Сестра четырех Водолазкин Евгений

Второе действие

Четверо больных сидят на своих кроватях. Перед ними верхом на стуле – Сестра.

ФУНГИ. Вы – действительно Смерть?

СЕСТРА. Я. Действительно. Смерть.

ПИСАТЕЛЬ. Просто театр абсурда какой-то… А зачем вам этот… (показывает на косу) атрибут? Вы хотите нас испугать?

СЕСТРА. Все вы живете так, будто меня нет! (Плачет.) Потому что, помня о Смерти, нельзя жить так, как живете вы.

ДЕПУТАТ. Я не понимаю, чего вы от нас хотите! Нельзя же постоянно думать о Смерти! В первую очередь нужно думать о Жизни – согласны, коллеги?

СЕСТРА. А Смерть – это часть Жизни. Простите, я приму успокоительное… (Принимает.)

ПИСАТЕЛЬ (подходит к Сестре и гладит ее по голове). Ну, успокойтесь же, успокойтесь… (Целует ее в макушку.) Да, мы живем пошло, согласен, – что делать?

СЕСТРА. У вас ко мне нет ни малейшего (ей изменяет голос)… уважения! И чем лучше вы живете, тем глубже меня прячете! Вы знаете, что в Европе уже не отпевают в открытых гробах?

ДОКТОР. Элементарная гигиена!

ДЕПУТАТ. А, может, вы бы хотели, чтобы мертвые тела публично сжигали? Тогда – милости прошу в Индию!

ФУНГИ. Все – в Индию!

СЕСТРА. Вы ищете для меня самый темный угол. Прячете, как бабушку на семейной вечеринке! (Швыряет косу на пол.) Но теперь этот вирус вернул Смерть в ваши дома. В самых богатых странах каждое утро сообщают о тысячах умерших – и живые уже не могут от этого сбежать!

ПИСАТЕЛЬ. И что же мы теперь должны… делать?

СЕСТРА. Первая просьба – сдать мне мобильные телефоны и часы. Они вам будут только мешать.

Все сдают Сестре телефоны и часы.

ДЕПУТАТ. Простите, но как же мы будем узнавать последние известия? Время, наконец?

СЕСТРА. Там, куда мы направляемся, ничего такого нет.

ДЕПУТАТ. Не хотелось бы создавать впечатление исключительности, но, в конце концов, я депутат и должен доработать до конца срока.

СЕСТРА. Не волнуйтесь, сроки мы пересмотрим. (Записывает что-то в блокнот.)

ФУНГИ. И всё равно – не могу поверить, что вы – Смерть…

СЕСТРА. Это оттого, что мы всё еще мало знакомы. Вы хотели сближения? Теперь это возможно. Надеюсь, дорогой мой, вы не будете уклоняться от объятий.

ФУНГИ. Тут десять раз подумаешь, прежде чем обниматься.

ДОКТОР. Одну минуточку. В больнице имени Альбера Камю вы числитесь как медсестра, и все эти разговоры о Смерти… Как-то не очень это вяжется со штатным расписанием.

СЕСТРА. Просто по штату у вас нет такой должности – Смерть.

ДЕПУТАТ. А почему вы – как бы правильно выразиться? – опекаете именно нашу палату?

СЕСТРА. Меня приставили к умирающим, которых для удобства собрали в одной палате. Вот и всё.

ДОКТОР. Кто приставил?

Сестра одними глазами показывает вверх.

ПИСАТЕЛЬ. Стойкое впечатление, что мы заблудились где-то за кулисами. И как же ведут себя другие в этой… роли?

СЕСТРА. Тут бывает по-разному. Некоторые вспоминают детство. Иногда слышу такие рассказы, что, верите ли, подступает к горлу ком. (Вытирает глаза.) Некоторые молятся. А есть и те, что впадают в отчаяние. Лежат не вставая. Слёзы у них текут по вискам на подушку. Иногда затекают даже в уши. Это зависит от формы ушей и того, где они размещаются.

ДЕПУТАТ. По моим наблюдениям, уши у всех расположены одинаково.

ФУНГИ. Не обязательно. Вот я служил в армии, и был у нас, короче, один полковник – так у него уши были посажены очень высоко. Очень. Считай, на макушке. Он мог ими даже шевелить.

ДОКТОР. Какое ценное качество!

ФУНГИ. В армии – ценное. Там ведь как: многое обычным способом высказать нельзя – иногда приходится шевелить ушами.

ДОКТОР. Это как эзоповым языком, что ли?

ФУНГИ. Ну да, вроде… Только не языком, а ушами.

ДЕПУТАТ. Поучительная история. (Сестре.) Уважаемая, а можно поинтересоваться, зачем вы нас всех собрали?

СЕСТРА (пожимает плечами). Побеседовать…

ПИСАТЕЛЬ. По большому счету, нам этим нужно было заниматься всю жизнь.

ДОКТОР. А я бы, честно говоря, с большим удовольствием ее отсюда выпроводил. В конце концов – я имею право ее уволить.

СЕСТРА (в сторону). Он даже не понимает, что это невозможно.

Стук топора за стеной. Услышав его, Писатель закашливается, его просто выворачивает. Все начинают суетиться, бьют его по спине, но кашель не прекращается. Он силится что-то сказать, но не может.

СЕСТРА (всем). Да прекратите же! (Делает Писателю укол под лопатку и укладывает его на кровать.)

Писатель лежит неподвижно.

ДОКТОР. Мне страшно. По-моему, он умирает.

СЕСТРА. Он умрет только после окончания нашего разговора. (Писателю.) А пока я попрошу вас не умирать. (Всем.) Ну, что вы все окаменели? Разговаривайте о чем-то – так ему будет легче!

ФУНГИ. Приезжает, короче, генерал из столицы. Проверяет, да? Ну, и наш полковник ему докладывает, что всё, мол, на местах в порядке. А сам ушами шевелит. То есть, в порядке, но – не всё. Тут генерал, конечно, сразу смекнул, что армейское имущество распродается за бесценок.

ДОКТОР. И это – по ушам?

ФУНГИ. Если бы только это. (Понизив голос.) Он смекнул также, что в случае, если он закроет на всё глаза… Ну, вы меня понимаете.

ДОКТОР. Так чем эта история кончилась? Генерал смекнул – а дальше что?

ФУНГИ. Да ничего особенного. История ведь не о генеральской смекалке, а о том, как много можно выразить ушами.

ДЕПУТАТ. М-да… Полезная информация. (Сестре.) А о чем вы хотели с нами беседовать?

СЕСТРА. О чем-нибудь несиюминутном, настоящем.

ФУНГИ. А в мире настоящего-то очень мало – одни подделки.

ДОКТОР. Может, тогда о ненастоящем? Только конкретно, без общих фраз.

СЕСТРА. Да, пожалуйста, конкретный пример… Несколько дней назад Фунги с Писателем отправили по электронной почте письмо. Совершенно фантастическое содержание. Всё – неправда! (Фунги) Вам не стыдно перед Баожей?

ФУНГИ. Это почему же мне должно быть перед ней стыдно?

СЕСТРА. Потому что вы заставляете женщину ходить на площадь Тяньаньмэнь или, там, кормить мужа – в то время как ее просто нет.

ФУНГИ. Да она мне снится каждую ночь! Я ее, можно сказать, вижу наяву!

ПИСАТЕЛЬ. Он чувствует своих героев. У нашего Фунги есть всё, чтобы быть писателем.

ФУНГИ. Они думают, что я всю жизнь мечтал развозить пиццу!

СЕСТРА. И вообще – все эти шпионы, теория заговора… (Писателю.) Неужели вам интересно заниматься такой ерундой перед Смертью?

ПИСАТЕЛЬ. Мне интересны детали. Запах свежезапеченных карасей в сметане, рябь на реке. Интересно рассказать о славном парне по имени Сунь. (Кашляет.)

ФУНГИ. Он ведь мокрым шел домой – до ниточки! В башмаках чавкала вода.

ПИСАТЕЛЬ. И эта раздача карасей! Четкие, выверенные движения. Точный психологический расчет, полная уверенность в том, что всё расхватают. (Кашляет.) Всё – до последнего карася.

ФУНГИ. Влажные порочные губы шевелятся, подсчитывая розданное. Блестящие и дрожащие, как щупальца. Считающие и шепчущие.

ПИСАТЕЛЬ. Мощно, ощутимо, щемяще!

ДЕПУТАТ. Вот оно – писательское слово. Пандемии как локомотивы литературы.

СЕСТРА. Ваши выдуманные люди не могут даже умереть!

ПИСАТЕЛЬ. Вот именно: нас, настоящих, не будет, – а они, выдуманные, останутся!

ФУНГИ. Римский нос, узкие, словно острие скальпеля, глаза, мгновенный взор из-под фуражки.

ПИСАТЕЛЬ. Да какие мы, если разобраться, настоящие?

СЕСТРА. Ну, вы уж тоже не преувеличивайте. Вы – настоящий писатель, известный человек.

ПИСАТЕЛЬ. А вы знаете, что за последние пятнадцать лет я ничего не написал?

ДОКТОР. Я тут недавно вашу книжку купил. Не читал пока, но купил – датируется этим годом.

ПИСАТЕЛЬ. Это всё – старое или перелицовки старого. А так, чтобы сесть и что-то всерьез написать, – этого не было уже полтора десятка лет. (Кашляет.) Удивительно, но перед лицом Смерти мне не стыдно в этом признаться.

ДЕПУТАТ. Так какой же вы писатель, если столько лет не пишете? Вы просто фейк какой-то. Почему читатели считают вас – как это называется? – властителем дум?

ПИСАТЕЛЬ. Потому что читатели – не читают. Они тоже, как вы выражаетесь, фейк.

ФУНГИ. По-моему, всё логично: писатели не пишут, читатели не читают. Вот, Доктор купил книгу – но ведь не читал!

ДОКТОР. Да, не читал. И тоже этого не стесняюсь. Потому что работаю двадцать пять часов в сутки.

СЕСТРА. Не пишут, не читают, не стесняются.

ДЕПУТАТ. Сказать по правде, коллеги, я бы хотел узнать план сегодняшнего мероприятия.

ФУНГИ. Мероприятие воспитательного характера. Пусть каждый из ребят расскажет о себе… Потом – танец маленьких утят. В завершение – сценки из отрядной жизни на фоне костра.

ПИСАТЕЛЬ. А ведь недурная мысль: самое интересное – играть себя. Смотришь на себя как бы со стороны. Очень даже полезно.

ДОКТОР. А, по-моему, что бы ты о себе не играл – получается, что ты вроде как хороший. Мы же всё время себя играем. И всё время – хорошие.

ПИСАТЕЛЬ. Тогда усложним задачу – сыграем наоборот.

ДОКТОР. Как это?

ПИСАТЕЛЬ. А так, что ты вроде как плохой. Здесь, конечно, потребуются признания.

СЕСТРА. Вот вы спрашивали о плане, Депутат. Предлагаю с вас и начать.

ФУНГИ. Отличное предсмертное мероприятие.

ДЕПУТАТ. Что ж… Признаюсь, что на днях проехал на красный свет – и тем самым привлек внимание поста ДПС. Признаюсь также, что часто езжу на красный свет. Обычно мне достаточно предъявить депутатское удостоверение – и меня отпускают.

ФУНГИ. А тут не сработало?

ДЕПУТАТ. Всё дело в том, что у меня обнаружили температуру. Красный свет бы мне, конечно, простили. Но температуру – никогда. Полицейские были очень взволнованы и приказали мне следовать за ними. Я проследовал – и вот, коллеги, я здесь!

СЕСТРА. Фунги мог бы изображать сотрудника ДПС, а Депутат – депутата.

ФУНГИ (хлопает в ладоши). Поехали!

ДЕПУТАТ. Мчусь – скорость под двести!

ПИСАТЕЛЬ. Что вы испытываете?

ДЕПУТАТ. Упоение скоростью!

ПИСАТЕЛЬ. Еще!

ДЕПУТАТ. Плевать я хотел на всех сотрудников ДПС!

СЕСТРА. Вы видите светофор…

ДЕПУТАТ. Я вижу светофор!

ПИСАТЕЛЬ. А мы – не видим! Мы – не видим! Описывайте!

ДЕПУТАТ. Впереди – красный свет. Он растекается по горизонту заревом заката, он занимает собой всё небо!

ПИСАТЕЛЬ. Фунги – вступаете! Соблюдаете спокойствие. Вы таких, как он, на завтрак едите.

ФУНГИ. Ну, разумеется, этот красный свет видели и мы на посту ДПС. Как видели и машину Депутата. В его глазах не было ничего, кроме презрения к правилам дорожного движения. «Он что – больной?» – спросил меня напарник. «Сейчас проверим», – ответил я.

ДЕПУТАТ. Остановив меня, полицейские предложили мне измерить температуру. «38 и 6», – сказали они. Я показал им депутатское удостоверение, они удостоверились, но отказались меня отпускать. Их было двое, и я предложил им триста долларов. Всё, что было у меня в кармане. Я не хотел вам это рассказывать…

СЕСТРА. Но это же взятка!

ДЕПУТАТ. Мне тоже так показалось.

СЕСТРА. А что они?

ДЕПУТАТ. Они? Воскликнули хором: «Ни за что!» И глаза их были на мокром месте.

ПИСАТЕЛЬ. Шутите?

ДЕПУТАТ. Шучу… Я предложил им триста долларов. Они посовещались и сказали: «Каждому!». Я ответил, что расплатиться сейчас не в состоянии.

ПИСАТЕЛЬ. Итак, Депутат оказался не в состоянии дать требуемую сумму. (Фунги.) Ваши действия?

ФУНГИ. Я ему спокойно так говорю: в таком состоянии вы не можете следовать туда, куда хотели.

ДЕПУТАТ. А куда же мне следовать?

ФУНГИ. Туда, куда, видимо, не хотели.

СЕСТРА. То есть – в инфекционную больницу имени Альбера Камю?

ДЕПУТАТ. Именно… (Вытирает пот со лба. Сестре.) У вас термометр при себе?

СЕСТРА. Вам же уже измерили температуру – хотите еще?

ДЕПУТАТ. Да. Что-то мне жарко.

Депутат меряет температуру, передает термометр Сестре.

СЕСТРА. Так я и знала – 39 и 5. (Достает из сумки таблетки, приносит стакан с водой.) Выпейте жаропонижающее. Это поможет.

ФУНГИ. Временно.

СЕСТРА. Фунги, а вам что, совсем уж нечего рассказать?

ФУНГИ. Ну, почему же? Мы тоже кой-чего изобразить можем. Я, например, пиццы просроченные вожу. Наша фирма покупает их за бесценок в супермаркете. (Изображая фокусника.) Кладем кусочек ветчины или грибок какой-нибудь, спрыснем соусом – и в печь.

ДОКТОР. А потом?

ФУНГИ. А потом я их развожу. Если честно – мой конфликт с будущей женой был вызван именно этим. Ей этот бизнес не нравился.

СЕСТРА. Подождите! Это должна быть поучительная сцена. Я готова сыграть вашу будущую жену. (Заливается истерическим хохотом.)

ФУНГИ. Нет, теперь она настоящая. Или бывшая – на тот случай, если мы уже не увидимся.

ПИСАТЕЛЬ. Будущая в прошедшем. Как возник конфликт?

ФУНГИ. Как всегда – из ничего. В тот вечер она занималась переупаковкой пиццы. Сказала мне…

СЕСТРА. Сказала: из продуктов низкого качества ты хочешь…

ФУНГИ. Нет, так она не говорила. Вот ее точные слова: «Ты хочешь из говна сделать пулю. С этим пора завязывать». «Ну, слушай, давай в последний раз, – предложил я. – Раз уж закупили, то надо же как-то это реализовать». Она типа успокоилась и говорит: «Ну, ладно. Давай в последний раз». Приезжаю я к клиенту – состоятельный человек средних лет…

СЕСТРА. Подождите секунду. (Показывает на Депутата.) Такой?

ФУНГИ. Тот как-то значительнее был. Но в целом – похож. Вот так же через губу разговаривал.

СЕСТРА. Господин Депутат, вы можете поучаствовать в нашей постановке?

ДЕПУТАТ. Это ваша личная просьба?

СЕСТРА. Можете считать, что да.

ФУНГИ (Депутату). Я не хотел вас обидеть. Просто тот был как-то больше похож на депутата.

ДЕПУТАТ. То есть – вы не верите, что я депутат?

СЕСТРА. Давайте не ударяться в амбиции! Я сразу поняла, что у вас возникла – ну, такая как бы вражда. Просто предсмертный антагонизм какой-то!

ПИСАТЕЛЬ. Сдержите свои эмоции, Депутат. Откройте ему дверь. Поздоровайтесь. Можете что-нибудь спросить для разрядки.

ДЕПУТАТ (открывает воображаемую дверь). Добрый вечер. Вы на какой помойке эту пиццу нашли?

СЕСТРА. Подождите-подождите. Каким образом вы определили качество пиццы?

ДЕПУТАТ. По запаху.

ФУНГИ. Не выдумывайте – потому что пиццы там не было. Там была «Мать» Горького.

ДЕПУТАТ. И пахла она – ой-ой-ой! Странное дело… Мне кажется, что сейчас я не чувствую запахов.

СЕСТРА. Это признак болезни – со всеми вытекающими. Но как вы поняли, что не чувствуете запахов?

ДЕПУТАТ. Вот от него (принюхивается к Фунги) всегда несет перегаром…

ФУНГИ. Это ложь!

ДЕПУТАТ. А сейчас я ничего не слышу.

ФУНГИ. Просто вы не хотите доигрывать эту сцену, потому что она показывает, что вы – лжец.

ДЕПУТАТ. Заткнитесь! Я ее из принципа доиграю, даже если умру! Что там было дальше?

ФУНГИ. Вы протянули мне чаевые.

ПИСАТЕЛЬ. Протягивайте.

Депутат достает из нагрудного кармана купюру и протягивает Фунги.

ФУНГИ (засовывая купюру в карман штанов). Спасибо – это лишнее.

ДЕПУТАТ. Если лишнее, так что же вы берете? Если лишнее – верните! (Писателю.) Так ведь?

ПИСАТЕЛЬ. Видите ли, это – логика парадокса. Фунги – человек контрастов. Да, он берет деньги – но в то же время подчеркивает свое равнодушие к ним.