Что скрывалось за фиговым листком Чейз Джеймс

Глава 1

Раздался зуммер внутреннего селектора.

Чик Барни, пропускающий свой второй утренний стаканчик скотча, торопливо сделал большой глоток, чертыхнулся и нажал на клавишу аппарата.

Голос Гленды Кэрри звучал громко и металлически твердо:

– Дирк, к полковнику, и быстро!

Чик повернул голову в мою сторону:

– Ты слышал леди? Вся ее беда в том, что она лишена мужской ласки, а когда дело обстоит таким образом…

Но я уже шел по длинному коридору к кабинету полковника Парнэлла.

Я работал в «Детективном агентстве Парнэлла» ровно неделю. Агентство, самое лучшее и самое дорогое на всем Атлантическом побережье, помещалось на последнем этаже Трумэн-Билдинга на Парадиз-авеню в Парадиз-Сити, штат Флорида.

Агентство предназначалось для людей богатых и именитых, и я все еще не мог опомниться от атмосферы роскоши, царившей здесь. Парнэлл на деньги, унаследованные от отца, открыл это агентство лет пять назад и сразу же добился большого успеха.

У него в штате было двадцать оперативников, по большей части бывших полицейских или военных разведчиков, работавших попарно. Я заменил уволенного сотрудника.

Мне повезло, потому что моим напарником оказался Чик Барни, светловолосый гигант, бывший лейтенант полиции, считающийся лучшим оперативником Парнэлла.

Прежде всего мне сказочно повезло, когда я получил это место. Конкуренция была огромной. Меня взяли лишь потому, что мой отец когда-то оказал Парнэллу серьезную услугу, какую именно, я не знал, но полковник добро не забывал.

Отец тридцать лет руководил «Службой расследования Уоллеса в Майами», специализирующейся по делам о разводах.

Закончив колледж, я поступил в эту службу и десять лет работал следователем. Отец научил меня всему, что знал и умел, а это было немало, но в конце концов годы дают себя знать, и он ушел в отставку. К этому времени агентство захирело. Когда-то там работали трое детективов, не считая меня, под конец остался я один, да и мне зачастую нечего было делать.

Полковник Парнэлл искал замену одному из своих оперативников, который оказался мошенником и не оправдал его доверия. Отец, после некоторого колебания, написал ему, что, наняв меня, полковник не прогадает. Собеседование прошло успешно, и теперь я работал в агентстве Парнэлла. Огромный шаг вперед по сравнению с убогим заведением отца, которое он прикрыл, как только я уехал в Парадиз-Сити.

В качестве новичка я выдержал недельный испытательный срок, работая вместе с Чиком по кражам в магазине самообслуживания. Поручение было скучным, но большинство оперативников получают скучные задания: слежка за неверным мужем или женой, розыск исчезнувших людей или нечто подобное.

Чтобы стать хорошим оперативником, необходимо обладать терпением, выдержкой и любознательностью. Все это у меня было, да еще амбиция.

Парнэлл работал в тесном контакте с полицией города. Если появлялось подозрение, что порученное ему дело носит криминальный характер, он тут же предупреждал шефа полиции Террелла.

Действуя таким образом, он пользовался полной поддержкой со стороны полиции, а для оперативников это было крайне важно.

Бывали иногда куда более важные поручения от богатых людей, о которых полиция не имела понятия: шантаж, дочери, сбегающие из дома с неподходящим субъектом, жены-алкоголички, сыновья-педерасты и тому подобное.

Такие поручения держались в глубокой тайне, именно на них Парнэлл зарабатывал большие деньги. Богачи являлись к нему, доверяли чуть ли не шепотом свои семейные тайны.

Об этом я узнал от Чика.

– Раньше или позже, – заявил он, – меня тоже переведут в высший эшелон, задача которого помогать сильным мира сего хранить в тайне свои неприглядные проблемы.

Я постучал в дверь Парнэлла, чуточку подождал, затем вошел в роскошный кабинет, совершенно не похожий на мрачную темную комнатушку, которую мой отец гордо именовал «своим офисом».

Парнэлл разглядывал из окна Парадиз-авеню, за которой синел океан и тянулась бесконечная желтая полоса пляжа.

Парнэлл был настоящим великаном лет шестидесяти с небольшим. Его мясистое загорелое лицо, маленькие проницательные глазки голубого цвета и крупный волевой рот выдавали в нем старого вояку типа «я этого никогда не забуду».

– Входи, Дирк, – сказал он, – садись.

Полковник прошел к столу и опустился в красивое вращающееся кресло.

– Как привыкаешь к окружающей обстановке?

Я нашел стул, сел на краешек. Парнэлл заставил меня нервничать. Даже Чик, проработавший в агентстве много лет, признавался, что в присутствии полковника всегда чувствовал себя неуверенно.

– Прекрасно, сэр, – ответил я.

– Чик говорит, что ты старательный и дельный помощник. Твой отец был хорошим оперативником. Ты прошел превосходную школу.

– Благодарю вас, сэр.

– У меня есть для тебя работа. Прочитай вот это.

Он подтолкнул ко мне через стол письмо.

Оно было написано размашистым почерком, на бумаге в нескольких местах виднелись жирные пятна, как будто письмо писали на грязном кухонном столе.

«Аллигатор-Лейн

Уэст-Крик

Дорогой полковник Парнэлл!

Когда мой сын был убит в бою, вы были так добры написать мне подробности о его смерти и о том, что вы представили его на медаль „Почета“, которой он был награжден посмертно.

Как я слышал, у вас имеется детективное агентство в Парадиз-Сити, недалеко от того места, где я живу. Мне нужен детектив. Пропал мой внук. Местная полиция не проявляет интереса. Я должен знать, что случилось с мальчиком. Прилагаю сто долларов, чтобы нанять одного из ваших людей отыскать мальчика. Я не в состоянии заплатить больше, но надеюсь на вас, что вы сделаете это для меня в благодарность за то, что мой сын сделал для вашего полка.

Искренне ваш Фрэдерик Джексон».

От Гленды Кэрри, которая вместе с Чарлзом Эдвардсом, бухгалтером, следила за финансовыми делами агентства, я знал, что агентство никогда не имело клиентов, которые не внесли бы минимум пять тысяч долларов в качестве ретейнера и тысячи на текущие расходы.

Я взглянул на Парнэлла и приподнял брови.

– Да, – сказал тот, прочитав мои мысли, – мы изредка получаем подобные письма с просьбой бесплатно прислать оперативника, и Гленда очень вежливо их отшивает… Но этот случай особый. – Он помолчал, закурил сигару, потом продолжал: – Ты когда-нибудь слышал о Митче Джексоне?

– Да, сэр.

У меня были весьма смутные воспоминания, но я посчитал, что не имею права ударить лицом в грязь.

– Митч был моим штабным сержантом, лучшим сержантом, которого я когда-либо имел. – Он поднял глаза к потолку, вспоминая: – Какой человек! Он был слишком энергичен и храбр, чтобы долго жить… Итак, мы поможем его старику, Дирк. Мы возьмем его сотню, а раз так, он становится нашим клиентом. И обслужим его наилучшим образом. Понятно?

– Да, сэр.

– Это поручение будет для тебя пробным камнем, – продолжал Парнэлл, меряя меня глазами военного, – поезжай и взгляни на этого старого простака и выясни, что его мучает. Отнесись к нему с почтением, понятно?

– Да, сэр.

– Собери информацию, затем возвращайся и доложи мне. Мы посмотрим, что можно сделать, когда узнаем подробности. Ты поедешь завтра утром. – Он определенно изучал меня. – Ты получаешь возможность продемонстрировать мне, как ты сформировался, так что устрой нам стоящий спектакль. Договорились? – Он сунул через стол стодолларовую бумажку: – Это тебе на расходы. – Он хитро улыбнулся. – Не проговорись Гленде. Если она узнает, что я взял стодолларового клиента, она собственноручно разорвет свои колготки.

– Да, сэр.

– О'кей, Дирк, давай действовать быстро. Постарайся не тратить много времени, но дело должно быть доведено до конца.

Взмахом руки он отпустил меня.

Я вернулся в кабинет, который мы делили с Чиком. Он просматривал папку, в которой имелись данные на всех служащих универсального магазина, за которым мы наблюдали.

Чик поднял голову:

– Какие новости?

Я сел и рассказал ему.

– Митч Джексон? – Он тихонько присвистнул. – Замечательный парень. Я служил с ним, он был правой рукой полковника. – Он задумчиво посмотрел на меня: – Полковник тебе не рассказал, как Митч умер?

– Нет.

– Это было чем-то вроде военной тайны. Смотри не обмолвись в разговоре об этом с его отцом.

– Разве он не умер?

– Это было типичным армейским усилением позиции. Группу в двадцать человек послали прочесать позиции, где, как предполагалось, скрывались вьетнамцы. Это был большой участок джунглей. Мы теряли много людей из-за их снайперов. Продвижение вперед задерживалось. Вот полковник и выслал вперед патруль во главе с опытным сержантом. В их задачу входило проверить участок и перебить снайперов. Вся бригада замерла на холме в ожидании, глядя вниз на джунгли. В штаб было послано донесение, что бригада поднята. Представляешь картину? Два десятка наших ребят углубились в лес, а бригада замерла в ожидании…

Митч хотел пойти с патрулем. Он всегда стремился быть в первых рядах атакующих, но полковник не пустил его.

Не успел патруль скрыться в лесу, как из штаба пришло сообщение, что вылетели бомбардировщики, которые сожгут участок этого леса напалмом. Какой-то проклятый генерал от авиации не заметил сигнала полковника о том, что он послал патруль, и отправил самолеты.

Отозвать бомбардировщики назад было поздно, уже было слышно их приближение.

Митч вскочил в джип и помчался вниз, хотя полковник кричал, чтобы он вернулся, но Митч думал об этих двадцати ребятах, его не могли остановить никакие приказы.

Он соскочил с машины, когда та врезалась в дерево, и побежал вперед, громко крича, чтобы патрульные немедленно вернулись. Семнадцать парней успели выскочить до того, как бомбардировщики начали поливать джунгли напалмом. Мы видели, как Митч вышел на опушку вместе с ними, но тут же остановился, обнаружив, что троих не хватает. Он приказал этим семнадцати бежать вперед, а сам вернулся в джунгли.

Чик горестно вздохнул.

– К этому времени лес был охвачен пламенем, напалм быстро распространялся. Митч всегда был безрассудно храбрым, но я больше не хочу быть свидетелем такого безумного героизма.

– Что случилось?

– Вот так погиб Митч – спасая жизнь семнадцати ребятам. Только по его опознавательному браслету мы поняли, что это его обуглившиеся останки.

– А трое оставшихся в лесу?

– Известно что: обуглившиеся кости и мясо… Но хуже всего было то, что никаких вьетнамцев в джунглях не оказалось, они ушли оттуда за много часов до нашего появления. У нас в агентстве мы называем такие операции «фиговыми».

– Что же было дальше?

– Того незадачливого генерала, отдавшего приказ о налете, куда-то убрали. Полковник поднял страшный шум, но чины повыше заткнули ему рот. Медаль, которой по настоянию полковника посмертно наградили Митча, была за спасение семнадцати солдат, которых Митч якобы вывел из окружения, сам же он при этом погиб от пули снайпера. – Чик пожал плечами: – Впрочем, его отцу наверняка было приятнее прочитать такое объяснение, нежели узнать правду.

– Ну что ж, спасибо, что ты мне это рассказал. Я буду осторожен в разговоре с его отцом.

Чик подтянул к себе папку.

– Да… интересно, что представляет собой его отец? Если похож на сына, тогда держи ухо востро.

На следующее утро, оснащенный саквояжем с самым необходимым для короткой командировки и подробной картой местности, я отправился в Уэст-Крик на одной из служебных машин.

Хотя я провел большую часть жизни во Флориде, эти места не были мне знакомы. Карта показывала, что Уэст-Крик находится в нескольких милях к северу от Лейк-Плесида. Справочник, в который я тоже заглянул, сообщал, что там живут пятьдесят шесть человек, они занимаются разведением съедобных лягушек, которые, как я узнал, продаются по баснословным ценам в зимнее время, когда их трудно поймать. Вроде бы новомодные рестораны на побережье постоянно требуют лягушачьи лапки.

На поездку ушло немногим более трех часов. Я остановился в Сирле, преуспевающем сельском городке, где выращивают помидоры, перец, картофель, а также фрукты. Сирл, судя по карте, лежал в нескольких милях от Уэст-Крика.

Я выпил всего лишь чашку кофе утром на завтрак и страшно хотел есть. Кроме того, всегда бывает полезно поболтать с местными жителями, прежде чем оказаться на месте расследования.

Я вошел в чистенькое кафе и уселся за стол возле одного из окон, выходящих на главную деловую улицу, забитую грузовиками, наполненными до краев овощами.

Подошла девушка и подарила мне чувственную улыбку: симпатичный цыпленок со светлыми волосами, облаченный в узкие брюки и туго обтягивающую клетчатую рубашку.

– Что заказываем? – спросила она, упершись руками в стол и подавшись вперед так резко, что груди ее задрожали под тонкой тканью.

– А что вы предлагаете? – спросил я, с трудом подавляя желание ткнуть пальцем ей в грудь.

– Куриный хаш.

– Куриный хаш? Что это такое?

– Блюдо из мелко нарезанной курицы с овощами, причем курица не подохла от старости.

– О'кей, годится.

Я наблюдал, как она вильнула аккуратным задиком, направляясь на кухню. Даже такое стоячее болото, как Сирл, может обладать соблазнительными достопримечательностями.

Только тут я заметил, что возле стойки бара сидит высокий пожилой мужчина с густыми белыми усами, кое-где пожелтевшими от табачного дыма. Ему было лет семьдесят, он был одет в видавшую виды стетсоновскую шляпу и темный костюм, залоснившийся от времени. Он посмотрел на меня, я в ответ улыбнулся и кивнул. Он довольно долго смотрел на меня, потом забрал свой стакан и перешел за мой стол.

– Здорово, незнакомец! – произнес он, усаживаясь напротив. – Не часто увидишь незнакомое лицо в нашей глуши.

– Я здесь проездом, – пояснил я, – знакомлюсь с окрестностями. У меня отпуск.

– Это хорошо, – одобрил он, пригубляя свой стакан. – Могли бы выбрать что-то похуже. Здесь можно посмотреть много интересного. Одно время этот район славился изобилием аллигаторов. Они до сих пор встречаются на реке Пис.

– Я видел несколько в Эверглейдсе, захватывающее зрелище.

Девушка принесла мой хаш, или как там называется это месиво, брякнула тарелкой об стол передо мной, неодобрительно посмотрела на пожилого мужчину:

– Что-нибудь закажете или будете просто занимать стул?

– Я уже заказал, – ответил он, поднимая свой стакан, – у меня кое-что есть. Будь я десятью годами моложе, у меня было бы кое-что и для вас, – добавил он тут же.

– Тогда станьте на тридцать лет моложе, возможно, я заинтересуюсь вами, – заявила она с чувственной улыбкой и, вильнув задиком, удалилась.

Старик покачал головой:

– Нынешняя молодежь не уважает старших.

Я мог бы сказать, что у нынешней молодежи нет оснований уважать старших, но промолчал. Подобная дискуссия меня совершенно не устраивала. Я принялся за хаш.

– Страна аллигаторов, – пробормотал старик, – вы когда-нибудь слышали про Плэтта, по прозвищу Аллигатор? Нет, конечно, вы слишком молоды.

Я что-то промычал, обнаружив, что курица несомненно подохла от старости.

– Про него в наших местах рассказывают легенды.

– Даже так?

– Да. Не слышали? Плэтт прячется на берегу до тех пор, пока аллигатор не поднимется на поверхность, тогда он ныряет и вступает с ним в единоборство. Он старается сесть на него верхом и вцепиться пальцами ему в глаза. Он ни разу не ошибся, но для этого требуется надежная сила и выдержка. Плэтт говорил, что стрелять в аллигатора – это напрасно тратить пулю. То были славные дни! Кроме Плэтта, был еще всего один человек, который решался делать то же самое, но в конце концов ему не повезло. Плэтт умер у себя в кровати, а старина Фрэд Джексон потерял обе ноги.

Временами, отправляясь на задание, при разговорах с местными жителями я нападал на золотую жилу, но никогда так быстро, как на этот раз. Самым равнодушным голосом я спросил:

– Фрэд Джексон? Случайно не отец Митча Джексона, военного героя?

Старик быстро посмотрел на меня:

– Правильно. Откуда вам знать, что Фрэд живет в этих краях?

– Я не знал, вы сами мне сказали. – Я посмотрел ему в лицо. – Я не расслышал ваше имя. Меня зовут Дирк Уоллес.

– Сайлас Вуд. Рад познакомиться, мистер Уоллес. Чем вы занимаетесь?

– Работаю в агентстве.

– В агентстве? Что это значит?

– Собираю материалы для писателей, разную полезную для них информацию. – Это произвело на него впечатление.

– Хорошее дело… Я сейчас отдыхаю. Когда-то у меня была ферма по выращиванию помидоров, но в наши дни слишком уж большая конкуренция. Я продал ее.

– Скажите, мистер Вуд, потерял Фрэд ноги до того, как погиб его сын, или позже?

Вопрос, казалось, поставил его в тупик. Он потянул себя за длинный нос и задумался.

Наконец он сказал:

– Раз уж вы спрашиваете, Фрэд потерял ноги, когда Митч был еще мальчуганом. Фрэду-то сейчас, должно быть, лет семьдесят восемь. Митч делал почти все для него, пока его не призвали, но к этому времени Фрэд уже привык обходиться без ног. Вы бы посмотрели, как он ловко передвигается на своих культяпках! До сих пор считается лучшим охотником на лягушек и живет неплохо.

– Вы знали Митча?

– Знал ли я его? – Вуд снова потянул себя за нос. – Все кругом его знали. Могу поспорить, никто не подумал бы, что из Митча получится герой. Это показывает, что по ребенку нельзя судить, какой из него получится человек. Вроде той девчонки. Возможно, она образумится, но, конечно, национальной героини из нее никогда не получится. Это точно!

– Митч был необузданным парнишкой?

Вуд допил свое виски и с несчастным видом взглянул на пустой стакан.

Это был несомненный намек, поэтому я взял его стакан и помахал им дерзкой девчонке, которая уложила свои груди на стойку и следила за нами.

Она принесла полный стакан и поставила его перед Вудом.

– Это ваш второй, – сказала она, – и последний. – Посмотрев на меня, она добавила: – Больше двух он не выдерживает, так что не соблазняйте его.

После чего она вернулась к бару.

Вуд мне хитро подмигнул:

– То, что я говорил: у молодежи нет уважения к старшим.

– Я вас спросил… Митч был необузданным малым?

Я кончил хаш, не сожалея о том, что порция была маленькой: челюсти у меня устали жевать.

– Необузданный? Это неточное слово. Он был настоящим шалопаем. – Он немного отпил из стакана. – У него были постоянные неприятности с шерифом. Поблизости от него ни одна девушка не чувствовала себя в безопасности, вор и браконьер. Вы не представляете, сколько помидоров он перетаскал с моей фермы или сколько кур пропало со двора! А какое количество лягушек исчезло из лягушатника! Шериф не сомневался, что это дело его рук, но Митч был слишком ловким, чтобы попадаться. Потом бесконечные драки. Он был задирой. Вечерами он частенько отправлялся в город и затевал там ссоры. Ничто он так не любил, как с кем-нибудь подраться! Однажды четверо парнишек, считавших себя силачами, скопом навалились на него, но все они оказались в больнице. У меня не было ни времени, ни охоты связываться с ним. Откровенно признаться, он меня пугал. Даже шериф его побаивался. Городок обрадовался, когда его призвали. Больше его не видели.

Вуд замолчал для очередного глотка.

– Но все можно простить и забыть, когда человека награждают медалью «Почета». Теперь-то город им гордится. Пусть прошлое будет прошлым, так я говорю.

Он подмигнул.

– Многие девушки тут еще не осушили слез, когда пришло известие о его гибели. По-видимому, ему стоило лишь щелкнуть пальцами, как девушки раздвигали ножки.

Я все это слушал с большим интересом.

– Ну а его отец? Похож на сына?

– Фрэд? Нет. Он был трудягой и честным человеком… Учтите, человек он тяжелый, упрямый, но прямой. Потеряв ноги, он изменился. До того, как это случилось, он любил приезжать в город, посидеть в хорошей компании, но с этим всем сразу было покончено. Больше он не приглашал к себе посетителей. С помощью Митча он все еще ловил лягушек. Даже сейчас, в таком возрасте, он ловит их. Раз в неделю к нему направляется грузовик и увозит его улов. Полагаю, он живет на кроликах и рыбе. И мы не виделись с ним лет десять.

– А мать Митча? Она жива?

– Не знаю. Никто в наших местах ее не видел. Говорят, сюда приезжала какая-то женщина-турист сделать фотографии Фрэда и аллигаторов. Сам Фрэд был тогда в расцвете сил. Думаю, что с женщинами он был как Митч, они льнули к нему, как мухи на мед. Так или иначе, в один прекрасный день на пороге своего дома он нашел мальчика. Это был Митч. Предупреждаю, что я не могу присягнуть, что все так и было, но здесь ходят такие слухи. Фрэд воспитывал его по-мужски, но все же заставил ходить в школу. Когда Фрэд потерял обе ноги, спас его Митч. Он ухаживал за отцом лучше самой преданной дочери, пока тот научился передвигаться на культяпках. Это единственное доброе дело, о котором я могу вспомнить, говоря о Митче. Он, несомненно, любил Фрэда. И тут не может быть никакого сомнения.

– Интересно, – сказал я.

– Верно. В городе об этом много судачат. Мало городков нашего масштаба имеют своих национальных героев. К тому же и внук.

Я не стал проявлять особого интереса.

– Вы имеете в виду сына Митча?

– Ну да. Это была загадка. Лет девять назад здесь появился мальчонка. Припоминаю, как он приехал. Он походил на маленького нищего, как будто шатался по дорогам долгое время: грязный, длинноволосый, башмаки стоптанные. В руке у него был старый потертый чемодан, перевязанный веревкой. Мне стало его жалко, я вообще люблю детей. Я спросил у него, что он тут делает. Он вежливо ответил, что ищет Фрэда Джексона, своего дедушку. Я был потрясен. Объяснил ему, где живет Фрэд. У мальчика был такой изголодавшийся вид, что я предложил ему поесть, но он отказался, поблагодарив меня, и сказал, что хочет как можно скорее добраться до дедушки. Джош, наш почтальон, как раз отъезжал на своей машине, я попросил его отвезти мальчишку. В это время Митч был в армии. Можете представить, сколько разговоров поднялось в городе! К Фрэду заявился школьный учитель. Ко всеобщему изумлению, Фрэд принял его и с ним поговорил. В результате мальчик, Джонни Джексон, стал посещать школу, ездил туда на велосипеде.

– Джонни походил на отца?

– Ни капельки. Он был симпатичный, тихий, вежливый мальчик, возможно, слишком мягкий, но в школе очень сообразительный. С другими детьми проводил мало времени, держался особняком. Никогда не говорил о Митче. Ребятишки спрашивали у него, он отвечал, что никогда не видел отца. Он родился после того, как его отец уехал за море. Когда пришло известие о том, что Митч убит и посмертно награжден медалью, мальчик перестал ходить в школу. К тому времени ему исполнилось четырнадцать лет. Учитель пошел к Фрэду, но тот его прогнал. После этого, то есть вот уже шесть лет, Джонни никто больше не видел. Как я предполагаю, он устал от такого грубияна и сбежал. Не могу сказать, чтобы я его осуждал. У старика Фрэда был невозможный нрав.

Вуд закончил свой стакан, вздохнул, потом вытащил старинные серебряные часы и посмотрел на них.

– Я должен идти, мистер Уоллес. Моя супруга ровно в час готовит мне горячую пищу. Если я немного задерживаюсь, она страшно обижается. – Он пожал мне руку. – Желаю хорошо провести отпуск. Надеюсь, мы с вами еще увидимся и снова пропустим по стаканчику.

Когда он ушел, я попросил девицу принести мне кофе. К этому времени в зале сидели несколько водителей больших грузовиков; ни один из них не обращал на меня внимания, меня они тоже не интересовали. Другое дело местные жители.

Девушка принесла кофе.

– Не верьте всему тому, что вам говорит старик Вуд, – предупредила она, ставя на стол чашку. – Он уже выжил из ума. О чем это вы тут болтали?

– О Митче Джексоне.

Ее лицо просияло, на нем появилось глуповато-восторженное выражение, которое видишь на детских рожицах, когда они слушают сказки.

– Это был настоящий мужчина! – Она закрыла глаза и вздохнула: – Митч! Вот уже шесть лет, как его нет в живых, но память о нем не умирает. Я видела его всего один раз, в то время я была еще ребенком. Но я этого никогда не забуду!

– Вуд сказал, что он был шалопаем. Я-то считаю, что если человека награждают медалью «Почета», то он настоящий герой.

Я накормил ее этой сентенцией, потому что видел по ее одурманенной физиономии, что Митч значил для нее очень много.

– Я могу подписаться под вашими словами! Кто бы подумал, что его сын будет таким размазней!

Я помешивал свой кофе. Похоже, что это был удачный для меня день.

– Он был размазней?

– Мы вместе были в школе. За ним бегали все девчонки, потому что Митч был его отцом. Что за сопли! Он убегал от них, как робкий кролик.

Заорал какой-то шофер, требуя еду. Девушка скорчила гримасу и убежала.

Я потягивал кофе и обдумывал все то, что узнал. По словам Вуда, внука Фрэда не видели с тех пор, как погиб его отец. Вуд разделял мнение всего города, что Джонни сбежал. Это показалось мне лишенным всякого смысла. Если мальчик исчез шесть лет назад, с какой стати Фрэду Джексону просить сейчас Парнэлла начать расследование и найти паренька после такого перерыва?

Я решил еще немного порасспрашивать здесь, прежде чем ехать на Аллигатор-Лейн, и расплатившись за еду, вышел на улицу. Остановившись, чтобы осмотреться, я увидел надпись со стрелкой, указывающей направление:

«Морган и Везерспун

Лучшее лягушачье филе!»

Фрэд Джексон занимался лягушачьим бизнесом. Значит, здесь я могу раздобыть какую-то информацию. Поэтому я воспользовался направлением, указываемым стрелкой: вниз по аллее к двойным воротам, над которыми имелась другая надпись:

«МОРГАН И ВЕЗЕРСПУН

Лягушки

ВЫ ПРИШЛИ: ВХОДИТЕ!»

Зловоние, доносившееся из-за невысокого деревянного забора, чуть не вызвало у меня приступ тошноты и рвоты. Я открыл одну из калиток в воротах и вошел в просторный двор, где стояли два больших грузовика.

На каждом были нагружены бочки, из которых слышалось кваканье.

Через дорогу возвышалось бетонное здание. Сквозь большое окно виднелся человек в белой куртке, работающий за столом. Я поднялся на три ступени, распахнул дверь и вошел в небольшой офис, где слегка гудел кондиционер. Торопливо захлопнув дверь, я подумал, что напущу, не дай Бог, с собой тошнотворную вонищу со двора.

Человек за столом мне по-дружески улыбнулся. С виду ему было под пятьдесят, худощавый, с заостренными чертами лица и редеющими черными волосами.

– Что могу я для вас сделать? – спросил он, поднимаясь с кресла и протягивая руку. – Гарри Везерспун.

– Дирк Уоллес, – представился я, пожимая ему руку. – Мистер Везерспун, я здесь, чтобы отнять у вас немного времени, но я надеюсь, что вы отнесетесь к этому снисходительно.

Его улыбка стала шире, но маленькие, острые глазки уставились на меня недоверчиво.

– В данный момент, мистер Уоллес, у меня как раз есть свободное время. Через полчаса я займусь делами, сейчас же перевариваю ленч, так что садитесь и расскажите мне, в чем заключается ваше дело.

Мы оба уселись.

– Я работаю в агентстве, которое собирает всякого рода информацию для писателей и журналистов, – начал я, прибегая к апробированной версии, которая никогда не давала осечек. – Я, образно выражаясь, человек, который питает их фактическим материалом. Они осмысляют эти факты и зарабатывают миллионы… Я – нет! – Я скромно улыбнулся. – Итак, я занимаюсь историей жизни Митча Джексона, нашего национального героя, его отцом и лягушками, поскольку крупный иллюстрированный журнал планирует серию статей об этом человеке.

Он почесал свою редеющую шевелюру.

– Я бы сказал, что это устаревшие новости. О Митче Джексоне уже так много написано!

– Вы же знаете, как это бывает, мистер Везерспун. Я ищу новую точку зрения, нечто такое, о чем не упоминалось.

Он пожал плечами.

– Ну что ж, я могу рассказать вам о лягушках, но я никогда не встречался с Митчем Джексоном. И судя по тому, что я о нем слышал, об этом я не жалею. Итак, лягушки… Вы обратили внимание на запах? Постепенно вы к нему привыкнете. Лягушки пахучие и живут в пахучих местах. Лягушачьи лапки, или филе, как мы именуем их в торговле, приносят высокие доходы. Лично я их не люблю, но есть множество состоятельных гурманов, которые обожают их, особенно под чесночным соусом… Это процветающая индустрия. Мы приобретаем их у владельцев лягушачьих ферм, обрабатываем и продаем ресторанам.

Он откинулся назад в своем кресле, и я мог видеть по оживленному выражению его лица: лягушки дороги его сердцу.

– Самое хитрое, разумеется, изловить их. К счастью, это не моя забота. Фрэд Джексон на протяжении тридцати лет был нашим лучшим поставщиком. И не только по количеству. Теперь я уже не могу на него надеяться. Он стареет… как мы все. – Он наградил меня еще одной широкой улыбкой. – Фермеры-лягушатники, как мы их называем, работают таким образом: они находят подходящий участок земли с болотом и прудами, арендуют его или покупают. Фрэд Джексон был дальновидным дельцом, он приобрел свой участок почти даром. Лягушки питаются насекомыми. Фермеры, вроде Джексона, вокруг прудов разбрасывают гнилое мясо, которое привлекает мясных мух. Лягушки их любят, и когда ловят, фермеры отлавливают их самих. Джексон – специалист. Его не удовлетворял только дневной отлов, он установил освещение вокруг прудов для привлечения мотыльков и жуков. Так что лягушки едят также по ночам, а он тут как тут, ловит их. Самка лягушки откладывает за год от десяти до тридцати тысяч икринок. Через девяносто дней появляются головастики. Проходит два года до того, как ее можно есть. – Он снова улыбнулся. – Лекция закончена.

– Благодарю вас, – сказал я, – это именно то, что я хотел. – Помолчав, я продолжал: – Вы сказали, что никогда не встречались с Митчем Джексоном и не жалеете об этом, хотя он национальный герой. Как же это можно объяснить?

Он немного смутился, потом пожал плечами.

– Вы должны понимать, мистер Уоллес, я не уроженец этого города. Мне потребовалось порядочно времени, чтобы меня здесь признали. Я купил партнерство с Морганом, который постепенно отошел от дел и недавно умер. Я один руковожу этим бизнесом. Митч Джексон тут имел большую известность, потому что его наградили медалью, поэтому мне не хотелось бы, чтобы меня цитировали. Здешние дети боготворят его память, так что сказанное мною ни в коем случае не для печати.

– Никаких проблем, – сказал я. – Ваше имя никогда не будет упоминаться, раз вы этого не желаете.

– Да, прошу вас. – Он внимательно посмотрел мне в лицо, затем продолжал: – Я приехал сюда уже после гибели Митча, но я многое слышал о нем. Местные жители опасались его, считая злобным головорезом, но когда он получил медаль, город сделал его легендарной личностью, а местные девушки, помня его отчаянным донжуаном, чтят его память, как если бы он был какой-то поп-певец.

Я никак не отреагировал на эти слова. В детстве моим кумиром был Синатра. Дети должны иметь своих богов.

– Если вы хотите иметь более подробные сведения о Митче, вам следует обратиться к Эйбу Леви, – продолжал Везерспун. – Он один из моих шоферов, который доставляет лягушек. Он забирал товар у Джексонов многие годы. – Он взглянул на часы. – Сейчас вы его найдете в разделочном цехе. Хотите с ним поговорить?

– Конечно, я благодарю вас, мистер Везерспун. Еще последний вопросик. Что вы можете сказать мне о Фрэде Джексоне?

Он покачал головой:

– Ничего. Я никогда с ним не встречался. Слышал, что он потерял обе ноги, сражаясь с крокодилами. Пока он болел, лягушек отлавливал Митч, потом Фрэд снова начал передвигаться. Его добыча за последнее время сократилась, но этого и следовало ожидать в его возрасте. Здесь бытует мнение, что он непокладистый, но честный.

Я встал:

– Так я поговорю с Леви?