Гнев изгнанников Побережник Николай
– Хорошо, передай караулу, чтобы разъезд был готов и ждал у ворот старого городища, я скоро.
Дружинник испарился так же быстро, как и появился.
– Совсем головой захворал наш князь, после встречи с княгиней иноземцев, красива, спору нет, – Тарин задумчиво покачал головой, а потом протянул мне руку: – Береги себя, Дарину береги… прощай.
– Прощай, воевода Тарин, – сказал я уже в спину уходящему другу и когда-то наставнику.
С приближением зимы и день заметно сократился. Выйдя из таверны, я постоял немного, вспоминая ориентиры в виде башен старой крепости, и решил немного сократить дорогу до посада и дома скорняка. Нет, все же не показалось… два силуэта прошмыгнули за изгородь небольшого домишки, когда я остановился, одолеваемый своей паранойей, и резко обернулся. Узкая улочка, канава с нечистотами и серые сумерки, дальше дорога пошире – крестьянские дворы начинаются. Где-то тут надо свернуть, чтобы выйти к улице лавочников, ага, вот и ориентиры – вывеска на углу каменного дома, да улица досками выложена. Идти оставалось немного, еще минут десять придется поплутать. Выбирая место потемней и прижимаясь к стенам домов, я ускорил шаг. Мои провожатые не отставали, странные ощущения – опасности не чувствую, но то, что они по мою душу – это как пить дать.
Скорняжная лавка уже закрывалась, работников, что расходились по домам, провожал, стоя в дверях, Кованый. Увидев меня, он покачал головой и сказал:
– Кабы один был, так хоть пропади совсем, чего девке-то нутро мотать!
– Ну, задержался немного, – я остановился у двери и снова обернулся. – Что, плачет?
– Выплакала уж все, я ее, пока обедали, напоил отваром хмельным, спит она. Иди уже, – старый наемник с осуждением посмотрел на меня и покачал головой. – Похлебка, поди, не остыла, поешь.
Я тихо прошел в комнату на втором этаже и сложил у двери сверток с покупками. Дарина спала, завернувшись в мой кафтан, на широкой лавке у окна. На столе тускло горела лампада, я пододвинул высокий медный кувшин так, чтобы свет не падал на окна, а сам медленно подошел к одному из них. Разглядел не сразу, так как мои провожатые встали в тени одного из домов, вот к ним присоединился кто-то третий, они поговорили, этот третий остался, а двое ушли.
– Что там? – шепотом, чтобы не будить Дарину, спросил Кованый. Он закрыл лавку и поднялся к нам.
– Похоже, следят за мной.
– А говорил, что не сбег, – хмыкнул старый наемник.
– Нет, это не дружинники, да и не стал бы князь этот концерт со слежкой устраивать…
– Чего?
– Я говорю, это не люди князя.
– А кто тогда? – Кованый с интересом присмотрелся в окно. – Не вижу никого.
– Да вон… – хотел я было показать, где стоит человек, но осекся. – Вон там было видно, пока свет в окошке на углу дома не погас.
– Вы чего? – Дарина села на лавке, протирая глаза. Наше со стариком перешептывание оказалось не таким тихим.
– Выспалась? – присел я рядом и обнял ее.
– А ты чего так долго не приходил?
– С Тарином встречался, завтра на рассвете уплываем.
– К Желтым горам?
– Еще не решил, не знаю… давай сначала эту ночь переживем…
Рассказал Дарине и Кованому о слежке от таверны, после чего Дарина сосредоточенно принялась собирать наши вещи, предусмотрительно оставив у окна свой колчан, а старик сказал, что пойдет и зажжет уличную лампаду у входа в лавку да проверит, как закрыл дверь и ставни в лавке внизу. Я же полез в свой ранец, извлек из него увесистый сверток и развернул в свете лампады. Вот он, мой туз в рукаве – 106-й ТОЗ в пошитом мной чехле, который можно закрепить за спиной, ремень с подсумками и шестнадцать патронов, одиннадцать пулевых латунок и пять заводских – волчья картечь в пластике. Латунки пусть полежат, а картечь – один в ствол, четыре в магазин… Старый наемник, наблюдая на моими манипуляциями, присел на табурет у стола и сказал:
– Оружейник, значит?
– Ага…
– Без колдовства, поди, не обошлось?
– Скорее без вмешательства богов, – ответил я и, вставив по местным понятиям «оружие массового поражения» в чехол, закрепил его на поясе.
– Чудной ты, оружейник.
– Был оружейник, не служу я теперь князю.
– Как бы не пожалел.
– А чего мне жалеть-то, не в подвале суда Хранителей – уже хорошо.
– Я про князя, как бы он не пожалел, – старик смотрел на меня таким взглядом, каким когда-то на меня смотрел Тарин, когда мы плыли протокой, а он высказывал свои предположения о том, что я вовсе не охотник с провалами в памяти.
– Ладно… Дарина, раз уж ты выспалась, то посматривай в окно да прислушивайся, не лезет ли кто в дом, а через три часа разбуди меня.
Я осмотрел два собранных у двери баула и свой ранец с притороченным к нему мечом.
Сон не шел. Я лежал на спине, выложив на пол, под лавку, топорик. Минут сорок, может час, пялился в потолок. Дарина, подставив к окну табурет, присматривала за улицей, а Кованый спустился на первый этаж, где тоже некоторое время шарахался из угла в угол, скрипя половицами, но потом затих, и я, слава богам, наконец сомкнул глаза.
Новый советник князя
Внутри все ликовало. Корен уже давно забыл, что может испытывать такие эмоции. А оказавшись в своей комнате в здании суда Хранителей, не смог удержаться, чтобы не пустить слезу. Пусть пыльно, холодно, сваленная в углу мебель и ворох рукописей, зато он вернулся! Пусть не вернулось то положение и та власть, которой он был наделен до появления этого второго, со странным именем Никитин. Хотя чего странного, пришелец просто взял себе имя по фамилии из другого мира, того же, который является родным и для самого Корена. Но теперь, благодаря убедительности, дипломатии, обаянию и, чего уж, женской красоте императрицы Скади, князь Талес огласил прощение Хранителям и принял решение о восстановлении суда. Пусть не сразу, и пока что Корен лишь второй советник и смотритель архива, но кое-что он может и сейчас, например, поднять все свои связи и снова раскинуть паутину по Городищу, а потом и до всего княжества дело дойдет! И этого выскочку и библиотечного червя Ицкана – к ногтю! Но позже… Теперь главное – давать дельные советы Талесу, россказнями о пришельце из другого мира держать в узде наместника Стака, рассыпаться в комплиментах перед императрицей, даже за этой леди-наставницей можно приударить, и будет еще один подход к расположению Скади.
– Хозяин… – Бэлк встал в дверях, оторвав Корена от мечтаний.
– Есть новости?
– Да, он остановился в одном из домов посада, у хозяина скорняжной лавки.
– Сейчас он там?
– Нет, сейчас он в таверне, что при ярмарке.
– Глаз с него не спускать, сообщать мне о каждом его шаге.
– Понял, – кивнул Бэлк и хотел было выйти.
– Подожди, – Корен протянул свернутый в трубочку листок, – найди этих людей, там указано, где их искать, и еще распорядись, чтобы привели здесь все в порядок.
– Сделаю, хозяин.
– Что ж, теперь к наместнику Стаку, в форт, – сказал Корен, глядя в узкое и высокое окно с аркой, больше похожее на бойницу, и улыбаясь кровавому закату. – Пора начинать новую историю этого княжества!
– Никитин, – Дарина положила мне руку на грудь, – там всадники на улице.
О да, это ощущение, заставившее меня вскочить с лавки, я ни с чем не перепутаю… лицо горело, все чувства обострились, в комнате темень, но вижу каждую ресницу огромных, наполненных волнением глаз Дарины.
– Сколько их?
– Трое всадников и пеших четверо, с виду наемники.
– Приготовь лук и у лестницы встань, – сказал я. Стараясь не громыхать сапогами, спустился на первый этаж, прихватив топорик.
– Я не сплю, – тихо пробурчал Кованый, когда я подошел к нему, чтобы разбудить, – кто-то уже давно у дверей возится.
– Придется драться, наемник, и прости, что привел беду в дом твоего брата.
– Драться – это хорошо, – Кованый посмотрел на шест рядом с топчаном, помотал головой, вроде как не подходящее оружие для боя в замкнутом и тесном пространстве кожевенной мастерской, вынул из ножен короткий меч, а из-за пояса достал топорик, чуть крупнее, чем мой.
– Давно возятся? – спросил я и, подняв небольшую лавку, аккуратно поставил ее в паре метров от двери.
– Да порядком уже.
– Значит, скоро войдут…
Вероятно, с помощью какого-то рычага дверь в лавку чуть приподняли, а потом отжали наружу. Сделали это почти без шума, только немного захрустело дерево да тоскливо скрипнули петли… В дверном проеме выросли четыре силуэта, я услышал, как наверху, на лестнице, тонкие пальцы Дарины тянут тетиву… Первые двое шагнули вперед и аккуратно переступили препятствие в виде лавки.
– Кованый, назад! Это чужеземцы! Они видят в темноте! – заорал я, выхватывая огнестрел.
Ш-ш-ших! – прилетела выпущенная Дариной стрела и с хрустом ударила в грудь одного из нападавших. Кованый сделал несколько шагов назад, а я нажал на спуск… на мгновение вспышка выстрела осветила нас всех, грохнуло неслабо, зазвенело и посыпалось стекло окошка, что рядом с дверью, я решил не терять времени и, переступив двоих, сраженных картечью в упор, выскочил на улицу. Нападающие замерли на пару секунд, соображая, что происходит, и я воспользовался моментом и, отскочив еще на несколько шагов от дома, дабы увеличить осыпь, снова выстрелил в двоих, стоявших вдоль стены… еще один, что находился посреди улицы и держал под уздцы трех лошадей, схватился за шею и, дико вопя, стал кататься по земле – это Дарина, сообразив, стала стрелять из окна второго этажа. Я дернул затвор, досылая очередной патрон, и пошел прямо на человека, стоявшего поодаль, в тени кроны невысокого, но с густой листвой дерева у одноэтажного каменного дома. Человек сообразил не сразу, что я его вижу и иду прямо на него, но наконец-то опомнился и побежал было прочь… зарядом картечи я перешиб ему ноги, и он с диким воплем повалился на камень тротуара.
– Кто, кто послал вас? – с ходу я приземлился коленом ему на спину и зарядил смачную оплеуху, аж ладонь отбил. – Кто послал, спрашиваю!
Но бесполезно, то ли в ступор впал от увиденного, то ли болевой шок. Я перевернул подстреленного на спину, положил ему руку на горло и, внимательно осматриваясь по сторонам, с силой сдавил. В нескольких окнах я заметил любопытствующих. Все, нельзя терять времени!
Вбежав обратно в мастерскую, я застал Кованого за тем, что тот со знанием дела перерезал глотку выжившему нападавшему.
– Собираемся, уходим! – зачем-то крикнул я и побежал наверх.
Когда мы с Дариной спустились, то застали старого наемника спокойно сидящим на пороге мастерской.
– Ты чего? Бери вещи, пойдем!
– Вы уходите, и вон лошади как раз…
– А ты?
– Я много лет назад уже сбежал и причинил горе свой семье, останусь, приму еще один бой, а там, если боги пожелают, то я отправлюсь к предкам.
– Как же… – потряс я старого наемника за плечо.
– Уходите, времени мало, а мне все одно долго не прожить, с каждым днем недуг убивает меня.
Со стороны старой крепости послышался приближающийся звук цокота копыт – караул крепости уже спешил к нам.
– Прощай, наемник, – сказал я и подтолкнул Дарину к трем лошадям.
Звон металла мы услышали почти сразу, как свернули в один из проулков – Кованый вступил в бой, а мы, переглянувшись с Дариной, поскакали к протоке, где еще надо было успеть забрать большой мешок из лодки.
– Куда? – взволнованная первым в своей жизни боем и первым убийством человека, спросила Дарина.
– На север, там накануне зимы нас точно никто искать не будет! А Тарин знает, куда мы собирались, я ему сам говорил…
Я специально повел лошадь через окраину посада, где, прижимаясь оградами друг к другу, стояли крестьянские имения с добротными домами, но деревянного настила и, тем более, камня на дороге не было, и мы относительно тихо, сделав крюк, поднялись к мосткам протоки, где оставили лодку. Бросив пару серебряных ноготков в ладонь старухи, что присматривала за мостками и лодками, я спросил:
– Нет ли сухой лодки? А эту я вам оставлю.
– Есть, – пытаясь разглядеть мое лицо во всполохах огня от железной корзины, что выполняла функцию ночного фонаря, ответила она, – только она больше, чем твоя, и не налаживалась с прошлой осени.
– Я согласен.
– Добавь тогда еще… – старуха снова протянула сухую ладонь.
С объемным баулом за спиной и мешком в руке я вернулся к Дарине, ожидающей меня в тени навеса постоялого двора, со стороны которого уже слабо доносились звуки затихающей пьянки. Навьючив «лишнюю» лошадь, мы медленно, чтобы не привлекать внимания, поехали прямо через местами заболоченный луг к роще, что виднелась вдалеке. Кое-где попадались топкие места, но моя способность видеть в темноте помогала их беспрепятственно объезжать. Уже на границе рощи мы услышали, как на караульной башне старой крепости часто забили в тревожный колокол – стража подняла тревогу.
– Проедем до утра на восток, а как рассветет, наладим лодку у первой же протоки и поплывем на север.
– А Чернава?
– Если она жива, то не пропадет, а если мертва…
– Может, она все же показалась на заимке Ласа? – предположила Дарина, больше для успокоения.
Роща оказалась самым настоящим лесом, который на подорожном лоскуте не был отмечен. Кляня про себя особенности местной топографии, я повел нас по окраине, дальше ночью ехать не рискнул… и приобретенные кошачьи инстинкты не одобряли, да и лошади волновались, чуя дикого зверя. Так краем леса и ехали, пока не забрезжил рассвет, а с восходом солнца задул по-зимнему холодный ветер. Я посмотрел на Дарину, она, спрятав лицо в поднятый ворот стеганого кафтана, уже давно клюёт носом, еле держит поводья и вот-вот выпадет из седла.
– Можно остановиться, оденемся теплее, поедим, отдохнем пару часов и двинемся дальше.
В ответ Дарина лишь облегченно выдохнула, кивнула и натянула поводья… устала, амазонка моя.
Глава десятая
Путь на север
Утро действительно выдалось морозным, пожухшая и пожелтевшая трава покрылась инеем, но уже к обеду дно небольшого овражка, приютившего нас, оттаяв, сильно пропиталось водой, и под ногами стало хлюпать. Согрели котелок кипятка, которым запили свой поздний завтрак, или обед, что состоял из сыра да вареных яиц, и двинулись дальше, так же краем леса к ближайшей протоке. Я то и дело прислушивался к своим ощущениям, но кроме звуков леса – ничего, ничего подозрительного и представляющего опасность. Неведомый ночной хищник, вероятно, переваривая добычу, отсыпается, и лошади ведут себя спокойно.
Бросать лошадей было жалко, но для наших вероятных преследователей это одна из важных примет и следы. Поэтому, как только в сотне метров от границы леса на солнце блеснула гладь воды, мы расседлали лошадей, отпустили их в лес и пешком отправились к протоке. Дарина помогла мне наладить лодку, подсказывала, как и где вязать жерди, как фиксировать и натягивать «корпус» из просмоленных шкур. Провозились часа три, но справились и спустили лодку на воду, а еще через час добрались до бедного многодворца, где удалось за пару серебряных ноготков купить копченую курицу, лепешек третьего дня да бурдюк чистой воды. Останавливаться в многодворце не стали, поплыли дальше, миновали каменный мост торгового тракта и к вечеру, в излучине, где протока немного расширялась, выбрали место для ночлега.
– Потрудитесь объяснить, наместник, какая великая необходимость была устраивать охоту на этого… как его?
– Никитин, – ответил наместник Стак, стоя перед сидящей в кресле императрицей и, так сложилось, двоюродной племянницей, – по моим сведениям, он собирался покинуть столицу княжества утром.
– Вот и устроили бы засаду за пределами Городища!
– Готов понести наказание, – наместник опустился на одно колено и склонил голову.
– Ваше счастье, что нашелся этот несчастный старик, который задал трепку дружинникам князя и тем самым дал вам время унести тела наших воинов. И встаньте, дядюшка Стак, для вас я не только императрица, а вы для меня единственный родной человек…
Небольшая комната в одной из башен крепости была выделена Талесом под апартаменты Скади, в которых, с согласия князя, и прислуга, и охрана были из свиты императрицы. Прошедшая ночь была шумной, происшествие, из-за которого вся княжеская дружина уже сутки на ногах, предоставило достаточно времени, чтобы наместник разобрался в ситуации и пришел на доклад к императрице.
– …а наказание для вас будет, я не знаю, как вы это сделаете, но нужно выяснить у всех, кто хоть как-то был близок с этим…
– Никитин… – Стак поднялся с колен и, подчинившись жесту императрицы, присел на табурет у двери.
Леди-наставница сидела в углу комнаты и, подставив страницы очередного скучного, по мнению Скади, романа под солнечный свет, проникающий через единственное окно, делала вид, что погружена в чтение, но при этом была сама внимательность…
– Что же за имя такое! Никак не запомню… Так вот, выясните, как он выглядит, один или со спутниками, и отправляйтесь в крепость у Желтого озера, соберите отряд, наймите лучших следопытов и найдите беглеца! Отправляйтесь сейчас же, и пусть приведут мне этого Хранителя Корена.
– Слушаюсь, – Стак поднялся, снова припав на колено, низко поклонился и вышел из комнаты.
– Чуть все не испортили, – нахмурившись, Скади посмотрела в окно, на площадь при базаре и здании суда Хранителей, потом слегка переменилась в лице, ее глаза заблестели, и она чуть слышно произнесла: – Матушка, как мне не хватает тебя… ты бы уже решила, что делать…
– Корена пускать? – заглянув в дверь, произнес один из охранителей.
– Да.
– Разрешите… – пряча взгляд, в комнату вошел Корен.
– Что же такого вы мне сейчас скажете, что заставит меня передумать и не отправить вас к Желтому озеру, в крепость, где вам сначала выколют глаза, отрежут язык и уши, а затем отпилят голову? Да, именно отпилят!
– Я знаю его в лицо!
– Хм, невелико дело! Князь Талес тоже знает его в лицо!
– Тогда скажите князю, что вы ищете его бывшего оружейника с целью выяснить его секреты, что ваши люди пытались напасть на него и погибли… и, кстати, кроме меня об этом знают еще несколько верных мне людей, – Корен решил идти ва-банк, хотя ответ он уже знал.
– Вы хитрый человек…
– Я осторожный и немного умею думать наперед, моя императрица…
– Что-то не припомню, чтобы вы присягали мне на верность.
– Что могут значить слова присяги против дел верного подданного?
– Хм, вы не только хитрый…
– Признаю, моя императрица, я поторопился, но обстоятельства очень удачно складывались, и нужно было действовать.
– Но вы его упустили, и самое главное – погибли мои люди.
– Значит, это были не лучшие люди, иначе Никитин бы не ушел.
– А грохочущий огонь, о котором говорили люди? Это колдовство! И вы не предупредили об этом!
– Нет, моя императрица, это не колдовство, это наука, наука, ведомая Никитину, наука, с помощью которой ваше могущество возрастет в разы. Кроме того, я поднял родовые свитки в библиотеке и могу сказать, что появилась еще одна зацепка.
– Что? – Скади даже немного вытянула свою тонкую шею, не поняв выражения.
– Эм… – Корен сам немного удивился тому, как построил предложение, основываясь на фразе далекого мира, – простите, я хочу сказать, что нашел в родовых рукописях возможных родственников того, кто встретил и приютил пришельца.
– Ладно, я прощу вас за произошедшее сегодня ночью, но впредь на любой свой шаг, связанный с поисками беглеца, вы спрашиваете разрешения у меня. Вам ясно?
– Ясно, моя императрица, – ответил Корен и украдкой, но как можно более страстным взглядом посмотрел на леди-наставницу, на что та заметно смутилась и немного покраснела, – так я могу отправиться на поиски?
– С вами пойдут мои люди, – Скади два раза ударила небольшим молоточком по резной розетке на столе.
В комнату вошел коренастый воин в доспехах, которые, похоже, ему были изрядно тесны.
– Моя императрица, – войдя в комнату, командир императорской охраны опустился на колено.
– Тэрей, с этим человеком отправляйтесь в форт, возьмите людей и займитесь поисками, Хранитель Корен в вашем распоряжении.
– Слушаюсь.
– И еще, постарайтесь организовать все так, будто вы исследуете торговые пути и ищете богатые города для торговли.
– Каменки… – Корен осторожно поправил императрицу, – но в тех местах всего один большой каменок, так что лучше искать богатые многодворцы.
– Да, – согласилась Скади, а потом решительно подошла к Корену и добавила, указав на него длинным и тонким пальцем, утяжеленным Перстнем Власти: – надеюсь, вы не подведете?
– Не подведу, моя императрица, – Корен часто закивал и попятился к выходу.
Утренний туман над протокой начал рассеиваться под ярким светом солнца, а на усохших листьях болотного кустарника стал таять иней. Моя очередь сторожить была под утро. Перенеся «собачью вахту» и встретив рассвет, я развел огонь и, поставив греться воду к завтраку, изучал подорожный лоскут.
– Далеко еще? – проснувшись, спросила Дарина.
– К обеду будем на заимке Ласа, держи, – я протянул Дарине кружку с чаем и лепешку.
Так и случилось, и именно эта территория на подорожном лоскуте была пропорционально и топографически более-менее отображена в виде аккуратных и точных стежков яркой нитью.
Сразу не стали причаливать и выбираться на мостки, а оставив заимку Ласа позади на сотню метров, затащили лодку в сухой камыш и решили дождаться сумерек.
– Может, останешься пока здесь? – спросил я Дарину, примкнув к огнестрелу магазин и дослав патрон.
– Нет, – категорично ответила она и перекинула лямку колчана через голову, – теперь только вместе.
Я посмотрел на свою амазонку, в очередной раз убедившись в ее решительности. Тоска в глазах пропала, в чертах лица появились какие-то новые выражения, жесткие и лишенные страха.
– Хорошо, но без моей команды ты ничего не делаешь, а если я что-то прикажу, то выполняешь, договорились?
– Да…
Пробрались через камыш и кустарник, затем краем леса вышли к дороге, ведущей на заимку со стороны тракта.
– Подожди, ну я же просил, – придержал я за плечо Дарину, когда она, завидев Ласа у сарая рядом с баней, хотела выбежать из леса. Но не удержал, Дарина побежала к низкой оградке.
Лас, услышав, как его окрикнули, повернулся в нашу сторону с таким лицом, что я уже все понял… Хотя раньше надо было понять – глава рода колет дрова… ага, очень, можно подумать, натурально относительно местных реалий, и на территории заимки никого.
– Засада! – Лас махнул рукой в нашу сторону, а потом развернулся к дому и, перехватив топор, решительно направился к двери.
– Дарина! – крикнул я, сильно испугавшись за нее, выскочил из подлеска, догнал и схватил за руку: – Стой же, назад!
Но поздно, наперерез Ласу из-за дома выскочили двое, в сотне метров из леса вышли еще пятеро «тевтонцев» и направились в нашу сторону. Дарина остановилась и быстро извлекла лук из колчана, стрелу… Выстрел… Все происходило очень быстро, я растерялся, не зная, что делать, то ли хватать Дарину и волочь ее в лес, то ли выручать Ласа… Сраженный стрелой наемник, что был рядом с Ласом, упал, а второго, в пару неуловимых взглядом ударов, отправил к предкам сам Лас.
– Бегите же! – снова крикнул Лас, поспешил к дому и вдруг резко остановился, словно наткнулся на препятствие – поймал грудью стрелу, обмяк и упал.
– Давай! – схватив Дарину за плечи, я развернул ее к лесу. – Беги к лодке!
Но бесполезно, откуда-то взявшаяся сила, разбавленная вспыхнувшей ненавистью, помогла Дарине вывернуться, снова натянуть тетиву и выстрелить в одного из приближающихся «тевтонцев», но впустую, стрела лишь чиркнула по доспеху и ткнулась в землю. Шесть… восемь… двенадцать… – начал я считать противников глазами, вскидывая огнестрел и заслоняя собой Дарину. Выстрел, второй, третий… но тут перестал слушаться затвор – плохо опрессованное донце пластиковой гильзы сгубило все мое преимущество в бою. Сунув оружие в чехол, я потащил из ножен меч.
– Беги к лодке! – прикрикнул я на Дарину.
Но куда там! Дарина будто впала в какой-то транс – лицо каменное, бледное от злости, приставным шагом она отходила в сторону, тянула одну за другой из колчана стрелы и выпускала их в сторону врага, но тщетно, доспехи надежно защищали иноземцев. Словно игрок в регби, я подбежал к Дарине и сбил ее с ног.
– Обратно! К лесу!
– Позор на весь род! – суча ногами и колотя меня по спине, кричала Дарина. – Нужно принять бой!
– Если мы сейчас умрем, позора не меньше, да и проку немного! – рыкнул я на нее. – Мы тут как на ладони!
Дарину не слушал, было лишь желание найти укрытие, связать ее там, оставить и вернуться.
Я вскочил на ноги и, схватив Дарину за ворот кафтана, как нашкодившего котенка, поволок ее к ближайшим деревьям. Ощущение опасности заставило меня резко повернуть голову и увидеть, как от сарая два наемника спешат нам наперерез.
– К лодке! – зло зашипел я и толкнул Дарину вперед. – Прошу тебя, беги к лодке, уплывай и жди меня в шалаше у колодца на нашей заимке!
В лунном свете было видно, как блестели ее глаза, наполняясь слезами, время растянулось. Дарина кончиками пальцев коснулась моего лба, провела рукой по лицу. Затем резко развернулась и побежала к протоке. Время вновь ускорилось, я заметил, что у одного из наемников, что бежит в мою сторону, в руках сеть…
– Спайдермен хренов! – сказал я, смещаясь к лесу и занимая позицию между убегающей Дариной и этими двумя. Было видно, как «тевтонцы» тоже медленно приближаются, за ними еще трое наемников с зажженными факелами в руках и… ну да, Хранитель, должно быть тот самый…
Тот, что был с сетью, уже почти добежал до меня и остановился в пяти шагах, широко размахнувшись для броска, совершить которого я ему не дал, удачно метнув выхваченный из-за пояса топорик. До второго я сам сократил дистанцию, подавшись вперед, опустился на колено с длинным выпадом и ткнул того мечом в живот.
– Ну-ка отдай, – вернув меч в ножны, я наступил ногой на корчащегося на траве несостоявшегося рыболова и с хрустом вытащил топорик у него из груди.
«Надо еще потянуть время, дать Дарине уплыть дальше», – подумал я и, достав ТОЗ, снова попробовал дернуть затвор – никак. В отчаянье я стал бить по рычагу затвора обухом топорика, и получилось! Гильза с раздутым донцем упала в траву, я дослал патрон и, сменив опустевший магазин, прицелился, подняв оружие.
– Прячьтесь! – крикнул Хранитель, увидев мои манипуляции, и сам стал прятаться за широкой спиной наемника, понимая, что я держу в руках.
Но «тевтонцы» не понимали, трое из них ускорили шаг, и идущий самым первым громко сказал:
– Сдавайся!
– Сейчас, разбежался! – ответил я и нажал на спуск.
Пролетев не более десяти метров, пуля, пробив кирасу и при этом сильно деформировавшись, буквально взорвала грудь иноземца, и тот упал замертво. Все замерли, и те, кто шел на меня, и еще трое, что вышли из-за бани с луками в руках. А я стал смещаться к хозяйственным постройкам, за которыми были мостки, а затем побежал, быстро и не оглядываясь. Вскочив в одну из двух лодок Ласа, по дну второй я несколько раз ударил топориком, схватился за весло и с силой оттолкнулся от мостков. Парой гребков я задал направление, снова взялся за оружие и, целясь в Хранителя, выстрелил. Однако тот прятался за спины людей, одному из которых и прилетело. Преследовать перестали, явно испугавшись оружия, извергающего пламя и грохот и убивающего на расстоянии.
Глава одиннадцатая
С тяжелым сердцем я оглядывался на поднимающийся дым со стороны заимки Ласа, мне было хорошо слышно, как трещат бревна горящих строений, крики несчастных, погибающих в огне, и видно алое зарево над рощей. Я буквально ощущал их боль, казалось, кровь в моих венах вот-вот закипит от злости. Одновременно со злобой хотелось рыдать и выть от обиды, от чувства вины, но лишь зуд в переносице и горящее лицо стали альтернативой слезам.
Относительно скоро, примерно через час, я был у устья протоки, за сотню метров до озера, прижал лодку к камышу, выбрался на берег и осмотрелся поверх сухого кустарника. То ли от стресса и напряжения, то ли действительно с каждым своим проявлением способности хорошо видеть в темноте, хорошо различать далекие звуки и, самое главное, чувствовать опасность заставили меня присесть на корточки. По спине пробежали мурашки, но это не было вызвано испугом, скорее это неприятие моим изменяющимся организмом того, что происходит вокруг меня. Протока была перекрыта несколькими длинными жердями, в ямке на берегу горел костер, и четверо наемников, соревнуясь в остроумии, стояли рядом со связанной по рукам и ногам Дариной, которая, словно мешок, была заброшена на седло одной из лошадей. Еще двое копошились в лодке, перебирая и прицениваясь к нашему добру. Я подался вперед, аккуратно ступая и стараясь не шуметь, шаг за шагом, в холодной темноте и стелящемся от озера тумане подобрался почти вплотную, и лишь клинок моего меча предательски блеснул в свете появившейся из-за облака луны.
– Смо… – не успел договорить увидевший меня наемник.
В два прыжка я оказался у гогочущей четверки, вложив немало сил в бросок, метнул топорик в самого внимательного и со звериным ревом занес меч над головой ближайшего противника.
– Развалю до задницы! – скалясь, проорал я.
Что-то переключилось в сознании, я видел только цель. Два мощных рубящих удара, выпад, удар в висок навершием рукояти шарахнувшемуся было в сторону противнику, оттуда же рубящий вниз и по шее другому… прямым ударом ноги сбил набегающего на меня противника, отправив в протоку:
– Освежись, урод!
Подскочил к двоим у лодки, которые даже не успели понять, что происходит, с ходу рубанул ближайшего так, что голова осталась держаться лишь на куске кожи, второму влепил сапогом меж ног и, схватив его за волосы, приложил коленом, затем, приставив клинок к шее, подтащил к костру. Оглянулся на того, что плескался в воде, завалил ногой пирамиду из шести коротких копий, взял одно и метнул… наемник охнул, поймав грудью острие копья, и, перестав барахтаться, сник, а слабое течение понесло его к озеру.
– Ты как? – спросил я Дарину, сильнее прижав клинок к шее новоявленного обладателя сопрано.
– Голова болит…
Только сейчас я рассмотрел лиловую шишку и ссадину над бровью Дарины. Срезал веревки, попутно наподдав сапогом в брюхо утирающего кровавые сопли наемника, я помог Дарине встать ногами на земную твердь.
– Иди в лодку, я сейчас.
Дарина кинулась мне на шею, с облегчением и дрожью выдохнула.
– Ну, все, все закончилось, до лодки дойдешь? Надо уходить.
– Угу, – кивнув и шмыгнув носом, Дарина пошла к лодке, подхватив с земли у костра свой колчан и пояс с коротким мечом.
– А теперь рассказывай, кто вас нанял, – под клинком на шее наемника уже выступила кровь.
– Ххххр… Хр… быв… бывш…
– Соберись! – я влепил наемнику затрещину и убрал меч в ножны.
– Бывший председатель суда Хранителей, почтенный Корен…
– А иноземцы?
– Они от самого Городища с нами, указом княгини иноземной посланы были, и на то воля князя была…
– Врешь! – придавил ему коленом грудь.
– Нет! – тщетно пытаясь набрать в легкие воздух, он прошипел: – Зачем мне врать? Почтенному Корену было приказано изловить и доставить бывшего оружейника, отступника и убивца Никитина.
– Так, значит… убивца… Сколько вас всего?
Читать бесплатно другие книги:
