Кукольная королева Сафонова Евгения

Удержаться от того, чтобы не побежать в трактир вприпрыжку, стоило Таше немалых усилий: ей привлекать лишнее внимание тоже было ни к чему.

За комнату она расплатилась деньгами, полученными от дэя. Почти вырвав ключ из рук хозяйки, торопливо шмыгнула по длинному коридору в поисках нужной двери. Смешно, но до этого момента Таша так и не задумалась, что будет делать, когда погоня подойдёт к концу; лишь сейчас на ум пришла одна импровизация, и оставалось надеяться, что она сработает.

Прикрыв за собой дверь, Таша швырнула сумку на кровать. Распахнув окно, скинула плащ и платье. Опустилась на колени.

Сосредоточилась.

Три удара сердца…

…мир человека и мир зверя были разными реальностями. Для зверя видимое, так важное для людей, почти утрачивало значение – куда весомее становились звуки и ароматы. След служанки, прибиравшейся в комнате, висел в воздухе блеклой розоватой дымкой. Запахи коридора, оставшегося за дверью, пёстрыми линиями вползали в щели косяка. Шорох мышиных лапок под кроватью слышался в другой тональности, нежели ржание лошадей, быстрые шаги прислуги звучали парой октав выше басовитого шлёпанья конюха…

…Таша, возьми себя в руки.

Маленькая белая кошка когтистой лапой поддела дверь, которую Таша предусмотрительно оставила прикрытой, и выскользнула в пустой коридор. Вихрь запахов обрушился на нос, швырнув её в пёструю пучину ароматов – разделить их на отдельные потоки далось не без труда. Много людей, очень много… Иные запахи Ташу порядком удивили: например, две туманные дорожки, песочная и голубая, сладкие и гнилостные, как тлеющие цветы. Таша знала запахи всех жителей Прадмунта, она видела запахи людей, оборотней, колдунов, и никогда – даже отдалённо похожие на эти.

Хотя куда больше её заинтересовал до боли знакомый сиренево-золотистый облачный след.

Таша боялась, что придётся бежать до самой лестницы наверх (здесь её построили в конце коридора, а не в холле), но след привёл к запертой двери на первом этаже. Мысленно возблагодарив Богиню – высота сильно усложнила бы дело, – она скользнула обратно, считая комнаты. Вернувшись в свою, лапой прикрыла дверь; вспрыгнув на подоконник, выскочила на задний двор.

Пробежавшись по широкой полосе утоптанной земли между зданием трактира и сарайчиками, надёжно отделявшими двор от улицы, Таша отсчитала пять окон – и, вскарабкавшись на карниз шестого, влезла в открытую форточку.

Цветочное облако золотистой сирени сияло на одной из кроватей, окружая детскую фигурку, безучастно лежавшую на спине. Вокруг клубились другие запахи – грязно-синяя полоса, жирная болотно-зелёная линия. К следам наёмников примешивались полутона старой кожи, потные разводы, хмельные спирали… и острый, перебивающий все остальные отзвук страха. Такого, что шерсть на загривке дыбилась. Третьего следа – главаря – в комнате не нашлось; это казалось странным, но, видимо, он по каким-то причинам не стал заходить внутрь.

Впрочем, главное, что от всех врагов рядом с Лив остались только запахи.

Спрыгнув на пол, белая кошка подбежала к двери, чтобы возле неё выпрямилась уже девушка.

Комнату заперли на ключ. Ожидаемо. Лив тихо посапывала на постели – бледная, с синяками на осунувшемся личике – и не проснулась ни от оклика, ни от касания. Даже когда Таша легонько потрясла её за плечо. Проклятье… Шерон сказал, Лив шла с похитителями по доброй воле; значит, без магии дело не обошлось. Таша слишком хорошо знала сестру – сама бы та борьбу не прекратила ни за что.

Что они с тобой сделали, стрекоза, отчаянно думала она, распахивая окно.

В коридоре послышались шаги. Таша не знала, чьи, но узнавать не хотела. Подхватив сестру дрожащими руками, кое-как вскарабкалась на подоконник – голову кружила нервная лихорадка. Лив немилосердно трясло, но сестра даже не подумала открыть глаза. Хорошо, теперь осторожно спрыгнуть наземь…

На заднем дворе по-прежнему не было ни души, и прогулку Таши в несколько экстравагантном виде (не каждый день можно увидеть обнажённую девушку на улице средь бела дня) никто не лицезрел.

В комнате она задержалась не дольше, чем необходимо, чтобы натянуть одежду и оставить ключ на тумбочке. Трактир снова пришлось покидать через окно, и, пробираясь к конюшне со спящей Лив на руках, Таша чувствовала, как больно бьёт её по бедру враз потяжелевшая сумка. Когда враги вернутся из таверны? Если ей удастся вывести Принца и уехать незаметно… конь устал, конечно, но далеко скакать не придётся: только бы обратно до Потанми дотянуть, а тамошние жители наверняка дадут им приют.

А вот дальше…

Завернув за угол, Таша на всём ходу врезалась в кого-то. Едва не уронив Лив, она подняла испуганные глаза, но то были не наёмники.

– Простите, – пробормотала Таша под внимательными взглядами молодых людей в модных бархатных куртках и отступила на шаг, перехватывая сестру поудобнее. – Простите, я…

– От кого бежишь, милая? – тот, в которого она врезалась, склонил голову набок. – Может, мы чем поможем?

Их было двое. Вьющиеся волосы, бледные, красивые до одурения лица… и запахи. Те самые сладкие, нечеловеческие запахи тлеющих цветов.

– Твоя сестрёнка? – в голосе незнакомца таял солнечный мёд очарования, от него щемило сердце и сладко ныло под ложечкой. – Что с ней? Ей плохо?

– Не бойся, – его друг склонился ближе, обдав Ташу фиалковым дыханием; льдистые глаза, синие и яркие, как витражное стекло, оказались прямо напротив её собственных. – Мы не обидим вас. Не знаю, кто тебя так напугал, но мы сможем вас защитить.

Таша крепче прижала к себе Лив.

– Мне не нужна…

– Помощь? Ещё как нужна, – сказал первый. Рыжий и зеленоглазый, он почти ничем не походил на темноволосого приятеля, но глаза его были такими же яркими – словно бутылочное донышко, обточенное речной водой. – На тебе лица нет, девочка. Может, проводим тебя в нашу комнату, и ты расскажешь, что случилось?

– Просто… дайте пройти, – её голос прозвучал отвратительно жалобно. – Пожалуйста.

Они лишь смотрели, улыбаясь, надёжно перекрыв узкий проход между стенкой конюшни и зданием трактира. Почему они кажутся такими невозможно красивыми, если черты их далеки от картинной правильности? Крючковатый нос у одного, слишком тяжёлый подбородок и узкие губы у другого… Что-то внутри кричало, что надо бежать, бежать от них со всех ног – наверное, Ташина внутренняя кошка, у которой дыбилась шерсть на загривке от одной тени их запахов; но их улыбки были такими сочувственными, взгляды – такими участливыми, что ноги отказывались двигаться, и губы сами размыкались, желая рассказать, желая попросить…

– …Таша!

Звучание собственного имени заставило её вздрогнуть.

Того, кто ждал её за спинами незнакомцев, Таша увидела одновременно с тем, как они обернулись.

– А я-то думаю, куда вы пропали, – сказал дэй. – Иди сюда.

Он стоял у дверей конюшни, держа Принца под уздцы. Так спокойно и уверенно, будто и правда давно ждал её.

Если б не тлеющие цветы, Таша вряд ли бы сделала то, что сделала. Но тошнотворный, ужасающий аромат подстегнул её пройти мимо незнакомцев, безмолвно расступившихся, и подойти к дэю, недоверчиво вглядываясь в его лицо.

– Святой отец?..

– А разве не похож?

Он тоже говорил шёпотом. Только куда более ироничным.

– Что вы…

– Хотите спасти сестру? Тогда времени на объяснения нет. Наёмники обнаружат пропажу очень скоро.

Таша лишь потрясённо глотнула губами воздух. Не понимая, откуда он знает то, что знает, как вывел Принца без её ведома, почему оказался здесь так вовремя, – и не будет ли безопаснее вернуться к тем двоим, что остались у неё за спиной, чьи запахи так и кричали «опасность».

Самые смертоносные хищники – отнюдь не те, которые заметны издалека.

– Таша, вы должны… я прошу вас… довериться мне.

Глядя в тёплый серый свет в его глазах, она нервно переступила с одной дрожащей ноги на другую. Покосилась на трактирный двор, где в любую секунду могли показаться знакомые наёмники, которым наскучило набивать брюхо выпивкой и едой.

…хотя, если подумать, так ли важно, откуда дэю известно о её беде? Важно то, что он хочет помочь. Будь он заодно с наёмниками, уж точно не стал бы помогать Таше уехать подальше от них. Да и не может, просто не может человек с такими глазами желать тебе зла.

И, учитывая, что помощь им с Лив ой как пригодится…

Прочтя немой ответ в её лице, дэй без лишних слов вспрыгнул на коня.

Принц покорно стоял на месте, пока Таша усаживала безвольную Лив перед седлом. Сама она снова устроилась сзади, сомкнув пальцы на чёрном шёлке; когда дэй, держа перед собой спящую девочку, подстегнул коня лёгким толчком в бок, тот устало потрусил к плетню.

– Втроём мы далеко не уедем, – пробормотала Таша, пока они, выехав в услужливо открытые ворота, двигались мимо рыночных ларьков. – Принц…

– Далеко и не надо. С наступлением темноты сделаем привал.

– Если только… э, святой отец, нам к другим воротам! Там же выезд в Заречную!

– Именно.

– Но я хотела отправиться…

– Фаргори-лэн, вы всерьёз полагаете, что сейчас можете так просто вернуться домой?

В голосе дэя скрывалась насмешка, и Таша, промолчав, опустила глаза.

Об этом задуматься она тоже не успела.

– Не будем радовать ваших врагов предсказуемостью, Фаргори-лэн. Когда похитители не найдут вашу сестру там, где оставили, они кинутся в погоню. Втроём на выдохшемся коне мы от них не уйдём.

– Я думала…

– Спрятаться в Потанми тоже не выйдет. Ни там, ни в других придорожных селениях. Это не те люди, которых остановит кучка крестьян… Откройте ворота, будьте любезны, – бросил он привратнику, что послушно выскочил из будки.

– И что вы предлагаете? – осведомилась Таша, пока Принц неохотно рысил по тракту прочь от Приграничного.

– Провести ночь в Криволесье.

Таша уставилась на лесную полосу, что зловеще темнела на горизонте справа от них; от тракта её отделяла широкая полоса лугов, заросших клевером и жёлтыми маками.

Криволесье. Ещё одна из Ложных Земель.

– Святой отец, вы спятили?

– Не думаю.

– Это же Ложные Земли! Ночью туда даже нечисть не захаживает!

– Самого леса нам бояться не стоит. А вот нечисть и прочие неприятные представители рода нечеловеческого туда, увы, порой всё-таки заглядывают… но этой ночью вас никто не тронет.

– С какой стати? По доброте душевной?

– Вот видите. Если вы так думаете, ваши преследователи рассудят так же. Но со мной вы в безопасности.

– Хотите сказать, вы защитите нас от нечисти? – Таша обратила скептичный взгляд на меч, который дэй снова приторочил к седлу. – Простите, если разочарую, святой отец, но…

– Фаргори-лэн, кажется, мы договорились, что вы мне верите?

Вопрос был риторическим – и заставил Ташу сердито фыркнуть.

Какое безумие на неё нашло? Как она могла с ним куда-то поехать? Сейчас он их с Лив в этом самом Криволесье и… нет, тихо, Таша, тихо. Будь дэй заодно с наёмниками, ему достаточно было не пустить тебя на коня. Потянуть время, пока подельники не вернутся из таверны, а то и подать им сигнал, чтобы вернулись поскорее. И уж точно не следовало услужливо выводить Принца из конюшни, попутно отгоняя от тебя неких подозрительных молодых людей.

Только вот его собственной подозрительности это ничуть не отменяло.

Принц свернул с тракта, и среди маков свилась золотистая ленточка пыльной дороги: она бежала навстречу лесу и багряному зареву, оставшемуся от солнца, что уползло за стену далёких гор.

Ладно, подумала Таша, пока Криволесье, приближавшееся с каждым перестуком копыт, распахивало гостеприимные могильные объятия. Яблоки по осени собирают. Увидим.

Если что, без боя я не сдамся.

– Малой в комнате нет, – доложил Хэмил, подсаживаясь обратно за стол: длинное сухощавое тело наёмника согнулось, как складная линейка.

Он откинулся на спинку стула, ответив только кивком. В отличие от тех, кто сидел с ним за одним столом, он не пил, но удовлетворение разлилось в крови куда лучше дрянного вина, что подавали здесь к ужину.

Рыбка подцепила наживку. Как и ожидалось.

– И что теперь? – спросил Дэйв, попыхивая самокруткой. Табак слегка вонял болотом, вплетаясь в пестрядь запахов, окутавших просторный зал и пропитавших бревенчатые стены и столы из доброго крепкого дуба. – Обоз?

– Обоз, – коротко подтвердил он. – А потом отправляетесь в Пвилл.

Сам он не пил, но слишком хорошо читал лица собеседников, чтобы понять – даже такой нетребовательной публике, как его наёмники, вино сгодилось лишь чтобы залить им острую свиную рульку. Рульку в Равнинной всегда готовили отменно, но откуда в Приграничном взяться приличной выпивке.

Он встретил взгляд Хэмила: просто чтобы увидеть, как тот отводит глаза. Бородач Дэйв был у наёмников главным, но пересекаться взглядами с ним тоже не рискнул. Чутьё хищников работало слишком хорошо, чтобы не распознать хищника куда матёрей.

Найти их было не так сложно, но и не легко. Не каждый согласится без лишних вопросов похитить ребёнка. Убить оборотня – уже проще, но не в его собственном доме. Впрочем, выбором он был доволен, пусть та, что теперь спала под своими яблонями, и заслуживала лучшей смерти.

В других обстоятельствах он бы казнил её сам. Быстро, без боли.

– И что нам, просто в Пвилле сидеть и ждать, пока вяз грушами разродится? – смущение и страх Хэмил привычно спрятал за нахрапом и злостью. – С чего вы, драть, вообще взяли, что девки туда намылятся?

– С того же, с чего взял, что эта фитюлька кудрявая сумеет нас нагнать, – так добродушно, как только может звучать голос законченного головореза, проговорил Дэйв. – И сестру вытащить.

– Если б мы, драть, не хотели, дрын бы она её вытащила.

Он почти не слушал, глядя на лица за соседними столами. Сытые, пьяные, разморенные едой, вином и дорогой. Кто-то из них, наверное, ехал тем обозом, за которым теперь увяжется его наёмная парочка.

В том, что ехать им осталось недолго, он не сомневался. Дородный Дэйв дымил, как сырой костёр, долговязый Хэмил не мог произнести и фразы без того, чтобы не ругнуться, но дело своё они знали.

– Пвилл так Пвилл, – не дождавшись ответа, сказал Дэйв. – На месте посидеть нетрудно. Особливо после такого пути.

– Мы б, драть, за это время могли ещё пару дел провернуть, – заявил Хэмил, ёрзая по своей кожанке, которую он постелил на скамью. – Будем, драть, штаны без толку протирать, денег в кошелях больше не станет.

– О деньгах не беспокойтесь. За каждый день, проведённый там, получите больше, чем сможете потратить, обещаю. – Когда он встал, с губ его сорвался смешок. От него не укрылось, что руки Хэмила, оголённые задранным рукавом рубашки, при этом пошли гусиной кожей. – Мне пора. Приду, как закончите с обозом.

– Весточку кинуть, что мы закончили? – понимающе уточнил Дэйв.

– Не беспокойтесь. Об этом я узнаю без вашей помощи.

Проходя под луковыми венками, свисавшими с балок под потолком, он улыбался.

Хороший день. День, когда они подобрались друг к другу так близко, что даже встретились взглядами. Не его вина, что взглядами дело и ограничилось: иначе всё могло закончиться, так толком и не начавшись.

Впрочем, это – как и многое другое – ему только на руку.

На другом конце двора конюх, всё ещё соображавший, с чего он без вопросов отдал незнакомому дэю чужого коня, хмуро посмотрел, как открывается и закрывается дверь таверны. Дверь, из которой так никто и не вышел: словно тот, кто перешагивал порог, растаял в воздухе, как только сидевшие в зале потеряли его из виду.

– Святой отец, может, всё-таки соизволите ответить на пару моих вопросов, не заподозрив меня в недоверии?

Спёртый воздух Криволесья, казалось, забродил. Он пах палыми листьями, сырой землёй и – почему-то – сладким душком гниющих яблок. Дорога узким туннелем пролегала меж стволов, гладких, словно шлифованный мрамор, отвесно уходивших в небо. Где-то наверху стволы распушались ветками, смыкая кроны сплошным лиственным пологом, и вокруг царил неестественный для сумерек мрак. В стороне от дороги прела листва, но сама дорога была абсолютно чиста, как и тропки, редкими ниточками уползавшие от неё в чащу.

Что дорога, что тропинки – они были какими-то… ненастоящими. Будто их добавили в лес в последний миг, на скорую руку чиркнув пыльные полосы. Забыв о том, что протаптывать их некому, а тропы могут покрыть мхи и засыпать листва.

– Задавайте свои вопросы. – Дэй бережно удерживал Лив, держась в седле слишком уверенно для простого священнослужителя. – Может, я отвечу.

Вначале Таша планировала придержать вопросы до привала, но некоторые вещи стоило прояснить поскорее.

– Вы чтец сознаний, да? Слышите мои мысли?

– Было бы глупо отрицать.

Действительно: только эта догадка объясняла всё.

Так он правда знал, о чём она думает…

– Сильный?

– Скажем, недурной.

Понятно. Сильный.

– А я, случаем, не отрываю вас от некоего дела в трактире Приграничного?

– Вы и ваша сестра были моим единственным делом.

– Вы же говорили…

– Когда на меня напали волки, я уже возвращался из Заречной. Собирался подлечиться и продолжить путь в родную деревню. Но потом услышал ваш разговор с мальчиком-конюхом и решил помочь.

– И после этого вы требуете, чтобы я вам доверяла? Да вы с ходу меня обманули!

– «Провинность есть в моём деянии, но не преступление».

Что возразить на цитату из Священного Писания, Таша не нашла.

– Может, не стоит? – лишь осторожно заметила она, когда дэй направил Принца на одну из тропок, уводивших в чащу.

– Место для ночлега лучше искать подальше от большой дороги.

– Большая дорога? – Таша с сомнением оглянулась, но не стала развивать мысль. – А вы действительно сможете защитить нас от… неприятных представителей рода нечеловеческого? Против нечисти простой клинок не поможет.

– Я знаю.

– Так ваш меч посеребрённый?

– Нет.

– Тогда, осмелюсь предположить, вы с ними магией разберётесь.

– К сожалению, не могу сотворить и простейшего заклятия. Даже свечу зажечь.

Это Ташу удивило: прежде она не слышала о чтецах-немагах. Чтение мыслей было разновидностью особого Дара, что давался каждому волшебнику вкупе с умением творить заклинания. Кто-то заставлял предметы летать, кто-то отличался сверхъестественным везением, а кто-то слышал, о чём думают окружающие.

С другой стороны, маги всегда неохотно раскрывали свои секреты – а чтец, даже не способный колдовать, оставался магом.

– И как же…

– Увидите. – Дэй осадил Принца. – Что скажете?

– О чём?

– Об этой полянке.

– Была бы милой, если убрать окружающее Криволесье, – сказала Таша честно.

Полянка, к которой привела тут же оборвавшаяся тропка, действительно была милой: ровный круг пушистого мха, окружённый шестью древесными стволами. Ни папоротников, ни листвы, лишь в самой серёдке чернеет след от давнего костра. На таких любят танцевать феи… если верить рисункам из книг сказок.

– Стало быть, здесь и остановимся.

Таша покорно соскользнула наземь. Скинув плащ, она подхватила Лив, чтобы уложить сестру на плотный бархат; дэй тоже спешился и, прихрамывая, подвёл Принца к кострищу.

Когда он, отстегнув от седла ножны с мечом, взялся за потёртую кожаную рукоять, Таша ожидала зловещего металлического скрежета, но клинок выскользнул разочаровывающе беззвучно.

– А говорили, что не маг, – сказала Таша, пока дэй, отмерив пять широких шагов, очерчивал просторный защитный круг.

– Это не магия.

– Разве нам может помочь что-то кроме магии?

– Да. – Лезвие меча, прорезая зелёный мох, сияло во тьме лёгким золотистым светом. – Самое обыкновенное чудо.

– Хотите сказать, чудеса и магия – разные вещи?

– Когда магия становится обыденностью, да. – Замкнув круг так, чтобы Таша оказалась ровно посередине, дэй вернулся в центр. Воткнув меч в землю, он извлёк из недр объёмистой сумки шерстяной плащ. – Поберегите свой, наземь лучше постелите этот.

Таша послушно взяла из его рук отрез колючей чёрной ткани.

– Судя по тому, что меч у вас светится – если он и не посеребрён, то явно не прост. – Как и хозяин, добавила она в уме.

– Не прост, – кратко подтвердил дэй. – Будьте здесь.

– А вы куда?

– Хворост для костра нам не помешает.

– И как вы вернётесь в круг? Или он пропускает своего создателя?

– Защитный круг, в котором мы с вами стоим – магия столь древняя, что уже перестала быть магией. Ему не нужно заклятий. Необходима лишь чуточка веры.

– Веры?..

– Как вы знаете, некогда нежить и нечисть приходила только туда, куда их приглашали. В противном случае они просто не могли переступить порог дома.

– Но это же сказки, старые легенды! Те же эйрдали…

– Тш, – дэй приложил палец к губам. – Здесь слова материальны, помните.

– …я читала о них, и им плевать, приглашали их в дом или нет! Они просто приходят и всё!

– Они приходят, потому что люди перестали верить в то, что они не смогут прийти.

– А раньше, значит, верили? Просто верили, и вера спасала их от нечисти?

– Сказки ведь не на пустом месте возникли, Фаргори-лэн. Раньше люди многое принимали за должное. Просто верили в какие-то вещи, не докапываясь до причин, следствий и обоснований. Нечисть тоже. И потому раньше мир был куда… безопаснее. – Дэй коснулся рукояти меча, пронзавшего мох кончиком золотистого лезвия. – Наш круг – это наш дом. Никакая нежить, нечисть и просто люди с недобрыми намерениями не войдут в него без моего приглашения. Этой ночью вы можете спать спокойно.

Таша хмуро следила, как он отворачивается, чтобы широким шагом пересечь границу круга.

– Вы меч забыли, – сказала она.

– Не забыл. Вы же не любите темноту, верно?

Лесной мрак поглотил его за пару мгновений.

Таша посмотрела на клинок, узкой золотой полоской разгонявший тьму. Расстелив плащ дэя рядом с кострищем, переложила на него Лив; закуталась в свой, бархатный, и села на траву, тоскливо обхватив руками колени.

Её взаимоотношения с верой были… специфичными. Она послушно постилась и исповедовалась каждый шестой день месяца (попробовала бы не исповедоваться, пастырь мигом заинтересовался бы, что она скрывает). Слушала проповеди о Пресветлой Богине Льос. Не поминала к ночи имя Лукавой Богини Мирк, сестры Льос, обитавшей в Бездне и повелевавшей сонмом злобных дамнаров. Почитала заповеди Кристали Чудотворной, ниспосланной некогда Пресветлой в их грешную Долину. Надеялась, что после смерти душа её отправится не в Бездну, а в лучший мир – или обратно сюда, в Аллигран, искупать незначительные грехи в новом перерождении. Да только мама тоже соблюдала все внешние приличия – всегда, – пусть даже за внешним полностью отсутствовало внутреннее. А Таша никогда не смогла бы исповедаться в тех сомнениях, по поводу которых ей и правда хотелось бы услышать совет – или ответ; сомнениях, большую часть которых выразила одна-единственная мамина фраза.

Как-то раз Мариэль обронила: «Она утратила мою веру в Неё».

Как-то раз Таша поняла, почему.

Из этих причин, не считая некоторых прочих, логичным образом вытекало то, что Таша не слишком хорошо относилась к священнослужителям. Но Арон… он был каким-то другим.

Таша отвела прядь волос с лица сестры. Поёжилась, с прищуром всматриваясь в темноту. Вместе с дэем ушло всё её спокойствие: до того за границами круга была просто тьма вечернего леса, но сейчас тьма стала ощутимой. Обволакивающей, густой, как кисель. Далёкие кроны тонули в однородной сизой мгле, сквозь которую не пробивался ни свет лун, ни звёздное сияние. Деревья вокруг полянки сливались в чёрные стены, отвесно уходившие в небо.

Таше вдруг пришло в голову, что Арон вполне может не вернуться. И что делать тогда, она не знала. Хотя ещё вопрос, что хуже… В конце концов, неизвестно, что он намеревается делать с нею и с Лив.

В тот миг, когда Таша поняла, что вряд ли вместе с ними дэй бросит свой меч, она поняла и другое: она ждёт его возвращения. Надеется на него. Очень.

Очень, очень глупо.

Досадливо тряхнув головой, Таша подтянула к себе сумку.

Понять бы ещё, почему ты безоговорочно доверяешь свою жизнь незнакомцу, думала она, на ощупь разгребая немногочисленный скарб. Может, он вообще сам нечисть вроде эйрдалей… или оборотней. Таше как «порождению Мирк» тоже положено было очаровывать простых смертных, но она до этого не доросла и надеялась никогда не дорасти. Не хотела вечно сомневаться, привязался кто-то к тебе или к магии в твоей крови. Хотя привязаться к оборотню – ещё полбеды, а вот эйрдали… Никто не знал, как они появились или кто сделал их такими, но факт оставался фактом: эйрдали рождались без души. Поэтому им требовалось поглощать чужие. Их поцелуй забирал у тебя жизнь и душу; лишь насытившись ворованной силой, телесной и духовной, эйрдали чувствовали себя живыми, чувствовали хоть что-то – недолго. Прежде чем снова отправиться на охоту за новыми жертвами, новыми поцелуями, новыми чувствами…

Наконец нашарив в сумке необходимое, Таша стиснула пальцы на деревянной рукояти обычного кухонного ножика.

А ведь эйрдали вроде и мысли читать умеют. Те, что постарше и посильнее. Если прибавить к этому способность вызывать необъяснимую симпатию и почти нечеловечески лучистые глаза… Говорят, у эйрдалей радужки светятся, а зрачки обращаются чёрными звёздами. Хотя про оборотней тоже много чего говорят – и едва ли бездушное порождение Мирк стало бы вежливо дожидаться, пока Таша спасёт сестру, да ещё помогать ей в этом. К тому же книжки сходились в одном: нечисть нечисть чует издалека. Кто-кто, а оборотни распознают эйрдалей задолго до того, как те сбросят маску, и чарам их подвластны куда меньше простых смертных.

Оборотни всегда видели то, чего не видели другие.

Успокоительные мысли не помешали Таше вытащить нож, прикрыв его складками плаща на земле, и заодно достать ещё одну лепёшку – о пропущенном ужине она снова вспомнила куда позднее, чем её возмущённый живот.

Спустя некоторое время дэй вернулся с охапкой хвороста, достал из котомки трутницу и развел костёр. Тьма за границами круга враз стала ещё темнее, но тревога и страх отхлынули, стоило Таше услышать шелест его одежд.

Запивая скудный ужин водой из фляжки, она следила, как дэй, вытащив меч из земли, садится чуть в стороне, чтобы протереть лезвие куском замши.

– Ешьте. – После недолгого колебания Таша неуверенно протянула ему одну из оставшихся лепёшек. – Вы же свои доели, я на Равнине видела.

– У меня ещё есть хлеб.

– Это вы тот кирпич называете хлебом?

– Разве хлеб не может быть в форме кирпича?

– Может, но я имела в виду настоящий кирпич. У меня кроме лепёшек ещё свежий каравай… и даже мясо есть.

– Увы, вынужден отказаться. В этом месяце мы едим только рыбу.

– Ну а хлеб?

Дэй, вздохнув, отложил меч:

– Если вам так хочется переводить на меня свои припасы…

Таша смотрела, как он ест – неторопливо, тщательно прожёвывая, глядя на огонь.

– Вы всё про меня знаете, да?

Дэй поднял взгляд:

– Смотря что вы имеете в виду.

– О том, кто я.

– Трудно говорить про людей, кто они. У каждого человека множество… определений. У нелюдя тоже.

– И почему бы сразу не сказать, что знаете?

– Вас интересовало, знаю ли я всё о том, кто вы. Пока я могу сказать только, что у вас с матерью были две большие тайны, одна из которых та, что вы оборотни. Насчёт остального есть догадки, но чтобы говорить уверенно, в них надо вначале убедиться.

– Остального?