Соблазнение невинной, или Два мужа для попаданки Рамис Кира

— Болею, но ты не переживай, как только поправлюсь и вспомню себя…

— А может, не нужно вспоминать? Такой вы мне больше нравитесь, — с детской непосредственностью прошептала служанка.

— Осталось разузнать, почему мне со свадьбой нужно поспешить, и зачем Валери сегодня к соседу пошла, — произнесла я вслух, смотря на закрывшуюся дверь.

— Что под кроватью забыла? Думаешь, от злых монстров там спрятаться? — раздался смешок за спиной, стоило мне встать на колени и приподнять белую занавеску.

— Нет, просто по книгам помню, что ночной горшок должен тут проживать. Пусто… Идём искать туалет, — сникла я. — Так страшно на улицу выходить, хоть Прошку бери в сопровождающие.

Глава 7. Не губите…

— В ночной рубашке побежишь? — вновь хихикнул голос.

— И то верно! Нужны платье и обувь, — поджала пальцы, пол становился всё холоднее. — Как думаешь, тут топят? — и тут же ответила сама себе: — Похоже, топят. В левом углу, видишь, стенка округлая в нашу сторону выпирает, я такую печь в деревне, в детстве видела. Кажется, называется голландская. Но где у неё заслонка?

— В коридоре, где же ещё, — поддержал беседу сосед, пока я открывала дверцы шкафов.

В первом оказалась тьма-тьмущая платьев, во втором — шляпки, туфли, сапожки. Тут же примерила пушистые зелёные тапки, улыбнулась и закрыла шкаф. Как же мало нужно для счастья. Я потянула ручку третьего шкафа и обомлела. — Туалет выездной…

— Куда выезжает? — полюбопытствовали из-за спины.

— Не куда, а откуда. Стоило мне открыть дверь, как в просторном помещении, в стене в сторону отъехала часть деревянной панели, явив свету унитаз. — Смотри, больше похоже на деревянное кресло. А смывать как? — оглядываясь, я заметила, что сбоку открылась ещё одна ниша, на выехавшей широкой полке стоял фарфоровый таз с неестественно голубой водой, лежала стопка белых полотенец, а рядом туалетная бумага, но не рулоном, а стопкой, нарезанная ровными квадратиками. Чуть левее пузырёк, источавший цветочный аромат, а ещё чуть левее стаканчик со странными палочками, распушёнными на концах, словно кисточки. — Интересно, а если закрыть дверь, он обратно уедет? — любопытство взяло верх, и я медленно начала закрывать дверь, во все глаза смотря, как деревянное сидение уезжает в нишу. — Магия или техника? — мне было очень любопытно, но разбирать стенку я не собиралась. — Потом спрошу у Василины, она уж точно должна знать, — уверенно зашла внутрь и закрыла за собой дверь. — А вот это, похоже, смыв, — протянула руку и крутанула серебряный шарик возле сиденья. Деревянная крышка громко хлопнула, закрывая унитаз, и напугала знатно. Ярко-голубой огонёк вырвался из маленьких зазоров и тут же исчез. — Закрой глаза, а то я стесняюсь, — попросила спутника, вновь поднимая крышку.

— Да пожалуйста, больно нужно.

Довольная донельзя, что не пришлось вечером идти на улицу, зевая и почёсывая зудящую спину, отправилась обратно в кровать.

— Всё же этот мир может и похож на Россию, но не во всём, — прошептала я, отвернулась к стенке и уснула.

Утро встретило меня криком петуха.

— Так, умываться и искать кухню. Только бы в этом мире знали, что такое кофе, — я потянулась, сделала несколько махов руками, повертела головой, раза три присела, вытянув руки вперёд и, довольная своей зарядкой, отправилась в туалет, а потом на кухню.

Кухня нашлась очень быстро. Усадьба была небольшой: крыло вправо, крыло влево — в каждом комнат по шесть.

Интересно, Василина спит или куда-то ушла? В кухне было пусто. Печь холодная, открыла заслонку и внимательно осмотрелась в поисках дров. Костёр в детстве складывала, когда в поход с классом ходили. В мангале угли поджигала и тут справлюсь.

— А что если в этом мире разжигают печи не деревом?

— Госпожа, что же вы так рано поднялись? — в дверном проёме показался Прошка с дровами в руках.

— Как хорошо, что ты пришёл, — заулыбалась я. — А где Василина?

— Так на огороде она вместе с девчонками. Пока солнце не жарит, пропалывают… А-а, так вы завтракать изволите! Сейчас я быстро сбегаю на огород и позову матушку.

— Стой, — мне удалось поймать паренька за рукав. — Печь разожги да покажи, где продукты лежат, я сама завтрак приготовлю.

— Сами? — Прохор покачнулся и разжал руки.

— Вот спасибо, — заголосила я знатно, хорошо, что удалось сдержать мат, рвущийся наружу, а то пришлось бы ещё тяжеленого Прошку ловить. — Руки-крюки, — всё же не смогла сдержать слёз.

Молодой человек бухнулся на колени, пытаясь одной рукой стряхнуть опилки с тапок, другой погладить мою правую лодыжку.

— Ты чего делаешь, зараза, — я успела отдёрнуть ногу, перед тем, как вытянутые губы чуть не коснулись моих пострадавших пальцев. Ох, не вовремя я вынула ногу из тапки. — Собирай поленья, печь разжигай.

— А пороть будете? — всё ещё ползая на коленях, спросил тот.

— А надо? — не подумав, вновь ляпнула я.

— Конечно, я же чуть не покалечил вас, нашу кормилицу. Одна надежда, что пожалеете меня дурака и не забьёте насмерть.

Он что, издевается надо мной? Прошка поднял дрова, посмотрел на меня честными глазами, полными раскаянья и сочувствия, шмыгнул носом и направился к печи.

— Хорошо, до смерти бить не буду, — ну а что я должна была ответить? Нет, никогда и ни при каких обстоятельствах на территории вверенной мне усадьбы… В общем, жить хочется. Пороть, конечно, Прошку никто не будет, выкручусь как-нибудь. За языком и правда, нужно следить.

— Прохор, если у вас петух утром поёт, значит и курицы есть. Скажи мне, где яйца куриные лежат, сковорода, масло? И что вы по утрам пьёте? Что мы по утрам пьём, — твою ж… следи за языком! — Чай, компот, травяной настой, может заморский кофе?

— Госпожа Валери, барыня, смилуйтесь, давайте я маменьку позову? Она всё тут знает. Раньше повар был, но сейчас…

— Прохор, — я начала закипать. — Никого звать не нужно, сами разберёмся!

— Кофу заморскую вы не пьёте, а вот ваш батюшка уважал, посмотрите на полках, — неожиданно произнёс тот. — Ох, скорее бы к вам память вернулась.

Быстро осмотрев кухню и найдя сковородку, малюсенький кусочек масла в тарелке, прикрытый полотенцем решила во что бы то ни стало найти яйца.

— Скоро печь разогреется? — я посмотрела на разгорающийся огонь. Перевела взгляд в сторону двери, что выходила, похоже, на задний двор. На маленькой табуретке стояла плетёная корзина, наполненная яйцами. — А вот из чего мы сделаем завтрак! — улыбнулась я и заметила, что из-за угла к белой горке тянется маленькая и тоненькая рука. — А это кто у нас такой проворный?

Я, правда, не хотела ничего дурного. Такого страха в детских глазах мне никогда не приходилось видеть. Маленькая девчушка дёрнулась, заплакала и чуть не выронила яйцо из кулака.

— Не губите, барыня, — тоненькие губы дрожали, она еле сдерживала рыдания.

Так, если мне сейчас скажут, что эта ненормальная Валери ещё и детей порола, тут же уйду в лес к лешему, ведь ни одна детская слезинка не стоит моего счастья.

Глава 8. Корзинку в руки и за мной!

— Прохор, — я резко развернулась в сторону моего помощника. Уж не знаю, что он там увидел в моём взгляде, может, узнал прежнюю хозяйку, но икнул, попятился и уронил последнее полено себе на ногу.

Вот же стойкость у парня, даже не поморщился.

— Да…а, госпожа Валери, простите, недоглядел, голод в деревне. Виноват, — вновь падая на колени.

У них, что каждый при моих вопросах будет пол подметать. Ещё и голод? Вот попала, так попала. В этом попадании хоть один плюс будет? Злость жгучей волной поднималась из глубины души. Значит, мало того что меня ненормальная лошадь скинула в моём мире, так ещё в новом одни проблемы. Тело моё еле дышит, без мага-лекаря совсем загнусь. Последний глава рода умер, наследство мне не отдают. Хотя меня терзают смутные сомнения, что какая-то часть денег должна выделяться на содержание имения и крепостных. Где сидит этот гад, который заведует моим золотом? Надо его навестить! Так ещё замуж должна выйти. Срочно! И за двух! Сразу двух, не человек, а магиков, оборотней. Бр-р, оборотни. Надо разобраться, сколько мне осталось… Валерия, счастья мешок тебе за пазуху. Не осталось, а сколько времени до часа икс. Я сфокусировала свой взгляд на Прошке.

— Про твой недогляд ещё поговорим, ты там запоминай, сколько раз тебя нужно будет выпороть, потом мне напомнишь, желательно через месяц, как всю свою жизнь вспомню. Сейчас мне некогда такой ерундой заниматься.

— Барыня, спасибо, — детина резко поклонился, широкий лоб встретился с полом.

— Прохор, ты прекращай мне это цирк! Пол ещё испортишь! Чтобы лбом при мне больше пыль не собирал.

Боковым зрением видела, что девочка успокоилась и лишь шмыгала носом.

— Так что, барыня, вести на площадь матушку Серафимки? — простак Проша поднялся с пола, а ребёнок вновь кинулся в слёзы.

— Прохор, дурак ты не проходимый, — я выразительно покрутила пальцем у виска. Слуга вновь впал в ступор, похоже, такие знаки ему были неведомы, а может, Валери с ним только пинками разговаривала? — Ты зачем ребёнка пугаешь?

— Так, — он запустил пятерню в волосы. — Фимка пыталась украсть, а за это наказывают. С крепостными разговор очень строгий. За ребёнка отвечает родитель.

— Не губите матушку, барыня Валери. Я отработаю, верой и правдой отработаю свою вину. Буду пол мыть каждый день в усадьбе. Из поля не выходить… А-а-а…

Да пошло это средневековое различие между людьми.

— Иди сюда малышечка, никто тебя из-за яйца обвинять не будет и твою маму тоже, — я присела, обняла девочку и погладила по голове. — Ты такая красивая, умная, давай слёзки утрём. Тебе сколько лет? Совсем худенькая. Извини меня, барыню, с этого дня ни ты, ни твоя мама голодать не будете, обещаю! И отрабатывать в доме или поле ничего не нужно. Тебе ещё в куклы играть. А хочешь куколку? Приходи сегодня вечером, у меня есть одна, на подоконнике сидит, отдам.

На кухне воцарилась полная тишина. Я перевела взгляд на Прошку, его глаза явно давали понять, ещё одно слово и он с криком: «демоны» кинется за подмогой, чтобы барыню связать и укольчик ей поставить.

— Прохор, отвисни, — зажав детские ушки руками, гаркнула я. — Батагов захотел? Хоть одна живая душа узнает, что произошло утром на кухне, шкуру с тебя спущу.

Нет, вы только представьте, его глаза уменьшились в размерах и он заулыбался. А-а, что происходит с миром. Отпустите меня домой. Ну не смогу я постоянно так кричать, а жить-то хочется и на воле, а не в сумасшедшем доме или что у них тут взамен? Монастырь?

— Госпожа, Валери, — подала голос малышка. — Я бы никогда не взяла барское. Маменька приболела, совсем плоха. Ест мало, магический источник слабый. Поддержать у меня не получается. Ей еда нужна, смилостивитесь, подарите яичко.

— Конечно, подарю, только не плачь. Отцы твои где?

— Продали их, ещё ваш батюшка, в соседнее имение, ещё до последней войны.

У них тут что, постоянные войны? С кем воюют? Так, это надо будет уточнить, но не у ребёнка или Прошки. Со вторым надо поаккуратнее, а то от простоты душевной ляпнет чего, а я потом расхлёбывай.

— Так, Прохор, корзинку в руки и за мной! Фимочка, показывай дорогу к твоему дому. Навещу твою маму, посмотрю, как вы живёте.

Девчушка, наконец, заулыбалась, подскочила, поклонилась в пол и выскочила в дверь.

За ней вышел Прохор с корзиной яиц, а затем уже и я сделала роковой шаг. Я даже не могла представить, к каким последствиям приведёт моё желание помочь несчастной семье.

Глава 9. Прокисшая тыква

Впереди мелькали голые пятки бегущей девчушки, а я шла в сторону деревеньки и думала о том, как хозяева довели до такого ужаса своё имение. Ребёнок пусть и в чистом сарафане, но он весь в заплатах, обуви на ногах нет.

Вот иду я по пыльной дороге и понимаю, что первый дождь развезёт тут всё в жижу и грязь. Была бы она ровной, но нет. Колеи очень глубокие, в двух местах даже целые ямы — и никому нет дела. Надо будет у Прошки спросить, кто сможет их засыпать.

Появились первые избы: деревянные, некрасивые, без намёка на покраску, на почерневших срубах. Все как под копирку. Заборов возле домов не было. Серафима оглянулась, замедлила бег. Из лачуг выходили любопытные дети, вслед за ними женщины. А из нескольких изб вышли даже мужчины, наверно, не успевшие ещё уйти в поле. А может, они в лесу работают или на реке? Мысли роились в голове. И вдруг неожиданно я явственно услышала недоуменное перешёптывание крестьян, будто кто-то прибавил громкости в моей голове.

— Лучше знать, что о тебе думают твои же крепостные, — коготки царапнули шею.

Понятно, кто тут хозяйничает. Ну, послушаем. Хотя, что они хорошего скажут? Так и оказалось.

— Смотри, Марфа, бедняжку Серафиму к матери ведут. Наверно, вновь пыталась яйца украсть на барской кухне. Два дня подряд ей удавалось, а тут поймали. Неужели на всю корзину позарилась? — тихо запричитал женский голос, а другой ей ответил:

— Та и так дышит на ладан. Ой, не выдержит её мать позорного столба.

— Барыня, после смерти старого барина совсем распоясалась, — это старческий голос слышался очень чётко.

— Наверно, чует, что недолго ей землю топтать. Вот и лютует. Слышала, что наш управляющий дохторишке платить не хочет. Так тот больше и не приедет, — я чуть повернула голову, у покосившегося домика в улыбках расплылись две скрюченные бабульки.

Стоило мне отойти, как те продолжили обсуждение моей персоны.

— Так она поэтому и побежала к варвару в лес. Хватается за последнюю соломинку.

— Девчушки, что работают в доме, рассказали, что барыня того… умом тронулась. Еле выжила после того, как её кобыла потоптала, — поддержала сплетни вторая бабка.

— А Дашка сказала, что дохтор пока вкусности откушивать изволили, обмолвился, что у ненормальной-то магия появилась, — хмыкнула первая.

— Ты кому веришь? Болтушкам этим? Какая магия в таком возрасте? — и голоса постепенно стихли.

Мы прошли мимо кузни, из которой вышел высокий, нет, огромный мужчина. Он держал в руках кувалду, которой поигрывал, словно это была тоненькая палочка.

Ох, как мне не понравился его взгляд исподлобья. Сплюнув на пол и увидев, что я смотрю в его сторону, кузнец низко поклонился. Затем дал зазевавшемуся подмастерью, а может, сыну подзатыльник, заставив того мне поклониться.

— Народ голодает, а барыня опять лютовать идёт. Кого на этот раз пороть вздумала?

— Да, наверно, Фимку и будет. Мать-то её и удара не выдержит, — меня принялись обсуждать детские голоса.

— Жалко её, совсем малышка, — в разговор вклинился третий мальчишка.

Повертев головой и не найдя сорванцов взглядом, прибавила шаг.

— Выключи звук. Скоро голова начнёт болеть от «сладких» речей подданных, — прошептала я.

Стоило моему слуху прийти в норму, как моя персона подверглась наглой атаке. По подолу платья расплывалось оранжевое пятно, кто-то очень метко запустил в меня прокисшую тыкву.

Прохор резко повернулся, а мой глаз искоса уловил, как из корзины вылетели два яйца. Я дёрнулась вперёд, но поймать удалось лишь одно из двух.

— Прохор, держи себя в руках, — но тот, не слушая меня, вручил мне корзину и кинулся в густые заросли орешника.

Вот так я и стояла посреди дороги с разинутым ртом, корзиной яиц и сползающими тыквенными ошмётками на моём платье.

Я ошарашенно посмотрела по сторонам, но улица неожиданно опустела, и лишь тощая собака на полусогнутых подбиралась ко мне поближе. С такой, если что, точно справлюсь. Но страх оказался напрасным. Собаку заинтересовала не моя персона, а разбитое яйцо, которое мигом исчезло в её пасти.

— Госпожа, госпожа Валери… Барыня, да как же так? — Серафима подбежала и быстро начала стряхивать тыкву с моего подола. — Пощадите их, не со зла они… — ребёнок вновь пустился в слёзы.

— Фима, давай дома поговорим, — понимая, что утешать сейчас ребёнка на глазах любопытных деревенских не стоит, взяла ту за руку. — Долго ещё идти до твоего дома?

— Нет, — она вытерла слёзы и ткнула пальцем вправо.

Я ужаснулась. Разве это дом? Сараи и те выглядят лучше. На чём он только держится? Покосившийся до такой степени, что одна стена чуть ли не полностью ушла под землю, а крыша совсем прохудилась. В дверь пришлось заходить, согнувшись, и под каким-то неестественным углом.

Только бы эта конструкция не обвалилась.

Внутри, как ни странно, было чисто, а на стенах наблюдались следы давнишней побелки.

— Доброго дня, хозяюшка, — громко поздоровалась я, ставя корзину на пустой стол.

— Лежанка за печкой, барыня, — Серафима скрылась за углом. — Матушка, к нам госпожа Валери пришла с подарками. Мама? Маменька! Ма…

Услышав истеричные нотки в детском голосе, я кинулась за печку вслед за малышкой.

Глава 10. Стыд

— Фимочка, солнышко, отойди. А знаешь… — я посмотрела на ворох тряпок, которыми была укрыта очень худая, измождённая женщина. — Беги за Прохором! Пусть бросает свои догонялки и дует сюда! Ты меня поняла? К дохтору маму твою повезём. Быстро! — отдав приказ, развернула и подтолкнула девчушку к выходу.

Серафима шмыгнула носом и исчезла.

Я посмотрела на серое лицо женщины и притронулась к руке, которая была ещё тёплой. Прогнав страшные мысли, взяла за запястье. Долго искала, где пульс, и не нашла. Почему я не доктор? Думай, Лерочка, как ещё проверяют жив ли человек?

Откинула шитое-перешитое лоскутное одеяло и приложила голову к груди.

— Жива она, жива, — вновь ожил голос за спиной, включив мне суперслух.

Да, и я услышала удар, а за ним другой…

— Почему так тихо и редко? — задала вопрос помощнику, погладив рукой по волосам несчастную женщину.

— Не знаю, как живут магики в вашем мире…

— Не живут, милый, не живут, — на грани слышимости перебила я соседа и закусила губу

Только бы не расплакаться. Почему-то стало жалко и эту женщину, и себя, и всех, кто ходит по краю пропасти.

— Я что-то такое и предполагал, раз не мог пробиться к тебе. Пообещай мне, что при следующем перерождении не выберешь такой ужасный мир без магии.

— Ничего он не ужасный. Мне нравится, — усмехнулась я. — Ну так, что происходит в этом мире с магиками?

— А, да, магики. Перебила меня, чуть не забыл о чём говорил. Нет этой женщины в нашем мире. Помнишь чёрную вязкую темноту? Там она сейчас. Магия, те крупицы, что ещё теплятся в теле, держат ниточку и поддерживают в ней жизнь.

— Получается, она как бы в магической коме, а крупицы магии — это медицинские аппараты? — перевела на понятный для себя язык.

— Ничего не понял, но чувствую, что ты права.

— Доктор сможет ей помочь?

— Госпожа Валери, что произошло? — в дом вбежал Прохор, держащий на руках Серафиму.

— Так, спокойствие, только спокойствие. Малышка, твоя мамочка жива, но ей очень плохо, — соскочившая с рук девчушка бросилась к женщине. — Прохор, как далеко живёт дохтор?

— Барыня, вы что! Он даже за деньги не будет лечить крестьян, — окунул меня в действительность парень.

— Что? И за деньги? — где их взять только, может, в долг уговорю?

— И за деньги. Если богатые помещики узнают, что он лечил чернь, перестанут его приглашать для омолаживающих процедур.

— А ничего, что он последние лет двадцать живёт за мой счёт? — разозлилась я. — Прошенька, что делать-то? Ну, кто-то же, в крайнем случае, помогает крестьянам?

Тот почесал затылок и молвил:

— Вы только меня матери не сдавайте. Скажете ей, что не я вас надоумил.

— Проша, не томи. Какой есть выход? — мои руки сжались в кулаки.

— У моего первого папеньки матушку давно все зовут: то роды принять, то при сложном переломе магией поддержать. Вдруг она поможет? У неё даже магический зверь есть. Маленький, правда.

— Привезёшь её сюда?

— Ой, что вы, хозяйка! Кто же разрешит-то? Это к её барину нужно обращаться. К Дурнову.

— Выйдите за дверь, мне нужно подумать, — приказала Прошке и Серафиме.

— Слушаюсь, — Прохор поклонился, взял ребёнка за руку и прикрыл за собой дверь.

— Что делать, друг мой заплечный? — плохо, что имя всё ещё не придумали, да и не до этого сейчас. — Ты можешь помочь женщине?

— Нет и не потому, что не хочу. Я бы с радостью, но ты всё ещё меня не помнишь и не приняла. Отцеплюсь от тебя, погибнешь.

— А-а-а! — зарычала я от безысходности, ногти впились в ладонь. — Что за засада? Чем мне будет грозить такое самоуправство, если вдруг заявлюсь в чужое имение без приглашения? У кого бы узнать, как этот Дурнов относится к Валери? Приду с просьбой, а он на меня собак спустит? А если согласится помочь, то какую плату потребует?

— Перестань себя накручивать. Ты — воин и не простишь себя, если не поможешь.

— Даже боюсь спросить, каким воином и в каком мире была. Да, ты прав, хватит киснуть! И так взаймы живу! Прохор! Так, укутывай женщину, бери на руки. Идём в усадьбу, и пусть только скажут, что телегу забрали.

— Забрали. Спозаранку видел, как мужики за сеном поехали.

— Да что за напасть-то? Подожди, я же барыня, благородная женщина. Кибитка, карета, что-то должно быть для моего личного перемещения?

— Да, есть, госпожа. Прикажите запрячь Лилит? — заулыбался тот.

— Лилит… Запрягай, если других вариантов нет, — вздохнула я и поёжилась.

Лилит для меня сейчас была, словно монстр из ужастиков. А что, если она не захочет нас везти?

— Валери, крестьянке осталось от силы часа два. Поспеши, — прошептали из-за спины.

— Прохор,доставишь женщину в усадьбу за десять минут, монетку дам. Запряжёшь за пять минут Лилит, ещё одну получишь! За час довезёшь до усадьбы Дурнова, ещё одну заработаешь!

Глаза парня загорелись огнём. Он расправил плечи, а его зрачки стали вертикальными. Я икнула, и мы… побежали.

Чтоб посмотреть на представление, на улицу вывалили все, кто не был на работе.

— Что делается, что делается, бабоньки. Бедный Прошка, своей жизнью рискует, спасая мамку Серафимки, — боковым зрением увидела двух крестьянок.

— А барыня-то совсем стыд потеряла. Смотрите, как подол-то задрала. Лодыжки с пятками аж сверкают, — прошепелявила вышедшая бабка.

— Прохор, беги, милый, не останавливайся! Авось не поймает, а мы за тебя уж помолимся. Спасай себя, — я уткнулась взглядом в широкую спину бегущего Прошки, мысль была лишь одна: не отстать. Свёкла скоро начнёт мне завидовать — до такой степени я была красная от стыда.

Только немой не обсудил меня.

Дети смеялись нам вслед, а я берегла дыхание. Прохор и правда очень бережно нёс бедняжку.

Пробегая мимо кузни, заметила и кузнеца-молчуна. Он вновь плюнул на землю, что-то прошипел нам вдогонку и неожиданно швырнул молот в сторону наковальни.

Я вздрогнула. С крестьянами буду объясняться позже.

Глава 11. Приятный бархатистый голос

Как я была рада, когда дома наконец-то закончились. Как ни странно, усталости не чувствовала. До имения добрались быстро и без приключений.

— Барыня, я положу крестьянку в гостевой комнате, пока вы прихорашиваться изволите. Как только карету подготовлю, Лилит запрягу и вас позову, — совершенно незапыхавшийся Прохор вошёл по ступенькам на крыльцо.

— Хорошо, я попытаюсь быстро вернуться. Не забудь, чем быстрее ты всё сделаешь, тем больше денег получишь, — на всякий случай я напомнила невольному помощнику о вознаграждении.

— Слушаюсь, хозяйка! — тот быстро исчез внутри дома.

Жаль, что позавтракать не успела, воды бы попить.

— Госпожа Валери, — из моей комнаты вышла Василина. — А я обыскалась вас. Думала, что могло приключиться? Вас нет, Прохора тоже и корзина с яйцами с кухни исчезла. Вы случайно не знаете, куда она и мой сын делись?

— Что вы, Василина, — я улыбнулась.

— Ко мне обращайся на «ты», я не из господ, — женщина посмотрела на выход. — Жаль, что не знаете. А вы где были, позвольте узнать?

— Душно в доме было, вот и вышла прогуляться.

Женщина ещё раз внимательно посмотрела на меня и, улыбнувшись, сказала:

— Приготовлю вам каши на завтрак. Через пятнадцать минут приходите завтракать. Сейчас Дашку пришлю, чтоб волосы вам уложила.

И только я хотела отказаться от заплетания волос, сославшись, что ещё вчерашняя причёска неплохо держится, как почувствовала шевеление за спиной. Благо, что потихоньку привыкаю к соседу и уже не вздрагиваю.

— Да, присылайте, пусть уложит, — а сама подумала: «Не могу же у соседа Дурнова без причёски оказаться. И так без приглашения еду».

Как хорошо, что мода этого мира не была сильно строгой к женщинам. Пусть платья были и с пышными юбками, подметающими пол, но без корсетов. Талия, на мой взгляд, сильно завышена. Проходит прямо под грудью. Зато одеться могу без посторонней помощи. Ой, кажется, в юбках запуталась.

— Госпожа, давайте помогу, — Даша быстро высвободила меня из пышного плена, поправила юбки, завязала пояс на спине красивым бантом и предложила присесть на стул.

— Даша, можешь мне сделать красивую причёску, но очень быстро, минут за пять? — нервничая, я начала постукивать пальцами по туалетному столику.

— Смогу, но получится очень просто, уложу косу, а кудрявые локоны делать не буду.

— Не нужно, я очень спешу, — и заметив, что служанка удивилась, решила пояснить: — На завтрак опаздываю, проголодалась.

— А-а, ну, тогда я мигом, — расчёска замелькала в руках девушки.

Не прошло пяти минут, как она сообщила, что всё готово.

— Спасибо. Иди, Даша, мне нужно побыть одной.

Служанка поклонилась и вышла.

Выбрав под цвет платья белые кожаные ботиночки на маленьком каблуке, решила дополнить ансамбль милой шляпкой с коротким пером неизвестной мне птицы. И уже закрывая створки шкафа, я заметила красивые зонтики от солнца.

— Так, вот этот из шёлковой тафты и кружев будет гармонировать с моей шляпой.

— Ты почти, как невеста. Вся в белом, — восторженно произнёс голос из-за спины. — Как бы этот Дурнов чего дурного не подумал.

— Например? — я тихонько, словно мышка кралась по коридору.

— Решит, что ты замуж собралась за него.

— Если мужчина видный, остроумный, с чувством юмора, то почему не познакомиться? Тем более, что мне очень срочно нужно замуж. Ещё бы кто прояснил, к чему такая спешность.

— Валери, а ты куда? — я практически успела скрыться за дверью, но вездесущая Василина была быстрее. — Ещё раз спрашиваю, и не вздумай мне врать. Сбежать решила? Позволь узнать куда? — в голосе говорившей чувствовалась злость.

— Не сбегаю, — попыталась вырвать рукав из её цепких пальцев. — Не сбегаю, а еду в гости к нашему соседу Дурнову.

— Зачем? — неожиданно рукав оказался свободен.

— А кто мне говорил, что срочно нужно выйти замуж? Вот, еду с женихом знакомиться!

Женщина отшатнулась и прижала ладонь ко рту. Я не стала разбираться, плачет она или смеётся, подхватила юбки и кинулась по ступенькам вниз. Только бы Прохор успел перенести несчастную женщину в карету.

Прохор мялся возле необычного для меня средства передвижения, попинывая колёса, но стоило ему увидеть бегущую хозяйку, как заулыбался и распахнул дверь.

— Прохор, а ты куда? — закричала выбежавшая на крыльцо Василина.

— Быстро гони! — приказала я детине, запрыгивая внутрь.

Матушка Прохора ещё что-то кричала, но карета набирала ход. Я отодвинула шторку, высунула голову в окошко чтобы крикнуть Василине успокаивающие слова и чуть не завизжала: колёса крутились, но не соприкасались с землёй. Мы летели сантиметрах в двадцати над ней. Карету укутывал полупрозрачный туман.

Только не паниковать, мир волшебный, может, у них все кареты такие. Успокоившись, я посмотрела на тихо лежащую женщину, лавка была широкая, устланная дорогими тканями, под головой небольшая подушка. Я поправила покрывало и вновь села на своё место.

— Дорогая карета бархатом обита, вся в резных узорах. Не скупился отец для Валери, — неизвестно кому сказала я.

— Да, дерево крепкое, да ещё магией обработано, — донеслось из-за плеча.

— Пока едем, может, с именем определимся? Тебе какие больше нравятся благородные или попроще?

— Хорошо, что спросила, я тут ночью думал и вот что придумал.

— Ну, ну, давай послушаем, — улыбнулась я.

— Себастьян, Валентин, Карп, Вавила, Мартын, Микула, но больше всего мне нравится Филипп.