А что же случится со мной? Чейз Джеймс

— Сколько, сколько?

— Вы же слышали, Джек.

— И где я могу взять такие деньги? Вы что, с луны свалились?

— От жены Эссекса, откуда же еще?

— Вы с ума сошли! С чего бы это ей давать мне такие деньги?

Пэм с триумфом улыбнулась мне.

— Она даст. — Она достала еще одну фотографию из сумочки. — Я не подумала об этом, но Хуан догадался нанять частного детектива, чтобы последить за вами после вашего возвращения. — Она кинула фото ко мне на колени. — Пятьсот тысяч — это мелочь для нее. Она заплатит за то, чтобы это фото не попало к мистеру Эссексу.

Я взглянул на снимок. Там был изображен я рядом с домиком и протягивающим свою сумку Сэму.

Она ушла, оставив запах дешевых духов и эти пять фотографий. Перед уходом она объяснила, что Олестрия свяжется со мной.

— Мы не можем долго ждать, Джек. Повидайтесь с ней и договоритесь.

«Как будет реагировать Вика», — подумал я. Сам я погиб, это было ясно, но смогу ли я избавить ее от шантажистов? Если Сэм останется на нашей стороне даже при нажиме на него, тогда это фото можно объяснить просто. Вика может объяснить Эссексу, что она сдала мне домик на время моего недельного отпуска, а сама там и не была. Но подумав, я понял, что это одни мечты. Она наверно, сказала мужу, что поедет в свой домик, и я был уверен, что Сэм не устоит при перекрестном допросе у Эссекса.

И что же тогда делать?

Сложив фотографии обратно в конверт, я сунул его во внутренний карман. Закурив, я напрасно пытался найти выход из этого положения. Первое, что пришло мне в голову: заманить Пэм и Олестрия куда-нибудь и прибить их, но это было наивно. Олестрия был не дурак. Конечно, он принял меры предосторожности, отдав еще одни комплект фотографий какому-нибудь адвокату с инструкциями: вскрыть и случае моей смерти. Если бы Пэм действовала одна, тогда бы это помогло, но не с Олестрией.

И опять я подумал о Вике. Я просто терял время, пытаясь найти выход. Мне придется поговорить с ней и я ужасался ее гнева: «Вы впутали меня в это и будьте рады, что остались живы!» Да, из-за того, что она захотела меня, она оказалась втянутой тоже. Из-за того, что она не захотела потерять меня, она наврала про крушение не только Эссексу, но и людям из страховой компании.

Я взглянул на часы. Было 14.45.

Проклиная себя, я вышел из квартиры и поехал назад к домику. Эту поездку я буду помнить всю оставшуюся жизнь. Чем ближе я подъезжал к домику, тем неувереннее чувствовал себя. Я уже видел ее гнев и мне становилось неспокойно при мысли, как она будет реагировать, когда узнает, как погрязла.

И также я думал, сколько лет мне придется отсидеть в тюрьме, наверно, не меньше пятнадцати. Выйду я из тюрьмы уже средних лет и ни на что не годный. И только в конце я подумал о своем старике. Это убьет его — в этом я был уверен.

Я затормозил перед домиком, и Сэм открыл мне дверь. Я прошел в дом, оставив Сэму машину, чтобы он поставил ее в один из гаражей. Вика лежала на кушетке с журналом в руках.

Я задержался в дверях, глядя на нее, а она опустила журнал и улыбнулась мне.

— Привет, Джек! — она смеялась. — Как хорошо, что вы приехали пораньше. — Она хлопнула по кушетке. — Идите сюда и поцелуйте меня.

Я вошел и закрыл за собой дверь. Дальше я не двинулся, а молча стоял у двери.

— Иди сюда, Джек! Не принимайте меня всерьез. Да, я расстроилась, бывает. Ну как, вы все уладили?

— Придется вам расстраиваться опять, — сказал я, доставая конверт из кармана и бросая его ей на колени.

Ее глаза потемнели, а похотливая улыбка исчезла с ее лица мгновенно.

— Что это такое?

— Посмотрите сами.

Она взглянула на конверт, но не тронула его.

— Что это такое?

Я подошел к кушетке, поднял конверт, вынул все пять фотографий и веером разложил перед ней.

Она стала внимательно рассматривать каждую в отдельности. Наконец, она взяла фото, где я был изображен вместе с Сэмом. Поглядев на него более внимательно, она, наконец, сложила их все вместе и протянула мне.

— Сколько?

Если не считать каменного выражения лица, бледности и блеска глаз, она была удивительно спокойна.

— Сколько?

Это была удивительная женщина. Она смогла сдержать весь гнев и страх внутри себя и никакого взрыва негодования не последовало.

— Пятьсот тысяч…

Она посмотрела на меня.

— Вы дорогостоящий любовник.

Я промолчал.

— Ладно, не смотрите так, будто наступил конец света. Сядьте здесь. — Она показала на кресло, стоявшее рядом. — Расскажите мне подробно.

И я присел. А она продолжала лежать, разглядывая ногти, в то время, как я рассказывал ей о Пэм и Олестрии.

— Они не удовлетворятся этими деньгами, конечно, — сказала она. — Если я заплачу им сейчас, они вернутся потом позже. Шантажисты всегда так делают. — Она взглянула на меня. — Вы убили Эрскина. Сможете вы убить их?

— Да, но это не спасет нас. Олестрия, конечно, застраховался на этот счет.

Она кивнула.

— Остается пойти к мужу и покаяться ему, что наделала глупостей, и надеяться на то, что он помилует меня. — И снова она говорила ни к кому не обращаясь.

— Вы должны сделать это, — нервно сказал я. Она взглянула на меня.

— Вы маленький человек, не так ли, Джек? Сейчас вы думаете, что станет с вами.

— Я хочу избавить вас от всего этого.

— Неужели? — Она усмехнулась. — Это уже кое-что. У меня есть деньги. Что вы предлагаете? Должна я заплатить им? По крайней мере мы избавимся от них до следующего раза. Что вы думаете?

Теперь уже я удивился.

— Вы хотите сказать, что найдете пятьсот тысяч? — хрипло произнес я.

— Конечно, без труда, только нужно ли делать это?

В моей голове сразу прояснилось. Если она сможет достать эти деньги и если это удовлетворит их, тогда я могу успокоиться. Может быть даже мне удастся остаться на работе у Эссекса. Почему бы им не удовлетвориться этими деньгами?

— Это решение, — сказал я, стараясь не выражать радости.

— Верно. Да… как вы быстро согласились с этим. Хорошо, давайте заплатим им. — Она взглянула на меня. — Вы их знаете, а я нет. Можем мы им доверять?

Я не знал, но не собирался признаваться в этом. Мне самому хотелось побыстрее избавиться от них хоть на время.

— За такие деньги они должны быть рады, — сказал я. — Это же полмиллиона!

— Они поселились в «Хилтоне», не так ли? Попробуйте повидаться с ними, Джек, и мы заплатим.

— Вы не шутите, Вика? Вы действительно хотите заплатить им?

— Да. Я не хочу, чтобы мой дорогой муж потерял десять миллионов за страховку, да еще он узнает, что я вела себя, как шлюха, не так ли? — Она пожала плечами.

Боясь, что она изменит свое решение, я сразу позвонил в отель и попросил к телефону мистера Олестрия. Через небольшой промежуток времени он подошел к телефону.

— Это Крейн, мы согласны, — сказал я. — Где мы увидимся?

— Завтра в 11, здесь, — и он повесил трубку.

— В отеле в 11 часов, — передал я ей.

— Мне потребуется два дня, чтобы собрать деньги. Спросите его, что он хочет получить: деньги или чек. — Она была совершенно спокойна. — А сейчас уходите. Мне надо связаться с маклером. — Она щелкнула пальцами. — Идите домой.

У меня всегда было предчувствие, что когда-то и мне она щелкнет пальцами, желая, чтобы я исчез, так же, как она поступала с другими людьми, но сейчас это меня уже не беспокоило. Я был и так благодарен ей, что она не устроила никакой сцены и что она заплатит деньги и моему будущему нет непосредственной опасности.

— Я все сообщу вам, — сказал я, направляясь к двери.

Она потянулась к телефону и даже не взглянула в мою сторону, и я вышел на улицу, сел в свой «кадиллак» и покатил домой.

Конечно, я понимал, что Олестрия будет и дальше доить ее, но ведь она была чертовски богата и переживет это.

Да… мое будущее вроде опять стало ясным.

На следующее утро без пяти 11 я был уже в «Хилтон-отеле». Когда я спросил у столика мистера Олестрия, мужчина встал так быстро, что чуть не упал на меня. Он сразу произнес свои извинения и не устоял на ногах. Я забыл о нем, но позже я вспомнил этот случай.

Олестрия ждал меня в большой комнате с двухспальной кроватью и обычной отельной обстановкой. У окна стояла Пэм. Она даже не повернулась, когда Олестрия открыл дверь.

— Ах, мистер Крейн, — сказал он, улыбаясь змеиной улыбкой. — Рад вас видеть снова. — Он закрыл дверь. — Итак, она согласна заплатить?

— Да.

— Очень разумно. Она согласилась на пятьсот тысяч долларов?

— Да.

— Хорошо… и несколько неожиданно. Я думал, что она будет торговаться. Ну, конечно, это очень хорошо. Мне нужны акции на эту сумму.

— Это будет сделано. Мне нужны все фото, все негативы и расписка от вас в получении денег и обязательство нас больше не тревожить.

— Конечно, вы получите фото и негативы, но никаких расписок и обязательств.

— Это значит, вы станете вымогать снова?

— Мистер Крейн! Поверьте мне, мы полностью удовлетворимся этой суммой, не так ли, Пэм?

Не оборачиваясь, она ответила:

— Да.

— Я заверяю вас, мистер Крейн. Когда будут готовы деньги?

— Послезавтра.

— Согласны, но не позже. Принесите акции сюда в десять часов. Только не опаздывайте, нам надо успеть еще на самолет.

Он проводил меня до двери.

— Какой вы удачливый человек, мистер Крейн.

Я удивленно посмотрел на него.

— Вы так думаете?

— Спросите себя, — и он закрыл за собой дверь.

Я приехал домой и позвонил Вике.

— Акции? — Она помедлила немного. — Хорошо, я их достану. Сэм передаст их вам завтра вечером, — она повесила трубку.

Я тоже положил трубку и уставился в открытое окно. Кое-что начало меня беспокоить в этой сделке. Я ожидал взрыва неистового гнева от этой женщины — этого не последовало. Я не ожидал, что она так легко согласится расстаться с полумиллионом долларов. Единственное, что она делала по-старому, это щелкала пальцами.

Я старался убедить себя, что она может потерять больше, если не будет платить. Она была достаточно богата, и эта сумма значила для нее не больше, чем сотня долларов для меня. Но вела она себя не так, как я думал. И вот сейчас, глядя на закат, я опять начал сильно сомневаться в своей карьере.

Я поужинал, побродил немного вокруг и пошел спать. Сон не шел. Около двух я уже измучился от этих мыслей. И только три таблетки снотворного дали мне долгожданное забвение.

Проспал я до полудня. День казался бесконечным. Что мне делать? Я вспомнил Вику и вдруг мне захотелось близости с ней, но с этим теперь все было покончено. Этот жест пальцами и ее холодный взгляд значил, что все это в прошлом.

Спустившись в бар, я взял двойную порцию виски и сандвич с курицей. Больше ничего не хотелось есть. Потом я поехал на пляж. Курочки здесь были, но они меня больше не интересовали. Я посидел в машине, глядя на море, пока дурацкие мысли опять не стали донимать меня. Тогда я вернулся домой и уселся перед, телевизором.

Следующий день был ужасающе похож на предыдущий. Я старался успокоиться. Завтра мы избавимся от Олестрии с помощью ее денег. Послезавтра я приступлю к работе. Почему-то я думал, что на работе я успокоюсь и забуду все. Я старался представить себе, что уже нахожусь на работе и сделал несколько пометок насчет работ на аэродроме. Но в глубине души жил страх. Около девятнадцати раздался звонок в дверь, и я впустил Сэма. Он протянул мне конверт.

— Ну как она? — спросил я, беря конверт.

— Она о'кей, мистер Крейн. Она всегда хороша. — Он немного потоптался. — Нам надо проститься, я уезжаю.

— Что случилось?

Он печально улыбнулся.

— Миссис Эссекс больше не нуждается во мне.

— Она значит выгнала вас?

— Правильно, мистер Крейн.

— Что вы собираетесь делать?

— Уеду. У меня есть сбережения. Я вернусь домой.

Я был поражен.

— Вы хотите сказать, что она вышвырнула вас… как…?

— Это должно было когда-нибудь случиться. У нее тяжелый характер. Если все хорошо — она весела, а в трудную минуту с ней тяжело.

— Извините меня, Сэм, это моя вина.

Его лицо озарила улыбка.

— Если бы это были не вы, то был бы кто-нибудь другой. — Он вытер ладонь о брюки и протянул мне. — До свидания, мистер Крейн, мне приятно было познакомиться с вами.

Мы попрощались, и он ушел.

Это может случиться и со мной, предположил я. После того, как все уляжется, вышвырнут ли меня за ворота? Я прошел в комнату и уселся в кресло.

Да, признался я себе. Наверняка, так и будет, и я окажусь на улице. Она не захочет моего присутствия рядом, так же, как не захотела видеть Сэма. Меня выгонят — это точно.

Я взглянул на конверт и вскрыл его. Внутри лежали пять акций золотых приисков по 100000 каждая. Я мог бы взять их и удрать, это те же деньги, но не хотел.

Я еще сидел, раздумывая. Итак, карьера рухнула. Так что же случится со мной?

Мне неожиданно захотелось полного успокоения и только один человек на земле мог дать мне его.

Мой старик подошел к телефону. У него был усталый голос.

— О, какая неожиданность. Как поживаешь, Джек?

— Хорошо. Я тут подумал, что эта работа не для меня. Этот гараж все еще продается?

— Наверно. Я не знаю, но спрошу. Ты заинтересовался этим, Джек?

— Может быть. Спроси при случае. — У меня было двадцать тысяч в банке и мне не хотелось занимать денег у отца. — Как сад?

— Великолепный. Розы никогда так пышно не цвели, Джек… — Он перевел дыхание, голос его не казался уже таким усталым. — Ты вернешься домой?

— Может быть, пап. Я сообщу немного позднее. Да… наверно, вернусь.

— Хорошо, сынок, я буду ждать.

— До свидания, — пап, — и я повесил трубку.

В эту ночь я спал без снотворного.

Когда я садился в машину на следующее утро, мне казалось, что я сажусь в нее в последний раз. Это была великолепная машина, и я с сожалением завел ее мотор. Подъезжая к отелю, я остановился на стоянке. Где-то вдали часы пробили десять. Держа конверт с акциями, я поднялся по ступенькам и вошел в холл.

Пройдя по коридору, я постучал в дверь номера Олестрия. Она мгновенно распахнулась и он впустил меня к себе, а потом, посмотрев по сторонам, закрыл дверь.

Пэм, как и тогда, стояла у окна. Она была в светло-коричневом пальто, рядом стояли два дорогих чемодана.

— Вы принесли акции, мистер Крейн? — спросил Олестрия.

— Они здесь. — Я вынул их из конверта и показал ему. Он не попытался взять их из моих рук, просто внимательно осмотрел и кивнул.

— Очень хорошо. — Он достал из кармана пакет. — Здесь фото и негативы. Берите их, а я возьму акции.

Мы обменялись конвертами. Я проверил фото и негативы.

— Много копий вы себе оставили? — спросил я.

— Мистер Крейн… пожалуйста, вы должны верить мне. — Он улыбнулся. — Больше нет ни одной копии, даю слово. Миссис Эссекс может быть спокойна и счастлива.

— Вы пожалеете, если попробуете еще раз шантажировать ее, — сказал я. — Это будут ваши похороны.

— Второго раза не будет, мистер Крейн.

— Я просто предупреждаю вас.

Я повернулся и вышел из комнаты. Потом спустился вниз и вышел в холл. Я засунул их далеко во внутренний карман, когда услышал сзади голос:

— Отдайте их мне, Крейн.

Вздрогнув, я повернулся назад. Сзади стоял Вис Джексон с неизменной волчьей улыбкой на губах. Он протянул свою руку.

— Я представляю миссис Эссекс. Она попросила забрать фото у вас.

— Она получит их, но от меня.

— Она предполагала такой ответ с вашей стороны. — Он протянул мне листок бумаги. — Это записка. — Его глаза с презрением сверлили меня. — Она не хочет вас больше видеть.

Я взял записку.

Джеку Крейну. Передайте шантажирующие фотографии мистеру Джексону. С этого момента вы больше не состоите на службе в фирме Эссекс.

Лейн Эссекс

Я посмотрел на подпись, а потом на Джексона.

— Значит она все рассказала ему?

— Конечно. Никто еще не пытался шантажировать людей Эссекса и никогда не будет пытаться. Отдайте мне фото.

И я отдал их ему.

— Благодарю вас. Сейчас, Крейн, давайте присядем на несколько минут. Мы сейчас будет свидетелями этой печальной маленькой драмы. Это заинтересует вас. — Он взял меня за руку и подвел к двум креслам, стоящим напротив лифта. Он присел в кресло, вынул фото, просмотрел их и спрятал обратно.

Я тоже присел.

«С этого дня вы больше не состоите на службе в фирме Эссекс». Конечно, я ожидал этого, но удар все же был болезненный.

— Вы должны немедленно покинуть Парадиз-Сити, — сказал Джексон, — и лучше никогда не возвращайтесь. Вам, считайте, еще повезло. Когда обсуждалось ваше положение, мистер Эссекс принял во внимание, что вы спасли жизнь миссис Эссекс. Я думаю, вы будете достаточно умны, чтобы держать язык за зубами. Могу сообщить вам, что мы вернули деньги страховой компании за самолет и, сделав это, мы нейтрализовали всяческий шантаж в дальнейшем. Так что другие фото ничего не значат.

— Но они улизнут с деньгами, — сказал я. — Думаете, разумно отпускать их?

Он улыбнулся, став еще больше похожим на акулу.

— Никто не улизнет с тем, что принадлежит мистеру Эссексу. Вот взгляните, Крейн, это вас заинтересует.

Дверь одного из лифтов открылась и Пэм в сопровождении Олестрии вышла в холл. За ними вышли два крепких мужчины, весь вид которых выдавал в них полицейских.

Лицо Олестрии было бледно. Пэм, казалось, была близка к обмороку. Их провели через холл к автомобилю.

Из другого лифта вышел подобный мужчина, неся те чемоданы, которые я видел в их номере. Он поставил их и подошел к Джексону. Толстый конверт с акциями упал на Колени Джексону.

— Без шума, — сказал он и, подхватив чемоданы, вышел на улицу. Как только он сел, машина рванулась с места.

— Ну вот, теперь вы видите, как мы организовываем дела, — высокомерно заметил Джексон. — Эти трое — бывшие офицеры полиции. Они доставят этих красавчиков на самолете в Мериду, а там их уже ждут с распростертыми объятиями. Мне не надо уточнять, что мистер Орзоко уже предупрежден. Олестрия по глупости взял деньги, принадлежащие партии мистера Орзоко. Они уж определят, как разделаться с ним и с этой женщиной. Он, наверно, воображает, что его забрала полиция. Каждое слово ваших переговоров было записано на магнитофон и они прокрутили эту ленту перед ними. Он думает, что его ждет наказание за шантаж. И пока он не попадет на борт самолета, он не поймет, что случилось, а тогда будет уже поздно. — Он улыбнулся звериным оскалом. — Маленькие, глупые людишки, как и вы, Крейн. Есть старая поговорка: глина с золотом не могут нестись рядом в потоке, так как глина неизбежно размоется. — Он был доволен сам собой. — Вы, возможно, не поняли, но я организовал так, чтобы микрофон был у вас, когда вы встретились в первый раз. Отдайте его мне. Он у вас в правом кармане пиджака.

Ошеломленный, я сунул руку в карман и вытащил черный предмет величиной не больше таблетки. И тогда я вспомнил упавшего на меня человека.

И отдавая ему микрофон, я спросил:

— А что же будет со мной?

— Ничего. — Он с трудом поднялся на ноги, презрительно глядя на меня. — Пока ничего, — сказал он и ушел, а я глядел ему вслед.

Возможно, он ошибался. Пока меня не забудут. Я так и сидел здесь, думая о своем отце, о маленьком городке и о гараже, который, может быть, еще продается. И опять чувство уверенности вернулось ко мне. Ведь и Генри Форд начинал с малого, не так ли?