Я спас СССР. Том V Вязовский Алексей

© Вязовский А.В., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Глава 1

• Судьба решается на небе
• и выпадает нам, как рыбам:
• она подкидывает жребий,
• предоставляя шанс и выбор.

И. Губерман

28 ноября 1964 г., суббота. 19:15

Львов, Украинская ССР

– Ти що це робиш, хлопець? А ну стій!

Мужик в телогрейке появился словно из ниоткуда, мы с Димоном даже не успели толком среагировать. Лева сначала замер перед ним, как испуганный заяц, а потом рванул прочь через парк.

– А ну стій, кому сказав!

Резкая трель свистка в вечерней тишине, затем гулкий топот сапог по мостовой. Я едва дождался, пока Левка поравнялся со мной, и дернул его за рукав, утягивая в сторону. А то ведь так и помчится шальным зайцем через весь парк, ищи его потом по всему Львову!

– За мной!

Мы ломанулись через кустарник, скрываясь в редкой тени деревьев с уже облетевшей в ноябре листвой. Левка, пыхтя, бежал передо мной, при этом еще успевая жаловаться на жизнь:

– Я же говорил, что поймают! Сейчас он нас точно догонит.

Мы промчались через небольшой газон, снова нырнули в спасительную темень кустарника. Настырный мужик все не отставал.

– Стій, стрiляю! – летел нам вслед его голос.

Ага, так мы тебе и поверили! Чтобы сторож, пусть и старейшего в СССР университета, имел при себе огнестрельное оружие с боевыми патронами? Не, максимум у него берданка с солью.

И тут раздались выстрелы…

– Ах ты …! – заматерился Лева, поскользнувшись на тонком ледке, покрывавшем лужу на асфальте.

– Это пугач! – успокоил я его на бегу. – Ходу, ходу!

И откуда только этот интеллигентный мальчик слова такие нехорошие знает?! Вот бы Мира Изольдовна его услышала – рот с мылом быстро бы ему вымыла! Тут я вдруг тоже поскальзываюсь, чуть не подвернув при этом ногу.

– Ах ты …! – вторил я Левке.

Судя по тому, что сторож наконец-то приотстал, мужик явно в возрасте. И палил он скорее всего вверх, больше для острастки. Но Коган перепугался не на шутку – к такой передряге наш «юный подпольщик» точно не был готов.

– Лев, как ты его проворонил?! – возмутился Димон, стоило нам занырнуть в машину, припаркованную на соседней улице возле какого-то учреждения с темными окнами.

– А вы почему мне знак не подали?

– Так с наших мест его и не видно было, мы же тебе фланги прикрывали!

– Ладно, успокойтесь, – прекратил я ссору парней, – все мы хороши. Лев, где баллончик?

Коган растерянно взглянул на меня, судорожно начал шарить по карманам.

– Не знаю… наверное, выронил.

Димон в досаде ударил по рулю, закатил глаза.

– Нет, ну что же ты как маленький, а?! Ничего тебе доверить нельзя!

Это точно. Но я ведь сам виноват, что дал Леве поучаствовать в деле. Просто лозунги должны были быть написаны на украинском, вот я и не устоял, когда он с жаром начал убеждать меня, что знает этот язык. Даром, что ли, он каждое лето в детстве ездил к родне в Днепропетровск, на родину Когана-старшего!

Объяснить парням, почему мы должны заехать во Львов, да еще и прибыть туда именно к семи вечера, мне так и не удалось. Про посылку они сразу не поверили – у моих друзей просто нюх какой-то на приключения! Пришлось ввести их в курс дела, но, естественно, без упоминания своей конторы. Зная мой характер, они легко поверили, что это всего лишь личная инициатива. И крепко обиделись, когда я сказал им, что справлюсь один. А как же наш патриотический клуб?! А как же Новая молодая гвардия?! Детство продолжало играть в задницах друзей.

Теперь вот пожинаю плоды своей уступчивости – баллончик с Левкиными отпечатками пальцев скорее всего уже найден сторожем.

– Дим, давай-ка сделаем круг и проедем мимо главного входа, – решаю я. – Посмотрим, что там делается. Сторож ни нас с тобой, ни машину нашу не видел, только Леву. Так что подозрений мы не вызовем. А пять лишних минут погоды нам уже не сделают.

Кузнец согласно кивает и разворачивает машину на следующем перекрестке. Коган сидит притихший на заднем сиденье, только виновато вздыхает и послушно пригибается, когда мы выруливаем на Университетскую улицу.

Рядом с главным входом все, на удивление, тихо и спокойно. Проезжая мимо, видим, как сторож стоит перед Левкиными художествами на стене здания, качает головой, изучая их. Потом, покрутив в руках баллончик, брызгает из него сначала в сторону, примериваясь, а потом, воровато оглянувшись по сторонам, исправляет Левкину ошибку в лозунге «Свободу Україні!».

– Лев, да ты у нас еще и двоечник! – ржет Димон, окончательно смущая друга.

Мы паркуемся неподалеку, дожидаемся, пока сторож, перечитав все лозунги еще раз, не спеша заходит в здание универа. Что-то он не спешит докладывать начальству! Потом Димон подхватывает свою чудо-фототехнику и быстренько делает несколько впечатляющих снимков разрисованного лозунгами фасада – это мой своеобразный отчет шефу о проделанной работе. Конечно, днем здесь наверняка тоже найдется кому заснять Левкины художества, но боюсь, что руководство университета к тому моменту уже спешно закрасит их.

По словам Иванова, здесь, во Львове, сейчас проходит международный конкурс украинской кухни. Он перед отъездом озвучил мне список гостей, и кого там среди них только нет – поляки, венгры, румыны, даже англичане с американцами. Конкурс проводят в ресторане гостиницы «Интурист», но на понедельник для участников запланирована экскурсия в старейший университет СССР. Так что местный горисполком и ректор из кожи вылезут, но позора не допустят.

Старинный Львов мы покидали с легким сердцем. После вмешательства сторожа искать когановские отпечатки пальцев на баллончике уже бесполезно. Да и не факт, что он вообще отдаст эту улику милиции. Судя по всему, националистические лозунги нашли в душе пожилого западянина живой отклик и полное одобрение. Сдавать смелого украинского парня, разрисовавшего стены университета патриотическими призывами, он, кажется, не собирался.

А перед выездом из города мы еще заскочили в львовский аэропорт – благо он был почти по дороге, и крюк нам делать не пришлось. Там я просто подошел к нужной ячейке в камере хранения, набрал условный код и оставил в ней конверт с кассетой. Дальнейшая судьба этой «посылки» – уже не моя забота. Но догадываюсь, конечно, что вскоре заберет ее какой-нибудь «курьер» Иванова и ближайшим рейсом переправит в Москву или сразу в Киев. «Подарок» внеочередному пленуму КПУ.

– Точно сработает? – Лева наконец перестал нервничать и уставился в окно.

Наш автомобиль бодро катил по трассе в южном направлении, в сторону городов Николаев и Стрый. Ехать, по словам Иванова, до турбазы в Славском всего пару часов, но я все же благоразумно запланировал добраться часа за три. Да, дорога до Стрыя очень хорошая, особенно по меркам 60-х, и, судя по карте, дальше до поселка Сколе у нас тоже проблем не должно быть. Но что потом будет, когда мы свернем с трассы в сторону Славского? Вот что меня сейчас беспокоило. Конечно, хорошо бы вообще в Буковель или Драгобрат рвануть – там интереснее покататься, но точно не в этот раз. Туда переться совсем далеко, а времени жалко. Да и Заславский отпустил ребят всего на неделю.

– Эй, Рус! – Лева дернул меня за рукав, выводя из задумчивости. – Ты чего замолк? Точно сработает?

– Что сработает? – Я покосился на Димона, который аккуратно вел «Волгу» по ровной трассе.

Темнота, хоть глаз выколи. Луна показалась, но положение она не спасает, хорошо хоть еще снегопада нет и трасса не заснежена. К вечеру подморозило немного, поэтому дорога сухая – в занос попасть нам не грозит.

– Ну, акция эта. Закрасят потом, ты сказал, и все.

– Сработает. У них экскурсия зарубежных гостей намечена. А там журналисты есть…

– Такого скандала власти не допустят, – поддакнул Кузнец.

Сколько же мне нервов пришлось потратить, чтобы отпросить у Заславского друзей, – страшно вспомнить! Конец семестра – на носу зачеты и экзамены… Да и самого меня преподаватели давненько не видели на лекциях. Заславский мне высказал все – и за огрехи в первом номере журнала (а они были, хоть и мелкие), и за пьяные «хали-гали» на презентации (какая-то сука успела донести), ну и, разумеется, за учебу.

Увидев мое расстроенное лицо, Заславский смягчился:

– Точно надо?

– Государственной важности дело, – проникновенно ответил я. – Клянусь!

– Ладно, поезжайте. Даю вам ровно неделю. Не больше! И чтобы в зачетке потом только пятерки были!

– Обещаю! – искренне приложил я руку к сердцу.

Но выволочку мы получили не только от Заславского.

– А почему без нас?! – стервозным тоном спросила Юля, стоило нам сказать девчонкам, что мы срочно уезжаем в Карпаты.

– Потому что снежная доска пока не опробована на склоне, и это может быть опасно. А ждать снега в Подмосковье мы больше не можем, нам срочно нужна обложка для второго номера.

– И кто на ней будет? – прищурилась стервочка.

– Ну уж точно не ты! – осадил я нахалку. – Хватит с тебя и одного номера, Димон и так уже замучился отгонять от тебя поклонников!

– Думаешь, мне это нравится?! – возмутилась она.

– Подозреваю, что да. Иначе бы ты так не рвалась на обложку.

– Вот еще!.. А ничего, что мы здесь с девчонками без вашей защиты остаемся? – попробовала она зайти с другой стороны.

– Так это хорошая проверка наших отношений. А то у нас кое-кто слишком ревнивым стал в последнее время. – Я многозначительно посмотрел на Вику.

Невестушка моя вспыхнула и потупила глазки. Ага… знает красавица, что провинилась. Я-то с ней вечером объяснительную работу провел – обрисовал, как она была глубоко не права, когда бросила меня одного в «России» и укатила с Ленкой в общагу. И про пакость Пилецкого ей рассказал, и про то, что в себя пришел только наутро. А до этого мог по пьяни столько дров наломать, что мама не горюй! Хорошо еще, что дома утром проснулся, а не в отделении милиции. Мог бы вляпаться по самое не балуйся. Вика прониклась, вину свою осознала, поклялась меня больше не оставлять в беспомощном состоянии. Вот теперь довезет сначала домой поддатого муженька, а уж потом… И многозначительно так замолчала, тонко намекая мне то ли на скалку, то ли на чугунную сковородку в качестве воспитательного орудия. У нее, мол, на кухне много чего полезного найдется, чем мозги мужу вправить. Ага… пусть помечтает, наивная девушка!.. Отныне я сам буду крайне осторожен на коллективных пьянках и повода для репрессий ей больше не дам.

А потом у нас с ней было жаркое примирение, примерка свадебного наряда, который я забрал наконец-то из кабинета Особой службы, и снова жаркое примирение. Когда Викуся увидела себя в зеркале в образе невесты, аж расплакалась от избытка чувств. Но меня в комнату полюбоваться не пустила, сообщив лишь, что все ей отлично подошло, а жениху не положено видеть невесту в этом наряде до свадьбы. Ага… жить под одной крышей и заниматься любовью каждую ночь – это можно. А смотреть на нее в свадебном наряде, который я сам же и купил, – нельзя. Все же удивительная штука – женская логика!

Под это дело я вручил ей кругленькую сумму из гонорара, полученного на «Мосфильме» за сценарий «Города», на организацию свадебного банкета в ДК нашего универа, что на Моховой. Пора уже определиться с количеством продуктов для студенческой свадьбы и потихоньку начать закупать их. Пусть займутся с девчонками хлопотным делом, пока мы с парнями отъехали в служебную командировку, – все меньше будут нам кости перемывать и забивать свои красивые головушки всякими глупостями типа ревности и обиды на то, что мы их с собой в Карпаты не взяли.

А вот фуршет в Грибоедовском взял на себя Иванов, заявив, что Ася Федоровна с Ириной Карловной справятся с этим ответственным мероприятием для ВИП-персон гораздо лучше, чем мы, неопытные студенты. Ну и правильно. Я только выдохнул с облегчением и мысленно перекрестился, что нам с Викой не придется этим заниматься, – баба с возу – кобыле легче.

До турбазы мы добрались уже ближе к десяти вечера. Устали, как черти. Последние двадцать пять километров от поселка Сколе в сторону Славского дорога действительно была неважной, снежку там немного намело. Скорость Димону пришлось сбросить, и вел он «Волгу» крайне осторожно. И приличная трасса тоже закончилась – началась обычная двухполосная проселочная дорога, спасибо еще, что асфальтированная и без колдобин. Но шла она параллельно железной дороге, то пересекая ее, то чуть уходя в сторону – даже если захочешь, не заблудишься.

Сам поселок Славское был довольно цивилизованным местом, похоже, сказывалось наличие здесь железнодорожной станции. На привокзальной площади здание почты, небольшой рынок и даже какое-то заведение общепита типа ресторана или кафе. Чуть дальше обнаружились сельсовет и ярко освещенное здание местного Дома культуры, откуда доносились громкие голоса и звуки музыки. Видимо, в субботний вечер народ отрывался на танцах. Что меня очень удивило, так это наличие большого количества молодежи. Увидев нескольких парней, куривших у входа, мы притормозили и спросили у них дорогу до турбазы «Политехник». Оказалось, что она расположена перед въездом в поселок, и в темноте мы умудрились проскочить нужный указатель, а теперь придется немного вернуться назад. Ну ничего, зато центр поселка увидели.

Парни, судя по характерному говору, были местными, и я не удержался, кивнул на освещенные окна:

– А у вас тут, хлопцы, весело!

– Та суббота ж… – с ленцой ответил один из них, затягиваясь папиросой, – п’яна Мукачівська електричка прибувши…

Переглянувшись и мало чего поняв из сказанного, мы лишь пожали плечами и отправились в обратную сторону. Нужная нам база «Политехник» и правда скоро нашлась, при свете дня мы бы ее точно никогда не проскочили.

Ну, что сказать… Львовский политехнический институт построил себе довольно приличную спортивную горнолыжную базу с говорящим названием. Для 60-х неплохо! В темноте мало что можно было рассмотреть, но даже сейчас, ночью, гора казалась не слишком высокой, а ее склоны, покрытые снегом и спускающиеся прямо к дороге, – пологими. Это хорошо. Долго наверх добираться не придется, здесь даже и подъемник не нужен. На самой базе уличного освещения нет, и вообще очень тихо и безлюдно. Ну и слава богу, что здесь так спокойно. Зачем нам, «чайникам», сейчас лишние зрители – чтобы позориться под смешки опытных горнолыжников? Нет уж! Мы с парнями сначала здесь втихаря потренируемся, освоим доску и приобретем мастерство приемлемого уровня. А только потом отправимся со сноубордом на многолюдный Тростян, где повыделываемся в рекламных целях на глазах у изумленной публики. Ага… если мы вообще так быстро сможем освоить «гаджет из будущего».

А воздух здесь… Стоило выбраться из машины, как в ноздри ворвался свежий запах снега и хвои. Снега местами намело столько, что на елках иголок не видно. Стоят все в снегу, как огромные сугробы. Чистейший горный воздух пьянил разум и тело похлеще всякого вина и водки. Красотища… Все-таки молодец Иван Георгиевич, что отправил меня сюда. Подышать таким целебным воздухом мне после болезни точно не помешает.

В двухэтажном деревянном здании нас дожидалась пожилая женщина из местных, в расшитой цветными узорами овчинной душегрейке. Она проверила паспорта, потом вручила ключи от номера на втором этаже, коротко ввела в курс дела. Видно, что уже устала и хочет спать. И если бы не звонок из самой Москвы, ночевать бы нам сегодня в холле на скамейке.

Простенькие небольшие номера здесь на несколько человек, нам достался трехместный. Удобства – умывальники и туалет – на этаже, но, естественно, общего пользования. Душ – на первом, там же есть парная, по типу сауны. И столовая. Но сейчас она, конечно, уже закрыта. Хотя нет… судя по взрывам смеха, доносящимся из-за двери, по вечерам она тоже не простаивает без дела, превращаясь в красный уголок. В холле на нашем этаже раздается характерный звук – кто-то с азартом режется в настольный теннис. Ну, в этом Димон у нас большой мастер, с ним мало кто сравнится в университетской общаге. В прошлом году он даже был призером университетского турнира по настольному теннису, третье место на нем занял.

Только скинули верхнюю одежду и задвинули сноуборд под кровать, как в наш номер совершенно бесцеремонно вломился невысокий чернявый парень в растянутом до колен свитере из деревенской шерсти.

– Привет, парни! Я – Ясь. Это вы те новенькие из Москвы, которых пани Анна весь вечер ждала? Ваша «Волга» у входа стоит?

Мы настороженно киваем.

– Пошли с народом знакомиться, москвичи! Если есть что пожрать и выпить, берите с собой. А нет, так мы вас сейчас сами накормим. Наверное, голодные с дороги?

Все это парень выдает со скоростью пулеметной очереди. Говорит на русском, а выговор все равно чувствуется. На местного не похож, но то, что с Украины, – точно.

Делать нечего, надо идти. Если откажемся, нас здесь не поймут. Сочтут, что зазнались и не хотим знакомиться. Димон понятливо достает из сумки припасенную в качестве НЗ бутылку «Столичной» и банку шпрот. Левка – толстую палку полукопченого таллинского сервелата и кулек с фирменными пирожками от Миры Изольдовны. Я – курицу, завернутую в пергамент и полотенце. Вика запекла нам ее в дорогу, но до нее так и не дошли руки. Как знали, оставили куренка на ужин.

Ясь тем временем уважительно смотрит на наши сборы – а не пожадничали москали! Да, мы ребята щедрые, чего жмотиться-то? С деньгами у нас сейчас полный порядок, да еще и в багажнике лежит очередная коробка «твердой советской валюты» – говяжья тушенка в жестяных банках. Нет, не пропадем и с голода точно не помрем.

– О, какие люди пожаловали! – радостно приветствует нас уже подвыпившая компания. Судя по возрасту, здесь собрались такие же старшекурсники, как и мы.

– Дмитрий, Лев, Алексей, – коротко представляю я нашу сплоченную банду, – четвертый курс, журфак МГУ.

– О как! Правда москвичи!

– Ну, не совсем, – скромничаю я, – коренной москвич у нас только Лева. Я родом из Нового Оскола, Дима из Владимирской области.

– Да я тоже не в Москве родился, корни у меня вообще-то украинские, – тут же просекает обстановку умный Коган, – отец из Днепропетровска, а мама вообще с Одессы.

Лица присутствующих заметно добреют, и народ поплотнее сдвигается за длинным столом, чтобы усадить нас.

Ох, не любят москалей, не любят… А за что им нас любить-то? Языкастые, раскованные, за словом в карман не лезем и в обиду себя не даем. Дерзкие мы, одним словом. Хрен нас согнешь, проще уже прибить сразу. Этот московский стиль хорошо знаком большинству населения страны по посещениям нашей столицы. Да еще и Михалков со своим героем Колькой из недавнего фильма «Я шагаю по Москве» добавил в образ молодого жителя столицы свежих нот. Типичный московский обормот у него получился, с то и дело проскакивающими в голосе мажорскими нахальными интонациями. Но обаятельный! Вот так нас везде и воспринимают – с большой долей раздражения и с легкой толикой восхищения нашим нахальством. По воспоминаниям Русина, они в армии тоже москвичей не особо жаловали, считали их слишком наглыми.

Что ж, за отсутствием богатого лексикона можно и это обидное слово считать подходящим. Раз умнее и шустрее, значит, действительно наглые. Так что ведем себя скромно, не умничаем.

Московские дары вызывают прилив энтузиазма за столом – нашу водку тут же разливают по небольшим глиняным стаканчикам. Девушки, которых здесь меньшинство, пьют вино. Видимо, оно домашнее, местного кустарного производства. Кто-то из девчонок выдает нам тарелки и вилки, кто-то уже режет нашу колбасу, кто-то разламывает курицу на куски. Ясь консервным ножом шустро открыл банку со шпротами. Потом поближе подвинул нам тарелку с деревенским салом и самодельной бужениной, нашпигованной чесноком. И глиняную миску с солеными огурцами и помидорами. Отрезал от большой краюхи по хорошему куску ноздреватого серого хлеба. Ох, как же я люблю это натуральное деревенское «богачество»!..

– Ну, за знакомство! – звучит над столом извечный тост любой сборной компании, все чокаются и выпивают.

Нам тактично дают закусить и даже утолить первый голод. А потом приступают к безжалостному допросу.

– Що в столиці діється? Які новини?

Один из парней – Петя, кажется, – спрашивает это на украинском, словно хочет смутить или спровоцировать нас. Ага… нашел кого! Да мы сами на провокации горазды.

– Все нормально, Петро, життя йде своєю чергою, – хладнокровно отвечает ему умница Лева, засовывая в рот очередной кусок сала. И закатывает глаза к потолку от удовольствия. – Дуже смачно!

Мне стоит большого труда не рассмеяться. Ну, артист!

– Ладно, хорош! – быстро сдается парень, переходя на великий и могучий. – Правда, парни, что там у вас в Москве происходит? Вы ведь с того самого журфака, который на Красной площади демонстрацию устроил против ЦК?

– Ну, не демонстрацию, а митинг, – спокойно дожевав, отвечает ему Лева и тянется за соленым огурцом, – и не на Красной площади, а у Манежа. И не против ЦК, а в защиту родной советской Конституции.

Димон, не выдержав, начинает ржать в полный голос. Вслед за ним смеются и остальные за столом. Обстановка сама собой потихоньку разряжается.

– Нет, честно, ребят! Митинг был вполне мирным, нас даже милиция не стала разгонять, – вставляет Кузнец свои пять копеек. – Нашей целью было не помитинговать, а спасти одного нашего друга, которого арестовал КГБ.

– Вечно он у нас в какие-то серьезные истории влипает, – хитро косится Коган в мою сторону.

– Так вы знакомы с этим Русовым? – коверкает мою фамилию Ясь.

– Да кто ж у нас на журфаке не знает эту заразу?! – включаюсь я в игру друзей, делая себе бутерброд с бужениной. – Но в этот раз его арестовали не за дело.

У ребят за столом загораются глаза. Еще бы! Это редкость – найти такой достоверный источник информации.

– А у нас говорят, его за новый журнал «Студенческий мир» арестовали. Якобы он там какую-то «неправильную» политическую статью хотел напечатать, вот его и того… прижали.

– Брехня! – с ходу отпираюсь я. Только домыслов мне не хватало! Своих грехов, как репьев на собаке, а тут еще диссидентство на ходу шьют. – Вы сами-то этот журнал хоть видели?

– А то! У нас в Политехе три номера по рукам ходят, – гордо сообщают мне, – и еще один в библиотеке институтской есть, но там запись на него на месяц вперед.

Мы с парнями изумленно переглядываемся. Ну надо же, какая популярность! А ведь у меня в багажнике лежит пачка журналов, я их для дела держу. Поощрить, что ли, такой интерес к нашему изданию?

– Ди-и-м… – тихо прошу я друга, – принесешь пару номеров?

Кузнец кивает и без слов отправляется к машине.

– А вы вообще в курсе, что на «Студенческий мир» с Нового года подписка открыта?

– Да ладно?! – изумляются все за столом – Так надо срочно на почту, пока подписку на первое полугодие принимают.

– Вы здесь на выходные или?..

– Лех, какое «или», – стонет Ясь, – зачеты ведь начинаются, сессия на носу. Вырвались всего на пару дней, жалко первый хороший снег упускать.

Дальше дело техники – увести разговор с опасной темы. Расспрашиваю, из каких они городов, институтов. Выясняется, что здесь две компании – одни ребята из львовского Политеха, другие аж из Киева. Видя мое удивление, поясняют, что из Львова сюда очень удобно добираться на электричке, идущей в Мукачево. Два с небольшим часа, и ты на месте. Ну, теперь хоть понятно все стало про «пьяную мукачевскую электричку»! Это народ сюда на выходной день оторваться приезжает.

– А из Киева?

– С этим сложнее, – вздыхают киевляне, – но если в субботу занятия прогулять, то вечером в пятницу можно сесть на поезд Киев – Ужгород, и рано утром будешь уже здесь. А вечером в воскресенье так же уехать домой. Двух дней вполне хватает, чтобы досыта накататься.

Ага… очень интересная и ценная информация. Мне ведь еще к Глушкову в Киев нужно смотаться. Так, может, это наилучший вариант – с ночным поездом? И за руль садиться не придется. Ночью поспал, утром глаза открыл – а ты уже в Киеве.

Возвращается Димон, мы вручаем два журнала своим новым знакомым.

– Ух ты! Где взяли?!

– Так мы же с журфака, у нас в редакции журнала блат.

Все бросаются рассматривать журналы, хотя наверняка уже держали их в руках, а может, даже и прочитали от корки до корки.

– Ох, какая девочка!.. – стонет Ясь, облизывая взглядом Юльку на обложке. – Я бы с ней уединился на месячишко на каком-нибудь необитаемом острове.

– Забудь! – фыркает Лева и косится на недовольного Димона. – Ее и пару дней-то вынести невозможно.

– Да ладно?! Красотка ведь – просто Афродита, рожденная из пены!

– Красотка, – киваю я, принимаясь за куриную ножку, – только она не Афродита, а скорее Афина, которая свои доспехи и оружие на берегу оставила. Или даже Гера – такая же умная, деловая «бохиня». Но какие она при этом статьи пишет, просто закачаешься!

– И что, никто эту Афину-Афродиту укротить не смог?

– Ну почему же… – усмехаюсь я, разглядывая покрасневшего Кузнеца. – Нашелся один «специалист», усмирил эту амазонку. Правда, не знаю, надолго ли его хватит.

– Что так?

– А с ней же каждый день как на вулкане. И неизвестно, доживешь ли до завтра.

– Или сам повесишься, чтобы больше не мучиться! – тихо добавляет Лева.

Димон недовольно сопит, но помалкивает. А что, отрицать очевидное? Но вообще-то налицо прогресс – стервозности в Юльке немного поубавилось. Потому что теперь вся ее бурлящая энергия в работу уходит, и ей просто некогда стало Димону нервы трепать, а вечером сил уже не хватает. К тому же Кузнец кардинально решил вопрос с местом для их «свиданий», чтобы каждый раз не мотаться на дачу в Абабурово. Теперь он покупает Индусу два билета в кино на последний сеанс, а дальше – делай что хочешь, но раньше одиннадцати вечера не появляйся. Впрочем, Индус, по словам Димона, тоже в нашу комнату кого-то частенько приводит, так что у них в этом деле возник взаимовыгодный паритет.

Вскоре я отваливаюсь от стола, сыто отдуваясь, теперь бы еще поспать. Кузнец вон тоже носом начинает клевать, весь день за рулем провел, бедняга. Мы с Левкой хоть и подменяли друга в дороге, но основная нагрузка все-таки выпала именно на его долю.

– Так, ребята, а теперь просветите нас коротенько насчет склонов, трасс и снаряжения. Мы начинающие, «чайники», хорошо бы сразу быть в курсе дела.

– Чайники?! Это ты верно заметил! – смеются наши новые знакомые. – Новички именно на чайники и похожи! Встанут посреди трассы, одна рука в бок, другая козырьком к глазам, еще и пар изо рта при этом идет.

– И давай друг друга фотографировать! – подхватывает Петр. – Для них ведь главное – пленку домой привезти!

– Летом здесь по горам тоже такие туристы бродят, причем с настоящими чайниками, пристегнутыми к рюкзакам. Котелков им, что ли, мало!

За следующие полчаса нас с удовольствием просвещают насчет местных реалий. Во-первых, зимний сезон в Славском только-только начался, и то благодаря рано выпавшему в этом году снегу. А так, вообще-то горнолыжный сезон здесь длится с середины декабря по март.

Как я и думал – начинать нам нужно с ближайшего и самого безопасного восточного склона горы Кремень. Теперь она называется так же, как и наша база – Политехник. На ней нет резких перепадов высот, крутых и опасных участков, и можно на машине заехать на верхнюю станцию подъемника. И она идеально подходит для начинающих. Опытные горнолыжники ее и за гору-то не считают, потому что склон у нее ровный, широкий и пологий, а сама трасса коротковата – всего 600 метров. Им здесь уже откровенно скучно, и они ездят на Тростян.

Про Тростян я, конечно, в прошлой жизни слышал, и знаю, что эта гора – с уникальными возможностями и спусками на любой вкус. В 70-е она станет местом паломничества для спортсменов-горнолыжников, и большинство трасс этой горы будут олимпийского профиля. Но так это только лет через десять. А сейчас Тростян для широкой горнолыжной общественности еще не открыт, и к строительству базы «Динамо», которая и позволит превратить Славское в мекку горнолыжного спорта, только еще приступают. Внизу западного склона Тростяна вроде бы есть небольшая долина, где теоретически можно кататься и «чайникам». Но ведь туда еще добраться надо, а это минут сорок на машине. Короче, нам пока оно не надо, и вообще на Тростян лезть рановато.

Для начинающих еще в принципе годится Захар Беркут – гора, расположенная в десяти километрах от Славского в направлении села Волосянка. Там тоже хорошее место для старта новичков, и подъехать туда можно на машине, но там наверху часто дует сильный ветер, что делает спуск по склону очень некомфортным.

Еще есть гора Погар на другой стороне дороги, примерно в километре от нашей базы. Небольшая по длине, но довольно крутая гора, с которой, собственно, и начиналась история Славского как горнолыжного курорта. В тридцатые годы поляки построили здесь первый примитивный подъемник на конной тяге, а недавно его электрифицировали. Но со снегом там частенько перебои. Зато можно на машине подъехать прямо к нижней станции кресельного подъемника.

– Но я вам не советую разъезжать по Славскому на своей машине, – замечает Ясь, – пожалейте ее! Здесь найдется, кому вас подвезти, и на машине посерьезнее.

Оказывается, местные жители не прочь заработать на туристах в зимний сезон. Кто-то возит лыжников на газиках по бездорожью к главным трассам Славского, кто-то сдает туристам комнаты, готовит еду, кто-то продает горячее вино, чай и различные местные продукты на горе и внизу на склонах. Там можно перекусить прямо на свежем воздухе горячими варениками или печеной картошкой с салом. А в выходной день даже и шашлыки иногда готовят. Поэтому, как правило, все обедают на горе «у бабки». А завтракают и ужинают уже там, где проживают.

– А инструкторы здесь есть? – спрашивает Лева.

– Нет, – смеются студенты, – это тебе не Чегет, у нас все попроще пока. Но есть здесь один местный – Василь, вот он за небольшую сумму научит тебя кататься на горных лыжах.

– И прокат инвентаря?

– Есть кое-что здесь, на базе, но убитое, конечно. Все стараются приезжать со всем своим снаряжением или берут у друзей. Здесь спортинвентарь в основном убитый и годится только для «чайников».

– Ладно, ребята, – ставлю я точку в затянувшемся разговоре, потому что спать уже хочу – сил нет, – спасибо вам за ликбез, мы пошли отдыхать. Увидимся утром за завтраком.

Утром мы позволили себе чуть подольше поспать, приходя в себя после вчерашнего марафона по дорогам Западной Украины, а потому завтракали в гордом одиночестве. В доме стояла непривычная тишина – вся честна€я компания свалила с утра пораньше, чтобы к началу работы подъемника быть уже на месте. Световой день уже короткий, а накататься всем хочется на полжизни вперед. Поэтому и ценят каждую минуту, пока погода хорошая и солнце на небе.

Пани Анна угощает нас на завтрак обалденными варениками, где начинкой служат грибы вперемешку с жареным луком и картошкой. Глядя, с каким аппетитом мы их уплетаем, она довольно улыбается и ласково спрашивает, не хотим ли мы еще и дерунов? Рот у Левки забит, но он радостно кивает головой, как китайский болванчик.

– Деруны – это что? – шепотом спрашивает Димон.

– Картофельные оладьи, – поясняю я.

– Как драники, – прожевав, добавляет Лева.

Плотно позавтракав и от души поблагодарив хозяйку за заботу, мы отправляемся на склон, прихватив с собой свой спортивный «гаджет».

Кажущаяся простота спуска на сноуборде многих вводит в заблуждение, и мои парни не исключение. Да, это немного проще, чем освоить серф, потому что изначально не нужен тот самый первый рывок, когда ты резко вспрыгиваешь и становишься ногами на доску. Но ключевое слово – «немного». Быстро выяснилось, что здесь полным-полно своих заморочек и тонкостей. И я только посмеиваюсь про себя, когда Димон самоуверенно решает показать нам мастер-класс. Ага… склон-то здесь довольно пологий, трасса укатанная, и доска, проехав всего пару метров, замирает – встала на кант. Это тебе не море, когда волна сама несет серф и серфингиста.

Следующий заход оказывается более удачным – Димон отталкивается ногой, придавая доске ускорение. Проехав всего метров семь, шлепается на задницу. Тоже понятно, почему. На сноуборде равновесие нужно удерживать не за счет отклонения назад, а за счет правильной стойки и балансирования на доске. Здесь мало придать себе ускорение и удержать равновесие, нужно еще четко понимать, как грамотно распределять нагрузку, чтобы не встать на передний или задний кант. Вторым пробует Лева, решив, что скромный опыт катания на горных лыжах облегчит ему задачу. Но результат тот же: метров десять – и приземление на пятую точку. Лыжные палки не предусмотрены, и логика скольжения здесь совсем другая, нежели на лыжах.

Мои познания в управлении сноубордом тоже скорее из области теоретических. Пробовал я на нем когда-то давно кататься, но скорее ради интереса и общего развития. В те времена, когда увлечение сноубордом только получило широкое распространение, я был уже далеко не в юном возрасте. Солидные дяденьки типа меня степенно катались на горных лыжах, а проносящуюся мимо по склону лихую молодежь в странном прикиде мы провожали лишь раздраженными взглядами и возмущенным ворчанием – никаких правил приличия они не соблюдали и вообще вели себя крайне вызывающе. Так что вливаться в ряды этих нахальных юнцов никакого желания тогда не возникло. То ли дело сейчас!..

До обеда я свои теоретические познания скрупулезно проверяю на практике. Ибо «знать» – это еще далеко не значит «уметь». Потихоньку у нас начинает что-то получаться, но приобретенные ценой бесконечных приземлений на пятую точку навыки нужно еще отрабатывать и отрабатывать. И желательно, конечно, фиксировать на Левину ручную кинокамеру, которую мы тоже с собой захватили, чтобы потом проанализировать свои ошибки и предостеречь от них других. Нам же еще потом статью про сноуборд писать.

Вот знаю, что в процессе катания ноги не должны сильно напрягаться, но это же легко сказать! Тело иногда само действует на инстинктах, пытаясь удержать равновесие, и никакой предыдущий опыт серфинга и горных лыж в этот момент не спасает. Нужна практика, практика и еще раз практика. Плюс правильное понимание логики поведения самого сноуборда под тяжестью твоего конкретно веса. Из теории знаю, что самое трудное – плавно затормозить внизу склона, но до этого нам еще ой как далеко! Научиться бы сначала плавно скользить…

Одна радость – внизу на склоне уже с самого утра толпятся бабульки с санками, а там термосы и чугунки, укутанные в овчинные тулупы. В термосах горячее вино с чабрецом и гвоздикой, для детишек компот из брусники и самодельная пастила из нее же. А еще моченые яблоки с брусникой. Самогон у радушных бабулек тоже был, но продавали они его из-под полы и с оглядкой, за это милиционеры гоняли. В чугунках пирожки с разной начинкой, еще горяченькие! Выдают их, завернув в старую газету, – наверное, чтобы руки не пачкались, – но никого это, похоже, не смущает.

А вот дети на санках и лыжники настроения нам точно не добавляют. Мало того, все прибывающий народ на склоне начинает вскоре сильно раздражать. Но что поделаешь – воскресенье, выходной день. Повторяется история с Оленевкой – на нас смотрят, как на восьмое чудо света, и, конечно же, окружают толпой и лезут с вопросами. А наше частое приземление на пятую точку вызывает снисходительные улыбки взрослых и дружный смех детей. Им трудно понять, почему взрослые парни не могут справиться с такой ерундовиной. Когда чужое любопытство и наше раздражение от него достигают апогея, мы решаем прерваться. Идем на базу обедать и переодеваться. Внизу склона замечаем группу ребят, с которыми вчера вечером вместе сидели за столом. Машем им издалека рукой, в ответ получаем такое же приветствие. Чувствую спиной, как нас провожают долгим внимательным взглядом. Ох, не к добру это…

Задумавшись, я теряю бдительность и налетаю на девушку, которая, скатившись с горы на лыжах, делает в это время крутой разворот… В результате мы с ней оба оказываемся в ближайшем сугробе.

– Ох, ну что же вы по сторонам-то не смотрите! – упрекает она меня, пытаясь подняться.

– Простите! Я правда задумался, – признаю свою вину и бросаюсь ей на помощь.

Сначала помогаю подняться, а потом начинаю отряхивать снег с ее свитера и штанов своей варежкой. Девушка потирает ушибленный локоть и морщит аккуратный носик. Из-под сбившейся лыжной шапочки рассыпаются по худеньким плечам пряди темных волос. Ее лицо кажется мне странно знакомым, я ее точно видел раньше, но где?.. Девушка худенькая, довольно высокого роста и совсем еще молоденькая – лет 16–17 от силы.

– Парень, руки убери! – рядом с нами резко тормозит какой-то заносчивый юнец и окидывает меня злым взглядом.

– Я же только помочь хочу, – оправдываюсь я.

– Помог уже. Меньше ворон считать надо! Слепой, что ли?!

Девушка смущенно вспыхивает. Заметно, что слова грубияна ей тоже неприятны.

– Не надо так, Миш. Он же не специально, правда?

– Правда, – соглашаюсь я и отступаю в сторону. Особой вины я за собой не чувствую – на лыжном склоне все бывает, – но и ругаться с малолетним хамом мне совсем не хочется.

Они уезжают, а я все пытаюсь вспомнить, где же мы с ней встречались. На юге?..

Обедаем снова в одиночестве. Кроме нас в столовой только молодая пара, которую мы вчера не видели и с которой не знакомы. Все остальные наслаждаются солнечной погодой и утюжат местные склоны. Мы же с парнями решаем больше на трассу сегодня не возвращаться. Хватит для первого раза. Отбитая пятая точка просит пощады. А наша спортивная одежда – тщательной просушки. К тому же завтра рабочий день, и уже не будет такого столпотворения, вечером многие уедут. Мысленно хвалю себя за то, что остановился на конструкции сноуборда из начала 80-х, где нет такого жесткого крепления, как на горных лыжах. Иначе освоение доски стало бы для нас еще на порядок сложнее и мучительнее. Нет, рановато пока. Шаг за шагом – и только так. Всему свое время, потом когда-нибудь доберемся и до более поздних и сложных конструкций.

Еще одна головная боль – отсутствие в природе термобелья, горнолыжных комбинезонов и легкой спортивной обуви типа «дутиков». Со склона мы пришли обледеневшие, как снеговики. Нет, непромокаемая болонья в Союзе, конечно, есть, и даже теплые зимние куртки из нее при большом желании найти можно. Но вот о брюках с высокой грудкой и с легким синтетическим утеплителем или о куртках, которые превращаются в теплые жилеты с помощью отстегивающихся рукавов, пока и мечтать нечего. Сейчас предел мечтаний для «продвинутого» горнолыжника – «богнеры» – эластичные штаны со штрипками, благодаря которым брюки плотно облегают ноги и не задираются вверх.

За такие импортные штаны для себя и Димона я выложил солидную сумму Фреду, но еще одних, для Левы, у него, увы, не нашлось. Так что пришлось другу взять их напрокат у кого-то из знакомых. В сочетании с водолазками и теплыми свитерами богнеры выглядят модно, и рассекать в них по склону довольно комфортно. Но это пока нет сильных морозов и температура воздуха не превысила отметку минус пять градусов. А дальше, видимо, будет только один выход – многослойная одежда.

Теплой одежды мы, конечно, с собой набрали много, но как же я ругаю теперь себя за то, что в Японии не додумался пробежаться по спортивным магазинам – хоть и не сезон тогда был, но, глядишь, и нашел бы себе там что-нибудь подходящее для катания на лыжах и сноуборде. И ведь деньги были. Но не сообразил, растяпа… теперь вот жалею. А-а-а!.. Полцарства за простенький горнолыжный костюм и термобелье!

На обед пани Анна подает нам закарпатский борщ. Он ярко-рубинового цвета, сварен на копченостях с добавлением квашеной капусты и грибов. К нему в комплект идут кныши – это такие круглые пирожки из слоеного теста с начинкой из гречневой крупы с луком и шкварками. Бедный Левка, попробовав все это, снова впадает в экстаз.

– Кузнец, мы его теряем! – смеюсь я. – Если пани Анна и дальше будет нас так кормить, этот гурман с нами в Москву не вернется, останется навечно в Славском.

– Конечно, не вернется, этот обжора просто в машину через неделю не влезет! Лёв, тебя что – Мира Изольдовна дома хуже кормит?

– Вы ничего не понимаете, жалкие дилетанты! Закарпатская кухня – это совсем не то, что южноукраинская. Тут скорее сплав польской, чешской и немного от венгерской. Когда мне еще повезет такую вкуснятину попробовать?!

– Да, куда уж нам, лапотным крестьянам… – Димон хоть и ворчит, но сам ложкой орудует не хуже Когана.

Борщ, и правда, зачетный. Голубцы на второе тоже весьма недурны. В их начинке грибы смешаны с луком, рисом и свининой – очень необычно и очень вкусно! Полирнув все это компотом из брусники и выразив нашей кормилице восхищение ее кулинарными талантами, мы отправляемся в номер, чтобы вздремнуть часок. После свежего воздуха и сытного обеда глаза уже сами собой закрываются. Так что заснули мы, едва коснувшись головами подушек…

И в результате проспали не час, а целых два, а проснувшись, обнаружили, что за окном уже смеркается.

– Вот это мы придавили… – зевает Лева. – Слушайте, парни, а может, на ужин в колыбу отправимся?

– Куда? В колыбу? – фыркает Димон. – Что еще за слово такое чудное!

– Ну… колыба – это как бы хижина пастухов в горах, а теперь так рестораны в Закарпатье называют, где Готовят блюда национальной кухни. В дровяной печи причем, колыба без нее и не колыба вовсе.

– Тебя здесь, что ли, плохо кормят?

– Да понимаешь, я давно хотел попробовать закарпатский бограч с галушками – это у них такая острая густая похлебка типа гуляша с копчеными ребрышками. Они еще в казан в самом конце приготовления окунают горящую головешку.

– Лева, замолчи уже! – стонет Димон. – Ну нельзя же все время только о жратве думать!

– Темнота ты, Кузнец! Ни бельмеса в хорошей еде не понимаешь.

Лева обиженно замолкает. Он начинает одеваться, мы следуем его примеру.

– Дим, может, и правда поужинать сегодня в ресторане? – примиряюще говорю я. – Все равно ребята вечером разъедутся, чего нам одним в столовой сидеть? В ресторане-то повеселее будет.

Но наши планы на вечер меняет очередной стук в дверь. На пороге мнется Ясь, за его спиной возвышаются еще двое парней. В руках у львовянина наш журнал, свернутый трубкой.

– Не разбудили? Разговор есть. Ты ведь Русин, да? – Ясь обвиняюще наставляет на меня журнал, сразу же переходя в наступление. – А вы двое – Коган и Кузнецов?

О, как все серьезно! Мы весело переглядываемся с Димоном и Левкой – кажется, наше инкогнито раскрыто.

– Предположим… – не отрицает Димон очевидного. – Ты сам-то откуда узнал?