Брачная ночь с горцем Берн Керриган
– С радостью! – И снова ее ослепила его белозубая улыбка.
Когда же незнакомец протянул ей сумочку, руки их соприкоснулись. И Саманте вдруг почудилось, что она вот-вот лишится чувств.
Кружевные перчатки оказались слишком тонкой защитой от тепла его сильных рук. Саманта хотела отдернуть руку, но тяжесть сумки, о которой она уже успела забыть, вынудила ее на миг задержать руку в его ладони.
Незнакомец вдруг шумно выдохнул, и Саманта подняла на него взгляд. А он смотрел на нее, чуть приподняв черную бровь, смотрел все с теми же насмешливыми искорками в глазах. И вроде бы ничего не изменилось, но… Изменилось все.
Внезапно веки его опустились, наполовину скрыв зелень глаз. Ноздри же раздувались от учащенного дыхания, а чувственные губы крепко сжались.
Тут Саманта наконец отдернула руку. Она была почти уверена, что незнакомец ей этого не позволит, однако он не стал задерживать ее руку в своей.
– Вижу, милая, вы путешествуете одна, – пробормотал он вполголоса.
Саманта прижала к себе сумочку и постаралась изобразить безразличие.
– Да, разумеется. – Она зевнула, прикрыв рот рукой в перчатке. Изображать зевок не пришлось – после многих дней пути Саманта действительно валилась с ног от усталости.
Тощий мужчина, стоявший рядом, в изумлении ахнул, и Саманта тут же вспомнила, что они с надменным горцем стояли на платформе не одни.
– Хотите сказать, вы проделали такой путь… без сопровождения? – пробормотал тощий.
– Именно это я и хочу сказать, – ответила Саманта, стараясь скрыть за дружелюбной улыбкой растущее беспокойство. Кто эти люди в конце концов, и что им от нее нужно? – Джентльмены, спасибо за то, что помогли мне вернуть багаж. А теперь мне пора…
Остро чувствуя, что не умеет ходить на каблуках, Саманта попыталась развернуться, но в тот же миг мужчины, также развернувшись, преградили ей путь.
– Что вам… чем могу вам помочь? – вежливо поинтересовалась девушка, однако чувствуя при этом, что вот-вот взорвется.
Тощий нервным жестом переложил портфель из одной руки в другую.
– Как же так вышло? Неужели вы не смогли нанять себе… э-э… компаньонку для путешествия?
Да это просто смешно! Какого черта они ее допрашивают? Может, в этой дикой местности считается, что женщине неприлично выходить из дома одной?
– Зачем? Мне хватает собственной компании, – осторожно ответила Саманта, глядя на стоявших перед ней троих мужчин с нараставшим беспокойством.
Ответил ей мистер Великолепный – так она уже мысленно называла рослого красавца. Ответил молча – прямым пристальным взглядом. И в тот же миг Саманта почувствовала, что взгляд его зеленых глаз пробудил в ней страстное и неудержимое влечение к этому мужчине. По спине ее пробежали мурашки, и она мысленно воскликнула: «Саманта, осторожно!» Должно быть, что-то подобное испытывает олень в лесной чаще, почувствовав взгляд хищника.
– Я одна, но не безоружна. – Девушка похлопала по сумочке, в которой лежали ее драгоценные «кольты». – А теперь, если вы меня извините… Мне нужно найти извозчика.
– К чему же, бонни? – протянул красавец своим певучим баритоном.
«Бонни»? Что это значит? Какое-то шотландское имя? Саманта не поняла и ответила:
– Я не Бонни. Меня зовут Элисон. Элисон Росс.
Мужчины с усмешками переглянулись, затем ее «спаситель» снова заговорил:
– Вам нет нужды… искать извозчика, милая. Я избавлю вас от этой проблемы.
– О, так вы приехали, чтобы отвезти меня в поместье?! – воскликнула Саманта, устыдившись своих подозрений.
Правда, этот горец совсем не походил на кучера. В Америке она нигде не видела, чтобы кучера так дорого одевались. Быть может, дела в Эррадейле шли не так плохо, как полагала Элисон Росс?
Сунув руку в сумочку, Саманта на ощупь выудила оттуда несколько мелких монет не очень понятного ей достоинства. Достаточно ли в Шотландии такого вознаграждения?
– Я собиралась второпях и взяла с собой только два чемодана… – пробормотала она, пытаясь улыбнуться.
Тут красавец взял ее под локоть, и Саманта замерла. Черт возьми, опять он ее трогает! И опять она теряет голову от его прикосновения. С этим надо что-то делать!
И у него такие сильные руки, такие мощные плечи… Саманта с трудом подавила нелепое желание опереться на его руку всем своим весом, полностью положившись на эту силу.
– Мисс Росс, а ведь мы с вами не представились друг другу, как полагается.
– Да… в самом деле.
«Здесь к этикету относятся серьезнее, чем в Америке», – вспомнила Саманта. Интересно, сколько раз она, сама того не зная, нарушила местные приличия? Обычно такие мелочи ее не волновали, но под пристальным взглядом зеленоглазого незнакомца, странным образом сочетавшего в себе черты варвара и аристократа, она ужасно смутилась, и мысли ее понеслись вскачь табуном испуганных лошадей.
Да что с ней такое творится?! Ведь всего несколько недель назад она потеряла мужа!
Между прочим, сама его убила.
Господи, она точно попадет в ад!
– Элисон Росс. – Саманта протянула руку для рукопожатия. – Рада познакомиться с вами, мистер…
И снова ее рука утонула в его ладони. Он слегка потянул ее на себя, усмехаясь так, словно знал что-то такое, чего не знала она.
Ох, этот мужчина определенно знал, какое впечатление производил на женщин. Особенно на нее.
И это просто бесило!
– Когда я предложил избавить вас от проблемы, то имел в виду, что нет никакой необходимости в этот холодный вечер тащиться в Эррадейл. Видите ли, мисс Росс, не сомневаюсь, что вы приехали сюда из-за отправленных мною документов. Я ведь не кто иной, как Гэвин Сент-Джеймс, граф Торн. И я собираюсь получить Эррадейл из ваших прелестных ручек. – С этими словами он попытался прикоснуться губами к руке Саманты, обтянутой перчаткой, но девушка вовремя отдернула руку.
«Так это и есть Гэвин Сент-Джеймс? – ужаснулась она. – Противник Элисон… Нет, не противник – враг».
Саманта не знала, что ответить – слишком многое навалилось на нее в последнее время. Горе, тревога, страх, усталость после долгой дороги и морской болезни… Да еще и – чего скрывать? – то воздействие, что оказывал на нее граф Торн. Элисон Росс не рассказывала, как он выглядит, и Саманта не ожидала, что он окажется таким… таким…
Снова ей не хватило слов. И, черт побери, безумно хотелось вернуть руку графу, чтобы ощутить на обтянутых кружевом костяшках пальцев его поцелуй.
– Если пожелаете, милая, могу отвезти вас к себе в замок Инверторн. Там мы покончим с нашим делом легко и быстро, в течение каких-нибудь нескольких дней… – Взгляд его скользнул по ее фигуре, облаченной в дорожное платье цвета красного вина. – И ночей.
– Ясно, – отрезала Саманта, скрестив руки над бешено бьющимся сердцем. Значит, она была права, когда почуяла опасность. – Благодарю за ваше предложение, однако в нем нет никакого смысла. В документах сказано: чтобы сохранить за собой Эррадейл, я должна там поселиться. Значит, в Эррадейле я и буду проводить дни… и ночи. – Она повернулась к стоявшей неподалеку группе носильщиков, молясь о том, чтобы не подвернуть ногу на высоченных каблуках.
Но широкоплечий граф снова преградил ей путь.
– А может, вы еще не знаете о моих щедрых предложениях? – Зубы его вновь сверкнули в улыбке. «Слишком уж у него много зубов», – промелькнуло у Саманты. – В своем последнем письме я предлагаю за землю почти вдвое больше, чем она стоит.
– Я все ваши письма получила, – ответила Саманта.
Граф ждал продолжения, но продолжения не было. И он, нахмурившись, спросил:
– Вы же не хотите сказать, что отклоняете мое предложение?
– Не хотелось бы выражаться резко, но я действительно не собираюсь его принимать.
– Но ваша семья уже много лет не интересовалась Эррадейлом! Почему же сейчас…
– А почему бы и нет? – перебила Саманта.
Она пожала плечами и направилась к носильщикам, подобрав свои пышные юбки и сосредоточив все внимание на неровных досках платформы, что-то ей подсказывало: во второй раз граф Торн ловить ее на лету не станет.
Он, видимо, был ошеломлен ее ответом, так как прождал целых пять секунд, прежде чем снова преградить ей путь. Двое его спутников по-прежнему находились с ним рядом.
– А этих людей вы притащили с собой, чтобы меня запугать и принудить к повиновению? – поинтересовалась Саманта, очень стараясь, чтобы в голосе ее звучало только раздражение. Не тревога и не страх. – Должно быть, вы никогда не бывали в Рено!
Граф в очередной раз приподнял бровь.
– Ничего не знаю о Рено.
– А я знаю. Так что запугать меня вам вряд ли удастся.
Однако на всякий случай она сунула руку в сумку. Приятная тяжесть револьвера немного ее успокоила.
Граф шагнул к ней – и Саманта мгновенно забыла о правиле, которое усвоила еще много лет назад. «Ни пяди не уступай врагу!» – гласило оно. Увы она уступила – сделала несколько шагов назад, чтобы сохранить расстояние между ними. Чтобы избежать его близости. Его прикосновений. И его дурманящего запаха, напоминавшего о глинистой почве и горных лесах.
– Этих людей я привез с собой, чтобы с вами расплатиться, бонни. – Граф широким театральным жестом указал сперва на одного своего спутника, потом на другого. – Это мой поверенный, мистер Рой Маккензи. – Круглолицый добряк покраснел и поклонился. – А это – мой банкир Джон Дуглас.
Тощий только фыркнул.
Саманта фыркнула в ответ и проговорила:
– Очень жаль, джентльмены, что вам пришлось проделать долгий путь напрасно.
Она повернулась, собираясь уйти, но граф Торн снова схватил ее за локоть.
– Если бы я хотел вас напугать, милая, вы сейчас дрожали бы от страха! – прошипел он, но тут же отпустил ее, причем на лице его было такое выражение, словно он сам себе удивлялся. – Я сделаю все возможное, чтобы уговорить вас продать землю. Вам придется убедиться, мисс Росс, что я все довожу до конца. – Теперь его глаза горели уже не угрозой, скорее обещанием чувственных наслаждений.
– Очень мило с вашей стороны, – ответила Саманта, блеснув фальшивой улыбкой. Пусть этот парень красив, как сам дьявол, будь она проклята, если поддастся его чарам!
Она-то знала, чего стоило такое очарование. И это знание досталось ей слишком дорогой ценой.
– Кстати, мистер Сент-Джеймс…
– Правильно обращаться ко мне «лорд Торн».
«Торн, – мрачно подумала она. – Это означает «шип». Как ему подходит!»
– Как скажете. Так вот…
– Не я так говорю. Так говорит наша королева.
– Ваша, но не моя! – фыркнула Саманта.
Спутники графа дружно ахнули, и даже сам лорд Торн выпустил ее локоть, явно удивленный такой дерзостью.
– Дорогая моя мисс Росс! – Поверенный сделал шаг вперед и продолжал приятным тенором, хотя говорил несколько в нос. – Так вот, мисс Росс, я знаю, что большую часть жизни вы прожили в Америке, а эта страна… гм… печально известна своим… э-э… неуважением к традициям. – Он украдкой взглянул на проходивших мимо пассажиров и заговорил тише: – Однако умоляю вас помнить: пока вы находитесь в пределах нашей империи, королева Виктория – действительно ваша королева. Вы обязаны подчиняться ей, парламенту и назначенным ими должностным лицам. Вы – подданная короны, а декларация неповиновения со стороны подданного короны даже в наше время считается государственной изменой.
Саманта тяжко вздохнула. О черт! Всего две минуты, как сошла с поезда, и уже совершила государственное преступление!
А кто виноват? Разумеется, лорд Торн, он же Шип, он же Заноза-в-заднице!
До сих пор Саманта как-то не задумывалась о том, что переехала в другую страну. Совсем другую. Без демократии. Без «Билля о правах». А об этом определенно не стоило забывать.
– Ясно. – Она небрежно пожала плечами, не желая объясняться или извиняться за свое поведение. – Я слышала еще, что вы здесь, в Англии, чрезвычайно гордитесь своими обычаями, традициями и особенно – соблюдением джентльменского кодекса поведения.
– Совершенно верно, мисс Росс, – дружелюбно кивнул поверенный.
– Так, может быть, удобнее, приличнее… и более сообразно с привычками джентльменов обсудить дела в вашей конторе или у меня дома? Вместо того чтобы устраивать мне засаду на станции.
Поверенный и банкир в смущении переглянулись, а лорд Торн снова одарил ее чарующей, но довольно-таки зловещей улыбкой.
– Бонни, мы ведь в Шотландии. Люди здесь – настоящие варвары… почти как американцы, чтобы вам было понятнее. – Торн невольно усмехнулся. Кажется, впервые за сегодняшний день он сказал правду.
– Что ж, тогда давайте начистоту, – заявила Саманта. – Еще мы, американцы, известны тем, что за свое держимся и без боя не отдаем!
– Не только свое – вы любители и чужое забирать силой, – пробормотал шотландец.
– Если мы начнем считать грехи наших держав… О, боюсь, счет будет не в вашу пользу.
Лицо графа осталось бесстрастным. Однако Саманта заметила, как сжались его челюсти, не укрылось от нее и едва заметное подергивание жилки у него на виске.
Такое же выражение лица бывало у ее мужа, когда дело шло к ссоре. «Но на сей раз, – вдруг с облегчением поняла Саманта, – мне не нужно ходить вокруг да около, боясь его задеть». И не придется разбираться с последствиями. Гэвин Сент-Джеймс – не ее мужчина, его недовольство – не ее проблема!
– Поместье Эррадейл – мое, – отчеканила она. – И я намерена сохранить его за собой.
– И что будете с ним делать? – насмешливо спросил Торн. – Вы сами увидите: хозяйство Эррадейла в полном запустении, рабочих рук не хватает. Скот бродит по окрестным полям и лугам, как ему вздумается, практически без пастухов. Уже почти десять лет поместье не приносит дохода. И почти двадцать лет ваша семья о нем не вспоминала. Так что, милая, все-таки ответьте мне: почему сейчас, после стольких лет, вы о нем вспомнили?
Собрав волю в кулак, Саманта шагнула к собеседнику. Подошла чуть ли не вплотную к его мощной фигуре… и полыхающим зеленью глазам.
– Видите ли, Гэвин Сент-Джеймс, лорд Торн, как бы вы себя ни называли, я знаю, что вы – Маккензи. Ваш отец убил моего. И скорее я увижу вас в аду, чем кто-нибудь из вашей семейки получит то, что по праву принадлежит мне!
Резко развернувшись, Саманта зашагала прочь, остро сознавая, как нелепо выглядела на своих высоченных неустойчивых каблуках.
Граф что-то прорычал ей вслед.
– Я не Маккензи! – послышалось ей.
«А я не дура», – мысленно ответила она. И оборачиваться не стала.
Глава четвертая
Что ж, если Элисон Росс намерена стать на его пути – он, Гэвин, сделает все возможное, чтобы ее опрокинуть! И, пожалуй, придавить своим телом…
Богатый (чертовски богатый!) опыт научил его: когда женщина отрицает вспыхнувшее влечение, когда проявляет к нему неприязнь – так даже интереснее. И тем слаще победа.
Но не в этом случае, черт побери!
Эррадейл нужен ему не ради забавы. Это поместье – не мимолетный каприз, а насущная необходимость.
Вот почему Гэвин не побрезговал организовать небольшой заговор. Хитрость, призванную побудить мисс Росс к немедленному отъезду, он придумал вместе со своим слугой Кевином за бутылкой бренди. Операция носила весьма красноречивое название: «Сшибем ее с ног!»
План казался идеальным. Избалованная богатая наследница прибывает на крохотный полустанок где-то (как она полагает) на краю цивилизованного мира – в место, куда до сих пор носу не казала, – и ее тут же грабят. Наглый юнец, нанятый за мелкую монету, выхватывает из рук сумку, саквояж… или в чем там она носит свои дамские принадлежности – и при этом толкает ее так, что она падает прямиком в объятия Гэвина.
Бедная перепуганная малышка понимает: шотландские горы слишком пустынны и опасны для одинокой жительницы большого города. И с радостью соглашается на щедрое предложение рыцаря в сверкающих доспехах. Он спасает деву из беды – и получает свою награду.
Увы, идеальный план пошел прахом из-за одной маленькой, но важной детали.
Элисон Росс оказалась вовсе не трепетной девой. И уж точно – не перепуганной!
Гэвин понимал, что придется поторговаться. Тренировал перед зеркалом свои самые обаятельные улыбки. Прикидывал: возможно, не обойдется и без постели – ведь можно и соблазнить ее, не так ли? Но предположить, что такая чума в женском обличье свалится ему в руки… О, он никак не мог.
Чума по имени Элисон Росс. Со сверкающими глазами. Легкая, как перышко, но свирепая, как ураган.
Едва Гэвин обхватил ее за талию – его тело отреагировало совершенно не так, как планировалось. Он больше ни о чем не мог думать. Только о том, что не хочет ее отпускать.
Секундочку! Он же собирался ее соблазнить, холодно и расчетливо, а вовсе не… Почему же, во имя всех чертовых шотландских святых, от запаха ее волос у него подогнулись колени?
Потому что до умопомрачения хотел ее?..
Да нет, конечно. Эррадейл! Он хотел любой ценой заполучить Эррадейл, только и всего.
В одном из своих путешествий на Восток Гэвин познакомился с монахом, от которого услышал, что корень всех страданий – в наших желаниях.
Тогда он над этим только посмеялся.
Но теперь, когда дерзкая американская девчонка раздразнила его своим упорством, он готов был признать: в этом что-то есть…
После первой встречи на станции Страткаррон – встречи, прошедшей совершенно не так, как хотелось бы, – всего две минуты понадобилось Гэвину, чтобы изобрести новый хитроумный план. План, который наконец приведет упрямую соседку к повиновению.
Пункт первый: выждать два дня.
Эти два дня растянулись в вечность. Разумеется, не потому, что он мечтал снова ее увидеть – совсем не поэтому!
«Мисс Росс, хрупкая, но энергичная, должна уже изрядно проголодаться», – рассуждал Гэвин, седлая Деметрия и неторопливой рысью направляя коня вдоль пологого берега Альт-Бангорм, реки, отделявшей земли Инверторна от Эррадейла. Название переводилось как «Голубая река» – такому имени она была обязана необычного цвета камням, лежавшим на дне, под струящимся прозрачным потоком.
В какой-то момент Гэвин вдруг заметил, что любуется речным дном, мимо которого раньше проезжал равнодушно. А что же изменилось? Возможно, дело в том, что голубые камни на дне чем-то напоминали ее глаза… Тот же цвет, та же твердость и ясность… во взгляде.
Гэвин невольно улыбнулся, подумав о том, что сейчас, вступив во владение своим наследством, храбрая худенькая американка уже наверняка растеряла большую часть своей самоуверенности.
Он бы зуб мудрости отдал за то, чтобы посмотреть на ее лицо, когда она поняла, во что ввязалась!
Поместье Эррадейл – это, в сущности, всего лишь одно-этажный сильно обветшавший домик в окружении нескольких коттеджей для работников и полуразрушенной конюшни. И дома эти, словно раскатившиеся в разные стороны шарики, разбросаны по бескрайнему травяному ковру, весной и летом зеленому, а сейчас – желтовато-коричневому, уже присыпанному изморозью. Помимо высокого Гришем-Пика над зеленой равниной поднимались лишь несколько холмов, а к северу и западу поместье окружали черные утесы, круто обрывавшиеся в море. С дальних Гебрид ветер гнал сюда зловещие тучи, чреватые бурями: здесь тучи проливались дождями.
Избалованной американке, выросшей в Сан-Франциско, городе, построенном на золотых приисках и полном шальных денег, эти края покажутся самым жутким местом на свете. А для него, Гэвина, здесь рай. Здесь его дом.
Однако ни мясных, ни рыбных лавок на этом пустынном берегу не встретишь. Разжиться чем-нибудь съестным можно лишь в рыбацкой деревне Руарид, что находилась к югу от Гэйрлоха. А у Элисон нет слуг, которых можно было бы послать за продуктами. Да и камины в Эррадейле давным-давно не топят, потому что дров нигде поблизости не сыщешь.
В Гэйрлохе же она не появлялась – Гэвин бы об этом услышал. И очень сомнительно, что она отправилась за провизией в Руарид. Тамошние жители известны тем, что до сих пор соблюдают древние пиктские обычаи и, среди прочего, решительно отказываются говорить по-английски. Даже Каллум, которого, несмотря на отца-ирландца, все считают местным, редко туда наведывается.
Известно, что в одном из коттеджей Эррадейла до сих пор жили двое стариков-работников, Кэлибрид и Локрин. Был еще и Каллум, обычно ночевавший в пещерах Даб-Горм, там, где хрустальная река пробивала себе меж утесов путь к морю.
Кроме этих людей, любивших уединение, на много миль вокруг ни одной живой души не встретишь. А эти трое добывали себе пищу охотой и рыбалкой. Но девице-то из Сан-Франциско такое вряд ли под силу…
Элисон Росс – хрупкое создание, кажется, подуй на нее – ветром унесет. Стоит два дня не поесть – и что от нее останется?.. В самом деле, со времен возвращения из Лондона он не видел таких девушек. Таких… Нет, слово «хрупкая», может быть, и не подходит – она крепче, чем кажется. И все же куда чаще, чем хотелось бы, он ловил себя на размышлениях о том, как умещалась в этом почти невесомом теле такая сила воли.
Невесомое тело, птичьи косточки… Смешно сказать, но казалось, окружность ее плеча – не больше толщины его запястья. Один порыв сурового шотландского бриза – и унесет девушку в океан словно сорванный с ветки листок…
Интересно, а ноги у нее такие же тонкие и изящные, как плечи и лебединая шея? Когда она стояла перед ним, бросая ему в лицо весьма резкие слова, он вдруг понял, что смог бы одной рукой обхватить ее горло.
Он явился встречать ее на станцию, разодетый в пух и прах. И притащил с собой людей, готовых помочь в заключении сделки прямо на месте. Можно сказать, на труды и жертвы пошел ради нее!
Но она не оценила.
Оказалось, что в легком, как перышко, теле скрывалась стальная воля. И еще оказалось, что эта американская крошка – настоящая шотландка в вопросах семейной чести и кровной ненависти. Так что переговоры закончились ничем.
Проклинать своего отца Гэвин давно перестал. Как и ее отец, тот уже много лет лежал в могиле. Кроме того, Гэвин давным-давно усвоил: если позволить ненависти вырваться наружу, она разрушит столь тщательно созданный им блистательный фасад. Нет, это совсем ни к чему! Особенно теперь, когда он так близок к исполнению своей мечты.
Спускаясь в долину Эррадейл, Гэвин мурлыкал себе под нос шекспировскую строку, застрявшую в голове с тех пасмурных зимних дней, когда он прятался от отцовского гнева в библиотеке.
– «При обороне выгоднее думать, что враг сильнее, чем на самом деле…»[1]
А при атаке – тем более!
Он недооценил Элисон Росс. На станции она была очень прилично одета, однако он заметил, что платье ее перешито, а не сшито по фигуре. Очень необычной фигуре… Высокой и очень тонкой, но не без женственных округлостей.
Может быть, она не так богата, как он думал?
Надо бы проверить. Если Элисон нуждается в деньгах – это даст ему дополнительное преимущество.
Кроме того, не настолько он был поражен ее твердостью, чтобы не заметить черных кругов усталости вокруг огромных сверкающих глаз. Заметил и бледность кожи под золотистой россыпью веснушек. А в те мгновения, когда она забывала гордо расправлять плечи, они опускались словно под какой-то неподъемной ношей.
Быть может, именно поэтому она оставалась неуязвимой для его чар?
В самом деле, какая еще может быть причина? Все женщины от восьми до восьмидесяти – включая тех, кто давно и счастливо замужем, – так или иначе отдавали должное его наружности. И многие бросали украдкой взгляды из-под ресниц, когда думали, что он не заметит. Иные же откровенно глазели, словно ощупывая взглядом его скульптурные черты и сильное, крепкое тело со знаменитыми мускулами Маккензи. А потом, краснея, прикрывали лица трепещущими веерами.
Но Элисон Росс… Она смотрела только в глаза. Смотрела так, словно видела в нем человека, а не просто усладу для глаз или возможного любовника.
Не обманывается ли он? Или за ее хмурой миной и в самом деле промелькнуло… нечто совсем иное?
Когда же эта гордая леди отвернулась от него и, покачиваясь на неустойчивых каблуках, зашагала прочь, Гэвин понял, что нужно сменить тактику.
Выглядела она усталой и измученной – и водворение в Эррадейле несомненно не улучшило ее состояния. Гэвин не зря ее предупреждал: в этом доме не найти ни припасов, ни слуг, ни комфорта, к которому она привыкла на родине.
По словам Каллума, с которым Гэвин разговаривал вчера, за прошедшие два дня новая хозяйка почти не показывала носу из дома и не делала попыток обратиться за помощью.
Должно быть, она в отчаянии – и умирает от голода! Что у нее есть? В лучшем случае – какие-нибудь банки с вареньями и соленьями, какие могли найтись в погребе. Да еще – сомнительные услуги двоих безобидных, но совершенно бесполезных стариков.
И тут на сцену выходит он, Гэвин! Уже не блистательный граф Торн, величественный и пугающий… Просто Гэвин, очаровательный и любезный сосед, всегда готовый прийти на помощь ближнему… особенно хорошенькой ближней!
На этот раз он отказался и от жилета, и от шейного платка. Оделся сугубо неформально – брюки, сапоги для верховой езды, рубашка с как бы невзначай расстегнутым воротом, скромный дорожный сюртук, а сверху, по случаю отвратительной погоды, длинный плащ.
С собой в качестве посла доброй воли он взял Трикси, очаровательную и бесконечно дружелюбную (пусть порой и назойливую) овчарку, а в качестве даров – корзинку с припасами, на которые умирающая от голода женщина наверняка набросится как волк.
Однако хватит этих припасов лишь на один обед.
– Ах, бедная моя бонни! – вздохнет он, когда она, наконец, признается, что не способна позаботиться о себе самостоятельно.
Запах свежевыпеченного хлеба и аромат сочных сосисок совершит то, чего, быть может, не сделают хорошие манеры. И она широко распахнет перед ним дверь. Когда же он переступит порог…
О, тут у нее не останется ни единого шанса.
Бедняжка мисс Росс! Пожалуй, ему даже жаль ее. Совсем чуть-чуть.
Как и большинство горцев, Гэвин любил женщин в теле, с мягкими изгибами и приятными округлостями. А эта Элисон Росс – на вид кожа да кости. Хотя не стоит отрицать: ему любопытно, каково это – целоваться с высокой женщиной, к которой не приходится нагибаться, чтобы накрыть ее губы своими.
Если он правильно помнит, губы у нее красивые и пухлые… по крайней мере, когда не сжаты в презрительной гримаске.
На обычных любовниц Гэвина она совсем не походила – и все же весьма, весьма привлекательна… Так что если придется, то он уложит ее в постель. Черт, да все, что угодно, сделает – лишь бы подписала бумаги!
Да-да, он станет для нее кем угодно, кем она пожелает, – спасителем, отцом, братом, другом или, будем надеяться, любовником. И ничто не остановит его на пути к цели.
И так ли важно, как выглядит эта мисс Росс? В свои тридцать шесть Гэвин потерял счет женщинам. С кем он только не ложился в постель! Были среди его возлюбленных и высокие, и тоненькие, и неукротимого нрава. Правда, сочетание всех трех качеств в одной женщине до сих пор ему не встречалось. Пожалуй, именно это сочетание последние ночи наполняло его жаром предвкушения и заставляло подолгу ворочаться в постели.
Что ж, тем лучше! Он очарует ее и удовлетворит свое любопытство, получит то, что хочет, а потом пусть мисс Росс идет своей дорогой.
Подъезжая к Эррадейлу, Гэвин присматривался к оградам и загонам, которые сам починил минувшим летом в надежде, что скоро все это будет принадлежать ему. Зимы в горах суровые, и скоту нужно пристанище. Инверторн – его земля на юге полуострова – почти весь порос густым лесом, тут и там прореженным зелеными лужайками. Но в Эррадейле леса практически нет, назвать рощу к северу от дома лесом – значит сильно ей польстить. Везде, куда ни кинешь взгляд, – сплошные луга, поросшие высокой травой. Замечательное пастбище!
Гэвин окинул взглядом просторы Эррадейла. Даже сейчас, наедине с самим собой, он старался казаться бесстрастным, не выказывать нетерпения. Ни в коем случае не следовало выдавать свои истинные чувства – эту истину он усвоил еще в глубоком детстве.
В Эррадейле было абсолютно тихо, а над печной трубой в южном крыле дома вился дымок. Должно быть, Кэлибрид и Локрин все же согласились отложить свои трубки и помочь молодой госпоже разжечь камин.
Что ж, тем лучше. День уже клонится к вечеру, а полутемная комната, освещенная лишь игрой огня в камине – идеальная декорация для интимной беседы.
К северу от дома, в рощице, Гэвин заметил какое-то движение. Он пришпорил Деметрия, пустив его рысью, а в следующий миг из рощи на пастбище вылетела дюжина приземистых и лохматых шотландских коров.
Трикси от этого зрелища сразу потеряла голову. Залившись отчаянным лаем, собака бросилась к стаду – мохнатый пестрый клубок. Гэвин попытался ее отозвать, но куда там! Трикси, хоть и давно вышла из щенячьего возраста, так и не научилась подчиняться командам.
Коровы, изумленные и встревоженные неожиданным появлением собаки, повернули обратно к роще. И тут из-под древних дубов послышались окрики и свист. Причем в хоре мужских голосов Гэвин отчетливо расслышал женский.
Что за черт?..
– Эй, шавка! – Снова оно, это звучное сопрано! – Назад! Молчать! Пошла прочь!
Если бы Гэвин и не узнал ее по голосу, американский акцент не позволил бы ему ошибиться.
Элисон Росс?!
Весьма удивленный, Гэвин пришпорил коня. Никогда еще ему не случалось слышать такого громкого и требовательного женского голоса! Разве что в спальне…
Тут две коровы отделились от стада и побежали к утесу над морем.
– Я сказала, заткнись! – Женский голос сделался почти нестерпимо пронзительным. – Последний раз предупреждаю!..
Однако крики и шум, как видно, только завели Трикси – она бросилась в погоню за теми двумя, что отбились от стада, и начала гнать их к морю.
Оглушительно прогремел выстрел.
И тотчас же, отчаянно хлопая крыльями, снялись с деревьев птичьи стаи. Коровы же замерли, потоптались на месте, а затем бросились вперед с удвоенной резвостью, очевидно, решив, что этот непонятный грохот куда опаснее овчарки.
Сердце Гэвина пропустило такт, а в груди похолодело.
Что такое?.. Неужели она только что… выстрелила в его собаку?
Трикси с изумлением взвизгнула, затем развернулась и большими прыжками помчалась обратно к нему.
В этот момент из-за деревьев показался серый конь, на котором восседал костлявый старикан в клетчатом шотландском берете с помпоном. Кэлибрид – Гэвин тотчас его узнал – догнал коров, отбившихся от стада, и погнал их обратно.
А затем из-за вязов появился Локрин, пониже ростом и куда пошире в плечах. Проклиная сквозь зубы всех богов и дьяволов, Гэвин следил, как он догонял Кэлибрида и вместе с ним начал заводить стадо в загон.
«Мой загон! Ведь это мой загон! Я сколотил его собственными руками!» – мысленно восклицал Гэвин.
Подъехав ближе, он обнаружил, что коров было больше, чем показалось ему сначала. Самое меньшее – две дюжины.
«Не может быть! – билась у него в мозгу одна-единственная мысль. – Это просто невозможно! Не могла же она…» Тут из-за деревьев появилась Элисон – и даже эта мысль вылетела у Гэвина из головы.
Верхом на рослом черном жеребце скакала она позади стада и испускала такие пронзительные крики, каких Гэвин никогда не слыхивал. Но коровы, как видно, прекрасно их понимали и бодро двигались в сторону загона.
Гэвин замер с раскрытым ртом. То, что он видел, не укладывалось в голове. Особенно одна деталь: Элисон сидела верхом по-мужски! Да еще – в каких-то невиданных штанах, ярко-голубых… и невероятно облегающих.
При этом зрелище в его собственных штанах сделалось тесно, а соображать стало еще труднее, ибо кровь, стремительно отхлынув от головы, устремилась к совсем иной части тела.
За один миг взгляд охватил и ее лодыжки, и на удивление округлые колени, крепко сжимавшие бока лошади, и длинные стройные ноги, и… О боже! Гэвин почувствовал что во рту у него пересохло.
Господь Иисус и двенадцать апостолов! Может, при первой встрече Элисон Росс производила не самое приятное впечатление, но теперь…
Она ехала верхом… по-мужски! И, черт возьми, в седле была просто великолепна!
Никогда в жизни Гэвин не видел такого изящества. Элисон Росс словно срослась с могучим жеребцом – женщина и конь составили одно целое. Низко пригнувшись над темной гривой коня – одного цвета с ее длинной растрепанной косой, – она теперь стрелой мчалась следом за Трикси, бежавшей к нему, своему хозяину.
Читать бесплатно другие книги:
