Черный человек Морган Ричард

Глава 12

Стоило ему войти в дверь, и Севджи поняла, что она в опасности.

Это – что-то – проглядывало в раскованности его движений, в устойчивости позы, когда он остановился возле стула, в том, как он отодвинул его и уселся. Сквозило от упрятанного в бесформенный синий тюремный комбинезон тела – так пробивается сквозь радиопомехи музыка. Это смотрело из его глаз, когда он устроился на стуле, сочилось из спокойной уверенности, которую он принес с собой в комнату. Он не был Итаном – его кожа была куда темнее, да и в чертах лица нет сходства. К тому же Итан был покряжистей, помускулистей.

Итан умер, когда был моложе.

Но это не имело значения. От этого ничего не менялось.

Тринадцатый.

– Мистер Марсалис?

Он кивнул. Ждал.

– Я Севджи Эртекин, служба безопасности КОЛИН. Вы уже встречались с моим напарником, Томом Нортоном. Есть ряд вещей, которые нужно уточнить, прежде чем…

– Я возьмусь. – Его голос был низким и мелодичным. Британский акцент сбил ее с толку.

– Простите?

– За все, что вам от меня нужно. Возьмусь за все. При определенных условиях. Я уже говорил вашему напарнику. Я возьмусь, если с меня безоговорочно снимут все обвинения, немедленно освободят из республиканской тюрьмы и компенсируют возможные расходы на то время, что я буду делать вашу грязную работенку.

Она прищурилась:

– То, что работенка будет грязной, это всего лишь ваши предположения, мистер Марсалис.

– Разве? – Он поднял бровь. – Не то чтобы я славился как мастер флористики. Но, может, мои предположения все-таки неверны? Давайте посмотрим. Думаю, вы хотите кого-то выследить. Кого-то вроде меня. Прекрасно, это по моему профилю. Мне неясно только, нужен он вам живым, или это необязательно.

– Мы же не убийцы, мистер Марсалис.

– Говорите за себя.

Она почувствовала, как разгорается старое пламя гнева.

– И вы этим гордитесь, да?

– А вас это огорчает?

Она посмотрела на раскрытый инфопланшетник, в текст, который был там набран.

– В Перу вы убили раненую безоружную женщину выстрелом в затылок. Вы казнили ее. Этим вы тоже гордитесь?

Долгая пауза. Она встретилась с ним взглядом и не отвела глаз. На миг ей подумалось, что он сейчас встанет и уйдет. Она поняла, что отчасти даже надеется на это.

Вместо этого он неожиданно перевел взгляд на одно из высоко расположенных окон кабинета. Его губ коснулась легкая улыбка. Исчезла. Он прокашлялся:

– Госпожа Эртекин, вам известно, что представляет собой пистолет «Хааг»?

– Да, я о нем читала. – В полицейском коммюнике, призывавшем городской совет Нью-Йорка ужесточить контроль над огнестрельным оружием, прежде чем на улицах появится эта новая угроза. Настолько пугающая, что инициатива была одобрена почти без дебатов. – Это биологическое оружие.

– На самом деле это нечто большее. – Он наклонил голову и посмотрел на собственную расслабленную ладонь правой руки, будто ожидая увидеть там увесистый пистолет. – Это система, поражающая организм генетически модифицированным комплексом вирусов иммунодефицита, называется «Фолвелл семь». Есть и другие заряды, но они не слишком широко используются. «Фолвелл» – штука сильнодействующая и очень неприятная. Лечения не существует. Вы когда-нибудь видели, как умирают люди с отказавшей иммунной системой, госпожа Эртекин?

Да, она видела. Налан, двоюродная сестра из Хаккари, любительница потусоваться на приграничных базах, где Турция выполняет почетный долг буфера между Европой и ближневосточным хаосом. Она чем-то заразилась от солдата ООН. Ее семья, гордящаяся своей праведностью, изгнала девушку. Отец Севджи плюнул на все и нашел способ забрать племянницу в Нью-Йорк, где у него были знакомства в одной из современных исследовательских клиник. Отношения с родней в Турции, и без того напряженные, оборвались окончательно. Он никогда больше не разговаривал со своим братом. Севджи, которой в ту пору было всего четырнадцать, ездила вместе с ним в аэропорт встретить бледную, большеглазую девушку, которая, как казалось тогда, была старше на невесть сколько лет, но совершенно не обладала мудростью и опытом городского подростка. Севджи до сих пор помнила выражение лица Налан, когда они все вошли в одну дверь мечети на Скиллмен-авеню.

Мурат Эртекин делал все, что мог. Он внес Налан в больничные списки экспериментального лечения, а дома кормил витаминами и давал антивирусные препараты. Он расписал для нее стены гостевой спальни солнечно-желтым и зеленым, чтобы комната походила на парк. Впервые за долгие годы он молился по пять раз в день. И наконец он плакал.

Налан все равно умерла.

Севджи сморгнула, отгоняя воспоминание о пропотевших простынях и умоляющих, ввалившихся глазах.

– Вы хотите сказать, что оказали этой женщине любезность?

– Я хочу сказать, что быстро и безболезненно отправил ее туда, где она все равно бы очутилась.

– Не думаете, что это она должна была выбирать?

Он пожал плечами:

– Она сделала выбор, когда бросилась на меня.

Если бы у нее имелись сомнения в том, кто он, теперь они рассеялись бы. То же непоколебимое спокойствие, которое она видела в Итане, та же психическая мощь. Он сидел на стуле, будто вырезанный из черного камня, и смотрел на нее. Севджи почувствовала, как в груди что-то слегка шелохнулось.

Она коснулась клавиатуры инфопланшета. На дисплее открылась новая страница.

– Недавно вы участвовали в тюремной драке. В душевом блоке крыла «Ф». Четыре человека госпитализированы. Три – по вашей вине.

Пауза. Молчание.

– Не хотите рассказать, как это выглядело с вашей точки зрения?

Он шевельнулся:

– Думаю, детали говорят сами за себя. Три белых мужчины, один черный. Арийская команда избивала его в наказание.

– И персонал тюрьмы ничего не сделал, чтобы это предотвратить?

– Видеокамеры в душевой не всегда работают корректно из-за высокого уровня пара. Это цитата. – Его губы слегка скривились. – Либо из-за того, что линзы залеплены мылом. Тогда персонал лишается возможности оперативно реагировать на ситуацию. По независящим от него обстоятельствам. Это тоже цитата.

– И вы, значит, сочли необходимым вмешаться. – Она поискала причины, которые подошла бы Итану. – Этот Реджинальд Барнс, он ваш друг?

– Нет. Он сраный стукач и заслужил то, что получил. Но я тогда этого не знал.

– Он был генетически модифицирован?

Марсалис усмехнулся:

– Нет, разве что есть какой-то проект, где производят безмозглых, склонных к наркотической зависимости лажовщиков.

– Тогда, значит, вы помогли из-за цвета его кожи?

Усмешка исчезла, сменившись хмурым взглядом.

– Просто не хотелось смотреть, как его в задницу электродрелью трахают. Полагаю, это расово-нейтральный мотив, как по-вашему?

Севджи пришлось придержать свой норов. Разговор и без того шел нелучшим образом. Из-за отходняка после сина она была ершистой – в Иисусленде запрещены синаптические модификаторы, поэтому их забрали еще в аэропорту – и до сих пор ярилась из-за спора, который проиграла Нортону в Нью-Йорке.

– Я серьезно, Сев. Управляющий совет сам не свой из-за этого дела. Ортис и Рот три раза в неделю приходят во второй отдел…

– Прямо во плоти? Какая несть!

– Им нужны рапорты, как все продвигается, Сев. Что подразумевает, мол, оно продвигается, а оно ни черта. Если мы не сделаем что-то, что сойдет за свежее розыскное мероприятие, Николсон лично повалит нас на землю и растопчет. Я-то это переживу, а ты?

Она знала, что не переживет.

Октябрь. В Нью-Йорке листва в Центральном парке желтеет и рыжеет. Под ее окном, в которое она каждый день смотрела перед выходом на работу, уличные торговцы кутаются в теплую одежду от утреннего холодка. Лето развернулось, накренилось, как самолет в ясном синем небе над городом, и теперь свет солнца холодно сверкает, отразившись от его крыльев. Тепло еще не совсем ушло, но оно быстро тает. А в Южной Флориде оно задержалось.

– Что именно рассказал вам Нортон?

– Немногое. У вас проблема, с которой не поможет АГЗООН. Он не сказал, почему, но я думаю, что это связано с Мюнхеном. – Он неожиданно улыбнулся, и его лицо словно помолодело лет на десять. – Вы наверняка должны были подписать Соглашение, как и все остальные.

– КОЛИН одобрила их. В принципе, – сказала Севджи, чувствуя, что она без нужды занимает оборонительную позицию.

– Ага, все дело в принципах, правильно? Принципиально так: вы не будете диктовать нам, что делать, бюрократы вы эдакие, шваль глобалистская.

Это было близко к истине, поэтому Севджи не стала спорить.

– Это может стать проблемой?

– Нет. Я фрилансер. Моя лояльность приобретается исключительно деньгами. Я же говорю, просто скажите, что от меня требуется.

Мгновение она колебалась. Специалисты КОЛИН встроили в инфопланшетник шифратор резонанса, сделавший этот девайс надежнее, чем любой из тех, что адвокаты проносили когда-либо в допросные кабинеты штата Южная Флорида. И Марсалис определенно жаждал выбраться из тюрьмы. Но все же последние четыре месяца наложили на него отпечаток.

– Мы ищем, – сказала она наконец, – беглого тринадцатого. Он в бегах с июня. И совершает убийства.

Он хмыкнул. Никаких признаков удивления.

– А где он сидел? Симаррон? Танана?

– Нет. На Марсе.

В этот раз она его удивила. Он выпрямился.

– Это совершенно секретно, мистер Марсалис. Нужно, чтобы вы это поняли, прежде чем мы начнем. Про убийства – у них большой территориальный разброс и разная техника исполнения. Официально они никак между собой не связаны, и мы хотим, чтобы так и оставалось.

– Готов поспорить, что хотите. Как он прошел систему безопасности нанопричала?

– Он ее не проходил. Вывел из строя стыковочный механизм, и корабль рухнул в Тихий океан. К тому времени, как мы туда добрались, он уже был таков.

Марсалис поджал губы, будто беззвучно присвистнул.

– Да, это идея.

Она решилась рассказать остальное. Все что угодно, лишь бы с его лица исчезла эта высокомерная многоопытная сдержанность.

– До этого он систематически калечил криокэппированных пассажиров корабля. Ампутировал конечности, питался ими, людей снова замораживал живьем, а под конец начал убивать их и срезать с тел мясо.

Кивок.

– Сколько длился полет?

– Тридцать три недели. Вы не кажетесь удивленным.

– Это потому, что я не удивлен. Если где-то застрял, нужно чем-то питаться.

– Вот, значит, какой у вас ход мыслей.

В его глазах мелькнула какая-то тень. Голос стал даже суше, чем раньше:

– Так вот как вы на меня вышли! Ассоциативный поиск?

– Вроде того. – Она решила не упоминать о внезапном энтузиазме, который охватил по этому поводу Нортона. – Наш н-джинн-профайлер указал на вас, как на единственного тринадцатого, побывавшего в подобных обстоятельствах.

Марсалис удостоил ее натянутой улыбки:

– Я никого не съел.

– Нет. Но вы же об этом подумывали?

Он некоторое время хранил молчание. Она уже собралась повторить свой вопрос, когда он встал, подошел к высокому окну и уставился в небо.

– Была такая мысль несколько раз, – сказал он спокойно. – Я знал, что спасатели в пути, но до их прибытия было добрых два месяца. В голове рождались всякие сценарии, тут уж ничего не поделаешь. Что, если они так и не прилетят, если случится нечто непредвиденное? Что, если… – Он замолчал. Отвел взгляд от облаков и посмотрел ей в лицо. – Он бодрствовал все эти тридцать три недели?

– Большую часть. Насколько мы можем судить, криокапсула пробудила его через две недели после старта.

– И марсианский центр управления полетами не развернул корабль?

– На Марсе ничего об этом не знали, – отмахнулась Севджи. – Н-джинн выключился, похоже, не без чьей-то помощи. Корабль шел в автоматическом режиме. Молчал. И сразу после этого наш парень проснулся.

– Какие же замечательные совпадения.

– Да, не правда ли?

– С кулинарной точки зрения не очень удобно вышло.

– Да. Мы убеждены, что кто-то напутал с настройками времени пробуждения. Тот, кто испортил н-джинна, скорее всего запланировал, что система разморозит беглеца недели за две до прибытия, но во внедренной программе что-то полетело к черту, и наш друг проснулся, наоборот, через две недели после старта. Голодный, злой и, вероятно, не вполне вменяемый.

– Вам известно, кто он?

Севджи кивнула, снова коснулась клавиатуры и развернула инфопланшетник так, чтобы они оба могли видеть экран и лицо на нем. Марсалис отошел от окна и непринужденно уселся на край стола. Его голова темнела на фоне солнечного света.

– Аллен Меррин. Мы нашли следы его генетического материала на борту «Гордости Хоркана», разбитого им корабля, и пробили по базе данных КОЛИН. Вот что получилось.

Это происходило почти неуловимо, но сосредоточенность Марсалиса постепенно росла, а его показное самообладание перерастало во что-то иное. Севджи видела, как его глаза пробежали по тексту возле бледной фотографии, – мужчина на ней был снят по грудь, как для документа. Этот текст она могла бы процитировать наизусть.

«Меррин, Аллен (идентификационный номер 48523dx3814). Дата и место рождения: 26 апреля 2064 года, Таос, Нью-Мехико (проект „Страж Закона“). Реципиент матки Биликису Санкаре, источники генетического материала – Айзек Хюбшер и Изабелла Гайосо (идентификационные номера прилагаются). Все модификации генетических кодов являются собственностью „Элленсис Холл Инк.“, патенты (Партнерская программа „Элленсис Холл“ и ВС США, 2029). Первоначальная адаптация и обучение – Таос, Нью-Мехико, развитие специальных навыков – Форт-Беннинг, Джорджия (секретные операции, противоповстанческая деятельность). Был задействован: Индонезия 2083, Аравийский полуостров 2084–2085, Таджикистан 2085–2087, Аргентина – Боливия 2088, ШТК (программа усмирения городских беспорядков). В отставке с 2092 (в соответствии со Второй директивой АГЗООН, протокол Джейкобсена). Переселение на Марс одобрено 2094 (запись о гражданстве КОЛИН прилагается)».

– На Христа очень похож.

Она моргнула:

– Простите?

– Лицо. – Он постучал ногтем по экрану, и от прикосновения в разные стороны разбежались лучики. От них лицо Меррина будто слегка скривилось. – Прямо как со спутникового канала для верующих. Или из того аниме, «Когда он придет», которое сняли в память о Джонни Кэше.

Она не успела спрятать улыбку. Марсалис осклабился в ответ, слегка отодвинул стул и снова уселся.

– Видели? Тут его постоянно крутят. Исправление, основанное на вере, знаете ли.

Хватит уже лыбиться, как телеведущая, Сев. Возьми себя в руки.

– Значит, вы его не узнаете?

Удивленный, косой взгляд.

– С чего бы?

– Вы были в Иране.

– А кто там не был? – Она молча ждала, и Марсалис вздохнул. – Да, мы слышали о «Стражах Закона». Несколько раз видели их издали в Иране, возле Ахваза.

Но из того, что у вас тут есть, непохоже, чтобы Меррин бывал так далеко на севере.

– Это возможно, – кивнула на экран Севджи. – Буду с вами честна, в этой выписке все весьма кратко и не слишком точно. А если копнуть насчет его операций, ясности будет еще меньше. Засекреченные переброски, якобы потерянные документы, сплетни, слухи, «известно, что у объекта имеется…», всякая такая херь. На каждом углу власти отрицают и засекречивают. Плюс полный набор всякой, чтоб ее, героической мифологии. Я видела данные, судя по которым Меррин в один и тот же день проявил себя в горячих точках, которые разделяет километров сто, свидетельства очевидцев о том, что он получил ранения, а медкартой они не подтверждены, причем некоторые из этих ранений несовместимы с жизнью. Мы не можем быть полностью уверены даже насчет его деятельности в Южной Америке. Он был в Таджикистане – нет, не был, а был, наоборот, все еще в Боливии; он работал как самостоятельная боевая единица – ах нет, он руководил отрядом «Стражей Закона» в Эль-Кувейте. – Ее раздражение выплеснулось наружу. – Говорю вам, этот мужик – прямо призрак какой-то.

Он улыбнулся, ей показалось, немного печальной улыбкой и проговорил:

– По тем временам мы все ими были. Призраками, я имею в виду. У нас в Британии была своя собственная версия проекта «Страж Закона», только, конечно, без бредового названия. Мы назывались «Скопа». А у французов был «Восьмой отдел». И никто из нас официально даже не существовал. Вы должны помнить, госпожа Эртекин, что в восьмидесятые годы вся история с тринадцатыми только начиналась. Все знали, что эта технология есть, и каждый считал своим долгом заверить, что не имеет к ней никакого отношения. АГЗООН тогда еще даже не существовала, по крайней мере как независимый орган. Она была только частью Комиссии по правам человека. И желания позволить кому-то попристальнее приглядеться к новым генетически модифицированным воинам ни у кого не возникало. Весь Ближний Восток был полигоном для всевозможной ультрасовременной мерзости, и все это происходило в условиях полнейшего отрицания. Вы же знаете, как такое дерьмо устроено, правда?

Она опять моргнула.

– Какое дерьмо?

– Отрицание вины за незнанием последствий. Вы ведь работаете на КОЛИН, правильно?

– Я работаю в КОЛИН два с половиной года, – сказала она холодно. – До этого я была детективом в полиции Нью-Йорка.

Он снова улыбнулся, на этот раз чуть веселее.

– Но набить руку вы все равно уже успели. «Это совершенно секретно, мы хотим, чтобы так было и дальше». Очень в стиле КОЛИН.

– Суть не в этом. – Она постаралась, чтобы ее голос не звучал напряженно, но не преуспела в этом. – Нам не нужна паника.

– Сколько человек он уже убил? В смысле тут, на Земле.

– Мы думаем, около двадцати. С некоторыми эпизодами не все ясно, но косвенные улики указывают на то, что они все связаны. В семнадцати случаях есть подтверждающий генетический материал.

Марсалис скривился.

– Предприимчивый ушлепок. Все эпизоды на территории Штатов Кольца?

– Нет. Первые убийства произошли в Области Залива Сан-Франциско, но потом захватили всю континентальную Северную Америку.

– Так он перемещается.

– Да. Он мобилен и, похоже, отлично разбирается в системах слежения. Он убил двоих в Области Залива тринадцатого июня, а меньше чем через неделю – еще одного на юго-востоке Техаса. И не оставил никаких следов ни в списках пассажиров летательных средств, ни в службе пограничного контроля ШТК. Наш н-джинн проверил лица всех пассажиров, в течение недели въезжавших в Республику по суше, воде и воздуху, – и ничего.

– Он мог изменить лицо.

– Меньше чем за неделю? И сделать документы? У Штатов Кольца самая серьезная граница во всем мире. К тому же у н-джинна, распознававшего лица, была инструкция отмечать всякого с бинтами или следами хирургического вмешательства на лице. Он засек лишь кучку богатеньких засранцев, которые ехали домой после косметических процедур на Западном берегу, и парочку пожилых звезд эротического кино.

Севджи увидела, как Марсалис старается держать лицо. Это почти удалось ему, лишь уголок рта изогнулся в усмешке. Заразительной усмешке, вот что раздражает. Севджи сосредоточилась на инфопланшетнике.

– Реалистично выглядят два варианта: либо он добрался до побережья и в считаные дни сумел выйти на профессиональных контрабандистов, либо отправился из ШТК в какую-то другую, промежуточную точку, а потом полетел в Республику. Это сложновато по времени, но все-таки возможно. И, конечно, как только дело выходит на глобальный уровень, сразу исчезает возможность запустить всестороннее распознавание. Слишком многие страны не допускают наших н-джиннов к своим информационным системам.

– У вас есть подтверждение, что оба убийства: в Области Залива Сан-Франциско и в Техасе – совершил именно он, я правильно понимаю?

– Да. В обоих местах обнаружены следы его генетического материала.

Глаза Марсалиса вернулись к дисплею инфопланшетника.

– Что обо всем этом говорит Форт-Беннинг?

– Что Меррина никогда всерьез не готовили для работы с информационными системами. Он может работать с боевой панелью – как всякий, кто осуществляет секретные операции. Но это и все. Мы предполагаем, он подучился кое-чему на Марсе.

– Да. Или ему кто-то помогает.

– То-то и оно.

Марсалис посмотрел на нее.

– Если он получал помощь на борту «Гордости Хоркана» и продолжает получать ее до сих пор, то тут дело серьезное. Это не просто один из тринадцатых свалил с Марса, потому что ему не нравились тамошние красные скалы, а нечто большее.

– Да.

– И вы в тупике. – Это не было вопросом.

Она откинулась на спинку стула и развела руками:

– Без доступа к базам данных АГЗООН мы как в потемках. Делаем все, что можем, но этого недостаточно.

Убийства продолжаются, регулярно, но непредсказуемо. Эффекта нарастания нет…

– Верно, его и не будет.

– … но он не останавливается. Он не совершает достаточно серьезных ошибок, которые навели бы нас на него или дали возможность изловить. Наше расследование на Марсе застопорилось: там он замел следы, или, как вы сказали, кто-то сделал это за него.

– А здесь?

Она кивнула.

– А здесь, как вы весьма справедливо заметили, мы не то чтобы глубоко и плодотворно сотрудничаем с АГЗООН и ООН в целом.

– Ну вряд ли вы можете их в этом винить. – Он округлил глаза и улыбнулся ей. – Не то чтобы в последнее десятилетие вы страшно стремились к сотрудничеству.

– Послушайте, Мюнхен не…

Улыбка превратилась в гримасу.

– Сейчас я говорю не о Соглашениях. Я о том приеме, который мы каждый раз встречаем в подготовительных лагерях, когда вынуждены что-то там делать. Знаете, там нас любят так же, как эволюционную науку в Техасе.

Она почувствовала, что краснеет. Слегка.

– Независимые корпоративные партнеры КОЛИН необязательно…

– Да, проехали. – Он нахмурился. – Тем не менее у АГЗООН есть определенные обязанности. – Если вы сообщите о беглом тринадцатом, им придется объявиться.

– На самом деле, мистер Марсалис, мы не хотим, чтобы они объявлялись.

– A-а.

– Нам нужен доступ к их базам данных или, если такой возможности нет, кто-то вроде вас, чтобы побеседовать с нашими н-джиннами, помочь разобраться в личности преступника. И на этом все. В конце концов, это дело КОЛИН, и мы наведем порядок у себя в доме.

Сев, ты себя-то слышишь? Легким, хорошо оплачиваемым движением полицейский превращается в рупор корпорации.

Марсалис несколько секунд смотрел на нее. Потом поерзал на стуле, как будто о чем-то раздумывая.

– Ваша штаб-квартира в Нью-Йорке?

– Да. У нас есть помещение в комплексе ШТК-Безопасность Алькатраса, позаимствовали его у местных с их детективами в придачу. Но потом проблема превратилась в континентальную, и мы вернулись в свои нью-йоркские кабинеты. А что?

Тринадцатый пожал плечами:

– Просто так. Когда я сажусь в суборбитальный лайнер, мне хочется знать, где я выйду.

– Ясно. – Она посмотрела на свои часы. – Ну, если мы хотим успеть на этот суборбитальный лайнер, нам, пожалуй, пора отправляться. Полагаю, мой коллега закончит формальности с начальником тюрьмы. Там должна быть возня с документами.

– Да. – Он мгновение поколебался. – Послушайте, есть несколько ребят, с которыми мне хотелось бы попрощаться, прежде чем мы уедем. За мной пара должков. Это можно устроить?

– Конечно. – Севджи небрежно пожала плечами. Она уже складывала инфопланшетник – Без проблем. Это один из бонусов работы в КОЛИН. Мы можем делать почти все, что захочется.