Большой куш нищей герцогини Донцова Дарья
– Анастасия Егоровна, пожалуйста, не пугайтесь, – сказал за спиной знакомый до слез голос, – я не призрак, я не Алексей Николаевич. Я его сын!
Настя обернулась, споткнулась о тележку, чуть не упала, но ее подхватили крепкие руки.
– Я живой, я не фантом. Вы любите кофе? – задал вопрос клон покойного.
– Да, – кивнула Петрова, – очень. В особенности латте.
Клон Алексея повел ее к выходу.
– Знаю прекрасный ресторанчик поблизости, там изумительные пирожные.
– У меня нет денег, – прошептала вдова.
– Даме не следует за себя платить, – улыбнулся мужчина.
– Эй, вы, стойте, – воскликнул охранник. – Где чек на корм?
Только сейчас Настя поняла, что она до сих пор прижимает к груди упаковку корма с портретом Лауры.
– Ой! – рассмеялся ее спутник. – А я и не заметил. Мы не берем этот товар.
– Нет-нет, – испугалась Настя, – там на картинке Лаура, моя собачка. Нет-нет, я заплачу. Сколько надо?
– На кассу идите, – буркнул секьюрити.
Сопровождающий Петрову мужик подошел к нему, что-то тихо сказал, потом протянул купюру.
– Пожалуйста, уладьте это сами.
– О’кей, парень, – повеселел охранник, и пара оказалась на улице.
– Меня зовут Федор Харитонов, – представился ее спутник, когда они сели за стол.
– Очень приятно, Анастасия Егоровна, – прошептала она.
– А чего вы хотите? – спросила официантка.
Федор посмотрел на Настю.
– Латте?
Та кивнула.
– Отличный выбор, – одобрила девушка, – он у нас великолепный.
– Самый большой стакан, и чтобы все было как для президента, блюдо разных пирожных, – скомандовал Федор, – у нас праздник.
Когда официантка ушла, Настя, у которой прошла истерика и заработал мозг, выпалила:
– Вы не сын Алексея!
– Не похож? – расстроился Федор.
– Одно лицо, – честно ответила она, – и голос ваш мне кажется родным. Но муж никогда мне не изменял. У нас всегда были честные открытые отношения. Я Леше только счастья желала. Он знал, что я всегда на его стороне, отпущу мужа без скандала, если он полюбит кого-то еще. Он никогда не врал мне.
– Разве я сказал о любовнице? – мягко осведомился Федя. – Намекнул на адюльтер?
– Нет, но ребенка без женщины не получишь, – разумно возразила Настя.
– У меня была прекрасная мама, – пояснил Федор, – она погибла, когда мне исполнилось восемь. Мы переходили улицу на зеленый свет при пустом шоссе. Вдруг откуда ни возьмись вылетела машина. Мама каким-то чудом отпихнула меня в сторону. Я остался жив, она погибла.
– Ужас, – ахнула Настя.
– Приятного мало, – согласился Федор, – я попал в детдом. Очень хотел домой, плакал постоянно, потом смирился. В восьмом классе меня осенило. Отец! Он есть у каждого ребенка. Надо его найти. Мама говорила, что папа был полярным летчиком, геройски погиб, спасая людей, которых на льдине унесло в океан. Я ей верил, гордился отцом, тоже хотел стать летчиком. Но в интернате дети живо объяснили домашнему наивному мальчику, что женщины, которые родили от любовника, всегда поют детям песни про подвиги погибшего родителя.
– Жив твой папахен, – вещал мне Володя Пирогов, – просто у него настоящая жена есть. А с твоей мамкой мужик развлекался. Тебе повезло, что дома жил. Меня в пять лет органы опеки забрали, мамахен пила. Наверное, у нас хорошие папы, но мы их никогда не найдем.
Федор взял из рук официантки блюдо и сам поставил его на стол.
– Анастасия Егоровна, какое пирожное вам больше по вкусу?
– Корзиночка со взбитыми сливками и клубникой, – сказала Петрова.
– Это чудесный выбор, – согласился Федор и пододвинул блюдо поближе к ней.
Анастасия Егоровна сделала глоток из высокого бокала и закрыла глаза.
– Невкусно? – забеспокоился Федя.
– Наоборот, – ответила Настя, – давно так не наслаждалась. Феденька, вы мне, конечно, сейчас расскажете историю, которая должна объяснить, что Алексей Николаевич мне не изменял. Но, друг мой, согласитесь, это смешно. Я не маленькая девочка. Муж мой умер, у вас нет матери. Вы часть Алексея Николаевича, поэтому я готова взять вас под свое крыло. Увы, я не богата, материально не помогу, но постараюсь вас полюбить.
– Вы ангел, – воскликнул Федор, – но господин Петров чист перед вами. Слышали когда-нибудь о донорском оплодотворении?
Глава 5
Анастасия потрясла головой.
– Донорское оплодотворение? Это что?
Федор взял эклер.
– Мужчина сдает… э… семенную жидкость, потом ее вводят женщине, супруг которой не способен зачать ребенка по медицинским показаниям.
– Как? – растерялась Настя.
Собеседник почесал щеку.
– Деталей я не знаю. Наверное, шприцем.
Анастасия потупилась.
– Я о другом. Женщина рожает малыша неизвестно от кого, а муж согласен?
Федор кашлянул.
– Бесплодная пара может взять ребенка из приюта. Но тогда он будет стопроцентно чужим, а в случае донора – наполовину свой. И забирая младенца из интерната, вы сильно рискуете. Генетика работает независимо от желания человека. Кто может бросить свое дитя?
– Несчастная девушка, попавшая в сложные обстоятельства, – вздохнула Анастасия. – Например, школьница. Ее родители настояли на отказе от ребенка. Или жертва изнасилования. Ну… алкоголичка, наркоманка, проститутка.
– Любая женщина, хорошая, порядочная, может стать жертвой сексуального насилия, – продолжал Федор, – мне понятно, почему такие в случае беременности от подонка решаются на аборт. Но, если такая родила ребенка и отдала его в приют, то в ее сыне-дочери будет половина генов преступника, и неизвестно, проснутся они в подростке или нет. Про пьяниц, наркоманов и говорить не стоит. Да, врачи осмотрят в роддоме ребенка, вероятно, он окажется физически здоров. У него появится приемная семья, и бабах, лет в двенадцать парень потянется к бутылке, таблеткам-порошкам. В нем заговорят хромосомы отца. Это не всегда происходит, но случается.
– А чем донор лучше? – спросила Настя. – Та же генетическая лотерея.
– Так, да не так, – возразил Федор, – в клиниках предъявляют очень жесткие требования к донору, он проходит полное обследование, психологическое тестирование. Предпочтительный возраст восемнадцать – тридцать пять лет, отменное физическое и психическое здоровье, прекрасный медико-генетический статус, соответствие сдаваемой семенной жидкости всем критериям Всемирной организации здоровья. Придется заполнить анкету, вопросов в ней тьма: образование, наличие своих детей, цвет глаз-волос, вес, какие лекарства принимал, чем болел, вероисповедание, профессия, национальность. И это не праздное любопытство врачей. Согласитесь, странно, если в славянской семье появится ребенок восточного типа. Женщины своих мужей, от которых в законном браке родить собрались, так тщательно не проверяют, а зря. Донорство неплохо оплачивается, это денежное подспорье для тех, кто оказался в сложных финансовых обстоятельствах. Как правило, мужчина анонимно сдает материал. Бесплодная пара изучает анкету, в ней нет паспортных данных. Но есть лица, которые разрешают сообщать бездетной семье всю информацию о себе, включая адрес, телефон и фото.
Анастасия только моргала, а Федор продолжил:
– Мне и в голову не могло прийти, что моя мать воспользовалась такой услугой. Это я сейчас про донорство почти все знаю, а раньше, как и вы, даже не слышал о нем. Жил бы себе дальше, полагая, что являюсь плодом внебрачной связи, сыном непорядочного мужика, который бросил беременную любовницу. Правда открылась случайно, я попал в курьезную ситуацию, как в глупом кино. Приехал в гости к другу. Мы поужинали, и Антон с женой стали на меня наседать:
– Тебе жениться пора.
Я привычно ответил:
– Не нашел пока свою единственную. И вообще отстаньте, на меня не смотрите, лучше в телек гляньте.
Мы с Антошей работаем в одном банке, развлекательные телешоу нас с ним не интересуют, смотрим иногда канал «Финансы-деньги-биржа». И в тот день он фоном нашей обычной беседы был. Болтали о всякой ерунде, вдруг Ирина, жена Антона, как подпрыгнет.
– Федя! Ты!
Я засмеялся.
– Отлично. Сижу уже часа два, а ты только сейчас сообразила, кто у тебя в гостях?
Ира рукой на экран показывает.
– Смотри.
Я повернул голову, телевизор демонстрировал фото. А на нем я! Потом присмотрелся… Ну, не было у меня никогда такой одежды! А снимки меняются. Я на море, явно в Крыму, пляж каменистый, вместо лежаков полотенца, и народ русский, женщины в дурацких купальниках. Сейчас такие не носят. Щелк. Я в ушанке, драповом пальто с меховым воротником, в руках страхолюдский портфель с раздутыми боками. Антон тоже изумился.
– Федька! Ты чего так вырядился?
Я ничего не понимаю. Лицо точно мое, а шмотки чужие!
Потом появилась студия, ведущая с гостем кокетничает:
– Алексей Николаевич, а вы в молодости были красавчиком! Наверное, от девушек отбоя не было?
Гость улыбнулся.
– Я и сейчас еще ничего, ого-го какой. Но никогда не интересовался прекрасными дамами, рано женился, всю жизнь люблю свою супругу.
– Думал ли студент Петров, что станет богатым человеком? – продолжала журналистка.
– Вы показали старые кадры, – пояснил Алексей. – В то время у меня капитала не было. Имелись жена, ребенок, ждали второго. Я был весь в долгах, не знал, как их отдавать. Но во мне почему-то жила твердая уверенность – все непременно будет хорошо.
– Судя по тому, что вы живы, долги удалось погасить вовремя? Где деньги взяли? – бесцеремонно осведомилась ведущая.
Петров склонил голову к плечу.
– Полагаете, что я скажу правду? Не надо путать интервью телеканалу и исповедь. Могу лишь сообщить, что мне в голову пришла оригинальная идея, и я ею воспользовался.
– И стали богатым человеком, – подвела итог ведущая. – Последний вопрос: назовите свои жизненные принципы.
Петров взглянул на девушку, как паук на муху.
– Ничего оригинального. Можно врать окружающим, но никогда нельзя лгать самому себе и жене. Взял в долг? Верни. Не можешь? Честно объясни партнеру ситуацию, не бегай от него. Плати налоги. Жертвуй часть денег на благотворительность. Никогда не бросай своих детей, всегда им помогай. Не изменяй жене, не меняй супругу пятидесяти лет на двух красоток по двадцать пять, день, когда ты пожалеешь, что разрушил семью, непременно настанет. Закон бумеранга срабатывает всегда, поэтому не твори зла, оно к тебе непременно вернется. Совершай добрые поступки, и все будет хорошо.
– У нас в гостях был Алексей Николаевич Петров, – затараторила ведущая, – успешный бизнесмен, верный муж, заботливый отец, богатый человек, меценат, благотворитель.
После этого интервью Антон и Ирина налетели на Федю.
– Он точно твой отец! Найди его.
Харитонов отнекивался, друзья настаивали, в конце концов Ира сказала:
– За спрос не бьют. Пришли Петрову свое фото на Ватсап, попроси о приватной беседе. Телефон мужика найду завтра.
Жена Антона работала в прокуратуре, у нее было множество знакомств, поэтому нужные сведения быстро оказались у Федора. По наущению приятелей он отправил свое фото Петрову. Ответ прилетел неожиданно быстро.
– Откуда у вас снимок меня молодого, но в современной одежде?
Федор написал:
– Это не вы, а я. Есть ли возможность нам встретиться?
– Сегодня в девять вечера, кафе «Букино», – сообщил олигарх, – оденьтесь попроще.
В назначенный час Федор вошел в трактир, где гудел народ. Появление парня не привлекло внимания, за столиками сидели в основном дальнобойщики, похоже, это были постоянные клиенты.
– Эй, сюда, – закричал человек в дешевой куртке.
Федор подсел к нему. После обстоятельного разговора Алексей Николаевич подбил итог:
– Тест ДНК сдашь?
– Без проблем, – согласился Федор.
Петров дал адрес.
– Завтра в полдень, не опаздывай.
Глава 6
Анализ ДНК показал, что Федя с девяносто восьми процентной точностью родной сын Алексея. Петров не скрыл удивления.
– Я думал, ты просто на меня похож.
– Помните мою маму? – спросил Харитонов.
Биологический отец покачал головой.
– У вас было столько баб, что они тасовались как карты в колоде? – хмыкнул Федя. – Сразу уточню, чтобы вы не нервничали: мне ничего от вас не надо. Квартиру сам купил, работаю на престижной должности, есть перспективы карьерного роста. Денег мне хватает.
– Чего тогда ко мне обратился? – прищурился Петров.
– Сам не знаю, – честно ответил Федя, – друзья заставили после того, как передачу по телику увидели. Если мы родня, вам надо знать, что у вас есть кто-то близкий. Вдруг беда случится, будет кому вам помочь.
– У меня нет проблем с деньгами, – отмахнулся Алексей.
– Отлично, – обрадовался Харитонов, – но капитал, бизнес легко потерять. Или здоровье подведет. Если понадобится моя помощь, просто позвоните, я приеду. Я в сыновья не навязываюсь. Но, не скрою, мне очень приятно, что мой отец вы, а не какой-то маргинал, алкоголик, андеграунд ходячий. Хотя навряд ли моя мама могла связаться с такой личностью. Правда, я ее плохо знал, она погибла, когда я был совсем маленьким, мне тогда она казалась самой лучшей на свете. Но теперь я понимаю, что некоторых умных девушек тянет на мужиков-дерьмо. Нравится им спасать наркоманов, пьяниц, терпеть побои. Я рад, что вы не такой. До свидания!
Федор встал.
– Сядь, – велел отец, – не дуй губу. Я никогда не изменял жене.
– Учитывая результат анализа, в ваши слова трудно поверить, – заметил Харитонов.
Алексей посмотрел ему в глаза.
– Я подрабатывал донором спермы.
Федя ожидал услышать от отца все что угодно, но такой вариант ему в голову не приходил, от растерянности он по-детски спросил:
– Чего?
– Задолжал одному мужику денег, занял на оплату врача, у которого жена рожала, тогда все вроде было бесплатно, но в карман доктору положить было надо, а то и не подойдет к бабе. И вовремя отдать не смог. Не было средств, – объяснял только что обретенный папаша. – На мой сегодняшний взгляд, это была ерунда, а не сумма, но тогда она казалась мне огромной. Человек тот был не браток, не ростовщик, просто знакомый, не очень обеспеченный, копил на квартиру, но мне сказал: «Вернешь, когда наскребешь». От его слов я ощутил себя последней сволочью. В студенческие годы я кровь за деньги сдавал, решил повторить этот опыт, пришел на станцию переливания, узнал расценки, приуныл: там копейки платили. И тут тетка в регистратуре подсказала: «Молодой человек, с виду вы здоровый, симпатичный. Вот адрес клиники, там нужны анонимные отцы. Оплата в разы больше, чем у нас, заодно бесплатное обследование сделаете». И я отправился в медцентр. Оказалось, ничего сложного, я по всем параметрам в элитные отцы прошел. Приходил туда не один раз, отдал долг и закончил карьеру донора. Я не знал, воспользовался ли кто-то моими услугами, не думал о детях: родились они или нет. Ни одна душа не знала, чем я занимался. В медцентре мне сразу объяснили, что бездетные пары или одинокие бабы фото доноров не видят, ничего о них, кроме номера в картотеке, не знают. Им дают описание внешности, привычек, талантов анонимного отца. Если супруги, допустим, музыканты, то биоматериал от студента консерватории прямо для них. Странно, конечно, сейчас обрести взрослого сына, но я не против. Вот только ни с женой, ни с детьми знакомить тебя не стану. Зачем им стресс?
Харитонов стал общаться с отцом, пару раз в месяц они вместе обедали, много разговаривали. У них нашлись общие интересы, они на многие проблемы смотрели одинаково.
– Ты больше мой сын, чем Костя, – как-то раз признался Алексей, – ему только деньги нужны. И Елизавете тоже.
– От бабок никто не откажется, – улыбнулся Федор, – но у каждого свой способ их получить. Можно выпросить, а можно заработать. Мне второе больше нравится, я себя тогда уважаю.
– Ты прям, как я, – протянул Алексей, – ни копейки я у родителей жены не взял.
Время шло, потом вдруг отец прислал Федору сообщение – адрес и предложение: «Приезжай скорей».
Федя бросил все дела, ринулся на незнакомую ему улицу. Там в дорогом жилом новом доме его ждал отец.
– Значит, так, парень, – сказал он, – я был сегодня на обследовании. Нашли у меня фигню. В таком месте, что не прооперировать. Как сказал доктор: «Мы пока этого не умеем». За границу ехать бесполезно, там тоже откажут. Самолетом летать запрещено. Нервничать запрещено. Стресс любой, даже радостный, противопоказан, легче сказать, что мне можно: смирно и молча сидеть в кресле и ждать смерти.
– Надо ехать в Германию, – занервничал Федя, – поездом, спокойно.
– А, – отмахнулся отец, – я уже говорил с медицинским консультантом, моя проблема при сегодняшнем уровне развития мировой медицины не решаема. Очень редкий случай.
– Да что с тобой? – перешел с отцом на «ты» Федя.
– В мозгу граната с выдернутой чекой, – ухмыльнулся Петров, – когда рванет, неведомо. Я ни дома, ни на работе никому правды не скажу. Но дела необходимо привести в порядок. Завещание давно на всякий случай составил, но подозреваю, что кое-какие гниды налетят и лапы погреют. Чтобы Настя не умерла с голоду, я кое-что припрятал в надежных местах. Это не банковские вклады. Просто нычки, отыскать их чужому человеку невозможно. Там масса всего, документы и много чего еще, включая очень большую сумму наличкой в валюте. Анастасии я это не оставлю. Она добрый податливый человек. Дети ее в грош не ставят, после моей смерти все отнимут. Костя дурак и лентяй. Стилист, е-мое! Жена у него поэтесса. Лиза непонятно чем занимается, зять у компьютера сопит. Все бездельники от меня ежемесячно очень приличную сумму получают. Да никому ее не хватает. Константин недавно заныл:
– Пап, купи мне новую машину.
– Твоя еще не старая, – возразил я.
– Ей уже два года, – обиделся командир расчески с феном. – Что тебе, три миллиона жалко? Это же недорого!
– Парикмахер – нужная профессия, – вступился за незнакомого брата Федя.
– А ты спроси, сколько человек к нему в месяц приходит, – нахмурился Алексей, – салон великого стилиста открыт один день в неделю. Короче, видишь коробку?
– Да, – ответил Федор.
– В ней ключ. Понял?
– Нет, – признался Федя.
Отец снял крышку, вынул картину и спросил:
– Что это?
– Пейзаж, – ответил сын.
– Верно. Но это одновременно ключ, – пояснил Алексей. – Когда я умру, тебе нужно выждать время. Будь внимателен, осторожен. На Анастасию налетят грифы, станут обжирать наследство, все, как им покажется, отберут. Но это им только покажется. На виду лишь одна четверть денег, остальное припрятано. Дом и квартиру не отхапают. Они изначально находятся в собственности Насти, не по завещанию получены. Если совсем семью прижмет, особняк сдадут, на кефир с булочкой хватит. Несколько лет сиди, Федя, не вылезай. Потом поедешь в деревню Муркино, покажешь картину одному человеку, он тебе растолкует, как найти огород, где мой клад закопан.
Речь Петрова прервал звонок.
– Да, – резко ответил Алексей, – нет. Я в дороге, еду на комбинат. Так. Поворачиваю назад. Спасибо, что предупредил, уже лечу. Задержи их.
Алексей встал.
– Федя, завтра договорим. Приезжай сюда к десяти утра. Это единственное место, где я могу без опаски все объяснить. Вот, держи ключ от апартаментов.
– Кому принадлежит квартира? – проявил любопытство сын.
– Все завтра, – бросил на ходу отец.
– Ты куда? – не успокаивался парень, входя с Алексеем в лифт.
– Бизнес, – отмахнулся Алексей, – вечный адреналин и непредсказуемость. Люблю его за то, что не дает от скуки пропасть.
На следующий день точно в указанное время Федор приехал в жилой комплекс, открыл полученным от отца ключом дверь, вошел в апартаменты, понял, что он здесь один, и не удержался, пошел бродить по комнатам. Чем дольше Харитонов ходил, тем больше ему нравилась квартира. Четыре комнаты, столько же санузлов, кабинет, гостиная, столовая с кухней, выход на крышу, там крытая терраса. Имей Федя возможность, он бы купил именно такое жилье: просторное, светлое, с панорамными окнами. И мебель правильная, и осветительные приборы замечательные, и кухня что надо.
Осмотрев все, парень вернулся в кабинет, сел в кресло за столом и увидел папку с надписью: «Отдать Федору Харитонову». Прочитав свою фамилию, он удивился, открыл скоросшиватель и обомлел. Внутри лежали документы на квартиру, в которой он сейчас находился. Апартаменты принадлежали ему.
Несколько раз прочитав бумаги, Федор позвонил отцу.
– Алло, – ответил незнакомый женский голос.
– Простите, я ошибся номером, – сказал Харитонов.
– Вам нужен господин Петров? – спросила незнакомка.
– Да, – изумился Федя.
– С прискорбием сообщаю, что Алексей Николаевич скоропостижно скончался, – почти шепотом договорила дама, – ваш номер определился как телефон Харитонова.
– Это я, – ошарашенно подтвердил Федор.
– Анна, помощник секретаря Алексея Николаевича, – представилась женщина, – о дате похорон сообщим вам на Ватсап. Убедительная просьба не звонить по домашнему телефону. Семья в шоке.
– Да, – пробормотал Федор, – конечно. Понимаю.
На похороны он не пошел. Нет, он очень хотел проститься с отцом, но его невероятная схожесть с покойным могла вызвать недоумение, перешептывания и сплетни.
Глава 7
Анастасия Егоровна замолчала.
– Чем мы можем вам помочь? – осведомился Костин.
Моя соседка показала на коробку, которую принесла к нам домой, а теперь привезла в офис.
– Откройте, пожалуйста.
Володя встал и снял крышку.
– Достаньте содержимое, – попросила Петрова.
И тут зазвонил телефон.
– Простите, – сказал Костин и взял трубку. – Кто? Харитонов?
– Федя! – обрадовалась Анастасия. – Я написала ему, куда направляюсь, просила приехать.
– Пусть поднимается, – распорядился Володя.
– Мальчик вам сейчас все сам объяснит, – обрадовалась Анастасия.
Спустя время в кабинет вошел крепкий молодой мужчина.
– Феденька, – обрадовалась Анастасия, – я рассказала детективам о нашем знакомстве, сообщила все, что от тебя узнала.
– Добрый день, господа, – поздоровался Харитонов.
Костин не стал тянуть кота за бантик.
– Зачем мы вам понадобились?
Федор убрал рукой челку, упавшую ему на лоб.
– Отец объяснил: человек, который увидит картину, покажет, где находится состояние, о котором Алексей Николаевич говорил. Оно спрятано в надежном месте. Что это? Квартира? Дом? Погреб? Огород? Ответа нет. В каком месте зарыты, заперты, замурованы ценности? Я понятия не имею. Эти сведения должен получить, отдав картину. Кому? Где искать доверенное лицо? Даже приблизительно не знаю. Все подробности отец собирался сообщить во время нашей встречи, но ее прервал телефонный звонок. Алексей Николаевич велел мне приехать на следующий день, но беседа не состоялась из-за его скоропостижной смерти. Что я знаю? Надо отдать кому-то картину. Все. Я пребываю в растерянности. После кончины отца я выполнил его просьбу, наблюдал за вдовой. Знал, что ей не очень-то сладко, выждал срок, который Алексей Николаевич велел соблюсти. Но подошел к ней в супермаркете чуть раньше, чем следовало. Потому что она тогда оказалась в крайне плачевном состоянии.
– Почему вы не приехали к ней домой? – спросила я.
Федор замялся.
– Ну… э… Отец не хотел, чтобы члены семьи узнали о деньгах. Он полагал, что дети отберут у матери все.
– Вы получили от отца дорогое жилье, – сказал Володя.
– Да, – согласился Харитонов, – но я его об этом не просил. Понятия не имел, что Алексей Николаевич на мое имя хоромы приобрел. Если Анастасия Егоровна захочет, я отдам ей апартаменты.
– Федя вылитый Леша в молодые годы, – всхлипнула Петрова, – смотрю на него, и сердце переворачивается.
– Значит, все, что у вас есть, – это пейзаж, – резюмировал Костин.
– Еще название деревни – Муркино, – подсказал Федор, – последние слова отца звучали так: «Поедешь в деревню Муркино…» И тут его отвлек телефон.
– Это снимок? – удивился Костин. – Я думал, что картина.
Федор закинул ногу за ногу.
– Да, он так сказал. Я сам удивился, когда увидел, решил, что передо мной акварель.
И тут ожил до сих пор молчавший Захар Рамкин, наш компьютерщик.
– Берется фотография, обрабатывается определенным образом, получается полотно в любом виде: акварель, масло. Можно изменить местность, что-то добавить, убрать. На снимке развалины храма, я могу из них воссоздать собор.
– От церкви остался только первый этаж, как вы поймете, что было выше? – изумился Федор.
Рамкин посмотрел на Костина.
– Можно?
– Давай, – разрешил Володя.
Захар пощелкал своим телефоном над снимком, потом велел:
– Смотрите на плазму.
Читать бесплатно другие книги:
