Облачные дороги Уэллс Марта

– У меня есть правнуки старше тебя. – Он указал на белесую полосу на локте: – Шрам видишь? Он тоже старше тебя.

Лун недовольно прищурился и подумал, правда ли это. Он точно за этим не следил, но знал, что прошло приблизительно тридцать пять циклов смены сезонов с тех пор, как его семья была убита. Среди некоторых земных рас он считался стариком, среди других – юношей. Если Утес действительно был настолько стар, а Лун и правда принадлежал тому же виду, что и он…

«Если ничего не получится, то тебя ждет долгая и одинокая жизнь».

Он приблизился и лег рядом с Утесом. Одеяло выглядело потрепанным, но оказалось толстым и плотным. Лежать на нем было не мягче, чем на голом камне, но теплее. Повернувшись на бок, спиной к Луну, Утес сказал:

– Я постараюсь не облапать тебя во сне.

– Урод, – буркнул Лун. Ему бы хотелось фыркнуть и уйти в другой конец пещеры, но от Утеса даже в земном облике исходило почти столько же тепла, сколько от его крылатого обличья. Все еще злясь, Лун уснул.

Он спал до глубокой ночи, прижавшись к спине Утеса, пока тот не ткнул его локтем и не сказал, что пора лететь дальше.

Горы простирались до самого горизонта, но даже когда небо заволокло тучами и они полетели через холодный туман, набивавшийся им в легкие, как мокрая шерсть, они не сбились с пути. Лун всегда знал, в какой стороне юг, всегда чувствовал это нутром. И судя по тому, как уверенно Утес парил сквозь густые облака, ни разу не отклонившись от нужного направления, Лун решил, что и у него есть такая способность.

На протяжении нескольких суток они летели днем и ночью, лишь изредка останавливаясь, чтобы поспать и поохотиться на животных, коих здесь водилось немного. Лун видел несколько видов горных травоедов, но все они были костлявыми и худосочными, и трапеза из них получалась так себе. Несмотря на то что длительные перелеты выматывали, выносливость Луна быстро укреплялась. Но каждый день он больше всего ждал времени перед самым сном, когда Утес начинал расспрашивать его о том, где он жил, как далеко путешествовал, что повидал. И чего Лун совсем не ожидал от своего спутника, он тактично не упоминал корданцев.

Лун не привык говорить о местах, где он был, не избегая при этом всего, что касалось полетов и перевоплощений. В ответ Утес рассказывал о том, как летал над морскими царствами и видел очертания белых коралловых башен под поверхностью вод, мелькание русалочьих хвостов и морских обитателей, бросавшихся прочь от его тени. Летать над морями было опасно, ведь, застань его буря или не рассчитай он силы, там было негде приземлиться. А еще опаснее было плавать глубоко под водой, где обитали существа, превосходившие размерами даже крупнейших земных хищников. Лун никогда не залетал дальше прибрежных островов на юге и с восхищением слушал о том, что лежало за их пределами.

К сумеркам пятого дня они долетели до границы гор, где острые вершины постепенно снижались и переходили в зеленые холмы, а выходящие на поверхность каменистые породы разрезались узкими бурными ручьями. На этот раз Утес выбрал для отдыха травянистый уступ, достаточно широкий, чтобы разжечь костер, хотя здесь было теплее, чем наверху, в горах. Лун подозревал, что он просто хочет заварить чаю. Когда Лун вернулся с охапкой сухостоя, собранного в кустарниках по оврагам, он обнаружил, что Утес уже принял земной облик и сложил из камней очаг, рядом с которым на холодном ветру остывала тушка мохнатого травоеда.

После того как они поели, Лун в земном облике лег на живот и растянулся на мягком прохладном дерне, наслаждаясь теплом костра, сытостью от съеденного травоеда и выпитого чая. Где-то вдали он услышал рев, пронзительный, как колокольный звон, но такой далекий, что он почти слился с шумом ветра. Лун скосил глаза на Утеса, чтобы понять, стоит ли ему беспокоиться.

– Это небесные создания, горные ветрокрылы. – Утес сидел у костра, разламывая ветки на маленькие кусочки и рассеянно бросая их в огонь. – Они живут слишком высоко и нас не заметят.

Лун перевернулся на бок и подозрительно посмотрел на небо. На нем ярко горели звезды, прочерченные облаками.

– И чем же они тогда питаются?

– Другими небесными созданиями, поменьше. Размером с комаров. Они сбиваются в большие рои, которые можно по ошибке принять за облака. – Когда Лун попытался себе это представить, Утес спросил: – Ты когда-нибудь искал других оборотней?

Раньше Утес об этом не спрашивал, и Лун хотел избежать этой темы. Ничто не принесло ему столько неприятностей, как поиски своего народа.

– Искал. Долго. Потом перестал. – Он пожал плечами, словно его это не заботило. – Я же не мог обыскать все Три Мира.

– А воительница, с которой ты жил, не говорила тебе, из какого ты двора, или как зовут твою королеву, или хоть кого-нибудь из твоего рода? – Голос Утеса звучал явно рассерженно. – Она тебе даже не намекнула?

Лун с нажимом поправил его:

– Нет, моя мать ничего такого мне не говорила.

Утес вздохнул, вороша костер. Лун приготовился к препирательству, но вместо этого Утес спросил:

– Как она и арборы погибли?

Эта тема тоже была не из приятных. Подобно старой ране, которая никогда не переставала кровоточить. Лун не хотел вдаваться в подробности, но он должен был дать Утесу хоть какой-то ответ. Он опустил подбородок на руки и уставился в темноту.

– Их убили тэты.

Тэты были ящерообразными земными созданиями, хищниками. Они окружили дерево, где спала семья Луна. Он помнил, как проснулся, растерянный и испуганный, и как мама выкинула его из гнезда. Позже он понял, что она поступила так потому, что крылья были лишь у него одного и только у него был шанс спастись. А она осталась, чтобы защитить остальных.

Он был слишком юн и летал плохо. Пролетев через ветви, он чуть не рухнул на землю, оказавшись в пределах досягаемости поджидавших внизу тэтов. Один схватил его, и Лун в борьбе выцарапал ему глаза. Он отчасти взлетел, отчасти вскарабкался по деревьям обратно в гнездо. Но его мать и все остальные были уже мертвы, разорваны на части.

Если бы Лун знал, как трудно ему придется без них, то он бы позволил тэтам схватить его. Он сказал:

– Все произошло… быстро.

Некоторое время они оба сидели молча, слушая треск костра. Лун чувствовал, что Утес не знает, как выразить свое сочувствие, равно как и сам Лун не знал, как его принять. Он не удивился, когда Утес бросил в огонь последнюю палку, отряхнул руки и полностью сменил тему:

– Ты знаешь, почему Три Мира так называются?

Лун снова расслабился, устраиваясь поудобнее на земле и радуясь перемене разговора.

– Три континента. – Он просто предположил. Лун никогда не видел карты, которая бы показывала больше ближайших окрестностей.

– Три царства: морское, земное и небесное. Все помнят о морских царствах, но они позабыли о небесных. Сменилось уже много поколений с тех пор, как обитатели небесных островов бились друг с другом. Они почти все исчезли, и теперь некому рассказывать их истории.

Лун подумал, что, возможно, он с самого начала был прав насчет небесных островов.

– Так мы произошли оттуда?

Глядя вдаль, Утес ответил:

– Нет. Мы всегда происходим от земли.

На рассвете они полетели над полями, где из земли торчали старые опоры – остатки древней разрушенной дороги или акведука. Многие народы проживали в Трех Мирах, и многих уже не было на свете, так что Миры были усыпаны их останками.

После полудня они нашли действующую дорогу, проходившую через океан высокой зеленой травы. Более ста шагов в ширину, она была построена из такого же белого камня, что и разрушенные опоры. Когда день начал клониться к вечеру, они приметили путешествующий по ней караван.

Он состоял из квадратных повозок, грубо вырезанных из темного дерева. Их тащили за собой лохматые тяглобеги с массивными рогами. Караван остановился и готовился разбить лагерь на ночь: земные обитатели распрягали животных, ставили палатки, разжигали костры.

Лун и Утес летели достаточно высоко, и земные создания их не заметили. Они оба сливались с сумеречным небом, но Лун все равно заложил вираж, чтобы облететь лагерь стороной. Он сомневался, что у каравана было оружие, способное сильно навредить ему на таком расстоянии, но пугать их все равно не стоило. Затем он увидел, как Утес, кружа, снизился, собираясь сесть на площадку в высокой траве вдали от края дороги.

«Он что, с ума сошел?» – опешив, подумал Лун.

Утес приземлился чуть ниже и под углом от дороги, причем сделал это так быстро и тихо, что земные создания его не заметили.

Лун спустился настолько быстро, насколько мог, приземлившись на примятую траву, куда до этого опустился Утес. Сам Утес уже принял земной облик и с чувством потягивался, разминая плечи. Трава вокруг была высотой с небольшое дерево, выше них самих. Лун перевоплотился и с нажимом спросил:

– Что ты делаешь?

Утес посмотрел на него так, словно ответ был очевиден.

– Хочу узнать новости. Это сериканцы, скорее всего, они идут из Киш.

– Ты что, просто так возьмешь и пойдешь к ним? – Лун не мог поверить, что Утес говорит серьезно.

Утес приподнял бровь:

– Я могу встать на краю дороги и попытаться привлечь их внимание, но…

Лун потрясенно покачал головой:

– Они же поймут, кто мы такие. Ты видел, сколько там земных обитателей?

– Около пятидесяти или шестидесяти, судя по количеству повозок. – Утес взвалил мешок на спину и терпеливо пояснил: – Они путешествуют по далеким краям и видят много чудных вещей. Некоторые заподозрят, что мы отличаемся от них. Но пока они не почувствуют угрозу, они нам ничего не сделают.

Затея все еще казалась безумной. Лун раньше уже подходил к земным обитателям просто так, но только убедившись, что он ничем не отличается от обыкновенного путника, даже если для этого приходилось приземлиться в дне пути от них или дальше.

– Что, если ты ошибаешься?

Утес пошел прочь, пробираясь через траву.

– Раньше я уже ошибался, – признал он, ни капли не успокоив этим Луна.

Лун неохотно пошел за ним к краю дороги. Оказалось, что она лежала на искусственно сооруженном возвышении высотой более десяти шагов. Возвышение пересекало все поле и было незаметно с воздуха. К нему через равные интервалы вели полуразрушенные ступени, утопавшие в траве настолько, что их нижние площадки уже давно исчезли. Утес взошел по ближайшим ступеням и направился к лагерю. Все еще ожидая, что случится какая-нибудь катастрофа, Лун беспокойно присел у края дороги.

Повозки были выстроены полукругом, и в лагере пахло кострами, благовониями и луковыми корешками, жаренными на ореховом масле. У земных обитателей была синяя кожа – намного темнее, чем у Кавата, – и черные волосы. Их одежда была яркой и разноцветной, длинные плащи и панталоны – красными, синими или темно-зелеными, с золотыми или черными вышивками и тесьмой. У них были копья и короткие луки, на вид сделанные из рога. Мохнатые тяглобеги встряхнулись и замычали, когда Утес приблизился.

Несколько мужчин вышли, чтобы встретить его, сначала настороженно, однако, когда он заговорил, они постепенно расслабились. Ветер уносил их голоса в сторону, но Лун все же улавливал обрывки разговора. Старший погонщик говорил по-альтански, он спросил, откуда они – из Каупи или Лороса, на что Утес ответил лишь, что они просто путники и держат путь на запад. Наконец они отвели Утеса в лагерь и усадили у костра рядом с пожилым мужчиной, который, по-видимому, был у них главным. Лун увидел, как цепкий взгляд мужчины метнулся в его сторону, и услышал:

– А юноша что, из пугливых?

– Не то слово, – ответил Утес.

Лун заметил, что он не принял предложенные караванщиками еду и воду. Караванщики в ответ отказались от предложенной Утесом плитки чая из его мешка. Лун следил за тем, как пожилой мужчина смотрел на Утеса.

«Он знает». От этой мысли у Луна взыграли нервы. Два путника, у Луна нет даже мешка с припасами, и пришли они, пробираясь через траву, а не по дороге. Земной мужчина знал, что к его костру подсело нечто необычное, а не просто представитель другой расы. Но он, похоже, был заинтересован, а не напуган. Лун не понимал, как у Утеса это получилось.

«Он не провел всю жизнь в одиночестве, и на него не охотились», – подумал Лун. Может быть, караванщики почувствовали спокойствие Утеса и потому не боялись его. Ну конечно, Утес ведь мог перевоплотиться в мгновение ока, и их стрелы не смогли бы пронзить его шкуру.

Может быть, все это время Лун просто все делал неправильно. Жил не в той части Трех Миров, неправильно заводил знакомство с земными созданиями, окружал себя ложью, которую не мог поддерживать. Шло время, окружающие чувствовали, что он им лжет, и думали, что он хочет причинить им вред. «Ну не знаю». – Он вздохнул, потер глаза, в которые попал песок, и пожелал, чтобы Утес поторопился.

Женщины подошли к костру и сели, присоединившись к разговору. На них были такие же одежды, как и на мужчинах, их груди под распахнутыми плащами ничто не прикрывало, а прямые волосы свободно спускались до самого пояса. Через какое-то время несколько девчушек помоложе даже осмелились подойти к границе лагеря, пытаясь подманить Луна. Когда они подошли к нему ближе, чем на двадцать шагов, он отполз вдоль стены подальше. Кто-то их окликнул, и они убежали, хихикая и звеня на бегу колокольчиками, вшитыми в их одежду.

Утес покинул их вскоре после заката и вернулся к стене, где его ждал Лун.

– Узнал новости? – нарочито сомневающимся тоном спросил Лун. Он распрямил ноги и спрыгнул с дороги.

Утес спустился по ступеням.

– Поговаривают, что Скверны подошли к внутреннему морю. Сериканцы сами никого не видели, но знают караванщиков и мореплавателей, которые теперь не заходят дальше Деми. – Он говорил задумчиво. – Несколько поколений казалось, что в этих местах Скверны постепенно вымирают. Но теперь они снова начали действовать, причем активнее, чем когда-либо за последние двадцать циклов.

Лун никогда не слышал о Деми и только что понял, насколько заблудшим он был на самом деле. Он пожал плечами, чувствуя себя неловко.

– Скверны повсюду, – сказал Лун, когда они, пробираясь через траву, пошли прочь.

Через несколько дней Лун не выдержал и спросил Утеса, почему тот считает, что мать Луна украла его.

Они сидели на вершине разрушенной опоры, которая была по меньшей мере сто шагов в высоту, а в ширину больше крупной повозки сериканцев, и слушали, как ветер шумит в высокой траве. Место было удобным для остановки на ночь; жесткую поверхность укрывала подстилка из скопившейся там земли и травы, на которой было мягко спать. Лун видел вдалеке на фоне звездного неба темные очертания холмов. Утес говорил, что среди них находится двор Медного Неба и что они доберутся до него примерно через день.

Утес медленно произнес:

– Иногда на свет появляются выводки, которые называются королевскими. Пять окрыленных самок, рожденных в одно время. Когда они подрастают, одна, две или три из них становятся королевами, а остальные – воительницами. Порой те, что оказываются воительницами… не способны пережить разочарование. И иногда оно толкает их на безумные поступки. Например, они покидают двор, воруют выводки или… вытворяют что-нибудь еще. – Он неловко заерзал и признал: – Возможно, дело было в чем-то другом. Иногда колонии перестают существовать, а так далеко на востоке, где ты жил, раксура всегда были немногочисленны. Возможно, она была одной из выживших и искала, куда ей податься.

Лун обдумывал это, глядя в даль равнины. Насекомые стрекотали во тьме, и дневной жар все еще висел в воздухе. Он слышал, как что-то шевелилось в траве неподалеку и негромко рычало, – то были падальщики, подбиравшиеся к туше огромного мохнатого травоеда, которым они недавно поужинали. Он заметил, что большие хищники держались поодаль, и подумал, что, наверное, дело в Утесе, который отпугивал их даже в земном обличье.

Лун попытался вспомнить хоть какой-нибудь намек на то, что его мать бежала от чего-то или к чему-то. Это было так давно, и он, будучи мальчишкой, не обращал внимания почти ни на что, кроме игр, уроков полетов и охоты. Но он знал, что мама не была сумасшедшей. И говорить об этом дальше было бессмысленно.

– А чем королевы отличаются от других?

Утес растянулся на траве и сложил руки на груди, по-видимому, не возражая против смены темы.

– У них цветные узоры на чешуе и гребни длиннее, чем у других. Когда они перевоплощаются, то теряют крылья, но становятся больше похожи на арбор, а не на земных созданий. У них остаются когти, хвосты и некоторые гребешки.

Мысль о том, что кто-то был не способен принять земной облик, казалась странной. Однако королевы, похоже, мало чем отличались от воительниц, разве что могли производить на свет других королев.

– Так почему же тогда они такие особенные? – спросил он, просто чтобы поддеть Утеса.

– Королевы объединяют двор. И у них есть сила, которой нет у наставников, – терпеливо объяснил Утес. – Если ты находишься достаточно близко к королеве, она может не дать тебе перевоплотиться.

«Он что, шутит?» – в ужасе подумал Лун. Он беспокойно заерзал и почесал комариные укусы на бедре, пытаясь скрыть свою реакцию.

– Даже тебе?

Утес приподнял брови:

– Даже мне.

Он не шутил.

– И много их?

Утес нахмурился, словно в вопросе был какой-то двойной смысл.

– В Тумане Индиго всего лишь две. Правящая королева и младшая. Их должно быть больше, как минимум один выводок королев-сестер, которые бы поддерживали правящую. Но нам долгое время не везло.

Две. Что ж, это не так уж и плохо. Лун наверняка сможет их избегать. А если нет, то он не останется в колонии. Вот только он уже начал привыкать к Утесу – летать с ним, охотиться в команде и вести разговоры, в которых ему не приходилось ничего скрывать. Причем привык он настолько, что будет скучать, когда все закончится.

Утес снова смотрел на него. Его взгляд был непроницаемым, и не только из-за блеклого глаза. Лун подумал, не отражаются ли его мысли на лице. Но Утес лишь спросил:

– Как звали воительницу, которая говорила, что она твоя мать?

Лун помедлил, но не нашел причины не говорить ему.

– Скорбь.

Утес вздохнул с таким выражением, которое уже стало Луну знакомым.

– Ну что еще? – недовольно спросил Лун.

– Ничего, – ответил ему Утес, пожимая плечами. – Просто я бы ни за что не дал своему ребенку такое имя.

– Так у тебя и правда есть дети? – Он немного удивился. Когда Утес пошутил насчет правнуков, Лун решил, что он не всерьез.

– Причем немало. Народились за многие циклы. – Утес перевел взгляд на небо, прищурившись. – Я несу своей праправнучке подарок.

Скорее всего, он имел в виду золотой браслет в его походном мешке. Лун предполагал, что Утес таскает его с собой на случай, если ему понадобится что-то выменять в каком-нибудь земном поселении, но для подарка он подходил больше. Лун хотел было задать еще один вопрос, но заметил, что глаза Утеса уже закрыты.

Раздосадованный, Лун растянулся на траве и посмотрел на ночное небо, усыпанное звездами. По крайней мере, увидев двор Медного Неба, он хотя бы отчасти поймет, чего ему ждать от Тумана Индиго, хотя Утес сказал, что первое поселение меньше.

«Увидишь, каково там, когда там окажешься. Нечего заранее беспокоиться».

Впрочем, эти слова, сказанные самому себе, его тоже не убедили.

На следующий день, ближе к вечеру, они достигли края долины, где большие покатые холмы были покрыты низкорослыми кустарниками и невысокими, погнутыми ветром деревьями, кроны которых окрашивались закатом в красно-золотые тона. Их тени вспугнули стада больших рогатых травоедов с коричневым мехом. Когда Утес вдруг резко затормозил, широко расправив крылья, Лун перелетел его.

К тому времени, когда он развернулся и возвратился, Утес уже приземлился на каменистую вершину холма. Лун опустился рядом с ним, тяжело дыша. Перелет был долгим, и ветер стал попутным, лишь когда они добрались до холмов.

– Что такое?

Утес принял земной облик. Он никогда не разговаривал в своем крылатом виде. Лун даже думал, что он просто не может в нем говорить. Сузив глаза, Утес уставился вдаль и сказал:

– Что-то неладно. Их часовые уже должны были показаться и встретить нас.

Лун повернулся и прищурился, глядя против садящегося солнца и пытаясь понять, какой из далеких округлых холмов был колонией.

– Что… – Он пошатнулся от врезавшегося в него потока воздуха – Утес перевоплотился и резко взмыл в воздух.

Выругавшись, Лун полетел за ним.

Лун не видел колонию, пока не оказался почти прямиком над ней. Солнце садилось вдали, и у подножия холмов собирались тени. Курган был скрыт среди других холмов, но отличался от них по форме. Он был слишком ровным, и даже деревья на нем росли аккуратными рядами, образуя уровни, которые шли до самого верха. Приблизившись, Лун смог разглядеть проходы, вырезанные в камне и земле. Но он не видел ничего живого, если не считать лениво круживших в небе темно-зеленых падальщиков, которые разлетелись, когда они приблизились.

Утес заложил вираж над курганом, и Лун последовал за ним. Противоположный склон, сиявший в золотистых лучах солнца, обрушился и превратился в груду камней, земли и выкорчеванных из нее деревьев. Дыма не было, но Лун чуял запах горелого дерева и плоти.

Утес приземлился на террасу под обвалом, сложил крылья и замер на месте. Через несколько мгновений Лун сел рядом с ним. Солнце нагрело камни и голую землю, но сладковатое благоухание белых цветков на скрюченных деревьях не могло замаскировать смрад смерти. Лун осторожно прошелся вдоль края, вонзая когти в рыхлую землю и недоверчиво качая головой. Он ожидал чего угодно, но только не этого.

Из земли в разных направлениях беспорядочно торчали сломанные бревна. Лун остановился у одного из них и втянул когти, чтобы провести рукой по гладкой, полированной поверхности. Бревна, скорее всего, принесли из горных лесов, чтобы сделать из них опоры, поддерживающие искусственную насыпь. Точнее, которые раньше ее поддерживали. Он не видел, где в земле лежат трупы, но вонь разлагавшейся плоти и жужжание мух говорили ему, что они где-то рядом.

Очевидно, обвал произошел не по естественным причинам: выкорчеванные деревья и большая часть земли не ввалились внутрь, а сползли по склону насыпи. «Какое-то существо сделало подкоп снаружи», – с тревогой подумал Лун. Или даже несколько существ, все размером с Утеса или даже больше. Он знал, что это означает.

Утес повернулся и прошел по террасе мимо Луна к одному из сохранившихся входов. Лун рассеянно собрался идти за ним.

Удар хвоста Утеса пришелся ему по плечу и сшиб его со склона. Лун кубарем покатился по камням и больно врезался в дерево. Оглушенный, он поднял голову и увидел, как Утес, сложив крылья, скользнул внутрь.

«Проклятье, больно же». – Лун выбрался из поломанных ветвей дерева, стряхнул с себя землю и взмыл в воздух.

Он подлетел к соседнему холму и приземлился на большой плоский камень на его вершине. Его когти процарапали шероховатую поверхность, и он увидел, что вся верхушка камня была покрыта похожими отметинами. Видимо, обитатели колонии часто садились сюда. Он попытался представить себе это место таким, каким оно было совсем недавно: как десятки похожих на него существ сновали туда-сюда из кургана и обратно, как они садились на этот камень, чтобы посмотреть на закат. «Больше им не суждено его увидеть».

Ощутив невыносимую усталость, Лун принял земной облик. Со стоном он сел на землю и обнял руками колени, пытаясь унять ноющую боль в спине и плечах.

«Такие дела», – горько подумал он.

Утес зря так резко его осадил. Луну не нужно было видеть следы произошедшего внутри кургана побоища, чтобы понять, что это дело рук Сквернов. Существовали и другие большие хищники, способные прокопать такую дыру в склоне холма, но они были обыкновенными животными, и Лун не сомневался, что отряд оборотней мог отогнать их или убить.

Лун подозревал, что в деле замешаны Скверны, с тех самых пор, как Утес сказал ему, что ищет воинов для защиты его колонии. Но одно дело – подозревать, а другое – знать наверняка.

Камень все еще был теплым от дневной жары, а ветер – крепким и прохладным. Далеко на западе собиралась небольшая гроза и бурлящие тучи, окрашенные в темнеющих сумерках в лиловый цвет. Об этом тоже стоило беспокоиться. Какая-то часть Луна хотела поохотиться и найти родник, чтобы Утесу, когда он выйдет наружу, не пришлось этого делать, а потом притвориться, что ничего не изменилось, – по крайней мере, пока они не доберутся до Тумана Индиго. Он не мог поверить, что эта его часть была настолько глупой.

Ему стоило убраться отсюда, пока Утес не вернулся за ним – если он вообще вернется. Луну придется провести множество дней в пути, пока он не вернется в знакомые места. Что делать потом, он пока не знал. Но существовало множество земных поселений, откуда его пока еще не выгоняли.

В тот миг ветер переменился, и Лун замер.

Скверны все еще были здесь.

Он вскочил на ноги, принюхиваясь. Нет, ему не показалось. Он негромко зарычал. «День становится все хуже и хуже».

Лун перевоплотился и прыгнул с камня, резко распрямляя крылья и ловя ими ветер.

Он облетел курган, внимательно приглядываясь к нему. Входов, вроде того, в котором исчез Утес, было несколько. Лун приземлился рядом с тем, что находился у вершины кургана, с противоположной стороны от обвала. Проход уходил вниз почти вертикально, его стены были выложены камнем. Чуть ниже края к стене металлическими колышками крепились веревки, свисавшие вниз и исчезавшие во тьме, – веревочная лестница, предназначавшаяся для арборов, бескрылых раксура.

Лун присел, наклонившись пониже и принюхавшись к прохладному воздуху, поднимавшемуся из глубины кургана. Он почуял уже знакомый запах Утеса, смешанный с мертвечиной, гнилью, горелой древесиной, а также со смрадом Сквернов. Живых Сквернов, а не трупов, оставшихся после битвы внутри. Все тело Луна напряглось, и в его груди заклокотал зарождающийся рык.

Он сложил крылья, скользнул в проход и, ухватившись за веревки, стал быстро спускаться вниз.

Веревка была сделана из чего-то, похожего на переплетенные волосы или шелк, а не из волокон растений. Что бы это ни было, материал оказался прочным и не рвался от его когтей. Внизу горел тусклый свет, которого едва хватало, чтобы разогнать тьму и осветить большую залу в конце прохода. Руками Лун почувствовал, как веревка, а вместе с ней камни и земля задрожали, словно в глубине кургана в опорные стены врезалось что-то тяжелое. «Идиот». – Лун рыкнул, не зная, назвал он так самого себя, или Утеса, или их обоих.

Он выглянул из прохода, повиснув на веревке. Освещения едва хватало, чтобы разглядеть очертания тяжелых резных бревен, что подпирали изогнутые стены и служили опорами для изящных деревянных балконов, мостов и галерей. Многие из них были накрыты шатрами из какой-то гладкой материи, цвет которой было не разобрать в полутьме. Некоторые галереи обрушились или криво висели, а соединявшая их веревочная сеть безнадежно спуталась. От висящих под потолком корзин исходил тусклый желтый свет, но он был совсем слабым. Раньше Лун уже видел магические светильники – предметы из кости или дерева зачаровывались, чтобы давать свет, но обычно таких чар надолго не хватало, и эти, видимо, уже рассеивались.

Он услышал шорох – рядом что-то завозилось. Звук исходил с нетронутого балкона, занятого покосившимся и почти упавшим шатром. Лун расправил крылья и не то прыгнул, не то скользнул вниз на балкон. Он приземлился среди перебитой посуды, выкорчеванных растений и разбросанных подушек. Материя шатра затрепетала, когда внутри что-то шевельнулось. Полог откинулся наверх, и изнутри выскочил Скверн.

Он был небольшим, чуть ниже Луна. Малый дакти. Внешне он немного походил на Луна, который всегда понимал, почему перепуганные земные обитатели принимали его за Скверна. Но вместо чешуи у него на спине и плечах были толстые пластины, а пропорции лица искажала длинная звериная челюсть и двойной ряд клыков. Его крылья, не такие гибкие, как у Луна, были перепончатыми и кожистыми, с меньшим числом суставов. В зубах он держал оторванную темную руку. Сначала Лун подумал, что она принадлежит земному созданию, но затем увидел на окоченевшей конечности когти.

Потрясенный дакти тупо уставился на него, выпучив свои раскрасневшиеся, привычные к темноте глаза. Лун довольно оскалился и бросился на него.

Дакти повернулся, стремясь спрыгнуть с балкона, выплюнуть руку и истошно заорать, чтобы предупредить остальных. Лун добрался до него прежде, чем тот успел сделать хоть что-нибудь, и приземлился дакти на спину, впечатав в деревянный пол. Скверн попытался схватить его за руку, процарапав когтями по чешуе, а затем Лун выкрутил ему голову и сломал шею. Вскочив на ноги, Лун прислушался, но не услышал рядом других шорохов.

Существовало три основных разновидности Сквернов: дакти, кетели и владыки. Лишь у владык было достаточно мозгов, чтобы организовать ловушку, остальные только следовали приказам.

«Надеюсь, здесь нет владыки», – подумал Лун, все еще мрачный и разозленный. Он шагнул к краю балкона, оставив позади малого дакти, еще подергивавшегося в предсмертной агонии. «Иначе мы погибли».

Он спрыгнул с балкона вниз, на мост, а затем снова вниз, на висящую веревочную сеть. Качнувшись на ней, он скользнул в другой проход в полу.

Этот туннель был шире, и на полпути к выходу тяжелые удары стали отчетливее. Они сотрясали стены, из каждой трещины и щели которой сыпалась земля. Где-то внизу кто-то зарычал незнакомым Луну голосом.

Лун выпрыгнул из прохода и очутился в зале, почти полностью поглощенном тьмой – лишь несколько корзин здесь еще светились. В воздухе стоял удушающий запах горелой плоти и дерева, но и он не мог заглушить гнилостный смрад Сквернов. Лун почувствовал, как во тьме хаотично движутся несколько тел. Он зацепился ногами за сеть и повис вниз головой, давая своим глазам привыкнуть и пытаясь на звук определить источник движения.

На середине высоты над залом висела сложная сеть из деревянных мостов и платформ, связанных друг с другом веревочными лестницами и свободно висящей тканью. Под ними на дне зала дрались два огромных существа. Через миг Лун заметил блеск чешуи и узнал плоский остроконечный силуэт хвоста Утеса, резко поднявшегося вверх и врезавшегося в стену. Утес дрался со Скверном, почти таким же огромным, как и он сам. То был большой кетель, но Лун этого ожидал. Однако он не мог разглядеть, что делали другие Скверны.

По меньшей мере полдюжины малых дакти размером с Луна или чуть крупнее него роились на двух опорных бревнах. Было похоже, что они заняты толстыми веревками, соединявшими бревна, пытаясь перегрызть их зубами и разорвать когтями. Вся конструкция, и без того неустойчивая и переломанная сразу в нескольких местах, опасно раскачивалась и висела прямо над… над дном зала, где Утес был занят дракой с большим кетелем.

«Какая хорошая мысль», – подумал Лун.

Он собирался просто висеть на месте и ждать подходящего момента, но, судя по всему, один из дакти его заметил, и предупредительный вопль твари ударил его по ушам. Лун недовольно поморщился. Он не хотел, чтобы они прекратили свою работу и набросились на него.

«Ладно. Пусть будет по-плохому», – подумал он и спикировал на платформу.

Он ударил одного дакти прямиком по голове, сбив его с ног, а затем, оттолкнувшись, прыгнул на того, который повернулся, чтобы драться с ним. Лун приземлился на него, опрокинув назад. Дакти попытался вонзить свои когти в плечи Луна, и тот поднял шипы, чтобы не дать ему этого сделать. Он схватил тварь за запястья и когтями ног вспорол ему грудь и живот, выпустив кишки. Затем он швырнул тело в следующего дакти, собиравшегося прыгнуть на него, и скинул с платформы. Перекатившись, Лун поднялся на ноги, а затем пошатнулся, когда платформа дрогнула под ним. Оставшиеся трое дакти продолжали рвать веревки, удерживавшие опоры на месте. И веревки уже начали поддаваться. Лун изо всех сил заорал:

– Утес, убирайся оттуда!

Дакти резко повернулись к нему, огрызнувшись, но бревна со скрипом и стонами покосились, и вся конструкция накренилась. Лун собрался прыгнуть, как вдруг услышал предупредительный свист рассекаемого воздуха. Он бросился вперед, но что-то ударило его сзади, и он растянулся на платформе.

Лун перекатился на спину и увидел, что над ним грозно навис большой кетель. Тварь злобно смотрела на него сверху вниз, и от его дыхания разило застарелой кровью и перегнившими трупами. Он был похож на малых дакти, но размером с Утеса, и его голову по кругу венчал ряд рогов. На шее у него висело тяжелое ожерелье из черепов земных созданий. Из глубоких ран от когтей на его лице текла черная смесь крови и гноя.

«Ой-ой», – Лун бешено соображал, вонзив когти в дерево и пытаясь отползти подальше. Все пошло совсем не по плану.

Затем позади кетеля взмыл Утес. Он приземлился твари на спину, вонзив когти в сочленения защитных пластин и пытаясь рывком оттащить его назад. Лун подскочил вверх в тот самый миг, когда платформа ушла вниз под их тяжестью. Бревна опрокинулись, и вся конструкция обрушилась. Лун спрыгнул с нее, расправляя крылья и с силой взмахивая ими, чтобы дотянуться до очередной веревочной сети. Ухватившись за нее, он повернулся и увидел, что кетель оказался завален тяжелыми бревнами. Утес же сидел на стене, размахивая хвостом и сбрасывая на тварь другие бревна и обломки.

Кетель вскрикнул в последний раз, дергаясь в предсмертной агонии. Лун с облегчением вздохнул и начал карабкаться вверх.

Затем снизу раздался голос, хриплый и глухой, но достаточно громкий, чтобы они могли его услышать:

– Утес, старейшина Тумана Индиго, покинувший свой дом!

Цепляясь когтями за сеть, Лун обернулся и увидел дакти, придавленного обломками платформы и зажатого между двумя бревнами. Его рот был распахнут, и из раздутой глотки доносился голос. Он говорил:

– Это твой отпрыск? Мы думали, ты уже слишком дряхл, чтобы давать потомство.

Это был голос владыки Сквернов, говорившего на языке раксура через умирающего дакти.

«Он знает, что мы здесь. Он знает имя Утеса, – подумал Лун, чувствуя, как кровь стынет в его жилах. – Он меня видел».

Утес издал рокочущий рык, в котором было больше досады, чем гнева. Он протянул руку и сомкнул пальцы вокруг дакти, сминая его.

Лун встряхнулся, чтобы уложить поднявшиеся гребни, и снова начал карабкаться вверх. Секунда паники прошла, и он велел себе мыслить трезво. Земные обитатели говорили: что известно одному владыке, известно им всем, но это не могло быть правдой. Существовало несколько различных стай Сквернов, и они дрались между собой за территорию. Наверняка они не стали бы делиться друг с другом сведениями. И да, владыка видел его глазами дакти, но его внимание больше занимал Утес. Он наверняка решил, что Лун – просто еще один раксура.

Пробираясь наверх, к выходу из кургана, Лун наткнулся на раненого дакти, шедшего тем же путем, и вырвал ему глотку. По крайней мере, этот не пытался с ним поговорить.

Он выбрался из верхнего прохода на свежий, прохладный воздух. На сумеречном небе, цвет которого менялся с синего на темно-лиловый, уже показались звезды. Лун полетел обратно к каменному насесту на соседнем холме. Он был весь покрыт пылью и кровью Сквернов, царапинами и ушибами.

Внезапный шум рассекаемого воздуха заставил его вздрогнуть. Лун зашипел, бросился в сторону и кубарем полетел вниз с холма. Он неловко приземлился в присед, но когда поднял голову, на камне стоял Утес в земном обличье. Утес сказал:

– Иди сюда.

Лун заколебался, прекрасно понимая, что если он хотел сбежать, то ему стоило сделать это раньше. Он не смог бы обогнать Утеса без хорошей форы, даже не будь он измотан долгим дневным перелетом. Но хуже всего было другое – Луну не хотелось бежать.

Настороженно и неохотно он вскарабкался обратно на камень. Приняв земной облик, он повернулся к Утесу.

– Извини меня, – сказал Утес, чего Лун совсем не ожидал. – Ты в порядке?

Он протянул руку, чтобы стряхнуть пыль со лба Луна.

Лун, сбитый с толку, отпрянул, чувствуя себя неловко.

– Да.

Утес несколько секунд смотрел на него, а затем выдохнул:

– Ты все еще полетишь со мной в Туман Индиго?

Лун помедлил. Он с самого начала знал, что летит сражаться. То, что они об этом не говорили, лишь позволяло ему закрывать глаза на правду до тех пор, пока они не прибыли на место. И рано или поздно ему все равно придется столкнуться со Сквернами.

– Ты думаешь, что Скверны уже там.

– Да, возможно. Им известно, что мы слабы и что на нас можно напасть. Я не знаю, сколько у нас времени. – Утес нахмурился, словно ему было больно это признавать. – С нашей прежней скоростью нам понадобится три дня, чтобы добраться туда. Я же могу долететь за один.

Лун кивнул. Так у него хотя бы будет больше времени, чтобы все обдумать.

– Скажи мне, в каком направлении лететь, и я отправлюсь за тобой…

– Или я могу взять тебя с собой. Прямо сейчас.

Лун пристально посмотрел на него. Когда Утес спас его, он узнал, каково это, когда тебя несут по небу. На этот раз, чтобы не окоченеть и не обветриться, ему придется большую часть пути провести в своем крылатом облике, а он уже поддерживал его больше суток. Одно дело, когда он летел на пределе возможностей, зная, что в любой миг может приземлиться и рухнуть на землю от усталости, а совсем другое, когда у него не будет выбора. Он настороженно сказал:

– Не понимаю, почему я не могу просто полететь за тобой.

– Потому что мне нужно добраться туда поскорее, – сказал Утес, подчеркивая каждое слово, – причем с тобой. Слушай, ты либо мне доверяешь, либо нет…

– Нет, не доверяю, – раздраженно сказал Лун.

– Циничный ты гад. Дома ты точно придешься к месту. – Утес приподнял брови: – Ну так что?

– Почему ты хочешь, чтобы я летел с тобой?

– Не хочу, чтобы ты по пути передумал. – Утес с досадой покачал головой. – Знаю, я почти не говорил о том, что ты сам приобретешь, оказавшись в Тумане Индиго. Все потому, что меня не было там полсезона, и я потратил большую его часть, убалтывая этих никчемных поганцев в Звездном Сиянии, которые и не собирались мне помогать. Я не знаю, что найду, когда вернусь домой. Я не знаю, с чем мы столкнемся. И я не собираюсь давать тебе пустых обещаний.

Лун стиснул зубы, чтобы не зарычать. Солнце уже почти село, лишь тонкий его краешек все еще торчал над холмами, и сияние вокруг зияющей раны на склоне кургана уже гасло.

– Ладно. Я полечу.

Он впервые увидел на лице Утеса облегчение.

– Хорошо.

Лун отвел глаза, чувствуя себя неловко.

– Но сначала нам нужны пища и вода. А то этих проклятых Сквернов есть невозможно. – Утес приподнял бровь, и Лун запоздало добавил: – Хотя я никогда и не пробовал.