Лавина Стивенсон Нил

15

«Травма грубой силы», разогревающая команда перед «Ядерными расплавцами», врубает звук около девяти вечера. На первом же тяжелом аккорде коротит целый стеллаж подержанных колонок; от проводов летят в воздух искры, сквозь скопление скейтеров разрядом проскакивает паника. Электроника в грузовике с аппаратурой изолирует и отключает перегоревшую плату; пока никто и ничто не пострадало. «Травма грубой силы» играет спид-реггей, созданный под сильным влиянием антитехнологических идей «Ядерных расплавцев».

Эти ребята поработают, наверное, с час, потом будет двухчасовая программа Виталия Чернобыля и «Ядерных расплавцев». А если появится Суси К и пожелает принять участие в сейшене, милости просим.

На случай, если что-нибудь стрясется, Хиро выбирается из гущи исступленной толпы и курсирует по ее краю взад-вперед. И. В. — где-то там, в толчее, но бессмысленно пытаться ее найти. Она только сконфузится, если ее увидят с таким стариканом, как Хиро.

Раз концерт уже пошел, то он сам о себе позаботится. Хиро делать особо нечего. А кроме того, самое интересное происходит на краю, в пограничной зоне, а вовсе не в середине, где все одинаково. Вот тут, под эстакадой, куда не доходит свет софитов, и можно засечь что-нибудь любопытное.

Пограничная тусовка довольно типична для брошенных эстакад в лос-анджелесской ночи. Под сенью эстакады — солидных размеров временный поселок, где обосновались закаленные бомжи из «третьего мира» плюс горсть шизофреников из «первого», которые давно сожгли мозги на раскаленном жаре собственного бреда. Многие обитатели выбрались из-под перевернутых мусорных баков и холодильников, чтобы, встав на цыпочки, посмотреть световое шоу. Кое-кто кажется сонным или пришибленным, а некоторых, приземистых латиносов, которые передают по кругу сигарету и недоуменно качают головами, происходящее забавляет.

Это территория «Жутиков». Банда и сегодня пожелала обеспечить безопасность концерта, но Хиро рискнул их окоротить и нанял для охраны Стражей Порядка.

Поэтому через каждые несколько метров навытяжку стоит крупный мужик в кислотно-зеленой ветровке с надписью «СТРАЖ ПОРЯДКА» на спине. Очень бросается в глаза — чего эта организация и добивалась. Но цвет нанесен электропигментом, поэтому в случае неприятностей крутые мальчики могут зачернить себя одним нажатием переключателя на лацкане. А для того чтобы сделать ветровку непроницаемой, достаточно только доверху застегнуть молнию. Ночь выдалась теплая, и пока все стоят в униформе нараспашку, подставляя грудь ночному ветерку. Кое-кто просто прохаживается, но большинство внимательно наблюдает за толпой слушателей, а вовсе не за группой на сцене.

Поглядев на этих солдат, Хиро ищет взглядом генерала и вскоре его находит: невысокий приземистый негр, коротышка-тяжеловес. На нем такая же ветровка, как и на остальных, но под ней — дополнительный слой бронежилета, на который подвешена недурная коллекция средств связи и миниатюрных примочек для причинения боли. Генерал снует вдоль края толпы, поводя головой из стороны в сторону, и выплевывает приказы в микрофончик, точно футбольный тренер на скамейке.

Хиро замечает высокого мужчину лет сорока с характерной бородкой клинышком, одетого в дорогой антрацитовый костюм. С расстояния в сотню футов видно, как поблескивает бриллиантовая булавка в галстуке. Хиро знает, что, подойди он поближе, увидит слово «жутик», выложенное синими сапфирами, притаившимися среди бриллиантов. При бородаче — собственная гвардия из полудюжины охранников в костюмах. Пусть безопасность здесь обеспечивают и не они, «Жутики» не могли не послать символический десант, показывая, кто тут кто.

Вот уже десять минут Хиро не дает покоя не относящееся к концерту умозаключение: в одном месте свет софитов обладает особой оптической плотностью, молекулярной чистотой, выдающей его происхождение. Уловив это, ваше сознание каким-то образом понимает, что этот свет неестественный. Он выделяется повсюду, но особенно — под грязной эстакадой среди ночи. Углом глаза Хиро то и дело ловит вспышки такого света, то и дело оборачивается, чтобы отыскать его источник. Ему это очевидно, но лучик никто, кроме него, как будто не замечает.

Кто-то под эстакадой пускает в лицо Хиро лазерные зайчики.

Это действует ему на нервы. Хиро осторожно слегка изменяет курс, переходит с подветренной стороны к костерку, полыхающему в железной бочке. Теперь он стоит в клубах слабого дыма: он чувствует его запах, но не видит.

Но стоит Хиро появиться, лазерный зайчик распадается на миллион крохотных частиц пепельного цвета, которые складываются в геометрическую линию в пространстве, а та, точно стрелка, указывает на свой источник.

В полумраке возле времянки под эстакадой стоит горгулья. И, как будто он и так недостаточно бросается в глаза, одет этот тип в двубортный костюм. Хиро направляется к нему.

Горгульи — это ходячий конфуз Центральной разведывательной корпорации. Отказавшись от настольных пи-си и лэптопов, они носят компьютер на теле, разделив его на отдельные модули, которые подвешивают на пояс и носят за плечами. Горгульи служат живыми устройствами наблюдения, записывая все, что происходит вокруг них. Что может быть глупее? Такие примочки — современный эквивалент футляра для логарифмической линейки или мешочка для калькулятора на поясе — словно клеймо указывают на принадлежность своего владельца к классу, который одновременно выше и намного ниже остального человеческого общества. Для Хиро горгульи — кошмар всей его жизни, поскольку воплощают худший стереотип стрингера ЦРК. А цена этого добровольного остракизма — возможность круглосуточно находиться в Метавселенной, ежеминутно собирая информацию.

Высшие чины ЦРК терпеть этих ребят не могут, потому что те сгружают в базы данных поразительные объемы бесполезной информации на тот маловероятный случай, что хоть что-нибудь окажется полезным. Это как записывать номера всех машин по дороге на работу на всякий случай: а вдруг одна из них, сбив пешехода, скроется с места происшествия? Даже базы данных ЦРК не способны вбирать в себя мусор бесконечно. Поэтому закоренелых горгулий обычно из ЦРК довольно быстро выбрасывают.

Этого пока не вышвырнули. И, судя по качеству его снаряжения — очень дорогого, надо признать, — он работает уже некоторое время. Значит, он довольно крут.

Так зачем же он здесь ошивается?

— Хиро Протагонист, — говорит горгулья, когда Хиро наконец находит его в тени картонной лачуги. — Последние одиннадцать месяцев — стрингер ЦРК. Специализируется на шоу-бизнесе. В прошлом хакер, охранник, развозчик пиццы, продюсер концертов. — Он бормочет скороговоркой, не желая, чтобы Хиро тратил время на повторение известных фактов.

Лазер, то и дело бивший в глаз Хиро, исходил из периферийного устройства, установленного во лбу горгульи прямо над гоглами. Сканер сетчатки большого радиуса действия.

Если повернуться к нему с открытыми глазами, лазер, включившись, проникает в зрачок, самый уязвимый сфинктер человеческого тела, и сканирует сетчатку. Результаты уходят в ЦРК, у которой есть база данных из нескольких десятков миллионов отсканированных сетчаток. Если на тебя там есть файл, через несколько минут владелец лазера узнает, кто ты такой. А если тебя до этого в базе данных не было — что ж, теперь ты там есть.

Разумеется, пользователю для этого нужен привилегированный доступ. И как только он узнает, как тебя зовут, ему нужен еще более привилегированный доступ, чтобы выудить твое личное досье. У этого типа, по видимости, привилегии весьма и весьма внушительные.

— Лагос, — бросает горгулья.

Так вот каков этот доктор Лагос. Хиро размышляет, не спросить ли его, какого черта он тут делает. Ему очень хочется поставить мужику выпивку, поговорить о том, как написан Библиотекарь. Но он рассержен. Лагос ведет себя грубо (горгульи грубы по определению).

— Вы здесь из-за истории с Вороном? Или присматриваете за своими ребятками, ведь фазз-грандж вы пасете приблизительно… э… последние тридцать шесть дней? — спрашивает Лагос.

Разговаривать с горгульями — веселого мало. Они никогда не заканчивают фразу. Они скитаются по нарисованному лазером миру, сканируя всевозможные сетчатки, проводя фоновые проверки всех в пределах тысячи ярдов, воспринимая окружающее в визуальном свете, в инфракрасном, на миллиметровом радаре и в ультразвуке — и все одновременно. Тебе кажется, что горгулья с тобой говорит, а на самом деле она изучает кредитные записи какого-нибудь незнакомца в дальнем углу комнаты или идентифицирует марку и год выпуска самолета, летящего над головой. Откуда Хиро знать, может, Лагос, имитируя разговор, в то же время измеряет его член сквозь штаны.

— Вы тот профессор, который работает с Хуанитой, так?

— Или она работает со мной. Или что-то подобное.

— Она мне советовала с вами познакомиться.

Лагос на несколько секунд застывает. Наверное, роется в базах. Хиро хочется вылить на него ведро воды.

— Логично, — говорит он. — Вы лучше многих знаете Метавселенную. Вольный хакер, вполне, вполне подходит.

— Подходит для чего? Независимые хакеры никому больше не нужны.

— Хакеры за конвейером корпораций — приманка для инфекции. Они станут помирать тысячами, в точности как армия Сеннахирима под стенами Иерусалима, — говорит Лагос.

— Инфекция. Сеннахирим?

— И в Реальности вы способны себя защитить, что тоже хорошо, если вам придется выйти против Ворона. Помните, лезвия его ножей толщиной в молекулу. Бронежилеты прорезают как дамское белье.

— Ворон?

— Вы, вероятно, его сегодня увидите. Не связывайтесь с ним.

— Ладно, — отвечает Хиро. — Я буду держаться настороже.

— Я сказал не это, — возражает Лагос. — Я сказал: не связывайтесь с ним.

— Почему?

— Мы живем в опасном мире, — говорит Лагос. — И с каждой минутой он становится все опаснее. Поэтому нам нельзя нарушать равновесие террора. Вспомните хотя бы «холодную войну».

— Ага.

Больше всего Хиро хочется уйти и никогда больше не видеть этого типа, но сам он сворачивать разговор не станет.

— Вы хакер. Это означает, что вам приходится задумываться и о глубинных структурах.

— Глубинных структурах?

— О нейролингвистических связях у вас в мозгу. Помните, как учились писать бинарный код?

— Конечно.

— Вы создавали у себя в мозгу определенные нейронные цепочки. Глубинные структуры. Когда вы их используете, нервные клетки образуют новые связи — аксоны размножаются и проникают через глиальные клетки мозга, ваши биопрограммы самомодифицируются, софт превращается в железо. Поэтому теперь вы восприимчивы… все хакеры восприимчивы… к воздействию нам-шуб. Нам следует прикрывать друг другу спину.

— Что такое нам-шуб? Почему я к нему восприимчив?

— Только не смотрите ни в какие битовые растры. Кто-нибудь в последнее время пытался показать вам растр? Скажем, в Метавселенной?

Любопытно.

— Лично мне нет. Но ваши слова навели меня на мысль… К одному моему другу подошла «Брэнди»…

— Культовая проститутка Ашеры. Они пытаются распространить заболевание. А ведь оно синонимично злу. Звучит мелодраматично, да? На деле нет. Знаете, в древности у жителей Месопотамии не существовало отдельного понятия зла. Только болезни. Зло было синонимично болезни. И что вам это говорит?

Хиро уходит — точно так же, как он всегда уходит от психопатов на улицах.

— Это говорит, что зло есть вирус! — кричит ему вслед Лагос. — Не пускайте нам-шуб в свою операционную систему!

И Хуанита работает с этим буйнопомешанным?

«Травма грубой силы» играет еще добрый час, одним духом переходя от одной композиции к другой без малейшей трещины в монолитной стене шума. Все это — составляющая их эстетики. Как только музыка остановится — выступлению конец. Впервые Хиро ощущает возбуждение толпы. Оно ударяет в него волной пронзительного улюлюканья и визга, которая вибрирует в голове и гудит в ушах.

Но к этому гудению примешивается низкий глухой гул, будто кто-то бьет в жестяной барабан. На мгновение Хиро кажется, что по эстакаде проезжает грузовик. Но нет, звук слишком мерный и вовсе не удаляется.

Звук исходит из-за его спины. Другие тоже его услышали и теперь поворачиваются посмотреть, что это, потом поспешно убираются с дороги. Хиро тоже отступает на шаг в сторону.

Во-первых, это нечто большое и черное. Просто невероятно, как такой огромный человек умудрился взгромоздиться на мотоцикл, пусть это даже большой фыркающий «харлей».

Поправка. Это «харлей», к которому прицеплено что-то вроде коляски: справа от мотоцикла на собственном колесе катится обтекаемый черный прицеп, похожий на реактивный снаряд. Но в коляске никто не сидит.

Опять же невероятно, как можно быть таких габаритов, не будучи при этом толстым. Но человек, одетый в темную, плотно обтягивающую одежду — как будто кожаную, но не совсем, — которая обрисовывает кости и мускулы, но не позволяет разглядеть ничего больше, вовсе не толстый.

Он едет на «харлее» настолько медленно, что если бы не коляска, то мотоцикл непременно бы опрокинулся. Время от времени быстрым движением пальцев на руле человек поддает газу.

Возможно, одна из причин, почему он кажется столь огромным — помимо того, что он действительно огромный, — то, что у него как будто вообще нет шеи. Голова у него широкая и к тому же расширяется книзу, пока не сливается с плечами. Сперва Хиро кажется, что на великане какой-то авангардный шлем, но когда байк прокатывается мимо него, эта огромная плащаница шевелится и топорщится, и Хиро понимает, что это просто хайер: огромная грива густых волос, заброшенных за спину и спускающихся почти до пояса.

Восхищаясь этим хайером, Хиро вдруг понимает, что его владелец повернул голову посмотреть на него самого. Или, во всяком случае, приблизительно в его сторону. Невозможно точно сказать, куда именно смотрит великан, поскольку его глаза скрыты гоглами, гладкой выпуклой раковиной на пол-лица с узкой горизонтальной прорезью посередине.

Он смотрит на Хиро. Улыбается ему той же «а пошел ты» улыбкой, с какой стоял сегодня вечером у входа в «Черное Солнце», а в Реальности сидел где-то в общественном терминале.

Это тот самый тип. Ворон. Тот тип, из-за которого беспокоится Хуанита. Тот, с кем Лагос велел не связываться. А Хиро уже видел его раньше у «Черного Солнца». Это он дал Да5иду карточку с «Лавиной».

Татуировка на лбу великана состоит из двух слов печатными буквами: «ПОНИЖЕННЫЙ САМОКОНТРОЛЬ».

Хиро даже вздрагивает и едва не подпрыгивает от неожиданности, когда Виталий Чернобыль и «Ядерные расплавцы» врубают ударную композицию «Ядерный расплав». Это настоящий торнадо пронзительных шумов и скрежетов; ощущение такое, словно тебя всем телом швырнули на стену из рыболовных крючков.

Большинство государств сегодня — франшизы или ЖЭК, иными словами, слишком малы, чтобы иметь собственную тюрьму или хотя бы судопроизводство. Поэтому если кто-то совершает серьезное преступление, они стараются изыскать наказание побыстрее и похуже, как, скажем, порка, конфискация имущества, публичное оскорбление или, в случае людей, которые и в будущем, вероятно, станут причинять кому-то вред, предостерегающая татуировка на заметной части тела. «ПОНИЖЕННЫЙ САМОКОНТРОЛЬ». Очевидно, этот парень попал в подобный ЖЭК и не на шутку покутил.

На мгновение на щеку Ворона ложится светящаяся красная решетка. Решетка стремительно сокращается, стягиваясь к правому зрачку. Тряхнув головой, Ворон поворачивается и ищет глазами из-под очков источник лазерного света, но тот уже погас. Лагос, по всей видимости, успел отсканировать сетчатку.

Так вот зачем тут Лагос. Его не интересуют ни Хиро, ни Виталий Чернобыль. Его интересует Ворон. И каким-то образом Лагос прознал, что он тут будет. Значит, сам Лагос где-то поблизости, снимает великана, прощупывает радаром содержимое его карманов, фиксирует пульс и частоту дыхания.

Хиро включает мобильник.

— И. В., — говорит он, и мобильник набирает номер И. В. Прежде чем она отзывается, проходит несколько минут.

За грохотом концерта ее голос почти не слышен.

— Какого черта тебе надо?

— Извини, что мешаю, И. В. Но тут кое-что происходит. Что-то серьезное. Я присматриваю за огромным байкером по имени Ворон.

— У вас, хакеров, одна проблема: вы никогда не перестаете работать.

— На то мы и хакеры, — отвечает Хиро.

— Ладно, я тоже пригляжу за этим Вороном, — говорит она. — Когда-нибудь, когда буду работать.

И отключается.

16

Ворон пару раз медленно и лениво объезжает толпу по периметру, едва-едва тащится и непрестанно оглядывается по сторонам. Он досадно спокоен и никуда не спешит.

А потом вдруг отъезжает подальше в темноту. Там он снова озирается, сканируя периметр мусорного городка, и наконец разворачивает тяжелый «харлей» по траектории, которая в конечном итоге приводит его к большому боссу «Жутиков». К типу с сапфировой булавкой и взводом личной охраны.

Хиро пробирается сквозь толпу в том же направлении, стараясь, правда, делать это как можно незаметнее. Судя по всему, намечается что-то интересное.

С приближением Ворона охранники стягиваются к боссу, беря его в неплотное защитное кольцо. А когда великан подъезжает еще ближе, все делают пару шагов назад, словно главарь окружен невидимым силовым полем. Наконец Ворон останавливается и соизволяет опустить ноги на землю. Прежде чем отойти от своего «харлея», он нажимает пару переключателей на руле, потом, заранее зная следующий шаг, останавливается, расставив ноги и подняв руки.

С каждой стороны к нему подходит по Жутику. Похоже, им это задание не по нраву, ведь они не перестают искоса бросать взгляды на байк. Главный Жутик то и дело погоняет их, командуя что-то, жестами ухоженных рук подталкивает к Ворону. У каждого ручной металлоискатель. Проведя металлоискателями по телу Ворона, они ровным счетом ничего не находят, ни малейшего кусочка металла, даже монет в карманах нет. Этот человек — на сто процентов органика. Пусть все остальное — правда, но предупреждение Лагоса о ножах Ворона оказалось пустышкой.

Пара Жутиков поспешно возвращаются к своим. Ворон делает шаг в том же направлении, но бородач отступает на шаг, поднимая обе руки жестом «стой». Ворон останавливается, на его лице вновь возникает ухмылка.

Отвернувшись, главный Жутик жестом указывает на свой черный «БМВ», задняя дверь которого открывается, и из машины выходит молодой невысокий негр. На носу у него круглые очки в проволочной оправе, и одет он в джинсы и большие белые кроссовки, иными словами, типичный студент.

Студент медленно направляется к Ворону, доставая что-то из кармана. Это ручное устройство, но для калькулятора оно по виду слишком большое. В верхней части у него клавиатура, а на другом конце — на том, который студент наставляет на Ворона, — небольшое окошко. Над клавиатурой мигает красным лампочка и показатель LED. Еще на студенте наушники, штекер которых вставлен в устройство.

Для начала студент наставляет окошко на землю, потом в небо, потом на Ворона, все время глядя на мигающую красную лампочку и показатель LED. Эти действия походят на неведомый религиозный ритуал, словно студент принимает цифровые послания от духов неба, духов земли и, наконец, от черного ангела в облике байкера.

Затем он, останавливаясь на каждом шагу, медленно приближается к Ворону. Хиро видно, как беспорядочно мигает красная лампочка.

Подойдя к Ворону на пол-ярда, студент делает вокруг него несколько кругов, все это время наставляя устройство на байкера. Закончив, он решительно отходит, поворачивается и наставляет свой «жезл» на черный байк. Тут красная лампочка начинает мигать быстрее.

Снимая на ходу наушники, студент возвращается к главе «Жутиков», чтобы обменяться с ним парой фраз. Жутик слушает студента, но при этом не отрываясь смотрит на Ворона, наконец несколько раз кивает и, хлопнув студента по плечу, отсылает его назад в «БМВ».

Это был счетчик Гейгера.

Широким шагом Ворон подходит к Жутику. Они пожимают друг другу руки — стандартное европейское рукопожатие, без каких-либо экстравагантных вариаций. Глаза у Жутика открыты слишком широко, лоб морщится складками, все в его осанке и лице вопиет: «Уберите от меня этого марсианина!»

Ворон возвращается к своему радиоактивному мотоциклу и, распустив пару ремней, снимает стальной чемоданчик. Чемоданчик Ворон передает главе «Жутиков», после чего они снова обмениваются рукопожатием. Затем Ворон преспокойно возвращается к байку и с негромким гудением уезжает прочь.

Хиро страсть как хочется задержаться и посмотреть, что будет дальше, но чутье подсказывает ему, что Лагос уже все заснял на видео. А кроме того, у него тут другие дела. Через толпу к сцене пробиваются два лимузина.

Лимузины останавливаются, и из них выбираются японцы. Одетые во все темное, облегающее, они неловко стоят посреди вечеринки/бунта изобилия, будто горсть сломанных ногтей, плавающих в цветном желе. Наконец Хиро набирается смелости подойти и заглянуть в окно, чтобы убедиться, тот ли там человек, о котором он думает.

И ничего не видит через затемненное стекло. Наклонившись, он придвигается к самому стеклу, стараясь держаться заметнее.

И все равно никакого отклика. Наконец Хиро стучит по стеклу.

Тишина. Хиро поднимает взгляд на свиту. Все смотрят на него. Но, поймав его взгляд, японцы отводят глаза, вспомнив вдруг, что им надо срочно затянуться или потереть бровь.

В лимузине только один источник света, но достаточно яркий, чтобы его было видно сквозь стекло, и совершенно очевидно, это прямоугольник складного телеэкрана.

Какого черта? Здесь Америка. Хиро наполовину американец, и нет смысла доводить эти политесы до абсурда. Рывком открыв дверь, он заглядывает внутрь лимузина.

Суси К зажат между двумя молодыми японцами, программистами из группы видеоэффектов. Прическа его погашена, поэтому выглядит просто как оранжевая афро. На нем лишь кое-что из сценического прикида, по всей видимости, он намерен сегодня выступать. Похоже, он таки решил принять предложение Хиро.

Суси К смотрит популярный сериал под названием «Глаз-шпион», который выпускает ЦРК и продает через крупную студию. Это реалити-шоу: выбрав одного из своих агентов, задействованного в «мокрой» операции, на настоящем шпионском задании, ЦРК навешивает на него снаряжение горгульи, и все, что агент видит и слышит, передается на базу в Лэнгли. Потом материал монтируют в еженедельную часовую передачу.

Хиро никогда ее не смотрит. Сейчас он работает на ЦРК, и программа вызывает у него досаду. Но до него доходит множество слухов о шоу, и он знает, что сегодня показывают предпоследнюю серию из сериала в пяти частях. ЦРК тайком забросила агента на Плот, где он пытается внедриться в одну из множества пестрых и садистских банд пиратов: организацию Брюса Ли.

Залезая в лимузин, Хиро бросает взгляд на экран как раз в тот момент, когда Брюс Ли собственной персоной приближается к незадачливому шпиону-горгулье, топая по сырому коридору заброшенного корабля Плота. С самурайского меча Брюса Ли капает сконденсировавшаяся влага.

— Люди Брюса Ли заманили шпиона в ловушку на старой корейской плавбазе в Ядре, — говорит один из подручных Суси К. — Сейчас его ищут.

Внезапно Брюса Ли пригвождает яркий свет софита, от чего его отличительный знак — бриллиантовые челюсти — вспыхивают, точно рукав галактики. В центре экрана завис крестик мишени, примостившийся у Брюса Ли на лбу. По всей видимости, шпион решил, что ему нужно с боем выбираться из этой западни, и как раз наводит на череп Брюса Ли какое-то мощное оружие ЦРК. Но вдруг сбоку наплывает размытое пятно: загадочный темный силуэт закрывает Брюса Ли от зрителей. Крестик мишени покоится теперь… На чем именно?

Это мы узнаем на следующей неделе.

Хиро садится напротив Суси К и программистов, возле телевизора, так он может смотреть на него как бы с экрана.

— Я Хиро Протагонист. Насколько я понимаю, вы получили мое сообщение?

— Потряс! — восклицает Суси К, прибегая к сокращению многоцелевого голливудского прилагательного «потрясающий».

И продолжает:

— Хиро-сан, я в неоплатном долгу перед вами за то, что вы подарили мне единственный в жизни шанс представить мои незначительные произведения на суд такой аудитории. — Все это, кроме «единственный в жизни шанс», он говорит по-японски.

— Примите мои извинения за то, что я организовал все так поспешно и непродуманно, — отвечает Хиро.

— Я глубоко опечален, если вы испытываете потребность в извинениях, ведь вы дали мне шанс, ради которого японский рэппер отдал бы все на свете. Исполнить мои скромные песни перед настоящими домоседами гетто Л.А.

— С глубоким смущением должен открыть, что эти фэны — не совсем домоседы из гетто, как я по небрежности дал вам понять. Это трэшники. Скейтеры, которые любят и рэп, и хеви-метал.

— А. Тогда хорошо, — говорит Суси К, но из его тона следует, что все далеко не хорошо.

— Но здесь присутствуют представители «Жутиков», — говорит Хиро, думая быстро, очень быстро даже по собственным стандартам, — и если ваше выступление будет хорошо встречено, я совершенно уверен, что они оповестят всю свою общину.

Суси К опускает окно. Уровень децибел разом пятикратно возрастает. Он смотрит в толпу, на пять тысяч потенциальных долей рынка, молодых людей, помешанных на фанке. До них никогда не доходила музыка, не доведенная до совершенства. Это или оцифрованный звук, доведенный в студиях и несущийся из их си-ди, или отработанный фазз-грандж лучших групп, групп, которые явились в Л.А., чтобы тут сделать себе имя, и выжили в гладиаторских боях клубной тусовки. Лицо Суси К озаряется ужасом и радостью. Сейчас ему надо подняться на сцену и выдать. Перед кипящей биомассой.

Хиро первым выходит из машины и расчищает Суси К дорогу. Это довольно просто. А потом откланивается. Он свое дело сделал. Нет смысла терять время на эту мелкую сошку, когда где-то рядом обретается Ворон, иными словами, куда более внушительный источник дохода. Поэтому он пробирается назад на периферию.

— Эй, ты! Ты, парень с мечами! — окликает кто-то. Повернувшись, Хиро видит, как его манит к себе Страж Порядка в зеленой ветровке. Это невысокий накачанный тип с микрофоном, возглавляющий наряд охраны.

— Скрипучка, — представляется он, протягивая руку.

— Хиро, — отзывается Хиро, пожимая руку и подавая визитную карточку. С этими ребятами рассусоливать нет смысла. — Чем могу быть полезен, Скрипучка?

Скрипучка читает визитку. В его движениях и осанке сквозит преувеличенная вежливость, свойственная военным. Он спокоен, выдержан, во всем образец для подражания — совсем как школьный тренер футбольной команды.

— Вы тут главный? Тут всем заправляете?

— Насколько это вообще возможно.

— Мистер Протагонист, несколько минут назад мы приняли звонок от вашего друга по имени И. В.

— Что случилось? С ней все в порядке?

— Да, сэр, в полном порядке. Но помните того глюка, с которым вы говорили в начале концерта?

Хиро никогда не слышал, чтобы слово «глюк» употребляли в таком значении, но потом решает, что Скрипучка имеет в виду горгулью Лагоса.

— Ну да.

— Так вот. Возникла ситуация, касающаяся этого джентльмена, о которой оповестила нас эта И. В. Мы подумали, что вам захочется посмотреть.

— Что происходит?

— Гм, почему бы вам не пройти со мной? Знаете, есть вещи, которые проще показать, чем объяснять на словах.

Скрипучка поворачивается, и тут начинается первая рэп-композиция Суси К. Его голос звучит натянуто и напряженно.

Хиро идет за Скрипучкой подальше от толпы в тускло освещенное место на краю мусорного городка. Высоко на насыпи эстакады он едва-едва различает фосфоресцирующие силуэты: это Стражи Порядка в зеленых ветровках кружат вокруг чего-то, что притягивает их как магнит.

— Смотрите под ноги, — предостерегает Скрипучка, когда они начинают взбираться на насыпь. — Тут местами скользко.

Это типичная насыпь из гравия с песком, кажется, ее смоет первым же ливнем. Повсюду на ней ютятся полынь, кактусы и перекатиполе, чахлые и полумертвые на вид от вечного задымления.

Трудно хоть что-то рассмотреть, потому что внизу прыгает по сцене Суси К и ярко-оранжевые лучи его «солнечной короны» мечутся взад-вперед по насыпи со скоростью, словно превосходящей скорость звука, отбрасывая зернистый, абразивный свет на сорняки и камни и озаряя все странными слепящими высококонтрастными моментальными вспышками.

Скрипучка поднимается по склону параллельно свежему следу мотоциклетных шин, глубоко врезавшемуся в сыпучую желтую почву. Следов тут, собственно говоря, два: один глубокий и широкий, и второй, более узкий, который тянется параллельно первому в паре футов справа.

Чем выше они поднимаются, тем глубже становятся следы. Глубже и темнее. Они все меньше и меньше напоминают след мотоцикла в сыпучей глине и все больше и больше походят на сточный ров для какого-то зловещего черного потока промышленных отходов.

Один из Стражей Порядка сверху потрудился прихватить с собой фонарик. Когда Страж Порядка двигается, световое пятно перемещается по земле под плоским углом, шаря по земле, как прожектор. На мгновение свет попадает в след мотоцикла, и Хиро понимает, что след превратился в реку ярко-красной, насыщенной кислородом крови.

Лагос лежит, раскинувшись поперек следа. Его вскрыли как лосося: единый чистый разрез, начинаясь от ануса, идет через живот, через середину грудной клетки, до самой челюсти. И это не просто поверхностный надрез. Местами его глубина достигает позвоночника. Черные нейлоновые ремни, которыми компьютер был пристегнут к телу Лагоса, аккуратно перерезаны на уровне талии, и половина компонентов вывалилась на землю.

17

Джейсон Брекинридж одет в терракотовую спортивную куртку. Терракота — цвета Сицилии. Джейсон Брекинридж никогда не был на Сицилии. Возможно, однажды он поедет туда — на полученную премию. Для того чтобы завоевать бесплатный круиз на Сицилию, Джейсону надо набрать 10 тысяч очков «от крестного отца».

Свой крестовый поход он начал с благоприятного старта. Открыв франшизу «Новая Сицилия», он автоматически начал с 3333 очками в банке «от крестного отца». Прибавьте к этому одноразовый Бонус Гражданства в 500 очков, и баланс выглядит уже неплохо. Число зарегистрировано в большом компьютере в Бруклине.

Джейсон вырос на западной окраине Чикаго, одного из самых богатых франшизами регионов страны. Он окончил бизнес-школу при Иллинойском университете, набрав тем самым 20567 очков «от крестного отца», а на последнем курсе написал диплом под названием «Взаимодействие этнографического, финансового и полувоенного аспектов на определенных рынках». Это было конкретное социологическое исследование войны за территорию между франшизами «Новой Сицилии» и «Наркоколумбии» в его родном городке Ороро.

Энрике Кортасар заправлял приходящей в упадок франшизой «Наркоколумбии», на примере которой Джейсон строил свои доказательства. Джейсон взял у него несколько коротких интервью по телефону, но в лицо мистера Кортасара никогда не видел.

Присвоение Джейсону степени бакалавра мистер Кортасар отпраздновал, подложив бомбу в семейный миниван Брекинриджей на автостоянке, а потом выпустив одиннадцать обойм из автоматической винтовки в переднюю стену их дома.

К счастью, мистер Карузо, управлявший местной цепью франшиз «Новая Сицилия», как раз готовился наголову разбить Энрике Кортасара и проведал об этих нападениях еще до того, как они случились, — вероятно, перехватил сигнал с флота плохо защищенных мобильных телефонов и любительского радио мистера Кортасара. Мистеру Карузо удалось заранее предупредить семью Джейсона, поэтому, когда среди ночи по их дому летали пули, Брекинриджи наслаждались дармовым шампанским в одном из мотелей «Старая Сицилия Инн» в пяти милях по 96-й трассе.

Разумеется, когда бизнес-школа устроила новогоднюю ярмарку рабочих мест, Джейсон не преминул подойти к павильону «Новая Сицилия», чтобы поблагодарить мистера Карузо за спасение его семьи от верной смерти.

— Да ладно, это ж… ну, просто по-соседски, сам знаешь, дружок Джесси? — сказал мистер Карузо, ударив пятерней Джейсона по лопаткам, а потом сжал дельтовидную мышцу, которая у Брекинриджа была размером с мускусную дыню. Джейсон не так увлекался стероидами, как когда ему было пятнадцать, но все же был в отличной форме.

Мистер Карузо родился в Нью-Йорке. На ярмарке рабочих мест его павильон оказался одним из самых популярных. Ярмарку устроили в большом выставочном зале в Унии. Стены расписали под воображаемую улицу. Две «авеню» разделяли зал на квадраты, и павильоны всех франшиз, компаний и национальных государств расположились вдоль этих хайвеев. Столики ЖЭКов и прочих компаний прятались среди «улочек» предместья внутри квадратов. Павильон «Новой Сицилии» мистера Карузо гордо стоял на самом перекрестке. Возле него уже выстроилась очередь из дюжины худосочных выпускников бизнес-школы в ожидании собеседования у мистера Карузо, но мистер Карузо заметил в очереди Джейсона и выдернул его, схватив прямо за дельтоид. Все остальные выпускники пялились на него с завистью. Джейсону эту понравилось: он почувствовал себя особенным. Личное внимание — вот что отличает «Новую Сицилию».

— Ну, я, разумеется, собирался прийти на собеседование сюда, а потом в «Великий Гонконг мистера Ли», потому что меня очень интересуют высокоэффективные технологии, — ответил Джейсон на отеческие расспросы мистера Карузо.

За что получил особенно крепкое рукопожатие. По тону мистера Карузо ясно слышалось, что это для него неприятный сюрприз, но Джейсон не пал из-за этого в его глазах, во всяком случае пока.

— Гонконг? А что такой смышленый белый парень, как ты, забыл в чертовой япо-лавочке?

— Ну, строго говоря, они не япы — что просто сокращенное от «японцы», — попытался возразить Джейсон. — Большинство в Гонконге — выходцы из Кантона…

— Все они япошки, — отрезал мистер Карузо. — И знаешь, почему я так говорю? Не потому, что я чертов расист, поскольку я не расист. А потому, что для них, для япов, мы все иноземные дьяволы. Вот как они нас называют. Иноземные дьяволы. Как тебе такое?

Джейсон только признательно засмеялся.

— И это после всего, что мы для них сделали! Но здесь в Америке, мальчик Джесси, мы все иноземные шельмы, так ведь? Мы все приехали из какого-нибудь другого места… кроме этих чертовых индейцев. Ты ведь не собираешься пойти на собеседование в «Народ Лакота», а?

— Нет, сэр, мистер Карузо, — ответил Джейсон.

— И правильно. С этим я согласен. Но я отклоняюсь от темы. Поскольку у всех нас есть своя уникальная этническая и культурная индивидуальность, нам надо работу искать в организации, которая способна ценить и сохранять эти характерные особенные личности, отковывая из них единое функциональное целое, понимаешь?

— Да, я понимаю, о чем вы, мистер Карузо.

К тому времени мистер Карузо уже отвел его в сторонку и повел гулять по метафорической «Улице Возможностей».

— А теперь приходит тебе на ум какая-нибудь деловая организация, которая подходила бы под это описание, мой мальчик?

— Ну…

— Уж точно не чертов Гонконг. Это для белых, которые хотят быть япами, да не могут, разве ты не знал? Ты ведь не хочешь быть япом, а?

— Ха-ха. Нет, сэр, мистер Карузо.

— Знаешь, что я слышал? — Отпустив Джейсона, мистер Карузо повернулся и стал к нему совсем близко, грудь к груди. Когда мистер Карузо заговорщически махнул рукой, его сигара огненной стрелой просвистела мимо уха Джейсона. Это была конфиденциальная часть дружеской беседы, небольшой анекдот для двух мужчин. — Знаешь, в Японии, если ты облажался, ты должен отрубить себе палец. Шмяк. Вот так. Богом клянусь. Ты мне не веришь?

— Я вам верю. Но это же не во всей Японии, сэр. Только в якудза. В японской мафии.

Запрокинув голову, мистер Карузо расхохотался, а потом снова приобнял Джейсона за плечи.

— А ты мне нравишься, Джейсон, правда нравишься, — зарокотал он. — Японская мафия. Скажи мне вот что, Джейсон: ты когда-нибудь слышал, чтобы нас называли «Сицилийская якудза»? А?

— Нет, сэр, — рассмеялся Джейсон.

— И знаешь почему? Знаешь? — Мистер Карузо перешел к серьезной, значительной части своей речи.

— Почему, сэр?

Мистер Карузо развернул Джейсона так, что оба они теперь смотрели в самый конец «улицы» на величественную статую Дядюшки Энцо, точно статуя Свободы возвышающуюся над перекрестком.

— Потому что существует только одна мафия, сынок. Только одна. И ты можешь быть ее частью.

— Но в ней такая конкуренция…

— Что? Послушать только! У тебя три тысячи очков! Ты всем задашь жару!

Как любой другой управляющий франшизой, мистер Карузо имел доступ к «Территории-Сети», обслуживающей множество параллельных списков, которые «Новая Сицилия» использует для выявления так называемых перспективных зон. На глазах у десятка жалких простофиль, ждущих своей очереди, мистер Карузо отвел Джейсона к павильону (вот это Джейсону чертовски понравилось), а там подключился к «Территории». От Джейсона требовалось только выбрать регион.

— У моего дяди контора по продаже подержанных машин в Южной Калифорнии, — сказал Джейсон, — и я знаю, что это быстро расширяющаяся область…

— Полно перспективных зон! — Мистер Карузо принялся экспансивно стучать по клавиатуре.

Потом он развернул монитор, показывая Джейсону карту округа Л.А. с горящими на ней красными пятнами, которые обозначали не занятые еще сектора.

— Выбирай, малыш!

Теперь Джейсон Брекинридж — менеджер «Новой Сицилии» номер 5328. Каждое утро он надевает спортивную куртку цвета терракоты и едет в своем «олдсмобиле» на работу. Многие молодые предприниматели сели бы за руль «БМВ» или «акуры», но организация, в которой теперь состоит Джейсон, выплачивает премию за традиции и семейные ценности и вовсе не падка на безвкусный иностранный импорт. «Если американская машина хороша для Дядюшки Энцо…»

На нагрудном кармане куртки Джейсона вышит логотип мафии. В логотип вплетена буква «Г», что означает «Гамбино»: так называется подразделение, управляющее счетами южного сектора Л.А. Ниже значится его имя: «Джейсон (Железное Сердце) Брекинридж». Эту кличку они с мистером Карузо придумали год назад на ярмарке рабочих мест в Иллинойсе. В мафии каждому полагается иметь кличку, такова традиция, и в «семье» принято брать себе прозвища, которые показывают, кто ты есть.

Работа Джейсона как менеджера местного офиса состоит в том, чтобы распределять задания местным исполнителям. Каждое утро он припарковывает лимузин перед входом в офис и быстро проскальзывает в бронированную дверь, чтобы избежать возможных снайперов «Наркоколумбии». Что не мешает им временами стрелять по большому Дядюшке Энцо, который возвышается над представительством франшизы; но, впрочем, прежде, чем щиты мафии перестанут внушать доверие, они способны многое вынести.

Благополучно оказавшись внутри, Джейсон входит в «Территорию-Сеть». На экране автоматически возникает список. От Джейсона требуется только подыскать исполнителей для всех заданий, а после он может отправляться домой; в противном случае ему придется делать всю работу самому. Так или иначе, вся работа должна быть сделана. Большая часть заданий — простая доставка, которую он сбрасывает курьерам. Затем следуют сборы с уклоняющихся от уплаты должников и франшиз, которые зависят от «Новой Сицилии» в плане безопасности предприятий. Если это первый раз, то Джейсон предпочитает сам подъехать, просто показать, кто есть кто, подчеркнуть, что его организация предпочитает приватный, с глазу на глаз, подход к проблемам долгов. Если это второе или третье напоминание, он обычно передает контракт «Избивателям до смерти Интернешнл», крайне эффективному агентству по сбору денег, чьими результатами он всегда оставался доволен. А еще встречается иногда задания с «Кодом X». Джейсон терпеть не может возиться с «Кодом X»: в таких заданиях он видит симптомы развала системы взаимного доверия, которая цементирует общество. Но обычно с такими делами управляются непосредственно на региональном уровне, и от Джейсона ожидается только менеджмент последствий, чтобы все дело не вышло из-под контроля.

Сегодня утром Джейсон выглядит особенно бодрым, а его лимузин — свежеотполированным. Прежде чем войти внутрь, он подбирает на стоянке несколько оберток от бургеров — и плевать на снайперов. Говорят, в Л.А. прибыл Дядюшка Энцо, а ведь никогда не знаешь, когда он со своим флотом лимузинов и бронетранспортеров заявится к местной франшизе, чтобы пожать руку рядовому составу. Да, Джейсон сегодня останется работать допоздна, будет, так сказать, жечь топливо, просидит за столом до поздней ночи, пока ему не шепнут, что самолет Дядюшки Энцо благополучно покинул эти края.

Он входит в «Территорию-Сеть». Как обычно, по экрану бежит список дел на сегодня, причем список не слишком длинный. В межфраншизной деятельности затишье, ведь все местные менеджеры ввиду возможного появления Дядюшки Энцо, подпоясавшись, инспектируют вверенные им помещения. Но одно задание появляется с красным флажком. Приоритетное задание.

Приоритетные задания необычны. Симптом упадка морали и общей неряшливости. Каждое задание должно быть приоритетным. Но время от времени появляется что-то, что никак нельзя отложить или провалить. Местный менеджер, вроде Джейсона, не может установить флажок приоритета, это должно исходить от более высокого эшелона.

Обычно приоритетные задания кодируются как X. Но Джейсон с облегчением замечает, что это простая доставка. Некоторые документы следует забрать из его офиса и передать из рук в руки в «Новую Сицилию» номер 4649, которая находится к югу от центра.

Причем далеко к югу. Комптон. Военная зона, давняя крепость «Наркоколумбийцев» и «Растафарианских бандитов».

Комптон. Какого черта понадобилась офису в Комптоне лично им подписанная копия финансовых отчетов его франшизы? У них же там все время должно уходить на «Коды X» конкурентов.

Если уж на то пошло, в одном из кварталов Комптона имеется весьма активная группа младомафии, которой только что удалось выгнать всех наркоколумбийцев, а квартал превратить в «Зону Под Охраной Мафии». Старые дамы снова ходят по улицам. Дети ждут школьные автобусы и играют в «классики» на тротуарах, еще недавно залитых кровью. Прекрасный пример: если порядок можно водворить здесь, его можно водворить везде.

Дядюшка Энцо даже собирался поздравить их лично.