Лавина Стивенсон Нил

67

Первый пун шлепает по днищу вертолета, когда тот низко летит над Долиной. И. В. скорее чувствует, чем слышит удар. Она так хорошо знает это сладкое ощущение, что способна уловить его, точно сверхчувствительный сейсмограф, выискивающий землетрясения в противоположном полушарии. Потом стаккато: это один за другим о днище ударяются еще с пяток пунов, и ей стоит огромных трудов сдержаться и не выглянуть в окно. Ну конечно. Ведь днище вертолета — единый лист массивной советской брони. Пуны он держит как клей. Вот бы вертолет так и остался на этой высоте, где его можно запунить! Впрочем, иного выхода у Райфа нет, иначе вертолет засекут радары мафии.

Она слышит, как впереди потрескивает радио.

— Поднимись повыше, Саша, на тебя сели паразиты.

И. В. выглядывает в окно. Параллельным курсом, но чуть выше летит еще один вертолет, небольшая алюминиевая корпоративная машинка, и все в нем сидящие смотрят из окон вниз, наблюдая за трассой. Все, кроме Ворона. Ворон все так же подключен в Метавселенную.

Черт. Пилот вытягивает вертолет на большую высоту.

— Так держать, Саша. Ты их скинул, — трещит радио. — Но на твоем днище еще висит пара пунов, потому постарайся ни за что ими не зацепиться. Тросы у них прочнее стали.

Большего И. В. и не нужно. Распахнув дверь, она выпрыгивает из вертолета.

Так, во всяком случае, кажется сидящим внутри. На самом деле, падая, она хватает ручку двери и в результате повисает на качающейся двери лицом к днищу вертолета. А за него держатся два пуна, в тридцати футах под ними на конце тросов болтаются рукояти, покачиваясь в воздушном потоке. Заглянув в открытую дверь, она не слышит Райфа, но его видит: сидя рядом с пилотом, он жестом приказывает ему опустить вертолет.

Именно на это она и рассчитывала. Взятие заложников — как обоюдоострый меч: мертвая, она Райфу ни к чему, напротив, нужна целая и невредимая.

Вертолет снова начинает терять высоту, направляясь к двойной полоске логло, размечающей авеню под ними. И. В. еще немного раскачивается на двери, пока этот маятник не относит ее достаточно далеко, и ей ногой удается зацепить трос гарпуна.

Вот сейчас будет чертовски больно. Но крепкая ткань комбинезона помешает ей лишиться слишком уж большого куска кожи — теоретически. К тому же вид Тони, ныряющего к самой дверце, чтобы схватить ее за рукав, усиливает ее естественную склонность не раздумывать слишком долго. Отпустив дверную ручку, она хватает трос, пару раз наматывает его на руку в перчатке, потом разжимает другую руку — и летит вниз.

Она была права. Боль адская. Когда трос уносит ее под днище вертолета подальше от Тони, что-то трещит у нее в руке, наверное, какая-то мелкая косточка. Но она оборачивает трос вокруг тела в точности так, как это делал Ворон, когда на веревке спускался с ней с корабля, и спускается по тросу. Пусть больно, но все под контролем.

Иными словами, спускается до рукояти. И. В. закрепляет рукоять на пояс, чтобы случайно ее не отпустить, а потом несколько минут бьется в воздухе, высвобождаясь из тросовых петлей: рукоять становится центром вращения, а она бесконтрольно вертится вокруг этой оси между вертолетом и мостовой. Потом берет рукоять в обе руки и отцепляет от пояса: теперь она снова висит на руках, чего, собственно, этими гимнастическими упражнениями и добивалась. Поворачиваясь, она видит у себя над головой и чуть наискосок второй вертолет, замечает уставившиеся на нее лица; она знает, что по радио все передают Райфу.

И точно. Вертолет вполовину снижает скорость и сбрасывает высоту.

Нажав на кнопку, она выпускает трос на всю длину, совершая — в одно-единственное сногсшибательное мгновение — падение на двадцать футов. Теперь она летит следом за вертолетом в десяти или пятнадцати футах над трассой, со скоростью, наверное, сорок пять миль в час. Мимо метеорами проносятся вывески и логотипы. Если не считать роя курьеров, трасса почти пуста.

Ухая, вертолетик «НИИ НТР» подлетает к ней на опасно близкое расстояние, и, подняв на мгновение глаза, И. В. видит, что на нее из окна смотрит Ворон. Гоглы он на мгновенье сдвинул на лоб. На лице у него какое-то странное выражение, и тут И. В. понимает, что он на нее вовсе не сердится. Он ее любит.

Отпустив рукоять, И. В. уходит в свободное падение.

И одновременно она дергает за шнурок на воротнике комбинезона и переходит в полный режим «человек-мишлен», когда в нескольких стратегических местах ее тела взрываются крохотные газовые детонаторы. Самый большой взрыв, прямо-таки М-80, приходится на основание черепа, отчего воротник комбинезона разворачивается в цилиндрический баллон, который, рывком распрямившись, охватывает всю ее голову. Другие баллоны надуваются вокруг ее туловища и таза, с особыми прокладками по пояснице. Колени, локти и плечи у нее и так уже защищены бронегелем.

Впрочем, все это не спасает ее от адской боли при приземлении. Разумеется, из-за баллона на голове она ничего не видит. Но чувствует, как по меньшей мере десяток раз отскакивает от асфальта. С полмили она скользит по трассе, очевидно, карамболя при этом от нескольких машин — ей слышно, как при торможении визжат шины. Наконец она задом пробивает чье-то лобовое стекло и падает на переднее сиденье. Машина врезается в бетонное заграждение. Как только все останавливается, баллон сдувается, и И. В. соскребает его с лица.

В ушах у нее звенит. Она ровным счетом ничего не слышит. Может, когда надулись баллоны, у нее разорвались барабанные перепонки?

Впрочем, поблизости оглушительно воет огромный вертолет. И. В. выползает на капот тачки, чувствуя, как осколки стекла под ней процарапывают дорожки в лаке машины.

Огромный советский вертолет Райфа завис в двадцати футах над авеню и уже обзавелся еще двадцатью пунами. Проследив взглядом тросы, И. В. видит повисших на своих рукоятях курьеров: в этот раз они не намерены его отпускать.

Райф, похоже, что-то заподозрил, и вертолет набирает высоту, поднимая курьеров с их досок. Но проезжающий мимо полуприцеп стряхивает небольшую армию курьеров — за несчастную таратайку зацепилось, наверное, человек сто. И уже через несколько секунд все их «Магнапуны» взмывают в воздух, и по меньшей мере половина приклеивается к броне с первой попытки. Вертолет рывком опускается, и все курьеры встают на свои доски обеими ногами. Еще пара десятков курьеров подлетает и пунит вертолет; те, кто не успел, хватаются за чьи-нибудь рукояти, добавляя и свой вес. Вертолет еще несколько раз пытается подняться, но уже, считай, привязан к асфальту.

Машина начинает снижаться. Курьеры разлетаются в стороны, и, приземлившись, вертолет оказывается в кольце тянущихся во все стороны тросов.

В открытую дверь вылезает глава службы безопасности Тони, движется он медленно и высоко поднимает ноги, переступая через тросы, но каким-то образом сохраняет и равновесие, и достоинство. Он отходит от вертолета, пока не оказывается за пределами вращающихся лопастей, а потом вытаскивает из-под ветровки «узи» и выпускает короткую очередь в воздух.

— Валите, мать вашу, от моего вертолета! — кричит он. Курьеры, в общем, так и поступают. Они не дураки. И. В. теперь благополучно вернулась на трассу, миссия выполнена. Код завершен, нет больше причин донимать этих мужиков. Отсоединив пуны от днища вертолета, они втягивают тросы. Оглянувшись по сторонам, Тони видит идущую прямо к вертолету И. В. Все тело у нее болит, мышцы растянуты, поэтому двигается она неуклюже.

— Полезай в вертолет, сучка везучая! — приказывает он.

Наклонившись, И. В. поднимает с земли свободную рукоять пуна, которую еще никто не потрудился втянуть. Потом нажимает на кнопку, выключающую электромагнит, и магнит отскакивает от брони вертолета. И. В. втягивает трос настолько, что между рукоятью и головкой остается фута четыре слабины.

— Как-то я читала об одном типе по имени Ахав, — говорит она, раскручивая над головой пун. — Он запутался тросом за штуку, которую хотел запунить. Большая ошибка.

Она отпускает пун, который пролетает между лопастей у самого центра. И. В. видно, как сверхпрочный трос начинает наматываться на хрупкую ось несущего винта, будто гаррота на шею балерины. За лобовым стеклом отчаянно суетится Саша: нажимает какие-то кнопки и переключатели и переводит рычаги из стороны в сторону. Губы у него двигаются, очевидно, изо рта вырывается длинная очередь русского мата. Рукоять пуна вырывается у И. В. из рук и, как в черную дыру, падает под винт.

— Думаю, он просто не знал, когда нужно остановиться, — говорит она. — Как некоторые мои знакомые.

А потом поворачивается и идет прочь от вертолета. За спиной у И. В. во все стороны летят куски металла, с огромной скоростью наталкиваясь друг на друга.

Райф уже давно обо всем догадался и бежит по середине трассы, размахивая автоматом и высматривая машину, какую он мог бы реквизировать. Над головой завис, наблюдая, вертолетик «НИИ НТР». Подняв голову, Райф машет ему рукой и, указывая вперед, кричит:

— В ЛАКС! Двигайте в ЛАКС!

Вертолетик совершает последний круг над местом крушения, наблюдая за тем, как Саша глушит моторы поверженного боевого вертолета; как разъяренные курьеры наваливаются на Тони, Фрэнка и президента и их разоружают; как Райф, стоя посреди трассы, останавливает машину «Пиццы Коза Ностра» и выбрасывает из нее водителя. Но Ворону ни до чего нет дела. Он смотрит на И. В. И когда наконец вертолетик, поднырнув, набирает высоту и уносится в ночь, он улыбается ей и поднимает вверх оба больших пальца. Прикусив губу, И. В. показывает ему вытянутый средний. Иными словами, их роману конец, будем надеяться, навсегда.

Одолжив доску у преисполненного благоговения скейтера, И. В., отталкиваясь от асфальта ногой, катит через улицу к ближайшей «Купи и Кати» и начинает дозваниваться маме, чтобы та подвезла ее домой.

68

Хиро теряет Ворона в нескольких милях от Центра, но к тому времени это уже не имеет значения. Направившись прямиком на площадь, он на большой скорости объезжает амфитеатр по ободу — этакий пикет из одного человека. Несколько секунд спустя появляется и Ворон. Сорвавшись со своей орбиты, Хиро гонит, и они сшибаются, как пара поединщиков на средневековом турнире. Хиро теряет левую руку, у Ворона отваливается нога. Отрубленные конечности падают наземь. Отбросив катану, Хиро оставшейся рукой достает свой одноручный меч, впрочем, тот вообще лучше соответствует длинному ножу Ворона. Он подрезает Ворона как раз в тот момент, когда тот собирается ринуться вниз в амфитеатр, и отталкивает его в сторону. Сила инерции проносит Ворона еще полмили. Хиро гонится за ним, следуя ряду логичных догадок, ведь эта территория ему знакома, как Ворону — течения Алеутских островов. И вот они уже несутся по узким улочкам финансового квартала Метавселенной, нанося удары друг другу и их парируя, разрубая случайно попавшиеся им под руку аватары на кусочки и дольки.

Но, похоже, они ни разу не попадают друг по другу. Скорости слишком велики, мишени слишком малы. Хиро пока везло: он заманил Ворона в силок состязания, заставил его жаждать боя. Но Ворону это не нужно. Он без труда может добраться до амфитеатра, не отвлекаясь на убийство Хиро.

И наконец до него это доходит. Убрав в ножны нож, Ворон ныряет в проулок между небоскребами. Хиро следует за ним, но к тому времени, когда он заворачивает за угол, Ворон уже исчез.

По проходу амфитеатра Хиро слетает на скорости сто миль в час и парит в свободном падении над головами четверти миллиона бешено аплодирующих хакеров.

Хиро знают все. Он — малый с мечами. Он — друг Да5ида. И в качестве личного вклада в благотворительный концерт он, по всей видимости, решил поставить бой на мечах с каким-то могучим демоном на мотоцикле жуткого вида. Оставайтесь в сети, шоу предстоит незабываемое.

Приземлившись на сцене, Хиро спрыгивает с мотоцикла. Байк еще работает, но здесь, внизу от него уже нет пользы. В десяти метрах от него ухмыляется Ворон.

— Бомбы на стол, — говорит Ворон. И, достав одной рукой из боковой коляски своего байка гигантский светящийся леденец, бросает его в самый центр амфитеатра. Леденец разбивается как яичная скорлупа, и из него бьет сноп света. Этот сноп начинает расти и приобретать форму.

Толпа неистовствует.

Хиро бежит к леденцу, но дорогу ему заступает Ворон. Двигаться на ногах он больше не может, поскольку одну потерял, но все еще способен контролировать байк. Длинный нож Ворон уже обнажил — и два клинка скрещиваются над яйцом, которое теперь превратилось в вихревую воронку ослепительного и оглушительного света и звука. Разноцветные фигуры, ужатые невероятной скоростью вращения, выстреливают из центра и занимают свои места у них над головами, создавая трехмерное изображение.

Хакеры неистовствуют. Хиро знает, что в этот момент Квадрант Хакеров в «Черном Солнце» стремительно пустеет. Запрудив дверь, все выбегают на Стрит, спешат на площадь, спешат увидеть фантастическое шоу света, звука, мечей и магии, которое поставил Хиро.

Ворон наваливается, пытается пересилить Хиро. В Реальности это бы сработало, поскольку там он обладает неимоверной силой. Но сила всех аватар равна, если только не взломать их особым способом. Поэтому Ворон давит изо всех сил, а потом отводит клинок, чтобы снести противнику голову, когда тот отлетит. Но Хиро вовсе не летит прочь. Он ждет своего момента, а потом отрубает Ворону рабочую руку с ножом. А потом на всякий случай и вторую. Толпа вопит от восторга.

— Как мне это остановить? — спрашивает Хиро.

— Понятия не имею. Я их просто доставляю, — отвечает Ворон.

— Ты хотя бы понимаешь, что ты только что натворил?

— Ага. Осуществил давнюю мечту. — По лицу Ворона разливается довольная улыбка. — Сбросил ядерную бомбу на Америку.

Хиро отрубает ему голову. Толпа обреченных хакеров вскакивает на ноги и визжит.

А потом замолкает, когда Хиро внезапно исчезает. Он переключился на свою маленькую, невидимую аватару. А та зависает в воздухе над разбитыми остатками яйца, и сила тяготения засасывает ее в самый центр. Падая, Хиро бормочет себе под нос: «Сноускэн». Это программа, которую он написал, убивая время на спасательном плоту. Та, которая выискивает «Сноукрэш».

Когда Хиро Протагонист, кажется, сходит со сцены, взгляды хакеров снова возвращаются к гигантской конструкции, поднимающейся из яйца. Вся эта чушь с боем на мечах была, наверное, просто дурацким вступлением, типичной для Хиро нетрадиционной уловкой, чтобы привлечь их внимание. Главный аттракцион — звуковое и световое шоу. Амфитеатр быстро заполняется: со всех концов Метавселенной сюда стремительно стекаются хакеры. Бегут по Стриту из «Черного Солнца», потоком льются из офисов в небоскребах, приютивших штаб-квартиры крупных корпораций; через гоглы подключаются к Метавселенной со всевозможных терминалов в Реальности, когда слух о феерии со скоростью света распространяется по оптоволоконной сети сплетен.

Световое шоу как будто поставлено с учетом опоздавших. Одна ложная кульминация сменяет другую, будто дорогое шоу фейерверков, и каждая следующая зрелищнее предыдущей. Шоу такое сложное и огромное, что никто не видит больше десяти его процентов. Можно раз за разом смотреть его целый год и всякий раз открывать для себя что-то новое.

Это конструкция в милю высотой, складывающаяся из движущихся двух — и трехмерных изображений, переплетенных в пространстве и времени. Фильмы Лени Рифеншталь. Скульптуры Микеланджело и обретшие реальность фантастические изобретения Леонардо да Винчи. В центре то надвигаются, то уплывают бои истребителей времен Второй мировой, самолетики налетают на зрителей, плюются очередями, взрываются. Сцены из тысяч классических фильмов текут и сливаются в единую безбрежную и сложную историю.

Но наконец все начинает упрощаться, сходиться к единственной колонне яркого света. К тому времени роль носителя сюжета переняла музыка: грохочущий ритм бас-гитар и низкий, грозный остинато, который говорит всем и каждому: не отвлекайтесь, самое лучшее впереди. И хакеры смотрят. В почти религиозном благоговении.

Колонна света расплывается и складывается в человеческую фигуру. На самом деле фигур тут четыре: обнаженные женщины стоят плечом к плечу и смотрят на четыре стороны света, точно кариатиды. И каждая держит в руках что-то длинное и тонкое — пару трубок.

Треть миллиона хакеров, не отрываясь, смотрят на высящихся над сценой женщин, а те поднимают над головами руки и разворачивают четыре свитка, которые превращаются в плоские телевизионные экраны размером с футбольное поле. Сидящим на ступенях амфитеатра кажется, будто экраны застилают собою небо; кроме них, ничего больше не видно.

Сперва экраны пусты, но наконец на всех четырех разом появляется одно и то же изображение. Это текстовое окно, а в нем написано:

БУДЬ ЭТО ВИРУС, ВЫ БЫЛИ БЫ МЕРТВЫ.

ПО СЧАСТЬЮ, ЭТО НЕ ВИРУС.

МЕТАВСЕЛЕННАЯ — ОПАСНОЕ МЕСТО; КАК У ВАС С БЕЗОПАСНОСТЬЮ?

ЗВОНИТЕ В «ХИРО ПРОТАГОНИСТ СЕКЬЮРИТИ АССОШИЭЙТЕД» И ПОЛУЧИТЕ ПЕРВУЮ ИНСТАЛЛЯЦИЮ БЕСПЛАТНО.

69

— Это именно та высокотехнологичная ерунда, которая во Вьетнаме никогда не срабатывала, сколько бы раз мы ни пытались ее использовать, — говорит Дядюшка Энцо.

— Мы принимаем ваши доводы, но технологии с тех пор проделали большой путь, — говорит Ки, специалист по электронному наблюдению из «Нг Секьюрити Индастриз». Ки разговаривает с Дядюшкой Энцо по радио; его напичканный электронным оборудованием фургон затаился в тени под прикрытием пакгауза ЛАКСа. — Я прослушиваю весь аэропорт, все подходы у меня на трехмерном экране Метавселенной. К примеру, мне известно, что ваши номерные знаки, которые вы обычно носите на шее, отсутствуют. Мне также известно, что в левом кармане у вас один конгдоллар и пять конгпенсов мелочью. Мне известно, что в другом кармане у вас опасная бритва. Кстати, неплохо выглядит.

— Никогда не надо недооценивать важность хорошего бритья, — говорит Дядюшка Энцо.

— Но я не понимаю, зачем при вас скейт.

— Это замена той доски, которой И. В. лишилась в ИОГКО, — отвечает Дядюшка Энцо. — Долгая история.

— Сэр, мы получили сообщение из одного из наших представительств, — говорит юный лейтенант в ветровке мафии, с рацией в руках прибежавший по площадке перед ангаром. На самом деле он не лейтенант, мафия не слишком жалует военные ранги. Но по каким-то причинам Дядюшка Энцо называет его про себя лейтенантом. — Второй вертолет приземлился на стоянке универсама в десяти милях отсюда, встретил там пиццамобиль, взял на борт Райфа, а затем снова поднялся в воздух. Сейчас они на пути сюда.

— Пошлите кого-нибудь забрать брошенный пиццамобиль. И дайте водителю отгул, — приказывает Дядюшка Энцо.

Лейтенант захвачен врасплох тем, что Дядюшка Энцо беспокоится из-за такой мелочи. Словно дон катается взад-вперед по трассам, подбирая мусор или еще что. Но он только почтительно кивает, узнав кое-что важное: к мелочам нужно относиться серьезно. Отвернувшись, он начинает тараторить в микрофон рации. У Дядюшки Энцо сильные сомнения насчет этого парня. Этот малый в спортивной куртке как рыба в воде чувствует себя в мелкой бюрократии франшизы «Новой Сицилии», но ему не хватает гибкости, какая имеется, скажем, у И. В. Классический пример того, что в сегодняшней мафии не так. Лейтенант здесь по той единственной причине, что ситуация развивается слишком уж быстро, и, конечно, потому, что все лучшие люди погибли на «Каулуне».

Ки снова выходит на связь.

— И. В. только что связалась с матерью и попросила подвезти ее домой, — говорит он. — Хотите услышать их разговор?

— Только в том случае, если он имеет тактическое значение, — энергично бросает Дядюшка Энцо. Еще один пункт в его списке, который можно вычеркнуть. Он беспокоился из-за отношений И. В. с матерью и собирался поговорить об этом с девочкой.

Реактивный самолет Райфа стоит на площадке перед ангаром — только и ждет, чтобы выехать на взлетную полосу. В рубке пилот и второй пилот. Еще час назад они были лояльными служащими Л. Боба Райфа. А потом сидели и смотрели через ветровое стекло, как десяткам сотрудников службы безопасности Райфа, одному за другим, простреливают головы, перерезают горло, или же эти сотрудники просто бросают оружие и, упав на колени, сдаются. Теперь оба пилота принесли пожизненные клятвы верности организации Дядюшки Энцо. Дядюшка Энцо мог бы просто приказать вытащить их и заменить собственными пилотами, но так лучше. Если Райф каким-то образом все же доберется до самолета, он, узнав своих пилотов, решит, будто все в порядке. А тот факт, что пилоты сидят в кабине одни, без какого-либо прямого надзора со стороны мафии, только подчеркивает великое доверие, которым почтил их Дядюшка Энцо, и скрепляет принесенную ими клятву. Если уж на то пошло, это только усилит их чувство долга. И подчеркнет неудовольствие Дядюшки Энцо, если они эту клятву нарушат. Дядюшка Энцо ничуть не сомневается в пилотах.

Его меньше удовлетворяет состояние дел здесь, на месте, поскольку все меры были приняты в спешке. Проблема, как обычно, в непредсказуемой И. В. Он не ожидал, что она выпрыгнет из летящего вертолета и сама освободится из лап Л. Боба Райфа. Иначе говоря, он рассчитывал, что через пару часов возникнет ситуация, когда придется вести разговоры о возвращении заложников, — после того как Райф отвезет И. В. в свою штаб-квартиру в Хьюстоне.

Но ситуации с заложником больше не существует, поэтому Дядюшке Энцо кажется важным остановить Райфа сейчас, прежде чем он вернется домой в Хьюстон. Он велел передислоцировать силы мафии, и уже десятки вертолетов и тактических подразделений спешно меняют свои маршруты, с максимальной скоростью стягиваясь к ЛАКСу. Но в настоящее время при Энцо только небольшое подразделение его личных телохранителей и присланный Нг специалист по электронному наблюдению.

Аэропорт они закрыли. Сделать это было нетрудно: для начала вывели на все взлетные полосы лимузины, потом поднялись на диспетчерскую вышку и объявили, что через пару минут начинают войну. Теперь в ЛАКСе, наверное, тише, чем было когда-либо со дня постройки аэропорта. Дядюшка Энцо и в самом деле слышит шорох разбивающегося о песок прибоя на побережье в полумиле отсюда. Тут почти приятно. Погода как раз для того, чтобы жарить на гриле венские колбаски.

Дядюшка Энцо сотрудничает с мистером Ли, что означает работу рука об руку с Нг, а последний, хоть и крайне компетентен, питает пристрастие к технологическим штучкам, которым Дядюшка Энцо не доверяет. Десятку примочек Нг и переносных радарных модулей он предпочел бы одного хорошего солдата в начищенных ботинках, вооруженного пистолетом девятого калибра.

Дядюшка Энцо ожидал, что столкновение произойдет на открытом пространстве. Вместо этого оказалось, что плацдарм загроможден объектами. На площадке перед ангаром ждут вылета несколько десятков корпоративных реактивников и вертолетов. Сбоку тянется череда частных ангаров, возле каждого — собственная огороженная забором стоянка с несколькими машинами и фургонами на легковом шасси. И совсем рядом — нагромождение гигантских цистерн, где хранятся запасы топлива аэропорта. А это означает, что тут целый лабиринт заправочных агрегатов, труб и гидравлических приспособлений, стальной порослью вырастающих из асфальта. В тактическом отношении эта зона больше напоминает джунгли, чем пустыню. Площадка перед ангарами и сама взлетная полоса, разумеется, похожи на пустыню, хотя и там пролегают сточные желоба, широкие настолько, что в них можно спрятать целый взвод. Потому лучшей аналогией была бы прибрежная боевая зона во Вьетнаме: открытое пространство, внезапно переходящее в джунгли. Не самое любимое место Дядюшки Энцо.

— Вертолет приближается к периметру аэропорта, — сообщает Ки.

Дядюшка Энцо поворачивается к своему лейтенанту.

— Все на местах?

— Да, сэр.

— Откуда вы знаете?

— Пару минут назад все отметились.

— Это решительно ничего не значит. А как насчет пиццамобиля?

— Ну, я думал, что займусь этим позже, сэр…

— Вам следует уметь делать более одного дела за раз.

Пристыженный и преисполненный благоговения лейтенант отворачивается.

— Ки, — вызывает по радио Дядюшка Энцо, — что-нибудь интересное у нас на периметре?

— Вообще ничего, — отвечает Нг.

— Что-нибудь неинтересное?

— Несколько человек обслуживающего персонала, как обычно.

— Откуда вам известно, что это обслуживающий персонал, а не переодетые солдаты Райфа? Вы проверили их удостоверения личности?

— Солдаты имеют при себе оружие. Или хотя бы ножи. Согласно радару, у этих людей ничего такого нет. Совсем ничего.

— Все еще пытаюсь связаться с нашими, — говорит лейтенант. — Наверное, незначительные радиопомехи.

Дядюшка Энцо обнимает лейтенанта за плечи.

— Позволь мне рассказать тебе одну историю, сынок. Как только я тебя увидел, ты мне показался знакомым. А потом я сообразил, что ты мне напоминаешь человека, которого я знал когда-то: лейтенанта, который одно время недолго командовал моим взводом во Вьетнаме.

— Правда? — Лейтенант вне себя от счастья.

— Да. Он был молод, умен, честолюбив, хорошо образован. И хотел все сделать как лучше. Но у него были некоторые недостатки. А именно упрямая неспособность усвоить основные факторы нашей тамошней ситуации. Психологический блок, если хочешь, который повергал нас, служивших под его началом, в глубочайшее разочарование. Рискованная ситуация, сынок, смертельно опасная, я не боюсь этого слова.

— И как она разрешилась, Дядюшка Энцо?

— Нормально все разрешилось. Видишь ли, однажды я взял на себя смелость выстрелить ему в затылок.

Глаза у лейтенанта, кажется, вот-вот вылезут из орбит, а лицо застывает, словно парализованное. Дядюшке Энцо нисколько его не жалко: если он сейчас подведет, могут погибнуть люди.

Из наушников рации лейтенанта доносится какой-то обрывок радиопереговоров.

— Дядюшка Энцо? — очень тихо и неохотно говорит он.

— Да?

— Вы спрашивали о пиццамобиле.

— Да?

— Его нет на месте.

— Нет на месте?

— По всей видимости, когда они сели, чтобы подобрать Райфа, из вертолета вышел человек, сел в машину и уехал.

— И куда он уехал?

— Мы не знаем, сэр, в том районе у нас был только один оперативник, а он следил за Райфом.

— Снимай наушники, — говорит Дядюшка Энцо. — И отключи рацию. Тебе понадобятся уши.

— Уши?

Пригнувшись, Дядюшка Энцо быстро пересекает стоянку перед ангарами, пока не оказывается между двух небольших реактивных самолетов. Он тихонько ставит скейт на асфальт, потом, развязав шнурки, снимает ботинки. Носки он тоже снимает и запихивает их в ботинки. Из кармана он достает опасную бритву и, открыв ее, разрезает обе штанины по шву от низа до самого паха, потом собирает ткань и обрезает все разом. В противном случае она будет тереться о его волосатые ноги и издавать шорох при ходьбе.

— Господи боже! — слышен из-за пары самолетов голос лейтенанта. — Эла ранили. Господи боже, он мертв!

70

Пиджак Дядюшка Энцо пока не снимает: во-первых, он темный, а во-вторых, подкладка у него атласная, поэтому не слишком шуршит. Потом он забирается на крыло одного из самолетов, так чтобы его ноги не увидел бы враг, присев на корточки. Скорчившись на крыле, Дядюшка Энцо открывает рот, чтобы лучше слышать, и слушает.

Поначалу он слышит только стук неравномерной капели, точно из неплотно прикрученного крана на голый асфальт падает вода. Звук, кажется, исходит от соседнего самолета. Дядюшка Энцо боится, что это из бака реактивника вытекает горючее — первая стадия плана: взорвать на воздух всю секцию аэропорта и разом покончить с оппозицией. Он беззвучно спрыгивает на землю и осторожно огибает пару припаркованных бок о бок самолетов, останавливаясь каждые несколько футов послушать, и наконец видит: один из его солдат пригвожден к алюминиевому фюзеляжу «лира» длинным деревянным шестом. Кровь, вытекая из раны, сбегает по штанине и капает с ботинок, а капли затем ударяются об асфальт.

За спиной у Дядюшки Энцо раздается краткий вскрик, который вдруг превращается в резкий свист, с каким вырываются газы. Такое он уже раньше слышал. Это кому-то острым ножом перерезали горло. Без сомнения, лейтенанту.

Теперь у него есть несколько секунд, в которые он может двигаться свободно. Он даже не знает, кто или что его враги, а ему нужно это знать. Поэтому он бежит на крик, быстро перемещаясь от прикрытия к прикрытию и все время пригибаясь.

И видит шагающие за фюзеляжем ноги. Дядюшка Энцо стоит у самого острия крыла. Опершись обеими руками, он всем весом наваливается на него, а потом резко отпускает.

Сработало: самолетик на подвеске кренится в его сторону. Убийца думает, будто Дядюшка Энцо только что вскочил на крыло, поэтому сам вскарабкивается на противоположное и ждет, стоя спиной к фюзеляжу, готовится напасть на Дядюшку Энцо, когда тот будет перебираться на его сторону.

Но Энцо все еще на земле. Босиком он беззвучно проскальзывает под самолетом и выскакивает на той стороне, занося опасную бритву. Убийца — а это Ворон — в точности там, где и ожидал Энцо.

Но Ворон уже что-то заподозрил. Привстав, он заглядывает поверх фюзеляжа, и таким образом его горло оказывается вне досягаемости. Перед Энцо только его ноги.

Лучше быть консервативным и брать то, что можешь, чем ставить на карту все и все проиграть, поэтому в тот самый момент, когда Ворон опускает взгляд вниз, Дядюшка Энцо наносит удар — перерезает ахиллово сухожилие на левой ноге Ворона.

И когда Энцо отворачивается, чтобы защитить себя, что-то с большой силой ударяет ему в грудь. Опустив взгляд, Дядюшка Энцо пораженно смотрит на прозрачный предмет, засевший в правой части его грудной клетки. Потом поднимает глаза и в трех дюймах от себя видит лицо Ворона.

Дядюшка Энцо отступает на шаг от крыла. Ворон надеялся упасть на него сверху, но вместо этого обваливается на землю. Сделав шаг вперед, Энцо снова заносит бритву, но Ворон, сев на асфальте, уже достает второй нож. Метя во внутреннюю сторону бедра Энцо, он наносит удар и, соответственно, урон. Энцо отступает в сторону от клинка, его собственный удар приходится мимо, и в результате он только наносит короткую, но глубокую резаную рану в плечо Ворону. Ворон отбивает его руку в сторону прежде, чем Энцо может снова дотянуться до его горла.

Дядюшка Энцо ранен, Ворон тоже. Но Ворон не может больше от него убежать. Настало время для новой разведки. Энцо бежит прочь от Ворона, хотя при каждом движении волна ужасной боли прокатывается по всей правой половине его тела. Тут что-то ударяется ему в спину; он чувствует острую боль над почкой, но и то лишь на мгновение. Оглянувшись, он видит, как разбиваются об асфальт осколки окровавленного стекла. Похоже, Ворон бросил ему в спину нож. Но, по-видимому, сил у Ворона не так много, поэтому нож не смог прорезать пуленепробиваемую ткань, только проткнул ее и упал.

Стеклянные ножи. Ничего удивительно, что Ки не смог засечь Ворона на миллиметровой волне.

К тому времени, когда Дядюшка Энцо ныряет в укрытие за еще одним самолетом, он начинает понемногу глохнуть от шума подлетающего вертолета.

В каких-то ста метрах от укрытия приземляется вертолет Райфа. Гром винтов и порыв ветра словно пронзают мозг Дядюшки Энцо. Закрыв глаза от ветра, он совершенно теряет равновесие, понятия не имеет, где он, пока не валится ничком на асфальт. Асфальт под ним скользкий и теплый, и Дядюшка Энцо вдруг понимает, что стремительно теряет кровь.

Глядя на площадку, он видит, как, страшно хромая, Ворон пробирается к вертолету, одна нога у него практически обездвижена. Наконец он перестает на нее опираться и просто прыгает на одной.

Райф уже выбрался из вертолета, о чем-то разговаривает с Вороном, Ворон при этом жестами указывает в сторону Энцо. Потом Райф одобрительно кивает, и Ворон поворачивается, открывая в оскале ярко-белые зубы. Он не столько гримасничает, сколько с предвкушением улыбается. И начинает прыгать в сторону Дядюшки Энцо, доставая из куртки новый стеклянный нож. У гада, наверное, их миллионы.

Ворон идет за его скальпом, а Дядюшка Энцо не может даже встать, не теряя при этом сознания.

Оглянувшись по сторонам, он видит в двадцати футах от себя скейт и пару дорогих ботинок с носками. Встать он не может, но способен ползти по-пластунски, поэтому начинает подтягиваться на локтях, а Ворон тем временем прыгает к нему на одной ноге.

Они встречаются в открытом проходе между двумя реактивными самолетами. Энцо полулежит на доске. Ворон стоит, одной рукой опираясь на крыло самолета, в другой его руке поблескивает стеклянный нож. Весь мир видится Энцо теперь в тусклых черных и белых тонах, точно он вышел в Метавселенную с дешевого терминала. Вот как описывали мужики во Вьетнаме свое состояние, а потом истекали кровью.

— Надеюсь, ты получил отпущение грехов, — говорит Ворон, — потому что звать священника уже нет времени.

— Мне он и не нужен, — отвечает Дядюшка Энцо и нажимает на доске кнопку с надписью «Узконаправленный Проектор Ударной Волны РадиКС».

Ударная волна едва не отрывает ему голову. Если он выживет, Дядюшка Энцо никогда уже не будет хорошо слышать. Но это его немного встряхивает, заставляет очнуться. Подняв голову с доски, он видит перед собой пораженного Ворона: руки его пусты, а с куртки стекают потоки крохотных осколков битого стекла.

Перевернувшись на спину, Дядюшка Энцо грозит ему опасной бритвой.

— Сам-то я предпочитаю сталь, — говорит он. — Хочешь, побрею?

71

Райф все видит и все понимает. Ему бы очень хотелось остаться и посмотреть, чем все закончится, но в настоящее время он очень занят. Надо убираться отсюда до того, как мафия, Нг и мистер Ли и прочие сволочи обрушат на него ракеты с тепловой системой самонаведения. Нет времени и ждать, пока допрыгает назад покалеченный Ворон. Подняв большой палец, он подает знак пилоту и начинает подниматься по трапу личного реактивного самолета.

День в самом разгаре. От гигантских хранилищ горючего в миле отсюда поднимается стена оранжевого пламени, будто раскрывается хризантема в ускоренной съемке. Ее расцвет так зрелищен, что Райф останавливается посреди трапа посмотреть.

Через это пламя движется нечто быстрое и мощное, оставляя за собой линейный след, точно космический луч, пропущенный через камеру Вильсона. В обе стороны от него расходится звуковая волна, ясно видная в пламени — яркий конус, в сто раз больше темной точки на своей вершине. Что-то черное, похожее на пулю и четвероногое несется так быстро, что не уловить взглядом. Оно настолько маленькое и быстрое, что Л. Боб Райф вообще бы его не увидел, если бы оно не неслось прямо на него.

Оно проскакивает под лабиринтом заправочных агрегатов и шлангов, перепрыгивает через одни препятствия, вонзает стальные когти в другие, поджигая их содержимое искрами, которые летят во все стороны всякий раз, когда когти касаются асфальта. Подобрав под себя ноги, оно отталкивается и, перепрыгнув стометровый отрезок, приземляется на крышу выступающей над землей цистерны, использует ее как трамплин для нового прыжка через забор, отделяющий заправочный комплекс от самого аэропорта, а затем мощной ровной рысью бежит, ускоряясь на геометрической плоскости взлетной полосы, а за ним несется длинный язык огня, лениво вылезшего из сердца пожарища и кольцами завивающегося в воздушных потоках в кильватере Крысопса.

Интуиция подсказывает Л. Бобу Райфу, что надо убраться подальше от самолета, в который только что залили топливо. Повернувшись, он неуклюже то ли прыгает, то ли падает с трапа, ведь он смотрит на Крысопса, а не себе под ноги.

А Крысопес, который кажется маленьким темным созданием, стелется по земле и видим лишь благодаря тени на фоне пламени и цепи белых искр в тех местах, где его когти царапают асфальт, совершает крохотную поправку к курсу.

Он направляется не к самолету, он направляется к Райфу. Передумав, Райф бежит вверх по трапу, перескакивая по три ступеньки за раз. Под его весом трап прогибается и распрямляется, напоминая магнату о хрупкости самолетика.

Пилот тоже заметил Крысопса и, не дожидаясь, пока втянется трап, отпускает тормоза и выводит самолетик на взлетную полосу, поворачивая его нос прочь от темного существа. Он так спешит, щелкая тумблерами, что, резко выходя на новый курс, самолетик едва не переворачивается. Пилот хочет взлетать, только-только завидев направляющую на взлетной полосе. Теперь пилотам видно все, что впереди них и сбоку. Но что за ними гонится, они не видят.

И. В. — единственная, кто видит все. Благодаря пропуску курьера она без труда миновала секьюрити аэропорта и выехала на площадку перед ангарами возле грузового терминала. Оттуда ей открывается великолепный обзор полумили взлетной полосы и прекрасно видно все происходящее: самолетик отрывается от земли, дверь задвигается уже в полете, из сопл вырывается голубое пламя, самолет явно пытается набрать скорость для подъема, — а Фидо несется за ним, точно пес за толстым почтальоном, совершает последний невероятный прыжок в воздух и, превратившись в ракету «сайдуиндер», носом таранит левую турбину.

Самолетик взрывается в десяти футах над землей, и яркое стерилизующее пламя пожирает и Фидо, и Л. Боба Райфа, и его вирус.

Ух ты!!!

Она остается еще ненадолго, чтобы посмотреть на последствия: прилетают вертолеты мафии, из которых выпрыгивают доктора с чемоданчиками, капельницами, носилками и прочим, между корпоративными самолетами снуют солдаты мафии, очевидно, кого-то разыскивают. С визгом тормозов с парковки срывается пиццамобиль, и в погоню за ним устремляется лимузин.

Но через некоторое время ей становится скучно, поэтому, отталкиваясь от земли, она своим ходом катит к главному выходу, впрочем, ненадолго ей удается запунить заправщик.

Мама ждет ее в дурацкой маленькой консервной банке под названием миниван. Та стоит под вывеской «Юнайтед багаж», как они и договорились по телефону. Открыв дверь, И. В. забрасывает доску на заднее сиденье, а сама садится вперед.

— Домой? — спрашивает мама.

— Ага. Поехали, пожалуй, домой.