Соглядатай Кеплер Ларс
— Нам не нужны проблемы, — с непроницаемым лицом сообщил мужчина.
— Ладно, — ответил Эрик и постучал в дверь следующего вагончика. На двери чернели круглые ожоги, словно кто-то гасил об нее сигареты.
Ему боязливо открыла молодая женщина в очках, в толстом свитере и мешковатых спортивных штанах с мокрыми коленями.
— Я ищу друга, он болен, — сказал Эрик.
— Next house[9], — испуганно прошептала женщина.
Подошел понурый малыш, ткнул в Эрика пластмассовым крокодилом.
Эрик перешагнул через валявшиеся на земле костыли и подошел к третьему трейлеру. Окна были выбиты и закрыты картонками.
В темноте между деревьями подрагивала сигарета, там курил небритый человек со скучливым лицом.
Эрик постучал; никто не ответил, и он толкнул дверь. В свете радиочасов он увидел своего друга. Йона лежал на сыром матрасе, под головой — сложенное одеяло. Старуха в видавшей виды стеганой куртке сидела рядом и поила его водой с ложечки.
— Йона, — тихо позвал Эрик.
Скрипнул пол, когда он вскарабкался в вагончик. От движения колыхнулась вода в пластиковом ведре. Коврик под дверью отсырел от дождя и сильно пах мокрой тряпкой и сигаретным дымом. На забранном картонкой окне висела сине-серая ветчина. От шагов Эрика на стене качнулось распятие.
Истощенное лицо Йоны обросло серой щетиной, грудная клетка казалась неестественно запавшей. Белки глаз желтоватые, взгляд настолько бессмысленный, что Эрик усомнился, в сознании ли бывший комиссар.
— Я сейчас сделаю тебе укол, а потом мы уйдем. — Эрик поставил свою сумку на пол.
Йона едва пошевелился, когда Эрик потянул его за руку, протер ватой сгиб локтя, нашел вену и сделал инъекцию смеси бензилпенициллина и аминогликозида.
— Стоишь на ногах? — спросил он, закрепляя пластырь на руке Йоны.
Тот приподнял голову и гулко кашлянул. Эрик поддержал его, и Йона смог встать на колено. Жестяная банка покатилась по полу. Йона снова кашлянул и показал на женщину, пытаясь что-то сказать.
— Не слышу, — сказал Эрик.
— Крине надо заплатить, — прошелестел Йона и поднялся. — Она… помогала мне.
Эрик кивнул и достал бумажник. Он дал женщине пятисотку; женщина кивнула и улыбнулась.
Эрик открыл дверь и помог Йоне спуститься по ступенькам. Лысый мужчина в мятом костюме, стоя рядом, придержал им дверь.
— Спасибо, — сказал Эрик.
К ним приближался светловолосый мужчина в черной блестящей куртке. Он что-то прятал за спиной.
Возле следующего вагончика стоял человек с закопченной кастрюлей в руках. На нем были джинсы и джинсовый жилет; обнаженные руки сплошь покрыты татуировками с рунами.
— Отличная у тебя машина, — крикнул он, улыбаясь.
Эрик и Йона двинулась в сторону разворотного круга, когда светловолосый заступил им дорогу.
— С вас плата за жилье, — заявил он.
— Я уже заплатил, — сказал Эрик.
Лысый крикнул что-то в трейлер; давешняя старуха подошла к двери, держа только что полученные деньги. Мужчина вырвал купюру у нее из рук, выругался и плюнул в женщину.
— Мы берем плату с каждого, — пояснил светловолосый и как бы невзначай показал металлическую трубу, которую сжимал в руке.
Эрик поддакнул, думая, что лучше всего не обращать на бродяг внимания и просто идти к машине, но тут Йона вдруг остановился.
— Верни ей деньги, — сказал он и наставил палец на лысого.
— Я — владелец трейлеров, — пояснил светловолосый. — Все здесь принадлежит мне. Каждый матрас, каждая чертова кастрюля.
— Я говорю не с тобой. — Йона кашлянул в сгиб локтя.
— Не стоит горячиться, — прошептал Эрик, чувствуя, как сердце колотится в груди.
— У нас, мать его, договор, — прокричал человек в татуировках.
— Эрик, садись в машину, — сказал Йона и захромал к мужчинам.
— Нынче все так подорожало! — сетовал светловолосый.
— У меня осталось немного денег. — Эрик достал бумажник.
— Не делай этого, — предупредил Йона.
Эрик протянул еще несколько купюр светловолосому.
— Маловато, — сказал тот.
— Верни ему деньги, — еле слышно обратился Йона светловолосому.
— Это всего-навсего деньги, — поспешно ответил Эрик и потянул из кошелька последние бумажки.
— Не для Крины, — сказал Йона.
— Уносите ноги и прячьтесь, пока мы не передумали, — улыбнулся светловолосый и пригрозил им трубой.
Глава 58
Йона стоял, скрестив руки и слегка подавшись вперед. Светловолосый перехватил трубу и шагнул в сторону. Лысый снял пиджак, повесил на пластмассовый стул.
Йона медленно поднял голову и посмотрел лысому в глаза.
— Верни деньги Крине, — настойчиво повторил он.
Лысый изумленно хмыкнул и ступил в темноту. Послышался щелчок — он выкинул лезвие раскладного ножа.
— Ты пожалеешь, если сейчас же не бросишь нож на землю, — со своим печальным финским акцентом предупредил Йона и шагнул вперед.
Лысый присел и метнулся в сторону; держа нож классической хваткой, он вытянул руку и сделал несколько пробных тычков.
— Берегись, — сказал Йона и глухо кашлянул.
Острый нож поблескивал в тусклом свете; Йона следил взглядом за лезвием, пытаясь осмыслить хаотичные движения противника.
— Жить надоело? — просипел тот.
— Я кажусь неповоротливым, — заметил Йона, — но я отниму у тебя нож и сломаю тебе локоть… а если не ляжешь на землю, проколю тебе правое легкое.
— Заколи финна, — крикнул светловолосый. — Заколи его!
— Я возьмусь за тебя, как только добуду нож, — ответил Йона и, качнувшись, споткнулся о ржавый велосипед.
Лысый внезапно подскочил, и лезвие хлестнуло Йону по тыльной стороне руки, потекла кровь.
Светловолосый попятился с напряженной улыбкой.
Йона вытер кровь о штаны. Лысый что-то крикнул светловолосому. Где-то заплакал грудной ребенок.
Светловолосый зашел Йоне за спину; тот заметил маневр, но от слабости не смог отойти.
Йона бросил взгляд через плечо, лысый сделал выпад, прицелившись Йоне в почки. Белое лезвие мелькнуло, как язык ящерицы.
Все происходило быстро, но давний рефлекс сработал четко. Йона, не думая, бросился в сторону, схватил нападавшего за руку и стиснул его холодные костяшки.
Мгновения молниеносно сменяли друг друга. Йона согнул лысому руку, подхватил его под локоть и рванул сустав вверх.
Локоть хрустнул, словно кто-то наступил на ветку в глубоком снегу. Осколки лучевой кости проткнули связку и ткани, кровь туго брызнула через грязное ведро. Лысый, крича, упал на колени и скорчился на земле.
— Сзади! — завопил Эрик.
Йона круто повернулся. Приступ головокружения; он с размаху наступил в лужу, увидел, как кроны сосен едут по небу, однако удержал равновесие.
Он крутанул нож между пальцами, перехватил и спрятал за спину, приближаясь к светловолосому.
— А ну иди сюда! — заорал тот и взмахнул трубой.
Йона пошел прямо на него; порезав врагу лоб, он ударил его локтем под мышку так, что выбил плечо из сустава. Труба со звоном упала на камни.
Светловолосый, задыхаясь, схватился за плечо, попятился, но, ослепнув от льющейся в глаза крови, запнулся о кучу дров и упал навзничь.
Человек с кастрюлей исчез в темноте за бараками. Йона нагнулся и, задыхаясь, забрал деньги у обоих недругов.
Он постучал в дверь вагончика, опираясь о косяк, чтобы не упасть. Эрик подбежал и подхватил его, когда тот покачнулся.
— Отдай деньги Крине, — выдохнул Йона и сел на ступеньки.
Открыв дверь, Эрик увидел в темноте старуху, встретил ее взгляд и показал ей, что прячет деньги под ковриком.
Йона сполз на траву; его голова упиралась в газобетонный блок, подпиравший стену.
Мужчина в татуировках вернулся, обогнув первый вагончик. Он приближался широкими шагами, держа в руках дробовик.
Эрик понял, что Йона не может бежать, и пополз под вагончик, таща комиссара за собой.
— Соберись с силами, иначе я не сдвину тебя с места, — прошептал он.
Йона, отталкиваясь ногами, медленно полез под трейлер. Камешки тихо щелкали под его курткой. Снаружи донеслись шаги.
Оба услышали, как мужчина с дробовиком распахнул дверь и что-то крикнул старухе. Потом у них над головами загремело — это татуированный пошел к ней.
— Идем, — прошептал Эрик, заполз поглубже и ударился головой о пенал с проводами.
Йона полез следом, но зацепился курткой за балку. Эрик незаметно выбрался по другую сторону вагончика и затаился в крапиве.
Из-под вагончика Йона увидел, как татуированный снова выходит на посыпанную гравием площадку.
Послышались голоса. Татуированный вдруг нагнулся, оперся обеими руками о землю и посмотрел прямо на Йону, так и лежавшего под вагончиком.
— Хватай их! — заорал светловолосый.
Йона попытался освободиться; швы куртки затрещали. Татуированный двинулся вокруг вагончика, через кусты.
Эрик бросился назад, под трейлер, подполз к Йоне и отцепил его куртку.
Оба перекатились, пролезли между газобетонными блоками и выбрались в сорняки, перевернув лист ржавой жести и споткнувшись возле сарая.
Татуированный обошел трейлер, поскользнулся на камешке, поднял дробовик и прицелился.
Эрик потянул Йону за собой, прочь с линии огня.
Татуированный повел дулом. Оба присели на корточки за кухонной мойкой, стоявшей между двумя деревьями.
Дробовик выстрелил, взорвалась стопка фарфоровых тарелок на краю мойки. На друзей посыпался дождь осколков.
Среди деревьев послышались крики и голоса. Эрик потащил Йону за сарай. Татуированный шел за ними. Осколки фарфора хрустели у него под ногами. В дуле что-то вздохнуло, когда он выбросил гильзу и вставил новый патрон.
Эрик, чувствуя, как дрожат ноги, уводил Йону в лес.
Они торопливо шагали по кочкам, продирались через густой ельник, царапались о дрожащие еловые лапы.
Пот лился у Йоны по спине, бедро горело, нога потеряла чувствительность. Он не мог сфокусировать взгляд, жар накатывал волнами, вбивал ледяной холод в жилы, заставлял трястись от лихорадки.
Эрик крепко держал его за руку, пока они шли к машине по темной опушке. Среди деревьев прыгал свет карманных фонариков и с десяток иммигрантов обсуждали, не разоружить ли татуированного человека с дробовиком.
Йоне пришлось немного отдохнуть, прежде чем последовать за Эриком на разворотный круг.
Ноги онемели, он почти упал на пассажирское сиденье и закрыл глаза, закашлялся так, что обожгло легкие.
Эрик обежал машину кругом, сел и едва запер дверцы, как что-то с грохотом обрушилось на ветровое стекло. В свете фар показался блондин с залитым кровью лицом. Он поднял тяжелую цепь, когда Эрик завел мотор и надавил на газ. Переднее колесо крутнулось в канаве, гравий и камешки защелкали в дно машины.
В окно что-то ударило, боковое зеркало отвалилось и повисло на проводках; машина тяжело вывалилась на проселок. Где-то за рощей выли полицейские сирены.
Глава 59
Эрик принял двойную дозу снотворного, однако все равно проснулся рано и встал, едва рассвело. Он помнил, что вчера перед поездкой в Карсудден повесил голубую рубашку на спинку стула, но сейчас не мог найти ее. Пришлось вернуться к гардеробу и взять другую.
Три новых убийства напоминали то, старое, но Роки сидел под замком, и полиция считала, что у него есть сообщник, подмастерье, который по какой-то причине снова активизировался. Эрику предстояло выведать, что Роки помнит, и расспросить его о «грязном проповеднике».
Йона все еще спал в гостевой комнате, когда Эрик вышел из дома, примотал зеркало машины серебристым скотчем и двинулся в путь.
Он обогнал телегу с лошадью, вспоминая, как вчера помогал Йоне раздеться, как отвел его в душ и потом уложил в постель. Полотенце пропиталось кровью, когда он вчера промывал ножевую рану на руке и потом стягивал пластырем ее края. Все это время Йона был в сознании и смотрел на него спокойным взглядом. Эрик ввел ему противостолбнячную вакцину внутримышечно, еще пенициллина — внутривенно, влил в него воды и жаропонижающего, после чего осмотрел повреждение на бедре. Старая травма стала причиной обширного кровоизлияния, которое распространилось по ноге прямо под кожей. Переломов Эрик не обнаружил. Он сделал Йоне укол кортизона в мышцу прямо над шейкой бедра и уложил его в постель.
На обратном пути из Карсуддена он заедет в аптеку за топираматом от мучающей Йону кластерной мигрени.
Час пик еще не начинался, и на дороге было довольно свободно; Эрик миновал Катринехольм и подъехал к большому комплексу зданий.
Касиллас стоял на лестнице возле регистратуры и выколачивал трубку о перила. Увидев Эрика на подъездной дорожке, он махнул в знак приветствия.
— Мы сделали несколько неврологических исследований, — пояснил он, пока они шли к мрачным кирпичным зданиям. — Это не моя область, но специалисты считают, что хирургия исключена, повреждения тканей мозга носят постоянный характер… он функционирует, но ему придется сжиться с помутнением сознания и закольцованными воспоминаниями.
После досмотра в отделении D-4 их встретила дневная дежурная со смешливыми морщинками в уголках глаз.
— Роки Чюрклунд ждет вас, — сказала она, пожав руку Эрику.
Независимо от результатов беседы Эрик потом сможет рассказать Марго о «грязном проповеднике» — человеке, на которого Роки пытался возложить вину девять лет назад.
Они остановились, и Касиллас объяснил дежурной, что она должна подождать за дверью и проводить Эрика назад, когда он закончит разговор.
Эрик отвел занавеску из бусинок и вошел. Роки сидел посреди дивана, раскинув руки по спинке, словно распятый. На низеньком столике перед ним — кофе и булочка. Из двух висевших на стене динамиков лилась умиротворяющая классическая музыка.
Роки почесал затылок о стену и внимательно оглядел Эрика совершенно безразличным взглядом.
— Сегодня без сигарет? — спросил он, выдержав паузу.
— Могу заказать, — ответил Эрик.
— Лучше дай мне упаковку могадона. — Роки заправил волосы за уши.
— Могадона?
— Тогда Иисус простит тебе твои грехи.
— Я могу поговорить с лечащим врачом о…
— Ты же сидишь на могадоне, — перебил Роки. — Или на рогипноле?
Эрик пошарил во внутреннем кармане и дал ему полную упаковку. Роки выдавил капсулу и проглотил, не запивая.
— В прошлый раз я спрашивал тебя об одном человеке, о твоем коллеге, — начал Эрик, усевшись в кресло.
— У меня нет коллег, — мрачно сказал Роки. — Потому что Господь потерял меня на пути… и не вернулся, чтобы отыскать.
Он взял белую пластиковую кружку и подцепил указательным пальцем крошку сахара.
— Но ты не помнишь, был ли у тебя сообщник в том убийстве?
— Почему ты об этом спрашиваешь? — поинтересовался Роки.
— Мы говорили об этом в прошлый раз.
— А разве я утверждал, что у меня был сообщник?
— Да, — соврал Эрик.
Роки закрыл глаза и медленно кивнул сам себе.
— Ты знаешь… я не могу полагаться на свою память, — сказал он, снова открывая глаза. — Иногда проснусь посреди ночи, вспомню какой-нибудь день двадцать лет назад и все запишу, но, когда читаю написанное через неделю, все это кажется фантазией, словно никогда и не было… и я ведь не знаю… То же самое с краткосрочной памятью, половина дней исчезает. Я принимал лекарства, играл в бильярд, ругался с идиотами, ел жареное мясо — но ничего этого не помню.
— Ты не ответил, был ли у тебя сообщник, когда ты убивал Ребекку.
— Насрать мне на это. Ты говоришь, что приходил сюда, но я тебя вижу впервые…
— А по-моему, ты помнишь, что я здесь был.
— Правда?
— И я думаю, иногда ты врешь.
— Я вру?
— Пару минут назад ты сказал о сигаретах, которые получил от меня в прошлый раз.
— Я только хотел проверить, на моей ли ты стороне, — улыбаясь ответил Роки.
— Так что ты помнишь?
— А зачем мне отвечать тебе? — спросил Роки, отхлебнул кофе и облизал губы.
— Твой сообщник начал убивать сам.
— Значит, так вам и надо, — пробормотал Роки и вдруг затрясся.
Кружка выпала у него из рук, остатки кофе брызнули на пол. Подбородок у Роки дрожал, глаза закатились, веки опустились и слегка подергивались. Эпилептический припадок продолжался несколько секунд. Потом Роки пришел в себя, вытер рот, поднял взгляд; он, кажется, все помнил.
— Раньше ты рассказывал о каком-то проповеднике, — сказал Эрик.
— Я был один, когда убивал Ребекку Ханссон, — тихо сказал Роки.
— Тогда кто этот «грязный проповедник»?
— Какая разница?
— Просто скажи правду.
— Что мне за это будет?
— А что ты хочешь?
— Чистый героин. — Роки посмотрел Эрику в глаза.
— Тебе разрешат покидать территорию больницы, если ты поможешь, — сказал Эрик.
— Я все равно не помню, все стерлось, это бессмысленно.
Эрик подался вперед в мягком кресле.
— Я помогу тебе вспомнить, — сказал он наконец.
— Никто мне не поможет.
— С точки зрения неврологии — нет. Но я помогу тебе вспомнить, что произошло в тот день.
— Как? — спросил Роки.
— Я погружу тебя в гипноз.
Роки сидел неподвижно, упершись головой в стену. Глаза прикрыты, губы слегка шевелятся.
— В гипнозе нет ничего пугающего. Это просто род медитации, когда человек может достичь очень глубокого расслабления, — попытался объяснить Эрик.
— Я читаю журнал «Кортекс» и помню длинную статью о нейропсихологии и гипнозе, — сказал Роки и взмахнул рукой.
Глава 60
Они перебрались в палату Роки, закрыли дверь и приглушили свет. Слабая лампочка освещала календарь из «Плейбоя». Эрик поставил штатив, закрепил камеру под нужным углом, отрегулировал баланс белого и поправил микрофон.
Красный кружок показал, что запись началась.
Чюрклунд сидел на стуле, широкие плечи обмякли и скруглились, как у медведя. Голова свесилась на грудь. Он круто скользнул в глубокое расслабление и прекрасно отвечал на индукцию.
Настоящего мастерства требует не гипноз сам по себе, а поиск точной глубины, способность погрузить пациента в состояние, в котором мозг максимально расслаблен, но в то же время способен отличать реальные воспоминания от фантазий.
Эрик стоял наискосок позади Роки и медленно вел обратный отсчет, готовя Роки к тому, чтобы тот извлек воспоминания из глубин памяти.
— Двести двенадцать, — монотонно говорил он, — двести одиннадцать… скоро ты окажешься перед домом Ребекки Ханссон…
Когда пациента погружают в глубокий гипноз, гипнотизер сам часто впадает в подобие транса — так называемый гипнотический резонанс.
Эрику необходимо было отделить свое полностью присутствующее здесь «я» от «я» наблюдающего.
Это наблюдающее «я» в его персональном трансе всегда находилось будто под водой. Такой стала его личная картина гипнотического погружения.
Ведя, подобно лоцману, пациентов через их воспоминания, Эрик погружался в теплое море, плыл мимо крутых скал или кораллов.
Таким образом, Эрик всецело присутствовал в том развитии событий у пациента, сохраняя в то же время безопасную дистанцию.
— Восемьдесят восемь, восемьдесят семь, восемьдесят шесть, — монотонно продолжал Эрик. — Сейчас есть только мой голос, ты слушаешь его… С каждой цифрой ты еще больше расслабляешься… восемьдесят пять, восемьдесят четыре… здесь нет ничего опасного, ничего угрожающего…
Ведя обратный счет, Эрик погружался вместе с Роки Чюрклундом в удивительную розовую воду. Они следовали вниз за якорной цепью с волосатыми водорослями в ржавых звеньях. Снизу они видели нижнюю часть большого судна, чьи винты неподвижно застыли на серебристой поверхности.
Оба опускались вниз.
Глаза Роки были закрыты, из бороды устремлялись вверх пузырьки воздуха. Он держал руки по швам, но от тока воды его одежда подрагивала.
— Пятьдесят один, пятьдесят, сорок девять…
Из фиолетовой темноты взмыла вверх огромная подводная скала, серо-черная, словно пепел.
Роки поднял голову и попытался сфокусировать взгляд, но видны были только белки его глаз. Рот открылся, веки снова сомкнулись. Волосы колыхались над головой, пузырьки вырывались из ноздрей.
— Одиннадцать, десять, девять… Ты расскажешь то, что на самом деле помнишь о Ребекке Ханссон, когда я произнесу…
Погружаясь в воду, Эрик одновременно наблюдал за Роки, сидящем на стуле в комнате. Ниточка слюны повисла у того изо рта; на нем была белая сорочка, вытертая на швах в подмышках.
— Три, два, один… Теперь ты откроешь глаза и увидишь Ребекку Ханссон, как ты видел ее в последний раз…
Роки стоял перед ним на вершине подводной скалы, одежда развевалась от мягкого морского течения, волосы колыхались над головой, как медлительные языки пламени. Роки открыл рот; большие пузыри выплыли оттуда и побежали вверх перед его лицом.
— Расскажи, что ты видишь, — спокойно попросил Эрик.
— Я вижу ее… Я стою в саду на задах дома… Через балконную дверь я вижу, что она сидит на диване и смотрит телевизор. Спицы шевелятся, голубое вязание подрагивает от этих движений у ее бедер… Она говорила, что не хочет видеть меня, но думаю, она раздвинет-таки ноги.
— Что происходит?
— Я стучу в стеклянную дверь, она снимает очки и впускает меня… говорит, что ей пора спать, потому что завтра будний день… но что мне можно переночевать, коли захочу…
Эрик не перебивал — просто ждал следующего сегмента воспоминаний, чтобы картины соединились друг с другом.
— Я сажусь на диван и легонько трогаю цепочку у нее на шее… Старый рисунок из «Хюсмудерн» лежит на полу… Ребекка откладывает вязание на стол, и я кладу руку ей между ляжек, но она отодвигается, говорит, что не хочет… но я медленно тащу ночную рубашку верх…
Роки тяжело дышал.
— Она сопротивляется, но я знаю, она ждет этого, я читаю это в ее глазах, она хочет прямо сейчас… я целую ее и сую руку ей между ног…
Он улыбнулся сам себе, сидя на стуле, но тут же посерьезнел.
Читать бесплатно другие книги:
