Эхо прошлого. Книга 1. Новые испытания Гэблдон Диана

Глава 1

Иногда они и вправду мертвы

Голова пирата исчезла. Уильям услышал, как кучка зевак на причале неподалеку оживленно гадает, покажется ли она снова.

– Не-а, утоп, и с концами, – качая головой, произнес оборванец метис. – Ежели олли-гатор его не сожрет, то вода точно утащит.

Какой-то малый, похоже из лесной глуши, перекатил во рту табачную жвачку и в знак несогласия сплюнул в воду.

– Нет, еще денек-другой протянет. Хрящи, что удерживают голову, высыхают на солнце. Становятся жесткими, что твое железо. Сколько раз я видел, как это происходит с оленьими тушами.

Уильям заметил, что миссис Маккензи бросила взгляд на гавань и поспешно отвела глаза. Ему показалось, что она побледнела, и он чуть подвинулся, пытаясь загородить собой зевак и бурую воду, хотя высокий прилив и так скрывал привязанный к столбу труп. Впрочем, сам столб торчал, как суровое напоминание о расплате за преступление. Несколько дней назад пирата приговорили к утоплению в илистых прибрежных водах, и стойкость его разлагающегося трупа успела стать притчей во языцех.

– Джем! – внезапно воскликнул мистер Маккензи и рванул мимо Уильяма вдогонку за сыном. Мальчуган, такой же рыжеволосый, как его мать, ускользнул от присмотра, чтобы послушать людские разговоры, и теперь, держась за швартовую тумбу и едва не падая в воду, пытался разглядеть мертвого пирата.

Мистер Маккензи поймал парнишку за ворот и поднял на руки, хотя тот отчаянно вырывался и тянул шею, оглядываясь на заболоченную гавань.

– Папа, я хочу посмотреть, как олли-гатор сожрет пирата!

Зеваки расхохотались, даже Маккензи слегка усмехнулся, но улыбка тотчас исчезла, когда он взглянул на жену. В ту же секунду он бросился к ней и подхватил за локоть.

– Думаю, нам пора идти, – сказал Маккензи, поудобнее взял сына, чтобы поддержать жену, которую явно что-то тревожило, и продолжил: – У лейтенанта Рэнсома… то есть лорда Элсмира, – поправился он, взглянув на Уильяма с извиняющейся улыбкой, – наверняка есть другие дела.

Что верно, то верно: Уильям собирался поужинать с отцом. Впрочем, они договорились встретиться в таверне как раз напротив причала, захочешь – не разминешься.

Уильям не преминул сообщить об этом семейству Маккензи и попросил их остаться: они ему нравились, особенно миссис Маккензи. Хотя краска уже вернулась на побледневшее лицо молодой женщины, она лишь сокрушенно улыбнулась и погладила по голове маленькую дочь, которую держала на руках.

– Нет, нам и вправду пора. – Миссис Маккензи посмотрела на сына, который все еще пытался вырваться из рук отца, украдкой взглянула на гавань и торчащий над приливной водой столб, затем решительно перевела взгляд на Уильяма. – Малышка вот-вот проснется и захочет есть. И все же я очень рада нашей встрече. Жаль, что мы так мало поболтали.

Она сказала это с подкупающей искренностью и легонько коснулась руки Уильяма, отчего у того сладко заныло внизу живота.

Теперь зеваки бились об заклад, появится ли снова утопленник или нет, хотя, судя по всему, в карманах у них гулял ветер.

– Два против одного, что он никуда не денется после отлива.

– Тело останется, а вот головы не будет, ставлю пять к одному. Чего бы ты там ни болтал, Лем, про хрящи, голова-то чуть ли не на ниточке держалась, когда его приливом накрыло. Как пить дать, оторвется.

Надеясь отвлечь внимание от этого разговора, Уильям начал изысканно прощаться и дошел до того, что в самой любезной придворной манере поцеловал руку миссис Маккензи, а потом, в порыве вдохновения, чмокнул ручку малышки, отчего все рассмеялись. Мистер Маккензи странно посмотрел на него, но, похоже, не обиделся и пожал ему руку совершенно по-республикански, а потом, продолжая шутку, опустил сына на землю, чтобы тот тоже обменялся рукопожатием с Уильямом.

– А вы кого-нибудь убили? – с интересом спросил мальчуган, глядя на его палаш.

– Пока нет, – улыбнулся Уильям.

– Мой дедушка убил две дюжины человек!

– Джемми! – в один голос воскликнули родители мальчугана, и тот сразу втянул голову в плечи.

– Это правда!

– Я уверен, что твой дед храбрый и неистовый воин, – серьезно сказал Уильям. – Королю всегда нужны такие люди.

– Дедушка говорит, что король может поцеловать его в задницу, – как ни в чем не бывало ответил мальчишка.

– ДЖЕММИ!

Мистер Маккензи закрыл ладонью рот своего чересчур прямодушного отпрыска.

– Ты же знаешь, что твой дедушка не говорил ничего подобного! – сказала миссис Маккензи.

Мальчуган согласно закивал, и отец убрал руку с его рта.

– Он не говорил, а бабуля говорила!

– Вот это больше похоже на правду, – пробормотал мистер Маккензи, с трудом сдерживая смех. – Тем не менее мы не говорим таких вещей солдатам, ведь они служат королю.

– Да? – рассеянно переспросил Джемми, явно теряя интерес к разговору. – А отлив уже начался?

– Нет, – твердо произнес мистер Маккензи. – И начнется еще не скоро. Ты уже будешь спать.

Щеки миссис Маккензи очаровательно заалели от смущения. Она одарила Уильяма извиняющейся улыбкой, и все семейство несколько поспешно удалилось, а Уильям, в душе которого желание рассмеяться боролось с отчаянием, остался.

– Эй, Рэнсом!

Услышав свое имя, он оглянулся и увидел Гарри Добсона и Колина Осборна – оба были вторыми лейтенантами из его полка, которые, судя по всему, пренебрегли службой, желая поскорее наведаться в злачные места Уилмингтона, какими бы те ни были.

– Кто это?

Добсон с любопытством уставился вслед уходящему семейству.

– Мистер и миссис Маккензи, друзья моего отца.

– Так она замужем? – Добсон втянул щеки, все еще разглядывая молодую женщину. – Хм, это слегка осложняет дело, но что за жизнь без трудностей?

– Трудности? – Уильям бросил скептический взгляд на своего невысокого друга. – Если ты не заметил, ее муж больше тебя раза в три.

Осборн рассмеялся и покраснел.

– Она сама в два раза больше Добби! Да она тебя раздавит!

– А с чего ты взял, что я буду внизу? – с достоинством спросил Добсон.

Осборн присвистнул.

– Откуда у тебя такая страсть к великаншам? – поинтересовался Уильям, взглянув на семью, которая почти скрылась из виду в конце улицы. – Эта женщина почти с меня ростом!

– Давай, сыпь соль на раны, не стесняйся!

Осборн, будучи выше Добсона с его пятью футами, все же был на голову ниже Уильяма и теперь шутливо пнул приятеля в коленку. Уильям увернулся и ткнул кулаком Осборна. Тот пригнулся и толкнул Уильяма на Добсона.

– Джентльмены!

Грозный голос с простонародным лондонским акцентом, принадлежащий сержанту Каттеру, прозвучал как гром среди ясного неба. Может, молодые люди и превосходили его по званию, но никто из них не осмеливался напомнить об этом сержанту. Весь батальон трепетал перед сержантом Каттером, который был старше самого Бога и примерно одного роста с Добсоном, зато в его тщедушном теле бурлила неистовая ярость огромного извергающегося вулкана.

– Сержант!

Лейтенант Уильям Рэнсом – граф Элсмир и старший по званию из всех четверых – выпрямился, уткнув подбородок в шейный платок. Осборн и Добсон поспешно последовали примеру приятеля, содрогаясь от страха.

Каттер прохаживался перед ними как леопард, преследующий добычу. Уильям буквально видел этого хищника, который подергивает хвостом и облизывается. Ожидание укуса было чуть ли не хуже, чем боль от впившихся в задницу клыков.

– И где же ваши подчиненные, сэ-эры? – прорычал Каттер.

Осборн и Добсон торопливо пустились в объяснения, но лейтенант Рэнсом в кои-то веки оказался в числе праведников.

– Мои люди под руководством лейтенанта Колсона охраняют резиденцию губернатора, сержант. А я получил увольнительную, чтобы поужинать с отцом, – почтительно сказал он. – Сэр Питер разрешил.

С именем сэра Питера Пэкера приходилось считаться, и Каттер замолк на полуслове. Впрочем, к большому удивлению Уильяма, вовсе не имя сэра Питера оказало столь волшебное действие.

– С отцом? – прищурился Каттер. – Ваш отец – лорд Джон Грей, так?

– Э-э… да, – осторожно ответил Уильям. – Вы… вы его знаете?

Не успел Каттер ответить, как дверь таверны неподалеку открылась и оттуда вышел отец Уильяма. Уильям улыбнулся, радуясь столь своевременному появлению, но под пристальным взглядом сержанта улыбка тотчас исчезла.

– А ну, не скальтесь тут, словно какая-то обезьяна, – свирепо начал сержант, однако осекся, когда лорд Джон панибратски хлопнул его по плечу. Никто из трех лейтенантов не решился бы на подобную фамильярность даже за большие деньги.

– Каттер! – сказал лорд Джон, тепло улыбаясь. – Я услышал ваши нежные трели и сказал себе: «Будь я проклят, если это не сержант Алоизиус Каттер! В мире нет другого человека, чей голос так походил бы на рык бульдога, который проглотил кошку и выжил, чтобы рассказать об этом!»

– Алоизиус? – одними губами спросил Добсон Уильяма. Тот лишь коротко проворчал что-то в ответ, не в состоянии пожать плечами, так как в этот миг отец повернулся к нему и приветливо кивнул.

– Уильям, да ты весьма пунктуален! – сказал он. – Приношу свои извинения за опоздание: меня задержали.

Прежде чем Уильям успел ответить или представить приятелей, лорд Джон вместе с сержантом Каттером погрузились в долгие воспоминания о том, как сражались на Авраамовых полях[3] под предводительством генерала Вольфа. Они словно заново переживали старое доброе время.

Трое молодых офицеров несколько расслабились, и для Добсона это означало, что можно вернуться к прежней теме разговора.

– Так ты говоришь, та рыжая красотка – знакомая твоего отца? – прошептал он Уильяму. – Спроси у него, где она остановилась, ладно?

– Придурок! – зашипел Осборн. – Она ведь даже не хорошенькая! Длинноносая, как… как Вилли!

– Да не смотрел я вверх, на ее лицо, – ухмыльнулся Добсон. – А вот ее сиськи как раз торчали у меня перед глазами, и они…

– Осел!

– Ш-ш! – шикнул Осборн и наступил на ногу Добсону, чтобы тот замолчал: лорд Джон вновь повернулся к молодым людям.

– Может, представишь меня своим друзьям, Уильям? – вежливо спросил он.

Уильям густо покраснел – он знал, что у отца прекрасный слух, несмотря на службу в артиллерийских войсках, – и представил приятелей. Осборн и Добсон поклонились с довольно испуганным видом. Раньше они не догадывались, кто его отец, и теперь Уильям одновременно гордился произведенным впечатлением и слегка смущался из-за того, что друзья узнали о его родстве с лордом Джоном. Похоже, к завтрашнему ужину об этом будет судачить весь батальон. Конечно, сэр Питер все знает, но…

Он собрался с мыслями, обнаружив, что отец прощается за них обоих, торопливо, хотя и подобающим образом, отсалютовал сержанту Каттеру и поспешил за отцом, предоставив Осборна и Добсона самим себе.

– Я видел, как ты разговаривал с мистером и миссис Маккензи, – заметил вскользь лорд Джон. – Полагаю, у них все хорошо?

Он бросил взгляд на причал. Семейство Маккензи давно скрылось из виду.

– Вроде бы да, – ответил Вилли.

Он не собирался спрашивать, где они остановились, однако его никак не отпускало впечатление от молодой женщины. Уильям не мог сказать, красивая она или нет, но его поразили ее глаза: восхитительного синего цвета, обрамленные длинными золотистыми ресницами, они глядели на него с приятной проницательностью, от которой теплело на сердце. Необычайно высокая, конечно, но… Господи, о чем он только думает! Замужняя женщина, с детьми! Да еще и рыжеволосая!

– Ты… хм… давно их знаешь? – спросил Уильям, думая о довольно своеобразных политических настроениях, которые, похоже, процветали в этой семье.

– Достаточно долго. Она – дочь моего старинного друга, мистера Джеймса Фрэзера. Может, ты его помнишь?

Уильям нахмурился. Имя ничего ему не говорило, у отца тысячи друзей, разве можно…

– О! Он не англичанин, ты это имеешь в виду? А не у мистера ли Фрэзера мы гостили в горах, когда ты подцепил эту, как ее… корь?

Внутри у него что-то дрогнуло, когда он вспомнил об ужасе, который тогда пережил. Мать умерла всего лишь месяц назад, и Уильям путешествовал в горах, охваченный тоской. А потом лорд Джон заболел корью, и Уильям не сомневался, что отец тоже умрет и оставит его одного посреди диких лесов. В его мыслях не осталось ничего, кроме страха и горя, и от того визита он сохранил самые путаные впечатления. Впрочем, Уильям смутно помнил, что мистер Фрэзер был добр к нему и взял с собой на рыбалку.

– Да, – криво улыбнувшись, ответил отец. – Как трогательно, Вилли. Я предполагал, что то путешествие запомнилось тебе больше из-за собственных злоключений, нежели из-за моих.

– Злоключений… – Память обрушилась на Уильяма, обдав волной жара, куда более горячей, чем влажный летний зной. – Вот спасибо! Мне удалось вычеркнуть из памяти то происшествие, а ты взял и напомнил!

Отец от души веселился и даже не пытался этого скрыть. Он просто покатывался со смеху.

– Прости, Вилли, – выдавил он, задыхаясь и утирая глаза уголком носового платка. – Ничего не могу с собой поделать! Это было самым… самым… о господи, я никогда не забуду, как ты выглядел, когда тебя вытащили из того нужника!

– И ты прекрасно знаешь, что всему виной несчастный случай! – сдержанно произнес Уильям. Щеки горели от перенесенного стыда. Хорошо еще, что дочь Фрэзера не видела тогда его унижения.

– Да, конечно…

Отец прижал платок ко рту. Плечи лорда Грея тряслись от беззвучного смеха.

– Давай, насмехайся сколько тебе угодно, – холодно сказал Уильям. – И вообще, куда мы идем?

Они дошли до конца набережной, и отец, все еще отфыркиваясь, как косатка, свернул на тихую, усаженную деревьями улочку, прочь от таверн и гостиниц, располагавшихся неподалеку от гавани.

– Мы ужинаем с капитаном Ричардсоном, – ответил отец, явно сдерживаясь. Он кашлянул, высморкался и убрал носовой платок. – В доме мистера Белла.

Дом мистера Белла, аккуратный, с выбеленными стенами, выглядел зажиточным, но без показной роскоши. Точно такое же впечатление производил капитан Ричардсон, средних лет, опрятный и хорошо одетый. В его внешности не было ничего примечательного, а если бы вы вдруг выделили в толпе его лицо, то через пару минут уже забыли бы.

Гораздо сильнее Уильяма впечатлили две мисс Белл, особенно младшая, Мириам. Ее кудри медового цвета выбивались из-под чепца, а сама она весь ужин не сводила с Уильяма огромных, широко распахнутых глаз. Девушка сидела слишком далеко, и он не мог с ней заговорить, однако надеялся, что ответным взглядом сумел выразить свое восхищение. «А может, нам удастся продолжить знакомство?» – словно говорили его глаза. Улыбка, скромно опущенные золотистые ресницы, а потом быстрый взгляд в сторону открытой двери на боковую веранду. Уильям улыбнулся в ответ.

– Ты тоже так думаешь, Уильям? – произнес отец достаточно громко, давая понять, что спрашивает уже во второй раз.

– Да, конечно. Хм… А что именно? – переспросил он. Все-таки это папа, а не командир.

Лорд Грей окинул сына взглядом, и Уильям понял, что, будь они одни, отец закатил бы глаза. Теперь же он лишь терпеливо ответил:

– Мистер Белл поинтересовался, долго ли сэр Питер собирается пробыть в Уилмингтоне?

Мистер Белл, который сидел во главе стола, любезно кивнул, но, сузив глаза, посмотрел на Мириам. Заметив его взгляд, Уильям решил, что лучше зайти завтра, когда мистер Белл уйдет по делам.

– О, думаю, мы здесь ненадолго, сэр, – вежливо ответил Уильям. – Насколько я знаю, основные беспорядки творятся в глуши, и нас, несомненно, срочно отправят туда, чтобы навести порядок.

Похоже, мистера Белла ответ обрадовал, но краем глаза Уильям заметил, что Мириам очаровательно надула губки, услышав о его скором отъезде.

– Замечательно, – весело сказал мистер Белл. – Полагаю, сотни сторонников короля примкнут к вашему маршу.

– Несомненно, сэр, – пробормотал Уильям, проглотив очередную ложку супа.

Вряд ли среди примкнувших будет сам мистер Белл, подумал молодой офицер. Не похож он на любителя солдатской жизни. Да и не стоит рассчитывать, что толпа вооруженных лопатами колонистов сможет оказать армии существенную помощь. Конечно, вслух Уильям ничего не сказал.

Он попытался смотреть на Мириам боковым зрением, но поймал взгляд, которым отец обменялся с капитаном Ричардсоном, и его охватило любопытство. Отец сообщил о сегодняшнем ужине, явно подразумевая, что встреча с капитаном и есть основная цель вечера. Почему?

Он встретился глазами с мисс Лиллиан Белл, которая сидела напротив, рядом с его отцом, и совершенно забыл о капитане Ричардсоне. Темноглазая Лиллиан была выше и стройнее сестры, и Уильям только сейчас заметил, что она очень хороша собой.

Тем не менее, когда после ужина миссис Белл с дочерьми встали из-за стола, а мужчины вышли на веранду, Уильям нисколько не удивился, обнаружив, что беседует с капитаном Ричардсоном, а в другом конце веранды отец и мистер Белл оживленно обсуждают цены на деготь. Папа мог говорить с кем угодно и о чем угодно.

– У меня есть для вас предложение, лейтенант, – сказал Ричардсон после обычного обмена любезностями.

– Слушаю, сэр, – почтительно произнес Уильям.

Его любопытство усилилось. Капитан служил в легкой кавалерии, но в настоящее время находился не со своим полком. Об этом он сам упомянул за ужином, мимоходом заметив, что его откомандировали с важным поручением. Интересно, каким?

– Не знаю, что ваш отец счел нужным сообщить вам о моей миссии.

– Ничего, сэр.

– Я занимаюсь сбором разведданных для Южного департамента армии. Не то чтобы я руководил всей операцией… – Капитан скромно улыбнулся. – Лишь небольшой частью.

– Я… я понимаю важность подобной работы, – сказал Уильям со всей дипломатичностью, на которую был способен. – Хотя лично меня, как бы сказать…

– Лично вас шпионаж не интересует. Конечно, нет, – сухо произнес капитан; даже царящая на веранде темнота не могла скрыть его недовольства. – Немногие из тех, кто считает себя солдатами, интересуются шпионажем.

– Я не хотел вас обидеть, сэр.

– Все в порядке. Впрочем, я предлагаю вам стать не шпионом – занятие это довольно деликатное и требует недюжинной смелости, – а скорее курьером. Конечно, если вам представится случай собрать по дороге кое-какие сведения… что ж, это было бы дополнительным вкладом, к тому же весьма ценным.

Уильям вспыхнул от предположения, что ему не хватает деликатности и смелости, но сдержался и только тихо переспросил:

– Да?

Как выяснилось, капитан раздобыл важные сведения о ситуации в обеих Каролинах, и теперь ему нужно было переправить информацию командиру Северного департамента – генералу Уильяму Хау, который в настоящее время находился в Галифаксе.

– Посыльных будет несколько, – сказал Ричардсон. – Разумеется, морем добираться быстрее, но мне бы хотелось хотя бы одного курьера отправить сушей, как из соображений безопасности, так и для того, чтобы он вел наблюдения по дороге. Ваш отец очень хорошо отзывается о ваших способностях, лейтенант.

Уильяму показалось, что в сухом, как опилки, голосе промелькнула нотка удивления, а капитан продолжил:

– Насколько я знаю, вы много путешествовали по Северной Каролине и Вирджинии. Это хорошо. Как вы понимаете, мне бы не хотелось, чтобы мой посыльный навсегда исчез в пучинах Великого Мрачного болота[4].

Уильям вежливо усмехнулся, предположив, что это шутка. Похоже, капитан Ричардсон никогда не бывал рядом с Великим болотом. Уильяму доводилось бывать в тех местах, и он даже представить не мог, что кто-либо в здравом уме отправится туда просто так, ну, если только поохотиться.

Еще Уильям серьезно сомневался относительно самого предложения, но – хотя он и говорил себе, что не должен покидать своих людей, свой полк, – невольно представлял себя в романтическом образе: один-одинешенек в бескрайней глуши, он несет важные вести сквозь бури и опасности.

Впрочем, основные сомнения возникали насчет того, что ждет его в конце пути. Но не успел Уильям заговорить, как Ричардсон ответил, предвосхищая вопрос:

– Когда прибудете на север, то можете присоединиться к штабу генерала. Это уже согласовано.

Ага, вот оно, яблочко! Да к тому же красное и сочное! Он понимал, что «это согласовано» с генералом Хау, а его, Уильяма, согласия никто и не спрашивал, но был уверен в собственных способностях и не сомневался, что сможет принести пользу.

За те несколько дней, что Уильям провел в Северной Каролине, он успел сравнить шансы на продвижение по службе в Южном департаменте и в Северном. Вся Континентальная армия во главе с Джорджем Вашингтоном находилась на севере, в то время как повстанцы-южане – разрозненные группки бунтовщиков из местного захолустья и отряды импровизированной милиции – не представляли собой серьезной угрозы. А уж если сравнивать положение сэра Питера и генерала Хау как командиров…

– Если позволите, капитан, я бы хотел обдумать ваше предложение, – произнес Уильям, надеясь, что его голос прозвучал достаточно бесстрастно. – Могу ли я дать ответ завтра?

– Конечно. Думаю, вам хочется обсудить перспективы со своим отцом. Что ж, обсудите.

После этих слов капитан намеренно сменил тему, и спустя несколько минут, когда к ним присоединились лорд Джон и мистер Белл, разговор перешел на общие предметы.

Уильям почти не слушал, его внимание отвлекли два стройных белых силуэта, которые призрачно мелькали среди зарослей в дальнем конце двора. Две головы в белых чепцах то склонялись друг к дружке, то вновь отодвигались. Время от времени одна из них, как бы в раздумье, поворачивалась к веранде.

– «И об одежде его бросали жребий»[5], – пробормотал отец, качая головой.

– Что?

– Не важно.

Отец улыбнулся и повернулся к капитану Ричардсону, который сказал что-то о погоде.

Светлячки освещали двор, мелькая зелеными искрами среди влажных зарослей. Как здорово снова увидеть светлячков! Уильям скучал по ним в Англии, и по этой особенной мягкости южного воздуха, от которой льняная рубаха липла к телу, а кровь пульсировала в кончиках пальцев. Вокруг стрекотали сверчки, и на какой-то миг их пение заглушило все, кроме биения пульса.

– Кофе готов, жентльмуны.

Мелодичный голос служанки проник в сознание, успокаивая волнующуюся кровь, и Уильям пошел в дом вместе с остальными мужчинами, бросив лишь мимолетный взгляд в сторону двора. Два белых силуэта исчезли, но в мягком теплом воздухе осталось обещание.

Часом позже Уильям шагал к месту расквартирования своего полка, в мыслях царила приятная неразбериха, а отец молча шел рядом.

В самом конце вечера мисс Лиллиан Белл подарила Уильяму поцелуй среди светлячков, невинный и мимолетный, однако в губы, и казалось, в густом летнем воздухе витали ароматы кофе и спелой клубники, несмотря на всепроникающий гнилостный запах гавани.

– Капитан Ричардсон рассказал мне о предложении, которое тебе сделал, – небрежно бросил лорд Джон. – Ты собираешься его принять?

– Не знаю, – с такой же нарочитой небрежностью ответил Уильям. – Мне будет не хватать моих людей…

Мисс Белл взяла с него обещание, что на неделе он зайдет к ним на чашку чая.

– В военной жизни мало постоянства, – заметил отец, покачав головой. – А я ведь тебя предупреждал.

Уильям почти не слушал, но согласно хмыкнул.

– Прекрасная возможность продвинуться по службе, – продолжил отец и как бы между прочим добавил: – Хотя, конечно, в этом предложении есть и немалая доля опасности.

– Что? – Уильям презрительно фыркнул. – Проскакать от Уилмингтона до Нью-Йорка, где пересесть на пароход? Да там же почти на всем пути проложена дорога!

– На которой полным-полно солдат Континентальной армии, – напомнил лорд Джон. – Вся армия генерала Вашингтона расположилась по эту сторону Филадельфии, если то, что я слышал, правда.

Уильям пожал плечами.

– Ричардсон сказал: я ему нужен потому, что знаю эти места. Я смогу добраться куда угодно даже без дорог.

– Уверен? Ты не был в Вирджинии почти четыре года.

Недоверчивый голос отца разозлил Уильяма.

– Думаешь, я не найду верный маршрут?

– Да нет же, – ответил отец все еще с некоторой долей сомнения. – Просто предложение довольно рискованное, и я бы хотел, чтобы ты хорошенько подумал, прежде чем его принять.

– Так вот, я подумал, – сказал Уильям, уязвленный недоверием. – Я согласен.

Лорд Джон молчал несколько шагов, затем неохотно кивнул.

– Это твое решение, Вилли, – тихо произнес он, – и все же я буду тебе признателен, если ты будешь осторожен.

Недовольство Уильяма тотчас исчезло.

– Конечно, – хрипло пробормотал он.

Они продолжили путь под темным пологом кленов и пеканов, молча, то и дело соприкасаясь плечами.

Возле гостиницы Уильям пожелал лорду Джону спокойной ночи, но не пошел сразу к себе, а отправился побродить вдоль пристани. Спать совершенно не хотелось.

Прилив сменился отливом, причем довольно давно, запах дохлой рыбы и гниющих водорослей усилился, но неподвижная простыня воды все еще закрывала илистое дно под бледным светом месяца.

Уильям увидел столб почти сразу. На какой-то миг показалось, что он исчез, но нет, вот он, пересекает поблескивающую водную гладь тонким штрихом. Пустой.

Столб больше не стоял прямо, он наклонился, словно вот-вот упадет, и тонкая веревка свисала с него, как петля палача, болталась в убывающей воде. На душе Уильяма стало неспокойно. Отлив не смог бы утащить все тело целиком. Поговаривали, что здесь водятся крокодилы или аллигаторы, однако сам Уильям их еще не встречал. Он невольно глянул вниз, как будто ожидая, что одна из этих тварей вот-вот вынырнет прямо у его ног. Теплый воздух еще не успел остыть, но по телу Уильяма пробежала легкая дрожь.

Он встряхнулся и повернул обратно, к месту квартирования. Уильям шел и думал, что до отъезда у него еще будет денек-другой. Может, за это время удастся вновь увидеть голубоглазую миссис Маккензи?

Лорд Джон постоял на крыльце гостиницы, глядя, как сын скрывается в тени деревьев. Лорда одолевали сомнения: все устроилось с несколько большей поспешностью, чем хотелось бы, но он и вправду был уверен, что Уильям не подведет. Конечно, предложение довольно рискованное. Конечно, такова солдатская жизнь, и все же некоторые ситуации куда опаснее других.

Он помедлил, слушая гул голосов, доносящийся из общего зала, потом решил, что на сегодня с него хватит компании. Расхаживать туда-сюда под низким потолком комнаты, душной от дневного зноя, тоже не хотелось, и потому лорд решил прогуливаться до тех пор, пока уставшее тело не запросит покоя.

Впрочем, дело было не только в духоте, понял он, когда спустился с крыльца и зашагал в сторону, противоположную той, куда ушел Вилли. Лорд Джон слишком хорошо себя знал и понимал, что, несмотря на явный успех своего плана, будет долго лежать без сна, как собака над костью, выискивая недостатки и придумывая способы их исправить. Ладно, в конце концов, Уильям уедет только через несколько дней, еще есть время подумать и, если нужно, внести изменения в план.

Вот, например, генерал Хау. Может, был выбор лучше? Скажем, Клинтон… Хотя нет. Генерал Клинтон – капризная старуха, он и с места не сдвинется без приказа, желательно в трех экземплярах.

Братья Хау, один – генерал, а другой – адмирал, славились тяжелым нравом и обладали манерами, внешним видом и запахом вепрей во время гона. Впрочем, соображали они прекрасно, и, Бог свидетель, смелости обоим было не занимать. Грей не сомневался, что Вилли вполне способен выдержать дурные манеры и крепкие словечки. Да и молодому субалтерну наверняка легче иметь дело с командиром, который плюет на пол (Ричард Хау как-то плюнул на самого Грея, но это вышло случайно: ветер внезапно переменился), чем с причудами кое-каких других знакомых Грею военных джентльменов.

Однако даже самые эксцентричные из братства клинка все же предпочтительнее дипломатов, лениво подумал Грей. Интересно, каким собирательным термином можно назвать сборище дипломатов? Если писателей называют братьями по перу, а группу лис – стаей… может, банда дипломатов? Братство стилета? Нет, слишком прямолинейно, решил он. Скорее, дипломатический дурман. Братство зануд. Хотя те, кто не наводит скуку, бывают опасными.

Сэр Джордж Жермен[6] принадлежал к редкой породе: он был опасным занудой.

Некоторое время лорд Грей бродил по улицам города, надеясь хорошенько устать перед тем, как вернуться к себе в душную комнатушку. Низко висело хмурое небо, среди туч мелькали зарницы, а атмосфера был насыщена влагой, словно губка в ванной. Лорд Грей вспомнил, что сейчас он должен был быть в Олбани[7] – таком же душном и изобилующем насекомыми, но все же чуть более прохладном городе, возле чудесных густых лесов Адирондака[8].

Тем не менее он нисколько не жалел о своей поспешной поездке в Уилмингтон. Вилли теперь пристроен, а это самое важное. И сестра Вилли, Брианна… Закрыв глаза, лорд Грей замер, еще раз переживая ощущение невероятности происходящего, у него вновь защемило сердце, как сегодня днем, когда он увидел их вдвоем во время первой и, скорее всего, последней встречи. Он едва дышал и не сводил глаз с двух высоких фигур, чьи красивые, открытые лица были так похожи. А еще они удивительно напоминали человека, который неподвижно стоял рядом с Греем, но, в отличие от него, жадно хватал ртом воздух, словно боялся, что никогда больше не сможет дышать.

Лорд Грей рассеянно потер безымянный палец левой руки, на котором больше не было кольца, к чему он никак не мог привыкнуть. Они с Джейми Фрэзером сделали все, чтобы уберечь своих близких, и теперь, несмотря на печаль, лорд Грей утешался мыслью, что общая ответственность их сроднила.

Интересно, встретится ли он когда-нибудь с Брианной Фрэзер Маккензи вновь? Она сказала, что нет, и, похоже, ее это огорчило не меньше, чем его самого.

– Храни тебя Бог, дитя, – прошептал он, качая головой, и повернул назад, к гавани. Он будет скучать, но, как и в случае с Вилли, облегчение оттого что Брианна вот-вот окажется за пределами Уилмингтона и в безопасности, пересиливало ощущение потери.

Он подошел к причалу, невольно бросил взгляд на воду и облегченно вздохнул, увидев пустой столб, покосившийся после отлива. Лорд Грей не понимал, зачем Брианна сделала то, что сделала, но он слишком хорошо знал ее отца – и ее брата, если на то пошло! – чтобы не заметить в синих кошачьих глазах упрямую целеустремленность. Именно поэтому он нашел небольшую лодку, а потом, задыхаясь от тревоги, стоял на причале, готовый, если придется, отвлечь внимание, пока муж Брианны вез ее к столбу с привязанным пиратом.

Лорд Грей много раз сталкивался со смертью: большинство людей умирали неохотно, некоторые – со смирением, но он ни разу не видел, чтобы кто-то умирал с такой горячей благодарностью во взгляде. Лорд почти не знал Роджера Маккензи, но подозревал в нем человека незаурядного, раз тот не только выжил в браке с этой роскошной и опасной женщиной, но и завел с ней детей.

Грей покачал головой и пошел обратно в гостиницу. У него еще есть в запасе пара недель, а потом придется ответить на письмо Жермена, которое он искусно выудил из сумки с дипломатической почтой, когда увидел на нем имя Уильяма. И тогда с чистой совестью можно будет написать, что письмо, к сожалению, доставили, когда лорд Элсмир уже отбыл в лесную глушь между Северной Каролиной и Нью-Йорком, и потому никак нельзя сообщить ему о приказе вернуться в Англию. Впрочем, он, Грей, уверен, что Элсмир будет весьма огорчен из-за упущенной возможности присоединиться к штабу сэра Джорджа, когда узнает об этом – через несколько месяцев. Печально.

Насвистывая «Лиллибуллеро»[9], лорд Грей в прекрасном расположении духа зашагал к гостинице.

Он задержался в общем зале и попросил прислать ему в номер бутылку вина, но служанка сообщила, что «тот джентльмен» уже взял с собой наверх бутылку.

– И два бокала, – добавила служанка с улыбкой, от которой на ее щеках появились ямочки. – Вряд ли он собирается пить один.

Грею показалось, что по спине пробежала сороконожка.

– Прошу прощения, вы сказали, что у меня в комнате какой-то джентльмен? – переспросил он.

– Да, сэр, – подтвердила служанка. – Сказал, что вы с ним старые друзья… Погодите, он назвал свое имя… – Она нахмурила брови, но ее лицо тут же прояснилось. – «Бо-Шан», так он сказал, или что-то в этом роде. Имя вроде французское. Да и сам джентльмен вылитый француз. Может, вам закуску подать, сэр?

– Нет, спасибо.

Взмахом руки он отпустил служанку и начал подниматься по лестнице, торопливо прикидывая, не оставил ли он там чего-либо, не предназначенного для чужих глаз. Француз по имени Бо-Шан… Бичем. Имя сверкнуло в мозгу, как молния. Лорд Грей застыл на середине лестницы, потом вновь зашагал наверх, уже гораздо медленнее.

Не может быть… но тогда кто? Когда несколько лет назад он оставил военную службу, то занялся дипломатией, став членом английского «Черного кабинета», тайной организации, которая перехватывала и расшифровывала официальные дипломатические письма – и куда более личные послания, – что текли бесконечным потоком между европейскими правительствами. У каждого правительства был собственный «Черный кабинет», и служащие одного кабинета обычно знали тех, кто выступает на другой стороне. Они никогда не встречались, но узнавали друг друга по подписи, инициалам, даже по заметкам на полях.

Бичем считался одним из самых активных французских агентов. Грей несколько раз сталкивался с его деятельностью в прошлом, даже когда его собственные дни в «Черном кабинете» остались далеко позади. Ему пришло в голову, что если он знает Бичема по имени, то вполне естественно предположить, что и тот его знает. Но ведь со времен их невидимого сотрудничества много воды утекло… Они никогда не встречались лично, и чтобы такая встреча произошла здесь… Лорд Джон тронул потайной карман своего сюртука и приободрился, услышав шелест бумаги.