Меткий стрелок Незнанский Фридрих

— Эх, мне бы вашу уверенность, Денис Андреевич. Зелек Шустов обвел вокруг пальца ЦРУ и наш Комитет госбезопасности. Он получал деньги и от тех, и от этих. Причем имел дело с самым публичным бизнесом — со средствами массовой информации. А согласитесь, это о многом говорит.

Денис в своей обычной манере побарабанил пальцами по столу, затем взъерошил ладонью рыжие лохмы и наконец сказал:

— Вы знаете, Алексей Петрович, есть в вашем лице что-то такое, что вселяет в сердца людей неуверенность.

С этими словами Денис достал из кармана телефон и набрал номер Филиппа Агеева. В трубке раздались длинные гудки. Один, другой, третий… На пятом трубку взяли, и глуховатый мужской голос тихо произнес:

— Да.

— Витек, это ты? — спросил Денис, стараясь говорить как можно раскованней.

— Да, — произнесли на том конце провода.

Денис нажал на «отбой». Мрачно посмотрел на Алексея Петровича.

— Что случилось? — спросил Кротов.

Рука с зажатой в пальцах сигаретой замерла у его рта.

— Филю взяли, — коротко ответил Денис.

Трое мужчин медленно подходили к машине. Агеев засунул руку под мышку, вынул из наплечной кобуры пистолет и тихонько приотворил дверцу.

Один из мужчин, тот, что был с дубинкой, обошел машину сзади. Другой остановился рядом с дверцей водителя и поднял пистолет.

Филя что было сил вдарил ногами по дверце. Мужчина, сбитый с ног, отлетел в сторону. В ту же секунду Филя выскочил из машины и кинулся на землю. Коснувшись плечом земли, он тут же развернулся и выставил перед собой пистолет.

Что-то сверкнуло перед глазами у Фили, и в следующее мгновение его сознание погрузилось в темноту. Сквозь вату в ушах он слышал какие-то голоса, звучавшие глухо и отдаленно, словно говорившие находились в сотнях метрах от него. Потом смолкли и они.

Очнулся Филипп от дьявольской боли в затылке. Он попробовал приложить к затылку руку, но не смог. Его руки были стянуты за спиной и связаны чем-то жестким. Филя попробовал пошевелить пальцами, но не почувствовал их. Лишь сильная ноющая боль в запястьях…

Оперативник с трудом разлепил веки — вокруг была тьма. Пол под ним подрагивал, в ушах стоял непрерывный гул. Наконец он сообразил, в чем дело. Его оглушили, связали и бросили в багажник.

«Главное — не паниковать, — приказал себе Филя. — Безвыходных ситуаций не существует».

Филя закрыл глаза и мысленно досчитал до десяти. Это помогло ему успокоиться. Затем он еще раз попробовал пошевелить руками. Запястья были стянуты туго, развязать, пожалуй, не получится. Но кто не пытается, у того не получается, и Филя, морщась и постанывая от боли, начал действовать.

Прежде всего он поджал под себя ноги и попробовал перекинуть через них связанные сзади руки. С пятой попытки ему это удалось. Филя немного передохнул, восстанавливая дыхание и успокаиваясь. Он поблагодарил Бога за свой небольшой рост, а судьбу за то, что послала ему большую машину с вместительным багажником. «Демидыч здесь и рукой шевельнуть не смог бы», — подумал Филя, вспоминая габариты друга.

Отдохнув, он поднес руки к лицу и попытался ослабить узлы зубами. Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем ему это удалось. Отдыхая, принялся двигать пальцами — сжимать, разжимать… В конце концов чувствительность вернулась.

Филя снова взялся было за узлы, но тут машина остановилась.

Раздались шаги, голоса… Крышка багажника открылась, и Филя зажмурился от ударившего в глаза света, хотя он был электрическим и тусклым.

— Ого! — воскликнул один из недругов. — Да он перевернулся! Посмотри-ка, Чалый! И рожа в крови — небось пытался перекусить узлы зубами.

— Похоже, у нас в багажнике гуттаперчевый мальчик, — отозвался второй голос, более низкий и хриплый. — Доставай его. Посмотрим, какой он гибкий.

Крепкие руки подхватили Филю за плечи и выволокли из багажника. Не успел он привыкнуть к свету, как кто-то нахлобучил ему на голову вязаную шапку, и Филя вновь погрузился во тьму.

— Оттащи его подальше от машины, — приказал хриплый голос. — Не дай бог, заляпает кровью, шеф мне потом голову отвернет.

Те же крепкие руки схватили Филю за шиворот и поволокли по холодному цементному полу. Оттащили метров на десять. Судя по тому, что Филя успел заметить, они находились в большом гараже. А гараж где-нибудь на окраине города. Кричи не кричи — никто не услышит.

— Ну что, малыш, — услышал он над самым ухом, — жить хочешь?

Филя разлепил разбитые губы и тихо произнес:

— Да пошел ты…

Бандиты засмеялись.

— Надо же, — удивился хриплый. — Он еще и грубит. Поучи-ка его, Лом.

Удар ногой под дых едва не вышиб из оперативника дух. После второго удара он почувствовал, как хрустнуло ребро. Острая боль пронзила всю грудь.

— Лом, ты что, охренел! Мать твою, я ж просил только поучить, а не калечить!

— Да ладно тебе. Ребром больше, ребром меньше… Говорить-то он еще может, а это главное.

Бандит склонился над Филей. Горячее, зловонное дыхание обдало ему лицо.

— Ну что, брат, — ласково обратился к нему бандит, — будешь говорить? Или опять начнешь ругаться?

— Не о чем мне с тобой говорить, урод… — злобно прошипел Филя.

Бандит хохотнул.

— Слышь, Чалый, — обратился он к своему подельщику, — этот прыщ обозвал меня уродом.

— Наверное, шапку ты ему надвинул на глаза дырявую, — насмешливо отозвался Чалый. — Вот он и видит.

Бандит, названный Ломом, хмыкнул:

— Видит, говоришь? Ну что ж, придется выколоть ему глаз. Слышь, малыш, сейчас я выколю тебе глаз. Пока что один. Но если ты и дальше будешь продолжать грубить — я тебя вообще лишу зрения. Всосал?

Филя ответил ему четырехэтажным матом.

Слов больше не было. Удары посыпались со всех сторон.