о происшествии в феврале тысяча девятьсот девяносто шестого года. Напомни им, что квартал тогда только застроили.
Видимо, Асад не выдержал несправедливости и поспешил убраться к себе в кабинет. Несомненно, ему не понравилось распределение ролей. Но здесь решал Карл, так что Асаду пришлось смириться. К тому же дело о пожарах более насущное, и не менее важно, что им можно скорее прихвастнуть перед коллегами из отдела «А».
Так что Асад преодолел досаду и засучил рукава. Тем временем письмо из бутылки пускай, как умеет, исследует Ирса.
Карл подождал, пока она покинет его кабинет, и отыскал телефонный номер больницы спинномозговых травм в Хорнбэке.
– Я хочу поговорить с главным врачом, только с ним, – заявил он, зная, что не имеет права ничего требовать.
Прошло пять минут, прежде чем голос первого помощника главного врача наконец послышался из трубки. Нельзя сказать, что эскулап обрадовался.
– Да, я прекрасно знаю, кто вы такой, – устало сказал он. – Предполагаю, вы по поводу Харди Хеннингсена?
Карл кратко обрисовал ему ситуацию.
– Так, – пробурчал себе под нос врач.
И почему, стоит только врачу повыситься в должности на пару ступеней, его голос вдруг приобретает этот противный назальный оттенок?
– Вы хотите узнать, вероятно ли, чтобы нервные цепочки восстановились в случае, подобном Харди? Видите ли, он больше не находится под нашим ежедневным наблюдением, а потому мы не имеем возможности делать необходимые измерения. Вы забрали его домой по собственной воле, не забывайте об этом. Несмотря на все наши предупреждения.
– Если бы Харди остался у вас, вскоре его можно было бы считать мертвецом. По крайней мере сейчас у него появилась хотя бы какая-то воля к жизни. Неужели это не имеет значения?
На другом конце провода повисло молчание.
– Не мог бы кто-то из вас приехать и осмотреть его? – продолжил Карл. – Возможно, это даст повод оценить ситуацию по-новому. Я имею в виду, для нас с ним.
– Вы говорите, он почувствовал какое-то движение в запястье? – наконец произнес главный врач. – Мы и прежде отмечали движение в паре суставов пальцев – не исключено, что он путает с этим… Могут быть просто рефлексы.
– То есть вы утверждаете, что его поврежденный спинной мозг никогда не сможет функционировать лучше, чем в данный момент?
– Карл Мёрк, мы не обсуждаем, будет ли он когда-нибудь ходить, ибо этого не произойдет. Харди Хеннингсен навеки прикован к постели, парализованный ниже головы, так-то вот. А окажется ли он в состоянии ощущать что-то некоторыми участками этой самой руки – совсем другой вопрос. Не думаю, что нам следует ожидать чего-то большего, чем подобные слабые сокращения.
– То есть никакого движения рукой?
– Я себе этого не представляю.
– И вы не осмотрите его у меня дома?
– Я этого не сказал. – Он порылся в бумагах. Наверняка листал календарь. – Когда вам удобно?
– Чем быстрее, тем лучше.
– Посмотрим, что я могу сделать.
Когда Карл чуть позже решил заглянуть к Асаду, того на месте не оказалось. На столе лежала записка. «Вот цифры», – гласила она, а внизу стояла тривиальная подпись: «Всего доброго, Асад».
Неужели он действительно так сильно обиделся?
– Ирса! – закричал Карл в коридор. – Ты не знаешь, где Асад?
Ответа не последовало.
«Если гора не идет к Магомету, тогда Магомет идет к горе», – решил Мёрк и ринулся к ней в кабинет.
Но резко затормозил, едва просунув голову в дверь, как будто прямо перед ним мелькнула молния.
Вместо спартанского черно-белого шкафа Розы явилось нечто, достойное повторения не одним поколением девочек, помешанных на Барби. Неимоверно много розового цвета, куда ни кинь взгляд, и огромное количество бижутерии.
Карл сглотнул и обратился к Ирсе:
– Ты не видела Асада?
– Да, он ушел около получаса назад.
– Почему?
Она пожала плечами:
– У меня готова половина отчета о лаутрупвангской истории, хочешь ознакомиться?
Он кивнул.
– Удалось что-нибудь обнаружить?
Ирса сверкала своими по-голливудски накрашенными губами.
– Ни черта. Кстати, тебе кто-нибудь говорил, что у тебя улыбка, как у Гвинет Пэлтроу?[23]
– Разве Гвинет Пэлтроу не женщина?
Она кивнула.
Мёрк поспешил вернуться к себе в кабинет и набрал домашний номер Розы. Несколько дней, проведенных с Ирсой, – и тут будет настоящий сумасшедший дом. Ради сохранения отделом «Q» сомнительного знамени Розе придется как можно быстрее вернуться за свой рабочий стол.
Но услышал только автоответчик.
«Автоответчик Розы и Ирсы сообщает о том, что дамы отправились на аудиенцию к королеве. Как только прием окончится, мы перезвоним вам. Вы можете продиктовать свое сообщение, если ваше дело не требует отлагательства». Затем последовал звуковой сигнал.
Кто из них двоих надиктовал эту фразу, бог его знает.
Затем Карл погрузился в свое кресло и затянулся. Кто-то сказал ему, что сейчас неплохо работается в почтовой службе доставки.
Звучало как мечта о рае.
Спустя полтора часа Карл вошел к себе в гостиную и увидел склонившегося над кроватью Харди врача, а рядом стояла Вигга собственной персоной.
Мёрк вежливо поздоровался с врачом и немного подвинул Виггу.
– А ты что тут делаешь, Вигга? Если хотела повидаться, могла бы сначала позвонить. Ты знаешь, что я не люблю подобные спонтанные вторжения.
– Карл, дорогой, – она погладила его по щеке с каким-то шипением (поистине более чем настораживающий жест), – я думаю о тебе каждый божий день, и решила вернуться домой, – выдала Вигга довольно уверенно.
Карл вытаращил глаза. Она действительно намеревается устроить эту красочную оргию на грани развода?
– Вигга, ты не можешь. Я совершенно в этом не заинтересован.
Она несколько раз моргнула:
– Но этого хочу я. А половина дома пока еще принадлежит мне, друг мой. Не забывай.
Вот тут Карл и разразился приступом ярости, так что доктор вздрогнул, а Вигга расплакалась. Когда такси наконец-то увезло ее прочь, он взял самый толстый маркер, какой только смог отыскать, и провел черную жирную черту на табличке поверх надписи «Вигга Расмуссен». Дьявол, давно было пора.
И будь что будет.
Результатом неизбежно явилось то, что большую часть ночи Карл провел полусидя в кровати за бесконечной воображаемой беседой с бракоразводными адвокатами, которые по локоть запустили руки в его кошелек.
Это его разорит.
Так что присутствие врача из клиники спинномозговых травм служило лишь скромным утешением. Даже то, что он все же смог вполне отчетливо констатировать пускай и довольно слабую активность в руке Харди. Как и то, что врач был приятно удивлен.
Следующим утром Мёрк стоял в проходной полицейского участка уже в половине шестого. Оставаться в кровати дольше было бессмысленно.
– Какая приятная неожиданность, Карл, что ты пришел в такое время суток, – поприветствовал его охранник. – Уверен, и твой помощник будет приятно удивлен. Только осторожнее там, внизу, не напугай его.
Карл переспросил:
– Что ты имеешь в виду? Асад уже тут? Сейчас?
– Да. Он теперь каждый день в это время приходит. Обычно почти в шесть, но сегодня около пяти. Ты разве не знал?
Карл понятия не имел.
Асад уже успел помолиться в коридоре, ибо его молитвенный коврик еще лежал на полу и в тот день Карл впервые его увидел. В остальном ничего необычного. Кабинет Асад обустроил по-своему.
Карл ясно слышал, как Асад с кем-то разговаривал по телефону, причем его собеседник как будто был туговат на ухо. Разговор вели на арабском языке, и общий тон беседы не казался дружелюбным, хотя на этом языке иногда сложно определить настрой.
Мёрк сделал шаг к двери и увидел, как пар от кипящего чайника окутывает Асада. Перед ним лежали какие-то записи на арабском, а на плоском экране мерцало не очень качественное изображение пожилого человека с усами и в огромных наушниках. Теперь Карл заметил, что и на Асаде надета гарнитура. Значит, он разговаривает по «Скайпу». Вероятно, с кем-то из своей сирийской родни.
– Доброе утро, Асад, – поздоровался Мёрк.
Он никак не ожидал такой бурной реакции. Слегка вздрогнуть – еще ладно, все-таки Карл впервые так рано пришел на работу; но Асад буквально подпрыгнул на месте – Карлу это показалось неожиданным.
Пожилой мужчина, с которым разговаривал Асад, встревожился и придвинулся ближе к экрану. Скорее всего, на своем мониторе он видел очертания Карла за спиной у Асада.
Мужчина поспешно произнес несколько слов, после чего прервал соединение. Асад тем временем пытался прийти в себя, сидя на краешке стула.
– Что ты тут делаешь? – сверкнул он глазами, словно его застукали погрузившим обе лапы в кассу с деньгами, причем размер кассы ощутимо превышал коробку из-под печенья.
– Извини, Асад. Я не собирался пугать тебя до смерти. Ты в порядке? – Карл положил руку ему на плечо.
Оно было мокрым и холодным от пота.
Асад кликнул мышкой на иконку «Скайпа», и картинка на экране сменилась. Может быть, Асад не хотел, чтобы Карл увидел, с кем именно он разговаривал.
Карл в извиняющемся жесте поднял руки:
– Не буду тебе мешать. Занимайся своими делами. Зайдешь ко мне попозже.
Асад за все время не произнес ни слова. Что было очень-очень не похоже на него.
Опустившись в кабинетное кресло, Карл уже почувствовал усталость. Всего несколько недель назад подвал под полицейским участком был в его полном распоряжении. Два сносных сотрудника и обстановка, которую в прежние времена можно было бы назвать уютной. Теперь Розу сменила такая же странная особа, но странная по-своему, а Асад сделался сам не свой. На этом фоне сложно было оставаться в стороне от прочих жизненных неприятностей. Например, Карла очень волновало, что произойдет, если Вигга потребует развода и половину имущества.
И тут дерьмо.
Карл поднял взгляд на плакат, повешенный им несколько месяцев назад. Тот гласил: «Шеф королевской полиции». Должность что надо, подумал он. Сотрудники, которые кланяются и стелются, рыцарский крест, дешевые поездки и уровень зарплаты, который даже Виггу заставит аплодировать. Семьсот две тысячи двести семьдесят семь крон, а еще откупные… Пока произнесешь эту сумму вслух, уйдет почти целый рабочий день.
Обидно, что нельзя податься на такую службу, подумал он.
В этот момент перед ним предстал Асад:
– Карл, может, сначала поговорим об этом?
О чем? О том, что он трепался по «Скайпу»? О том, что Асад так рано уже на работе? О том, что он перепугался?
Очень странный вопрос.
Карл покачал головой и посмотрел на часы. Оставался еще час до начала рабочего дня.
– Так, Асад, для чего ты так рано пришел на работу – это твое личное дело. И я с пониманием отношусь к тому, что хочется поговорить с людьми, которых не так часто видишь.
С его души упал почти весь груз. Снова что-то странное.
– Я просмотрел счета «Амундсен энд Муяджич А/С» из Рёдовре, «К. Франдсена» с Дортеавай, а также «Джей Пи Пи Беслаг» и «Паблик консалт».
– Хорошо. Ты обнаружил что-то, о чем хотел бы мне рассказать?
Асад скреб свои черные кудри на голове так зверски, что показался кусочек кожи на макушке.
– Большую часть времени они функционируют как довольно солидные фирмы.
– Да, и что дальше?
– Но только не в месяцы, предшествовавшие пожарам.
– Каким образом ты это установил?
– Они берут кредиты. Значит, у них меньше заказов.
– То есть становится меньше заказов, затем у них не хватает денег и они занимают?
Асад кивнул:
– Именно так.
– А дальше что?
– Что дальше – можно пока видеть только на примере Рёдовре. Остальные пожары недавние.
– И что там произошло?
– Так, сначала случился пожар, затем они получили страховку и выплатили кредит.
Карл потянулся за пачкой сигарет и закурил. Классика. Афера со страховкой. Но при чем здесь трупы с углублениями на мизинцах?
– О кредитах какого рода идет речь?
– Краткосрочные. На год. Для компании, сгоревшей в субботу – «Паблик консалт», что на Стокгольмсгэде, – вообще всего на полгода.
– Срок платежа истекает, а у них по-прежнему нет денег?
– Насколько мне удалось установить, да.
Мёрк выпустил струю дыма, так что Асад отклонился назад и замахал руками. Карл проигнорировал этот жест. Тут его владения и его дым. Что ни говори, а разница между королем Саломоном и шляпником Йоргеном[24] все же имеется.
– Кто предоставил им кредиты? – спросил он.
Асад пожал плечами:
– Всегда разные организации. Копенгагенские банки.
Карл кивнул:
– Предоставь мне названия и узнай, кто за ними стоит.
Асад слегка приуныл.
– Так-так, спокойно, Асад – когда конторы откроются. Еще пара часов. Спокойствие.
Однако этот призыв не заставил Асада повеселеть, скорее наоборот.
Как же это раздражает! У обоих помощников язык как помело, но при этом вечное скрытое недовольство. Как будто они с Ирсой заразились друг от друга. Как будто это они дают задания. Если бы такое было возможно, они заставили бы друг друга натянуть зеленые резиновые перчатки и натирать в подвале пол, пока тот не станет похож на зеркало.
Асад поднял голову и спокойно кивнул:
– Я не буду тебя тревожить, Карл. Заходи сам, когда закончишь.
– Ты о чем?
Он подмигнул. На лице появилась кривоватая улыбка. В высшей степени сбивающая с толку трансформация.
– У тебя ведь теперь руки развязаны, – выдал он и снова подмигнул.
– Давай по порядку. О чем, черт возьми, ты толкуешь, Асад?
– О Моне, конечно. Только не говори мне, что ты не знаешь, – она вернулась.
14
Как и сказал Асад, Мона Ибсен вернулась. Вся сияя от тропического солнца и переизбытка впечатлений, о которых свидетельствовали деликатные, но вполне очевидные морщинки вокруг глаз.
Тем утром Карл долго сидел у себя в подвале и подыскивал слова, способные сокрушить ее потенциальную оборону. Заставить Мону посмотреть на него мягким, нежным взглядом, говорящим о готовности к сотрудничеству, если она вдруг решит заглянуть.
Но этого не случилось. Единственным проявлением женского присутствия в то утро оказался грохот Ирсиной тележки, да еще спустя пять минут она – несомненно, с самыми добрыми намерениями – завопила на весь коридор своим невыносимым дискантом: «Мальчики, кому булочки из „Нетто“?» Как тут не почувствовать себя в стороне от спокойной обстановки, воцарившейся на верхних этажах?
Несколько часов потребовалось Карлу на то, чтобы осознать: хочешь попытать счастья, придется подняться и самому пуститься на охоту.
Расспросив коллег, он застал Мону в отделении судебных слушаний за приятной беседой с референтом. На ней была кожаная куртка и линялые джинсы «Ливайс», и она совершенно не производила впечатление женщины, преодолевшей большую часть жизненных соблазнов.
– Здравствуй, Карл, – сказала Мона, не предполагая продолжения разговора.
Она посмотрела на Карла взглядом, полным безразличия, а поскольку в данный момент общего дела у них не было, он только и смог, что улыбнуться, не произнеся ни единого слова.
Остаток дня мог бы пройти впустую в бесконечных размышлениях на тему его угасшей сексуальной жизни, но у Ирсы были другие планы.
– Кажется, мы напали на след в Баллерупе, – произнесла она, показав налипшие на передние зубы крошки и безуспешно стараясь скрыть свой восторг. – Я настоящий ангел счастья. Точно как написано в моем гороскопе.
Карл взглянул на Ирсу с надеждой. В таком случае ее ангельские крылья пригодились бы как нельзя кстати, чтобы занести ее куда-нибудь повыше в стратосферу, – тогда наконец наступит тишина и никто ему не помешает думать о своем печальном уделе.
– Большой заморочкой оказалось получить эти сведения, – продолжала она. – Сначала разговор со школьным инспектором из городской школы Лаутрупа, но он пришел на это место только в две тысячи четвертом. Затем с учительницей, которая работает там со дня основания школы, но она ничего не знает. Потом – со сторожем, и ему ничего не было известно, потом…
– Ирса! Если эти рельсы в конце концов куда-то привели, пожалуйста, пропусти промежуточные маневры. У меня куча дел, – прервал Мёрк, потирая затекшую руку.
– Ага, после я позвонила в Инженерную народную школу и вот там-то кое-что накопала.
Рука наконец отошла.
– Потрясающе! – воскликнул он. – Каким образом?
– Очень просто. Там в администрации оказалась преподавательница Лаура Манн, которая как раз сегодня вышла после больничного. Она и рассказала мне, что работает там с самого дня основания в тысяча девятьсот девяносто пятом году и что речь может идти лишь об одном случае, если ей не изменяет память.
Карл выпрямился:
– Да, о каком же?
Ирса посмотрела на него, наклонив голову.
– Ага. Интерес нарастает, парниша? – Она шлепнула его по предплечью. – Не терпится поскорее узнать?
Что, черт возьми, происходит? По меньшей мере сотня сложнейших дел за все эти годы, и вот он сидит тут и играет в «почемучку» с какой-то случайной сотрудницей в салатовых колготках!
– Какой случай она припомнила? – повторил свой вопрос Карл и слегка кивнул Асаду, просунувшему голову в дверь.
Тот выглядел бледновато.
– Вчера звонил Асад и интересовался тем же самым. Другие сотрудники обсуждали между собой за утренним кофе, и эта дама случайно услышала, – продолжала Ирса.
Асад слушал с интересом.
– Случай сразу же всплыл в ее голове, – рассказывала Ирса дальше. – У них тогда был один выдающийся ученик. Парень с каким-то синдромом. Он был достаточно юн, но настоящий монстр в области физики и математики.
– Синдром? – Асад непонимающе посмотрел на нее.
– Ну да, что-то насчет феноменальных способностей в одной области и полного отсутствия таковых в другой. Не совсем аутизм, но нечто похожее. Как его там… – Она нахмурилась. – Ах, точно, синдром Аспергера – вот чем он страдал.
Карл улыбнулся. Стопроцентно, и у нее могло быть то же самое.
– Так что там с этим парнем? – спросил он.
– Он начал у них учиться, получил высшие оценки в первом семестре, а потом бросил.
– Как это произошло?
– Он явился в последний день перед зимними каникулами вместе со своим младшим братом, чтобы показать ему школу, и после этого никто его не видел.
И Асад, и Карл прищурились. Вот оно.
– И как же его звали? – спросил Карл.
– Его звали Поул.
У Карла все внутри похолодело.
– Да! – воскликнул Асад и сделал жест рукой и ногой одновременно, словно марионетка.
– Преподавательница сказала, что она помнит его очень хорошо, так как Поул Холт был ближе всех к Нобелевской премии из тех, кто когда-либо учился в их школе. Кроме того, она больше никогда, ни до ни после, не встречала в Инженерной народной школе учеников с синдромом Аспергера. Он был особенным.
– И поэтому она его помнит? – спросил Карл.
– Да, именно поэтому. И еще потому, что он учился в самой первой группе.
Полчаса спустя Карл повторил вопрос непосредственно в Инженерной народной школе и получил тот же ответ.
– Да уж, такое не забывается, – улыбнулась Лаура Манн. – Наверняка и вы помните ваше первое задержание?
Карл кивнул. Мелкий грязный пьянчужка, улегшийся прямо посреди Энгландсвай. Карл как сейчас видел соплю, пролетевшую по воздуху и приземлившуюся прямо на его значок полицейского, когда он пытался аккуратно погрузить этого идиота в автомобиль. Нет, первое задержание никак не забыть, это правда. Не важно, с соплями или без.
Он посмотрел на женщину, сидевшую напротив. Иногда ее можно было увидеть по телевизору: ее приглашали в качестве эксперта, когда речь шла об альтернативных источниках энергии. «Лаура Манн, к. т. н.» – было написано на ее визитке, и далее следовало множество титулов. А что Карл мог бы написать на своей визитке?
– У него была некоторая форма аутизма, верно?
– Да, но в мягком варианте. Люди с синдромом Аспергера часто бывают очень и очень одаренными. Большинство называет их нердами. Типа Билла Гейтса. Своего рода Эйнштейны. Однако у Поула был и практический талант. Он вообще во многом был особенный мальчик.
Асад улыбнулся. Он также отметил ее очки в роговой оправе и шейный платок. Да уж, подходящий преподаватель для Поула Холта. Нерд нерда видит издалека, как говорится.
– Вы говорите, что Поул привел с собой младшего брата шестнадцатого февраля тысяча девятьсот девяносто шестого года, а затем его никто не видел. А откуда вы знаете, что это было именно в тот день? – спросил Карл.
Читать бесплатно другие книги:
