Черный человек Морган Ричард

– Модификанта из Харбина? Где?

– Здесь. В городе.

– Здесь? Господи… – Джефф посмотрел на Нортона: – И ты тоже его видел?

Нортон отрицательно покачал головой.

– Так. – Джефф развел руками. – Это чертовски серьезно, Том. Если здесь объявились модификанты из Харбина, велики шансы, что они работают на Второй отдел.

– Нет. – Марсалис встал, подошел к окну. – У меня с ней был довольно долгий разговор. Ей удалось сбежать от Второго отдела некоторое время назад.

– Вот как! – Джефф нахмурился. – И на кого она работает сейчас?

– Она работает на вас, Джефф, – сказал черный человек.

Мгновение повисшей тишины, которое, казалось, поскрипывало и покачивалось, как висельник. Нортон вгляделся в глаза брата и увидел в них все, что требовалось. Потом Джефф резко отвел взгляд, повернулся и уставился на Марсалиса. Тринадцатый так и стоял лицом к окну. Джефф посмотрел на его неподвижную широкую спину в куртке с надписью «С(т)игма» и снова обернулся к брату:

– Том?

Нортон залез в карман и извлек телефон. Посмотрел в лицо Джеффа и большим пальцем нажал клавишу воспроизведения.

– Гуава Даймонд?

– На связи.

– Мы ничем не можем помочь, Гуава Даймонд. Повторяю, ничем не можем помочь. Предлагаю…

– Вы – что? Ты, дерьма кусок, потаскун бонобий, скажи лучше, что я ослышалась.

– У нас возникли сложности. Мы не можем вмешаться. Мне жаль, Гуава Даймонд, но вам придется действовать самостоятельно.

– Тебе, на хер, будет очень жаль, если мы выберемся из этого целыми.

– Гуава Даймонд, повторяю, мы не можем вмешаться. Предлагаю немедленно прибегнуть к «Ящеру» и покинуть «Кота Булгакова», пока это еще возможно. Вероятно, у вас еще есть время.

Пауза.

– Ты труп, Клешня-контроль, сука.

Шипение помех.

Еще несколько мгновений все они слушали белый шум, как будто это был последний сеанс связи с упавшим в океан самолетом. Нортон выключил воспроизведение.

– Это ты, Джефф, – спокойно сказал он. – Только попробуй сказать, что нет.

– Том, ты же знаешь, голос можно подделать так же легко, как…

И замолчал, когда руки Марсалиса тяжело опустились сзади ему на плечи. Тот склонился к нему и сказал:

– Не надо.

Джефф впился взглядом в Нортона:

– Том? Том, я же, блин, твой брат, ну господи боже!

Нортон кивнул:

– Да. Тебе лучше рассказать нам все, что знаешь.

– Том, не может быть, чтобы ты серьезно…

– Севджи мертва! – внезапно заорал Нортон, трясясь, горло моментально опухло от крика, в голове вихрем закружились больничные воспоминания. – Она, на хрен, мертва, Джефф, потому что ты скрыл это от меня. Она мертва!

Руки Марсалиса оставались там же, где и были. Нортон стиснул зубы, пытаясь унять дрожь, которая никак не прекращалась. Он крепко сжал губы, тяжело дыша.

– Дерьма кусок, потаскун бонобий, – наконец выпалил он. – Правильно она тебя назвала, а, Джефф? Она хорошо тебя знает.

– Том, ты не понимаешь…

– Да, мы пока не понимаем, – сказал Марсалис. – Он поднял одну руку и ободряюще хлопнул Джеффа по плечу: – Но ты нам сейчас все объяснишь.

– Я… – Джефф помотал головой. – Вы не понимаете, я не могу.

Марсалис поднял голову и посмотрел прямо на Нортона. Тому показалось, что кто-то пнул его в живот, от чего он ощутил тошноту, но и – каким-то образом – освобождение. Он кивнул.

Впившись скрюченными пальцами одной руки в горло Джеффа Нортона, черный человек отволок его к дивану. Другая рука Марсалиса обвилась вокруг грудной клетки старшего из братьев, блокировав одну руку. Джефф издал потрясенный, булькающий звук и попытался избавиться от хватки Марсалиса, молотя его единственной свободной рукой. Марсалис перехватил ее за запястье, увел в сторону. Джефф трепыхался, пытаясь освободиться, но безрезультатно.

– Нет, это ты не понимаешь, – холодно сказал Марсалис. Таким же голосом, только на кечуа, он говорил, обращаясь к Гутьерресу, вспомнил Нортон. – Кто-то должен ответить за Севджи Эртекин своей кровью. Кто-то должен умереть. Сию минуту у нас есть ты. Если ты не сдашь нам кого-то еще, тебе и умирать. Если ты попытаешься утаить от меня то, что знаешь, ШТК-Без найдет тебя в заливе с переломанными костями и выколотыми глазами.

Нортон смотрел. Заставлял себя смотреть. Джефф лихорадочно цеплялся за брата взглядом, его лицо посинело. Но в голове крутились картины угасания Севджи, заставляя Тома оставаться на месте и смотреть.

– Ты убил ее, Джефф, – сказал он тем тихим, рассудительным голосом, который порой бывает у людей на грани безумия. – Кто-то должен заплатить.

– Онбекенд! – раздался придушенный, почти невнятный хрип.

Марсалис понял смысл сказанного, когда Нортон еще пытался сложить из отдельных слогов целое слово. Он ослабил хватку и вывернул Джеффу руку, заставив того распластаться на диване. Потом сильно прижал его щекой к обивке, давя костяшками пальцев на висок. Джефф, кашляя и задыхаясь, шумно втягивал воздух, глаза его наполнились слезами.

– Что Онбекенд? – спросил Нортон.

Ощущение безумия, от которого голова шла кругом, не проходило, подступало, как уличная банда. Из глубин ужаса от всего происходящего Нортон мимолетно подумал: может быть, тринадцатые ощущают мир именно так? И, чтобы жить, как Марсалис и Меррин, это нужно принять? Интересно, легко ли это сделать, и удастся ли потом вернуть все назад и стать прежним?

Джефф издал несколько задыхающихся звуков.

– Что Онбекенд?

– Хорошо, я расскажу вам, я, на хер, все вам расскажу. – Голос Джеффа звучал надтреснуто. Он прекратил попытки освободиться. Лежал на диване, хватал ртом воздух, орошал медленными слезами обивку. – Только дайте мне сесть. Пожалуйста.

Марсалис снова бросил быстрый взгляд на Нортона. Тот кивнул. «Мой брат не солдат и не бандит, – накануне ночью сказал он тринадцатому. – Он недостаточно крут психологически, он не выстоит. Делай, как я скажу, и мы узнаем от него все, что нужно».

Марсалис вздернул Джеффа в сидячее положение. Отошел к столу и скрестил руки на груди:

– Ну что ж, послушаем.

Взгляд Джеффа переместился от тринадцатого к брату. Их глаза встретились.

– Том…

– Ты его слышал, Джефф. Теперь мы хотим тебя услышать.

Оборона Джеффа, казалось, рухнула. Он задрожал. Марсалис и Нортон переглянулись. Нортон поднял руку с колена, подожди мол. Джефф потер лицо обеими руками, провел по волосам ото лба к затылку. Громко всхлипнул, промокнул глаза. «Да, Джефф, плачь. – Нортон поймал себя на этих мыслях и был до глубины души потрясен их жестокостью. – Плачь, на хер, так же, как и все мы плакали. Как Севджи, и я, и Марсалис, и Меган, и Нюинг за всех, кого я, на хер, знаю, и еще многих-многих других. Хотел быть альфа-самцом, старший брат? Милости просим!»

Руки Джеффа упали. Он изобразил на лице жалкую улыбку. Итак, снова дешевое представление.

– Слушай, Том, ты же понятия не имеешь, как это серьезно. Онбекенд не какой-то там случайный тринадцатый…

– Да, он – близнец Меррина, – ровно проговорил Марсалис. – До этого мы уже докопались. Кармен Рен должна была охранять Меррина, пока Онбекенд разгуливает по Иисусленду и Кольцу, оставляя генетические следы на местах преступления. Наступает нужное время, Меррин весьма кстати умирает, и все жертвы вешают на него. Вопрос – зачем? И кто все эти люди?

Джефф закрыл глаза. Вздохнул.

– Можно мне выпить?

– Нет, нельзя, на хер, – сказал Марсалис. – Мы только что сошлись на том, чтобы оставить тебя в живых. Осознай, как тебе, на хер, повезло, и рассказывай давай.

Джефф с усталым выражением лица посмотрел на брата. Нортон сообразил, что к чему: Джефф нуждался в реквизите. Представления без реквизита не бывает.

– Конечно, я налью тебе, Джефф, – мягко сказал он. Встретился с недоверчивым взглядом тринадцатого, снова чуть заметно отмахнулся. – Где ты держишь выпивку?

– В стенном шкафу бутылка «Мартеля» и стаканы. Угощайтесь. – Джефф Нортон перевел взгляд на Марсалиса: – А он неплохо держит тебя в узде, учитывая, что ты тринадцатый, правда?

Марсалис посмотрел на него сверху вниз. Слегка нахмурил переносицу:

– Сейчас увидишь, неплохо или нет.

– Это как?

Нортон открыл бар в шкафу и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как кулак черного человека коротко, жестко и в полную силу бьет в нос Джеффа. Он услышал треск сломанной переносицы. Джефф отшатнулся и вскрикнул. Его руки снова метнулись к лицу, и кровь потекла между пальцами.

– А вот так, – невозмутимо произнес Марсалис.

Нортон заметил на письменном столе упаковку бумажных салфеток. Прихватил ее тоже и отнес к дивану вместе с бутылкой коньяка и одним стаканом. Поставил все это на кофейный столик, вытащил одну салфетку и вручил брату.

– Не выебывайся, Джефф, – сказал он тихо. – Он хочет твоей смерти достаточно сильно, чтобы убить тебя, да и я в этом недалеко ушел. На, вытрись.

Джефф взял салфетку, потом выудил из пачки еще несколько штук. Пока он останавливал кровь, Нортон наполнил единственный стакан и толкнул его брату по столешнице.

– Вот тебе выпивка, – процедил он. – Рассказывай.

– «Ответ Скорпиона», – сказал им Джефф.

Карл кивнул:

– Клешня-контроль. Верно. Ты все еще используешь свой старый позывной, мудила грешный. В чем была твоя роль, Джефф, закулисная поддержка? Ясен хрен, быть боевиком даже такой мерзкой команды, как «Скорпионы», ты не мог.

– Ты что-то о них слышал? – спросил Нортон.

– Да, ходили слухи. Призрачный отряд, действовал на территории нынешних Штатов Тихоокеанского Кольца, предполагается, что это одно из последних тайных формирований, созданных перед Расколом. – Карл изучающе уставился на Джеффа Нортона. – Ну, давай послушаем, Джефф. Что ты делал?

– Отвечал за логистику, – недовольно сказал директор «Гуманитарных ценностей». – Я был координатором операций.

– Ясно.

– И что это за херня? – уставился на брата Нортон. – Ты переехал сюда только в девяносто четвертом. А до того жил в Нью-Йорке.

Джефф Нортон устало покачал головой:

– Я с самого начала в этом участвовал, Том. Мотался туда-сюда, из Союза в Кольцо, из Кольца в Юго-Восточную Азию. У нас везде были офисы. Половину того времени я проводил дома от силы одни выходные из пяти. – Он вытащил из ноздрей окровавленные салфетки, бросил их на кофейный столик и поморщился. – К тому же откуда бы тебе что-то обо мне знать? Как часто мы с тобой виделись, раз в месяц?

– Я был занят, – холодно проговорил Нортон.

– Я слышал, – сказал Карл, – что после Раскола «Ответ Скорпиона» должны были распустить. Предполагалось, что его ликвидируют, как все эти грязные маленькие спецформирования, сообщать о которых американской общественности считалось излишним. Это официальная версия. Но это было в семидесятые, задолго до твоего предположительного найма, Джефф. Так что же произошло? Они стали частной лавочкой?

Джефф удивленно глянул на него:

– Ты слышал об этом?

– Нет. Но это не первая история, когда банда отморозков-оперативников не может смириться с досрочной отставкой и начинает предлагать себя на рынке труда. Так что же случилось?

– «Ответ Скорпиона» наняли. – Джефф был по-прежнему понур.

Еще несколько салфеток покинули лежавшую на столе упаковку. Карл нетерпеливо посмотрел на него:

– Кто?

У Нортона уже был готов ответ:

– Штаты Кольца. Больше некому. Они только что получили независимость, Тихий океан – их площадка и будущее. Все, что можно там задействовать, следовало прибрать крукам, верно?

– Верно, братишка. – Джефф вытащил из ноздрей салфетки на время достаточно долгое, чтобы отпить из стакана. – Теперь вы начинаете видеть картину в целом?

– Тони Монтес, – сказал Карл, – Джаспер Уитлок, Улисс Вард, Эдди Танака. И остальные. Все они – личный состав «Скорпионов»?

– Да. Имена у них были другие, но вообще – да.

– И Онбекенд.

– Да. – В голосе Джеффа Нортона появились какие-то новые интонации. Карл подумал, что это может быть страх. – И он тоже. Время от времени. Он появлялся и исчезал, знаете ли. Все по командировкам.

– Но не Меррин.

Директор «Гуманитарных ценностей» усмехнулся:

– Для нас Меррином был Онбекенд. О другом мы не знали. Никто и понятия не имел, что их двое. – Он заглянул в свой стакан. – До самого недавнего времени.

Карл зашагал через кабинет к бару. Уставился на ряды бутылок и стаканов. Перед внутренним взором возникла стойка занюханного бара в Бейвью, где они с Севджи Эртекин пили краденый виски, а в воздухе еще висел запах порохового дыма. Внутри всколыхнулась ярость, захотелось разнести содержимое шкафа, взять за горлышко разбитую бутылку, вернуться с ней к Джеффу Нортону и…

– Н-джинн, проверявший жертвы, не нашел между ними никакой связи, – без всяких интонаций произнес он. – А это значит, вы должны были использовать какой-то очень мощный н-джинн из арсенала Кольца, чтобы спрятать прошлое этих людей и создать для них новые биографии. Я вижу только одну причину, по которой кто-то мог настолько этим озадачиться.

– Вас хотели закрыть. – Когда Том Нортон это понял, в его голосе зазвучало удивление. – Вы должны были свернуть лавочку и затеряться.

Карл повернулся к дивану. В руках у него ничего не было.

– Когда, Джефф? Когда и почему?

Джефф Нортон покосился на брата:

– Я думал, ты сможешь понять это сам, Том.

Функционер КОЛИН кивнул:

– Ты получил эту работу и переехал сюда в девяносто четвертом. Тебя тогда тоже спрятали. Примерно в то время.

Джефф вытащил из носа очередную порцию окровавленных салфеток и потянулся за следующей. Он слабо улыбался. Струйка крови стекла ему на губы, прежде чем он успел ее промакнуть.

– На самом деле чуть раньше, – сказал он. – У таких проектов высокая инерция, и, чтобы ее погасить, требуется время. Скажем так, решение было принято в девяносто втором, а в начале девяносто третьего все операции были свернуты. И в течение года у всех началась новая жизнь.

Карл подошел ближе:

– Я спросил, почему?

Директор фонда тоже посмотрел на него, промакая под носом. Казалось, он все еще улыбается.

– Не можете догадаться?

– Джейкобсен.

Это имя сорвалось с его губ и прозвучало в стенах кабинета, будто призыв или заклинание. В голове замелькали обрывочные кадры той эпохи, с восемьдесят девятого по девяносто четвертый год. Бунты, беснующиеся толпы и ряды полиции в бронежилетах, объятые пламенем автомобили. Проповеди святых мужей и разглагольствования политологов, коммюнике и воззвания АГЗООН, а за всем этим – мирная фигура лысеющего уполномоченного от Швеции, читающего свой доклад с выверенными интонациями профессионального дипломата. Он казался человеком, который пытается раскрыть зонтик во время урагана. Его слова сметает этим ураганом, их обобщают, безбожно перевирают, цитируют, цитируют искаженно, вырывают из контекста, их используют, ими злоупотребляют ради создания политического капитала. И подкрадывается ужасное ощущение, что все это имеет какое-то отношение к нему, Карлу Марсалису, лучшему из проекта «Скопа»; что, каким бы невозможным ни казалось это раньше, у пасущихся губожевов есть свое идиотское мнение, оно вздымается, как волна, и в конце концов повлияет на его жизнь.

Джейкобсен.

О да, повлияло, и еще как.

Меньше чем за пять лет из таинственных героев сделали монстров. Мрачные декларации, мрачная альтернатива: поселения либо долгий сон и ссылка на бескрайние просторы Марса; толпа идиотов толкает каждого тринадцатого к одному из этих вариантов, и кажется, будто ты осужденный, которому предложили выбрать одну из виселиц.

И криокапсула, холодная и тесная, медленно наполняющаяся гелем, пока успокоительные препараты, которыми его напичкали, отшвыривают прочь панический позыв; так отшвырнули во время демобилизации его боевое оружие. Долгий сон накрывает, как тень тысячеэтажного здания, застящего солнце.

Джейкобсен.

Джефф Нортон снова потянулся за стаканом:

– Правильно, Джейкобсен. В девяносто втором мы еще не знали, как именно будут выглядеть Соглашения, они их только разрабатывали. Но недобрые предзнаменования были, мать их, вполне ясными. Не нужно быть гением, чтобы понять, как все обернется.

– Но, – покачал головой Том Нортон, – какое к вам-то это имело отношение? Ну допустим, у вас был Онбекенд. Но другие люди – Монтес, Танака, остальные… Не модификанты, обычные человеческие существа. Где они, а где Джейкобсен?

Карл возвышался над директором «Гуманитарных ценностей». Он уже представлял, хоть и смутно, что будет дальше.

– Это связано, – размеренно проговорил он, – с тем, чем вы занимались. Верно, Джефф? Это имело отношение не к штату, а к тому, что делал «Ответ скорпиона». Какой была сфера деятельности, Джефф? И не предлагай мне угадывать, потому что тогда я тебя ударю.

Джефф Нортон пожал плечами и допил коньяк:

– Селекция, – сказал он.

Его брат моргнул:

– Что за селекция?

– Ну копать-колотить, Том, а сам-то как думаешь? – Джефф яростно взмахнул рукой, едва не опрокинув бутылку. Похоже, коньяк ударил ему в голову. – Селекция модификантов, блядь. Вроде этого твоего дружка, вроде Нюинг. И всех, до кого мы только могли дотянуться и вытащить оттуда.

– Оттуда? – спросил Карл из-под толщи обрушившегося на него необъятного спокойствия. – Ты говоришь о материковом Китае?

– Да. – Неплотно прижимая салфетку к носу, Джефф другой рукой открыл бутылку с коньяком и налил себе полный стакан. – «Ответ Скорпиона» проводил секретные операции в Юго-Восточной Азии и в Китае с середины прошлого века. Его сотрудники чувствовали себя там как дома, знай мелькали туда-сюда, как смазанный хер. Требовалось всего лишь вторгнуться туда и прихватить с собой то, что выглядело как многообещающий материал. До Джейкобсена казалось, что научные разработки по модификации имеют будущее. Китайцы занимались ими на всю катушку, у них не было никаких протестов насчет прав человека, поэтому они вырвались вперед. А мы стремились сравнять счет.

Карл заметил, как смотрит на брата Том Нортон. Оторопевший, он не хотел верить, но уже все понимал.

– «Гуманитарные ценности». Многообещающий материал. Это ты говоришь о людях? Господи Иисусе, Джефф, ты говоришь, блин, о людях!

Джефф пожал плечами и выпил:

– Конечно. О людях, культурах живых тканей, криокэппированных эмбрионах, лабораторных пробах и так далее. Ассортимент небольшой, но мы брались за все. Мы были большой фирмой, Том. У нас было хорошее обеспечение, хорошие ресурсы.

– Это невозможно. – Нортон будто обеими руками отодвинул от себя что-то. – Ты говоришь нам, что «Гуманитарные ценности» были… Что ты руководишь фондом, который на самом деле является какой-то пиратской лавочкой по генетическому тестированию?

– Нет, не совсем так. «Гуманитарные ценности» были последним звеном, которое здесь, в Кольце, прикрывало наши операции щитом благотворительности. До того как нам дали государственное финансирование и я получил официальное назначение, фонд был намного меньше. Чистой воды партизанщина. Парочка перевалочных пунктов тут и там, несколько прибрежных промышленных установок в Сан-Диего. «Ответ Скорпиона» был острием, наконечником, добывал данные, вторгался на территории, доставлял грузы. – Джефф словно смотрел сквозь брата на что-то иное. – Организовывал лаборатории и лагеря.

– Лагеря, – с болью проговорил Нортон. – И черные лаборатории тут, в Штатах Кольца? Я тебе не верю. Где?

– А как ты думаешь, братишка? Куда ШТК запихивает все, чей запах им не по нутру?

– В Иисусленд, – кивнул сам себе Карл. – Конечно, а почему нет? В конце концов, это просто предшественники Симаррона и Тананы. И где же? В Неваде? Хорошее место и к побережью близко. Или, может, в Юте?

Джефф покачал головой:

– В Вайоминге. Места много, народу мало. Никто не видит, что там творится, никому до этого нет дела, а властям этой части света только денег предложи за пользование землей, они сразу руку по локоть отхватят. Мы сообщили им, что у нас проект, связанный с получением урожая генетически модифицированных культур. – Очередной остекленевший, направленный сквозь реальность взгляд. – Если посмотреть под определенным углом, мы не соврали, верно? Ну так вот, нам выделили пару сотен квадратных километров, мы обнесли их оградой, пустили ток. Минные поля, сканеры, предупредительные знаки. – Его голос упал до шепота: – Я видел все это однажды. Система работала, работала просто прекрасно, и никто снаружи ничего не знал, да и дела никому не было.

– И что произошло со всем этим, когда вас прикрыли? – тихо спросил Карл.

– Можешь догадаться?

Марсалис пнул Джеффа Нортона ногой в голень, чуть ниже колена. Тот вскрикнул и скрючился. Карл схватил его за волосы и ткнул лицом в кофейный столик. Раз, другой…

Перед ним возник Том Нортон. Уперся руками ему в плечи, оттолкнул, сказал:

– Хватит уже!

Карл пронзил его взглядом:

– Убери руки!

– Я сказал, хватит уже. Нам нужно, чтобы он был в сознании.

Джефф скорчился от ударов на полу и лежал теперь в позе эмбриона между кофейным столиком и диваном. Карл еще миг пристально смотрел на Нортона, потом резко кивнул. Он рывком поднял директора фонда и взгромоздил обратно на диван. Нагнулся, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– Я предупреждал, не надо тут со мной в угадайку играть, – ровно сказал он. – Так что же случилось с лагерем в Вайоминге, когда «Скорпионов» свернули?

– Ну ладно. – Слова полились из Джеффа Нортона, как будто дамбу прорвало. Из носа у него снова пошла кровь, закапала на ладони. – Мы подожгли его, взяли и подожгли на хрен, ясно? «Скорпионы» вошли в лагерь, убили всех – и подопытных, и наемный персонал. Потом заминировали территорию, взорвали и спалили все дотла. Ничего не осталось, только пепел.

Карл представил, как, должно быть, все это было: беспорядочная стрельба из ручного оружия, паника, плач, короткие обрывающиеся вопли, а потом тишина и треск пламени. Череда глухих трескучих взрывов по периметру, там, где заложены заряды. А потом – стена огня на фоне темного горизонта, это уже вид издалека, если, уходя, оглянуться назад. Так было в Ахвазе, в Ташкенте, так было в отелях Дубая. Извечный посыл. Хищник на воле.

– И никто ничего не сказал? – недоверчиво спросил Нортон.

– Господи, Том, ты, блин, вообще меня слушал? – Смешок Джеффа был похож на рыдание, он чуть не захлебнулся в соплях. – Речь идет о Республике. Слыхал про синдром Гуантанамо? На то, что происходит далеко, всем насрать!

Карл вернулся к столу, прислонился к его краю. При допросе так не полагается: ему следовало бы находиться поблизости, чтобы давление на допрашиваемого не ослабевало. Но Карл не доверял себе и не хотел стоять там, откуда можно дотянуться до Джеффа Нортона.

– Хорошо, – сказал он угрюмо, – «Ответ скорпиона» связывает всех этих людей между собой грязной тайной, и «Ответ скорпиона» подчищает их биографии, чтобы связь между ними невозможно было отследить. Но все это произошло четырнадцать-пятнадцать лет назад, и никак не объясняет нынешние убийства. Кому-то опять понадобилось сделать зачистку. Так почему сейчас?

Директор «Гуманитарных ценностей» поднял окровавленное лицо и осклабился, обнажив зубы, на которых тоже виднелись кровавые пятна. Он трясся, и казалось, что его разрывает изнутри что-то, подозрительно напоминающее смех.

– Из-за карьерного роста, мать его налево, – горько сказал он. – Дело в Ортисе.