Минус восемнадцать Анхем Стефан

24

Чао-какао.

Немного размяв ноги, Фабиан вернулся в совещательную комнату. С появлением версии о двойнике, который забрал жизнь у своей жертвы, они стали бурно обсуждать, что делать дальше. И, тем не менее, его мысли занимали последние слова, сказанные Соней.

Значит, теперь они так заканчивают свои разговоры. Чао-какао. У них нет секса, ладно. Это он мог и понять, и принять, пусть даже неохотно. Пусть в данный момент их отношения холоднее некуда и они просто притворяются перед детьми. Но чао-какао означает только одно: шаг к краю пропасти. Это само доказательство того, что Соня уже прыгнула.

Жена больше не считает его мужчиной, равноправным партнером и человеком, с которым надо считаться. Он превратился в чемодан без ручки, который она вынуждена тащить с собой, как бы он ей ни мешал. В бесполое нечто, которое максимум заслуживает похлопывания по голове перед тем, как она убегает дальше по своим делам. Чао-какао. Она сдалась, выпустила последнюю соломинку, и теперь поздно.

– …хищение персональных данных становится все более серьезной проблемой, – опять говорил Эльвин, и Фабиан понятия не имел, сколько он пропустил.

– По прогнозам всего лишь через несколько лет такие преступления станут даже более распространенными, чем кража велосипедов. И если никто не оставит свой велосипед незапертым, большинство из нас, прямо скажем, беззащитны, когда речь идет об обнародовании наших персональных данных.

– Это действительно так распространено? – спросила Лилья.

Эльвин кивнул.

– Хищение персональных данных происходит каждые пять минут, и это только здесь, в Швеции. В большинстве случаев это чистое мошенничество со счетами и карточками – кто-то узнает номер карточки и старается сделать как можно больше покупок, пока карточку незаблокируют. К сожалению, украсть персональные данные не намного труднее, и тогда можно опустошить банковские счета их владельца и взять массу займов, – продолжил Эльвин.

Фабиан наконец начал понимать, о чем говорит коллега.

– Вот как это происходит. – Утес подошел к одной из досок во всю стену и взял маркер. – Для начала мошенник просит временно изменить адрес своей жертвы, которая, разумеется, ни о чем не подозревает. – Он нарисовал нечто, одновременно напоминающее дом и почтовый ящик со стрелками в разных направлениях. – Следующий шаг – подать заявление о потере водительского удостоверения жертвы. Документы на получение новых водительских прав посылаются на новый адрес, и жертва по-прежнему понятия не имеет о том, что происходит. – Рассказывая, Утес все время добавлял новые стрелочки и символы, причем некоторые обводил в кружочки, а другие зачеркивал. – Остается только заполнить все анкеты, приложить свое фото и расписаться. Через пять рабочих дней на новый адрес приходит почтовое авизо, с помощью которого мошенник получает совершенно новые и абсолютно подлинные водительские права со своей собственной фотографией, но с именем жертвы и номером ее удостоверения. Понятно? – Утес выглядел по-настоящему довольным, когда закончил и отложил маркер.

– Полностью. Кроме всех черточек и стрелочек. Я в этом ничего не понимаю. – Муландер показал на клубок линий на доске.

– И никто не понимает, – сказала Лилья, скрестив руки. – Но мне все равно интересно, правда ли это. Неужели все действительно так просто?

– К сожалению, – ответил Эльвин. – Если позаботиться о том, чтобы жертва получала почту на свой обычный адрес, у нее нет ни единого шанса понять, что происходит, пока не станет слишком поздно.

– Значит, вы считаете, что все так и произошло? – спросила Тувессон.

Эльвин кивнул.

– Вот посмотрите. – Он нажал на пульт, и на самой дальней стене совещательной комнаты появилась проекция водительского удостоверения. – Вот Петер Брисе. А вот наш преступник. – На стене показалась еще одно увеличенное удостоверение.

Фабиан стал рассматривать два удостоверения на одно и то же имя, но с фотографиями разных людей. Каждое фото по отдельности не привлекало особого внимания, и если не знать, что это два разных человека, вполне можно было ничего не заметить. Вместо большой залысины мужчина стал брить голову наголо, под глазами у него появились мешки, а лицо стало немного шире. Вполне нормальные изменения в одной жизни с разницей в несколько лет. И только когда фото положили рядом друг с другом, все стало ясно.

– Как вы видите, первое удостоверение выдано 17 января 2008 года. 24 февраля этого же года в полицию поступило заявление о пропаже, – продолжил Эльвин. – Через неделю с небольшим было выдано новое удостоверение как раз накануне его смерти.

– Но, честно говоря, – сказала Тувессон, – это же все равно не может быть обычной практикой.

– Может, хотя наш парень продвинулся на шаг вперед. Замораживая свою жертву, он способен делать гораздо больше, чем брать займы и опустошать счета. Он может продавать произведения искусства, недвижимость и доли в праве собственности и таким образом получать совсем другие суммы.

– А мы знаем порядок цифр?

– По словам Рикарда Янссона из Торгового банка, он осуществил продажи и переводы примерно на шестьдесят миллионов. Так что речь идет о гораздо большей сумме, чем может уместиться в копилке.

– Тогда нам надо отследить деньги и посмотреть, куда они попали, – предложила Лилья.

– Мы точно так и думали. – Утес сделал глоток кофе. – По сведениям Рикарда Янссона из Торгового банка, деньги были переведены на счет в Панаму, откуда они, похоже, ушли дальше на различные счета в регионах, с которыми у Швеции нет соглашений об экономическом информационном обмене, что делает невозможным их отследить.

– Давайте выйдем на немного более высокий уровень, чем этот Янссон, прежде чем окончательно сдадимся, – сказала Тувессон. – А что считают остальные? Фабиан, ты сегодня какой-то тихий, сам на себя не похож.

– Конечно, мы можем идти дальше вверх, – отозвался Фабиан, пытаясь выкинуть из головы мысли о том, как он останется один. – Но, по-моему, это пустая трата времени.

– Это почему?

– Мы имеем дело с преступником, который замораживает свою жертву и, словно паразит, поселившийся в животном-хозяине, присваивает себе жизнь этого хозяина, чтобы отнять у того все ценное. После этого инсценирует автомобильную катастрофу в Северной гавани, где ему удается бесследно исчезнуть на глазах у всех свидетелей. Иными словами, он настолько хорошо подготовлен, что я с трудом представляю себе, что он мог упустить какой-то момент.

– Вопрос в том, что нам терять. – Тувессон встала. – Кстати, мы закончили? – Она повернулась к Утесу и Эльвину, и те кивнули. – Хорошо. Вы проделали потрясающую работу. Наконец-то пазл стал складываться, и поэтому мы должны продолжать работать под совсем иным углом. Фабиан и Ирен, насколько я поняла, вы собирались в Лунд на фирму «Ка-Чинг», чтобы больше узнать об этом пропавшем финансисте. Как там его зовут?

– Пер Кранс.

– Именно. Если вся эта версия верна, наверняка прореагировал не только Кранс.

– А нам не надо объявить его в розыск? – спросил Утес. – Ведь у нас есть его фото.

– Ты думаешь, есть шанс, что он разгуливает по городу, переодетый в Петера Брисе? – спросил Эльвин.

– К тому же мы теряем наше единственное преимущество, – сказала Тувессон. – В данный момент преступник чувствует себя в безопасности и, надеюсь, расслабился. Он думает, что все идет по плану, и понятия не имеет о том, что именно сейчас Брисе – жертва в расследовании дела об убийстве. Еще меньше он думает о том, что мы идем по его следу. И так должно быть, пока мы его не схватим. Иными словами, ничего об этом ни СМИ, ни кому-нибудь еще вне этой группы.

– Но мы же все время встречаемся с людьми, – заметила Лилья. – Что мы скажем на «Ка-Чинге»?

– Как можно меньше.

– Извините, разрешите мне слово?

Тувессон и остальные повернулись к Муландеру, который оторвал глаза от ноутбука. – Похоже, вы все исходите из одного предположения, с которым я не совсем согласен. – Он так низко сдвинул очки, что они только чудом держались на самом кончике носа. – Что свидетельствует о том, что он закончил?

– Ты считаешь, что он не остановится и сделает то же самое со следующей жертвой? Боже, почему мы об этом не подумали? – спросила Тувессон.

Муландер пожал плечами.

– Это же явно эффективный план.

– Но на шестьдесят миллионов можно вполне неплохо прожить, – заметил Утес.

– Нельзя, если хочешь сто или двести.

Муландер прав, подумал Фабиан. Это как с грабителем банка – нет никаких гарантий, что он уже не планирует следующий удар.

– Нам надо составить список потенциальных жертв с теми же исходными данными, – сказал он и почувствовал, как к нему возвращается энергия.

– Именно это я и сделал. – Муландер подключил свой ноутбук к проектору, и на стене появился список фамилий. – Эти мужчины зарегистрированы в северо-западной части Сконе. Их налогооблагаемый доход составляет минимум тридцать миллионов.

– Ой, их правда так много? – спросила Лилья.

– Двадцать восемь человек. Надеюсь, список станет короче, когда мы проверим, кто из них сменил водительское удостоверение за последние полгода.

– Вот этот. – Утес взял у Муландера лазерную указку. – Хеннинг Чемпе, это ведь он открыл сеть универсамов «Сити Гросс»?

– Да. За счет этого его состояние выросло на 148 миллионов крон, – заметила Тувессон. – Но ему уже больше шестидесяти. Это ведь он пережил пожар и лишился одного уха?

Муландер провел быстрый поиск по имени, и на стене появилось множество фото Хеннинга Чемпе, у которого действительно не было правого уха в результате ожога. – Хорошо, его мы вычеркиваем. – Он вычеркнул имя из списка.

– То же самое с ним. – Лилья взяла лазерную указку и показала.

– Ханс Кристиан Свенссон. Кто это? – спросила Тувессон.

– Он больше известен как Крис Даун – композитор, который написал массу хитов. Достаточно включить радио, и с большой вероятностью вы услышите его мелодию.

– А почему его надо вычеркивать?

– У него есть семья. И жена, и дети. По-моему, двое детей.

Муландер повернулся к Тувессон, которая, подумав, кивнула, и Криса Дауна тоже вычеркнули из списка.

– Вот уж не знал, что ты так интересуешься сплетнями, – заметил Утес со смехом.

– Не интересуюсь, но иногда мне приходится стричься.

– О’кей, времени у нас в обрез, – сказал Муландер. – Кого еще вычеркнем?

Все за исключением Фабиана покачали головами. Он снова не слышал ни одного слова из того, что говорили другие, поскольку целиком сосредоточился на одном имени в конце списка. Хотя впервые он услышал это имя меньше суток назад, оно уже врезалось ему в память.

Он не должен был так сильно удивиться, увидев в списке этого человека. Естественно, возможно и вполне логично, что состоятельный коллекционер Алекс Уайт может быть следующей жертвой преступника. Он не только сказочно богат и без семьи, но и примерно одного возраста с Петером Брисе, и у него такое же узкое и немного долговязое тело.

Но не поэтому Фабиан отгородился от всего вокруг и приглушил голоса коллег до сплошного отдаленного бормотания, которое невозможно разобрать. Нет, перед глазами у него стояла Соня. Соня и ее последние слова.

Чао-какао.

25

– Почему ты не позвонила и ничего не сказала? – Магнус прикрепил ленту оцепления к одному из столбов, на которые так сильно натянули рифленую пластмассовую крышу, что она треснула. – Пойти сюда совершенно одной. – Он покачал головой и сделал новую попытку: – А что… Это могло кончиться чем угодно.

Дуня, которая шла на другой конец двора с рулоном клейкой ленты, остановилась и повернулась к нему.

– Магнус, я знаю, что ты просто хочешь как лучше. Но скажу честно. Как, по-твоему, это помогло бы, если бы я тебе позвонила? Ты бы не согласился оставить свою пиццу ради того, чтобы начать собственное расследование и пойти против четкого приказа Иба. Поправь меня, если я ошибаюсь.

Магнус хотел было возразить, но передумал.

– А если бы она была здесь? Что бы ты тогда сделала? Надеялась на то, что она еще раз промахнется?

Дуня повернулась к нему спиной и стала снова натягивать ленту оцепления.

– Дуня… – Магнус поспешил к ней и положил руку ей на плечо. – Я знаю, что все пошло совершенно не так. Но я оценил ситуацию как угрожающую и попытался сделать все, что в моих силах.

Дуня кивнула в ожидании, что он уберет с нее руку. Вместо этого он заглянул ей в глаза.

– Поэтому мы вдвоем, а не по одиночке. И что бы ты обо мне ни думала, я сделаю все, что смогу, чтобы с тобой ничего не случилось. Так и знай.

Дуня опять кивнула и даже одарила его улыбкой.

– И вот еще что. Как бы ты ни хотела, ни ты, ни я не следователи по убийствам, – продолжил он. – Мы – полицейский патруль по поддержанию порядка. Наша задача – быть на виду и поддерживать порядок. Что является одним из самых важных основных столпов…

– Эй… Ты сам в это веришь или просто заучил наизусть? – со вздохом прервала его Дуня, хотя в каком-то смысле ей нравилось, что Магнус-размазня превратился в Магнуса-законника. Теперь она с чистой совестью может повернуться к нему спиной и пойти дальше с лентой для оцепления к перевернутой тележке из магазина. – Ты, как и я, прекрасно понимаешь, что если бы не я, он бы по-прежнему лежал здесь, а через неделю сгнил. – Она кивнула в сторону тела.

– Здесь полным ходом идет оцепление, как я вижу!

Дуня и Магнус повернулись и увидели двух одетых в гражданское следователей по делам об убийствах Сёрена Уссинга и Беттину Йенсен, которые шли по тесному проходу между фасадами.

– Привет, Дуня Хоугор. – Дуня подошла и поздоровалась.

Уссинг снял солнечные очки, похожие на летчицкие, сдвинул их на волосы и протянул Дуне руку. Потом повернулся к Йенсен, которая еще больше располнела с тех пор, как Дуня видела ее последний раз.

– Это ведь та, которую уволили в Копенгагене.

– Ты имеешь в виду ту, которая подделала подпись начальника. – Йенсен перевела взгляд на Дуню. – Точно, это она. – Она расплылась в улыбке, обнажившей желтые от никотина зубы, и зашла за оцепление вместе с Уссингом.

– Тело лежит вон там. – Дуня поспешила за ними, чтобы показать дорогу, пытаясь убедить себя, что самое главное – следствие, а не ее личное мнение о следователях.

– Послушай, думаю, мы прекрасно справимся без твоей помощи, – сказал Уссинг.

– Разумеется. Я только хотела показать, что я…

– Было бы замечательно, если бы ты вышла за оцепление, – прервала ее Йенсен, еще раз обнажив свои желтые от никотина зубы.