Космическая красотка. Галактика в подарок Пашнина Ольга

– Не надо. Ее хватит удар.

– А поцелуй будет после танца. Сейчас нас все поздравят, потом мы спляшем, в конце счастливо поцелуемся. Здесь будет пьянка, а мы поедем праздновать в кругу семьи.

– Я так понимаю, Фортема с Таяной в этом кругу не будет?

Тамир виновато вздохнул.

– Они лишь представители. Если бы приехал Люк…

Я, в общем-то, и не надеялась. Не дурак же Орвальд, давать мне возможность поговорить с Аднаром. Слова словами, союзы союзами, но что бы там ни говорилось, я – месть, а не символ мира.

А вот право первого поздравления было у Канопуса. Я настолько не ожидала, что первыми из-за стола поднимутся Таяна с Фортемом, что в оцепенении смотрела, как их платформа приближается. Осознание накрыло так внезапно, что подготовиться я просто-напросто не успела.

Вот и все. Я – жена Тамира, леди Паулина Ортес. Наверняка информацию в реестр внесли практически мгновенно. Все же во мне жила глупая надежда, что все сорвется или как-то изменится… что Аднар помешает, не позволит, снова куда-нибудь увезет. Но на этот раз звезды решили от меня отвернуться.

– Ваше высочество, – слушая хриплый, до боли родной голос вдруг захотелось разреветься, прямо при всех, совершенно недостойно принцессы, – примите поздравления от Императора и меня лично.

– Благодарю, лорд Фортем, – я слышала себя словно со стороны и не верила, что это действительно мой голос.

Стараясь не встречаться с Аднаром глазами, я про себя молила: «Уходите!» Но Таяна вовсю улыбалась, наслаждаясь журналистскими жучками, которые летали вокруг. Наверняка и дгнарне перепадет часть славы. Как ее назовут журналисты? Новое лицо в службе безопасности империи или возлюбленная лорда Фортема? Оба варианта мне не нравились.

Тамир толкнул меня в бок и пришлось подать руку для поцелуя. В таком состоянии все воспринималось острее и мне наверняка показалось, но прикосновение горячих сухих губ к тыльной стороне ладони длилось куда дольше положенного. Нечеловеческим усилием мне удалось сохранить бесстрастное выражение лица с вежливой улыбкой. Не выдать ни единой эмоцией, как все внутри сжалось от простого и исключительно нейтрального поцелуя.

Когда Фортем отстранился, я была готова отдать все богатства вселенной, лишь бы обрести вновь способность дышать. Все это так сильно шокировало, что дальнейшие события слились в единую большую разноцветную кляксу.

К нам подлетали представители систем, младшие принцы и принцессы. Люди, гуманоиды всех цветов и размеров, негуманоиды. Гигантская прямоходящая птица, к счастью, не стала меня целовать и ограничилась поклоном (или это был он, Тамир тоже не знал), несколько ящеров преподнесли интересное кольцо с черным камнем, внутри которого теплился свет. Дипломаты, советники, министры – их была тьма! Словно робот, я повторяла имена особенно важных гостей, и они расцветали – разумеется, притворно – от простых комплиментов.

Мужчины, женщины, дети, непонятные существа. Сколько мы так стояли, не знаю, но однозначно больше часа, потому что к концу я не чувствовала ног.

– Польк, – Тамир вернул меня в реальность, – еще чуть-чуть. Танец и поедем домой. Там побудем недолго, все поймут, что мы устали.

Танец… танец я изучала ровно часа три. Вообще вся свадьба организовывалась в такой спешке, что не было времени даже толком осознать происходящее. И уж точно не было атмосферы праздника.

– Я все еще отвратительно танцую, – предупредила теперь уже мужа. – Не смахни меня с платформы.

Как танцевать на этой небольшой площадке, когда под тобой высота хорошего пятиэтажного дома, я не имела понятия. Но взгляды всех присутствующих были обращены к нам, и пришлось улыбаться. Мне подумалось, эта улыбка останется на моем лице навечно.

Как же непросто оказалось поворачиваться и вообще двигаться в этом платье! Оно тяжелело с каждой секундой танца, и если бы не поддержка Тамира, я бы точно свалилась на голову какому-нибудь гостю. Вот так пришел на свадьбу, лакомишься салатиком, а тебе сверху прилетает невеста.

Руки Тамира крепко сжимали мою талию. Каждый раз, когда я смотрела в красивое лицо принца, который точно так же как и я, дежурно улыбался для снимков и гостей, меня мучили угрызения совести. У Тамира могла быть свадьба, на которой он бы стал счастливым. С какой-нибудь отличной девушкой, что полюбила бы его искренне. А вместо этого в глубине темных глаз притаилась тоска.

Наконец последние аккорды танца смолкли.

– Ты как? – спросил Тамир.

– Мечтаю о стуле.

– Последний рывок – и мы дома.

Он склонился к моим губам и вновь раздались аплодисменты. Вся жизнь под прицелом чужих камер. Вся жизнь – спектакль, и неясно, что сложнее: роль принцессы или чужой жены.

Губы мужа скользнули по моим. Теплое и ласковое прикосновение, красивый поцелуй новобрачных. Несколько секунд мучительного касания. Мучительного потому что совершенно равнодушного. Потом – все. Свадьба, по крайней мере самая сложная ее часть, закончилась.

Не знаю, что дала мне леди Ортес, но я пережила ее и даже сохранила способность дышать. Удивительная женщина.

Нам дали полчаса передышки, ровно столько флаер степенно ехал обратно во дворец. Как по мне, расстояние можно было сократить вдвое, но видимо, это у них такие свадебные традиции: ползать улитками и демонстрировать всем факт наличия гуляний.

Но все же в этот раз флаер был закрытый, кроме нас в нем никого не было, и я смогла развалиться на сиденье, вытянув ноги. Коленки совершенно неприлично оголились, но мне было плевать, потому что каждая клеточка ног гудела, болела и стенала. Завтра я не встану с постели, я с нее сползу и умру у коврика, рядом с годдером.

Но на самом деле я изо всех сил старалась не думать о конце свадьбы. Сосредоточиться на текущих задачах, не раскисать, общаться с людьми, улыбаться на камеру – все это отвлекало от мыслей о ночи, которая мне предстояла. Вот уж не думала, что терять невинность будет так сложно. Мне грозил первый секс в лучшем случае с каким-нибудь парнем из колледжа или соседом по общежитию. И, в общем-то, раньше такие перспективы меня не пугали. А теперь мне нужно провести ночь с принцем, а я как в детстве, оттягиваю решающий момент, потому что боюсь и практически погребена под чувством вины.

Может, напиться? Дадут ведь мне алкоголь.

– Почему нас не покормили? Мне кажется, на празднике поели все, кроме меня.

– Да, я тоже заметил эту несправедливость и планирую как следует поживиться за столом, пока ты будешь танцевать.

– Я?!

– Ну да. Сейчас с тобой захотят потанцевать все гости. Так сказать, прикоснуться к прекрасному. А я буду жрать. Если хочешь, отложу тебе пару ложечек салата.

– Пару мисок ты хотел сказать! Если невеста упадет в голодный обморок прямо на свадьбе, пойдут нехорошие слухи. Скажут, что вы тут девушек голодом морите, и Грессен вообще никогда не женится.

Я сделала страшные глаза, чем изрядно развеселила Тамира.

– Да он и так не женится, кому такой зануда нужен. Разве что с доплатой отдадут… или в нагрузку.

– Да, у меня тоже с братом не сложилось, походу.

– Кстати, а что у вас случилось? Ну то есть я понимаю, навязанная свадьба, но мне кажется, дело не только в этом. Почему вы с Люком перестали общаться?

Еще один пункт в блокнотике вранья Паулины Виккерс. Фортем не давал разрешения признаваться Тамиру в том, кто я на самом деле. Да я вообще должна была забыть о том, что не являюсь дочерью императора. После лихорадки мою кровь уже не проверить, все мосты сожжены и я – законная принцесса, кто бы ни считал иначе.

– Просто Люк ждал… другую сестру. Я оказалась не такой, как в его воображении.

Вряд ли Тамир мне поверил, он-то знал императора куда дольше меня. Причем по косвенным признакам у них были дружеские отношения вплоть до становления Люка императором. Никому и в голову не могло прийти, что вместе с Ладером погибнет и старший сын, так что наверняка у Люка было море свободы в плане общения и связей.

Но, к счастью, Тамир не стал спрашивать. Флаер уже двигался вверх, к посадочной площадке. С сожалением я вернула ноги в обычное положение. В туфли залезла буквально через боль. Прогресс прогрессом, а проблемы у девушек везде одинаковые.

– У меня тиара не съехала? – спросила я Тамира, потому что во флаере не было зеркала.

Так странно, даже в мыслях я еще не могла подумать о нем, как о муже. Интересно, как это происходит у других девушек? Вот они влюбляются в мужчину, проходит некоторое время и он делает им предложение. В какой момент они перестают видеть в спутнике друга, любовника и начинают признавать мужа? Или думают о нем так изначально?

Этот вопрос занимал меня на протяжении всей дороги к бальному залу, и в конце пути я даже твердо решила выяснить у леди Ортес все интересующие подробности. Мать Тамира в этом плане оказалась интересной находкой, раньше мне не у кого было спрашивать о типично женских проблемах. Теперь можно было задавать дурацкие вопросы.

Спасибо хоть зал в этот раз был традиционный. Никаких летающих платформ, никаких огоньков и церемоний. Просто большое помещение с несколькими зонами. Столиками с напитками и закусками, площадкой для танцев, креслами императора и императрицы. Для нас тоже была отдельная зона, на небольшом возвышении. И там – спасибо звездам! – была еда.

Наше появление встретили аплодисментами, довольном теплыми и, как мне показалось, искренними. Гостей было человек пятьдесят, они все общались, словно были старыми знакомыми. Но я никого не узнавала.

Взгрустнулось: Мирну не пустили на торжество, хотя я и просила, утверждая, что она моя подруга, Фортем и Таяна остались с дипломатами и делегациями, налаживать межсистемные связи и, возможно, веселиться. Я же вдруг оказалась в совершенно незнакомой компании, и леди Ортес была слишком далеко, чтобы дать совет, а Тамир и сам явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Но хотя бы празднование шло неформально. Нам дали возможность перекусить прежде, чем пристали с поздравлениями, вопросами и танцами.

– Что ж, хотя бы кухня тут неплохая, – пробурчал Тамир с набитым ртом, – прощу им этот пафос. Как думаешь, что о нас завтра напишут в прессе?

– Что его высочество принц Денебский в один заглот может сожрать годдера средних размеров.

– Нас фто, фнимает пресса?! – Парень чуть не подавился.

– Нет, но со стороны ты смотришься так, словно нас тут морят голодом.

– На собственной свадьбе поесть нельзя. – Он сделал вид, что обиделся, а я немного развеселилась.

Примерно через полчаса, когда гости оценили угощение и начали скучать, нам явилась культурная программа. Длинноногая певица с темно-зеленой кожей и огромными кошачьими глазами завела медленную песню. Судя по ритму, композиция или служила колыбельной, или должна была настроить молодоженов на продолжение свадьбы наедине. Как по мне, от певицы раздавалось сплошное мурчание. Но народу нравилось. Леди Ортес тут же увела сына танцевать. Она выглядела довольно счастливой. Наверное, Лане было без разницы, на ком и как женится Тамир, лишь бы хоть как-то поучаствовать в его жизни.

Я надеялась до последнего, что никакому гостю не взбредет в голову пригласить меня на танец. Мои молитвы были услышаны… вот только несколько не в том ключе.

– Добро пожаловать в семью, Паулина, – услышала я, оторвалась от бокала с вином и встретилась взглядом с императором.

– Благодарю.

И вот тут бы ему уйти, но… он стоял и протягивал руку, недвусмысленно намекая на танец. Я мельком, но очень злобно, посмотрела на певицу. Ну что ей стоило объявить перерыв и закончить мурчать на весь зал? Наверное, отрабатывала гонорар.

Руки Орвальда сомкнулись на моей талии, как клещи. Тесные отеческие объятия были какими-то слишком уж тесными и не слишком отеческими.

– Утомительное мероприятие, верно? Я всегда с нетерпением жду конца таких праздников, чтобы по достоинству оценить тишину и уединение.

– Ну что вы, праздник чудесный, он меня совершенно не напрягает. Все очень мило, почти как дома.

– Такая принцесса, как вы, достойна лучших праздников и балов.

Смотри-ка, а еще совсем недавно он обращался на «ты» и называл Тамира ребенком, недвусмысленно намекая, что сам будет повзрослее и опытнее.

– Думаю, вы достаточно умны и сделаете так, чтобы мы захотели эти праздники для вас устраивать.

– А как же обещание холодного приема? – Я сделала вид, что удивилась.

– Ну, Паулина, простите старому человеку родительскую досаду. Ваш… начальник службы безопасности все-таки похитил моего сына. Я имею право на некоторую… злость в отношении вашей семьи. Однако все разногласия в прошлом, ведь так? Я действительно буду способствовать, чтобы вы стали членом нашей семьи. И надеюсь узнать вас лучше.

– Что ж, полагаю, времени для узнавания останется мало. Ведь после свадьбы ваше сотрудничество с Канопусом в вопросах поиска примжинов станет более полным.

– Ах да… – Орвальд досадливо поморщился. – Мифические примжины. Знаете, Паулина, раз уж вы теперь практически моя дочь, признаюсь честно: меня тревожат и смущают рассказы наших союзников о таинственной и угрожающей галактике расе. Ну в самом деле, как это звучит со стороны, только вслушайтесь! Примжины, жившие миллионы, а то и миллиарды лет назад, вернулись и намереваются уничтожить альянс! Мы не встретили ни одного примжина все то время, что ведем их поиски и я невольно задумываюсь, а существуют ли они вообще.

– Что ж, вам повезло, что я теперь практически ваша дочь. – Я подарила ему безмятежную улыбку. – Потому что я видела примжинов несколько раз. Смею заверить, угроза реальна и очень серьезна.

– В таком случае мы обязательно ее отыщем и уничтожим. К слову, об угрозе, раз теперь вас и моего сына связывают самые крепкие узы, которые только можно придумать, я надеюсь, мы можем ждать от вас должного сотрудничества?

– В каком смысле? – Я ощутимо напряглась, и Орвальд это тоже почувствовал.

Мы оказались рядом с Тамиром, тот уже закончил танцевать и беседовал с каким-то мужчиной, явно министром или что-то типа того. При виде нас Тамир прищурился, но ничего не сказал.

– Если, как вы утверждаете, угроза от примжинов реальна и если, как утверждает ваш брат, звездная лихорадка – их изобретение, я просто обязан запустить изучение этой болезни. А вы единственная в галактике, кто перенес лихорадку и выжил.

– И вы хотите меня изучить.

– Скорее… принять меры предосторожности. К тому же я должен быть уверен, что брак с вами не станет для моего сына… обременением.

– О чем вы?

– Понимаете, Паулина, я не поднимал эту тему до свадьбы из уважения к вашему роду, к вашему отцу, который был незаурядным политиком и мудрым правителем.

«Ага, как же, просто козырей не было».

– Но союз двух молодых людей императорских кровей должен быть скреплен не только записью в реестре, но и продолжением рода. Я должен убедиться, что вы сможете зачать, выносить и родить наследников. И удостовериться, что вследствие перенесенной болезни вы не навредите моему сыну или внукам.

«Конечно, очень логично проверять меня после свадьбы и, соответственно, брачной ночи. Уж сказал бы, что хотят изучить феномен, мне все равно деваться некуда».

– Мы обсудим этот вопрос после праздника.

Мой ответ ему не понравился, но, к счастью, эта космическая кошка перестала мурлыкать в микрофон и скрылась в задних комнатах, а я получила долгожданную свободу. Краем глаза завидев какого-то толстенького министра, явно направлявшегося, чтобы завести разговор, я подскочила к Тамиру и буквально силой утащила его за стол, сделав вид, что хочу с ним выпить и поболтать.

– Чего хотел отец? – в голосе моего теперь уже мужа явственно прозвучали нотки ревности.

– Сдать меня на опыты. Ну и заодно убедить в том, что я выдумала примжинов.

– Ты? А Люк, Таяна, Фортем и остальные их тоже выдумали? Твое похищение, лихорадка, их приезд во дворец и все прочее – что, гастроли заезжего цирка?

– Ну, Денеб явно не хочет напрягаться по собственным обязательствам.

«Или всеми силами отвлекает внимание», – эту мысль я пока оставила при себе.

Голова буквально раскалывалась на части. Как же не хватало Хэжина с его медицинской системой! На Денебе все было проще, никто не следил за моей температурой, не связывался с моим эмиртом. Какая-то аптечка в апартаментах была, но поди еще разберись в их лекарствах. И Мирну не вызвать.

Что-то меня этот замок с инопланетными пауками начинал медленно бесить.

– Устала? – с сочувствием спросил Тамир. – У меня ощущение, словно я с фаргхом подрался. Представляешь, какой-то мужик почти пятнадцать минут рассказывал о добыче угля на одном из спутников Келванни. Скука смертная, как он сам-то не уснул.

Еще некоторое время мы потягивали вино и наблюдали за гостями. Постепенно внимание к нам сошло на нет, из чего я сделала выводы, что приемы здесь устраиваются часто и большинству присутствующих вообще все равно, по какому поводу гулянка. Женился принц – супер, надену черный плащ. Случился парад планет – отлично, возьму с собой портативный телескоп и обязательно восхищусь красотой природы.

Певица исполнила еще несколько песен, и во время одной, очень медленной и романтичной, когда свет почти погас, к нашему столику осторожно пробралась леди Ортес.

– Паулина, на тебе лица нет, ты хоть что-то съела? – шепотом спросила она.

– У меня очень болит голова. И ноги, – хныкнула я. – Эти туфли пыточные, а эта музыка, кажется, содержит какой-нибудь инфразвук и у меня мозг опух.

– Вы можете идти отдыхать, я извинюсь перед гостями и всех за вас поблагодарю. Если хотите уходить, идите сейчас, пока темно.

Я с надеждой посмотрела на Тамира, и тот кивнул. Лана осторожно провела нас через потайную дверь позади стола. Словно знали, что придется сбежать, столик заботливо у дверки поставили.

– Никто и не заметит, что мы сбежали, – хмыкнул Тамир. – Они там заняты своими угольными карьерами. Спасибо, мама.

– Пожалуйста, дорогой. Только не забудь, что завтра днем ты с отцом едешь на открытие шахты. Это очень важное мероприятие. Паулина, – меня тепло обняли, – ты умница. Завтра зайду и поболтаем. Все, я должна возвращаться к гостям, а вы идите к себе. И…

Она повернулась к сыну и совсем не по-императорски, но очень внушительно показала ему кулак:

– В покои, Тамир! Не шатайся по замку и не устраивай дебошей. Я велела принести вам вино и фрукты, но алкоголем не увлекайся, тебе завтра ехать.

– А почему ты Паулину не отчитываешь?! – с легкой ноткой обиды произнес он.

– Потому что Паулина завтра может спать, а значит, сегодня пить сколько угодно. Хотя, конечно, и ей пьяной по замку шататься лучше не стоит.

– Спасибо, Лана, – искренне улыбнулась я.

Интересное новое чувство: женской заботы. Я не помнила маму, но если бы она была, мне бы очень хотелось видеть ее похожей на леди Ортес. Отыгрывала она свою роль заботливой свекрови или волновалась искренне, неважно. Чувствовать, что кому-то до тебя есть дело – это просто прекрасно.

Она ушла, оставив нас наедине, в темноте узкого коридора. Они использовались для прислуги, роботов и вообще всех, чье появление в общих коридорах замка портило аристократическую картину.

Вместе с одиночеством на меня вдруг накатила паника. Почти получилось забыть о том, что должно последовать за свадьбой. А теперь мы с мужем оказались наедине с этой задачей, и я чувствовала, что паникую так, как не паниковала еще никогда.

Черт. У Тамира наверняка в этом много опыта. Больше, чем у меня, это уж точно. Если взять за основу несколько эротических снов на заре отношений с Аднаром, то получится не брачная ночь, а бред какой-то.

Надо ли вообще сказать, что у меня никого не было? Или это подразумевается, когда принцесса выходит замуж?

Этот идиотский вопрос мучил меня всю дорогу до спальни. Мучительную, медленную. Целью пути казались не уютные апартаменты с видом на заснеженные вершины гор, а электрический стул или виселица. С каждым шагом сердце гулко бухало в груди. Может, вино и придется кстати, не зря Лана приказала его принести. Я так и не успела (а если уж быть честной, то не смогла) расспросить ее о том, что должна сделать ночью.

И еще, хоть я старалась об этом не думать и вообще загнать каждую подобную мысль в самые глубины сознания, сердце разрывалось на части. Мне казалось, я предаю не просто чувства, я предаю все хорошее, что во мне есть, саму себя.

Когда показались двери наших комнат, тошнота подкатила к горлу и мне невольно пришлось дышать глубже. Звезды! Я не должна так поступать по отношению к Тамиру, не должна делать ему больно страхом или нежеланием. Но как приказать эмоциям? Настоящая принцесса смогла бы, их с детства учат сжимать волю в кулак, но я принцессой не была, и сейчас как никогда остро это ощущала.

– Постой. – Тамир взял меня за руку, вынуждая притормозить. – Мне надо тебе кое-что сказать.

– В коридоре? – Я удивленно приподняла брови.

– Да. В коридоре. Я туда не пойду.

Тут моя челюсть плавно отъехала вниз, а общий флер сна куда-то резко испарился. Я почувствовала себя в кино, где внезапно обрывается пленка. Исчезает напряженная музыка, гаснет экран и ты сидишь в недоумении «И? Что дальше?».

– Помнишь, как мы встретились? Когда я увидел тебя в саду, я еще не знал, кто ты. И подумал, что ты очень симпатичная. Мне захотелось познакомиться. Потом я узнал тебя поближе, ты даже спасла мне жизнь. Мы были друзьями, ну или романтическими друзьями, как говорит мама. Потом тебя похитили и я понял, что еще ни за кого так не волновался.

Тамир ласково и медленно, словно стремился продлить мгновение, заправил мою выбившуюся из прически кудряшку.

– Потом ты заболела, а мне так тебя не хватало, что я был готов пойти на все, лишь бы оказаться рядом. Приехал Грессен. Они договорились о нашем браке и знаешь, я обрадовался до безумия. Я думал, что войду в кабинет, с кольцом, которое выбрал буквально за пару часов до разговора с тобой, увижу твою счастливую улыбку и все будет так, как мне хотелось. Я вернусь домой с девушкой, которую назову своей женой.

Я закусила губу, чтобы слезы не пролились, но от этого усилия лишь свело болезненным спазмом горло.

– Когда я вошел, я увидел на твоем лице такое выражение, что… не знаю, никогда никто на меня так не смотрел. Мне показалось, я не предложение тебе сделал, а ударил или что-то такое. Я знал, конечно, знал, что между вами с Фортемом происходит. Этого не видел только дурак, но сама понимаешь, смириться с этим… я вряд ли бы смог. Последней надеждой было то, что улетев со мной, ты рано или поздно перестанешь скучать, станешь прежней.

– Тамир, я…

Теперь уже муж осторожно коснулся большим пальцем моих губ, призывая молчать.

– Не будешь. Прежняя Паулина не вернется, я это знаю. Ты можешь притвориться счастливой женой, счастливой матерью, идеальной принцессой, но мне не нужны декорации. Я мало что знаю о любви, но, кажется, начинаю догадываться, что понарошку в нее не играют. Поэтому я с тобой не пойду и ночью с тобой не останусь. Это насилие, Польк, а я меньше всего хочу быть насильником. Рядом с тобой есть много вакантных мест, меня вполне устроит статус лучшего друга или… не знаю, главного сообщника в какой-нибудь пакости.

– Тамир, я люблю тебя, действительно люблю. Ты замечательный.

– Да. Я святой. Пойду, высеку себе памятник из глыбы льда рядом с домом. По весне растает и затопит спальню Грессена.

Никогда еще я не думала, что люди могут одновременно плакать и смеяться. Но со мной происходило именно это. Весь день улыбка не сходила с моего лица, но улыбка фальшивая и требующая практически всей энергии. Теперь стало легче.

– Ну и что мы будем делать?

Меня заключили в теплые и – видят звезды! – дружеские объятия.

– Война не вечна. Примжинов найдут и разобьют в пару ударов, а потом…

– Наш разрыв станет началом войны между Денебом и Канопусом?

– Ты слишком много думаешь. Вот когда возникнет проблема, тогда и будем ее решать.

– Ты говоришь как Фортем.

– Он же меня воспитывал.

– А я думала, только украл.

– От него так просто не отделаешься.

Такого облегчения я еще не испытывала. Сложно было сказать, почему я так восприняла решение Тамира. Он не был мне противен, он был потрясающим парнем! Наверное, о том, чтобы встретить такого девушке с Земли оставалось только мечтать, но хоть я и ненавидела себя за эти чувства, я буквально выдохнула.

– Пойдем поиграем в снежки? – предложила мужу. – О нас скажут, что мы странные, твоя мать расставит нас по углам в наказание, но в конце концов, имеет право венценосная чета на свои причуды?

Но Тамир отрицательно покачал головой.

– Прости, мне нужно немного побыть одному. Иди… к себе, причем скорее, пока я не передумал, ладно?

– Хорошо, – прошептала я. – Но если тебе будет грустно, я всегда буду тебя ждать с теплым ласковым годдером, интересным фильмом и бургером с этим жутким фиолетовым мясом.

– Не сегодня, – произнес Тамир загадочное, поцеловал меня в лоб и ушел, оставив наедине с тишиной и мыслями.

Как же мне хотелось его полюбить! По-настоящему, с замиранием сердца, с перехваченным дыханием. С аритмией, когда что-то внутри обрывается, будто получаешь удар в солнечное сплетение. Чтобы от одного взгляда все сжималось.

Но так любить я, верно, могла лишь раз в жизни. И уже свой шанс истратила. Жалела ли? Это вряд ли. Воспоминания о любви – это лучше, чем ничего. А в моей ситуации это все, что доступно. И оттого нет ничего дороже.

Двери впустили меня в апартаменты. Я ступала по разбросанным лепесткам какого-то нежно-голубого цветка. В воздухе парили небольшие голубоватые свечки. От них разлетались серебристые искорки. Наверняка со стороны это смотрелось романтично, но сейчас вызвало только раздражение. Понавешали фейерверков.

С наслаждением я выпала из жутких туфель и, шлепая босыми ногами по лепесткам, прошла в спальню.

У окна стояла темная фигура.