Царетворец. Волчий пастырь. Книга четвертая Делакруз Алекс

Глава 4

Постепенно погружающаяся в воду яхта двигалась к берегу, все более замедляясь. Я в это время, чувствуя, как баронесса Бланшфор прильнула мне к плечу, думал, зачем вообще поддался уговорам и взял ее с собой. Краем думал об этом, потому что в первую очередь меня занимала обеспокоенность тем, успеет ли яхта достичь берега.

Линия пляжа приближалась, но скорость неуклонно падала. Яхта все больше и больше погружалась – нос при этом оставался на плаву, а вот корма скрывалась под водой быстрее. За спиной раздался звучный удар – обернувшись, я увидел, что Симон выбил стекло в рубке. Сделал это он, чтобы иметь возможность в случае затопления яхты покинуть рубку комфортно. Меньше чем через минуту он в этот выбитый проем и вышел – корма уже совсем скрылась под водой, в рубку хлынула вода.

Яхта погружалась все быстрее, но длинный, выдающийся далеко вперед с пляжа деревянный пирс-моло для удобного купания был уже совсем рядом. Ступив на натянутый леер, я перепрыгнул разделяющие яхту и пирс полтора метра и приземлился на твердую поверхность. Юрай, Симон и Стефан прыгнули следом, я же обернулся и подал руку Филиппе.

Яхта к пирсу приближалась медленно, и несколько секунд наши вытянутые руки тянулись друг к другу. Пальцы наконец соприкоснулись, и Фили, мило мне улыбнувшись, оперлась на протянутую руку и легко перескочила на пирс. При этом я обратил внимание, что она успела покинуть яхту в самый последний момент – на палубе, в том месте где она только что стояла, сомкнулась накатывающая вода. Еще миг – и яхта погрузилась полностью, а поверхность воды забурлила пузырьками воздуха. Глубина здесь оказалась небольшая, и почти сразу легшую на дно яхту, ее серебристый силуэт, было хорошо видно – если бы Филиппа осталась на палубе, она сейчас стояла бы по пояс в воде.

Бросив последний взгляд на так выручившую нас скоростью яхту, я жестом увлек за собой остальных. По длинному-длинному деревянному пирсу быстрым шагом мы покинули причал и оказались на берегу. Желтый песок, аккуратно расставленные шезлонги, забытые пляжные принадлежности и яркие солнцезащитные зонтики, присыпанные снегом, смотрелись довольно странно. Но не более странно, чем плывущие к берегу скакуны Стужи, чьи глаза светились льдисто-голубым Сиянием.

Мир меняется и с каждым новым часом предлагает к зрелищу все новые и новые, раньше немыслимые картины. Я, похоже, уже скоро даже удивляться перестану.

– Юрай, Симон, Стефан… – произнес я, показывая каждому из них на приближающихся демонических скакунов. – Забирайте. Каждый сам.

Все трое не сразу поняли, что именно я имею в виду. Но когда поняли, немного сбледнули с лица и растерялись.

– Попросите богиню о помощи через кровь, используйте лириум, и все получится, – отреагировал я на изумленные взгляды.

Больше на троих варгрийцев внимания я не обращал. Да, создание измененного существа, адского коня или смертоконя, как его называли у нас, – непростое дело. Неподвластное одному бойцу – это долгий и сложный ритуал, с огромным количеством используемых ресурсов. Но те демонические кони, которые плыли сейчас к нам, – они уже измененные, с ними все уже случилось. И в них просто нужно «переключить тумблер», сменив заполняющую их энергию одного Сияния на другое. И несмотря на ошарашенное состояние и неуверенность варгрийцев, в них я не сомневался – справятся. Просто потому, что я ощущал за спиной незримое присутствие Морриган, и у меня не было никаких сомнений в успешном выполнении поставленной задачи. Разберутся, не маленькие.

Сомнений в том, что Морриган поможет варгрийцам перенастроить скакунов, у меня не было. Вот только лично мне помощь богини была не нужна – потому что мне нужен был несколько иной конь. Который живет благодаря огню адского пламени, а не зеленому Сиянию. Варгрийцам такие к управлению неподвластны; мне же, после вмешательства Ливии, – вполне. А в центре Стужи, раз уж есть такая возможность, хорошо бы иметь подходящее средство перемещения, которое способно защитить себя одной лишь принадлежностью к адскому пламени.

Так что, не обращая внимания на растерянных варгрийцев, я первым зашел по колени в воду, встречая ближайшего скакуна, который выбирался на берег. Краем глаза обратил внимание, как окутывает его копыта льдисто-голубая дымка, как воду рядом с ним, расползаясь по сторонам, покрывает тонкий прозрачный ледок.

Конь, косясь на меня, встряхнулся и ударил копытами, подняв столп брызг, тут же превращающихся в маленькие ледышки. Он был мне враждебен – но враждебен не лично, а заключенной в него силой. Но мне и фламберж адского пламени не так давно был враждебен – до того, как мне Ливия усиливающую татуировку не начертила, устанавливая связь между мной и оружием.

Легко разбивая все нарастающий вокруг тонкий ледок, я подошел почти вплотную к коню. Увернувшись от внушительно клацнувших крупных зубов – поймал бы, руку с плечом бы вырвал, наверное, – уверенно (самое главное в этом деле) возложил коню левую руку на лоб. Ну как «возложил» – хлестко ударил открытой ладонью, предварительно перевернув внутрь камень перстня фламбержа – но при этом не сжимая кулак, чтобы меч не материализовался.

Эффект превзошел все ожидания. Я индигет, и массы – и моя, и коня, в случае происходящего действа значения не имели. Потому что в первую очередь здесь и сейчас столкнулись две энергии, подкрепленные волей. И в этом столкновении решали уже совсем не размеры: сверкнула алая вспышка, я остался на ногах, лишь отшатнувшись, а вот демонический скакун отлетел назад метра на три, поднимая веера брызг.

Истошно заржав, конь рухнул на бок и забил копытами, яростно меся превращающиеся в снежную кашу воду, песок и намерзший ледок. Глаза демонического скакуна уже сияли алым, по рывкам головы оставляя за собой нити следов в воздухе, постепенно истончающихся. Копыта по-прежнему светились льдисто-голубым, но конь уже был «заражен» адским пламенем, которое – из-за моей превосходящей воли, начало выжигать Стужу.

Демонический скакун не был живым в привычном понимании. Но, что для меня оказалось удивительно, он сейчас – в момент перестройки тела и привязки к Сиянию, чувствовал боль. Все те полминуты, пока адское пламя вытесняло холод Стужи из его тела. И как только процесс закончился, конь, глаза которого теперь светились ровным алым сиянием, поднялся на ноги. Миг проявления по-настоящему живых эмоций, услышанных мною в ржании боли, прошел, теперь конь вновь выглядел как квазиживое существо, созданное магией и подчиненное моей воле.

Ладно, с произошедшим лучше разбираться особой комиссии из самых высоких магических институтов, а мне бы сейчас просто средство передвижения, пожалуйста, чтобы только без отказов. Живой, квазиживой, пусть даже разумный конь – неважно. Главное, чтобы вперед бежал, когда мне нужно будет.

Короткий взгляд по сторонам – Юрай, Симон и Стефан уже заканчивали укрощение своих скакунов. Ну как заканчивали – ошарашенную неуверенность на их лицах сменила шальная радость. Видимо, не сильно они и участвовали, и произошло «приручение» у них гораздо проще, чем у меня: каждому из варгрийцев, как я видел по некоторым признакам, помог призрачный волк.

Живущий только из-за силы Сияния скакун – сам по себе артефакторный источник энергии, и из-за их близости призрачные варги обрели подходящую среду, в которой могли проявиться. Не полностью материализовавшись – сейчас были видны только призрачные размытые силуэты волков. Но, видимо, и этого для помощи варгрийцам хватило – с другими демоническими конями все оказалось намного проще, чем я рассчитывал. Все три выбранных бойцами скакуна уже поменяли льдисто-голубое сияние глаз на зеленое, аура вокруг них также сменила цвет. Причем без таких мучений, как только что происходило при замене ледяного пламени на адское.

Очень это интересно, но я подумаю об этом позже – и так других тем хватает. К примеру, еще я очень старался не думать о том, что своего спутника варга я рядом не видел. Ведь я хорошо помнил, что он спас меня совсем недавно от удара меча одного из всадников Дикой охоты. Выжил ли он тогда – вот вопрос.

Развоплотить подобную сущность – вожака первых варгов, непросто, но можно. Еще волк мог просто получить повреждения астральной сущности, так что на некоторое время потерял возможность вновь появляться в мире живых – по крайней мере, именно на это я наделся. Но ничего изменить сейчас не мог, поэтому мысли об этом старался гнать прочь.

Юрай, Симон и Стефан между тем уже были в седлах. Они смотрели на меня со смешанными чувствами – все еще не совсем веря в происходящее. Вернувшиеся призрачные варги, сражение с Дикой охотой – выигранное, на первый взгляд (это сколько даров деве Фортуне еще занести нужно), почти играючи, адские скакуны под седлом… я могу понять их чувства. Словно предания прошлого ожили, а они стали воплощением героев былых времен – сам себя так совсем недавно ощущал, когда боги снизошли до прямого общения со мной.

Взяв под уздцы демонического коня, который после моего движения дежурно фыркнул, я обернулся. У меня еще в необходимости думать быстро, сразу и обо всем зудело одно мешающееся обстоятельство, а именно – Фили. До Рива-дель-Рендины мы не добрались, брать ее с собой дальше – не вариант, оставлять здесь одну не хочется, но, видимо, придется…

Филиппа, полагаю, нечто подобное в моих мыслях и подозревала. Вот только у нее были совершенно другие, отличные от моих планы. Быстро и легко, почти не касаясь песка, баронесса подбежала ко мне. На ходу она широким жестом расстегнула молнию куртки, полностью открывая взгляду ажурный бюстгальтер, яркой алой расцветкой сейчас очень выделяющийся на фоне сдержанных серо-черных цветов ее костюма для верховой езды. Но отметил я это мельком – потому что Фили, резко распахнув куртку, положила руку на середину груди. Под ее ладонью при этом я увидел кровь – когда она успела сделать надрез, я даже не заметил.

Продолжающая удивлять действиями баронесса Бланшфор, на которую я смотрел уже совершенно новым взглядом, прижимая ладонь к груди, медленно и с силой сжимала кулак. Так, что на бархатной коже оставались красные следы, с маленькими точками крови от касания острыми ногтями. Лицо Фили исказилось от усилия – когда она почти полностью сжала кулак и потянула руку от себя.

Я уже понял, что именно она делает: извлекает скрытый амулет. Я неоднократно видел подобное: такие амулеты (в большинстве запрещенные Кодексом, конечно же) могут выполнять самые разные функции – от разгона силы и ловкости, выдержки с памятью или иных усилений организма до функционала, схожего с поясом верности или маяка слежения, например. Но, помня об обстоятельствах нашего с ней общения, я уже догадывался и представлял, что именно за амулет на баронессе; тем более представлял, глядя на алую кружевную ткань, вспоминая ее любовь именно к дерзкому красному нижнему белью, которое в дамских кругах салонов Равенны считалось моветоном и определяло принадлежность носительницы совсем не к высшему свету. «Красное белье для кварталов красных фонарей»; вот только алый цвет любят в нашем мире не только куртизанки. Да и, кроме этого кричащего и такого заметного признака, я сейчас начал вспоминать многочисленные ранее упускаемые моменты в наших с ней коротких и в некоторой степени вынужденных отношениях.

Фили между тем, несмотря на напряжение – я видел бисеринки пота у нее на лбу и висках, нашла силы мне извиняющеся и мило улыбнуться. Все же, несмотря ни на что, улыбка у не оставалась прежней. Даже несмотря на едва-едва заметно удлинившиеся клыки, неуловимо заострившиеся черты лица и ставшие вдруг красными радужки глаз. Не зря я удивлялся ее неуемной сексуальной энергии – или суккуб, или инкуб у нее в роду точно были. Не отец и не мать, потому что подобное родство амулетом сдерживания не скроешь; но в роли дедушки или бабушки демоническая сущность, причем совсем не слабая, у баронессы Бланшфор присутствует наверняка.

Филиппа между тем полностью извлекла сдерживающий амулет, с поклоном опустилась на одно колено и протянула его мне. Знак высочайшего доверия, даже крепче вассальной присяги – амулет сдерживания завязан на ее душу, и Филиппа сейчас отдает мне в руки полный контроль над собой.

Взяв ее за руку, я легко тронул пальцы, заставляя Фили разжать ладонь. И, увидев, что именно за амулет сдерживал ее демоническую сущность, громко расхохотался. Пусть и рушится привычный мир вокруг, но подобная шутка стоит смеха – на ладони у Фили лежал амулет в виде Всевидящего Ока, причем напитанный силой рубин в нем был такого размера, что подобный амулет мог находиться в ведении только лишь совсем нерядовых членов Инквизиции. В ведении учета на уровне иерархов, я бы даже сказал.

Вот и ответ, как, имея столь сильное демоническое начало, Филиппа так хорошо могла его скрывать ото всех. Немного раскрываясь лишь в моменты… ладно, хватит приятных воспоминаний.

– Как?

– Святые отцы тоже люди, – едва заметно улыбнулась баронесса.

Покачав головой, я сжал ладонь Фили обратно, оставив в ней амулет.

– Себе оставь.

Филиппа подарила мне еще одну обворожительно-милую улыбку, поднялась и вдруг вскочила на прирученного мною адского скакуна. Тот отметил это действие громким фырканьем; под Филиппой он сразу загарцевал, вбивая копыта в песок – который плавился и брызгал по сторонам, мгновенно застывая колкими изломанными осколками. Куртку, кстати, застегивать Филиппа судя по всему даже не собиралась, оставив общим взглядам свое вызывающе алое нижнее белье. Невольно скользнув по которому взглядом, я повернулся к водной глади, выискивая еще одного скакуна Дикой охоты.

И сразу увидел его – добравшегося уже почти до берега, продвигающегося в мешанине льда, черного как ночь, огромного не просто демонического коня, а самого настоящего зверя. Его глаза при передвижении сияли так ярко, что за головой оставался плотный льдисто-голубой шлейф. И этот демонический скакун не плыл: он просто не мог этого делать – на нем был полный и массивный лошадиный доспех, который тянул его ко дну. Но силы Сияния и воли к жизни в этом демоническом скакуне было так много, что, как та лягушка, взбивающая под собой сливки в масло, конь превращал воду под собой в ледяную массу. Этот черный зверь буквально создавал и врубался копытами в мешанину льда, возникающую под ним.

Периодически конь полностью уходил под воду, но раз за разом вновь появлялся на поверхности, ударами копыт создавая и взбивая под собой ледяную подушку. Аура Сияния у этого демонического скакуна была настолько сильна, что он даже без всадника генерировал вокруг себя мощные выплески силы.

Наверное, потому этот демонический зверь мог удерживаться на плаву, что был конем лидера Дикого гона, высшего демона. К нему я и направился – едва конь приблизился к берегу. Зайдя по пояс в воду, я шел навстречу устрашающего (даже для меня) вида скакуну, который вдруг прыгнул вперед. Раскрыв пасть, эта зверюга попыталась меня укусить, а сразу после ударить передними копытами. Хорошо, что эта огромная и злая демоническая тварь была явно утомлена перемещением по воде – так бы копыта по мне могли и попасть. Но от удара я уклонился, а крупные зубы щелкнули совсем рядом с плечом.

Моя рука с пробужденным через перстень фламбержа адским пламенем легла на шею коня, взблеснуло столкнувшимися алым и голубым сияниями. Но эффект оказался, прямо сказать, неожиданным – меня отбросило прочь на несколько метров. И меня, и демонического зверя – мы просто разлетелись по сторонам, поднимая кучи брызг.

Я – индигет, и это звучит гордо. Сильный, смелый, ловкий и умелый. Разумный, что самое главное. Но передо мной демонический зверь, который долгие годы, если не десятилетия или даже столетия, носил на себе одного из высших демонов, лидеров Дикой охоты. Не разумное существо, но сила воли у него, как оказалось, – в момент лобового удара, не слабее моей.

Демонический скакун, барахтаясь, пытался подняться, заржав при этом так, что звуком мне ударило по ушам. Оставленная мною красная отметина на его шее исчезала – поглощаемая льдисто-голубым Сиянием. Зверь уже поднялся и бросился на меня, вот только рядом с ним уже материализовался мой спутник – матерый варг-призрак. Волк схватил коня зубами за заднюю ногу, но после сразу же отскочил, избегая сияющего копыта, которое оставило в воздухе шлейф траектории удара. Пользуясь отвлечением зверя, я уже оказался рядом и уверенно перехватил его за уздечку.

Демонический конь – взбешенный происходящим и касанием алого пламени, в ярости двигался очень быстро. Причем гораздо быстрее, чем обычное живое существо, – стремительно, размыто. Я даже не успел отреагировать, когда он вновь попытался меня укусить. Ну, почти не успел отреагировать – в самый последний миг я ударил ему с правой, целясь прямо в нос. Да, нос коня был закрыт защитой морды, но у меня на руке был перстень Спарты, в который я добавил импульса силы.

Теперь нас с конем раскидало по сторонам уже вспышкой смешанного зеленого и льдисто-голубого Сияния. Скакун снова покатился по воде, поднимая кучу превращающихся в лед брызг, я же вылетел на берег и прокатился по песку. Поднявшись, разными непечатными словами подгоняя себя и характеризуя упрямство зверя, я вновь побежал на линию воды – где, оглашая окрестности демоническим ржанием, скакун также уже поднялся на ноги.

Призрак-варг, отвлекая его, кружил вокруг, то и дело кусая зверя за круп и задние ноги. Я же – оказавшись рядом, совсем как в кулачной драке снова ударил зверя с правой. Конь попытался руку мне откусить, но этот удар я только обозначал – оказавшись со зверем почти вплотную, ввалил ему апперкотом с левой. Уже добавив импульса силы в перстень фламбержа.

Ярко сверкнуло алым, поменявшие свет Сияния глаза дернувшегося от удара скакуна на миг оказались совсем рядом, а в следующее мгновение я уже увидел летящее мне прямо в грудь копыто – неприятным следствием моего удара снизу вверх стало то, что конь поднялся на дыбы.

Глава 5

– Кайден… Кайден, милый, очнись…

Слова доносились до меня словно сквозь вату. В ушах звенело, перед глазами все плыло, а на периферии зрения мутно мелькали черно-зеленые лоскутья. Зацепившись за размытое пятно перед глазами, я усилием сфокусировал взгляд – увидев склонившуюся надо мной обеспокоенную Филиппу. Посмотрел несколько секунд на ее стиснутую и приподнятую алым бюстгальтером грудь, после чего поднял взгляд.

Сознание и осознания вернулись вместе с болью. К счастью, терпимой. При этом зелень кружащих на периферии зрения лоскутьев Сияния никуда не уходила – явный признак того, что Морриган спасла меня от увечий. Все же копытами в грудь я получил так, что ребра могли и из спины выйти, будь я обычным человеком без покровительства богини.

Филиппа пыталась мне что-то сказать, но я, поморщившись, жестом ее оборвал и поднялся на ноги. Укрощенный черный зверь, периодически бивший копытом в землю, стоял рядом. Глаза его светились самым настоящим адским пламенем, плавившийся песок под ним уже почернел. Переступая ногами, конь в ответ на мой взгляд пару раз звучно фыркнул – без агрессии, а словно бы говоря, что пора бы нам и в путь.

Еще взгляд по сторонам. Варги – и люди, и волки, расположились рядом. Жестом я показал Юраю, что сам в порядке, но мне нужно чуть-чуть времени. При этом обратил внимание, что варгрийцы расположились весьма осторожно, поодаль. Держась в отдалении и от меня, и от обнажившей свою демоническую сущность Филиппы, и от двух адских зверей, которые когда-то были обычными конями, а потом демоническими скакунами Стужи.

Еще во время взгляда вскользь обратил внимание, что озаренные зеленым Сиянием измененные скакуны рядом с варгами – и людьми, и волками… их было много. Не три первоначально измененных, а в количестве не менее десяти, как я только что увидел через постепенно уходящую застилающую взгляд муть. Раз-два-три, четыре, пять-семь, восемь-девять-десять… и вот этот, за основной толпой, одиннадцатый. Это не считая тех двух, кого я перевел из-под контроля Стужи для себя и Филиппы, приручив адским пламенем.

Всего тринадцать демонических скакунов.

Пока я валялся в отключке, варги – и люди, и волки (возможно, при участии или по воле Морриган), изменили силу Сияния вообще у всех демонических скакунов, которые выбрались рядом с нами на берег. Вопроса «зачем?» я задавать не стал. Есть возможность и время, так почему бы и нет, полагаю. Пойдут ли только за нами демонические скакуны, оставшиеся без наездников? Этот вопрос, кстати, вдруг разрешился сам собой. Потому что я очень ощутимо почувствовал рядом присутствие Морриган.

Ее присутствие было незримо, но постепенно я ощущал, как в теле исчезает боль и появляется невероятная легкость. Ощущение такое, что как будто, если захочу, могу и взлететь; кроме того, на самой периферии зрения, по краям взгляда, зелень ушла, но теперь там густилась темнота, создавая словно туннельный эффект зрения. За моей спиной сейчас как будто выросли непроглядно черные крылья ворона. Выросли только для меня, только в моем восприятии – потому что по взглядам остальных я не видел ничего необычного, никто за мою спину в удивлении не смотрел.

Морриган сейчас находилась совсем рядом, и готова была помогать по мере сил. И при этом, несмотря на легкость в теле, никуда не уходила противная тяжесть подспудного предчувствия беды. Мы выиграли битву, но не войну.

Запрыгнув на адского скакуна, недавно принадлежащего генералу Дикой охоты, я почувствовал, как он взвился, переступая копытами в нетерпении. Резкий, порывистый зверь – которому не было нужды скрывать свое истинное лицо за границами приличий и который совершенно не собирался вести себя спокойно. Это понимание догнало меня отзвуком ауры, причем догнало очень неожиданным озарением. Я вдруг получил разгадку волновавшего меня вопроса о той явной боли, который испытывал первый демонический скакун – сейчас конь Филиппы, при трансформации. И тот, и этот конь – черный зверь подо мной, определенно после касания адского пламени стали в некотором роде продолжением меня – я подарил обоим частичку своей души. Это реально чувствовалось. Скакун подо мной и вовсе сейчас воспринимался как еще одна часть организма; я мог управлять им бездумно так же, как управляю собственной рукой, когда чешу в затылке или застегиваю пуговицы, думая при этом о чем угодно.

Очень, надо сказать, это все неожиданно.

Филиппа уже была в седле, встав со мной стремя в стремя. Она молчала, ничего не говорила, но ее ставшие нечеловечески яркими алые губы изгибались в улыбке предвкушения – сбросив сдерживающую демоническую сущность ауру, Филиппа жаждала веселья. Примерно такая же аура, но слабее от нее исходила во время постельных утех – но скрытая, не так откровенно чувствующаяся, как сейчас. Но так долго удерживаемая маска с извлечением амулета оказалась сброшена, и теперь Филиппа наслаждалась возможностью побыть самой собой.

Некоторое время нам потребовалось, чтобы выстроиться в клин – Юрай встал первым, слева и справа от него, чуть позади, Симон со Стефаном, дальше – несамостоятельно, а с помощью принявших роль поводырей призрачных варгов выстроились остальные демонические скакуны. Мы с Филиппой оказались в центре клина, за спинами остальных. Не просто так – наши адские скакуны при движении, в теории, будут оставлять за собой пламенный след, так что никому за нами просто физически невозможно будет находиться.

Короткая команда, и мы – практически синхронно, двинулись с места. Копыта ударили в землю и, постепенно набирая скорость, наша кавалькада направилась к выходу с пляжа. В обычной ситуации подобное управление только что прирученными демоническими скакунами было бы невозможно – нельзя добиться такой слаженности от только что измененных сущностей, еще и живущих благодаря разным видам Сияния. Варгрийские всадники тренировались годами, чтобы получить контроль над своими адскими конями; но нам сейчас незримо помогала Морриган. Причем помогала не прямо своей волей, а частично забрав варгов под свой контроль, направляя их действия.

Сохраняя невероятную в иных условиях слаженность построения, мы покинули пляж и, проскакав по тихим улочкам курортного поселка, оказались на ведущей вдоль озера асфальтовой дороге. Здесь скорость бега скакунов выросла. Причем значительно выросла, и даже более того – скорость все росла и росла, преодолевая самые оптимистичные ожидаемые значения. Я вдруг, осознавая происходящее, почувствовал себя, как будто сел на аттракцион, который вдруг пошел вразнос и непонятно, чем это закончится. К счастью, остальные спутники сохраняли спокойствие – почему-то они думали, что у меня все под контролем.

Наивные.

Я же надеялся, что все под контролем у Морриган – потому что как остановить и даже как управлять нашей разогнавшейся кавалькадой, я совершенно не представлял. Ветер уже свистел в ушах так, что я вынужден был пригнуться к жесткой черной гриве демонического скакуна. Юрай, Симон и Стефан сделали так же. Филиппа же, сбросив сдерживающие силу демонической крови барьеры, наслаждалась. Она сейчас, наоборот, держась за гриву своего скакуна, откинулась назад – волосы ее частично растрепались, расстегнутая куртка хлопала на ветру, а сама баронесса громко смеялась, наслаждаясь происходящим. Глаза Фили, как и глаза демонического скакуна, уже горели адским пламенем.

Кони между тем не просто бежали – они уже практически летели, с невероятной скоростью. Пейзаж вдоль дороги, деревья слева и скальные уступы справа, мелькали невозможным к рассмотрению размытым фоном. Копыта скакунов почти не касались земли, а ветер уже дул в лицо с такой силой, что мне пришлось в гриву просто вжаться. Впереди вдруг, перед скакунами Юрая, Симона и Стефана, возникла клубящаяся черно-зеленая завеса, которая расстелилась перед нами самой настоящей уводящей в небеса дорогой.

Черные крылья, которые до этого момента словно бы находились за моей спиной и которые видел только я на периферии зрения, вдруг обрели материальность и прянули вперед. Словно подхватывая нас, выталкивая разгонным импульсом в небо – и вот мы уже двигаемся не по дороге, а по сконцентрированной под копытами скакунов дымчатой пелене. Филиппа в этот момент прекратила хохотать и что-то громко восторженно закричала – что, я не слышал, ветер ее слова уносил. Мне же было совсем не до смеха и веселья. Дымчатая пелена под ногами казалась зыбкой, и каждое мгновение я ждал, что она исчезнет, и мы кирпичами посыплемся вниз.

Невероятно. Всю жизнь я считал двигающиеся по небу отряды гона Дикой охоты своим главным врагом. А сейчас, получается, сам стал лидером подобного отряда – кто бы мог подумать. Осознание этого даже как-то отодвинуло страх падения.

Никто точно не знал, как передвигается по небу Дикая охота. Специалистами высказывались предположения (подтвержденные наблюдениями), что передвижения по небу возможны только в центре магической бури, в самом центре концентрации энергии. И находящиеся в составе каждого гона колдуны создают связующий всех всадников конструкт, позволяющий им всем вместе единой группой разгоняться до небесного бега. Более того, высказывались уверенные предположения, что всадники каждого отряда являются пусть и не единым организмом, но довольно близкими сущностями, неразрывно связанными между собой ментально, через кровь или магию.

Я вдруг понял, что мы, получается, сейчас двигаемся по похожим принципам. Да, вокруг не было магической бури и среди нас не было колдунов, но вместо бури за концентрацию энергии выступила Морриган, которая придала скакунам силы набрать скорости и взмыть над землей. Я же, получается, выступал в роли проводника мощи и воли богини; а наше совместное, в составе отряда, передвижение стало возможным потому, что все его участники оказались связаны кровью. С Юраем, Симоном и Стефаном я кровь смешал сегодня ночью, Филиппа совсем недавно присягнула мне на своей крови.

Рядом уже отчетливо раздавались удивленно-восхищенные возгласы варгрийцев, звучал задорный и веселый смех – это Филиппа не сдерживала эмоций от счастья полета. Она по-прежнему скакала, отклонившись назад и держась за гриву своего демонического коня. Вот только ветер нам уже практически не мешал – концентрирующееся впереди Сияние создало небольшой барьер, действуя словно лобовое стекло в мобиле-кабриолете. И хотя встречный ветер трепал волосы и свистел в ушах, сильного, выбивающего из седла напора воздуха я больше не ощущал.

Короткий взгляд вниз – синева водной глади Рендины неуклонно уходила в сторону. Ведомый волей Морриган отряд поднимался над облаками и над вершинами Варгрийского хребта, поворачивая по широкой дуге и направляясь прямо в сторону Мессены. Оглянувшись, я увидел, что мы оставляем за собой дымчатый черно-зелено-алый след, словно от кометы. Черные лоскутья, символизирующие крылья Морриган, мешались с зеленым Сиянием и таявшими в воздухе языками адского пламени, которые в общую картину вплетали копыта наших с Филиппой скакунов.

Но когда обернулся, я заметил не только это. Далеко вдали, в нашу сторону – также над горами, двигалась пелена магической бури. И в темной, от земли до неба чернильной стене я видел сразу три белесых вихря лавин Стужи – подобных той, которые ринулись на нас со склонов гор совсем недавно. Нас преследовали отряды Дикой охоты, которые взмыли в воздух благодаря двинувшейся в нашу сторону пелене. Пелене, идущей со стороны Новогорода, как я машинально отметил.

Вид и ощутимая даже на таком расстоянии мощь преследователей мне сильно не понравились. Только-только появившись на арене в роли новичков, нам предлагалось сыграть с профессионалами, причем на самые высокие ставки. Из плюсов только то, что с нами Морриган – почувствовал я легкое касание ветра на щеке. Из минусов – сражаться Морриган вместе с нами не собиралась, потому что для нее это слишком опасно. Ведь Морриган здесь, на границе зоны действия Стужи, весьма уязвима. И даже не гибель, а просто уязвимость богини может катастрофично перевернуть ситуацию с вторжением – во время личного поражения божественной сущности, даже локального, высвобождается просто невероятное количество силы, которое может быть использовано врагом.

Эти мысли, это осознание, появлялись у меня извне, словно нашептываемые богиней. Появились вместе с осознанием того, что она поможет нам только добраться до Мессены. До цитадели Корпуса Спарты на горном плато, которая была уже совсем рядом: сотни лиг, которые по земле преодолевались за долгие часы, в небесах мы преодолели за считанные минуты. И по мере приближения к Мессене мы снижались, а ограждающий нас купол истончался. Скорость падала, а свист ветра в ушах постепенно вновь начинал нарастать.

Дикая охота даже в центре магической бури не может передвигаться по небу часто и на большие расстояния – сотня-другая лиг, не более. Не знаю, как дело обстоит с нами, с поддержкой богини, но пока дальше пары сотен лиг нам и не нужно было: разогнавшись и ускорившись над облаками небесной черно-зелено-красной кометой, проскочив над вершинами Варгрийского хребта, наша кавалькада уже спускалась и замедляла бег.

Оглянувшись назад, оценивая расстояние до преследующей нас Пелены Стужи, я вздрогнул. Чернильная пелена магической бури явно ускорилась и нас неотвратимо настигала. По спине пробежался холодок плохого, очень плохого предчувствия.

Посмотрев по сторонам, я скользнул взглядом по демоническим скакунам без всадников, двигающихся рядом четверых призрачных варгов, приникших к гривам варгрийцам; посмотрел на Филиппу рядом, встретился со взглядом ее красных, с вертикальным черным зрачком глаз. Шикарные волосы баронессы уже полностью растрепались и развевались на ветру, а сама она уже не веселилась. Несмотря на загар, Фили казалась бледной как мел, нижняя губа ее сильно закушена жемчужными зубками.

Веселье закончилось, и сейчас начиналось самое интересное и главное. Свист в ушах все усиливался, и мы уже были совсем рядом с Мессеной. Волей Морриган небесный бег выводил нас над трактом Северного пути прямо к краю горного плато, над котором густо, полностью скрывая очертания цитадели, клубилась белая пелена вихрящегося снега.

Сопровождающее нас черно-зеленое клубящееся Сияние вдруг вытянулось, словно создавая мост к краю скального уступа, при этом пробивая и разгоняя клубящийся перед нами снег. Меня напоследок словно приобняло теплым дыханием, черные крылья еще раз широко размахнулись – подталкивая нас вперед, и в этот момент ощущение незримого присутствия богини ушло.

Дальше сами. Все сами.

Заканчивая бег по небу, мы преодолели последние сотни метров, и копыта скакунов ударили в скальный массив. Спустившись и оказавшись на плато, мы словно пробились под снежный купол. Меня тут же ощутимо тряхнуло – как-то за минувшие четверть часа привык уже к плавности воздушного бега, а скачка по твердой поверхности от нее значительно отличалась. Но это мелькнуло лишь мгновением неудобства – потому что происходящее перед глазами затмило остальные впечатления.

Узнаваемая и привычная местность вокруг перестала быть знакомой. Горное плато повсеместно было устлано слоем снега – но небольшим, постоянно сметаемым дующими здесь стылыми ветрами; повсюду торчали под уклоном огромные ледяные шипы – следы атакующих конструктов и движений ледяной орды, атакующей цитадель. Все вокруг было исчерчено и изломано новыми ледяными очертаниями – в нескольких местах намерзшие нагромождения пробивали стены Мессены, застывшим ледяным пламенем проникая внутрь периметра.

Над горным плато, внутри огромного снежного купола, под которым мы оказались, клубились сразу несколько плотных белых смерчей. Один из которых, самый ближайший, сейчас как будто бесновался в ярости на нашем тренировочном поле, где мы недавно каждое утро совершали утренние пробежки по снегу.

Мест силы я с места «приземления» увидел сразу два – одно находилось очень далеко и левее, на ровном столе причальной площадки. Совсем рядом с пустым пирсом, у которого обычно стоял сейчас отсутствующий Клавдий. Второе было довольно близко – справа, шпилем возвышаясь за стенами цитадели. Причем возвышалось оно прямо за знаковыми и знакомыми воротами – через которые курсанты красного взвода учебной роты совсем недавно проходили с простым копьем и щитом каждый, делая шаг вперед навстречу демону.

Как давно, казалось, это было.

Оба ледяных обелиска выглядели совершенно идентичными тому, что мы сегодня ночью разрушили на горе близ Арконы. И, оглядываясь по сторонам, я почувствовал радость надежды – как и на горе с метеостанцией, здесь не было видно ни одного демона, а из присутствия Стужи – только явно созданные магической волей снежные смерчи.

Впрочем, радость оказалась совершенно недолгой – потому что снежные вихри под накрывающим цитадель куполом, как оказалось, бушевали здесь не просто так. Снежные водовороты закружились, изгибаясь и приподнимаясь от земли. Словно огромные белесые пиявки: огромными беззубыми пастями из снежных вихрей открылось сразу три портала – причем они открылись одновременно, и из них посыпались буквально полчища ледяных гончих. Затаптывая друг друга, яростно шевелящаяся и падающая с высоты десятка метров масса самой настоящей живой волной устремилась нам наперерез. Явно стараясь любой ценой задавить, остановить, не допустить наше продвижение к ближайшему обелиску.

Наше появление на горном плато и открытие порталов уложились в считанные секунды. Бег демонических скакунов был невероятно быстр, и я сейчас полностью прочувствовал проблемы всадников Дикой охоты, которые не смогли нас поймать на выходе из бухты: на такой скорости слишком ограничен маневр. Нам бы, как мне казалось, выгоднее попытаться разрушить Место силы в цитадели – благо и проломы в стене есть; но скорость была такова, что мы не могли остановиться, – и мимо удобных проходов мы пролетели, направляясь к далекому пирсу.

Останавливаться и даже притормаживать для поворота – верная смерть, нас сразу же окружат и задавят. Но и бежать вперед казалось не лучшей идеей – одна из снежных воронок смерчей исторгала ледяных гончих прямо на нашем пути к Месту силы на причале. Впрочем, выбора сейчас особого не было – примерно на такое развитие событий я и рассчитывал: попасть к цитадели, при необходимости купить жизнями спутников немного времени, а самому добраться до любого из Мест силы и его уничтожить.

– Вперед! Вперед! – заорал я с использованием Голоса, удивленно чувствуя, как несущие нас демонические скакуны от крика разгоняются до невероятной скорости уже по земле.

И не знаю, каким образом, но своим криком я только что вдруг создал самый настоящий магический натиск – подобный тому, с которым на нас недавно надвигались отряды Дикой охоты. Только у них натиск был ледяной, и впереди бегущих отрядов вырастали ледяные щипы; я же сейчас разбудил сопровождающее нас Сияние, сосредоточенное под копытами скакунов и в подаренных мне крыльях Морриган.

Зеленые лоскутья клубящимися щупальцами стремительно рванулись вперед, и, касаясь ледяных гончих, расшвыривали, испепеляли их на своем пути. Беспощадно и массово уничтожая тех тварей, кто оказался рядом; а тех многочисленных гончих, кого щупальца касались вскользь, начинало разъедать словно кислотой. Рванулась вперед и клубящаяся тьма сопровождающих меня крыльев Морриган. Только тьма летела ввысь, к воронке портала над нами – сталкиваясь со Стужей наверху, и у самого выхода портала обволакивая и словно гася оживляющее ледяных гончих Сияние. Снизу сотни тварей разъедало зеленой кислотой, сверху иссушенные скелеты падали гроздьями, осыпаясь костями и превращаясь в черный пепел.

Коснулись черные крылья Морриган и воронки портала – которая после этого вдруг закрутилась вокруг своей оси так быстро, что вылетающие из нее ледяные гончие уже падали на плато с такой скоростью, что их тела ломались и буквально плющились, далеко разбрызгивая синюю кровь.

Мы скакали мимо сокрушенной массы, мимо шевелящихся в агонии сотен ледяных гончих, двигаясь по черно-зеленой дымной дороге. Спереди по нашему пути клубилась зеленая сила Сияния, кислотными щупальцами прожигая дорогу, а вот позади оставалась плеть самого настоящего адского пламени, создаваемая копытами наших с Филиппой скакунов. И ярящиеся полчища гончих из других двух порталов не смогли сразу нас догнать, отшатываясь от адского пламени и останавливая бег.

Пустой причал – без Клавдия, но с Местом силы, был уже близко. Как и момент истины.

– Щиты готовь! – крикнул я, обращаясь к скачущим впереди варгрийцам.

Никому из них еще не пришлось вступить в бой, но каждый держал наготове оружие. Обелиск был уже совсем рядом, и я активировал фламберж, собираясь использовать так прекрасно выручившую меня два раза огненную плеть. Вот только, едва мазнув взглядом по материализовавшемуся клинку, я понял – вообще не вариант. Камень силы, который располагался в пустоте энергетического кокона, оказался почти прозрачен.

– Дьяболо! – в ярости выругался я.

У меня не хватило опыта, сообразительности, времени для оценки принимаемых решений и их последствий, в конце концов. Используя силовое артефакторное оружие, я привык к неисчерпаемым запасам его энергии. Но энергия не берется ниоткуда: в обычных ситуациях я, как индигет, во время использования артефакторного оружия становлюсь своеобразным проводником силы Сияния, которое всегда и везде вокруг нас.

Вот только не сейчас, под прикрытием Пелены Стужи. Просто потому, что здесь правит бал холод иного мира – как правил бал и на вершине горы с метеостанцией. Пелена Стужи просто не пропускает через себя энергию нашего мира, его дыхание. У метеостанции я использовал не энергию Сияния вокруг, а накопленную фламбержем силу, заключенную в кристалле силы в его гарде. А может быть, адское пламя из накопительного кристалла полностью ушло в демонических скакунов – которых я перестраивал на адское пламя, изгоняя из них пламя ледяное.

Неважно. Важно то, что я не могу сейчас разрушить Место силы так, как сделал это совсем недавно – дистанционно и без прямой опасности для здоровья.

Все эти мысли мелькнули у меня буквально за несколько мгновений. За те несколько мгновений, за которые мы проскочили по каменной площадке причала и оказались у самого Места силы. Не подозревавшие ничего о моей ошибке и потере возможностей оружия Юрай, Симон и Стефан разъехались по сторонам, в готовности соскочить на землю и прикрыть меня щитами-эгидами. Я же, понимая, что не могу разрушить место силы огненной плеткой, лихорадочно и не останавливая бег скакуна решал, что я вообще сейчас могу сделать.

Ничего так и не решил. Но это было уже и не нужно – за меня все решил конь. Со ржанием, отзвуки которого били по ушам возвращающимся эхом не слабее, чем эхо моего Голоса, зверь останавливаться не собирался и продолжал стремительный бег. Казалось, он сейчас врежется в обелиск, но в самый последний момент черный зверь встал на дыбы. По инерции он подлетел к обелиску и вбил передние копыта, ярко горящие адским пламенем, в зеркальную поверхность Места силы.

Брызнула морозная крошка, льдисто-голубая поверхность в районе удара пошла многочисленными трещинами – алыми, горящими пламенем змейками, расползающимися от места удара.

Все. Пошел процесс – буквально через минуту-две здесь будет эпицентр взрыва. Через этот обелиск проходит слишком большой поток энергии, и оно не простоит долго в целостности – понял я, наблюдая за местом удара. Демонический скакун все еще стоял на задних ногах, раз за разом вбивая в обелиск копыта передних. Я откинулся назад в седле и, потянув за поводья, заставил коня развернуться.

Обернувшись, понял – дело дрянь. Созданным мною натиском мы проделали широкую просеку в массе вываливающихся из порталов ледяных гончих. По краям созданной нами дороги растекалось кислотная зелень и отдельные языки адского пламени, попадая в которые многочисленные ледяные гончие падали и погибали в корчах. Но их неотвратимо покрывали новые тела, напрыгивая, наползая друг на друга и создавая живую поверхность для остальных тварей, которые стремились нас достать и разорвать. В масштабе уже происходящего – учитывая по-прежнему вываливающихся сверху из воронок порталов массы ледяных гончих, широкая просека уменьшалась с каждым мгновением и теперь выглядела лишь узкой черно-зелено-огненной линией.

До того момента как нас захлестнет надвигающаяся волна, оставались считанные секунды. Это прекрасно видели и понимали все, кто бы рядом. И у нас больше не было ни места, ни возможности снова выстроиться и набрать скорость разбега, пробиваясь через орду ледяных гончих. Мы оказались в такой же ситуации, в которой недавно оказался расстреливаемый варгрийцами на льдинах отряд Дикой охоты. По нам лишь не стреляли, а так все один в один – потерял скорость, потерял инициативу и преимущество.

Пора, что ли.

– Вы же не хотели жить вечно? – взмахнув мечом, закричал я. Просто не зная, что еще в такой ситуации я могу прокричать. Нам всем предстояли последние секунды жизни, и все это прекрасно понимали.

И в этот момент Юрай, который сейчас находился ближе всех к надвигающейся массе гончих, сделал то же, что делали многие из поколений наших предков в критической ситуации. Принося себя и свою душу в жертву Морриган, Юрай вытащил горящий адским пламенем варгрийский коготь, без задержек и раздумий полоснув себе по руке, – алая полоса глубокой раны скользнула вдоль по предплечью, взрезая вены. Демонический скакун, на которого щедро попало горящей кровью Юрая, громко заржал, ударил копытами в камень под ногами и прянул вперед – уже двигаясь размытым движением, в облачении всполохов зеленого Сияния.

Юрай сейчас, в самоубийственном рывке, сжигал и себя, и своего коня, отвлекая внимание и принимая на себя первый удар стремящейся к нам массы гончих. Рядом с Юраем стлался в беге призрачный варг, который – как мне показалось, увеличился в размерах. Конь Юрая на скаку топтал гончих десятками, сам он расстреливал тварей из винтовки, уже не жалея лириума, а его призрачный варг легко расшвыривал ледяных гончих – размером не меньше его, по сторонам, как котят.

Настоящей зеленой кометой Юрай на скакуне в сопровождении призрачного варга врубились в приближающуюся к нам волну гончих. Отзвук ауры их сгорающего в последней вспышке Сияния был так силен, что приближающиеся массы тварей устремились прямо к Юраю, стараясь подавить, задавить и уничтожить этот раздражитель.

– Вперед, вперед! – уже кричал я, привлекая внимание остальных. Направив своего черного зверя рядом со Стефаном, я чувствительно пихнул его в плечо в нужном направлении, при этом даже едва из седла не выбив.

Демонический скакун подо мной, растаптывая в клочья отдельных гончих, постепенно ускорял бег, а я, подняв руку, покрутил открытой ладонью над головой и указал новое направление – к воротам Мессены. Направление почти противоположное тому, куда сейчас пробивался в самоубийственной атаке Юрай, отвлекая внимание на себя. Они – варги, человек и волк, сознательно приносили себя в жертву, а нам надо было суметь воспользоваться создаваемой ими возможностью.