Космическая красотка. Принцесса на замену Пашнина Ольга

Я замерла, когда его пальцы скользнули по груди, обрисовали давний шрам на шее, обхватили затылок. А губы вновь накрыли мои в поцелуе.

– Скажи мне, чтобы я перестал. Последний шанс, Паулина.

От мягкого и хриплого «Паулина» разум куда-то улетучился. Мы стояли так близко, что моя обнаженная кожа касалась его. От касания словно било током. Мужчина подался вперед, и я, не удержавшись, отступила, ожидая, что сердце уйдет в пятки – от ощущения пустоты под ногами.

Но вместо этого я запнулась обо что-то мягкое и упала на спину. Тяжесть тела мужчины казалась абсолютно реальной. Его запах, учащенное дыхание, блуждающие по моему телу руки. Казалось, это не кончится никогда, а если и кончится – то лишь потому, что напряжение, подошедшее к своему пределу, просто-напросто меня убьет.

Ласка и нежность превращались в страсть, а движения стали отрывистыми и грубыми. Но эта грубость была продиктована лишь нетерпением, и мое было не меньше.

Первое движение внутри отозвалось сладкой болью, а весь мир сузился до одного-единственного человека. Я потерялась в вихре странных, но поразительно ярких вспышек, растворилась в этом сне, не оставив ни единой связной мысли. Мириады звезд сверкали далеко вверху, а потом красочным калейдоскопом оставили меня в абсолютной тишине.

И только громко, переживая оглушительную развязку, билось сердце.

Я проснулась совершенно разбитая и уставшая. Впрочем, проснулась сильно раньше назначенного времени – так что странные сны могли быть и ни при чем. Но как бы то ни было, я застонала и поморщилась. Голова немного болела и кружилась, мне хотелось снова заснуть, но я знала, что уже не смогу доспать положенное.

Пришлось пообещать себе, что обязательно прилягу на пару часов днем. А еще…

– Убью! – прорычала я, не открывая глаз.

А когда услышала удивленное: «Кого убьешь?» – резко подпрыгнула и натянула одеяло до подбородка. Встретилась взглядом с Люком, который тут же мучительно покраснел.

– Прости! – выпалил он. – Я не хотел тебя смущать, я просто зашел поздороваться и спросить, не хочешь ли ты прогуляться. С тобой все в порядке?

– Плохо спала. Ваш лорд-ксенофоб выдал мне зверский чип для изучения законов. Ну, или уголовный кодекс слишком большой для моих мозгов.

Я прислушалась к себе и поняла, что хотя бы на процесс обучения игрушки Фортема не влияли. Похоже, у меня случился перегруз от одновременного восприятия такого количества информации. А еще прибавим к этому явную (и весьма губительную для здоровья) неудовлетворенность, оставленную дурацким сном, – и получим принцессу, вставшую не с той ноги.

– Куда прогуляться? – Смысл слов императора доходил до меня не сразу – путался в извилинах, которые щедро переворошил местный рептилоид.

– Я хочу показать тебе музей истории галактики. Ты отлично говоришь, выучила язык. Мирна сказала, что сегодня тебе ставили чип с законами. Это просто замечательно, но к празднику мне бы хотелось, чтобы ты немного знала историю, хотя бы в общих чертах.

– А историю не учат чипами?

Люк улыбнулся:

– Хватит с тебя пока что чипов. Организму нужно привыкнуть к новому способу восприятия информации. Отдохнешь несколько дней, а потом подумаем, как организовать твое обучение всеми способами.

От парня не укрылось, как я облегченно выдохнула. Хоть несколько дней мне дадут прийти в себя и… обдумать план ответного удара.

Правда, тут же моя радость была встречена и сметена начисто следующей фразой:

– Сегодня посетим музей, а завтра присоединишься к лекциям Аднара. Он очень интересно рассказывает.

«А-а-а-а!» – пронеслось в голове. Но я успела тактично промолчать и решила разобраться с преподавательскими талантами ксенофоба немного позже.

– Если ты не против, мы будем ждать тебя внизу.

Не ускользнуло от внимания и сразу напрягло «мы». Явно Люк потащит с собой ручную игуану, а я буду вынуждена все утро выносить Фортема, полного превосходства и удовлетворения после удавшейся таки мести.

Люк ушел, вернулась Мирна. По ее лицу я поняла, что присутствие императора в чужих покоях вообще-то не слишком обычное дело. В этом не было ничего особенного для него – ведь он навещал сестренку. А вот я чувствовала себя немного неловко, потому что знала правду. И в перспективе это должно было длиться всю мою жизнь.

Сейчас притворяться было просто. Фортем защищал правду объективную, какими-то своими путями ограничивая доступ к моей крови и другим вещам, способным установить родство. Я просто осваивалась в новом окружении. Но потом, когда я лучше узнаю Люка, скрывать правду станет сложно прежде всего потому, что врать человеку, который тебе дорог, не так-то просто. И что бы обо мне там ни думал Фортем, кое-какие принципы у меня имелись.

Пока я завтракала, Мирна решила не терять времени и сделать прическу.

– Что желаете? – спросила она. – Можно посмотреть каталог, я включу трансляцию последних модных причесок.

– Выпрями, – попросила я.

Девушка даже растерялась.

– Выпрями волосы, убери кудри, оставь распущенными. Это же не навсегда. Хочу посмотреть, пойдет ли мне.

Если Мирна и имела что-то против, высказывать не стала, а мое настроение немного поднялось. Я все еще чувствовала себя уставшей и невыспавшейся, но совершенно не собиралась это демонстрировать Фортему. Я позволила себе слабость, поддалась искушению во сне и не сомневалась, что он об этом знает.

Мне хотелось успеть стереть ухмылку с его лица прежде, чем он заставит меня мучительно покраснеть от воспоминаний о снах.

Поэтому я выпрямила волосы и провела добрых полчаса в гардеробной, подбирая подходящее платье. Точь-в-точь как во сне не нашла, но примерно похожее – синее, из легкой ткани, длинное и без бретелек – подобрала. Замки сами отрегулировались и подогнали платье идеально по фигуре.

– Потрясающе, – улыбнулась Мирна. – Вам очень идет.

Она тоже собралась – как я поняла, горничная следовала за мной практически везде, если я не требовала обратного. Вспомнилось, как ловко Мирна вела флаер, управляла платформой и бесшумно появлялась, стоило только позвать.

– Скажи, а… в твои обязанности входит только прически мне делать? Или ты и охраной подрабатываешь?

– Все личные горничные высокопоставленных лиц проходят такую подготовку. Я не наемный убийца, но некие базовые навыки в меня вложили.

Что ж, примерно так я и думала. И даже обрадовалась, потому что вдруг поняла, что с этими традициями носить платья и высокие прически даже не смогу быстро убежать в случае чего. Все-таки аристократия во всех мирах одинакова – любят драгоценности, яркие наряды и боевую раскраску. Интересно, если я начну носить шорты и футболки (где бы их еще найти здесь), что обо мне скажут?

В сопровождении Мирны я направилась туда, откуда взлетал императорский флаер. Туда же садился корабль, привезший меня с Земли. Огромная площадка, защищенная едва заметным мерцающим куполом. Я не сразу его заметила, но несколько секунд вглядывалась в небо.

– А не возникнет вопросов, что Люк приехал с какой-то девушкой? – спросила я, пока мы шли к уже ожидающему флаеру.

– Для посещения императора музей закроют, а до него мы доберемся по подземным тоннелям. Никто и не узнает, что ластар Люк был не один.

– Подземным? – разочарованно протянула я. – А мне так хотелось посмотреть город…

– Поверьте, ластиар, – рассмеялась Мирна, – внизу тоже есть на что взглянуть.

Из-за флаера вышел Люк, одетый в уже знакомый мне светлый наряд с плащом. А вслед за императором выступил Фортем, и мое сердце пустилось в пляс. Я попыталась придать лицу бесстрастное выражение, но даже зеркальца рядом не было, чтобы узнать, удалось ли.

Сегодня мужчина был одет куда неформальнее – темно-серая куртка была расстегнута, и на поясе виднелась рукоять чего-то серебристого и явно опасного. Бластера какого-нибудь, подумалось мне.

Фортем взглянул на меня, и от этого взгляда щеки обожгло румянцем. Но я упрямо и холодно ему улыбнулась. По мере того как его взгляд скользил по моим волосам и одежде, ехидная усмешка сползала с лица.

Что ж, лорд-ксенофоб явно был удивлен моим внешним видом.

Хотя какой он ксенофоб? Он теперь ксенофил!

– Доброе утро, – произнесла я, – чудесное утро. Рада видеть.

– В самом деле? – Самообладание к Фортему быстро вернулось, и он усмехнулся. – Выглядите уставшей, моя принцесса.

– Неважно спала, – отмахнулась я. – Снилось что-то… странное.

– Кошмар? – участливо поинтересовался Люк.

– О нет, не беспокойся. Что-то чешуйчатое и холодное.

Фортем настойчиво пытался прожечь взглядом дырку в моей голове. Ничего, естественно, не получалось, и от не находившей выхода энергии лорд едва не дымился.

Люк помог мне забраться во флаер. Внутреннее убранство очень напоминало лимузин – я видела такие в кино. Разве что крыша и обе боковые стены были стеклянными. Я проглотила вопросы о безопасности – разве можно возить императора у всех на виду? Но вскоре поняла, почему был выбран такой транспорт.

– Для передвижений особо важных лиц есть сеть подземных тоннелей. Они же служат резервным убежищем для населения на случай катаклизмов и военных действий. Доберемся до музея по ним, а еще остановимся, чтобы показать тебе очень интересную вещь.

– Какую? – тут же заинтересовалась я.

Но Люк лишь загадочно улыбнулся.

Мирна села рядом с пилотом. Мы – в салоне, причем Люк уселся рядом и приобнял меня за плечи, а Фортем повернулся к нам боком, достал из внутреннего кармана куртки какой-то небольшой экран и углубился в изучение текста на нем. Лорд-начальник словно не замечал моего присутствия, и я поняла – обиделся на чешуйчатого и холодного.

– Сколько нам ехать?

– Около получаса.

Флаер мягко двинулся… вниз. К собственному удивлению, я обнаружила, что на площадке был люк, и вместо того, чтобы взмыть в воздух, мы начали опускаться. Ну да… логично, тоннели же подземные.

Фортем был поглощен чтением, Люк задумался, Мирна и вовсе сидела ко мне спиной. Рядом с теплым и преисполненным родственных чувств императором я вдруг начала клевать носом. За окнами была темнота тоннеля, а в кабине приятно пахло чем-то свежим. Я не заметила, как опустила голову на плечо Люку и с невероятным удовольствием задремала.

Когда Фортем понял, что уже в третий раз читает строчку и, кроме предлогов, ни слова не понимает, нахмурился. Бросил взгляд в сторону девчонки и почувствовал, как снова закипает. Виккерс сладко спала в объятиях Люка, и мужчина не мог до конца понять, были ли это просто дружеские объятия.

Впрочем, она хотя бы спала и не буравила его ненавидящим взглядом. Фортем мог не без удовольствия ее рассмотреть. Он словно добровольно соглашался на пытку – видеть ее в реальности, рядом, такой же, какой она была в его фантазии, перенесенной на чип, и не иметь возможности коснуться. Что-то подсказывало, что в реальности она не будет такой сговорчивой.

Нельзя сказать, что его удивила злость Паулины утром. Несмотря на то что во сне она получила (уж он-то убедился) бездну удовольствия, пропасть между ними была колоссальной. И пусть он дал ей шанс отказаться, пусть был готов вывести из сна в любой момент – она сама захотела развязки… но во сне сознание расслаблено, на него легко влиять. Программа вплетается в него, влияет на решения и мягко подталкивает к нужным – это основа обучающих чипов.

Поэтому приходилось признать, удовлетворение от заполученной принцессы было не то что неполным, а совсем мизерным.

По флаеру пронесся негромкий звук вызова. Люк извлек эмирт из кармана плаща и нахмурился.

– Болднер. Личный звонок. Аднар, могу я тебя попросить…

– М-м-м?

Фортем не сразу понял, что Люк просит подержать Паулину, пока он отсядет подальше, говорить с Кеном Болднером, министром обороны Канопуса. И в планы Фортема совершенно не входило служить грелкой для невыспавшейся самозванки! Пусть он и стал причиной ее недосыпа.

Но Люк умел просить давнего друга.

– Пожалуйста, Аднар, она так крепко уснула. Должно быть, адаптация проходит сложнее, чем я полагал. Всего несколько минут.

Вздохнув, Фортем убрал свой эмирт обратно в карман. Эти двое сведут его в могилу, и не факт, что там оставят в покое.

– В самом деле, Люк, она же не ребенок, – ворчал он, усаживаясь рядом с девицей.

Она почти ничего не весила, а светлая головка тут же уткнулась ему в шею, и кожи коснулось теплое дыхание. Удовлетворенный Люк отсел подальше, чтобы не мешать разговором ее сну. Оставил Фортема на съедение собственным мыслям, которые никак не хотели выстраиваться в хоть какое-то подобие порядка.

Что самое странное, она ему явно доверяла, ибо даже не проснулась, когда он ее обнял. Для девчонки, выросшей на улице и привыкшей спать чутко, это было поистине невероятно. Значит, как бы ни ненавидела она его, за защитой все равно придет. Немного, но утешало.

Через ненавязчивый аромат ее духов пробивался запах волос – шампуня, шоколада и чего-то еще, незнакомого. Фортем вдруг поймал себя на мысли, что кончиками пальцев выводит на ее плече замысловатый узор, словно повторяя татуировку, которую в его народе делали девушкам. Да… эта татуировка ей бы не понравилась. Не понравилась бы настолько, что даже страшно было представить, как выйдет из себя мисс Виккерс, если он подобное провернет. Взбесится… но все равно будет сгорать от каждого его прикосновения, потому что краска, смешанная с кровью дгнарна, навсегда остается в ней, привязывает к нему телом и не отпускает, покуда не привяжется душа.

Чем-то Паулина напоминала Фортему его самого. Давно, еще до прилета на Канопус, он так же, как и она, учился выживать на обломках мира. Разница была лишь в том, что у юной принцессы рушился лишь ее мир. За невидимой, но очень прочной стеной существовал и другой – полный достатка, сытости, роскоши и лоска. Девушка не могла в него пробиться, хотя, несомненно, смогла бы ему соответствовать. В мире Фортема не осталось ничего, кроме смерти.

Дгнарны исчезли с лица галактики и уже никогда не вернутся. Фортем проживет еще, может, сотню лет, а затем его раса станет легендой… а впрочем, скорее скупой строчкой в «Энциклопедии галактики».

Кожа на ощупь была теплой и нежной, удержаться от прикосновений было просто нереально. Он проводил пальцами по спине девушки, прислушиваясь к дыханию: жить все-таки хотелось. Если она проснется и обнаружит, что ее самым наглым образом изучают, мало не покажется никому.

Если бы только она сдалась… перестала делать глупости, спорить с ним и вынашивать в хорошенькой головке свои тайные планы. Фортем отчетливо видел настороженность Паулины и не сомневался, что она готова в любой момент разыграть свою карту, просто чтобы спастись. Не верила, что он сможет и вообще захочет ее защитить, если все пойдет прахом.

Глупая наивная девочка боялась совершенно не того. И похоже, придется рассказать ей о потенциальной опасности. Разговор с Тамиром – в этом Фортем был уверен – возымеет эффект, но все же неплохо было бы, чтобы Паулина и сама вела себя осмотрительнее. На что еще толкнет ее жажда противостояния с ним?

Флаер начал тормозить. Фортем узнал окрестности – Люк хотел показать сестре убежище. Что ж, зрелище захватывающее и наверняка удивительное для такой, как она.

Он не удержался и, прежде чем пришло время разбудить Паулину, скользнул ладонью по ее руке к шее, обрисовав контуры ключицы. Ему хотелось этого прикосновения, как бы ни пытался мужчина убедить себя в обратном. Во сне девчонка переживала все словно наяву, а вот он этого подобия реальности был начисто лишен.

– Если ваша рука сдвинется хоть на пару сантиметров, я откушу вам ухо, – неожиданно раздался сонный голос принцессы.

Фортем усмехнулся, но руку опустил.

– Как спалось, моя госпожа?

– Спалось бы лучше, если бы вы меня не лапали.

– Я всего лишь придерживал вас, моя принцесса. Во время полета, знаете ли, так трясло.

– Ну, если только вас от злости, лорд Фортем.

Отпихнув его куда сильнее, чем требовалось, Паулина, насупившись, села и потерла глаза. Люк все еще разговаривал с Болднером, хотя и заметил, что сестра проснулась.

– Где мы?

Она сосредоточенно вглядывалась в темноту за окном, но та оставалась неизменной.

– Скоро увидите, мисс Виккерс. Не стоит волноваться, мы уже близко.

– Просто не люблю темные пространства.

– Уверяю, вы в полной безопасности.

– Император тоже так думал, я полагаю.

В ее голосе послышался такой лед, что даже Фортема проняло. Он стиснул зубы – напоминание о собственной слабости ударило неожиданно и точно в цель. Правда, девчонка, похоже, сама напугалась того, что ляпнула, потому что на миг, на короткий миг, она заглянула ему в глаза со страхом и раскаянием:

– Извините… я не это имела в виду.

– Нет. Вы совершенно правы. Ваш отец полагал, что находится в абсолютной безопасности.

Император был уверен в том, что ему ничего не грозит. Уверен в Фортеме. Пожалуй, это была самая большая ошибка императора. И она же стала последней.

Флаер в последний раз вздрогнул и остановился, а Люк убрал погасший эмирт в карман.

– Хочу показать тебе нашу гордость, Паулина. Убежище.

До этого момента я и не подозревала, что можно себя так ненавидеть. Меня спасал лишь полумрак подземного тоннеля. Когда я выходила из флаера, принимала руку брата, чтобы спуститься на землю, лицо пылало.

Я злилась на слишком жестокие слова, вырвавшиеся случайно, ударившие туда, куда бить не стоило даже такого человека, как Аднар Фортем. Попрекать смертью друга Сашка бы точно не стала, какой бы сильной ни была ее ненависть.

Но еще досаднее было то, что слова вырвались реакцией на собственную глупость. Я никогда еще не спала вот так, в чьих-то теплых объятиях. Никому не было дела до моего сна, никто не обнимал меня, чтобы было удобнее. Я не сразу поняла, что Люка уже нет рядом, и собственная реакция напугала во сто крат сильнее, чем во сне.

– Паулина, ты в порядке?

Стало больше света, да и сам тоннель расширился. Я смогла рассмотреть вдоль стен что-то типа направляющих – они поблескивали в абсолютной темноте впереди. Немного удивляли отсутствие охраны и в целом некоторая небрежность организации тоннелей.

– Да, все хорошо.

– Вы с Аднаром не ладите, верно?

Я инстинктивно оглянулась на Фортема, но он задержался во флаере, а мы с Люком, неизвестным мне пилотом и Мирной медленно брели вперед.

– Мы просто очень разные. И я не слишком соответствую образу настоящей принцессы.

– Глупости. Ты очень быстро учишься. Честно сказать, я ожидал, что тебя придется долго обучать, но ты поразительно хорошо воспитана…

Он запнулся, но я улыбнулась, чувствуя, как тиски немного ослабли.

– Для беспризорницы, я поняла. Мне не хочется мешать тебе и вообще кому-либо своим присутствием. Но все равно я, кажется, постоянно делаю ошибки.

– Воспринимай их как путь к совершенству. И я все-таки надеюсь, вы поладите с Аднаром. Несмотря на внешнюю суровость, он хороший друг. Я был бы рад, если бы двое моих самых близких людей стали близкими и друг для друга.

Я опасливо покосилась на братика. Это сейчас мне намекнули на то, о чем я подумала?

– В общем, не ссорьтесь, – резюмировал Люк.

Я проглотила детское и обиженное «он первый начал!» и вспомнила, что вроде бы сама его первая немного побила. Не сказать, чтобы внушительной фигуре лорда-ксенофоба от моих ударов хоть что-то сделалось, но сам факт-то был.

Мы вдруг вышли на залитое светом пространство, и все посторонние мысли моментально выветрились из головы. Открыв рот, я смотрела на огромную… пещеру? Да, пожалуй, это была пещера, но ее размеры просто поражали. Мы словно оказались на каком-то холме, а внизу распростерлись лес, небольшое озерцо. Вдалеке я рассмотрела какие-то строения, а еще слышались стрекот насекомых и пение птиц. Чтобы понять, откуда в пещере солнечный свет, я даже задрала голову, но увидела лишь каменный свод, высоко-высоко.

– Нравится? – не без гордости поинтересовался император.

– Впечатлена. А что это?

– Уникальный в галактике проект. Подземное убежище на случай глобальных катаклизмов и войн. Совершенно замкнутая экосистема, мы ее лишь поддерживаем. Потенциально может обеспечить выживаемость в течение трех-четырех сотен лет.

– Первую сотню, – нас догнал Фортем и бесшумно подкрался сзади, – можно протянуть на запасах со складов, а дальше разбиваем огороды и бьем друг друга лопатами. Правда, автоматическими, но все же.

– Вся инфраструктура уже проложена и готова к использованию. Не современный мегаполис, конечно, но зато надежно.

– Уже? – По коже пробежал холодок. – Канопус ведет с кем-то войны?

– Нет, однако и у нас есть внешние враги. К тому же перед природой любые технологии бессильны.

– Зато они сильны перед внутренней политикой, – хмыкнул Фортем. – Счастливый народ, зная, что в случае глобальной заварушки его уведут в благоустроенную пещерку, организует нашему императору вершину рейтинга.

– Не слушай его, Паулина. Я действительно не хочу, чтобы перед опасностью мы были беззащитны. Убежище способно вместить все население в случае чего. Хотя я надеюсь, мы никогда его не используем.

– Не при нашей жизни, уж точно, – хмыкнул Фортем. – Запоминайте, мисс Виккерс, хорошенько запоминайте все до последнего слова.

– Зачем? – спросила я.

– Затем, что вы теперь принцесса. И в случае войны смотреть будут на вас. Куда махнете – туда и побегут. Махнете в убежище – спасутся…

– Махну сто грамм, в атаку пойдем, – закончила я.

К собственному удивлению, Фортем только хмыкнул. Мы еще немного постояли, дыша удивительно свежим лесным воздухом, а потом Люк взял меня за руку и повел обратно во флаер. Сонливость и усталость почти ушли, и теперь я была готова выдержать дорогу до музея без того, чтобы уснуть на чьем-нибудь теплом плече.

Мы вынырнули из тоннеля прямо перед музеем, так что я толком не успела посмотреть город. А ведь Люк обещал экскурсию. Впрочем, чудом было уже то, что он выбрался в середине дня со мной на эту прогулку.

Фортем первый выскочил из флаера и, несмотря на наличие охраны, осмотрелся. А потом подал мне руку, и ничего не оставалось, как принять. Я избегала смотреть ему в глаза, отчасти потому, что было стыдно, отчасти потому, что все еще злилась. Как эти два чувства умещались в одной головушке – вопрос, требующий тщательного рассмотрения.

Я ждала… какой-то экскурсии или гида, но в том же составе мы прошли внутрь огромного куполообразного здания. С дворцового балкона оно смотрелось величественно и красиво, и вот теперь я получила шанс побывать в нем самой.

Из холла лестница подняла нас на второй этаж, где располагался собственно сам музей. В школе нас водили по музеям, один раз даже вывозили на три дня в соседний город, чтобы мы культурно просветились. Но то, что я видела там, разительно отличалось от представленного здесь.

– А… где все? – Я удивленно рассматривала идеально белые пустые стены.

– Идем сюда, к началу, – улыбнулся Люк. – Аднар, можем мы рассчитывать на твои комментарии?

– Когда ты начнешь брать меня развлекаться просто потому, что я хороший?

– Угощу тебя обедом. И если расскажешь интересно, попрошу Паулину составить тебе компанию за ужином.

Мы дружно сделали кислые морды, и этот момент обоюдного нежелания даже как-то сплотил. Хотя внутри шевельнулась обида – раз не хочет ужинать, чего тогда приставал? Воистину мужчины ругают женскую логику лишь потому, что для их логики даже названия не придумали.

Вдруг погас свет. Прежде чем глаза привыкли к темноте, я успела испугаться и лишь чудом не вцепилась в чью-нибудь руку. Хотя почему чудом? Единственное, что мне помешало, – мысль, что рука-то может принадлежать Фортему. А ему только дай повод.

Затем свет вернулся, но как-то странно. Посреди комнаты появилась огромная голограмма звезд, планет и созвездий. Как огромный планетарий, но не на купольном экране, а в пространстве. Когда Фортем заговорил, я вздрогнула, не ожидая в этом бесконечном космическом пространстве услышать что-то привычное.

– Карта галактики. Обитаемой ее части. И кусочек Магеллановых Облаков, но они изучены мало. Полеты к ним только начинаются, и пока что по большей части все отчеты о миссиях выглядят как «Ура! Мы долетели». Вот Канопус. Вас, принцесса, на голограмме не видно, но если будете много кушать, внесем вас в реестр.

– Аднар! – возмутился Люк.

– Да я просто шучу, чего ты такой нежный? Даже сестренка вон не обиделась, а ты взъелся.

– Я просто точу лопату, – мрачно подала голос я.

Хотя я и впрямь не обиделась – интерактивная карта галактики занимала меня куда больше остроумия Фортема. Украдкой я потрогала ближайшую планету – на ощупь она была, конечно, не плотной, но все же словно сотканной из дыма или какого-то газа.

– Это ты сейчас облапала Бетельгейзе, – хмыкнул Фортем.

Он что, в темноте лучше людей видит?!

– В общем, все обитаемые системы очень похожи на ваши государства. Есть колонии, есть маленькие самостоятельные системы. Есть гиганты – самые развитые и многочисленные. Такие, как Канопус и Денеб. Во главе обеих систем стоят императоры, но Денеб тем не менее косвенно подчиняется Канопусу.

– В обмен на защиту, – сказал Люк. – У них очень долгое время были внутренние разногласия, и это вылилось в серьезную войну. Мы выступаем как миротворцы и соответственно контролируем сектор.

– Остальные системы – или колонии, или небольшие независимые образования, которых мы особо не трогаем.

Ну прямо почти как на Земле… интересно, Канопус и впрямь такой святой, как рассказывает Фортем?

Рептилоид словно не только видел в темноте, но и умел читать мысли.

– Мы не воюем, ваше высочество. Незачем. Все войны ведутся или за ресурсы, или за идеи. Идея у нас одна – хотим хорошо жить, а ресурсов в галактике столько, что хватит на миллиарды лет. Поэтому не стоит сравнивать обитаемую галактику с… дикими мирами.

– Такими, как Земля?

– Дело не в том, что ваша система плохая, – сказал Люк. – Но человечество развивается разными темпами.

– Помимо обитаемых и развитых систем, которые сотрудничают с Канопусом, – продолжал Фортем, – есть миры, еще не покорившие космос и не достигшие нашего уровня развития. Система Солнца именно такая. Пройдут сотни лет, прежде чем ваши планеты смогут войти в наш альянс.

– Планета, – поправила я. – Земля – единственная обитаема.

– Вот об этом я и говорю. – Мужчина хмыкнул. – Дальше собственной орбиты вы пока заглянуть не можете.

– А почему вы не подтолкнете? – спросила я. – Поможете с развитием, дадите технологии.

– Когда-нибудь, – в голосе ксенофила появились мечтательные нотки, – вы, моя принцесса, выйдете замуж, съедете из дворца и родите ребенка. Вот тогда я приду к нему, скажем, на пятый день рождения, суну в руки инструкцию и потребую, чтобы он с ее помощью собрал мне антиграв.

– Но ведь это другое. Можно не выдавать технологии, а научить. Помочь решить возникающие проблемы. Всем же будет проще и быстрее?

– К сожалению, не всем. Представь, что ты дала маленькому ребенку нож. Причем не просто дала, но и научила, как наносить удары. Возможно, даже пояснила, что ножом нельзя убивать других, но… какова вероятность, что ребенок покалечится сам или покалечит других?

– Люди же не дети, – насупилась я.

И так вдруг стало обидно за родную Землю. Ну да, мы порой делаем странные вещи и не всегда разумно поступаем. Но неужели в мире будущего все совершенно безгрешны? Не совершают ошибок, не поддаются инстинктам. Да взять того же Фортема, разве он идеален?

– Не дети, – согласился неидеальный Фортем. – Однако любое достижение должно быть соразмерно развитию. Дай сейчас Земле наши технологии – и она просто будет к ним не готова. Мы получим не стабильно развивающийся мир, а очаг конфликтов и, по сути, потерянную для сообщества планету. Так что дадим возможность диким мирам дойти до нас своим путем.

Тут мне захотелось его немного поддразнить.

– А где гарантия, что какая-нибудь суперразвитая цивилизация не думает так же о вас? Эдакая галактическая матрешка.

– Если бы был высший разум, он бы не допустил нашей встречи, – так жалобно и трагично вздохнул мужчина, что я сначала посочувствовала, а потом осознала и возмущенно засопела.

Люк, кажется, изо всех сил старался над нами не смеяться.

– Расскажи ей про концепцию, – попросил он.

– Я сейчас обижусь, и экскурсию продолжишь сам, – предупредил Фортем. – Дай по порядку расскажу. Вообще, хватит меня сбивать, как дети малые!

Тут уже фыркнули мы оба, совсем не по-императорски. За короткую прогулку я испытала целую гамму ранее неведомых чувств. Я впервые спала на чьем-то плече, впервые спустилась под землю, впервые увидела что-то по-настоящему красивое – подземную пещеру. Впервые слушала о звездах, которых даже не знала. Впервые стояла и глупо дурачилась рядом с братом. Поразительно, сколько нового еще таил в себе этот мир.

– Так вот, примем, что мы все-таки самые умненькие в галактике, ладно, ластиар? – поинтересовался Фортем. – И мы решаем – с Галактическим советом, конечно, – кто войдет в наш славный альянс. Мы не отбираем миры и не устанавливаем там свою власть, мы просто принимаем их в союз или нет. Для регулирования этого чудесного процесса существует концепция невмешательства.

– Мы обязуемся давать мирам возможность развиваться самим, только направляя их, – пояснил Люк.

– Вот почему вашей Земле не дают новые технологии – мы и так слишком многое вам навязали. Смотри.

Большинство звезд в зале вдруг пропали, гореть остались только несколько десятков. Карта увеличилась, и теперь были видны даже планеты и спутники.

– На сегодняшний момент одобренных миров существует восемнадцать, включая твою Землю, – сказал Фортем. – Это планеты, которые достигли некоторого уровня прогресса в медицине, науке и так далее. Из восемнадцати миров орбиты достигли пять, эти пять – ближайшие кандидаты на вхождение в альянс. Но им понадобится не меньше сотни лет, чтобы сообразить, в какую сторону лететь. Итак, как все это происходит.

Теперь комната стала большой голограммой, иллюстрирующей слова Фортема. Его голос звучал словно издалека, казался нереальным. А может, я так зачарованно наблюдала за разворачивающимся на глазах действом, что почти отключилась.

– Постоянно идет разведка. За те сотни лет, что мы осваиваем космос, мы не изучили и половины галактики. Мы разведываем новые миры, ищем на них жизнь и оцениваем перспективу. Если жизнь неразумная – планета вносится в каталог как перспективная для колонизации. Если жизнь разумна, но недостаточно развита, мы наблюдаем и направляем, чтобы вхождение в альянс было безболезненным.

– Это как? – не поняла я.

– Нюансов очень много. Во-первых, мы контролируем медицину, осторожно направляем в нужную сторону и делаем своеобразные прививки, чтобы при встрече никакая таинственная болезнь не сразила ни одну из сторон. Мы должны быть уверены, что в новом мире нет микробов, убивающих все живое.

– Ага, я в «Чужом» таких видела, – совершенно не к месту ляпнула я.

Мне показалось, в темноте сверкнули зубы Фортема. Меня не убили лишь потому, что на глазах императора было как-то неловко. Пришлось покаяться:

– Молчу-молчу.

– Контролируем оружие. Не вмешиваемся, но все тщательно анализируем и создаем защиту. Просто на всякий случай. Ну и приводим некие понятия к единой системе. Чтобы, если мы говорили об отрезках времени, мы могли понять друг друга. О расстояниях – аналогично. Нужна система, которая позволит нам общаться. Чтобы Земля была Землей и у нас, и у вас.

– И как вы это делаете?

– Над концепцией работают миллиарды самых разных существ. Многие отправляются жить в дикие миры. Исследователи считают высшей наградой возможность писать диссертации на планете вне альянса.

– А если до них доберется какая-нибудь инквизиция?

Мне показалось, или Фортем даже стушевался?

– Всякое бывает, – дипломатично отмахнулся он. – Исследование космоса – опасное занятие. Некоторые платят жизнью. В общем, благодаря концепции у нас с новыми членами альянса более-менее выстраивается понимание. По крайней мере, когда мы говорим: «Я лечу на Шератан», – мы все летим на Шератан, а не кидаемся врассыпную.

– А если на планете уже напридумывали своих мер, названий и оружия? Что вы делаете тогда?

– Страдаем, – хмыкнул Фортем. – Дружно. На то, чтобы разработать единую систему с другими расами, порой уходят десятки лет. Это ж надо все карты привести в порядок, навигации соединить, всякие правила изучить. В общем, мы не любим тех, кто приходит уже умненький. Некоторые даже пытаются стрелять в нас какой-то гадостью. Но тут уж все просто – кто к нам с чем и для чего, тот от того и «того».