Дар царицы Савской Александрова Наталья

И ушла пораньше, десерта не дождалась. Григорий ее проводил на второй этаж, а потом в ресторан вернулся. Хоть и не хотелось ему в такой компании сидеть, а все же решил проследить за родственничками, на самотек дело не пускать.

Ну, с уходом тетки самое веселье и пошло. Эльвира шампанского перепила и своему идиоту муженьку скандал устроила. Прямо при людях по морде его била, пока хозяйка заведения не послала официантов, чтобы их растащили.

Одна из сестер, как там ее, которая рыжая, познакомилась с компанией, которая гуляла тут в ресторане, сразу же к ним пересела и хохотала визгливо на весь зал, потом с ними и ушла.

Бабка все ела, четыре десерта умяла, дочка уж ее просила-умоляла, мама, остановись, тебе плохо будет, а та только отмахивалась от нее своей палкой.

Один только старикан сидел в углу, коньяк пил молча и смотрел на всех хитро, загадочно. Потом ушел тихо, Григорию только кивнул сухо на прощание.

И вот теперь с утра пораньше все явились сюда. И ждут раздачи слонов или что там еще тетка придумала.

Все они вроде бы находятся в одной комнате, но все делают вид, что не замечают друг друга. Смотрят в разные стороны и умудряются не встречаться глазами.

Когда же на пороге появился он, Григорий, тут все дружно сделали вид, что его-то уж точно никто не видит. Если кто-то из них случайно бросал взгляд в его сторону, то смотрел сквозь Григория, как будто он был стеклянный.

Но Григорий решил не поддаваться общему настроению и бодро проговорил:

– Привет, дорогие родственнички! Что, тетушка до сих пор не выходила?

Все промолчали, кроме простодушного Михаила. Тот растерянно покосился на дверь тетиной спальни и проговорил:

– Нет, не выходила… мы здесь уже почти час ждем…

Морда у него с одной стороны распухла, видно, рука у супружницы тяжелая оказалась. Впрочем, Михаилу к такому не привыкать. И чего он с этой стервой валандается? Все знают, что она изменяет ему направо и налево, сейчас с мужиком спит, который на бензоколонке магазин держит… Любит ее Мишка, что ли?..

Эльвира злобно взглянула на мужа, но ничего не сказала. Видно, поняла все же, что сейчас не время.

– Ну, раз уж столько ждали, подождем еще немного… – И Григорий сел на свободный стул.

Так они просидели еще минут двадцать, когда Вера Ивановна взглянула на дочь и проговорила простуженным голосом:

– Когда мы наконец будем обедать? Ты приготовила борщ? Я тебе велела борщ!

– Мама, подожди, мы не дома… – вполголоса сказала Василиса, покосившись на дверь.

– Почему я должна ждать? – недовольно отозвалась Вера Ивановна. – Мне, между прочим, в туалет нужно…

– В туалет? – забеспокоилась Василиса. – Сейчас я тебя отведу в туалет! Потерпи…

– Зачем меня отводить? Что ты из меня дуру делаешь! Я что, не знаю, где у нас в доме туалет?

– Но, мама, я же говорю, что мы не у себя дома!

– Ты вечно говоришь какую-то ерунду! Лучше скажи, когда мы будем обедать.

– В самом деле, сколько можно ждать? – подал голос до сих пор молчавший Роман Андреевич. – Это уже похоже на издевательство! Сидим тут, как будто у нас своих дел никаких нету! Григорий, сделайте же что-нибудь!

– Я? – Григорий смешался. – Но почему я?

– А кто же еще? – язвительно проговорила Эльвира. – Ведь это ты… вы все время даете понять, что вы – ближайший родственник и главный наследник! Вот и действуйте наконец!

– Мне нужно в туалет! – пробасила Вера Ивановна. – Я не намерена больше ждать!

Она поднялась и решительно направилась к двери, за которой была спальня Анны Ильиничны.

– Мама, куда ты! – Василиса вскочила и бросилась за матерью, но упустила момент.

– Я знаю, куда! Я, слава богу, еще не в маразме! – провозгласила та и открыла дверь.

Сделав шаг вперед, она, однако, остановилась и проговорила, ни к кому не обращаясь:

– Безобразие! В доме бардак! Какие-то старые женщины на полу валяются!

– Мама, что ты говоришь… – пролепетала Василиса, догоняя мать… и вдруг завизжала дурным голосом.

– Что такое? – Григорий вскочил, чувствуя неладное, и бросился к двери.

Вера Ивановна с дочерью перегородили дверной проем, и из-за них ничего не было видно. Григорий вытянул шею, пытаясь заглянуть в спальню, потом, оставив правила хорошего тона, растолкал женщин, пролез между ними и шагнул вперед…

И застыл на месте.

Анна Ильинична лежала на полу перед дверью, широко раскинув руки. Подол халата некрасиво задрался. Она не подавала никаких признаков жизни, хотя глаза ее были широко открыты, а выражение лица… это было самое удивительное и страшное.

На лице Анны Ильиничны застыло насмешливое и ехидное выражение, как будто перед самой смертью старая дама над кем-то смеялась.

Григорий бросился к тетке, опустился перед ней на колени, попытался сделать ей искусственное дыхание, но никак не мог вспомнить, как это делается.

Наконец за спиной у него раздался скрипучий, высокомерный голос Романа Андреевича:

– Оставьте, молодой человек! Вы разве не видите – ваша тетушка мертва!

И только тогда Григорий признал непреложную очевидность этого факта.

Тут же в голове у него промелькнуло несколько неуместных, несвоевременных мыслей.

Во-первых – что тетка умудрилась-таки всех разыграть.

Во-вторых – что это, может быть, и к лучшему – ему не придется долгие годы ждать, когда она умрет и он станет наконец богатым человеком.

И в-третьих – что теперь ему придется заниматься ее похоронами, а это наверняка очень хлопотное дело.

Роман Андреевич тоже наклонился над мертвой женщиной, но не для того, чтобы попытаться вернуть ее к жизни, а для того, чтобы поправить неприлично задравшийся подол ее халата.

Смерть должна быть благопристойной.

Склонившись над Анной, Роман Андреевич вблизи увидел ее лицо, ее усмехающееся лицо… и ему показалось, что она насмехается над ним. Именно над ним.

Да нет, не может быть…

Или может?

Она всегда любила грубые шутки и розыгрыши! И она что-то знала о том, что случилось между ним и Николаем…

Что, если и на этот раз…

– Что это? – В спальню вбежала Эльвира. – Что с ней? Она действительно умерла или опять придуривается?

– Вирочка, не расстраивайся, тебе будет плохо… – заговорил от двери Михаил.

– Отстань! – Эльвира жадным взглядом обшаривала комнату и уже нацелилась на кольца Анны Ильиничны, которые валялись на прикроватном столике.

Григорий перехватил ее взгляд и одним прыжком перекрыл ей обзор, откуда только прыть взялась.

– Эй, вы! – крикнул он сестрам, которые с жадным любопытством заглядывали в дверь спальни. – Вызовите горничную! А лучше хозяйку, Елену Васильевну!

– Чего? – тупо ответила рыжая, вид у нее сегодня был здорово помятый, под глазами проступили синяки, и кожа на лице землисто-серая. Видно, хорошо погуляла накануне.

Сестра ее, однако, соображала быстрее, она метнулась к двери и заорала в коридоре:

– Сюда скорее! Несчастье у нас!

Тут же вбежала перепуганная горничная и охнула, остановившись на пороге.

– Хозяйку зови! – приказал Григорий. – Быстрее! Что ты стоишь? Шевелись!

– А вы все… – он сурово глянул на Эльвиру, – покиньте спальню. Там подождите!

– А ты чего это командуешь? – вызверилась она, но тут старуха заорала, что ей нужно в туалет, и затопала ногами.

– Да уводи ты ее отсюда к чертовой матери! – рявкнул Григорий Василисе. – Пока она тут не села! Да не в этот санузел, тут ничего трогать нельзя!

– Вы думаете, что она… – заговорил Роман Андреевич.

– Ничего я не думаю! Врача надо вызывать и полицию.

Тут появилась хозяйка гостиницы и с ходу оценила ситуацию. Одним властным движением бровей она успокоила горничную, тут же прибежал запыхавшийся охранник, который отогнал все стадо безутешных родственников в соседний номер и сам встал у двери с суровым и непреклонным лицом.

Приехал врач, констатировал смерть и на сказанное шепотом хозяйкой пожелание не поднимать шума отрицательно покачал головой: не могу, и не просите, нужно по протоколу полицию вызывать, а уже они там сами разбираться станут.

Пока мадам говорила по телефону с полицией, прося прислать кого-то знакомого, Роман Андреевич отговорился плохим самочувствием (что неудивительно, учитывая обстоятельства и его возраст) и ушел из гостиницы первым, не дожидаясь и полиции.

Он поспешил домой.

Всю дорогу перед его внутренним взором стояло лицо Анны, ее издевательская усмешка.

Сердце неровно билось и предательски проваливалось.

Роман Андреевич, с трудом справляясь с одышкой, поднялся к себе в квартиру, торопливо отодвинул диван, поднял половицу, достал заветный сундучок…

Конверт был на месте.

Он попытался успокоиться.

Не может быть, все в порядке, вот же этот бесценный документ! Лежит там, где он его оставил!

Он положил бумагу на стол, достал лупу, включил сильную лампу, наклонился над желтоватым листом…

И тут, под действием яркого света, с документом начало происходить что-то странное. И без того выцветшие чернила стали бледнеть еще больше…

Роман Андреевич испуганно отстранился, выключил лампу, но процесс уже пошел, и его было не остановить.

Старинные буквы растаяли, и на их месте возникла совсем другая надпись:

– Сволочь! – прохрипел старик помертвелыми губами. – Ты знала, ты все знала! Ты нарочно все это подстроила, чтобы отомстить! Как я сразу не догадался…

Долгое время он сидел так, потирая левую сторону груди, глядя на пустой лист бумаги. И понемногу на этом листе, как на экране, стало проявляться то, что он прятал в глубине своей памяти и усиленно старался забыть.

Ксения проснулась за пять минут до звонка будильника. Собственно, и будильник-то ей был ни к чему, она заводила его нарочно, чтобы бабка из нижней квартиры слышала звонок. Все как полагается, деловая, много работающая успешная женщина встает всегда в одно и то же время и торопится в офис.

Да, хоть и ремонт в квартире кое-какой сделан, и дом вроде приличный, а слышимость как в запущенной пятиэтажке с картонными стенами.

Несколько упражнений на растяжку, контрастный душ, затем наложить легкий макияж.

Так, ночью был небольшой дождь, и небо покрыто рыхлыми волглыми тучами. Может, и разойдутся, но пока прохладно, так что подойдут узкие брюки и темный пиджак. И волосы сегодня она закрутит в узел на темечке. Еще мазнуть помадой по губам – и можно идти. По времени как раз точно.

Спустившись вниз, как обычно, пешком, Ксения увидела на прежнем месте соседа с машиной, задержалась на долю секунды в подъезде, и он уехал, не оглянувшись. Это хорошо, стало быть, не нарочно почти неделю встречался ей у подъезда. Она прошла вдоль дома и вышла на улицу, краем глаза заметив во дворе все ту же полную тетку с собачкой. Все как обычно. Но…

Идя мимо длинного дома, где внизу были крошечные магазинчики и офисы мелких компаний, Ксения заметила, что три окна закрыты железными шторами. Все как вчера, пыльно и грязно. Но на одной появился рисунок краской – большой восклицательный знак.

В общем, ничего необычного, какой-нибудь подросток возомнил себя умельцем стрит-арта, но все же Ксения приучила себя обращать внимание на любое изменение.

Она свернула в проход между домами, затем влилась в поток пешеходов, которые торопились по дорожке, вымощенной плиткой, к станции метро. Выйдя на проспект, Ксения к метро не повернула и прошла в противоположную сторону, к большому торговому центру. Он был еще закрыт, но кафе внизу работало. Кофе с половины восьмого и завтраки с девяти.

Ксения взглянула на часы – восемь двадцать, как и всегда уже вторую неделю. Что ж, возможно, сегодня что-то изменится, и у нее появится задание.

Знакомый официант подскочил, едва она села.

– Капучино с корицей? – спросил как всегда.

– Капучино, но без корицы, – традиционно ответила Ксения, – знаю, что она полезна, но не люблю.

– Как пожелаете… – Парень испарился.

Ксения незаметно оглядела зал. Все как всегда – люди поодиночке пьют кофе перед работой, ах нет, вот одна пара коллег. Мужчина тот же самый, а девица-то другая. Ну-ну…

Официант поставил перед ней чашку, Ксения вроде бы наугад, не глядя, взяла из подставки пакетик сахара, на самом деле нужно было взять второй с левого края. Ничего, обычный песок.

– Ах нет, мне нужен темный! – Ксения развернула следующий пакетик. Там не было темного сахара, там была бумажка, на которой был нарисован большой восклицательный знак.

Вот так вот, не зря она предчувствовала, что сегодня будет прорыв. Итак… Она неторопливо пила кофе, и ровно без пятнадцати девять официант положил перед ней меню завтраков.

Ксения открыла книжечку и скучающим взором проглядела меню. Ну, все как обычно: омлеты, каши с разными топингами, сырники, оладьи. Вот здоровый завтрак, вот вегетарианский… ага… новинка от шефа. И такой же восклицательный знак нарисован.

Посмотрим. Значит, большой омлет из трех яичных белков с зеленью. Зелень… понятно, улица Зеленина, дом три. Большая Зеленина. Что там дальше… цена… ага, стоимость одной порции 306 рублей, и только сегодня скидка пятьдесят процентов.

Значит, сегодня. Это хорошо. Значит, берем от трехсот шести рублей пятьдесят процентов… получается 153. Стало быть, встреча с заказчиком состоится сегодня в пятнадцать часов тридцать минут по адресу: ул. Большая Зеленина, дом три.

Но тогда возникает вопрос: дом явно большой, многоквартирный, куда там конкретно идти? Ага, вот тут еще приписка мелко, курсивом: энергоемкость 247 кк.

Килокалории значит, специально мелко написали, чтобы посетителей не отпугивать, которые похудеть пытаются и калории считают. Значит, квартира двести сорок семь.

– Завтракать будете? – возник у столика официант.

– Не сегодня, – весело ответила Ксения, – тороплюсь очень, срочные дела зовут…

– Как скажете…

Ксения приехала на улицу Большая Зеленина за пятнадцать минут до назначенного срока, чтобы не маячить там и не привлекать ненужного внимания. Дом номер три был жилым, многоквартирным, но когда она просмотрела все подъезды, то не нашла там двести сорок седьмой квартиры, их было меньше двухсот.

Так, что там еще было в меню? Омлет из трех белков… белок… что-то белое… Она обошла дом, внимательно разглядывая, и увидела вывеску: прачечная «Белая чайка». Это же надо такое название для прачечной придумать…

В небольшом помещении никого не было. На стук двери вышла, однако, женщина в синей рабочей форме.

– Ваш номер заказа? – спросила она с улыбкой.

– Двести сорок семь, – без запинки ответила Ксения.

– Что-то я не найду, – женщина посерьезнела, – пройдите, пожалуйста, к администратору. – И показала рукой на узкую дверь в углу.

Ксения шагнула к двери, краем глаза наблюдая за хозяйкой прачечной, но та стояла спокойно. За дверью виднелся ряд больших стиральных машин, в которых крутились барабаны, Ксения прошла мимо всех и в самом конце обнаружила последнюю, неработающую. Дальше был тупик, и никакого администратора в обозримом пространстве не было видно. Очень осторожно Ксения заглянула внутрь стиральной машины.

Воды нет, есть только застарелая пыль и дохлые пауки, стало быть, машиной очень давно не пользуются, да она вроде вообще к водопроводу не подключена.

В ту же секунду в пыльной крышке барабана мелькнула тень, и только отличная реакция Ксении позволила ей заметить это вовремя. Отстраняться было уже поздно, поворачиваться тоже, так что пришлось ей нырнуть внутрь. Дверца тут же захлопнулась, и машина загудела.

Не может быть, она же видела, что труба подключения воды болтается просто так. Ага, а электричество работает. И теперь ее прокрутит в машине, как в центрифуге.

И точно, барабан начал вращаться, сначала потихоньку, медленно, как будто примериваясь, потом все быстрее. Ксения завертела головой и зашарила руками по стенкам. Должен же быть какой-то выход, ведь не просто так ее сюда запихнули. И перед тем, как барабан на секунду остановился, чтобы перейти собственно к отжиму, она обнаружила на задней стенке неприметную кнопку, которую нажала не раздумывая.

Барабан все же двинулся, так что, когда отвалилась от машины задняя стенка, Ксения вывалилась из нее ногами вперед и не растянулась на полу только из-за того, что успела в воздухе сгруппироваться. Хорошо, что приехала сюда не в образе успешной деловой женщины, а в джинсах и кроссовках.

Она приземлилась на ноги и, едва коснувшись пола ладонями, тут же выпрямилась, чтобы встретить любую неожиданную опасность лицом к лицу.

Но никого перед ней не было, в помещении было полутемно, только впереди чуть светился прямоугольник двери. Ксения пошла туда, ступая осторожно и напрягая все чувства, чтобы избежать незаметно протянутых веревок возле пола или падающих на голову ведер с водой. Ну, детский сад, честное слово!

Она ожидала, что в следующей комнате будет кромешная тьма, но свет все же был. Лампа освещала стул, на котором ей предстояло сидеть, а стол и человек за ним оставались в глубокой, таинственной тени. Ксения чуть закусила губы, чтобы скрыть улыбку.

Все-таки как-то это несерьезно, со стиральной машиной. И здесь тоже, лампой в лицо светить станут, как в старом детективном фильме: будем признаваться или будем запираться?

Ну, кто платит, тот и заказывает музыку…

Она нарочно задержалась у двери, чтобы человек за столом смог ее как следует разглядеть.

– Садитесь, – сказал наконец он, судя по голосу, это был мужчина средних лет. – Простите за такой прием, это была проверка.

– Я поняла, – сухо заметила Ксения.

– Вижу, что вы в отличной форме, – продолжал он, – это может понадобиться при исполнении задания. Итак, перехожу к делу. Организация, которую я в данный момент представляю, озабочена в последнее время некоторыми странными событиями, происходящими с недавно умершими богатыми людьми. Точнее, не с ними, а с тем, что открывается потом, вскоре после их кончины.

Он помолчал немного, ожидая, видимо, реакции от Ксении, но не дождался и продолжал:

– Поясню на примере. Вот представьте себе очень немолодую женщину, у которой имеется значительное состояние, оставленное ей покойным мужем. Или же старика, еще крепкого и энергичного, который отошел от дел, но продолжает контролировать свою собственность и держать, что называется, руку на пульсе. У дамы же все состояние, поскольку муж в свое время посчитал, что так будет надежнее.

Итак, если у дамы нет, к примеру, заботливой дочери или надежного серьезного сына, которому можно перевести хотя бы часть денег при жизни, то она живет себе припеваючи, заблаговременно сообщив родственникам, что в завещании никого не обидит и не станет завещать денежки, к примеру, приюту для кошек или каким-нибудь сомнительным благотворительным фондам.

Родственники терпеливо ждут ее смерти, а что им еще остается? Равно как и смерти старика. И что же происходит, когда случается это долгожданное событие?

– И что? – спросила Ксения, сообразив, что от нее ждут поддержания беседы.

– Организовав похороны по высшему разряду, безутешные родственники вскрывают завещание и с изумлением обнаруживают, что все состояние завещано, к примеру, какой-нибудь сомнительной фирме или организации, которые, в общем, не имели к покойнику никакого отношения при жизни.

– Мошенничество? Обман? Это забота юристов…

– Да нет, с юридической стороны все сделано ювелирно, комар, что называется, носа не подточит. Завещание вполне законно. И опротестовать его очень сложно, поскольку, как уже говорилось, люди эти в основном одинокие и прямых наследников не имеют. А если есть на горизонте какой-нибудь блудный сын или дочка, то они в большинстве случаев люди небогатые, и даже если и сунутся в суд, то ничего у них не выйдет. Были случаи.

Либо они сдаются, получая скромные отступные, либо… был несчастный случай, один молодой человек, племянник богатой почившей в бозе тетушки, попал в аварию. Ну, сел за руль выпивши, так что расследовать аварию и не стали толком.

– Понятно…

– Теперь перехожу к вашему заданию. Значит, есть провинциальный город Козловск, может, слышали?

– Нет.

– Ну, неважно. Старинный город, много церквей, действующий монастырь неподалеку и все такое прочее. Туристы едут, особенно летом. Понастроили, конечно, гостиниц и ресторанов разных, а так город не очень процветает.

Раньше, в доперестроечные времена, там была конфетная фабрика, называлась «Рассвет». Очень распространенное название было. И очень толковый был там директор.

Фабрика и раньше неплохо работала, а уж когда директор догадался ее приватизировать и начал расширяться… в общем, этот самый Николай Голубев умный был человек, действовал с размахом, но осторожно. Так или иначе, он не разорился, а очень даже преуспел. И стал богатым по тем временам человеком.

«С чем его и поздравляю…» – Ксения, разумеется, не сказала этого вслух. Она попыталась составить мнение о своем собеседнике, точнее, о человеке, который ставил перед ней задачу.

Лицо его по-прежнему оставалось в тени, и он тщательно следил, чтобы так и было. Судя по голосу и жестам, лет ему, во всяком случае, не больше пятидесяти, а речевые обороты явно как у немолодого, хорошо пожившего человека. Речь плавная, голос звучный, преподаватель, что ли, бывший? Привык лекции читать? Да предмет небось какой-нибудь гуманитарный…

– Вы слушаете? – вдруг прервал свою речь собеседник.

– Разумеется, – Ксения изобразила легкое удивление, – для чего же я пришла, по-вашему?

– Итак, Николай Голубев. Все шло у него прекрасно, пока не заинтересовались фабрикой местные криминальные элементы. Появился такой персонаж… по кличке Парашют, как говорят, из молодых, да ранних, приезжий и совершенно без тормозов. Захотел фабрику получить, владелец, естественно, был против, начались криминальные разборки, к тому времени почти все, кто его поддерживал из властей, успели смениться, пришли новые люди…

Короче, это случилось около пятнадцати лет назад, когда Голубев, чтобы остаться в живых, буквально сбежал из города, а потом и из страны. Но сумел, видимо, перевести отсюда какие-то деньги, там раскрутился и умер несколько лет назад весьма небедным человеком.

Оставил только вдову преклонных лет, но бодрую и энергичную, которая совсем недавно вдруг приехала в Козловск, мотивируя это тем, что хочет повидать родину и всех родственников, которых, надо сказать, у нее в Козловске осталось весьма приличное количество.

– Родственники обрадовались? – Ксения почувствовала, что пора ей вставить слово.

– Разумеется, тем более тетка явилась на родину с помпой, одарила всех щедрыми подарками и недвусмысленно пообещала, что после своей смерти никого не обидит, каждому достанется куш. Потому что все имущество господина Голубева, как ни странно, осталось в целости и почти сохранности…

Мужчина сделал паузу и продолжил:

– То есть дом, конечно, наполовину сгорел, а фабрика хоть и дышит на ладан, но все еще существует, и даже производство какое-нито там есть. И поскольку этот самый шустрый бандит по кличке Парашют погиб вскорости, то никто на фабрику не претендовал, в Козловске сменилось руководство, и со временем появилась какая-то законность, извели бандитов не то чтобы под корень, но поутихли они.

«Точно, бывший преподаватель, – уверилась Ксения, – уж очень подробно все рассказывает…»

– Теперь, собственно, перехожу к делу, – как будто прочитав ее мысли, сказал собеседник Ксении и перекатил ей по столу компьютерную флешку. – Вот тут вы найдете список всех родственников и вообще всех сколько-нибудь интересных личностей, которые окружали мадам Голубеву по приезде.

– Окружали? – Ксения подняла голову. – Я правильно поняла, что вы не случайно говорите в прошедшем времени?

– Ну да, естественно. Дело в том, что старуха умерла. Сердечный приступ. Ее нашли утром уже холодную, так что с момента смерти прошло несколько часов.

– И вы думаете, что…

– Нет-нет. Вполне может быть, что все произошло естественным образом. Разумеется, будет вскрытие и расследование, все как положено, но вряд ли кто-то из родных попытался ускорить это событие. Не те люди, вы сами в этом убедитесь, – он кивнул на флешку. – Родственники ждут, когда будет вскрыто завещание старухи, а пока изображают безутешное горе, ну, кто как умеет, конечно.

И вот пока врачи и компетентные органы определяли, все ли там гладко и когда можно разрешить похороны, нам стало известно, что, собственно, говорится в завещании.

– И?

– И там написано черным по белому, что все свое движимое и недвижимое имущество (во всяком случае, то, что находится в России) покойная Голубева Анна Ильинична завещает инвестиционному фонду «Золотая заря», а родственникам, говоря по-простому, ни шиша не достанется!

– Есть такой фонд? – спросила Ксения.

– Разумеется, все есть, и фонд, и завещание честь по чести, комар носа не подточит.

– Нотариус, свидетели?

– Да все в порядке! Но дело в том, что официально завещание пока не вскрыто, так что никакого расследования проводить нельзя. И опять-таки, кто это будет делать? Тот самый племянник, которому якобы была завещана фабрика? Так, может, тетка его обманула, у него никаких прав нету. И денег тоже нету.

– И что вы хотите от меня?

– Вот как раз к этому подхожу. Значит, поскольку случай этот далеко не первый, то он привлек наше внимание тем, что сделано было все быстро, и самое главное – сам завещатель не помнит, когда и как было заменено завещание, он или она до самой смерти пребывали в уверенности, что все завещали родне, или близким, или кому хотели. Это в последнем случае мадам Голубева умерла скоропостижно, а другие ведь жили достаточное время.

У нас создалось впечатление, что тут действует некий человек или некая преступная организация, которую можно просто нанять за большие деньги.

Значит, ваше конкретное задание. У покойной Голубевой кроме этих родных и знакомых, – он кивнул на флешку, – была еще одна не то чтобы племянница, но… дочка сводной сестры ее покойного мужа. Сестра действительно была, и когда ее мать вышла за отца Николая Голубева, девчонка сбежала. И долгое время не подавала о себе никаких вестей. Потом связалась со сводным братом уже после перестройки, когда он разбогател, а она болела и сильно бедствовала.

Известно, что Николай даже помогал ей деньгами до самой ее смерти. У нее была дочь, которая связи с Голубевым не поддерживала. По иронии судьбы ее звали Ксения. Ксения Голубева, мать родила ее вне брака и фамилию не меняла.

– Очень удобно, – усмехнулась Ксения, – мне не нужно привыкать к новому имени. А где она сейчас?

– Была на зоне, недавно вышла на поселение в Тамбовскую область. Там какая-то темная история, не то она пырнула любовника ножом, не то он сам в наркотическом угаре это сделал.

Короче, отсидела пять лет и теперь на поселении. В родные пенаты не вернется, в этом можете быть уверены. И самое главное: если кто-то из родственников и вспомнит про сводную сестру Николая Голубева, то уж о ее дочери никто и понятия не имеет.

Значит, легенда у вас будет такая: вы жили себе спокойно в Петербурге, пока не получили письма от тетушки Анны, как она себя назвала. Тетушка сообщила вам, что приедет в Россию, и приглашала вас встретиться в Козловске. Но вас не сразу отпустили с работы, или возникли еще какие-то непредвиденные обстоятельства, так что приехали вы несколько позже. И тетушку в живых, к сожалению, не застали, о чем не очень-то печалитесь, поскольку до недавнего времени понятия не имели о ее существовании.

Иными словами, вы – вовсе не бедная родственница, а вполне успешная, весьма обеспеченная женщина.

«Очень хорошо, – подумала Ксения, – не нужно будет менять привычный имидж».

– Пока не вскрыли завещание, постарайтесь поближе познакомиться с родственниками и близкими старушки. Дело в том, что у этой преступной организации не может не быть своего человека в близком окружении завещателя. Кто-то же должен сообщать им о событиях, чтобы все шло, как задумано.

Ну и разумеется, ваша главная задача – выяснить, каким образом все устроено, какие методы они применяют. Главное – выйти на их след как можно скорее.

– Пока завещание не вступило в силу?

– Собственно, это как раз неважно, нас не интересует, что бедные родственники не получат своего, нам нужно найти этих людей. И обезвредить или обратить их умение на пользу. Вот ваши документы и билет на поезд. Еще письмо от мадам Голубевой.

Ксения взглянула на билет. Поезд отходил сегодня поздно вечером. Это хорошо, она успеет закончить все дела.

Она проснулась рано утром, когда соседи по купе еще спали, и внимательно просмотрела все, что скачала с флешки.

Так, родной племянник богатой леди, можно сказать, что фаворит. Сорок два года, не женат, работает по найму, зарплата маленькая, двухкомнатная квартира в обычном панельном доме, старенькая недорогая машина. Пьет? Написано, что нет.

Стало быть, обычный неудачник, жертва обстоятельств, такого нетрудно будет расположить к себе.

Далее, племянник покойного господина Голубева. Если на то пошло, он-то как раз и должен наследовать состояние, вроде бы дядюшка его заработал. Но вдова, разумеется, решила по-своему.

То есть теперь-то, понятное дело, никто ничего не получит. А этот Михаил также работает по найму за небольшую зарплату и находится под каблуком у жены, которая его в грош не ставит и на людях всячески унижает. Да еще и рога ему наставляет при каждом удобном случае, об этом весь город знает, кроме него. Ну, как обычно, муж всегда узнает все последним.

С этим сблизиться не получится, там женушка всех отпугнет, следит внимательно. С ней самой тоже вряд ли удастся найти общий язык – станет шипеть и плеваться ядом.

Кто там еще? Полоумная старуха с великовозрастной дочкой, две деревенских сестры-тетехи… ага, старый школьный друг. Ну, возможно, и будет от него какая-то польза. Хотя… уж больно немолод, прилично за восемьдесят.

– Кто в Козловске выходит? – стукнула в дверь проводница. – Через сорок минут остановка!

Ксения едва успела привести себя в порядок и наложить экспресс-макияж. На перрон славного города Козловска, однако, сошла интересная, знающая себе цену успешная молодая женщина, в отлично сидящем брючном костюме, с сумкой известной фирмы и с дорогим чемоданом на колесиках.

– Помощь нужна? – разлетелся к ней носильщик.

– Обойдусь, – коротко ответила Ксения. – Где тут у вас такси?

Носильщик показал и даже проводил пассажирку до полдороги, все равно ему нечего было делать. Таксист, увидев издалека такую красотку, выскочил из машины и распахнул дверцу, аккуратно уложив чемодан в багажник.