Пленница босса Бушар Сандра
– Очнулась, – облегченный вздох босса заставил напрячься. А потом я не просто стала его слышать, но и видеть. Он нависал надо мной со странным изучающим прищуром. – Слава богу, Соня. Ты меня так до сердечного приступа доведешь.
– Эм… Павел Григорьевич… Вы, конечно, меня извините, – голос звучал тихо, сонно, растерянно. Я правда ничего не понимала и все еще слабо соображала. Босс напряженно ждал моего вопроса, – а что вы в моей спальне делаете?
Лицо Астафьева буквально вытянулось, ответный вопрос звучал странно:
– В твоей спальне, Сонечка?
– Ага, – активно мотнув головой, я поморщилась от слабости и головокружения. К тому же, подташнивало. – Сейчас Димочка придет, и все плохое кончится.
Два серых глаза стали опасно блестеть:
– Твой Димочка сюда придет? – босс тыкнул пальцем в подозрительно низкий потолок.
– Ну да. А куда ему еще идти? – без капли иронии пожала я плечами. – Здесь его место.
Почесав затылок, босс вскинул голову к небу. На его взмокшем лице явно читался вопрос: «За что мне все это?».
– Понимаю, понимаю… – саркастично прыснул мужчина. – Всем здесь будет хорошо. «Кровать»-то класса люкс, – вспомнив нашу железную советскую постель, я зависла. В каком месте она класса «люкс»? Сложив руки на груди, Астафьев грозно и торопливо пробормотал себе под нос. – Отличный денек просто! Лям просрал, теперь еще и моя тачка – их с «Димасиком» брачное ложе! Одного не могу понять! – резкой удар рукой босса по «потолку» моей кровати, и я вдруг начала все вспоминать. Два потемневших серых глаза тут же отрезвили и вернули в реальность, – может мне сразу на тебя компанию переписать, а?
В панике я поспешно села на месте. Во-первых, я была в авто босса. Ноги с туфлями на шпильках свисали по другую сторону, а под головой лежала сложенная в трое зимняя куртка начальника. Во-вторых, оковы куда-то пропали, уже радовало.
Но тут я вспомнила про реальный нависший срок и предательство парня, снова зарыдав в голос.
– Значит так, рыбка моя, – тоном отпетого мафиози Астафьев сверкнул идеально ровными белыми зубами. В кармане его звякнули наручники, – я тут поразмышлял, пока ты в обмороке валялась… Не буду я в полицию тебя сдавать.
– Спасибо! Спасибо вам! – радостная до головокружения, я бросилась благодарить босса, но тот вытянул палец вперед, а сам отшагнул назад.
– Только потому, что они работать нормально не умеют. А если и найдут, то денег я своих все равно не увижу, – загадочно изобразив волну бровями, Павел недобро улыбнулся. – Буду искать сам, Сонечка. И не думай, что ты свободно заживешь дальше, как ни в чем не бывало, поняла меня? – выдержав краткую паузу, мужчина сглотнул тяжелый ком и наконец огласил тяжелое для меня решение: – Пока долг не вернешь, ты – моя заложница.
Замерев с расширенными до состояния блюдец глазами, я настоятельно переспросила:
– То есть, как это?
– Пленница, если так хочешь, – пожал плечами босс так спокойно, будто мы погоду обсуждали. – От меня не на шаг. Наручники теперь – твой постоянный аксессуар. Привыкай.
Проморгавшись, я попыталась понять, как за один чертов день моя жизнь превратилась в детективный триллер? Желая призвать Астафьева к здравому уму, я сделала серьезный тон и вытянула перед собой ладони:
– Давайте успокоимся и спокойно все обсудим…
– Как ты понимаешь, ночью я тебя одну не оставлю, – не унимался мужчина, все больше и больше нагнетая и без того патовую ситуацию. С пренебрежением взглянув на дом, где находилась моя съёмная квартира, мужчина поморщился. – Не для того я без выходных десять лет работаю, чтобы в таких местах спать! Не хочется, конечно, но… – тяжелый вздох и снова закатанные глаза сменились обреченным тоном: – Будешь у меня ночевать, пока всю правду не расскажешь.
– ЧТО?! – вот тут-то стало совсем не до шуток. Подпрыгнув на месте, я ударилась головой о потолок машины и, шипя от боли, повалилась обратно на сидение.
– Дом с живой охраной, плюс камеры и сигнализация, – принялся перечислять все «бонусы» мужчина, пока его лицо нависало над моим, заслоняя солнце. Как прозаично! – Никуда не сбежишь от меня, Сонечка, пока я деньги свои не увижу.
Павел Григорьевич выглядел решительно, а я была рациональным человеком. Плачь, кричи, сопротивляйся – Астафьев свою навязчивую идею явно не собирался оставлять в покое. Так что я просто мертво прошептала:
– У меня есть возможность сказать «нет»?
И тогда босс рассмеялся, будто я сморозила какую-то несусветную чушь. Удивительно, но даже в такой ситуации его голос слышался мне до мурашек сексуальным:
– Нет, Сонечка.
Часть 5
Я прекрасно помнила тот день, когда впервые лично увидела Павла Астафьева. Мне было восемнадцать. Его отец – Григорий, подошел к стойке секретаря и радостно объявил:
– Сонечка, сейчас мой сын приедет. Ты уж его встреть со всеми почестями, ладно? Чай, кофе, накорми…
Уставшая от работы, я не сразу сообразила и только спустя пол минуты опомнилась:
– Постойте. Это тот самый, что открыл филиал компании в Америке и сейчас его активно развивает?
– Развил уже. Он там больше не нужен, – самодовольно цокнул языком мой тогдашний босс. Весь офис знал, как он гордится сыном! Обведя рукой пространство вокруг, Григорий пожал плечами: – Он здесь нужен. Мне, старику, помощь жизненно необходима. Больше не тяну. Компания проседает.
Тогда я лишь улыбнулась и быстро подорвалась, в панике обзванивая лучшие доставки города, чтобы по описаниям отца заказать сыну все по его предпочтениям. Когда щелкнул лифт, объявляя о прибытии Павла, мы с Григорием уже стояли рядом, как солдатики.
Я обомлела от неожиданности. Младший Астафьев выбил почву из-под ног. Его энергетика сносила волной. Он буквально вытеснял вокруг всех одним лишь своим присутствием. И я пошатнулась.
– Осторожно, – по-отечески Григорий подхватил меня под руку, не давая упасть, и не одобрительно покосился на шпильки. – Ох уж эта ваша молодежная мода…
Дело было не в моде. Что-то вокруг изменилось. Внутри запорхали бабочки, а в конечностях возникло странное покалывание…
Черный литой костюм мужчины был идеально выглажен. Уверенной, но расслабленной походкой он подошел к нам, пожимая отцу руку. После наши взгляды встретились, серые бездонные озера перекрыли возможность дышать.
– Оу, – хриплый мягкий голос шелком скользнул по коже и вызвал мурашки. Косая хитрая улыбка делала Астафьева еще более обольстительным, по животному красивым, – эта та самая Сонечка, без которой мой папочка и шнурки завязать не может?
Смеясь, Григорий закинул мне на плечи руку и прижал к себе:
– Ага! Отличная девочка!
Щеки залились румянцем, пот выступил на теле. Я ощущала себя странно рядом с Павлом. Его легкий мятно-еловый запах доводил рецепторы до микрооргазма. Уверенные, спокойные движения казались незначительными, но в них чувствовались сила и мощь.
– Что вы, Павел Григорьевич, – и все же я нашла в себе силы протянуть руку мужчине. Профессионал я или кто? – Такое было только раз. И то, после грандиозного корпоратива в Лужниках, я была не против помочь любимому начальнику.
Он не пожал мне руку в тот день, как это обычно делают «большие» люди на бизнес знакомствах. Павел хищно приподнял бровь, и его потемневший взгляд скользнул по моей фигуре. Бегло, торопливо, но я заметила. Мне показалось, что тогда он особенно внимательно рассматривал грудь. Испустив хриплый вдох, тут же вернулся к вытянутой руке.
Не отводя от меня взгляда, нагнулся и поцеловал ее. Не как нормальные джентльмены, а в ладонь. Я хотела перевернуть ее обратно – не дал.
– Какая преданность делу, Сонечка, – все еще не разгибаясь, Павел щекотал мне кожу своим дыханием. – Скажите, а вот если я стану вашим боссом, меня тоже так любить будете?
И вот что на такое ответишь? Я и растерялась. Да еще и звук какой-то невнятный из губ вырвался, от чего тут же стало стыдно до потери сознания. В тот момент Павел смотрел на меня с интересом и желанием, это я точно понимала. Вокруг буквально летали искры и напряжение.
Он был тигром, который выбрал свою добычу.
– ХВАТИТ! – рявкнул Григорий, силой вырвав мою руку из хватки сына и вернув на место. – А ну-ка пойдем поговорим, Павлик.
Саркастично рассмеявшись, Астафьев не двойственно подмигнул мне. Мое сердце едва ли из груди не вырвалось.
– Что, – невинно поинтересовался тот, заглядывая мне за спину. Якобы он разглядывал журнальный столик с кучей деликатесов, но в отражении лифта я четко видела, куда именно так увлеченно смотрит Павел: мне на задницу. В какой-то момент он сжал зубы и судорожно втянул кислород. «Ему нравится?!», – догадалась я в панике, впервые в жизни чувствуя на себе такой явный мужской интерес, – даже перекусить не предложите? Я бы с удовольствием аппетит загасил. Не ел уже…. – он сверился с роликсом на руке и театрально грустно вздохнул, – два дня. О, ужас!
Хлопнув в ладони, старик тогда прервал цирк вокруг:
– Быстро, я сказал!
Заливисто бархатно расхохотавшись, Павел поднял руки вверх, сдаваясь, а после последовал за злым отцом в кабинет. Опустив голову вниз и сложив руки на груди, я пыталась справиться с эмоциями и переварить произошедшее.
– Эй, Сонечка, – так неожиданно было почувствовать Его губы на своем ухе, что я задохнулась. Низкий шепот проникал в самое сердце. Павел тогда завис за моей спиной. Слишком близко! Испуганно бросив взгляд вслед Григорию, увидела, как тот спокойно идет в свой кабинет и ничего не подозревает. Воспользовавшись ситуацией, младший Астафьев зарылся носом мне в волосы, от чего по телу скользнули мурашки. – Ты подумай насчет преданности, ладно? И насчёт голода, – когда его сильная массивная рука сжала мою ягодицу, я в конец поверила, что сплю, – я не пошутил.
Павел Астафьев пошел дальше, как ни в чем ни бывало, а я так и осталась стоять на месте. Прошло не менее десяти минут, прежде чем смогла сдвинуться. Отец с сыном же ругались в кабинете больше двух часов. Уж не знаю, о чем шла речь, но вылетел после Павел оттуда, как фурия. Красный, злой, недовольный. Убежал с офиса, а на следующее утро вернулся работать.
Только впредь диалог у нас был другой: деловой. На «вы» и без подмигиваний. Мы обоюдно замолчали ситуацию у лифта, потому как впредь младший Астафьев никаких намеков не отпускал.
Сперва я расстраивалась. Даже плакала пару раз, а потом… Благодарила Григория, что не стала одной из миллиона последующих жертв обаяния Павла. Не было девушки в нашей компании, которая добровольно не раздвинула перед ним ноги: беременная, замужняя, вдова… Все каким-то образом сдавались!
Поговаривают, что именно из-за этого Григорий с сыном и перестал общаться, разделив компанию на две части и разъехавшись по разным уголкам столицы. А меня оставил Павлу лишь потому, что только он мог платить высокую заплату. Старик больше не тянул.
Жизнь продолжалась, все плохое забылось. И вот теперь, спустя годы, я пришла к тому, что еду в наручниках в загородный дом этого самого Павла Григорьевича! Настроения не было. Планов на будущее – тоже. Угрюмо глядя в окно, я дотошно вспомнила, когда успела так накосячить, что Вселенная мне подобным «добром» ответила.
– Есть хочешь? – вдруг спросил Астафьев будничным тоном. – Мы тут ресторанчик один будем проезжать… С меня там денег не берут.
С ужасом глядя на мужчину, я удивленно выдохнула сквозь зубы:
– Нет. Благодарю.
«Да после такого стресса я неделю ничего съесть не смогу!», – рычала я про себя, с трудом сдерживаясь.
На светофоре босс вдруг посмотрел на меня оценивающе и пришел к «очевидным» выводам:
– О, я понял! Ты какая-нибудь веганша, да? Чтобы такая фигура была, надо небось одну траву жевать. Я вас, женщин, знаю.
Глядя в пассажирское окно, я закатила глаза. Но начальнику ответила деланно вежливо:
– Не поверите. Я все ем, даже фастфуд.
«С такими нагрузками, как у меня на работе, можно три раза в день крылышки в кляре есть и еще поверх похудеешь!», – возмущался внутренний голос.
Мужчина ничего не ответил, а через десять минут мы вдруг зарулили на парковку одной известной бургерной. Астафьев сам сходил, великодушно на время отсутствия приковав меня наручниками к своей драгоценной машине.
– Не переживаете, что я – злостная преступница – найду способ ее угнать? – невинно поморгав, с улыбочкой уточнила.
– Не переживаю, солнышко, – в тон мне ответил босс, прежде чем захлопнуть дверь. – Такую машину сложно куда-то деть. Она вся в маячках.
А вернулся он уже с кучей пакетов. Судя по чеку, прикрепленному степлером поверх упаковки, я поняла, что этот уникум взял каждую позицию из меню!
– Ешь, – приказал он жестко и отчасти грубо, продолжая свой путь. – Мне твои обмороки новые не кстати.
Фыркнув, я демонстративно переставила пакетики на заднее видение. Астафьев от злости чуть руль руками не раскрошил, то чернея, то краснея.
– Не буду, – миролюбиво откликнулась я, подергав рукой с наручниками. – А то вы потом меня в ограблении бургерной обвините. Нет уж. Из ваших рук я больше ничего брать не буду.
– Вот как… – жесткий рык мужчины заставил вздрогнуть, но лицо я-таки выдержала каменным.
– Более того, – не унималась, – как только вы свое богатство найдете – я увольняюсь.
Астафьев ничего не ответил. Я было решила, что наш разговор закрыт, как спустя полчаса он продолжил:
– У тебя же мама больная.
– Вот именно, – наши взгляды с боссом скрестились. Он буквально давил на меня ментально, сканировал рентгеном! Его сжатые зубы и вытянутая челюсть производили неизгладимое впечатление. Хотелось прямо на ходу из машины выпрыгнуть. Но я не сдавалась. Сглотнула ком и все же закончила мысль:
– Найду себе спокойную работу, чтобы не было риска «потерять» миллион долларов. Мамочка здоровее будет.
Астафьев скривился, как от лимона. Весь остаток пути он молчал, но атмосфера в авто царила, мягко скажем, недружелюбная. Изредка на меня бросались раздраженные гневные взгляды. Почему-то часто на голые коленки. Чем они так не угодили Павлу, оставалось лишь догадываться.
На какое-то время я даже успокоилась, а потом мы въехали на территорию закрытого поселка. Стоит ли говорить, что Астафьев жил не в сталинке? Разбитое озеро, высаженный парк, новомодные аллеи – все это было ерундой по сравнению с огромными, дорогостоящими домами.
Когда Павел Григорьевич припарковался около самого роскошного дома, я присвистнула:
– Говорите, денежек у вас больше нет?
– Это – память, – кратко, сквозь зубы отмахнулся он, заезжая на подземную парковку.
Тут же к нам подбежали пять девочек. Кто-то чай предложил, кто-то одежду подхватил, кто-то документы дал на подпись. В этом цветнике я чувствовала себя, мягко скажем, неуютно.
– Дамы, – без стыда и совести Астафьев прямо перед их глазами отстегнул наручники и толкнул меня вперед, – Это – Сонечка. Вы уж ее разместите, как царицу.
– В лучшей комнате дома? – наигранно улыбаясь, шагнула вперед блондиночка.
Окинув меня насмешливым взглядом, Астафьев вдруг выпалил:
– Не-а. В темнице сырой или в охраняемой башне.
Девушки вокруг меня закашлялись, а я закрыла лицо руками, беззвучно застонав. «Начинается цирк!», – вынуждена была признать, мечтая провалиться сквозь землю от стыда.
– П-простите? – естественно, никто юмора нашего местного Петросяна не понял.
Прочистив горло, Павел Григорьевич заговорил уже совсем серьёзно, без капли позитива:
– Говорю, в комнату с камерами ее, и чтобы на окнах решетки были. И Пете скажите, чтобы под комнатой ее караулил.
Часть 6
Босс куда-то резко испарился, а та самая блондиночка повела меня вглубь дома. Пока шла за ней по узкому коридору, не могла избавиться от мысли, что слишком уж у нее юбочка узкая, прямо по швам трещит. Да и блуза странная, прозрачная. Я бы в такой постыдилась даже на пляже лежать, а она хозяина дома вышла встречать.
Вывод напрашивался сам: либо они с Астафьевым УЖЕ спят, либо блондиночка над этим активно работает.
– Меня Светлана, если что, зовут, – звонкий голосок сразу показался мне надменным. Прямо чувствовались в нем лютая неприязнь и нежелание разговаривать.
«Это так у вас принято гостей встречать? – фыркнула я про себя. – Хоть и пленных…».
– А мое имя вам не понадобится, – мягко и приветливо я дала ей понять, что со мной в таком тоне общаться не получится. Пусть свои коготки в другом месте выпускает.
Звонкий заливистый смех полоснул по нервам. Высокий и громкий он буквально напоминал мне то жуткое чувство, когда кто-то скребет ногтями по стеклу. Блондиночка даже замерла посреди коридора, чтобы обернуться на меня с нервной улыбкой и злым взглядом:
– Вы правы… Тут никто надолго не задерживается, – выдержав краткую паузу, она протянула по слогам: – Кроме меня. Я тут была всегда и буду. Так что мое имя запомнить все же стоит.
Упорство Светланы меня буквально поразило. С широко распахнутыми глазами я присвистнула и кратко рассмеялась. Какая удивительная все же жизнь! Пока я мечтала сбежать из домашнего плена, эта блондиночка спала и видела, как живет в нем в роли хозяйки.
Так что равнодушно пожав плечами, просто облегченно выдохнула:
– Хоть бы так и было, Светочка! Может вы поможете мне побыстрее отсюда слинять, а?
В глазах той замерцало самое искреннее недоумение. Минуту помолчав, она все же прохрипела:
– То есть? О чем это ты?
– Понимаешь, – шагнув вперед, заговорщицки шепнула я ей, – я тут быть не хочу. Мне это вообще не нужно. А твой начальник прямо с ума сошел: под конвоем и в наручниках меня сюда притащил.
Уж не знаю, о чем там подумала Светочка, но за считанные секунды на лице ее сменилась куча эмоций: от злости и отчаянья, до раздражения и недоумения.
– Идем быстрее, покажу комнату, – буркнула она, буквально бросившись дальше по коридору. – Нет у меня времени на разговоры!
На этом наша так и не начавшаяся дружба с девушкой была окончена. Та привела меня в небольших размеров комнату с современным приятным взгляду ремонтом. В приватной ванной комнате я визжала от радости: такую роскошь давно не видела. Все в огромных размерах и только мое, персональное. Довольная своим внезапно образовавшимся отпуском класса «ультралюкс» бросилась бегом в огромную душевую кабину. Так и хотелось испробовать сотню баночек-скляночек, что так и манили. Пока намазалась каждым, прошла вечность. Благо, белый стиранный халатик аккуратно лежал в банном шкафу. Замотавшись в него поплотнее, я довольная вышла к постели.
– Так-так-так… – прихлопнув в ладоши, воодушевленно осмотрелась.
В комнате было, прямо скажем, жарковато. Будучи полностью уверенной, что в шкафчике есть хоть какая-нибудь завалявшаяся футболочка, решила не брезговать. Павел же не стеснялся, когда все мои трусики перелапал?! Вот и я спокойно скинула халатик и походочкой от бедра направилась к шкафу.
Как вдруг по громкоговорителю в комнате раздался знакомый хриплый бас:
– Там пусто, Сонечка. Пус-то!
Часть 7
– Ч-что, простите? – голос дрожал от паники и недоумения. Замерев на месте, я ужаснулась: «С ума схожу! Уже голоса в голове!».
– Говорю, – и все же – нет, это был именно босс. Его издевательский сарказм буквально фонил по комнате, эхо разлеталось вокруг, – одежды в шкафу не найдешь. Прости уж, я не планировал, что у меня пропадет миллион, и придется содержать пленницу.
Вот тогда-то я и зашевелилась. Как укушенная змеей бросилась… Только не сразу поняла: куда бежать? В ванну? Так там тоже могут быть камеры, спрятаться негде. Под кровать? Отсека пустого нет. Мозг, полный паники, снова и снова повторяющий: «Беги! Прикройся!» заставил ломануться к шкафу.
Голая и мокрая после душа, я спряталась за дверцей и только в тот момент, когда успокоилась, мол: «Честь защищена!», поняла самое главное: «Я ведь могла обратно халат надеть!».
Ударившись головой о ту самую дверцу, горестно застонала:
– Бля-я-я-я…
Грустить было от чего. Во-первых, бежать голой под камерами обратно за халатом – глупость. Но и так стоять – еще большая ерундистика. Павел уже прямо в микрофон громко ржал, даже не стесняясь.
Но больше всего поражало то, что босс наблюдал за мной все это время. Пока я спокойно себе раздевалась. Радовалась, как ребенок, каждому зеркальцу и ароматному тюбику… Получается, я для него домашнее животное?
– Прикольная ты, Сонечка, – наконец, явно вытирая слезы после истерики, выдохнул мужчина. – Ты, наверное, из тех, кто на корпоративах после баночки пива на стойке Аллегрову поешь в чей-то сапог?
Разозлившись от своего постыдного положения, сквозь зубы процедила:
– Не знаю. Не удосужилась с вами на одном корпоративе побывать.
Астафьев резко замолчал, будто что-то вспоминая. Вдруг его голос сменился, стал удивленно-серьезным:
– И правда, не помню тебя. Как так вышло?
– Серьезно? Не в курсе?! – самое главное в работе личным секретарем – субординация. Но все видимые и невидимые грани с боссом мы перешли еще в тот момент, когда он мою задницу в машине лапал, так что в выборе тона я больше не межевалась и неодобрительно прыснула: – Вы же меня работой всегда тридцать первого декабря загружали так, что я в реальность возвращалась только числа пятого января.
Поцокав языком, без капли сочувствия, Павел театрально выдал:
– Бедняжечка моя! Тяжело, наверное, когда зарплата двести тысяч, а босс работать заставляет. Тебя прийти пожалеть? Обнять там, приголубить… На плече у меня поплачешь, вдруг полегчает.
С одной стороны, начальник меня пристыдил. И это сработало. С какой стати жаловаться с такой зарплатой? Как говорится, молчи и делай. А с другой стороны… Я ведь все еще стояла голая, припрятанная в шкафу. Так что взмолилась:
– Просто закончите этот цирк, пожалуйста.
И Барин-таки соизволил сделать тон помягче и махнул рукой:
– Ладно, Сонечка. Повеселились и хватит.
– Слава богу! – закрыв глаза, я позволила себе улыбнутся. Смешок вышел больше нервный, чем радостный. Все же день выдался у меня хуже не придумаешь.
– Сейчас принесу тебе что-нибудь из Светкиных шмоток. Жди.
– ЧТО?! – закричала я, вспоминая перекошенное от злости лицо блондиночки. Я бы лучше еще раз голой по комнате прошлась перед камерами, чем лишний раз столкнулась с этой завистливой женщиной. – Не хочу носить вещи чужого человека, даже не думайте.
– Не переживай, – «успокоил» меня босс, – я уже отдал приказ твои вещички сюда перевезти.
– Ааа?! – вырвалось из губ. «Ты уже разговариваешь, как Эллочка Людоедка, Соня, – пожурил внутренний голос». А что делать, когда каждое следующе предложение босса шокирует больше предыдущего! Когда я уже решила, что хуже не придумаешь, он добил:
– Я сейчас уже возле комнаты. Одежду тебе свою оставлю.
– То есть варианта, что вы просто выключите камеры и дадите мне дойти за халатом – нет?! – искренни возмутилась. Впервые в жизни меня трясло не от холода, а от злости и ярости. Что этот мужчина вообще себе позволяет?!
– Нет, – спокойно, зато честно, выпалил тот. – Любопытство побороть не смогу.
– Устроили тут аквариум, черт вас дери! – кусая губы, я в отчаянье пощупала рукой заднюю стенку шкафа. Нет ли там часом скрытой двери? Я бы лучше туда сбежала, чем встречать босса голой в собственной спальне!
Увы, пусто.
– Что-что, золото мое? – невинно переспросил этот актер. – Я вижу-вижу, как ты там недовольно ножками топаешь, Сонечка. А кто тебе виноват? Вот не сперла бы сумочку и…
– Стойте, – нахмурившись, я не поняла один насущный момент: – А как вы идете и видео смотрите?
– И это говорит секретарь крупной столичной фирмы! Мирового уровня! – воскликнул во весь голос Астафьев. В тот момент я с ужасом осознала, что все мимо проходящие люди тоже могут частично увидеть «шоу» в спальне. Как будто и так проблем недостаточно… – Я себе приложение на телефон установил. Теперь ты всегда со мной. Прямо под сердцем, веришь? Иногда, правда, в штанах еще…
– Ужас! – оборвала я пошлые намеки босса своим откровенным рыданием. – Скажите, что это дурной сон!
Дверь распахнулась, в нее впорхнул довольный босс. Я была в таком напряжении, что слышала каждый его уверенный шаг. И то, как он напевал себе под нос странную мелодию. Именно она будет сниться в кошмарах всю оставшуюся жизнь.
Кинув на кровать что-то тяжелое, видимо, ту самую обещанную одежду, он вдруг прыгнул на нее сам. Не прошло и двух секунд, как я ощутила на себе взгляд. Точнее, на той части ног, что не была прикрыта шкафом.
– М-м-м… – хриплый мужской голос заставил вздрогнуть. – Какая мокренькая, аж по ногам течет. Неужели так рада меня видеть?
Павел Григорьевич прекрасно знал, что своими фразочками доводит до белого каления. Собственно, только поэтому он меня и задевал от случая к случаю. Такое ощущение, что все эти годы копил в себе шуточки и вот теперь получил возможность явить их свету!
– Это вода, – прошипела я сквозь зубы. – И было бы прекрасно, если бы вы вышли из комнаты и дали мне переодеться.
– Ага-ага, – самое страшное произошло: медленно начальник начал вставать с постели и двигаться ко мне. Его тихие шаги отдавали битами в ушах, будто роковой гром. – Ты еще скажи, что мурашки на ногах у тебя от холода, а не от моего очаровательного обаяния!
– Я промолчу, – закатив глаза, плавненько начала залазить в шкаф. Ибо нефиг мои ноги рассматривать!
– Но, – и все же он нагнулся. Я ощутила на лодыжке чужое касание. Была уверена, что он меня ущипнул. Но только когда осознала степень сжатия, до меня дошло: «Босс только что укусил меня за ногу!», – все же не промолчала, Сонечка. Не промолчала.
– Что. Это. Было?! – теперь-то я и вправду взмокла от Астафьева. Правда не так, как он мечтал. Ошарашенная его поступком, покрылась потом и не заметила, как моя грудь прилипла к дверце шкафа.
– Было у тебя самое лучшее качество – умение молчать. Лучшей женщиной тебя считал… После мамы, конечно, – мечтательно протянул босс, поднимаясь на ноги. Его шершавые пальчики скользнули вслед за хозяином по моей ноге вверх. Мягко погладили голое бедро, после щекотнули талию и замерли на уровне груди. Я отчаянно пыталась закрыть ее рукой, но та по-прежнему с болью отлипала от стены. – И того больше нет, Сонечка. Трагедия!
Внутри я разрывалась между двумя вопросами: «Как он меня назвал?» и «Где он меня трогает?». Каждый их них буквально выбивался из привычного общения между мной и Павлом Григорьевичем.
– Ой, а что этот тут у нас? – офонарев окончательно, Астафьев сжал край моей груди ладонью, еще и нос засунул за дверцу, пытаясь ко мне пролезть. – Не надо ничего скрывать от начальства, Сонечка. Мы, кажется, это уже уяснили на примере сумки.
Павел Астафьев был безусловно по-мужски красив: стильная густая шевелюра, умный взгляд, умение стрелять глазками. А еще его стиль соответствовал представлению женского пола об идеальном «самце»: костюм с иголочки, подчеркивающий натренированный стан. Мягкий хриплый голос, который заставляет тебя чувствовать главной на земле… Опытные руки, которые знают, что и где надо погладить, дабы дама капитулировала…
И я бы обязательно прямо сейчас стала одной из «развесивших уши», но слишком свежи были в памяти его бесконечные гулянки и после слезы девушек, которые всегда надеялись на большее.
Так что откинув приятное томление внизу с живота, я отряхнула голову и холодно отрезала раз и навсегда:
– Павел Григорьевич, а это где-то в договоре прописано?
Он замер в недоумении, судя по голосу – нахмурился:
– Ты о чем это, солнце мое?
– О том, – с писком я все же оторвала грудь от дерева и прикрыла рукой, не давая боссу к себе прикасаться, – что, если секретарша ваша теряет миллион долларов, она обязана теперь с вами сексом заниматься.
– А? – Астафьев прямо по струнке выровнялся, нависая скалой. Благо, нас все еще дверца шкафа разделяла, и я от его злости в обмороки не падала.
– Ну, трахаться обязательно? – так же беспардонно спросила, как и он со мной обращался. – Вы мне пункт в договоре покажите, пожалуйста. Если он есть, то… Что поделать? Придется!
Настроение в комнате резко поменялось, а голос Астафьева звенел сталью и холодом:
– Я никого никогда не принуждал, Симонова. И не надо мне тут рассказывать, что ты против. Я все вижу прекрасно, меня не обмануть.
– Возможно, Павел Григорьевич, – не стала лгать я, окончательно залезая в шкаф с ногами и оставляя только маленькую щелочку света, чтобы воздух поступал. – Но я все же человек, а не животное. И решение: будет что-то или нет – принимает мозг.
– И, – настойчиво и грубо рявкнул мужчина, – что мозг говорит?
– Что очередной я не стану, – без капли стеснения заявила я, не собираясь вдаваться в подробности. Мы оба знали, о чем идет речь. О любви босса к девочкам легенды слонялись по офису. – Так что лучше ни с кем, чем с вами.
Он ничего не ответил, просто пошагал к выходу. Дверь была захлопнута с таким грохотом, что зеркало с соседней стены упало на землю. Судя по звукам – чудом осталось целым. Но не успела я выдохнуть, как тот вернулся, скупо бросив:
– У тебя тридцать минут. Жду тебя в кабинете.
Часть 8
Дав себе пять минут спокойствия, я насладилась тишиной. В моменте было полное ощущение, мол все, как всегда. Но внутри я прекрасно понимала, что как раньше больше никогда не будет.
«Что меня ждет?», – снова и снова возникал один и тот же простой вопрос.
Лучше или хуже – никто предсказать не мог. Одно лишь я знала точно.
– Пора выбираться из шкафа и налаживать свою жизнь! – бойко воскликнула и быстро выбежала.
Была надежда, что босс за мной не подглядывает. По крайней мере, после нашего напряженного расставания. Не может же он, как какой-то маньяк, двадцать четыре часа в сутки за женщиной сталкерить!.. Или может?
В любом случае, ничего «запретного» я начальнику не показала. Быстро натянула на себя белую наглаженную рубашку. Бросив краткий взгляд на брюки – решила их оставить, потому как рубашка по длине сровнялась с моим приличным офисным платьем.
А вот дальше начались проблемы: никто ведь мне не объяснил, куда идти. Дом был, мягко говоря, огромный. Множество коридоров, сплетенных между собой лестницами… Решив не рисковать, я пошла по тому же пути, что и недавно. Именно он привел меня к главным дверям.
– А может?.. – покосившись на главный вход, я подавила в себе мечту сбежать. Бежать в мужской рубашке и на шпильках – то еще зрелище. Махнув рукой, двинулась в ту сторону, что, по моему мнению, выглядела более деловой, а не спальной.
Рабочее чутье не подвело. Иного типа ремонт привел меня к шести дверям с табличками «архив», «персонал», «приемная», «техническое помещение». Две комнаты были без табличек.
– Вот они-то мне и нужны! – довольная, что скитания кончились, хлопнула в ладоши и толкнула первую дверь. Только вот она не поддалась. Попыхтев себе под нос, вынуждена была признать: – Заперто!
«Он просто играет с тобой, Соня! – догадалась я, вспоминая любовь Астафьева к издевкам. – Стоит там за дверью и ждет, пока ты его умолять будешь открыть дверь!».
– Не дождетесь, Павел Григорьевич! – прошептала себе под нос, доставая из прически шпильку. – Хватит с меня испытаний… Давайте хоть сейчас по-взрослому поговорим, без этих ваших «розыгрышей»!
Вскрывать замки меня научил папа еще лет в пять. А три года назад я узнала, что не просто так он обладал подобным навыком… Как говорится, профессиональным.
Дверь поддалась, но радость моя тут же испарилась. Внутри было пусто, тихо, темно и воняло пылью. Разочарованно шагнув внутрь, я по инерции нащупала выключатель. Комната оказалась, мягко говоря, в стиле девяностых. Шальных и безумно богатых. Обилие блесков и розовых оттенков говорило о том, что она принадлежала женщине. А вот слой пыли в три пальца мягко намекал на отсутствие гостей тут многие годы.
– Женский кабинет в доме Астафьева? – напрялась я по щелчку пальцев, мазнув взглядом по рабочему столу и уютному дивану. Почему-то от мысли, что ради какой-то женщины Павел организовал целое рабочее пространство в личном доме, стало неприятно. В желудке что-то больно кольнуло. Но тут же отпустило: – Все такое старое… Это явно не для девушки…
Тут же попыталась вспомнить, где мама Астафьева. Григорий никогда жену не упоминал, а я в чужое не лезла.
В момент моего размышления цепкие ладони сжали талию и потянули назад, вытягивая прочь из комнаты. Лишь когда перед носом захлопнулась дверь, и возникло красное от злости лицо босса, я осознала произошедшее.
– Мало тебе миллиона? – рявкнул он на меня. – Хочешь еще по дому «брюликов» пособирать?!
Серые глаза Павла Григорьевича пылали самым настоящим опасным гневом. Намека на улыбку не было. Атмосфера вокруг давила и искрила. Начальник и раньше мог вспылить: отчет пять минут позже, кофе не горячий… Но сейчас Астафьев выглядел иначе. Словно я покусилась на что-то безумно ценное.
Читать бесплатно другие книги:
