Отрок. Внук сотника: Внук сотника. Бешеный лис. Покоренная сила Красницкий Евгений

Однажды, уже в середине лета, когда кинжал не просто упал на землю, а воткнулся почти вертикально, Мишка попытался подобрать его прямо с седла, благо его лошаденка была малоросла. На первом заходе он промахнулся, не дотянувшись до рукояти. На втором чуть не сверзился вниз головой. Потом опять промахнулся. Получилось только с четвертого раза. После этого скаканья с лошади на землю и обратно прекратились, правда, и кинжал стал падать гораздо реже.

Мишка был чрезвычайно доволен собой, но однажды Немой протянул ему второй кинжал – точно такой же, как первый.

«Он что, циркача из меня сделать решил? А лошадью как править? Нет, я, конечно знаю, что можно управлять ногами, но лошадь-то этого не знает! Это ж придется еще и дрессировщиком стать!»

К тому времени, когда зарядили дожди и на деревьях начали желтеть листья, Мишка запросто мог наняться артистом в бродячий цирк. Он жонглировал тремя кинжалами на полном скаку, втыкал их в землю, а потом собирал, свешиваясь с седла, мог, подкинув и дав сделать несколько оборотов, поймать кинжал не рукой, а ножнами. Лошадь слушалась его беспрекословно без всяких поводьев, а на конскую спину он взлетал, едва положив на нее на одну ладонь.

Немой, посмотрев на всю эту вольтижировку, впервые за все время не дал нового задания, а вечером привел Мишку к деду и знаком потребовал показать результаты учебы ему. Дед прокомментировал увиденное совершенно неожиданной фразой:

– Кхе! На празднике покажешь, девки млеть будут!

После этого Немой, отобрав у Мишки один кинжал, всадил его в ствол дерева, стоявшего примерно в десятке шагов и отвернулся, потеряв к ученику всякий интерес. Мишка даже не сразу понял, что это – новое задание. Похоже, наконец началась боевая учеба: метание ножа в цель – это уже не игрушки.

Не бросил Мишка и упражнения на «спортивных снарядах». Благо в лесу, рядом с пастбищем, всегда можно найти подходящую ветку. К концу лета он легко перекрывал все нормативы, отравлявшие ему жизнь во время службы в Советской армии: все эти «выходы силой», «подъемы переворотом», подтягивания, отжимания на кулаках и прочее.

Выполнение первой задачи – физического развития – можно было признать продвигающимся успешно. Ероху он ростом за лето не догнал, но разница ощутимо сократилась. В силе тоже не догнал, а вот в ловкости и скорости превзошел. Один на один он против Еро-хи теперь выйти не боялся, хотя явной победы ни разу не одержал. Расходились по большей части вничью, если не вмешивался никто из Ерохиных приятелей.

Впрочем, и эту проблему удалось если не решить, то значительно снизить ее остроту. Всех, кто вмешивался в его разборки с Ерохой, Мишка потом отлавливал поодиночке и лупил настолько крепко, насколько удавалось. Если победа оказывалась несомненной, Мишка не ленился объяснить поверженному противнику смысл поговорки «Двое в драку, третий – в… одно неприличное место». В подавляющем большинстве случаев нравоучение своей цели достигало.

В конце концов, и довольно быстро, Ероха утратил интерес к издевательствам над Мишкой – удовольствия становилось все меньше, а неприятностей все больше, но Мишка Ероху в качестве теста на уровень физического развития на заметку взял: тот день, когда он сможет недвусмысленно и неоспоримо одолеть Ероху, он решил считать окончанием первого этапа выполнения поставленной перед собой задачи.

С решением второй задачи – подъема уровня благосостояния семьи – поначалу получались сплошные обломы, причем винить в этом Мишке пришлось самого себя, прежде всего, за непредусмотрительность. К первому краху его привели чисто теоретические рассуждения о том, что литовкой косить намного удобнее и производительнее, чем корячиться, согнувшись в три погибели, с горбушей или жать серпом. Его доводы никого не убедили, а доказать свою правоту экспериментально Мишка не мог по двум совершенно убойным причинам. Во-первых, негде было взять косу-литовку, во-вторых, сам он ее в руках ни разу в прошлой жизни не держал, хотя неоднократно видел, как это делают другие. Даже не по телевизору, а в натуре, что, впрочем, делу никак не поспособствовало. Так что с мыслями о налаживании производства и продажи прогрессивного сельхозинструмента пришлось распроститься.

Второй провал ознаменовался звонким подзатыльником вкупе с краткой, но энергичной рекомендацией заткнуться и не лезть не в свое дело. Огреб это все Мишка в качестве гонорара за проект продажи излишков оружия и покупки на эти деньги холопов. Самое обидное заключалось в том, что ни о какой конструктивной критике предложения не было и речи, дед его даже не дослушал. Ввиду столь радикальной реакции аудитории, казалось бы на вполне разумный и реальный бизнес-план, о возможности заняться ростовщичеством Мишка не решился даже заикаться.

Суровая проза жизни вынудила сделать поправку на специфику восприятия аудитории и заткнуться надолго, поэтому в отпущенный самому себе месячный срок уложиться не удалось. Более того, склонность президента фирмы «Дед Корней и родственники» к методам физического давления на оппонента, его консерватизм, доходящий до прямо-таки вопиющего ретроградства, и отсутствие у «младшего партнера» возможности подкрепить свои теоретические посылки натурным экспериментом, вынуждали Мишку впредь изыскивать не только актуальную в имеющихся обстоятельствах идею, но и способы «продать» ее таким образом, чтобы предложение не было отвергнуто, что называется, с порога.

Решение пришло в середине лета, и толчком для его появления опять послужил зрительный образ. Сельская жизнь на развлечения не богата, поэтому когда однажды вечером обычные шумы, сопровождающие жизнь села, перекрыл отчаянный женский визг, а потом к нему одновременно добавились громкий детский крик, собачий скулеж и смачные фольклорные обороты в мужском исполнении – это хоровое выступление не могло не вызвать любопытства соседей. Ко всему прочему, через некоторое время к голосам добавился еще и запах дыма. К пожарам жители Ратного, по понятным причинам, относились очень серьезно, а потому уже через несколько минут и во дворе, над которым поднимался довольно жидкий дымок, и возле него, было не протолкнуться.

Тревога, впрочем, очень быстро сменилась весельем, и собравшаяся толпа, обретя внеплановое развлечение вместо необходимости производить пожаротушение с сопутствующими ему мероприятиями, расходиться не торопилась. Мишка, вместе с другими ребятами шмыгавший в толпе, вскоре уловил юмор ситуации. Оказывается, в поленнице дров, сложенной в несколько рядов под навесом, поселились осы. Хозяйка, вытаскивая полешки, постепенно добралась до того места, где жили воинственные насекомые, и потревожила их. Осы, скопом поднявшиеся по тревоге, «дали прикурить» всем находящимся поблизости так, что крики были слышны почти во всем селе. Хозяин дома, у которого уже заплывал волдырем правый глаз, а правое же ухо цвело, как райское яблочко, по-быстрому соорудил факел из бересты и ответно «дал прикурить» осам, сгоряча чуть не устроив пожар.

– Вот ведь пакость какая, – услышал Мишка чей-то голос в толпе. – Нет чтоб пчелы поселились, брали бы мед прямо у себя во дворе…

Мишка представил, как хозяин в сетке и с дымокуром лезет в дрова за медом и…

«Опаньки! Дед же был бортником! Ну не может он в лес ходить и по деревьям лазать. Так можно же дерево с пчелиным дуплом срубить, и притащить куда-нибудь, где с ним удобно работать. Да не одно дерево, а несколько – сколько выйдет. Получится пасека. Мед и воск ЗДЕСЬ товары весьма ходовые, даже являются предметом экспорта, если не ошибаюсь. В Новгороде – точно идут на экспорт, а здесь? Неважно, главное, дед займется привычным и прибыльным делом, а пчеловод – не пастух, совсем другой статус. И доход совсем другой.

Теперь весь вопрос в том, как идею “продать”. Просто так дед может опять не дослушать, а по второму разу к нему и вообще не подступишься. Спокойствие, сэр, только спокойствие! Вы кто? Управленец или прачка? Управлять можно двумя способами: принуждением и манипуляцией. В вашем распоряжении имеется только второй. Что такое манипуляция? Попросту говоря, создание условий, когда управляемому кажется, будто он действует по собственной воле или в собственных интересах. Вот и попробуем подвести деда к нужным выводам так, чтобы он этого не заметил. Вперед, сэр Майкл, вас ждут великие дела!»

– Деда, а зачем перед бортью колоду на ремне вешают? – начал Мишка разговор издалека.

– Чтоб висела, – ответ отличался железной логикой и лапидарностью, но Мишка уже знал, что если все делать аккуратно, деда можно-таки разговорить.

– А зачем висела?

– Для спросу.

– А Демка говорил – медведей пугать.

– Самого бы его там подвесить, вот бы медведи напугались.

– Ну правда, деда, зачем колоду вешают? Она же тяжеленная, охота возиться. Не впустую же силы тратят?

Дед поскреб в бороде и с сомнением поглядел на внука, явно размышляя: прогнать или пообщаться?

– Кхе, вот ты, Михайла, что делаешь, когда тебе что-то мешает? – дед, похоже, остановился на втором варианте.

– Убираю.

– Вот и медведь лезет на дерево к дуплу, а колода мешает. Он ее – лапой в сторону, а она качнется на ремне и обратно. Он ее опять – лапой, а она еще сильней качнется – да по башке ему. Он осерчает да еще сильней, а она тоже – еще сильней. А тут еще пчелы на шум вылетят и давай жалить.

– И что?

– А то! Медведь взбеленится да как хватит ее изо всех сил, а колода отлетит в сторону – да обратно. Бывает, так влепит косолапому, что тот и с дерева сверзится. Почешет ушибленное место, плюнет и скажет: «Ну его, этот мед! Пойду я лучше Михайлу, Корнеева внука, съем!»

– А меня-то за что?

– А ты – как та колода: тебя отпихнешь, а ты снова лезешь.

Дед явно намеревался заканчивать разговор, надо было предпринимать срочные меры.

– Деда, ты же много знаешь, а я мало. Хочешь, чтоб я дурнем вырос?

– А на что тебе про борти знать?

– Ты же был бортником, и я стану, когда вырасту.

– Сначала вырасти…

– Деда, а дерево с дуплом – трухлявое?

– Бывает и трухлявое.

– А может упасть?

– Может и упасть.

– А куда пчелы деваются, если дерево упадет?

– Никуда. Если дождь дупло не заливает – так и живут. Но недолго.

– Почему недолго?

– Потому, что дупло низко, и всякий охотник до меда достать может, на дерево-то лезть не надо.

– А если дерево обратно поставить?

Дед наконец утратил безразличный вид: то ли начал сердиться, то ли, наоборот, заинтересовался беседой.

– Да что ты дурь всякую спрашиваешь? Кому надо дерево обратно ставить?

– Бортнику. Если пчелы передохнут или улетят – ему же убыток.

– И где ж ты такого богатыря видел, который упавшее дерево поднять да на место воткнуть может?

– А зачем все дерево? Можно только кусок с дуплом. И лезть высоко не понадобится. А еще можно этот кусок поближе к дому отнести, чтоб далеко за медом не ходить.

– Ага! И пчел научить, чтобы мед не к себе носили, а тебе прямо в рот.

– Хорошо бы, да не выйдет.

– А ты попробуй. Вдруг выйдет?

– Я бы другое попробовал…

– Что ж другое-то?

– Смотри, деда.

Мишка взял заранее подготовленную веточку.

– Вот дерево с бортью.

Кончик ножа покрутился в середине ветки, создавая имитацию дупла.

– Вот оно упало и лежит. Прихожу я ночью, когда все пчелы дома. Закрываю дупло.

Мишка облизнул березовый листик и заклеил им дырочку.

– Потом отрубаю верх и низ.

Два движения ножа, верх и низ ветки упали на землю.

– Беру тот кусок, где дупло с пчелами, и уношу туда, куда мне надо. Там рою яму и вставляю дерево, чтоб не падало.

Мишка воткнул обрезок ветки в землю.

– Перед утром открываю дупло и пчелы летят собирать мед. Дупло над землей невысоко, чтоб мне удобно было, а чтоб никто не лазал, вокруг забор ставлю. Потом еще одно дерево приношу, потом еще. Только где столько упавших деревьев с бортями взять, я еще не придумал.

– А-я-яй! Как же ты так? – дед сочувственно покачал головой. – Все придумал: и про яму, и про забор, только вот самого главного – где упавшие деревья… – Бывший сотник вдруг резко замолк и уставился невидящим взглядом куда-то в пространство. После недолгого размышления Корней Агеич просветлел ликом и совершенно не сердитым голосом шуганул от себя внука: – А ну-ка, иди отсюда, совсем своей трепотней извел… Иди-иди – делом займись!

«Тихо! Чапай думать будет! Поздравляю, сэр Майкл, клиент заглотнул блесну до самого кишечника. Считайте, что вам аплодирует все прогрессивное человечество во главе с Вселенским Патриархом… Как зовут – не припомню, но он не обидится».

Мишка уселся на свою лошадку и поехал вокруг стада, периодически оглядываясь на деда. Тот сидел возле потухшего костерка, крутил в руке Мишкину палочку и, кажется, что-то бормотал себе под нос. Через некоторое время Мишка услышал дедов крик:

– Андрюха! Андрюха, подъезжай-ка сюда, разговор есть!

Разговор продолжался недолго, дед что-то объяснял, бурно жестикулируя, а Немой сидел рядом на корточках и изредка кивал. Потом дед взобрался на лошадь и порысил в сторону села. Похоже, совещание окончилось, и дед отправился раздавать ценные указания и готовить операцию под кодовым названием «Борть». Автор проекта, совершенно не по-детски, удовлетворенно хмыкнул и отправился выгонять из кустов надумавшую прогуляться в лес буренку.

На пастбище дед не вернулся – прислал вместо себя близнецов дядьки Лавра – Кузьку и Демку. Ночью ни дед, ни Немой дома не ночевали и, как рассказали на следующий день близнецы, их отец – тоже. Немой появился в селе только на рассвете, когда надо было выгонять стадо на пастбище, а прибыв на место, сразу же завалился под кустом спать. Операция «Борть» началась!

Дед не появлялся дома двое суток – наблюдал за тем, как пчелы ведут себя на новом месте. Машка носила ему еду куда-то на другой берег реки, а потом красочно живописала изнывающему от любопытства семейству, как тот не отрываясь пялится на врытую в землю здоровенную колоду и что-то бормочет себе под нос. В головы женской половины семьи начало закрадываться подозрение, что старый не то повредился в уме, не то, впав в язычество, воздвиг деревянного идола, не то одно и другое сразу.

Потом все трое – дед, Немой и Лавр – вообще перестали ночевать дома, шастали по дедовым угодьям, которые он так никому и не передал, валили деревья с бортями и возили колоды на основанную дедом пасеку. Операция «Борть» приняла полномасштабный размах. Дед перестал быть пастухом, что и требовалось, в соответствии с разработанным Мишкой планом. Дамскому контингенту в весьма нелицеприятных выражениях была разъяснена вся ошибочность и беспочвенность их подозрений, а также указано на гениальность главы семьи, для бабьего ума, само собой разумеется, непостижимую.

То, что на будущее лето ни Мишке, ни Немому пастушить уже не придется, ни малейших сомнений не вызывало, и это с исходными положениями плана совпадало также. Вторая задача – подъем материального благополучия семьи и повышение социального статуса – начала выполняться!

С третьей задачей – созданием своей команды – все пошло совсем не так, как Мишка предполагал. Общение со сверстниками не получалось, поскольку целыми днями Мишка пропадал на пастбище. Так, собственно, и планировалось, а потому никакого беспокойства не вызывало, основные усилия в этом направлении Мишка предполагал приложить по окончании пастбищного сезона. Но вот дед переехал на пасеку, а на его место заступили близнецы, и Мишка в очередной раз убедился в справедливости одного из постулатов теории управления: разрешение очередной проблемы, пусть даже и вполне успешное, порождает целое семейство новых проблем, которые тоже надо разрешать, причем не как-нибудь, а в направлении выработанной «генеральной линии».

В первый же день, увидев Мишкины упражнения с кинжалом, они прицепились с расспросами, но получив ответ в стиле деда Корнея – рекомендацию обращаться к Немому, вроде бы отстали, однако через несколько дней заявились на пастбище с ножами.

Тренировки они, глядя на Мишку, сразу же начали верхом, и в результате Кузька засадил себе нож в ногу, хорошо хоть – неглубоко, обошлось одной лишь перевязкой, и тащить мальца к лекарке не понадобилось. Это происшествие все-таки вынудило Мишку вмешаться. Он попытался разъяснить близнецам, что начинать надо не с этого, показал деревянные кинжалы, дал несколько советов, основанных на собственном опыте и… понял, что влип.

Близнецы быстренько обстругали первые попавшиеся деревяшки и начисто забыли про исполнение пастушеских обязанностей. В одиночку Мишка справиться со стадом не мог, постоянно следить за близнецами и заставлять их трудиться – тоже. Каждый день он со страхом ожидал, что приходящие на дневную дойку женщины заметят непорядок и пожалуются на нерадивость пастухов.

«Ну-с, сэр, у вас есть два пути. Ничего не делать, немного подождать, и проблема рассосется сама собой – бесплодность усилий в сочетании с критикой порождает мощнейшую демотивацию. Братишки помучаются-помучаются, послушают мои издевательские комментарии и плюнут на упражнения. Вам это надо, сэр?

Есть и второй путь, но придется вспомнить азы управления персоналом. Достаточно сильная мотивация заставит близнецов и без всякого понукания справляться с двойной нагрузкой – обязанностями пастухов и интенсивными упражнениями. Что требуется для формирования такой мотивации? Грамотный руководитель, в компетентности которого нет сомнений. Это, будем считать, имеется. Цель. Ну, близнецы ее сами определили – научиться обращаться с кинжалами так, как я. Четкая постановка задач, условий их исполнения. Это сформулируем. Еще – признание; между прочим, один из самых сильных стимулов. Это совсем не трудно – несколько поощрительных замечаний, полезные советы, изображение моей заинтересованности в их успехе. Ну и, наконец, положительный результат. Будет, сомневаться не приходится. Морока, конечно, а потому, сэр, все тот же сакраментальный вопрос: вам это надо?

В первом варианте меньше мороки, но отношения с близнецами, мягко говоря, не улучшатся. Во втором варианте головной боли предостаточно, но это может стать первым шагом к созданию своей команды. Один из основных критериев оценки в теории управления – “целесообразно-нецелесообразно”. Целесообразен, несомненно, второй вариант, значит, работаем, сэр».

– Вот что, соколы ясные! – Мишка мрачно оглядел братьев. – Ничего у вас с этими деревяшками не выйдет! Ими только в заднице ковырять в безлунную ночь.

– Почему в безлунную? – тут же поинтересовался Кузька. Из двух братьев-близнецов он был более шустрым, безалаберным и, как слышал Мишка, более восприимчивым к обучению. Вот и сейчас Демка молчал, а Кузьке почему-то понадобилось знать, почему именно в безлунную ночь надо предаваться столь странному занятию.

– Чтобы не увидел никто и со смеху не помер, – просветил Мишка Кузьму и продолжил: – Сделаю вам такие, как надо, и научу всему, что умею сам, но при одном условии. Мы здесь для того, чтобы стадо в порядке содержать. А если хотите еще и упражняться, извольте приспособиться так, чтоб дело не страдало! Не выполните моего условия – никакой учебы! Понятно?

– Понятно! – дуэтом отозвались близнецы.

– Согласны?

– Согласны!

– Порядок будет такой, – Мишка воткнул в землю палку, – смотрите сюда. Когда мы пригоняем стадо на пастбище, тень падает так, – он положил еще одну палку на землю. – Когда бабы приходят на дневную дойку, тень падает так, – на землю легла еще одна палка. – Все время, пока тень проходит отсюда досюда, делим на три части, вот так, – еще двумя палками Мишка разделил получившийся сектор на три равные доли. – Первым упражняется Кузьма, вторым – Демьян, потом я. В это время вы занимаетесь стадом и следите за дорогой. Как только покажутся бабы, предупреждаете меня. Никто не должен видеть, как мы отвлекаемся от работы. После дойки опять делим время на три части. Понятно?

– Понятно!

– Согласны?

– Согласны!

– А теперь – самое трудное. За временем следит тот, кто упражняется, у остальных дел и без того достаточно. Тот, кто задержится дольше положенного – так, что тень уйдет за палку, на следующий день занятия пропускает. То же самое и если кто-то из вас не будет справляться с работой. О согласии не спрашиваю – будет так, как я сказал!

Мишка, уловив вдруг, что близнецы смотрят не на него, а куда-то ему за спину, обернулся и увидел Немого, внимательно слушающего разговор. Поймав Мишкин взгляд, Немой даже не кивнул, а лишь слегка прикрыл глаза в знак одобрения. Это была первая похвала за два месяца учебы!

«Интересно… Вы заметили, сэр, что досточтимый Эндрю, эсквайр, впервые похвалил вас, но не за успехи в учебе, а за то, что вы нахально взяли на себя роль лидера в команде из трех человек? Он ведь видел, что ваши кузены сачкуют, но не вмешивался. Почему? Ждал, когда вы найдете выход самостоятельно?

И вот еще что. Досточтимый Эндрю, эсквайр, конечно, старше вас на семнадцать лет, ему тридцать. С учетом его очень своеобразного характера, где он набрался такой мудрости? По меньшей мере, две из решаемых вами стратегических задач решаются под его патронажем: физическое развитие и создание команды. Ставлю шиллинг против фартинга, здесь не обошлось без лорда Корнея! А если это так, то какую цель преследует поименованный лорд? Вы ведь, сэр, тоже объект управления, вас куда-то ведут или к чему-то готовят. Куда? К чему? Не кажется ли вам, сэр, что это полезно было бы выяснить? Кажется, блин! Еще как кажется! Значит, будем выяснять!»

Толчок в плечо вывел Мишку из задумчивости. Указательный палец Немого был нацелен на место очередного беспорядка, который надо было устранять. Мишка вскочил в седло и… какой дурак сказал, что жизнь ковбоя полна романтики?

Поразмыслить удалось только вечером.

«Почему, собственно, я решил, что мое будущее волнует только меня одного? Через дедовы руки прошли десятки, если не сотни, новобранцев. Он что, не замечал моей физической немощи? Конечно же, замечал и принял меры – проинструктировал соответствующим образом Немого. Это – раз. Дальше. Сотником он тоже стал не сразу. Какую он при этом школу прошел, я даже представить себе не могу. Но он-то все помнит. Мог он решить воспитывать во мне навыки лидера? Вполне мог. Представился случай, и Немому было дано указание не вмешиваться и посмотреть, как я смогу решить проблему с близнецами самостоятельно. Судя по реакции Немого, первый экзамен я выдержал, остается не подгадить и дальше.

Что ж, в решении, по меньшей мере, двух задач из трех я могу рассчитывать на поддержку. Тем лучше – легче их решать, не выходя из образа пацана. Пусть старый думает, что я ни о чем не догадываюсь».

Следующие несколько дней Мишка выстругивал для близнецов деревянные кинжалы, потом тренировки пошли уже по методике, которую способен разработать человек ХХI века – мало умеющий, зато почти обо всем хоть чего-то, но знающий. Немой не возражал.

Так у Мишки появилась своя команда, пока только из двух человек, но, даже и такая малочисленная, она добавила хлопот выше крыши. Например, «спортзал» появился именно из-за близнецов.

Организовать его Мишке пришлось не от хорошей жизни. Его вечный противник Ероха доставал Кузьку и Демку не меньше, чем самого Мишку – они ведь тоже были внуками сотника Корнея. От Мишки он постепенно отвязался, поскольку начал чувствительно получать сдачи, и стал отыгрываться на близнецах, бывших на год моложе и, следовательно, слабее. И вот однажды, окруженные пятерыми приятелями Ерохи, и чувствуя, что дело идет к крепкой трепке, близнецы схватились за ножи, благо после летних тренировок на пастбище они с ними никогда не расставались.

Слава богу, именно в этот момент рядом проходила тетка Алена – шестипудовая бабища богатырского роста, никогда не упускавшая случая применить физическое воздействие, что называется, невзирая на лица. Бывало, и взрослым мужикам от нее доставалось, а уж пацанью… А тут еще в руках у Алены, как на грех, оказалось коромысло, и побоище получилось прямо-таки эпическим.

Пришлось пообещать научить Кузьку и Демку кулачному бою, иначе они либо Ероху, либо кого-нибудь из его компании непременно порезали бы. От прежних благополучных времен, когда на подворье у деда Корнея проживало до тридцати человек сразу, осталось несколько неиспользуемых помещений, пустующих или заваленных всяким хламом. Мишка с помощью близнецов очистил один из таких сарайчиков и превратил его в спортзал.

Установил турник, подвесил мешок с песком, к потолку прикрепил лесенку, по которой можно было передвигаться, перебирая руками перекладины. Названия последнего снаряда Мишка так вспомнить и не смог, но делу это не мешало. На задней стене сарая начертил контур человеческой фигуры – для метания ножей.

Особой его гордостью стал тренажер, скопированный из старого американского кинофильма «Спартак» с Керком Дугласом в главной роли. Это была свободно вращающаяся вокруг вертикальной оси крестовина, к концам поперечной перекладины которой на веревках крепились мешочки с мелким гравием. При ударе по одному из концов поперечины вся конструкция резко проворачивалась и мешочек, размером с кулак, по совершенно непредсказуемой траектории летел в голову или туловище тому, кто нанес удар, приведший тренажер в действие. В кино, правда, вместо мешочка с гравием была показана металлическая гиря на цепи, но столь радикальное средство тренинга Мишка применять просто побоялся.

Раздумывал Мишка и над созданием макивары3, но по зрелом размышлении пришел к выводу, что впечатлений от просмотра фильмов о восточных единоборствах для правильного использования этого снаряда недостаточно, и ограничился обычным боксерским мешком и боксерской грушей.

Уговорить кузенов на занятия оказалось не слишком трудно. Во-первых, их подкупило сообщение, что от висения на руках быстрее прибавляется рост. Об этом Мишка действительно где-то читал. Во-вторых, Кузька, получив при первой же пробе «киношного» тренажера мешочком в ухо, почему-то не огорчился, а преисполнился пламенного энтузиазма. Теперь его любимым делом было лупить по разным концам поперечины и, увернувшись от мешка, бить кулаком в обмотанную рогожей верхнюю часть крестовины, на которой он собственноручно намалевал рожу, уверяя, что это – точный портрет Ерохи.

Мишка тоже азартно избивал мешок, чертом прыгал около крутящейся крестовины, до изнеможения упражнялся на турнике, но сомнения в том, что он учит братьев тому, чему нужно, и так, как нужно, его не оставляли.

Наконец дожили до «светлого денечка» – высочайшего посещения «спортзала» Корнеем Агеичем в сопровождении Немого. Комментируя каждое свое действие универсальным «Кхе!», дед потыкал кулаком в мешок с песком, попробовал, не шатается ли турник, постучал костяшками пальцев по лбу нарисованного на стене контура и впал в задумчивость, разглядывая прикрепленную к потолку лесенку.

В это время Немой со всей дури двинул кулаком по вращающейся крестовине и, получив в ответ по морде, настолько обалдел, что Мишка чуть ли не впервые в жизни узрел на его физиономии хоть какое-то выражение. Дед сразу оживился:

– А ну-ка, Андрюха, вдарь еще!

Немой вдарил. На этот раз мешочек пошел низом и приложил его куда-то в район печени. Немой слегка скособочился и с некоторым уважением поглядел на конструкцию, увенчанную портретом Ерохи, выполненным в сюрреалистической манере.

– Кхе! Ловко придумано! А ну, еще!

На этот раз Немой не сплоховал и, отбив локтем летящий в него снаряд, двинул кулаком по «портрету». В сарае аж гул пошел; живой Ероха наверняка был бы убит наповал.

Дальше занятия продолжились под руководством деда, и Мишка в очередной раз убедился в вопиющем незнании отечественной истории. Несмотря на полное отсутствие на Руси чего-либо, напоминающего монастырь Шаолинь, русские ратники приемами рукопашного боя отнюдь не пренебрегали. То, что преподавал отрокам дед Корней, не было в чистом виде борьбой или боксом. Ближе всего, в Мишкином понимании, это было к греческому панкратиону, разве что дед не позволял кусаться и царапаться.

Впрочем, в настоящем бою, по его словам, можно все: чем супостата приложил, то и хорошо. Действительно, в реальной схватке победу не по очкам засчитывают, выражение «победа или смерть» из пропагандистской фразы превращается в суровую прозу жизни. Или смерти.

Занятия шли всю зиму. После возвращения отроков из школы отца Михаила дед загонял их в сарай и, сидя на лавке у стены, беспощадно командовал упражнениями на снарядах или спаррингами, а когда физическая нагрузка или уровень мордобойности казались ему недостаточными, подключал к делу Немого. Спарринг с Немым для мальчишек заканчивался всегда одинаково: ударом, пробивающим любую защиту, от которого невозможно увернуться. Кузьке, правда, однажды увернуться удалось: Немой просто-напросто не ожидал, что для спасения от его кулака парень треснется головой о стенку сарая так, что потеряет сознание.

После окончания тренировки начиналось самое ужасное: со всеми свежими и не очень гематомами, растяжениями, ушибами, сотрясениями и прочими удовольствиями ребят отправляли на хозяйственные работы. Философия деда Корнея была проста: что бы с тобой ни приключилось, пока ты держишься на ногах, ты дееспособен по полной программе. Боль и недомогания надо уметь преодолевать. Умей собраться после тяжелого удара, умей быстро прийти в себя после потери сознания, умей действовать одной рукой, если вторая тебе не подчиняется – и так далее, и тому подобное. Садизм, да и только.

Но зато весной! Как-то так получилось, что за всю зиму ни Мишке, ни близнецам схлестнуться с Ерохой не пришлось. Впрочем, после тренировок под дедовым руководством и работ по хозяйству братьям было не до гуляния по улицам. Возможно, Ероха, школу не посещавший, решил, что Корнеевы внуки от него прячутся, возможно по какой-то другой причине, но однажды, когда уже начал сходить снег, он с пятью приятелями подстерег их по дороге от церкви к дому.

– Ну что, недоноски? Скоро снова моих коров пасти будете?

Соотношение один к двум давало ему полную уверенность в безнаказанности и в том, что потеха удастся на славу. Мишка испугался. Не того, что их побьют – если это даже и случится, желание развлекаться подобным образом они у Ерохи сумеют отбить надолго. Он испугался того, что близнецы в случае неблагоприятного развития ситуации снова схватятся за ножи. Впрочем, они могли это сделать и с самого начала – чтобы уравнять шансы. Что ни говори, а научившись метать острое железо, ребята сделались опасными, как скорпионы.

– Спокойно, соколы ясные, работаем, как с деревяшками. Если положим их голыми руками, это уже навсегда, они нас стороной обходить будут, а не мы их. Запомните: за нож хватается только слабак, а мы же не слабаки?

– Их шестеро.

В голосе Демки не было страха, только констатация факта, это Мишку немного приободрило.

– Кузька, Ероху мне отдашь или сам хочешь?

– Сам хочу!

– Демка, Мешок с твоей стороны, как разбежится, бей по ногам.

– Знаю!

– Не ждем, вперед!

Ерохина команда ожидала чего угодно, только не нападения. Первый Мишкин противник так ничего предпринять и не успел, только громко лязгнул зубами, когда кулак врезался ему в подбородок. Чистый нокаут! Второй успел замахнуться, но тут же скорчился от удара ногой в промежность. Мишка оглянулся. Борька-Мешок лежал на животе и как раз подтягивал под себя ноги, чтобы подняться на четвереньки, а Демка молотил, действительно как деревяшку, Пашку, прижатого спиной к забору и, видимо, только поэтому не падавшего на землю.

Кузька – артистическая натура – как всегда, соригинальничал: обхватив Ероху руками и ногами, он повис на своем противнике как клещ и методично бил его головой в лицо. Еще один Ерохин приятель, Филька, не придумал ничего лучше, как попытаться оторвать Кузьку от Ерохи, обхватив его руками за туловище сзади. Получив затылком по носу, он отшатнулся и на какое-то время потерял всякий интерес к происходящему.

Ероха, поняв наконец, что Кузьку ему не отодрать, просто упал вперед, подмяв его под себя. Кузька ударился о землю спиной и затылком, руки его разжались, и Ероха, приподнявшись, уже занес кулак для удара, когда Мишка от всей души врезал ему ногой по ребрам. На этом силовая часть противостояния закончилась, и началось чистое издевательство.

Демка оседлал стоящего на четвереньках толстяка Борьку и, кажется, собирался прокатиться на нем по улице. Кузька, хоть и нетвердо стоя на ногах, пинал корчащегося на земле Ероху, остальные противники лежали, только один Филька стоял посреди всего этого побоища, держась руками за разбитый нос. Мишка уже было собрался врезать и ему, но тут зацепился за что-то периферийным зрением.

Повернув голову, он успел заметить уходящих за угол деда и Немого. На том месте, где они только что находились, стоял соседский малец Прошка, которого несколько раз ловили на том, что он подсматривал за тем, как Мишка с близнецами тренируется. Мишка поманил его рукой, но Прошку явно терзали сомнения.

– Не бойся, не трону, иди сюда!

Прошка еще немного подумал, потом подошел, но было видно, что он готов задать стрекача в любой момент.

– Не бойся, не трону, – еще раз, на всякий случай, повторил Мишка. – Это ты деда с Немым позвал?

– Ага, я сразу догадался, что Ероха с дружками вас тут поджидают, они сами говорили…

– Так догадался или говорили?

– Говорили, ну а я и догадался.

– И дед с Немым с самого начала все видели?

– Нет, они еще раньше подошли, но не показывались.

– Так если раньше подошли, значит, с самого начала видели?

– Ага!

– А что говорили?

– Так он же – немой!

– Ну ладно, дед говорил что-нибудь?

– Ага.

– Что?

– Сначала сказал: «За ножи бы не взялись».

– А потом?

– А потом сказал: «Первыми нападать надо».

– А потом? Да что из тебя все клещами тянуть надо? Говори все сразу: что дед еще сказал?

– «Ядрена Матрена», это когда ты Ероху ногой…

– И все?

– Все. Ой, нет! Он еще сказал: «Пошли, Андрюха».

«Мои поздравления, сэр Майкл! Выпускной экзамен мордобойного колледжа имени лорда Корнея Ратнинского успешно сдан. Экзаменационная комиссия удалилась для написания протокола и заполнения дипломных корочек. Неужели они были так уверены в результате или все-таки рассчитывали вмешаться, если дело обернется скверно? Но как вы, сэр, совпали мыслями с лордом Корнеем! Стратегия, блин».

– Минька, ты его что, убил? – прервал Мишкины размышления Прошка.

– Кого?

– Афоню. Вон лежит и не шевелится, и бледный весь.

– Ну всего-то ты не видишь, только морду.

Мишка взял Афоню за руку, нащупал пульс.

«Живой, слава богу, но крепко я его приложил. Как бы сотрясения мозга не было, надо его как-то в себя приводить».

– Прошка, возьми его шапку, зачерпни воды в канаве.

– Так грязная, нельзя ее пить, мне маманя говорила что…

– Да не пить! На голову вылить, чтоб в себя пришел.

– Ага, сейчас.

Прошка зачерпнул полную шапку и щедро плеснул Афоне в лицо. Весенняя вода была ледяной, парень залупал глазами и замычал что-то нечленораздельное.

«Блин, челюсть, что ли, сломана? Это хреново, челюстно-лицевой хирургии ЗДЕСЬ, кажется, нет. Неприятностей не оберемся. Ну вы и Геракакел, сэр, с одного удара! Пошли дурака Богу молиться, он челюсть сломает, но не себе».

Мишка помог Афоне сесть, и тот выплюнул себе на колени сгусток крови и выбитый зуб.

– Минька, ты шо, ш ума шошел?

– Пока нет, но сейчас сойду и еще тебе добавлю!

– Ошшань, шука! Я ошшу вше шкашу, он чефя…

– Скажи, скажи, он тебе еще добавит. Встать можешь?

– Шаш вштану, ох…

Афоню потряс приступ рвоты. Мишка брезгливо отстранился, огляделся по сторонам. Демка отъехал верхом на Борьке уже довольно далеко. Около забора возился, пытаясь подняться, Пашка. Филька брел по улице, все еще держась за расквашенный нос, ни Ерохи, ни Кузьки не было видно.

«Ероха сбежал! Бросил своих и сбежал, а Кузька за ним погнался! Вот это фортель – Кузька гонится за Ерохой! Мир перевернулся. “Ура! Мы ломим, гнутся шведы!”».

Рядом сидел, держась руками за пах, еще один из Ерохиной компании; как его зовут, Мишка забыл.

– Эй ты, придурок! Тебе, тебе говорю! Хватит за яйца держаться, вставай!

– Ы-ы-ы…

– Вставай, я сказал! Сейчас еще схлопочешь, мало одного раза?

– Ы-ы-ы…

Пришлось подойти и отвесить страдальцу подзатыльник.

– Не нада-а-а!

– Вставай, балбес! Попрыгай, помогает.

Пацан со стонами и оханьем поднялся наконец на ноги.

– Минь, а что, правда помогает? – поинтересовался Прошка.

«Ну до чего же любознательная молодежь пошла. Естествоиспытатель Прохор, тудыть тебя».

– Хочешь попробовать?

– Не, не хочу.

– Ну и не лезь тогда.

Мишка повернулся к предыдущему «собеседнику».

– Ну что, очухался, болезный? Ну-ка, помоги Афоню поднять! Поставленного вертикально Афоню ощутимо шатало, он что-то шипел, брызгая кровавыми слюнями, но новых приступов рвоты не было, и Мишка решил, что сотрясения мозга, возможно, нет.

– Отведи его домой. Понял?