Космическая красотка. Принцесса на замену Пашнина Ольга

– То, Виккерс, я не нянька и не фрейлина. Мне нет нужды тащить через половину галактики безродную нищенку. Либо ты выбираешь быть принцессой, либо космическим мусором, ясно? Даю тебе на размышление час. И доешь десерт. Сладкое полезно для работы мозга.

Поднявшись, Фортем вышел. Я осталась в одиночестве, закутанная в одеяло. С перспективой… или смерти, или какого-то дикого притворства. Да уж, выбор так себе. Или его вообще нет?

Умирать сразу не хотелось. Согласиться на условия Фортема – хоть какой-то, но шанс. Но и притворяться сестрой императора… случись что с этим рептилоидом, мне конец. Притворяться без его помощи будет нереально.

Если есть два выхода и они оба не нравятся, надо искать окно и вылезать через него. В моем случае окно – таинственный печальный Люк, который жаждет увидеть сестренку. Если он действительно такой весь семейный, что отправил за мной (ней?) этого хама напыщенного, то, возможно, не рассердится на меня за маленькую ложь.

Я соглашусь играть его сестру, мы прилетим к… ну, в пункт назначения, и я все расскажу этому таинственному Люку. Попрошу помощи и защиты от Фортема.

А если они друзья?

Кому поверит мифический Люк? Мне, бездомной девушке с Земли, или своему телохранителю, которого знает с детства?

Блин, сплошные вопросы, и ни одного ответа. Только происходящий вокруг бред, от которого некуда сбежать. Замкнутое пространство спальни, темнота в иллюминаторе и медленно тянущееся время. От безделья я начала впадать в тоску по Сашке.

Принцесса… да, пожалуй, что-то в подруге было. Несмотря на всю грязь, что творилась вокруг, она казалась мне словно из другого мира. Трущобы ей не подходили, она была там чужая. В то время как я – совершенно своя.

Темнота за окном вдруг сменилась ярким светом, и я подскочила от неожиданности. Но оказалось, что то, что я сначала приняла за иллюминатор, было экраном, транслирующим происходящее снаружи. А сейчас экран показал мне… парня. На вид лет двадцати пяти. Он был одет в светлую, идеально выглаженную рубашку. Обладал золотистыми волосами и нереально красивыми голубыми глазами. Я смотрела в них и просто тонула, не в силах сообразить, что вообще происходит.

Это были Сашкины глаза.

– Здравствуй, – произнес медленно парень, – Паулина.

– Вы – Люк! – догадалась я.

В его глазах вдруг появились слезы, но он быстро взял себя в руки.

– Сестра… я так долго тебя искал!

– Я немного…

– Да-да, ты растеряна и напугана, я знаю, прости! Но я так счастлив, что нашел тебя! Так рад видеть! Паулина, дорогая, не нужно ничего бояться, совсем скоро ты окажешься дома, где тебя ждут! Как же я жалею, что не знал о тебе раньше!

– Знаете… – Я не смогла сказать ему ничего из того, что собиралась.

Просто не смогла, сама не знаю почему. Слова застряли в горле, и «Я не ваша сестра, Люк» сказать не вышло. Наверное, какой-то частью я понимала, что ничего хорошего после этих слов мне не светит.

– Приятно с вами познакомиться, – вздохнула я, робко улыбнувшись.

Ответная улыбка была такой счастливой, что я невольно ощутила укол совести. «Ты ждал не меня! Сашку! Яркую и веселую Сашку, которая давала мне силы жить дальше! Сашку, которая погибла по нелепой случайности! Сашку, чье место я заняла. Она была достойна вернуться в семью, она была настоящей принцессой».

Но ничего этого я не сказала. Люк вдруг подмигнул мне:

– Не злись на Фортема. Он суров, но, я уверен, тоже рад тебе. Он был против, чтобы я тебе звонил, но кто тут император, фаргх его раздери!

– Э-э-э… – Я чувствовала себя не в своей тарелке, и Люк это заметил.

– Отдыхай, сестра. Совсем скоро мы увидимся. Я очень хочу с тобой поговорить. Здесь жутко красиво, ты увидишь очень много необычных мест. Как только прилетишь, я все тебе покажу. До встречи, Паулина.

– До встречи… Люк, – кивнула я, ошеломленная количеством событий и знакомств за последние часы жизни.

Изображение пропало, вернув космическую тьму, ставшую привычной. Я легла на кровать и уставилась в серый глянцевый потолок… каюты. Наверное, помещение, где я находилась, называлось каютой.

Что ж, из первого знакомства с «братом» стало ясно, что человек он явно не бесчувственный. А значит, есть шанс, что поймет мою беду и поможет. Или нет? Фиг их разберешь, этих богатых и знаменитых. У меня не было опыта общения ни с кем, кто был богаче клерка в соцзащите. Да и тех я знала очень поверхностно. Наш детдом был одним из самых сложных, и меценаты посещали его крайне редко. Практически никогда.

Тут мысли потекли в другом направлении. Звонил Люк, а значит, у Фортема уже не получится просто так меня прикончить, если ему что-то не понравится. Придется объясняться перед работодателем. Так-так-так. Кажется, у меня появился шанс отомстить за не слишком вежливое отношение. И за то, что он не позвонил в полицию по поводу тела Саши. Почему-то я не сомневалась, что благодаря этому рептилоиду у Сашки не будет ни могилы, ни захудалого бюджетного памятника. Подруга просто исчезла с лица земли, и я была единственной, кто о ней помнил.

Ну, теперь и Фортем не забудет.

А он словно подслушал мои мысли:

– И что тебя так веселит?

– Мисс Виккерс, – поправила его я. – Мы, кажется, договаривались быть взаимовежливыми, лорд Фортем.

– И что же вас так веселит, мисс Виккерс? – с напускной вежливостью поинтересовался лорд. – Вы приняли решение?

– Я только что имела очень приятный разговор с Люком – уж не знаю, как его официально называть. Весьма дружелюбный молодой человек.

С той стороны динамика воцарилась тишина. Мне почудилось, Фортем в красках сейчас представляет, как душит меня и закапывает труп. Ну, или просматривает запись разговора, наверняка ведь сохранилась.

– Ну, что ж, полагаю, проблема решилась сама собой. Выбора у вас, мисс Виккерс, не осталось…

– Это у вас, лорд Фортем, выбора не осталось, – довольно проговорила я. – Ведь ваш начальник уже знает, что я на борту. Значит, убить вы меня не можете. И теперь только от вас зависит, какое решение я приму. Что скажет Люк, если узнает, что вы его обманули?

– Не играй со мной, девочка.

Не играть? А я и не играю. Но за Сашку ты ответишь. И за обращение со мной тоже. Ведь сначала Фортем не знал, что я не родственница Люку. Значит, я его и без необходимости притворяться бесила. Рептилоид-ксенофоб.

– Не обольщайтесь, мисс Виккерс. Люку, несомненно, будет тяжело услышать, что в результате несчастного случая его обретенная сестра трагически погибла. Но он переживет.

Блефует! Или нет?

– Мне нужна одежда.

– А мне нужно ваше слово, мисс Виккерс.

– Вы так уверены, что мое слово что-то значит?

– Я сделаю его весомым. Итак, я требую, чтобы вы не просто притворились кронпринцессой. Стали ей. Поверили в то, что ваш отец – звездный лорд, увлекшийся… землянкой.

Последнее слово он практически выплюнул, словно оно было ругательством. Точно ксенофоб.

– Землянка, к вашему сведению, – нора в земле, – пробурчала я. – У меня есть вопросы.

– Слушаю вас.

Говорить с Фортемом и не видеть его было тяжеловато. Как много все-таки значит зрительный контакт. Взгляды, жесты, выражение лица. У меня складывалось ощущение, что я беседовала сама с собой.

– Сколько я буду притворяться?

Этот вопрос будто бы удивил Фортема. По крайней мере, насмешливость он растерял.

– Вечно, мисс Виккерс. Я предлагаю вам не сыграть роль в театре, а стать принцессой. Из этой игры нет выхода. У вас нет выхода. Куда вы пойдете? На Землю вас не вернут, рейсов туда как таковых нет. Останетесь в незнакомом мире, в полном одиночестве? Нет, девочка, из этой игры нет выхода.

– Но если вскроется правда…

– Она не вскроется, – отрезал Фортем. – Люк здоров, способен к деторождению и любим народом. Ты будешь рядом, как любимая сестричка, выйдешь замуж за кого-то при дворе, а наследником станет Люк. И на этом все, никаких отклонений.

Я хмыкнула. Легко у него все получается.

– А если на Люка кирпич упадет? Я не собираюсь становиться вашей этой… королевой или кем там.

– Императору не падают на голову кирпичи! – рявкнул Фортем.

– Да? Это вы нашу историю не читали. Им они падают как раз-таки очень часто.

– Откуда оборванка может знать историю?

– Эй, полегче, я бездомная, а не тупая!

– Тогда, может, продемонстрируете интеллект, мисс Виккерс?

– Только после вас, лорд Фортем.

Мы обменялись возмущенным сопением.

– Кирпич, – продолжил мужчина, – может упасть и на вас. С куда большей вероятностью, чем на Люка. Если я замечу, что вы намереваетесь меня подставить, не успеете «мяу» сказать, отправитесь вслед за подружкой.

При упоминании Сашки в глазах потемнело, и я продемонстрировала в камеру средний палец. Из динамика послышалось несколько удивленное покашливание. Очень надеюсь, рептилоид подавился. С летальным исходом.

Увы мне. Фортем очень быстро взял себя в руки.

– Воспитывать вас придется явно с нуля, мисс Виккерс.

– Мне нужна одежда, – повторила я.

– Одежда будет.

– Я не знаю ваш язык.

Все это время мы говорили на моем. Но ведь вряд ли в другой звездной системе говорят так же, как на Земле?

– Выучите. Что-то еще желаете, моя принцесса?

«Шоб ты издох, скотина!» – подумала я, но вслух ничего не произнесла. С Фортемом мы явно еще долго будем бодаться характерами. Ничего, я привыкшая.

В детдоме учишься за себя стоять насмерть. Есть точка невозврата, проходя которую думаешь: «Все! Назад дороги нет, хоть убейте!» Смерть Саши стала такой точкой, и я не собиралась уступать. Терять мне нечего. Нет ни одного человека на Земле, что вспомнил бы о моем существовании. И если я погибну… что ж, я могла погибнуть десятки раз до встречи с Фортемом, и меня это не пугало.

Сейчас я рискую лишь жизнью, которая, будем честны, не такая уж и приятная. А мужчина, кажется, рискует куда большим.

Кстати, Фортем – это имя или фамилия? Он, кажется, представлялся, но я толком не запомнила. Сложно сразу держать в голове кучу информации, когда тебя везут на другую планету. А ты и об инопланетянах до этого слышала исключительно в анекдотах.

Сколько я так лежала, не знаю. Часов в комнате не было, да и как знать, какое в космосе время? Вроде бы гринвичское, но зуб не дам.

По ощущениям прошло около часа, когда открылась дверь и немного скованной походкой вошла… сначала мне показалось, это была девушка. Но потом все же я рассмотрела гладкую пластиковую поверхность ее лица.

– Робот, – вырвалось у меня.

– Какое поразительное наблюдение, – не преминул откликнуться Фортем.

– Вы что, за мной следите?! – рявкнула я куда-то вверх.

– А ты полагаешь, тебе кто-то даст свободу передвижения? – хмыкнул рептилоид. – Тебе принесли одежду. Надеюсь, ты соответствуешь размеру принцессы, потому что иначе придется вечно ходить закутанной в одеяло. Пойдут разные слухи, и не хватало мне еще обвинений в связи с землянкой.

– Ксенофоб, – бросила ему я.

И потом дошло: да он же издевался! Они изначально думали, что я – сестра Люка. Про Сашку уже потом выяснилось, а значит, все с размером в порядке.

Мне выдали комплект простого черного белья, серый комбинезон из приятной, на ощупь почти как хлопковой, ткани и легкие туфли, напоминающие кроссовки. Явно не уличные, на слишком мягкой подошве.

– Не смейте наблюдать! – злобно глянула куда-то вверх.

Мне так и не удалось вычислить местонахождение камеры. Наверное, была вмонтирована в потолок или в светильник. Впрочем, светильников я тоже не нашла, свет лился словно из щелей между потолком и стенами, хотя я никакой выемки там не видела.

Для верности ушла в ванную. Не ставил же этот идиот и там камеры?!

Быстро оделась и нашла в кармане комбинезона небольшой гигиенический набор: расческу, тюбик с кремом или чем-то похожим, блеск для губ. Косметики у меня никогда не было, хотя в последние несколько лет я просто мечтала о каких-нибудь девичьих мелочах.

Я с удовольствием причесала непослушные светлые кудри, нанесла блеск и улыбнулась. Из грязи в князи почти в буквальном смысле. Из бродяжки в принцессу… в фиктивную, конечно. Сашке бы это понравилось, она обожала авантюры и игры. Я была в нашей компании занудой, вечно отговаривала ее от опасных предприятий, чувствуя себя старшей сестрой.

А теперь осталась одна, и не было рядом подруги, что могла подсказать или поддержать.

«Давай, это же весело!» – словно наяву прозвучал ее голос. Я тряхнула головой. Поплачу потом, когда выберусь из этой клетки с наблюдением. Он вообще спит? Или круглосуточно смотрит реалити-шоу со мной в главной роли?

Остро захотелось сделать какую-то гадость. Но увы – Фортем успел раньше. Едва я вернулась в комнату, раздался его голос:

– Как прилетим, надо найти тебе тренера и подкачать задницу. Иначе замуж мы тебя не выдадим, даже с доплатой.

– Вообще-то мне три года было нечего жрать! – возмутилась я, но уже как-то устало. Общение с этим ксенофобом выматывало.

– Тебя из детдома никто не гнал.

Да что б ты понимал, дебил великовозрастный. Про детдомы в книжках читал? Рай, слов нет, еще б лет двадцать прожила. Неужели он думал, что я отправилась бродяжничать только потому, что мне не хватало острых ощущений?

– А где камера? – спросила я.

– Зачем тебе знать, где камера?

– Смотреть хочу в ваше гипотетическое бессовестное лицо, лорд Фортем!

Я подчеркнула обращение, ибо рептилоид снова скатился до «ты». Вот нет в нем уважения к принцессам. А между прочим, на мелочах палились все шпионы.

Он долго молчал, и я уж решила – заигнорил. Но все же ответил:

– Над столом, там небольшая выдвижная панель. Динамик и камера.

В голове мгновенно созрел план мести, и я с трудом удержалась от того, чтобы захихикать. Будет лорду сюрприз, акт первый, действие второе. Пошатнем основы ксенофобии и отключим его от бесплатного зрелища. Осталось выяснить, когда он ляжет спать… если эта зараза вообще спит.

Время медленно тянулось. Я мерила шагами комнату и периодически проверяла отклик Фортема. Он словно жил у экрана. Отзывался всегда и с неизменным раздражением, чем еще больше меня бесил.

– Мне скучно! – взвыла я наконец.

Эта реплика была проигнорирована, и я навострила уши. Но вскоре вошел тот же робот и принес еду, а вместе с ней пару каких-то металлических пластинок с серебристым, чуть выпуклым узором.

– Можешь начать учить язык, – посоветовал сверху Фортем.

– И что это? Алфавитные карточки? Мне надо показывать тебе нужную? Дай угадаю, вот на этой написано «пошел», а на этой «к черту»?

– Это чипы для обучения, – буркнул мужчина. – Приложишь сзади к шее и ложись, изучай.

– Я не буду всовывать в голову странные штуки! – поспешно отодвинула чипы подальше, словно они могли вдруг протянуть ко мне щупальца.

– Дикая девчонка, – выругался Фортем, – ты ничего не почувствуешь. Нити, которые чип пускает к мозгу, человеческому глазу невидимы.

– А если они сунутся не туда?

– В твоей единственной извилине сложно заблудиться.

От возмущения осталось только бесшумно хватать воздух ртом. В камеру снова устремился неприличный жест, и по комнате пронесся хрипловатый смех лорда-ксенофоба. Ничего, усни у меня. Только усни, зараза.

Не проронив больше ни слова, я принялась за еду.

Лорд соизволил уснуть после ужина. Свет погасили против моей воли, и я поняла: на корабле настала ночь. Вопросов было много. Следит ли кто-то за мной, пока Фортем свалил? Заметят ли их автоматические системы, что я делаю с камерой?

Но попробовать-то стоило. Расчет был на то, что теперь, когда я познакомилась с Люком, мне не сделают ничего слишком плохого. А то братику нажалуюсь. Скажу: «Обижал меня твой изверг в полете. Хулиган-с».

Но все было тихо. С третьей попытки я нащупала панель, чуть надавила, и она сама отъехала вбок, обнажив внутренности. Да-а-а… технологии, конечно, на высшем уровне. Я в них мало что смыслила. Впрочем, все было построено на одном принципе, и через полчаса я поняла, что надо сделать, чтобы познакомить Фортема с великим искусством землян.

А именно – с картиной Малевича «Черный квадрат». Оставалось надеяться, изображение с камеры у него пропало. Удовлетворенная маленькой гадостью, я легла и почти сразу уснула.

Проспала… недолго по ощущениям. Просто в один прекрасный момент вдруг почувствовала на себе странный взгляд и… решила делать вид, что сплю.

– У тебя изменился пульс, – сообщили мне. – Ты проснулась.

Сказано это было с таким сожалением, словно Фортем вместо этого хотел сказать: «У тебя остановился пульс. Ты сдохла».

– Доброе… утро? – немного удивленно спросила я, потому что света в комнате не было.

– Еще ночь, – заверил меня мужчина.

– И-и-и… вы во сне ходите?

– Нет, я пришел выяснить, что случилось с камерой и почему она вдруг перестала показывать твою каюту.

– Вы ее просто замусолили, она решила не быть соучастницей преступления.

– Это какого же?

– Не знаю, у вас разве не считается преступлением подглядывать за молоденькими девочками?

Фортем заскрежетал зубами.

– Вы камеру пришли чинить? Или что? Я без понятия, что с ней случилось.

– Правда? Тогда, наверное, шлейф отсоединился сам собой. Я тебя просил не играть со мной? – Он угрожающе поднялся со стула, где восседал.

– Слушайте, – я села в изголовье кровати и вздохнула, – ну вот в чем вы меня обвиняете? Я три года прожила на улице, добывая еду воровством. Откуда я знаю что-то о камерах, шлейфах и прочей ерунде? Я не знаю, как он отошел, ясно? Разбирайтесь со своими проблемами сами.

– Я тоже спросил себя об этом же, – невозмутимо кивнул Фортем. – Как невоспитанная дикая девчонка смогла так аккуратно отсоединить нужный шлейф?

Вот блин, надо было его зубами отгрызть.

– И знаешь, что я сделал?

Ой, только пусть не говорит, что занялся общественно-полезным делом. Размышлял полночи, какую гадость мне сказать.

– Я посмотрел твое досье. И увидел, что пару раз ты попалась в компании, которая мастерски угоняла машины.

Блин.

– А у вас есть статья за сексуальные домогательства? Напишу на вас заявление, потому что вы меня явно домогаетесь, подглядывая в камеру!

– Знаешь выражение «если тебя незаслуженно оскорбили, пойди и заслужи»? – угрожающе произнес Фортем.

– Ну…

Без предупреждения он оказался возле меня и сгреб в охапку. Правда, явно переоценил свои силы: брыкалась я так, словно от этого зависела моя жизнь. Удалось даже пару раз куснуть его за плечо. Мы боролись пару минут, и Фортему никак не удавалось уложить меня на постель. И вскоре я поняла почему: он тщательно следил, чтобы я не поранилась об шипы на его руках. Тут же созрел коварный план камикадзе.

Реализовать его я не успела, шеей почувствовав что-то холодное.

– Учись, девочка, учись прилежно, – мстительно проговорил Фортем, укладывая обессилевшую меня на кровать.

Засыпая, я успела сложить ему из пальцев фигу. Потом отрубилась, и что было в том сне, вспомнить позднее не смогла.