Путь стоика. Сохранить спокойствие, твердость характера и благоразумие перед лицом испытаний Ирвин Уильям

Глава 1. Неприятности: когда жизнь поворачивается к нам спиной

Иногда все в жизни идет гладко, даже великолепно, а потом, как гром среди ясного неба, возникает препятствие. Это может произойти на работе, на отдыхе, дома или (как в случае с моими неурядицами в аэропорту) в путешествии. Продуманный вами план больше не может быть реализован, а значит, придется разрабатывать новый.

В обычной жизни вы сталкиваетесь с целым рядом неприятностей. Вы можете поранить палец, или в тостере подгорит хлеб для завтрака. Вы можете оказаться без зонта под дождем или застрять в пробке и опоздать на работу. Но все это – мелкие невзгоды, всего лишь досадные помехи, небольшие накладки в вашей повседневной жизни. Простуда станет уже проблемой посущественней, если она нарушит ваши планы на несколько последующих дней. Неожиданная потеря работы почти наверняка будет считаться крупным несчастьем, поскольку вынудит вас изменить большинство планов на ближайшие месяцы. Однако все эти проблемы легко перекрываются смертью близкого человека, новостью о том, что вы больны смертельным недугом, или арестом за преступление, в котором вы не повинны, или даже за то, что действительно совершили.

Вы можете предположить, что ваша смерть относится к серьезным бедам, но так ли это, зависит от того, что происходит после нее. Предположим, что жизни после смерти не существует. В таком случае ваша смерть может стать утратой для ваших близких, но не явится поражением для вас. Если уж на то пошло, в отсутствие загробной жизни смерть не потребует смены ваших планов; она просто будет означать, что ничего планировать не надо.

Если же загробная жизнь существует, смерть может восприниматься как некая заминка. Если верить в реинкарнацию, возможно, вы вернетесь человеком, и в этом случае ваша смерть означает еще один век преодоления неудач, что само по себе может рассматриваться как большая неприятность. А если вы вернетесь не человеком, а, скажем, комаром, вы столкнетесь с целым комплексом совершенно иных задач – хотя, вероятно, у вас не будет достаточно интеллекта, чтобы воспринимать их в качестве бедствий.

Предположим, однако, что жизнь после смерти представляет собой не перевоплощение в другое тело, но продолжение существования в качестве себя. Если после смерти вы попадете в ад, то ваша смерть будет являться самой большой бедой из всех возможных. Если же вам предназначен рай, в таком случае вы скорее сочтете смерть не несчастьем, но крупным успехом – не поражением, а победой, так сказать, – коль скоро она повлечет за собой несравненно более предпочтительное существование.

Однако неясно, будете ли вы в раю счастливы вечно. Дело в том, что, попадая туда, вы берете с собой и свои личные свойства, включая, весьма вероятно, и склонность принимать то, что имеете, как данность. Это означает, что в скором времени вы начнете воспринимать совершенство райской жизни как должное, и, следовательно, она перестанет доставлять вам наслаждение. Возможно Бог в своей безграничной мудрости и устроит так, что в раю вы все же будете испытывать небольшие трудности просто ради того, чтобы не избаловать вас.

Аналогичным образом и сатана (если он существует), вероятно, понимает, что ад, в котором возможны неудачи, будет еще более инфернален. Поэтому он предпримет шаги для того, чтобы обреченные не считали свою ситуацию безнадежной. А именно он может время от времени посылать им луч надежды просто для того, чтобы затем нанести удар, жестоко его отобрав.

Иногда бедствия посылает нам сама природа. На пути вашей машины может оказаться олень, и в результате она придет в полную негодность. Бывает и так, что из-за бури вы на неделю остаетесь без электричества. В течение этой недели вы обнаружите, что уже давно принимали как должное присутствие в своей жизни электричества. А после того как подача электроэнергии будет восстановлена, вы (если будете внимательны к себе) с большой вероятностью обнаружите, как мало времени понадобится, чтобы начать вновь воспринимать его как данность.

Однако в большинстве случаев на вашем пути встает не природа, а другие люди. Чаще всего они делают это, не намереваясь причинить вам вреда. К примеру, неопытный официант может перепутать ваш заказ. Или, чтобы увернуться от оленя, другой водитель резко бросит свою машину в сторону (пытаясь таким образом избежать неприятностей сам), а в результате вынудит маневрировать вас, что закончится аварией и, соответственно, финансовыми потерями и, возможно, ущербом для здоровья.

В иных случаях люди доставляют вам неприятности сознательно. Например, в виде наказания дочери за плохую успеваемость отец может на месяц лишить ее права брать его машину, чтобы покататься. Для нее это может показаться самой худшей бедой из всех возможных. Аналогичным образом кто-то может вас серьезно огорчить, обчистив ваши карманы. Возможно, он сделал это, потому что во время покупки наркотиков его самого обокрали, и в этом случае ваше несчастье обернулось выходом из незавидного положения для него. Другими словами, не исключено, что неприятности заразны точно так же, как и болезни. И, наконец, другой человек может заставить вас страдать просто из вредности: возможно, в детстве вам случалось отбирать у брата или сестры любимую игрушку, чтобы насладиться их плачем.

Если вы злитесь на досадившего вам человека, полезно припомнить, что, хотя другие люди и виноваты во многих ваших бедах, равным образом и вы являетесь причиной многих их несчастий. Да, они вас раздражают, но допустите (просто допустите) и то, что точно так же раздражаете их и вы. В частности, их может раздражать то, насколько вы раздражительны. Этот факт легко ускользает от внимания, поскольку вы более остро воспринимаете проблемы, доставленные другими людьми, чем проблемы, которые сами доставили им. Одним из признаков зрелости является понимание того, насколько вы (вольно или невольно) осложняете жизнь окружающим. Таким образом, по словам Сенеки, важно не забывать: «Нам приходится жить дурными среди дурных. Единственно, что может обеспечить нам покой, – это договор о взаимной снисходительности» (2).

В отношении переживаемых вами неприятностей также следует помнить, что, если бы вы составили список принесших вам несчастья людей, вам пришлось бы внести в него и себя, причем, возможно, под первым номером. Большинство переносимых вами невзгод являются результатом плохого планирования с вашей стороны: в вашей машине может кончиться бензин, потому что, прежде чем отправиться в поездку, вы не проверили, сколько топлива осталось в баке. Или из-за того, что вы в последний день отпуска не завели будильник, проспали и опоздали на самолет домой. В иных случаях вас настигают беды в результате принятых вами неразумных решений. Например, отказавшись от прививки, вы можете заболеть опоясывающим лишаем.

Если вы злитесь на досадившего вам человека, полезно припомнить, что, хотя другие люди и виноваты во многих ваших бедах, равным образом и вы являетесь причиной многих их несчастий.

Существует тесная связь между невзгодами и желаниями: будет ли человек воспринимать нечто в качестве несчастья, зависит от того, чего он хочет; и степень страданий определяется тем, насколько сильно этого хочет человек. Для многих людей простуда просто досадная неприятность, но для марафонца, годами готовившегося к выступлению на Олимпийских играх, простуда перед состязаниями обернется серьезным поражением. Аналогичным образом, если два передних зуба потеряет шестилетняя девочка, то, вероятнее всего, она сочтет это не неудачей, но обрядом посвящения во взрослую жизнь и шансом получить награду от Зубной феи. Однако, утратив передние зубы утром дня вашей свадьбы, вы почти наверняка расцените это как полную катастрофу.

Помня о наличии взаимосвязи между несчастьями и желаниями, можно говорить, что, не будь у человека способности испытывать желания, не было бы и никаких несчастий. И наоборот: для того, кому нужно, чтобы все было идеально, неприятности будут привычным явлением в его, вероятно, очень несчастном существовании. К этому можно добавить, что человек с необычными желаниями будет подвержен нетипичным неприятностям. Большинство тонущих сочтут появление спасателя подарком судьбы, но для человека, пытающегося покончить жизнь самоубийством, оно будет означать полную неудачу.

Количество сваливающихся на вашу голову ударов зависит, как я уже говорил, от того, насколько вы предусмотрительны. Дни легкомысленного человека, скорее всего, наполнены непредвиденными препятствиями, и в результате он, вероятно, считает свою жизнь печальной и несправедливой. Не будь он таким беспечным, то понял бы причину своих бед.

Осмотрительные люди, напротив, минимизируют количество испытываемых ими неприятностей путем познания того, как устроен мир, впоследствии используя эти знания для планирования собственной деятельности. Однако, как бы тщательно они ни планировали свое будущее, время от времени жизнь подбрасывает трудности и им: у их полностью заправленного и недавно отремонтированного гибридного автомобиля зависает бортовой компьютер, и он встает на автостраде в час пик.

Если вы читаете эти страницы, то вы, несомненно, являетесь думающим человеком, который тратит много времени и сил на предотвращение предсказуемых проблем. Но в этой связи появляется другой вопрос: а предпринимаете ли вы такие же усилия для выработки стратегии минимизации эмоционального ущерба, который может причинить непредвиденные проблемы? А это следует делать, так как, если проанализировать все возникающие в связи с вашими невзгодами издержки, вы наверняка обнаружите, что дороже всего вам обходится вызванный неудачей эмоциональный стресс.

Существует тесная связь между невзгодами и желаниями: будет ли человек воспринимать нечто в качестве несчастья, зависит от того, чего он хочет; и степень страданий определяется тем, насколько сильно этого хочет человек.

Неплохое представление о неприятностях можно получить, отслеживая то, какое воздействие они оказывают на вашу жизнь. Попробуйте вести дневник неудач и записывать туда переживаемые вами неурядицы, их источник, то, насколько они для вас значимы и как вы на них реагируете. Это занятие даст вам возможность осознать, что часто за неприятности мы расплачиваемся дважды. Во-первых, существует то, что можно описать как физические издержки. Если на автомагистрали сломалась ваша машина, для решения проблемы вам придется совершить кучу физически осязаемых вещей, включая трату денег. Аналогичным образом, если доктор говорит вам, что у вас диагностирован рак, курс лечения потребует от вас физических издержек в плане нездоровья и дискомфорта.

Но бок о бок с физическими идут и эмоциональные издержки. Возможно, из-за поломки автомобиля вы сильно разозлитесь и наверняка глубоко опечалитесь, узнав, что у вас обнаружен рак. При этом во многих случаях эмоциональный вред от жизненных бед значительно превышает физические потери. Разве не здорово было бы снизить эмоциональные издержки ваших невзгод или даже полностью их упразднить? Оказывается, это можно сделать с помощью стратегии стоического испытания, описанной на страницах этой книги.

Многое можно понять, изучая, как реагируют на неприятности другие люди. Провести такой анализ помогает готовность людей рассказывать о своих неприятностях. Иногда бывает достаточно просто спросить «как дела?», и в ответ вы услышите рассказ о проблемах. Точно так же, упомянув в разговоре с приятелем о неисправности вашего водонагревателя, вы можете услышать встречное: «С моим в прошлом году было то же самое».

Люди также склонны оставлять первенство за собой, какой бы невзгодой вы с ними ни поделились. Если мы расскажем, что отравились в ресторане, вполне возможно, они отреагируют тем, что во всех подробностях опишут нам, как на целых три дня слегли, поев тако, купленный на улице в мексиканском городе Тихуана. Существуют и те, кто не ограничивается в разговоре одним лишь упоминанием о неприятностях, а вообще предпочитает говорить только о собственных бедах, в процессе рассказа реанимируя вызванный этими несчастьями гнев. Вполне понятно, что подобные личности – не самые приятные собеседники. Тем не менее, встречая их, будьте особенно внимательны. Не случается ли и вам реагировать на неприятности подобным же образом? И если да, способны ли вы преодолеть эту тенденцию? Если способны, то ваша жизнь потечет более размеренно, и в результате, возможно, вам покажется, что теперь вы наслаждаетесь жизнью, как никогда прежде.

Если проанализировать все возникающие в связи с вашими невзгодами издержки, вы наверняка обнаружите, что дороже всего вам обходится вызванный неудачей эмоциональный стресс.

Иногда мы делимся историями наших бед, желая принести пользу обществу. Мы надеемся, что, описав свои злоключения другим, мы сможем предупредить их о препятствии, с которым они тоже могут столкнуться. А рассказывая людям о том, как мы реагировали на эту неприятность, мы надеемся, что сможем помочь им с ней справиться, если, несмотря на наше предупреждение, они в нее попали. В иных случаях люди, сообщающие нам о своих невзгодах, хотят, чтобы им помогли: представьте себе незнакомку, говорящую о том, что у нее вытащили портмоне, оставив ее без денег, банковских карточек и удостоверения личности. Бывает и так, что человек говорит нам о своих проблемах в надежде на то, что мы присоединимся к борьбе против социальной несправедливости, послужившей причиной его бед.

Люди также рассказывают о своих жизненных трудностях в попытке произвести впечатление своей стойкостью перед лицом неудач и изобретательностью в их преодолении. А иногда людьми движет противоположная мотивация: они жаждут получить от нас не восхищение, а сочувствие. В частности, они могут хотеть, чтобы их убедили в том, что они не виноваты, что попали в такое сложное положение. На самом деле всему виной несправедливый мир.

Наблюдение за тем, как люди попадают в передряги, может приносить глубокое внутреннее удовлетворение – по крайней мере, если мы полагаем, что они такой участи заслуживают. Предположим, к примеру, что ваш грубиян начальник бесцеремонно уволен своим боссом. Справедливость восторжествовала! Не меньшее удовольствие доставляет смотреть, как люди с неприятностями справляются. Это одна из причин, почему мы проявляем такой интерес к зрелищным видам спорта. Возьмем бейсбол, где бэттеров[2] выбивают, игроки получают травмы, а команды терпят поражения. Нам нравится видеть, как команда, за которую мы болеем, одерживает победу над соперником. Мы также любим смотреть, как наша любимая команда героическим образом восстанавливается после пережитой неудачи. Удалите трудности из спорта – и он станет таким же скучным, как вид человека, стригущего газон.

Если мы не болеем за спортсменов, возможно, мы проводим время за чтением романов. Наш интерес к чтению частично можно также объяснить тем, что нас завораживают чужие несчастья. Романы полны ими под завязку, и не без основания. Роман, повествующий о том, что главные герои влюбились друг в друга с первого взгляда, поженились, никогда не ссорились и жили долго и счастливо, окажется полным коммерческим провалом. Писатели это понимают и поэтому изо всех сил стараются заставлять своих персонажей преодолевать всяческие препятствия. В результате отношения главных героев отнюдь не развиваются как по маслу: их сердца разбиты. Их жизни также наполнены драмой: они могут заболеть или стать жертвой преступления. То же правило действует и в кино.

Во многих случаях эмоциональный вред от жизненных бед значительно превышает физические потери. Разве не здорово было бы снизить эмоциональные издержки ваших невзгод или даже полностью их упразднить?

Большинство людей не пытаются писать рассказы, романы или сценарии. По их мнению, это требует творческих способностей, которые у них отсутствуют. Однако попросите их описать последнее случившееся с ними происшествие, и вы высвободите их творческий потенциал. Они добавят к истории своих неурядиц персонажей и детали в попытке сделать свои злоключения менее предсказуемыми и более изматывающими, чем они были на самом деле. Поступая так, они стремятся добиться того, чтобы выход из трудного положения представлялся еще более поразительным или – если справиться с ситуацией не удалось – поражение показалось бы более понятным.

Наши творческие способности раскрываются также во сне. Нам снятся странные вещи, хорошие и плохие, и одна из причин, почему наши дурные сны являются таковыми, – это наличие переживаемых нами во сне неприятностей. Мы ищем и не находим нужные нам предметы, нам не удается встретиться с нужными людьми, у нас не получается сделать то, что нам необходимо сделать, например, предупредить любимого человека о грозящей ему опасности. Один-единственный сон может содержать целую череду напастей: именно в тот момент, когда нам кажется, что мы нашли выход из одного затруднительного положения, другая неприятность мешает нам воплотить наше решение в жизнь. Проклятье! И когда во сне мы наконец приходим к выводу о том, что препятствие является непреодолимым – предположим, дракон, преградивший нам путь через лес, опустил на нас свою мерзкую лапу, – часто мы реагируем тем, что просыпаемся. А проснувшись, испытываем потребность поделиться нашими ночными мучениями с родственниками и друзьями.

Неприятности, с которыми мы сталкиваемся наяву, невозможно устранить аналогичным образом – просто открыв глаза. Поэтому важно выработать действенную стратегию их преодоления. К сожалению, стратегия, применяемая большинством, не только не эффективна, но часто приводит к обратному. В результате вначале они расстраиваются, затем злятся, и итогом этого бывает реакция, которая, как мы вскоре увидим, существенно увеличивает вред, причиненный самой неудачей.

Глава 2. Гнев

Разные люди реагируют на жизненные трудности по-разному. Некоторые к ним довольно чувствительны: даже малейшая неприятность оказывает существенное влияние на их эмоциональное состояние, и, пережив неудачу, они восстанавливаются не сразу. Они могут чувствовать, что неспособны найти выход из сложившегося положения, или изображать жертву и жаловаться любому, кто готов слушать, на то, как несправедлив мир, в котором им так не повезло. Они продолжат утверждение, что по причине своих страданий им не следует искать решение проблемы, пусть за них это делает кто-нибудь другой.

Однако большинство из нас сильнее. Мы реагируем на выпавшие на нашу долю невзгоды не ощущением собственной беспомощности и поражения, но чувством разочарования. Во многих случаях эта реакция является непроизвольной: столкнувшись с препятствием, мы расстраиваемся неосознанно, реагируя примерно как аллергик, который наверняка чихнет, если в воздухе витает пыльца. Мы просто делаем это, и все.

Тем не менее существует важное отличие между чиханием и раздражением. Чихнув, мы удаляем все, что раздражает наши пазухи, и тем самым начинаем чувствовать себя лучше. Раздражение же часто порождает гнев. Это весьма печально, ведь гнев несовместим со счастьем; на самом деле гнев можно рассматривать как противоположность радости. Следовательно, раздражаясь в ответ на неприятность, мы часто начинаем чувствовать себя хуже, вместо того чтобы испытать облегчение.

К большому сожалению, испытываемый нами гнев бывает заразен. Это происходит потому, что наш вызванный неприятностью гнев часто направлен на конкретного человека, и если мы выплескиваем свою агрессию на этого человека, он или она вполне могут ответить нам тем же. В иных случаях наш гнев обрушивается не на того, кто его заслужил, но на «случайного прохожего». Частично мы делаем это потому, что стремимся оправдать свой гнев: мы хотим, чтобы этот человек убедил нас в том, что у нас есть все основания злиться. А еще лучше, если этот человек сможет нам сострадать, то есть разделить наши страдания. Другими словами, мы хотим, чтобы люди разозлились тоже, чтобы они смогли почувствовать наше несчастье. Безусловно, если уж одному человеку глупо на что-то злиться, то вдвойне глупо делать это вдвоем, особенно в том случае, если второй человек напрямую не затронут тем, что разгневало первого.

Имея это в виду, предположим, что после того, как я попал в неприятное положение, моя подруга говорит мне, что чувствует себя из-за этого ужасно. Возможно, она не буквально чувствует себя ужасно – просто пытается сказать о том, как бы ей хотелось, чтобы со мной этого не произошло. Такое поведение было бы легко объяснимо. Однако представим себе, что она и в самом деле чувствует себя ужасно буквально; а именно вообразим, что она злится или огорчается по поводу моей плачевной ситуации. Это – последнее, что стоик вроде меня хотел бы видеть. Я мог бы обратиться к другу за советом насчет того, как мне выпутаться из своего несчастья, но никогда бы не попросил – и не ждал, – чтобы друг злился или расстраивался из-за моих неприятностей. Такого рода «сострадание» не только не помогло бы мне справиться с моими проблемами, но и превратило бы страдание одного человека в несчастье для двоих. Другими словами, это сделало бы ситуацию только хуже.

К большому сожалению, испытываемый нами гнев бывает заразен. Это происходит потому, что наш вызванный неприятностью гнев часто направлен на конкретного человека, и если мы выплескиваем свою агрессию на этого человека, он или она вполне могут ответить нам тем же.

В гневе варианта у нас только два: мы можем либо выплеснуть свой гнев наружу, либо его подавить. Подавляемый гнев может засесть внутри нас и впасть в своего рода спячку, чтобы потом оживиться в самый неподходящий момент: спустя год после того, как мы пережили разозлившую нас неприятность, гнев по ее поводу может вновь вспыхнуть в нашем сознании. Более того, подобные вспышки гнева могут возникать на протяжении десятилетий. С годами люди многое забывают, но вот причиненное им зло они запоминают надолго. Девяностолетняя дама, плохо помнящая, какой сегодня день недели или даже какой нынче год, тем не менее может оказаться в состоянии изложить с изрядным количеством деталей и возродившейся яростью случай, разозливший ее полвека назад.

Предположим, вместо того чтобы подавлять свой гнев, мы его выражаем. Если при этом мы нарушаем закон, то можем оказаться в тюрьме. И даже если мы выражаем свой гнев общественно приемлемым способом, то не столь важно, как отреагирует на это человек, на которого мы его направили. Важно, что это однозначно негативно скажется на нас самих.

Иногда, когда вы пытаетесь успокоить рассерженного человека, он отвечает, что имеет полное право злиться. Если вы обращаете его внимание на то, что от гнева он становится несчастнее, он может с некоторым негодованием ответить, что имеет полное право быть несчастным. Если же вы усомнитесь в ценности подобного права, он может немного отступить и сказать, что после пережитого не слишком радостное и счастливое мировосприятие вполне объяснимо. Да, объяснимо, но тем не менее достойно сожаления. И разве не печальна участь людей, проживающих жизнь в бессмысленных страданиях от постоянно испытываемого чувства гнева, которого вполне возможно избегать?

Философ-стоик Сенека понимал, сколь огромен ущерб, причиняемый гневом. В своем трактате «О гневе» он утверждает: «Ни одна чума не обошлась человеческому роду так дорого» (3). Из-за гнева люди оскорбляют и засуживают друг друга, разводятся, избивают и даже убивают. Из-за гнева целые нации вступают в войну, и в результате миллионы погибают от рук людей, которых никогда даже не встречали. Города превращаются в руины, а цивилизации гибнут.

Так что же делать, если мы чувствуем, что кто-то причинил нам зло? Наша главная цель, по словам Сенеки, должна состоять в том, чтобы избегать гневливости. Тогда нам не нужно будет справляться с гневом и, следовательно, не придется ни подавлять, ни выплескивать его. Большинство людей немедленно этот совет отбросят. Не злиться просто не в нашей власти, объяснят они; так уж мы, люди, устроены.

В гневе варианта у нас только два: мы можем либо выплеснуть свой гнев наружу, либо его подавить.

Я бы сказал наоборот. Хотя я и не описал бы себя как человека сердитого, я, безусловно, способен злиться, но роль, которую играет в моей жизни гнев, изменилась в результате изучения философии стоицизма. Прозрение относительно гнева пришло ко мне в кабинете врача. У меня вошло в привычку прихватывать на прием к врачу что-нибудь почитать, потому что доктора слишком часто задерживаются. В этот день я взял с собой – ну разумеется – трактат Сенеки «О гневе». В результате доктор опоздал на час, и за это время я сделал интересное открытие: хотя я отдавал себе отчет в том, что имел полное право злиться на него за то, что он заставил себя ждать, у меня это просто не получилось. Сенека убедил меня в том, что это полная глупость, что, разозлившись, я всего лишь причиню страдания самому себе. Этот случай показал, что я способен на то, что прежде считал для себя невозможным, – не впадать в гнев.

В результате этого прозрения я начал уделять внимание роли, которую гнев играет в моей жизни. В пробках я наблюдал, как кричу на водителей других машин. Они меня не слышали, но даже если бы и смогли, они застряли намертво так же, как и я, поэтому мало что могли сделать, кроме того, что уже делали. Так зачем же кричать? Не потому ли, что от крика мне становилось легче? Это могло действительно случиться, но только на мгновение. Затем мой гнев вспыхивал с новой силой. Начнем с того, говорил я себе, что мне было бы намного лучше, если бы я не злился вовсе; тогда не возникло бы необходимости что-то делать, чтобы временно почувствовать себя лучше.Продолжив свое исследование гнева, я собрал дополнительные доказательства того вреда, который я причиняю себе, когда злюсь. Например, я заметил, что кричу на политиков в телевизоре. Ну разве это не глупость – они же меня все равно не услышат. Я также наблюдал, как во мне возрождается гнев, пережитый в прошлом. Я почти засыпал, и вдруг в моем сознании всплывало зло, причиненное мне многие месяцы тому назад. После чего я несколько часов ворочался без сна и на следующее утро просыпался раздраженным.

В результате этого исследования я обнаружил, что злюсь на свою склонность раздражаться из-за глупостей. Настало время, решил я, научиться контролировать свой гнев. В особенности мне необходимо было научиться тому, как не раздражаться из-за неприятностей, возникающих в моей повседневной жизни. Если я этого добьюсь, то останется не так уж и много вещей, требующих преодоления гнева.

На этом этапе я мог бы предпринять вполне очевидные меры и начать посещать специалиста по управлению гневом. Однако благодаря своему увлечению стоицизмом я знал, что мне доступен и другой путь: я мог бы повнимательнее приглядеться к советам стоиков по управлению гневом и поэкспериментировать с ними. Я обнаружил, что за два тысячелетия с момента первого обнародования эти советы своей эффективности не потеряли. Поэтому я и делюсь ими с читателями.

В результате этого исследования я обнаружил, что злюсь на свою склонность раздражаться из-за глупостей. Настало время, решил я, научиться контролировать свой гнев.

Глава 3. Жизнестойкость

Можно лишь пожалеть тех, кого жизненные невзгоды сломили или вывели из строя. Они влачат жалкое существование. Можно также посочувствовать тем, кто реагирует на неприятности разочарованием и гневом. Это настолько распространенная реакция, что напрашивается вывод о том, что для нас, людей, она является стандартной. Однако осмотритесь вокруг, и вы заметите людей, легко оправляющихся после ударов судьбы, или, что еще лучше, тех, кому нет нужды зализывать раны, поскольку они не расстраиваются вовсе. Такие личности выглядят сильными и даже героическими.

Одним из таких людей был астронавт Нил Армстронг. Он был выбран пилотом лунного модуля космического корабля «Аполлон-8». Этот аппарат совершил посадку на поверхности Луны, отделившись от командного модуля, остававшегося на ее орбите. Чтобы усовершенствовать технику посадки на поверхность, Армстронг тренировался, управляя тренажером – имитатором лунного посадочного модуля – здесь, на Земле. У этого неуклюжего аппарата не было крыльев. Он состоял из центральной ракеты для создания подъемной силы, окруженной направленными в сторону подруливающими устройствами, обеспечивающими устойчивость. Попытки летать на нем были сродни попыткам крутить обеденную тарелку на ручке метлы.

Он успешно летал на нем много раз, но 6 мая 1968 года подруливающее устройство заклинило, а это означало, что он потерял контроль над аппаратом. Тренажер начал беспорядочно опрокидываться, и, наконец, когда он уже был готов перевернуться вверх дном, Армстронг катапультировался. Две секунды спустя аппарат разбился и мгновенно превратился в огненный шар. Если не считать того, что в конце приземления с парашютом он прикусил язык, Армстронг вышел из переделки невредимым (4).

Через несколько часов после аварии к Армстронгу, который все еще был в своем летном костюме и заполнял бумаги, заскочил астронавт Алан Бин. Он обменялся с Армстронгом любезностями и пошел дальше. Тут-то ему и сообщили о том, что произошло. Исполненный недоверия, Бин вернулся в кабинет Армстронга, чтобы спросить, действительно ли тот разбил посадочный модуль. «Ну да, – ответил Армстронг, – разбил». В ответ на просьбу о подробностях Армстронг сказал: «Я потерял управление, и мне пришлось выбрасываться с парашютом из этой проклятой штуки». Вот так, коротко и ясно.

Бин впоследствии заметил, что, если бы другой астронавт выжил при аварийной посадке, он бы сделал из этого целое событие. Он бы не стал жаловаться, но наверняка хвастался бы своими летным мастерством.

«Думаю, дело не в том, что Нил был намного круче других парней. Но навскидку я не могу вспомнить другого человека, не говоря уже о другом астронавте, который бы просто вернулся в свой кабинет после того, как катапультировался за долю секунды до неминуемой гибели. Он ни разу не встал на общем собрании пилотов и ничего нам об этом не рассказал. Этот инцидент навсегда изменил мое мнение о Ниле. Он так отличался от других людей» (5).

Оказывается, что Армстронг при всей своей незаурядности отнюдь не является уникальным примером. Присмотревшись, мы увидим и других людей, продемонстрировавших способность спокойно и смело справляться с трудностями, связанными с серьезной неудачей.

Рано утром 31 октября 2003 года тринадцатилетняя Бетани Гамильтон занималась серфингом у берегов Кауаи, одного из Гавайских островов. Она находилась в компании своей лучшей подруги Аланы Бланшар, а также отца и брата Аланы (6). Море было спокойным, поэтому они отдыхали на своих досках в ожидании большой волны. Правой рукой Гамильтон держалась за край доски, а левую опустила в прохладную воду. Как вдруг из ниоткуда возникла серая тень, и прежде, чем она смогла понять, что происходит, акула откусила ее левую руку чуть ниже плеча. В одно мгновение вода окрасилась ярко-красным. Странно, но при всей серьезности травмы Гамильтон почти не чувствовала боли. Она изо всех сил старалась сохранять спокойствие и принялась грести к берегу оставшейся рукой.

С помощью своих тварищей по серфингу она добралась до берега и была срочно доставлена в больницу. К тому времени, когда они туда добрались, она потеряла около 60 процентов крови и была на волосок от смерти. По удивительному совпадению в больнице уже находился ее отец. В то утро ему была назначена операция на колене, и он лежал на операционном столе, когда вошла медсестра и сказала, что ему придется уйти, чтобы освободить место для поступившей жертвы нападения акулы, тринадцатилетней девочки. Он достаточно хорошо знал местное сообщество серферов, чтобы догадаться, что речь идет либо о его дочери Бетани, либо о ее подруге Алане. Через несколько минут ему сообщили, что это действительно его дочь.

Гамильтон начала заниматься серфингом в детстве и к семи годам умела ловить волны и кататься на них без помощи родителей. Вскоре после этого она приняла участие в соревновании по серфингу и сразу победила. К тринадцати годам она не только завоевала несколько десятков наград, но и нашла спонсора. До нападения акулы ее целью было стать профессиональной серфингисткой.

Пока Гамильтон лежала в больнице и выздоравливала, она начала думать о том, что же ей делать дальше. Она пришла к выводу, что ее карьера в серфинге завершилась: разве можно заниматься серфингом, имея всего одну руку? Возможно, вместо этого ей стоит стать серф-фотографом, а может, переключиться на футбол – вид спорта, в котором руки играют второстепенную роль. Однако вскоре после этого она решила, что отказываться от серфинга еще рано. Ее ободрил врач. Он объяснил, что, хотя список того, что ей придется делать по-другому, очень длинный, список вещей, что она делать не могла, на самом деле короткий. Он разрешил ей попробовать себя в серфинге, при условии, что она подождет, пока не снимут швы.

За время выздоровления Гамильтон осознала количество препятствий, которые ей придется преодолеть для того, чтобы вернуться к нормальной жизни. Интересно, размышляла она, как одной рукой застегнуть рубашку или завязать шнурки на ботинках? А как почистить апельсин? Немного подумав и потренировавшись, она смогла найти обходные пути. Например, она наполнила свой гардероб топами без пуговиц и обувью, которую не нужно было завязывать. Она обнаружила, что для того, чтобы очистить апельсин только одной рукой, нужно держать его ногами. И перешла к тому, что для нее было гораздо более серьезной проблемой: как заниматься серфингом, обладая лишь одной рукой?

Накануне Дня благодарения, всего через 26 дней после нападения акулы, Гамильтон попробовала серфить и быстро совершила несколько важных открытий. Во-первых, ей придется изменить технику гребли, используемую для того, чтобы поймать волну. Во-вторых, ей необходимо найти другой способ перехода из положения лежа на доске в положение стоя. Большинство серферов, включая и саму Гамильтон до несчастного случая, встают, кладя руки на доску ладонями вниз рядом с ребрами, а затем подталкивая живот вверх. Она поэкспериментировала и обнаружила, что вместо этого может положить одну руку в центр доски и оттолкнуться. А поднявшись, Гамильтон обнаружила, что удерживать равновесие с помощью одной руки несложно. После нескольких падений она успешно прокатилась на волне и тем самым заглушила голос сомнения в своей голове, настаивавший на том, что она больше никогда не сможет заниматься серфингом. Она отпраздновала этот триумф слезами радости.

Впоследствии Гамильтон вернулась к соревнованиям по серфингу и в 2005 году, менее чем через два года после нападения акулы, выиграла чемпионат Национальной ассоциации школьного серфинга. Вскоре после этого она стала профессиональной спортсменкой, выиграв первые же состязания, в которых приняла участие, а затем и многие другие. Она также стала сенсацией в СМИ, появившись в телепрограммах 20/20, Inside Edition и на ток-шоу Опры Уинфри. Она была не против всего этого внимания, поскольку это давало ей возможность поделиться с другими людьми своей верой в Бога. Это также позволило ей стать примером для тех, кто, как и она сама, столкнулся со значительными трудностями.

Бетани Гамильтон подверглась нападению акулы. Элисон Бота, 27-летняя жительница ЮАР, была атакована двумя мужчинами (7). Поздно ночью 18 декабря 1994 года она припарковала машину возле своего дома, и тут в открытое окно ее автомобиля просунул руку мужчина и приставил ей к горлу нож. Он приказал ей пересесть на пассажирское сиденье, после чего сел за руль и тронулся с места. Вскоре после этого он подобрал второго мужчину, и они поехали за город.

Автомобиль остановился в безлюдном месте. Один из мужчин изнасиловал ее, а затем, после паузы, напал на нее, нанеся ей тридцать семь ударов ножом в живот и лобковую область и семнадцать раз ударив в область горла. Затем мужчины уехали, посчитав, что она умерла. Но она выжила. В состоянии шока Бота поползла к дороге, где у нее было больше шансов получить помощь. Делать это было трудно, потому что у нее была перерезана трахея, а кишечник выпадал из живота.

Мимо проехала одна машина, но, увидев ее обнаженное окровавленное тело, водитель не остановился. К счастью для Боты, следующая подъехавшая машина остановилась, и молодой человек по имени Тиан Эйлерд вызвал «Скорую помощь» и приложил все усилия, чтобы остановить кровотечение. Когда «Скорая помощь» наконец (более чем через два часа) доставила ее в больницу, медперсонал был потрясен жестокостью совершенного на нее нападения. Их также поразило, что она все еще жива. Впоследствии полиции удалось выследить нападавших, они предстали перед судом, были признаны виновными и приговорены к длительным срокам тюремного заключения.

Выздоровление Боты было долгим и болезненным, и во время него она впала в депрессию. Однако все изменилось после того, как она получила приглашение рассказать свою историю публике. Она обнаружила, что, поделившись этой историей, она может изменить к лучшему жизнь других людей, многие из которых сами пережили серьезные или даже травмирующие испытания. Вскоре она стала востребованным мотивационным оратором.

В своих выступлениях она описывала философию, которой придерживается и сама: «Мы не всегда можем контролировать происходящее, но всегда способны контролировать, как поступаем в связи с тем, что происходит» (8). Этой стратегии аплодировал бы философ-стоик Эпиктет. Бота пришла к выводу, что в ее власти выбрать, будет ли она отвечать на нападение гневом, и поэтому приняла решение не злиться. Она понимала, что гнев способен пожирать тех, кто его испытывает.

Позднее Бота вышла замуж, а через девять лет после нападения, к своему большому удивлению, забеременела. Врачи предположили, что раны на животе разрушили ее репродуктивную систему, сделав невозможным биологическое материнство, но оказалось, что это не так. В родильном отделении ей помогал тот самый спасший ее после нападения Тиан Эйлерд. Первая встреча с Ботой вдохновила его заняться медициной, и теперь он стал врачом.

Роджер Эберт работал кинокритиком в газете Chicago Sun-Times, а позже был одним из двух ведущих шоу Sneak Previews. Он процветал как в профессиональном, так и в личном плане. А затем, в 2002 году, у него обнаружили рак слюнных желез. Его вылечили, но рак вернулся. Врачи снова вылечили его, и все выглядело обнадеживающим, но затем у него произошел разрыв аневризмы сонной артерии. Он едва пережил этот эпизод. В дальнейшем она лопалась еще шесть раз. В конце концов в результате всех этих разрывов, рака и перенесенных операций Эберт потерял способность говорить. Не только это, но и операция по восстановлению челюсти сделала его похожим на карикатуру. На его лице застыла мультяшная ухмылка с постоянно открытым ртом.

В марте 2011 года Эберт выступил на конференции TED Talks (9). Точнее, он молча сидел на сцене, пока компьютерный синтезатор речи читал заранее подготовленный им текст. Через минуту его жена и несколько друзей продолжили говорить от его имени. (Эберт беспокоился, что, если всю речь будет произносить один компьютер, его голос убаюкает аудиторию.) Пока остальные читали его слова, Эберт использовал жесты, чтобы шутить, обычно на свой собственный счет. Публика сначала не знала, как реагировать, но вскоре сообразила, что, хотя Эберт, возможно, и потерял способность говорить, он не растерял своего чувства юмора. Они смеялись, а когда лекция закончилась, ему аплодировали стоя. Это было замечательное и трогательное зрелище, и какое мужество проявил Эберт, устроивший его! Он умер два года спустя, в возрасте семидесяти лет.

Просмотр видео выступления Эберта напомнил мне о том, насколько легко принимать наши способности как должное. В какой-то момент своей болезни Эберт, должно быть, произнес свои последние слова, но в этой лекции он сказал, что не может вспомнить, какими они были. Это, однако, понятно. Всю свою жизнь он мог с уверенностью предполагать, что за произносимыми им словами последуют следующие слова, а это значит, что нет необходимости их запоминать. Но на этот раз все оказалось иначе.

И я вдруг понял, что однажды тоже произнесу свои последние слова; более того, существует некоторая вероятность того, что я их уже произнес. В более широком смысле все, что я делаю, когда-нибудь я буду делать в последний раз. Вы можете подумать, что это мрачные, удручающие мысли, но они могут иметь прямо противоположный эффект. Думая так, мы можем преобразовать нашу способность говорить из того, что мы считаем само собой разумеющимся, в то, что это есть на самом деле, – в нечто замечательное и драгоценное.

Многие, услышав историю Эберта, использовали бы определение невезучий, но гораздо более подходящим было бы слово непобежденный. В течение последнего десятилетия своей жизни он пережил столько невзгод, сколько хватило бы на несколько жизней, и все же не озлобился на свою судьбу. Это стало торжеством человеческого духа.

Если Эберт потерял способность говорить, многие другие потеряли способность двигаться. Лу Гериг был одним из величайших из когда-либо живших бейсболистов. В течение двенадцати сезонов с 1926 по 1937 год его средний коэффициент отбивания составлял 0,300 или выше, а 1934 год увенчался замечательным показателем в 0,363. В сезоне 1938 года он немного сбавил темп и отбил «всего лишь» 0,295. Он жаловался на усталость. Появившись на весенних тренировках в 1939 году, он демонстрировал явное ухудшение координации движений и упадок жизненных сил. Это было видно по тому, как он отбивал мячи, и по его пробежкам до базы, а также по беспорядочным попыткам поймать мяч.

Спортивные обозреватели начали строить догадки о том, что с ним случилось. Его тренеры подумывали о том, чтобы отстранить Герига от игры, но их уважение к нему сделало это невозможным. Наконец, 2 мая 1939 года Гериг – «ради блага команды» – сам себя отправил на скамейку запасных. Когда диктор стадиона объявил болельщикам, что Гериг в этот день на поле не выйдет, прервав свою серию из 2130 сыгранных подряд матчей и, таким образом, установив рекорд по количеству подряд проведенных игр, публика аплодировала ему стоя. А в это время Гериг со слезами на глазах сидел на скамейке запасных.

19 июня, в свой 36-й день рождения, Геригу был поставлен диагноз: боковой амиотрофический склероз, широко известный как БАС, или болезнь Лу Герига, а 21 июня клуб «Янкис» объявил о завершении его спортивной карьеры. После этого они сообщили, что 4 июля состоится чествование Лу Герига. Именно там Гериг произнес свою знаменитую прощальную речь: «Последние две недели вы читали о том, какое меня постигло невезение. И все же сегодня я считаю себя самым счастливым человеком на земле». Далее он благодарит своих поклонников, товарищей по команде, тренера, служащих по уходу за территорией стадиона, тещу (вставшую на его сторону в ссоре с собственной дочерью), родителей (которые воспитали его и дали ему сильное тело) и свою жену (проявившую «больше мужества, чем только можно себе представить»). «Возможно, мне жутко не повезло, – заключает он, – но у меня есть чертовски много всего, ради чего стоит жить» (10).

Думая о том, что однажды тоже произнесем свои последние слова, мы можем преобразовать нашу способность говорить из того, что мы считаем само собой разумеющимся, в то, что это есть на самом деле, – в нечто замечательное и драгоценное.

И Гериг действительно продолжал жить – еще целых два года. За это время он пережил целую полосу неудач, поскольку лишался одной своей способности за другой. Позднее он писал: «Я намерен продержаться как можно дольше, а затем, если случится неизбежное, я приму это философски и буду надеяться на лучшее. Это все, что в наших силах». Хотя нет никаких свидетельств того, что Гериг читал стоиков, он являет собой прекрасный пример того, что я называю прирожденный стоик: он, кажется, инстинктивно знал то, что философы-стоики выяснили две тысячи лет назад.

Физик-теоретик Стивен Хокинг заболел болезнью Лу Герига в 1963 году, в возрасте 21 года. Как и Геригу, ему пришлось наблюдать, как исчезает одна его способность за другой. Когда он больше не мог ходить, то передвигался сначала в обычном, а затем в моторизованном инвалидном кресле, которым управлял, перемещая джойстик пальцами. Потеряв контроль и над рукой, он управлял своим креслом движениями мышц щеки. Раньше он мог общаться, разговаривать, но с годами его речь превратилась в бормотание. Затем приступ пневмонии вынудил врачей провести трахеотомию, что лишило его даже бормотания. Он преодолел эту напасть, наловчившись поднимать брови, чтобы с помощью помощника выбирать буквы на карточках и таким образом составлять слова.

Благодаря своему статусу знаменитости в мире науки Хокинг получал большую помощь в преодолении выпавших на его долю невзгод. Друзья-физики познакомили его с инженерами и программистами, и те создали систему, помогавшую ему набирать компьютерные сообщения с помощью кликера. Впоследствии ее улучшили за счет добавления синтезатора речи, способного читать эти сообщения вслух. В 1997 году с Хокингом встретился соучредитель Intel Гордон Мур и поставил перед своими сотрудниками задачу поработать над улучшением используемой Хокингом установки. Разработанные в результате технологии принесли пользу и другим инвалидам, а это означает, что несчастье Хокинга явилось лучом надежды для всего человечества. Так случается со многими невзгодами, особенно если в своей беде человек проявляет стойкость.

Несмотря на свою инвалидность, Хокинг мог давать интервью и читать лекции. Во время этих мероприятий могло показаться, что произносимое им исходило непосредственно из его мозга, но это была иллюзия. Все предложения были составлены заранее. Когда он «говорил», компьютер читал рукопись, предложение за предложением. Несмотря на то что Хокинг был британцем, используемый им синтезатор речи из-за своего американского происхождения имел американский акцент. К тому же звучал он совершенно неэмоционально. Позднее появились и другие, более тщательно разработанные синтезаторы речи, но Хокинг мудро остался с голосом, ставшим для всего мира его голосом.

Несчастье Герига во многих отношениях стало для него более суровым испытанием, чем то, что произошло с Хокингом. Поскольку Гериг был одаренным спортсменом, физические способности лежали в основе его самооценки. Утрачивая эти способности, он терял важную часть своей личности. Самоидентификация Хокинга, напротив, была сосредоточена на его умственных способностях, и он сохранил их, несмотря на ухудшение состояния тела. Кроме того, благодаря выдающимся достижениям в науке и технике Хокингу было намного легче двигаться и общаться, чем Геригу. Тем не менее очевидно, что оба мужественно приняли вызов, способный сломить многих людей. Вот почему мы ими восхищаемся, даже если равнодушны к бейсболу и ничего не понимаем в физике черных дыр.

Вы можете полагать, что истории Герига и Хокинга представляют собой наихудший сценарий, но вы ошибаетесь. Рассмотрим, в частности, людей с синдромом запертого человека. Хотя их разум все еще активен, они потеряли контроль над мышцами, за исключением, может быть, век. И по медицинским меркам эта болезнь проявляется внезапно. Вы находитесь в самом расцвете сил, занимаетесь повседневными делами и вдруг начинаете чувствовать себя странно. Вы теряете сознание, а когда приходите в себя – через несколько дней или недель, – то оказываетесь в больнице. Вы по-прежнему можете видеть и слышать, но не можете пошевелить ни одной мышцей, а это значит, что вы не способны задавать вопросы. Это потому, что вы перенесли инсульт ствола головного мозга. В результате нарушилась связь между мозгом и телом, но при этом никаких изменений в мозге и теле не произошло.

Именно такое и случилось с учителем средней школы Ричардом Маршем. Он проснулся в больнице с подключенным аппаратом искусственного дыхания. Его врачи предположили, что у него наступила смерть мозга. По этой причине они свободно разговаривали о нем в его присутствии. В какой-то момент они сказали его жене, что его шансы на выживание составляют всего лишь два процента и даже если он и выживет, то останется овощем. Может быть, она хочет, чтобы они отключили его от аппарата? Марш закричал: «Нет!», понятно, внутри себя. Он не мог пошевелить ни одним своим мускулом, включая те, что позволяли ему говорить. К счастью, его жена отклонила это предложение, и в результате через четыре месяца после инсульта Марш выписался из больницы домой (11).

По сравнению с другими запертыми внутри пациентами Маршу еще повезло. Жан-Доминик Боби, 43-летний главный редактор французского журнала Elle, перенес инсульт ствола головного мозга и, проснувшись в больнице, не мог двинуть ни одной частью своего тела, за исключением двух вещей: он был способен медленно поворачивать голову и моргать левым глазом. Поскольку он не мог моргать правым глазом, существовала опасность, что его роговица высохнет и изъязвится. Чтобы этого не случилось, врачи зашили веки этого глаза. Боби не мог глотать, а это означало, что он не мог ни есть, ни пить. Его приходилось кормить через введенную в желудок трубку. Только представьте: он все еще чувствовал запах картофеля фри, но не мог его есть. Он вспоминал, что ел в последний раз, но делал это с осознанием того, что, вероятно, больше никогда такой еды не будет – ни этой, ни любой другой, если уж на то пошло. Его неспособность глотать имела еще одно последствие. Он не мог делать то, что вы делаете (хотя и неосознанно) на протяжении всего дня, а именно глотать постоянно скапливающуюся во рту слюну. В результате у него постоянно текли слюни. При встрече с неподвижным, безмолвным, одноглазым, пускающим слюни человеком легко предположить, что он овощ, но разум Боби все еще был в полном порядке. Более того, несмотря на свое запертое внутри состояние, он написал мемуары «Скафандр и бабочка»[3], по которым впоследствии был снят одноименный фильм.

Он диктовал книгу левым глазом. Люди читали ему алфавит, и когда доходили до нужной буквы, Боби моргал. Он обнаружил, что некоторые, вместо того чтобы терпеливо, букву за буквой, проговаривать алфавит, строили догадки в отношении того, какую букву или слово он пытается сообщить, но это лишь замедляло процесс. Хороший помощник просто позволял ему закончить слова и предложения. Поскольку редактирование этих предложений было таким трудоемким процессом, прежде чем диктовать, он тщательно составлял их в уме.

Не похоже, чтобы Боби был практикующим стоиком до того, как попал в положение запертого человека. Однако он пишет об «обретении стоицизма» как о механизме преодоления своего несчастья (12). В отличие от Марша, Боби из больницы не вышел. Через пятнадцать месяцев после инсульта и через два дня после публикации его мемуаров во Франции он умер.

Стоит понимать, что положение Боби, хотя и плохое, могло быть хуже. Пациенты с полным синдромом запертого человека не могут пошевелить даже веками, из-за чего врачам бывает трудно установить, функционирует ли все еще их мозг, а если и да, то общение с ними все равно представляется невозможным. Но и в отношении таких случаев есть луч надежды. Революционные технические изменения позволили запертым внутри пациентам общаться с помощью одной лишь мысли. Имплантированные в их мозг электроды посылают сигналы на компьютер. Таким образом, пациент может выбирать буквы на экране компьютера. Однако этот процесс очень медленный: одна пациентка могла «печатать» со скоростью одно или два слова в минуту – и была рада своему достижению (13). Я счел полезным размышлять о ее затруднительном положении, когда мой компьютер отказывается работать.

В своей автобиографии Теодор Рузвельт предлагает такой вдохновленный стоиками совет: «Делай, что можешь, с тем, что имеешь, там, где ты есть» (14). Именно это и делали описанные мною люди с синдромом запертого человека. Таким образом, они смогли превратить то, что иначе можно было бы охарактеризовать как трагедию, в жизнь, одновременно отважную и достойную восхищения.

Истории бедствий, подобные описанным в этой главе, вызывают у меня смешанные чувства. Услышав их, я могу быть растроган до слез, но в то же время мне за себя стыдно – стыдно не за то, что плачу, а за то, что слишком многое в своей жизни я принимаю как должное.

В качестве еще одного примера стойкости перед лицом несчастья рассмотрим случай философа-стоика Пакония Агриппина, открыто критиковавшего императора Нерона. К нему пришел посыльный, чтобы сообщить, что его судят в сенате. Его ответ: «Да будет судьба благосклонна! Однако уже пять часов (а в этот час он по своему обыкновению упражнялся и затем обмывался холодной водой), пойдем поупражняемся». Когда он кончил упражняться, пришли и сказали ему: «Ты осужден». – «На изгнание, – спрашивает он, – или на смерть?» – «На изгнание». – «А имущество что?» – «Не изъято». – «Позавтракаем, значит, в Ариции»[4] (15).

Поступая таким образом, Агриппин просто следовал совету, который, хотя и является вполне разумным, слишком легко забывается. Если количество доступных решений ограничено, глупо суетиться и волноваться. Вместо этого мы должны просто выбрать лучший из этих вариантов и продолжать жить. Вести себя иначе – значит тратить драгоценное время и энергию напрасно.

Истории бедствий, подобные описанным выше, вызывают у меня смешанные чувства. Услышав их, я могу быть растроган до слез, но в то же время мне за себя стыдно – стыдно не за то, что плачу, а за то, что слишком многое в своей жизни я принимаю как должное. Занимаясь повседневными делами, я могу столкнуться с небольшой неприятностью. Я могу, например, поехать в магазин за продуктами и обнаружить, что все близлежащие парковочные места заняты. «Ну конечно!» – возможно, с досадой произнесу я только для того чтобы вспомнить, что, проходя эти несколько лишних шагов, я живу жизнью, о которой Стивен Хокинг или Жан-Доминик Боби могли только мечтать. Как же мне не стыдиться!

Хотя истории о жизненных трудностях способны нас огорчить и пристыдить, они также могут быть чрезвычайно воодушевляющими. В них мы встречаем обычных людей, переживших невзгоды намного более сложные, чем те, что нам, скорее всего, когда-либо суждено испытать, и вместо того чтобы погрязнуть в жалости к себе, они отреагировали на эти беды мужественно и разумно. Тем самым они превратили то, что могло бы стать личной трагедией, в свой личный триумф.

Глава 4. Можем ли мы стать более стойкими?

На предыдущих страницах мы рассмотрели диапазон эмоциональной устойчивости. На одном его краю мы видим стойких людей. Столкнувшись с бедой, они быстро приходят в норму – или, что еще лучше, невзгоды не выводят их из равновесия, и, следовательно, для них не существует таких ударов судьбы, от которых пришлось бы оправляться. Они выглядят сильными и даже героическими. На другом краю находятся хрупкие натуры. Жизненные трудности выбивают их из колеи, они раздражаются, злятся или вообще впадают в полное уныние. В результате они обычно бывают несчастливы, и вместо того, чтобы, подобно несгибаемым людям, вызывать восхищение окружающих, заслуживают лишь сострадания.

Итак, почему стойкость свойственна не всем? Напрашивается простой и быстрый ответ: потому что не всем это дано. Это как цвет глаз, одна из тех вещей, контролировать которые мы не можем. В значительной степени это следствие того, как мы «устроены изначально». Некоторым людям посчастливилось родиться стойкими, другим – нет.

При всей его популярности такой ответ является ошибочным. Если бы стойкость, как цвет глаз, была «прирожденной», мы ожидали бы, что это качество будет постоянно передаваться из поколения в поколение. Например, если у обоих родителей голубые глаза, их дети почти наверняка тоже будут голубоглазыми. Однако, оглядываясь на недавнюю историю, мы видим, что со стойкостью это работает не так.

Вспомним Лондон времен Второй мировой войны. Он подвергался регулярным бомбардировкам. Перед войной эксперты предсказывали, что под постоянными бомбежками люди испытают тяжелый стресс и, следовательно, моральный дух народа будет сломлен. Отчасти на это и рассчитывал Гитлер. Но случилось прямо противоположное. Люди всей душой восприняли лозунг «Сохраняйте спокойствие и продолжайте действовать»[5], последовали примеру предков и изо всех сил стремились сохранять истинно английскую выдержку.

Однако за последние семьдесят лет все изменилось. Правнуки этих людей во многих случаях значительно менее стойки, чем их предки. И если это верно в отношении Великобритании, можно утверждать, что это еще более верно в отношении Соединенных Штатов. Но почему? Что произошло?

Это изменение, как и любые другие перемены в обществе, представляет собой сложное явление с множеством причинных факторов. Позволю себе предположить, что одним из них стала публикация в 1969 году книги «О смерти и умирании»[6]. В этом бестселлере американский психолог Элизабет Кюблер-Росс описала пять стадий переживания горя: отрицание, гнев, торг, депрессия и, наконец, принятие. По ее словам, именно эти стадии обычно проходят неизлечимо больные люди. Также, утверждает она, для того, чтобы успешно справиться с горем, человеку необходимо пройти через эти этапы.

Итак, почему стойкость свойственна не всем? Напрашивается простой и быстрый ответ: потому что не всем это дано. При всей его популярности такой ответ является ошибочным.

Позднее она расширила свою теорию исцеления от горя, включив в нее другие жизненные потрясения, такие как смерть родственника, потерю супруга в результате развода и даже увольнение с работы. Общественность приняла ее рекомендации близко к сердцу и пришла к выводу, что самостоятельно справляться с трудностями рискованно. Этот и другие факторы спровоцировали взрывной спрос на услуги психологического консультирования, и к концу века к месту любой катастрофы стекалось великое множество консультантов-психологов, предлагавших свою помощь уцелевшим.

Разрушению человеческой стойкости поспособствовали не только психологи. Подключились к делу и политики с заявлениями о том, что избиратели не виноваты в большинстве возникающих в их жизни трудностей. Эти затруднения они испытывают из-за несправедливого и несовершенного устройства общества. Вот типичное послание политика: «Плохие и глупые люди создали вам проблемы. Голосуйте за меня, и я все исправлю».

Безусловно, политики правы в том, что люди бывают объектами несправедливости и дискриминации. Они также правы, считая, что многие переживаемые людьми невзгоды являются результатом подобного ущемления их интересов. Однако у политиков есть досадная привычка думать об этих людях и относиться к ним не как к объектам несправедливости и дискриминации, а как к их жертвам. С этим ярлыком многие люди охотно согласились. Ведь если вы – жертва, то с вас снимается ответственность за многое, что не так в вашей жизни. Это также дает вам право на особое отношение: жертве требуется время и место для восстановления и, возможно, даже некая материальная компенсация. В то же время, исполняя роль жертвы, вы, скорее всего, лишь усугубите страдания, испытываемые из-за причиненного вам зла. Вы будете чувствовать беспомощность.

Стойкие люди отказываются от роли жертвы. Быть жертвой – значит напрашиваться на жалость, а они не считают себя страдальцами. Они сильные и умные. Возможно, они не всегда способны избежать несправедливого отношения к себе, но зато они в значительной мере контролируют свою реакцию на это. Кто-то позволяет подобной ситуации испортить свой день или даже жизнь, а кто-то смело принимает вызов и с внутренним оптимизмом преодолевает возникшие на пути преграды.

Это может показаться наивным, но прекрасно описывает то, как реагировали на несправедливость многие древние стоики. Они были склонны говорить и делать то, что доставляло им неприятности с власть имущими. Мы убедились в этом на примере Пакония Агриппина. Похожее случалось и с Тразеей Петом, Рубеллием Плавтом, Бареей Сораном[7] и их учителем-стоиком Музонием Руфом. Эти люди отличались замечательным мужеством перед лицом переживаемых ими бедствий.

Самого Музония подвергали изгнанию не один раз, а дважды, последний раз на Ярос – пустынный остров в Эгейском море. Он не впал в депрессию или уныние и не жаловался на свое положение тем, кто его навещал. В своей прочитанной впоследствии лекции Музоний говорил об изгнании. Он отметил, что оно не лишает нас самого важного. В частности, находящемуся в изгнании человеку не запрещается иметь смелость, самообладание, мудрость или другие добродетели (16). Более того, изгнание может пойти на пользу. Например, Диогена[8] из обычного человека оно превратило в философа. Были и другие люди, восстановившие в изгнании здоровье, подорванное излишествами роскошной жизни (17).

Стойкие люди отказываются от роли жертвы. Быть жертвой – значит напрашиваться на жалость, а они не считают себя страдальцами. Они сильные и умные.

Подумайте, насколько иным был бы наш мир, если бы такие люди, как Нельсон Мандела или Махатма Ганди, согласились играть роль жертвы. Точнее, предположим, что их с детства приучали считать, что самостоятельно справляться с трудностями психологически рискованно и поступать так ни в коем случае не следует. Представляется маловероятным, что в этом случае они с таким же мужеством относились бы к несправедливостям, которые испытывали в жизни. Возможно, вместо этого они обращались бы к психотерапевтам или писали бы пламенные обращения к чиновникам.

К концу ХХ века многие взрослые люди уже выбрали для себя роль жертвы. А многие дети воспитывались с верой в то, что они не только не должны, но и не могут самостоятельно справляться с проблемами, которые ставит перед ними жизнь.

По совету психологов родители 1990-х и начала 2000-х годов упорно старались обеспечить своим детям совершенно безоблачное детство. Они следили за их играми, чтобы предотвратить любые накладки, а если инциденты все же случались, устраняли проблемы сами, вместо того чтобы оставить это детям. Схожим образом, когда между их детьми возникали споры, родители брали на себя роль рефери, вместо того чтобы позволить детям разбираться самостоятельно.

Такие сверхзаботливые родители также старались не допустить того, чтобы их детей постигла неудача. Похоже, идея состояла в том, что успешные дети привыкают к своей успешности и, следовательно, с большей вероятностью будут успешными и в будущем. В результате в соревнованиях больше не было победителей и проигравших; вместо этого победителями были все, то есть награду получал каждый. Во многих школах отменили плохие оценки; проходные баллы получали все, кто приходил на экзамены; и каждый, кто просто проболтался на протяжении четырех лет в старших классах, получал аттестат о среднем образовании.

А когда приходила пора поступать в колледж, родители могли брать на себя написание необходимого для поступления личного обращения[9] (18). Эти родители-вертолеты, как их стали называть, должно быть, восторгались при виде высоких оценок своих детей в колледже. Сами они в свое время выбивались из сил ради «троечки с плюсом», зато их отпрыски с минимальными усилиями получали «пятерки» и «четверки». Несомненно, это явилось свидетельством того, что их стратегия воспитания увенчалась успехом. Ведь так? (19)

Представьте себе жизнь человека (назовем его Джоном), у которого в детстве практически не было неудач во многом благодаря усилиям окружавших его взрослых. Такое защищенное детство, возможно, и было приятным, но оно лишило Джона шанса развить свое умение преодолевать трудности – побочный эффект, возможно, и не проявлявший себя до вступления во взрослую жизнь.

Встретившись с проблемой, взрослый Джон может не оправиться и будет испытывать сильное смешанное ощущение внутреннего сопротивления и отчаяния. Схожим образом, вместо того чтобы рассматривать неудачи как ступеньки на пути к конечному успеху, он будет воспринимать их просто как травмирующие события. Джон легко обижается на то, что говорят и делают другие люди, даже если они изо всех сил стараются его не обидеть. По этим причинам знакомые Джона могут характеризовать его (между собой) как эмоционально неустойчивого человека. И еще одно: даже притом, что Джон может быть страстным приверженцем социальной справедливости, трудно представить, что он станет, скажем, следующим Мартином Лютером Кингом. Для этого требуются уверенность в себе и внутренняя сила – черты характера, с большой вероятностью у Джона отсутствующие.

Можно только себе представить, как бы отреагировали на поведение Джона его прапрадедушка и прапрабабушка. Они храбро сражались на Второй мировой войне. При этом на протяжении многих лет им приходилось преодолевать множество невзгод. Тем не менее они вышли из этого сурового испытания настоящими людьми, в любом случае ценящими жизнь больше, чем прежде. И вот перед ними их правнук, который, несмотря на то что живет в мирные и благополучные времена, и вопреки тому, что ему посчастливилось учиться в колледже, выглядит одновременно несчастным и эмоционально уязвимым.

Существует вероятность того, что у некоторых читателей этих страниц было детство, похожее на детство Джона, которому в результате недостает стойкости. Если вы – один из них, поймите, что, сравнивая вас с вашими прапрадедами, я ставлю перед собой цель не пристыдить вас, но предложить поддержку. Если у вас отсутствует черта характера, которой обладали ваши предки, это свидетельствует о том, что это качество является скорее приобретенным, чем врожденным, а это приятная новость. Как бы вы ни старались, вы не в силах изменить врожденные свойства, такие как цвет ваших глаз. Однако, приложив усилия, вы сможете приобрести способность, не относящуюся к врожденным, например умение кататься на велосипеде.

Это значит, что те, кому не хватает жизнестойкости по причине воспитания, могут стать более выносливыми. Им придется постараться, но обретенное мужество может привести к значительному улучшению качества их жизни. Поэтому на следующих страницах давайте обратимся к тому, что советуют в этом плане стоики.

Глава 5. Два сознания

Вы – существо разделенное в смысле наличия у вас и разума, и тела. Более того, разделен даже ваш разум, поскольку он имеет как сознательный, так и подсознательный компонент. Поскольку ваше сознание находится на переднем плане, вы хорошо знакомы с его действиями. Однако этого нельзя сказать о вашем подсознании.

Чтобы убедиться в существовании подсознания, а также получить представление о том, как оно работает, проделайте дзадзэн-медитацию. Найдите тихое место, где можно посидеть (а еще лучше – полежать) в течение пяти минут. В это время закройте глаза и ни о чем не думайте, то есть постарайтесь перестать думать. Вам будет чрезвычайно трудно это сделать. Мысли будут постоянно появляться в вашем сознании, то есть подсознание будет продолжать внедрять их в него.

В то время как сознание явно рационально, подсознание действует полурационально. Оно способно выдавать безумные идеи – вспомните о своих снах. Оно также подвержено различным неблагоприятным воздействиям. Например, когда вы покупаете то, что вам совершенно не нужно, это происходит, скорее всего, потому, что рекламодатель успешно внедрил некую идею в ваше подсознание, а оно, в свою очередь, убедило ваше сознание совершить покупку.

Вы можете считать, что в этом тандеме благодаря своей рациональной природе руководит сознание, но это не так. Напротив, складывается впечатление, что ваш сознательный разум вполне готов играть роль лакея вашего подсознания. Например, вместо того чтобы здраво порассуждать о способах понизить обременительные выплаты по ипотеке, ваше сознание тратит время на разработку хитрого плана финансирования покупки дорогой машины, без которой, как убеждает подсознание, вы никак не сможете прожить.

В чем же источник власти вашего подсознания? Попросту говоря, оно ведет нечестную игру. Если сознание придумывает разумные причины отклонить его предложения, ваше подсознание просто предложит их снова – а потом еще и еще. Вот почему вы с удивлением обнаруживаете, что после обеда едите уже второй кусок торта, хотя, по правде говоря, вам и первый-то не был нужен. И вот почему после того, как вас уговорили выпить кружку пива, вы можете почувствовать желание выпить еще одну. Содержащийся в первой кружке пива алкоголь повлияет на ваш мозг таким образом, что снизит способность сознательного разума противостоять нытью подсознания, и в результате вы обнаружите, что хотите «просто еще одну».

Или же ваше подсознание тихонько дожидается, пока вы уляжетесь спать, а затем предлагает вам свою идею. Чтобы заснуть, вы решите выбросить эту мысль из головы, но она обязательно вернется. В результате с восходом солнца ваш лишенный сна сознательный разум капитулирует: он готов сделать все, что захочет ваше подсознание, просто чтобы оно оставило его в покое.

Когда вы испытываете трудности, подсознание работает, пытаясь понять их причину, и при этом оно склонно обвинять в ваших бедах других: оно ищет причину в другом человеке и любит приписывать этому человеку зловещие мотивы. В более общем смысле ваше подсознание склонно рассматривать жизненные неприятности как незаслуженные невзгоды. Поэтому оно пытается убедить вас в том, что с вами поступили несправедливо. Чуть позже, если не предпринять упреждающих шагов, в поддержку такой интерпретации событий выступят ваши эмоции. Но, в отличие от подсознания, принуждающего сознательный разум к подчинению с помощью тихого нытья, эмоции заявляют о своих требованиях во весь голос. В результате после произошедшей с вами неприятности вы, к своему большому удивлению, можете обнаружить, что кричите на человека, обвиненного вашим подсознанием.

В чем же источник власти вашего подсознания? Попросту говоря, оно ведет нечестную игру. Если сознание придумывает разумные причины отклонить его предложения, ваше подсознание просто предложит их снова – а потом еще и еще.

Пока вы переживаете неудачу, ваш сознательный разум может стать мишенью двойной атаки – попасть как бы под перекрестный огонь подсознания и эмоций. В таких обстоятельствах вашему сознанию будет сложно мыслить ясно, и в результате может оказаться, что вы найдете не самый лучший выход из сложившейся ситуации. И, что еще хуже, бывает очень трудно подавить однажды спровоцированные эмоциональные реакции, а это означает, что они могут продолжать разрушать вашу жизнь еще долгое время после того, как вызвавшие их обстоятельства будут преодолены. Следует добавить, что необходимость справляться со своими эмоциями и подсознанием – это задача на всю жизнь, поскольку, в отличие от детей, ваши эмоции и подсознание так никогда и не повзрослеют.

Возможно, вы возмутитесь тем, насколько существенную роль играют в вашей жизни подсознание и эмоции. Они негативно влияют на вашу способность справляться с трудностями и таким образом делают ваш жизненный путь более тернистым, чем это необходимо. Вы также можете вообразить, что стоики, будучи в высшей степени рациональными (а они были одними из первых в мире логиков), пытались подавить работу подсознания и заглушить эмоции, но они ничем подобным не занимались.

Прежде всего они сообразили, что у подсознания есть и положительные стороны. Например, оно способно читать язык тела и лица, обычно очень трудно передаваемый словами. В результате у вас возникает интуитивное ощущение, что данному человеку верить нельзя, и вы избегаете ситуации злоупотребления своим доверием. Вашему подсознанию также присуще нравственное чувство. Оказывается, многие героические поступки запускаются не рациональным анализом – для этого просто нет времени, – а скорее внутренним моральным инстинктом о том, что нужно делать в определенных обстоятельствах (20). Ваше подсознание также является источником большинства ваших творческих идей. Художники, писатели, математики, ученые и изобретатели при поиске новаторских идей в значительной степени полагаются на свое подсознание (21). Именно в вашем подсознании живет ваша муза (если, конечно, она у вас есть).

Тот факт, что подсознание наделяет математиков, ученых и изобретателей способностью проникать в суть вещей, предполагает, что, помимо необузданного воображения, оно обладает способностью рассуждать. И это действительно так, но рассуждает оно иначе, чем ваш сознательный разум. В частности, ваше подсознание вполне готово мыслить нестандартно и исследовать маловероятные связи между идеями, что ваш трезвый и методичный сознательный разум делает весьма неохотно.

Необходимость справляться со своими эмоциями и подсознанием – это задача на всю жизнь, поскольку, в отличие от детей, ваши эмоции и подсознание так никогда и не повзрослеют.

Стоики не были противниками эмоций; на самом деле они высоко ценили положительные эмоции, включая нашу способность испытывать восторг, радость и чувство благоговения. Они знали, что без этой способности наше существование было бы серым и, вероятно, бессмысленным. Однако в то же время стоики стремились уменьшить количество испытываемых ими негативных эмоций, включая уныние, гнев, горе и разочарование.

Вот почему они придумали то, что я называю стратегией стоического испытания. Чтобы ей воспользоваться, мы предполагаем, что переживаемые нами беды – это не просто незаслуженные невзгоды. Вместо этого они являются экзаменами на изобретательность и стойкость, которые проводят воображаемые стоические боги. Чтобы сдать эти экзамены, нам нужно не только найти эффективные способы выхода из затруднительных ситуаций, но и избежать возникновения отрицательных эмоций.

Рассматривая неприятность как стоическое испытание, мы выводим наше подсознание из замкнутого цикла стандартной реакции на неудачу. Точнее, мы не позволяем ему пытаться объяснить возникшее затруднение предположением о том, что кто-то другой использует нас в своих интересах или вредит нам. Это предотвращает активацию наших эмоций, что, в свою очередь, не только резко снижает личностные издержки неприятности, но и повышает наши шансы справиться с затруднением разумным образом.

Если бы стратегия стоического испытания состояла только в этом, ее все равно стоило бы применять на практике. Однако, используя эту стратегию с умом, мы сможем не только избежать негативных эмоций после неудачи, но и испытать положительные эмоции, в том числе чувство гордости, удовлетворения и, возможно, даже радости, по мере того как мы справляемся с возникшей проблемой. Другими словами, стоики придумали стратегию превращения вручаемых жизнью лимонов в лимонад – или, как в случае очень искусного стоика и наличия нужных ингредиентов, в лимонный пирог с безе.

Открытие и развитие стратегии стоического испытания, несомненно, является одним из величайших достижений стоиков. В оставшейся части этой книги я конкретизирую эту стратегию и исследую способы ее применения. Однако перед этим будет полезно ознакомиться с двумя психологическими явлениями, известными как эффект якоря (привязки) и обрамления (фрейминга), лежащими в основе стратегии стоического испытания. Эти явления, как мы увидим, были «открыты» в конце двадцатого века, через два тысячелетия после того, как стоики заставили их работать в своей жизненной философии.

Рассматривая неприятность как стоическое испытание, мы выводим наше подсознание из замкнутого цикла стандартной реакции на неудачу.

Глава 6. Якорение

В 1974 году психологи Амос Тверски и Даниель Канеман провели эксперимент с использованием фальшивого «колеса фортуны» (22). Хотя казалось, что на их колесе может появиться любое число от 1 до 100, на самом деле могли появиться только числа 10 или 65. Колесо вращалось один раз в присутствии участников исследования, которых затем спрашивали, во-первых, выше или ниже, чем число, указанное на колесе доля африканских стран в Организации Объединенных Наций, и, во-вторых, каким, по их мнению, является правильный процент.

Испытуемые, получившие в качестве номера на колесе 10, в среднем предположили, что 25 % стран в ООН были африканскими, тогда как те, кто получил на колесе 65, предположили, что 45. Это поведение было очень странным, поскольку появляющееся на колесе число, очевидно, никак не связано с процентом членства африканских стран в ООН. И все же номер на колесе явно повлиял на их догадку. (В 1974 году 36 % стран в ООН были африканскими.)

В одном из вариантов этого эксперимента психологи Фриц Страк и Томас Муссвайлер разделили испытуемых на две группы (23). Первых спрашивали, было ли Махатме Ганди больше или меньше 9 лет на момент смерти, а затем их просили угадать возраст, в котором он умер. Их среднее предположение было 50. Участников из второй группы спросили, было ли Ганди более или менее 140 лет на момент смерти, а затем их попросили угадать возраст, в котором он умер. Их среднее предположение составило 67, что на 17 лет старше, чем предполагала первая группа. Очевидно, что Ганди должен был умереть в возрасте старше 9 лет, чтобы совершить все то, что он сделал, и понятно, что он умер, не дожив до 140 лет, поскольку никто не живет так долго. Поэтому удивительно, что обращенный к испытуемым вопрос «больше или меньше» мог так повлиять на их предположение о том, сколько ему лет, – и все же это произошло (на самом деле Ганди умер в возрасте 78 лет).

Эти примеры иллюстрируют то, что стало известно как эффект привязки, или якорение. Фальшивое колесо в эксперименте Канемана и Тверски стало «якорем» в подсознании испытуемых, и, оставшись там, оно повлияло на их последующие размышления о мире. В опыте Страка и Муссвайлера аналогичную роль играл вопрос «больше или меньше» в отношении возраста Ганди. В этих экспериментах сознанию их участника не хватало информации, чтобы сделать рациональное предположение, но, вместо того чтобы признать свое невежество, оно предоставило слово его подсознанию, которое с радостью поделилось своим предположением. Однако эти догадки были искажены якорями, погрузившимися в подсознание испытуемого.

Компании используют эффект привязки для продажи своих товаров и услуг. Предположим, в магазине одежды есть партия рубашек для продажи. Предположим также, что у менеджера магазина есть два варианта розничной продажи. План А – это просто цена в 32 доллара за рубашку. План Б – это цена в 40 долларов, но частые распродажи с 20-процентной скидкой. В любом случае потребители будут иметь доступ к ним по цене 32 доллара за рубашку, но у плана Б есть психологическое преимущество, заключающееся в том, что в подсознание покупателей опускается «якорь обычной цены» в размере 40 долларов. В результате, когда рубашка продается со скидкой, у покупателей складывается впечатление, что они получают рубашку стоимостью в 40 долларов всего за 32 доллара. Такое впечатление приведет к дополнительным покупкам рубашки, и эти дополнительные продажи вместе с небольшим количеством продаж по полной цене в 40 долларов за рубашку означают, что в целом план B будет значительно более прибыльным, чем план A (24).

Древние философы-стоики намного опередили этих психологов и бизнесменов. Они использовали эффект якорения не для торговли рубашками, а для того, чтобы делать свою жизнь лучше. Они достигали этого, регулярно размышляя о том, что в их жизни может стать намного хуже. Это может показаться залогом унылого существования, но на самом деле все было наоборот. Рассуждая о том, что все может стать намного хуже, стоики на самом деле опускали некий якорь в свое подсознание – хотя, разумеется, не использовали такую терминологию. Наличие этого якоря влияло на то, как они впоследствии относились к своей текущей ситуации. Вместо того чтобы сравнивать ее с идеальным положением дел, о котором обычно мечтается, они сопоставляли его с воображаемым худшим и в результате приходили к выводу, что все не так уж и плохо.

Этот процесс стал известен как негативная визуализация, и он является одним из самых замечательных психологических инструментов из арсенала стоиков. Важно понимать, что, рекомендуя практиковать негативную визуализацию, стоики не призывают подробно зацикливаться на том, насколько плохо все может обернуться, – это действительно было бы залогом унылого существования. Вместо этого мы регулярно допускаем в свое сознание мимолетные мысли о том, что наши жизненные обстоятельства могут значительно ухудшиться.

Чтобы попрактиковать негативную визуализацию, представьте, что вам позвонили и сообщили, что ваш близкий друг скончался. Дайте себе несколько секунд, чтобы осознать эту возможность. Полезно дополнить эту мысль, например, представлением о присутствии на похоронах этого друга. Это станет визуальной составляющей упражнения. А теперь вернитесь к своим обычным делам. Существует большая вероятность того, что, встретив этого своего друга в следующий раз, вы испытаете небольшой всплеск радости оттого, что он по-прежнему жив и здоров. Это произойдет потому, что вы хотя бы на время перестали воспринимать его существование как должное.