Джокер в колоде Чейз Джеймс
– Издали. – Джексон пожал плечами. – Как я понял из ее слов, они не очень ладили.
– А Джонс? При чем здесь он?
– Этот змееныш? Я же говорил, что он на меня работал. Если я когда и видел ползучего гада, так это Джонс. Я предложил ему сто долларов за обыск вашего номера. Когда он нашел и прочел письмо, этот стервец сорвал с меня четыре тысячи на покупку своего проклятого мотоцикла. Потом вы стали меня шантажировать и получили обратно письмо. А когда вы велели ему ехать в Парадиз-Сити, тут все и завертелось… Он пришел ко мне, плакал, но я ничего не мог сделать, о чем ему и сказал. О, я не забуду, как он смотрел на меня, словно загнанная в угол крыса. «Я не поеду, – кричал он. – У меня есть способ помешать ей». Он часто прятал у меня всякий хлам, чтобы его мать не видела. После работы я вернулся домой и увидел, что он делает эту вот куклу. Он мастер на все руки. Я спросил его, что он замыслил, и получил ответ, что он займется магией «Вуду». Сделав куклу, он вогнал ей иголку в голову и стал бить в барабан. Через некоторое время он объявил, что мистер Рольф теперь настолько болен, что ехать не сможет. Я сказал ему, что он чокнутый, а он с жесткой, хищной улыбочкой ответил: «Погоди, увидишь».
Хельга уставилась на куклу.
– Абсолютная чушь, и вы сами это понимаете, – сердито сказала она.
– Неужели? А что мы знаем о местных туземцах? Ведь «Вуду» подействовала, верно? Вы не увезли мужа!
– Просто ему стало хуже.
Джексон пожал плечами:
– Я объясняю вам, почему ему стало хуже. И скажу еще кое-что. Шейла зашла, когда меня не было дома, и договорилась с Джонсом. Они сразу поладили. Не спрашивайте, как он узнал, кто она такая, но узнал. Может, она ему сказала. Она любит хвастать, какой у нее богатый отец. Ну а этот малый не дурак. Я говорил вам, что он хотел выжать из вас пятьсот тысяч, но вы не поверили… Он прочел письмо и знал, что по завещанию Шейле достается миллион. И еще он знал, какой богач ее отец. Тогда он и подумал, зачем стараться ради миллиона, почему не получить все? Если убрать с дороги вас обоих, Шейла становится наследницей. Она к тому времени уже трахалась с ним. Предположим, он сумеет уговорить ее жениться. У него возникает эта идея, и первым делом он начинает вырезать похожую на вас куклу…
– Шейла знает об этом?
– Может быть… а может, и нет. Не знаю.
У Джексона забегали глаза, и он отвернулся.
– Но вам-то он сказал.
– Угу. Когда сломал руку и не смог доделать куклу. Ну, он пришел ко мне и предложил войти в долю. Он хотел, чтобы я добыл какую-нибудь из ваших вещей, которую вы носили, но я отказался. Тогда он сам достал ее, а после, сволочь, испугался, что я проговорюсь, и позвонил Лопесу. Он рассказал ему про нас с Марией.
Джексон вытер потное лицо тыльной стороной ладони.
– И теперь Лопес меня ищет. Мне нужно побыстрее сматываться, а для этого необходимы деньги. Вот я и пришел к вам, миссис Рольф.
– Если вы воображаете, что я вам на мгновение поверила, вы сейчас же должны показаться врачам, – спокойно отозвалась Хельга. – Но чтобы от вас отделаться, я дам вам тысячу долларов, это все. – Она встала. – Я принесу сумочку.
– Погодите, детка. – Джексон наклонился вперед. – Мне нужно больше. Вы говорите, что «Вуду» – чепуха? Хотите рискнуть? – Он указал на куклу. – Выньте иголку из головы и увидите, что произойдет. Джонс говорил, что стоит только вытащить иголку, как мистер Рольф выйдет из коматозного состояния. Ну, смелее, вынимайте. Потом позвоните в больницу!
– Ах, перестаньте, – воскликнула Хельга. – Я не могу слушать эти глупости. Я сказала, что дам вам деньги, только уходите.
– Подождите, детка, не торопитесь. Я читал письмо. Знаю, если Герман Рольф выживет, вы останетесь на бобах. Но если он умрет, тогда все в порядке. Вы же хотите, чтобы старая развалина умерла, ведь так? Ладно, почему бы не поставить опыт. Джонс сказал мне, слушайте внимательно, детка, если он вынет иголку из головы и воткнет сюда, – он указал на сердце, – Рольф умрет через несколько минут. Он и с вами собирался таким образом разделаться, когда будет готова вторая кукла. Может, у вас не хватает духу сделать это самой, так за пять тысяч долларов я сделаю. Что скажете? Вы не верите в «Вуду» – отлично. Я тоже не верю, так давайте посмотрим, что из этого получится. Обещайте мне пять тысяч, если мистер Рольф умрет после того, как я вытащу иголку из головы и воткну ее в сердце.
Хельга не сводила глаз с куклы. Ее вид вызывал в ней воспоминания о Германе, лежащем в постели, с парализованной рукой на подушечке, с раскрытым ртом, из которого течет слюна.
Предположим, он умрет. Не будет ли это благом для него? Внезапно ее охватил озноб. Нет! Так не пойдет! До сих пор расклад карт был в ее пользу, но теперь… Джокер в ко-лоде!
Чувствуя, как колотится ее сердце, пересилив озноб, Хельга произнесла:
– С меня довольно. Я дам вам тысячу долларов, не больше. Деньги у меня здесь. Это все, что вы получите.
– Нет, не все, детка. Вы ведь хотите, чтобы я все проделал, только боитесь сказать вслух. – Джексон вынул куклу из коробки. – Вы не верите… я не верю. – Он схватил иглу, торчащую из головы куклы, и выдернул ее. – Ну, детка, пять тысяч, и я прикончу эту старую богатую сволочь!
Хельга в ужасе отпрянула, перевернув кресло.
– Нет! Не смейте трогать! – пронзительно вскрикнула она.
Джексон пьяно ухмыльнулся:
– Давайте попробуем. Мы оба не верим в «Вуду». Так почему бы и нет? Ну-ка! – Он медленно вогнал иголку в грудь куклы. – Так… давайте поглядим, что получилось.
Хельга стояла, глядя на лежавшую на столе пронзенную иглой куклу. Может быть, ей только показалось, что кукла едва заметно вздрогнула, когда в нее вошла игла.
– Готово, детка, – сказал он. – Давайте подождем десять минут, чтобы все было наверняка, и позвоним в клинику. Как знать, может, вы уже свободная миллионерша!
Неожиданно Хельгу охватила страшная паника. Ей показалось, что невидимое ядовитое облако заволокло террасу. Она повернулась и, ничего не видя перед собой, побежала в гостиную и устремилась наверх по лестнице. Оказавшись в спальне, она захлопнула и заперла за собой дверь. В волнении озираясь, она слышала, как он с проклятьями и топотом взбегает вверх по лестнице. Хельга метнулась к телефону и с третьей попытки сумела набрать номер станции, попросив соединить ее с полицией. Джексон колотил кулаками в дерево.
– Открой, безмозглая сука! – орал он. – Не трогай телефон!
Хельга услышала гудки, и в этот момент Джексон отскочил от двери и с размаху ударил в нее ногой. Та распахнулась, и он влетел в спальню.
Она дико закричала: «Полиция!» – и в эту секунду Джексон одним прыжком очутился рядом, рывком отшвырнул ее от телефона и, охваченный паникой, ударил ее в челюсть. Когда она падала, он схватил аппарат и обрушил на ее голову.
Сознание медленно возвращалось к Хельге. Сначала она ощутила странную легкость в теле, будто лежала на облаке. Кроме того, она не чувствовала ни рук, ни ног. «Если это смерть, – подумала она, – то жаловаться не на что. Было бы чудесно парить вот так и без боли». Потом до ее сознания стали доходить голоса, приглушенные, но не умолкающие. Затем кто-то громко откашлялся. Хельга открыла глаза.
Она лежала на огромной постели в спальне арендованной виллы. Сквозь жалюзи в комнату проникало яркое солнце. У окна сидела медсестра Терли.
Хельга вспомнила все происшедшее и ясно осознала, какую ошибку она совершила, позвав на помощь. Насколько было бы лучше отдать Джексону все деньги и отделаться от него. А теперь из-за того, что она ударилась в панику, все пошло кувырком. Джексон пойман или ему удалось благополучно скрыться? Если его поймали, вся эта грязная история выплывет наружу. Все – газетчики, телеоператоры, фотографы – накинутся, как шакалы. Она представила заголовки: вообразите себе, миссис Рольф подверглась нападению на уединенной вилле! В случае поимки Джексон расскажет, что Герман Рольф, перестав доверять жене, нанял его для слежки за ней. Какую сенсацию вызовет такое признание! Потом он расскажет о письме! Новая, еще большая сенсация! И о том, как она пыталась принудить Дика уехать в Парадиз-Сити. Полиция задержит Джонса, и тот не станет молчать! Он может даже намекнуть, что она пыталась затащить его в постель.
Хаос! Ты выдумываешь свои ходы, хитришь и, кажется, выигрываешь, но тут появляется джокер!
Приоткрыв глаза, Хельга из-под ресниц следила за медсестрой, читавшей какой-то пестрый журнал. На ее толстом лице было написано безмятежное спокойствие, и Хельга позавидовала ей.
Отворилась дверь, в спальню вошел доктор Леви. Медсестра тяжело поднялась со стула.
– Как она? – тихо спросил доктор Леви.
– Все еще спит, доктор.
– Хэлло, – произнесла Хельга голосом, более похожим на шепот. – Значит, вы приехали ухаживать за мной?
Врач бесшумно подошел к кровати.
– Не разговаривайте, миссис Рольф. – Его почтительный тон снова вызвал у Хельги раздражение. – Все хорошо. Вам дали снотворное, спите.
– Я буду говорить столько, сколько захочу, – отрезала она. – Что стало с тем человеком… мужчиной, который на меня напал? Полиция поймала его? – Ей было необходимо это знать.
– Прошу вас, не волнуйтесь…
– Его поймали? – Голос Хельги стал пронзительным.
– Пока еще нет, миссис Рольф. А теперь, пожалуйста, успокойтесь. Вам нужен отдых.
Она облегченно вздохнула. Успел Джексон найти сумочку и взять деньги? Она надеялась, что да. Тогда его уже нет на острове.
– Я навещу вас вечером, миссис Рольф. Полицейским не терпится допросить вас, но я сказал, что вас пока нельзя беспокоить.
Хельга вздрогнула. Она не подумала, что на этот раз придется отвечать на въедливые вопросы полицейских.
– Я не хочу их видеть.
– Разумеется, нет. Поспите и отдохните хорошенько.
Хельга слышала, как он шепчется с медсестрой, потом дверь закрылась. Лежа неподвижно, Хельга размышляла, что, как и когда сообщать полиции. Если Джексон скрылся, можно будет выпутаться. Раз полицейские не застали его в доме, значит, они его не видели. Она скажет, что на нее напал какой-то негр.
– Выпейте-ка чашку чая, миссис Рольф, – произнесла медсестра, прерывая ее мысли. – И таблетку, чтобы поскорее уснуть.
Хельга послушно проглотила таблетку, потом с помощью медсестры выпила немного чая. Через несколько минут она медленно погрузилась в сон, лишенный страхов, видений и проблем, с которыми ей предстояло столкнуться лицом к лицу.
Когда Хельга проснулась, у нее болела голова и было сухо во рту. Но она больше не чувствовала себя одурманенной и лишенной веса. Действие снотворного окончилось. С этой минуты ее ум должен быть острым как бритва. С усилием приподнимая голову с подушки, она огляделась.
Подошла медсестра Терли:
– Как вы себя чувствуете, миссис Рольф?
– Голова болит. – Она прикоснулась к лицу. Вся левая сторона опухла и болела от прикосновения. – Который час?
– Девятый. Вы крепко спали всю ночь. Хотите позавтракать? Яйцо всмятку? Чаю?
– Чай, пожалуйста, еды не надо.
Медсестра направилась к двери:
– Я принесу вам чаю и дам таблетку от головной боли.
– Больше никаких таблеток, – твердо сказала Хельга.
Медсестра вышла, и Хельга попыталась сесть. В первый момент все поплыло у нее перед глазами, потом она почувствовала себя лучше. Открылась дверь, и вошел Хинкль с подносом в руках.
– Хинкль! – в восторге воскликнула Хельга. – Когда вы приехали?
– Вчера днем, мадам, как только услышал о несчастье.
– Спасибо, Хинкль, я теперь жалею, что отослала вас.
– Это была весьма неудачная мысль, мадам.
Пока Хинкль наливал чай, Хельга рассматривала его. Сегодня он больше походил на скорбящего отца пастора, чем на благодушного епископа. У нее потеплело на душе. «Должно быть, он единственный человек в мире, – подумала она, – которому я небезразлична».
– Помогите мне сесть, Хинкль, – попросила она. – Мне очень хочется выпить чаю.
– Надеюсь, мадам, вы не очень страдаете? – сказал он, заботливо подкладывая подушку ей под голову.
– Я в полном порядке. – Она отпила чай. – Скажите, Хинкль, что происходит? Наверно, прибыла пресса?
– О да, мадам. Они ждут на улице. Мистер Винборн прибудет днем.
– Винборн? – Хельга сдвинула брови. – А ему что надо?
– Доктор Леви считает, что он должен взять на себя прессу.
Она задала самый главный вопрос:
– Нашли человека, который на меня напал?
– По-видимому, нет, мадам. Инспектор хочет поскорее встретиться с вами. Ему нужно описание внешности. Но доктор Леви сказал, что придется подождать.
Она торжествовала:
– Зачем, разве полицейские его не видели?
– Нет, мадам, они приехали слишком поздно.
– Я приму инспектора сегодня же, но только попозже.
– Да, мадам.
Хельга внимательно посмотрела на него. Ее удивило, что он ни о чем ее не спрашивает. Потом она заметила его скорбное потрясенное лицо и поставила чашку.
– Что-нибудь случилось, Хинкль?
После некоторого колебания он кивнул:
– Боюсь, так, мадам. Доктор Леви предложил мне сообщить вам новости.
По спине Хельги пробежали мурашки.
– Новости? Какие новости?
– О мистере Рольфе, мадам. С сожалением сообщаю вам, что он умер позапрошлой ночью. По-видимому, он на несколько минут очнулся, вышел из комы, потом у него отказало сердце.
Перед мысленным взором Хельги промелькнуло лицо Джексона, вытаскивающего иглу из головы и затем медленно вонзающего ее в грудь куклы.
Ей стало холодно, она задрожала.
– Не могу поверить, – хрипло произнесла она. – В котором часу?
– Примерно когда на вас напали, мадам. Какое ужасное несчастье для вас и для меня. Я знаю, нам обоим будет его недоставать.
Хельга посмотрела на его доброе опечаленное лицо и закрыла глаза.
– Но вы должны думать, мадам, что для него смерть была счастливым избавлением. Он так страдал и так стойко переносил боль.
Она заплакала, и Хинкль вышел из спальни. Он остановил в дверях медсестру Терли.
– Мадам нужно побыть одной, медсестра, – сказал он шепотом. – Она была такой доброй, такой достойной и верной женой! Для нее это очень горестная утрата.
Хельга, слышавшая слова Хинкля, содрогнулась.
Такая добрая, такая достойная и верная!
Она вновь увидела искаженное лицо Германа, его непослушные губы, пытающиеся произнести: шлюха!
Зарывшись лицом в подушку, она безудержно разрыдалась.
Следующие четыре часа были худшими в жизни Хельги. Терзаемая угрызениями совести, раскаянием и отвращением к себе, она испытала приступ голой и неприкрытой правды.
«Итак, Герман умер, – думала она. – Ты желала ему смерти, ты непрестанно призывала ее к нему, потому что хотела завладеть его деньгами. Ты не думала ни о чем, кроме них. Теперь он наконец мертв, но умер, ненавидя тебя. После нескольких лет совместной жизни, в течение которых он уважал тебя, гордился тобой, доверял тебе, он в конце концов пришел к ненависти». Хинкль сказал: по-видимому, он на несколько минут очнулся, вышел из комы, потом у него отказало сердце. Могла иголка убить Германа? Если это так, значит, она стояла рядом, ничего не предпринимая, когда Джексон убивал ее мужа! Почему она не выхватила иглу? Не потому ли, что тайно мечтала о смерти Германа и, хотя не верила в «Вуду», все же надеялась, что он умрет.
«Выбрось из головы все глупые суеверные мысли, – приказала она себе. – Ты знаешь, игла никого не могла убить. Смерть Германа – простое совпадение. Другого объяснения нет».
Хельга снова стала размышлять о ненависти мужа, о письме, которое она решила уничтожить несколько дней назад в случае смерти Германа. Перестав доверять ей, тот написал письмо, лишающее ее привилегированного положения, поскольку она никогда не согласится принять предложенных в нем условий.
«…Поскольку я убедился, что ты недостойна носить мое имя, я лишаю тебя доверия…»
«Правда, – подумала она, – я нарушила твое доверие, но ты никогда не принимал в расчет мои чувства. Тебе была нужна только миловидная секретарша-служанка. Изменяя тебе, твоими деньгами я всегда распоряжалась честно. Почему ты не мог проявить чуточку доброты и капельку снисхождения к моим интрижкам и закрыть на них глаза?»
Хельга сидела как бы в прострации, глядя в окно, пока наконец не приняла решения. «Ты можешь быть бездушной эгоистичной сукой, но не мошенницей», – сказала она себе. Она не уничтожит письмо, а отдаст его Винборну, когда тот приедет. Уничтожить последнее пожелание умершего было бы бесчестным поступком. Хельга подошла к столу, и этот момент в дверь постучали.
– Войдите.
Вошел Хинкль и мягко закрыл за собой дверь.
– Я хочу, чтобы вы сделали для меня одну вещь, Хинкль, – сказала Хельга и, достав лист почтовой бумаги, написала:
«Пожалуйста, выдайте мистеру Хинклю, подателю этой записки, конверт, который я оставила у вас на хранение».
Она подписалась и адресовала конверт управляющему отелем «Алмазный берег».
– Поезжайте, пожалуйста, сейчас же и привезите конверт, который я оставила в отеле на хранение.
– Разумеется, мадам, – подтвердил Хинкль, пряча записку, и, поколебавшись, спросил: – Разрешите узнать, как вы себя чувствуете?
Хельга твердо взглянула на него:
– Я чувствую себя отлично. Будьте добры, передайте капитану полиции, что я приму его, когда ему будет удобно.
– Вы уверены, что поступаете благоразумно, мадам? Не лучше ли…
– Делайте, как я вам говорю!
– Да, мадам. – Ее резкий тон заставил Хинкля покраснеть. – Звонил мистер Винборн. Он прибудет, но не сегодня, а завтра утром. Его задержала забастовка в аэропорту. Он шлет свои соболезнования.
– Хорошо. А теперь, пожалуйста, поезжайте в отель.
Когда расстроенный ее резкостью Хинкль ушел, Хельга прошла в ванную и начала приводить в порядок лицо. Через двадцать минут она закрасила синяки, сделала незаметными отеки под глазами и причесалась. Когда в спальню вошел старший инспектор Гаррисон, она прикуривала сигарету.
Гаррисон, высокий, дородный мужчина, казался родным братом мистера Гриттена. У него были такие же суровые голубые глаза и такой же мягкий голос. Он начал с выражения своего искреннего соболезнования, но Хельга оборвала его:
– Благодарю вас, капитан. Мне хочется отдохнуть. Как я поняла, вам нужно описание напавшего на меня человека. Это был негр, высокий, худой, средних лет, одетый в грязную рубашку, темные брюки, босой и с платком на голове. Вы хотите еще что-нибудь спросить?
Ошарашенный такой спешкой, Гаррисон удивленно уставился на нее:
– Вы не видели его раньше, миссис Рольф?
– Нет…
– У вас что-нибудь пропало?
Почему она не догадалась посмотреть в сумочке? Украл деньги Джексон или нет? Хельга ругала себя за забывчивость.
– По-моему, нет. Я ведь снимаю виллу. Здесь только мои украшения и немного денег… больше ничего ценного. – Она встала и, подойдя к шкафу, проверила шкатулку с драгоценностями. Потом взяла с туалетного столика сумочку. Восемь тысяч долларов исчезли! Хельга с трудом сохранила равнодушное выражение лица. Закрыв сумочку, она ответила:
– Нет, ничего не пропало. Я была наверху, и поэтому мне немножко повезло. Услышав шорох, я вышла на площадку и увидела мужчину. Он тоже заметил меня и кинулся большими прыжками вверх по лестнице. Я заперлась и начала звонить в полицию. Он выломал дверь и пытался помешать. Ударил, потом, видимо, испугался и убежал.
Гаррисон задумчиво и спокойно смотрел на нее.
– Очевидно, так, миссис Рольф.
– У вас все? – нетерпеливо спросила она.
– Не совсем. Что вы можете сказать о кукле, которую нашли внизу?
Хельга совершенно о ней забыла. Еще раз ее железное самообладание выручило ее.
– Кукла? Я не видела никакой куклы. О чем вы говорите? – Она затушила в пепельнице сигарету.
– Одну минуту, миссис Рольф. – Гаррисон отошел от двери, сказал кому-то несколько слов и снова вернулся на место. – О фигурке, изображающей вашего знакомого. Вот эта кукла, миссис Рольф!
Хельга заставила себя взглянуть на фигурку. Она посмотрела на нее более внимательно, затем отпрянула с приглушенным восклицанием, стараясь, однако, не переиграть.
– Она напоминает моего мужа!
– Извините, миссис Рольф, что поднимаю такой болезненный…
– Этот человек принес ее с собой и, вероятно, хотел передать ее мне, – быстро проговорила Хельга. – Другого объяснения не имею.
– К сожалению, миссис Рольф. Вы, может быть, слышали о культе «Вуду»?
– Сейчас меня совершенно не интересуют никакие культы, – прервала его Хельга с металлическими нотками в голосе. – Если у вас все, я была бы рада остаться одна, у меня мучительно болит голова.
Гаррисон колебался. Он прекрасно понимал, что сидящая перед ним женщина стоит по крайней мере шестьдесят миллионов долларов. Если он проявит настойчивость, она может пожаловаться, и тогда ему крепко влетит от начальства. Он решил не рисковать.
– Разумеется, миссис Рольф. Я позабочусь, чтобы вас больше не беспокоили. Если ничего не похищено… – Он двинулся к двери. – Мы постараемся найти этого человека.
– Не сомневаюсь.
После его ухода Хельга села и перевела дыхание. Все прошло лучше, чем она ожидала. Значит, Джексон взял деньги. Тогда он уже далеко. Расклад карт снова в ее пользу.
Через двадцать минут Хинкль привез запечатанный конверт:
– Здесь то, что вы хотели, мадам.
Хельга вскрыла конверт и, заглянув внутрь, увидела красную папку.
– Да, Хинкль, спасибо. Думаю, вы догадываетесь, что там?
– Я предпочел бы не знать, – ответил Хинкль с бесстрастным лицом. – Не смею советовать, но полагаю, что содержимое этого конверта следует уничтожить.
– Спасибо, Хинкль, вы хороший друг. – Закурив сигарету, Хельга спросила: – Каковы… приготовления? – Произнести слово «похороны» она не смогла, но Хинкль понял.
– Я уже обо всем позаботился, мадам. Служба состоится в церкви в Парадиз-Сити в три часа дня послезавтра. Доктор Леви надеется, что вы сможете вылететь завтра днем вместе с мистером Винборном.
– Церемония не будет очень торжественной? – спросила с внезапной робостью Хельга.
– Нет, мадам. Позже, конечно, состоится церемониальная служба, но на семейной церемонии будем присутствовать только мы, Винборн, персонал и мисс Шейла.
Хельга замерла:
– Мисс Шейла?
– Да, мадам. Она приехала. Сегодня утром я ее видел. Она хочет с вами встретиться. Если для вас это удобно, она придет в шесть часов.
Хельга колебалась. Она думала о рыжеволосой девушке и ее жестоких словах: «Когда у немолодой женщины припекает в трусиках из-за мальчишки, который годится ей в сыновья, помогает холодная вода!»
Потом она вспомнила о жертве, которую хотела принести, отдав письмо Винборну. Ее падчерица, сейчас живущая в бедности, станет миллионершей благодаря ее отказу от бесчестного поступка. Несомненно, она будет восхищаться Хельгой и пожалеет о своих словах.
– Разумеется, Хинкль, я должна ее видеть.
– Хорошо, мадам. – Слуга прямо-таки сиял. – Если вы чувствуете себя достаточно сильной, можете без опасений выйти из спальни. С помощью полиции я отделался от прессы. Капитан оставил охрану, чтобы вас не беспокоили. Доктор Леви приедет через полчаса.
– Отлично, Хинкль. Я так благодарна вам.
Сияя от счастья, Хинкль вышел из спальни.
Сидя на террасе под большим зонтом, Хельга нервничала, то и дело смотрела на часы, ожидая девушку.
Она думала о Винборне. Прочитав письмо, он покажет когти, но ей будет все равно.
Деликатное покашливание заставило Хельгу обернуться. В дверях стоял Хинкль.
– Мисс Шейла, мадам, – произнес он, пропуская Терри, потом исчез.
Девушка пересекла террасу быстрым энергичным шагом. На ней были белая майка и синие джинсы. Рыжие волосы блестели на солнце.
– Как ваше здоровье? – спросила она, и Хельгу удивила забота, прозвучавшая в ее словах.
– Спасибо, мне лучше. Садитесь, пожалуйста.
Терри пододвинула кресло, присела на край, положив тонкие руки на сдвинутые колени.
– Я должна извиниться, – начала она, глядя на Хельгу. – Уходя в прошлый раз, я сказала слова, о которых сожалею. Им нет оправдания. Очевидно, вы возненавидели меня. Понимаете, Дик очень много для меня значит. А когда на моего мужчину посягают, я веду себя как настоящая сука!
Хельга, не ожидавшая такого поворота, ответила:
– Не надо жалеть о сказанной правде. Получается, что Дик много для вас значит?
– Да. Он увлек меня. У него большое будущее. Я его перевоспитаю. Когда мы приедем в Париж, его появление вызовет настоящий фурор.
– Фурор? – переспросила Хельга. – Чем же?
– Своими способностями. Он – настоящий чародей «Вуду».
– Чародей «Вуду»? Вы, конечно же, не верите в этот нелепый культ?
– Так говорят только те, кто не имеет ни малейшего представления о чародеях «Вуду», – спокойно ответила Терри. – Есть добрые и злые силы культа «Вуду». У Дика был злой учитель. Я научу его употреблять способности на добрые дела.
– Полагаю, вы знаете, что он сделал мерзкое изображение вашего отца?
Терри кивнула:
– Да, но в нем не было ничего мерзкого. Он сделал куклу для того, чтобы заставить вас не уезжать. Он, конечно, плохо поступил, но он еще очень молодой и незрелый.
– Вы в самом деле думаете и верите, что это он погрузил вашего отца в кому?
– Разумеется.
Хельга с трудом сдержала дрожь.
– А вы знаете, что он начал мастерить куклу, похожую на меня?
– Да, но я его остановила, – решительно сказала Терри. – Я помогаю ему преодолеть злые чары. В Париже у него будет масса приверженцев. Со временем он может стать знаменитым. Люди будут стекаться к нему со всех сторон.
Сбитая с толку, Хельга перевела разговор на привычную для нее тему:
– И для этого, конечно, понадобятся деньги?
Терри пожала плечами:
– О, деньги будут. Стоит Дику убедить людей в своих способностях, как деньги потекут рекой.
– Но разве вам не нужны деньги на дорогу в Париж?