Устремленная в небо Сандерсон Брендон

21

Кобб сдержал свое обещание – в тот день он действительно заставил нас попотеть.

Мы отрабатывали координацию виражей, боевые порядки и упражнения по прикрытию напарника. Мы тренировались до тех пор, пока мои пальцы не одеревенели, руки не начали болеть так, словно я весь день таскала тяжесть, а мозги не превратились в кашу. Он заставил нас работать даже во время обеда, погнав помощника за бутербродами для нас. Я, как всегда, съела вяленую крысятину и грибы.

Диоды в моем шлеме остыли, пока я отрабатывала задания. Адмирал считала, что может по каким-то показаниям определить, превращусь ли я в труса? Что за безумие?

Но отвлекаться на это времени не было. Кобб заставлял нас уклоняться от обломков, разворачиваться при помощи энергокопья и перезаряжать щит. Это было по-хорошему утомительно, и я подумала о Биме всего один раз, когда осознала, что теперь никто не жалуется, что нам не позволяют использовать оружие.

Когда Кобб наконец-то отпустил нас, я готова была свернуться клубком прямо на месте и заснуть.

– Эй, Артуро, – Нед встал и потянулся, – эти проекторы очень хороши. Как думаешь, они способны воссоздать мир, в котором ты был бы не таким паршивым пилотом?

– Для этого нам требуется лишь одно – отключить твою рацию, – парировал Артуро. – Уверен, мы пошли бы вперед семимильными шагами, если бы нам не приходилось слушать твою неумолчную болтовню. Кроме того, насколько я припоминаю, это ты в меня врезался.

– Ты стоял у меня на пути!

– Ребята, ребята, – вмешалась проходившая мимо Бита. – Неужели нельзя помириться? Давайте сойдемся на том, что вы оба паршивые пилоты.

– Ха! – возмутился Артуро. – Вот увидишь – однажды я заставлю тебя проглотить эти слова, Бита!

– Я достаточно голодна, чтобы проглотить их прямо сейчас, – сказала она, – если добавить к ним приличный соус. Ох, хоть бы столовая еще не закрылась! Жучик, можно я съем твой десерт?

– Что? – переспросила Киммалин, выглядывая из-под привязных ремней – она всегда сворачивала их и аккуратно складывала на сиденье, прежде чем покинуть кабину.

– Ты ведь такая добрая и к тому же упитанная, – сказала Бита, – поэтому я рассчитываю, что ты уступишь, если на тебя как следует надавить. Ну так что – можно я съем твой десерт?

– Благослови тебя звезды, – отозвалась Киммалин, – но попробуй только тронь мой пирог – руки поотрываю. – При этих словах она густо покраснела и прикрыла рот ладошкой.

– Смотри, Бита, ведь поотрывает, – пошутила я. – Добрых всегда следует опасаться в первую очередь.

– Угу, – согласилась Бита, – что верно, то верно… – Осознав, что это сказала я, она резко замолчала, отвернулась и пошла к двери.

Я уже знала этот ее взгляд. С тех пор как Йорген сообщил всем, что я дочь Ловца, отношения между Битой и мной изменились.

Все остальные тоже вышли из класса. Я вздохнула и стала собирать рюкзак, готовясь к утомительной дороге обратно в пещеру. Но когда закинула его на плечо, то вдруг обнаружила, что ФМ не ушла. Она стояла у стены и смотрела на меня. Она была такой высокой и красивой… Став кадетами, мы придерживались тех же стандартов в одежде, что и полноправные пилоты. В обычной жизни нам разрешалось надевать либо комбинезон, либо уставную форму ССН – по желанию. Но в случае приказа немедленно вылететь на задание мы должны были успеть срочно переодеться в летный костюм.

Большинство из нас носило комбезы – это было удобнее всего. Большинство, но не ФМ. Кроме тех сверкающих ботинок, она часто надевала пошитую на заказ форму с курткой, которая каким-то образом смотрелась на ней более стильно, чем на других. Она была такой идеальной, что походила скорее на статую, чем на человека.

– Спасибо, – произнесла она, – за твои слова. Про Бима, Утро и звезды.

– Тебе это не показалось «излишне агрессивным»? – спросила я.

ФМ вечно жаловалась, что все мы чересчур агрессивны, но мне это представлялось бессмыслицей. Разве агрессия – не суть войны?

– Ну, чаще всего ты несешь полную чушь, – ответила ФМ. – Пустая бравада как оправдание назойливых ура-патриотических лозунгов, которые тебе вдалбливали всю жизнь. Но то, что ты сказала сегодня, шло от сердца. Я… мне нужно было это услышать. Спасибо.

– Странная ты какая-то, ФМ, – пробормотала я, почти ничего не поняв из ее речи.

Сидящий за столом Кобб фыркнул и посмотрел на меня, оторвавшись от своей писанины. «И ты еще называешь кого-то странным?» – словно говорил его взгляд.

Я вышла вместе с ФМ в пустой коридор. У других кадетских звеньев занятия закончились еще час назад.

– Я хочу уточнить, что не ставлю тебе в вину твой менталитет, – сказала ФМ, пока мы шагали рядом. – Ты – продукт огромного социального давления, вгоняющего молодежь во все более агрессивное состояние духа. Я уверена, что в глубине души ты милая.

– Вообще-то, нет, – ухмыльнулась я. – Но я не против, чтобы меня недооценивали. Возможно, креллы сделают то же самое, и тогда я смогу насладиться изумлением в их глазах, прежде чем вырву эти глаза из черепов.

ФМ посмотрела на меня с ужасом.

– Если, конечно, там, под их скафандрами, есть глаза. Или черепа. Ну, что бы там у них ни было, я это вырву. – Я посмотрела на нее и улыбнулась пошире. – Я шучу, ФМ. Я говорю так, потому что это прикольно. Ну, как древние истории, понимаешь?

– Я не читала эти древние истории.

– Тебе бы они, наверное, не понравились. Почему ты все время твердишь, что мы слишком агрессивные? Ты что, не такая же Непокорная, как остальные?

– Меня растили как Непокорную, – ответила ФМ. – Но теперь я предпочитаю быть тем, кого внизу называют Спорщиками. Им, как и мне, не нравится, какими методами ведется война. Я считаю, нам следует сбросить гнет военного правительства.

От потрясения я остановилась как вкопанная. Ничего подобного мне раньше слышать не доводилось.

– Выходит, ты трус?

ФМ вспыхнула и выпрямилась, став еще выше.

– Мне казалось, что уж кто-кто, а ты не должна бы разбрасываться подобными словами!

– Извини, – сказала я и тоже покраснела. ФМ была права. Но все-таки я плохо понимала, что она говорит. То есть слова-то я понимала, но не их смысл. Сбросить военное правительство? А кто же тогда будет отвечать за ведение войны?

– Я все еще хочу сражаться, – сказала ФМ, шагая с высоко поднятой головой. – Если я хочу перемен, это вовсе не означает, что я позволю креллам уничтожить нас всех. Но ты хоть понимаешь, что делает наше общество, практически с самого рождения приучая детей идеализировать и прославлять войну? Почитать Первых Граждан как Святых? Нам следовало бы учить детей быть более заботливыми, более любознательными, учить их не только разрушать, но и строить.

Я пожала плечами. Легко было говорить такое, когда живешь в глубоких пещерах, где бомбы точно не убьют твою семью. И все-таки оказалось приятно что-то узнать об этой женщине – при ее поразительной уверенности и хладнокровии назвать ФМ девушкой трудно было даже в мыслях, хотя она и была не старше всех нас.

Впрочем, пройди я с ней еще дальше до столовой, точно бы наткнулась на полицейских и нажила неприятностей. Хоть они и перестали каждый день сопровождать меня от самых дверей класса, я ни на миг не предполагала, будто это означает, что я могу пойти на ужин. Так что я попрощалась с ФМ, и она побежала вперед – догонять остальных.

Я направилась к выходу и по пути, сунув руку в рюкзак за водой, вспомнила, что оставила последнюю полную флягу под сиденьем в классе. Ну зашибись. Чувствуя, как возвращается усталость после тренировки, я поплелась обратно в класс.

Кобб включил в центре комнаты голограмму, изображавшую уменьшенное поле боя. Корабли размером с шарикоподшипник носились между обломками, за которыми тянулись хвосты огня и дыма. Плоские крелльские корабли размером не больше кадетского значка стреляли из крохотных деструкторов.

«Он пересматривает вчерашний бой, – поняла я. – Тот самый, где погибли Бим и Утро». Я и не знала, что бои записываются.

Я заметила свой корабль, нырнувший в битву. И снова ощутила тот всепоглощающий хаос и то напряжение, когда я наконец очутилась в реальном бою. Я почти что слышала взрывы. Обеспокоенный голос Киммалин. Собственное учащенное дыхание.

Ожидание и даже легкий страх нарастали во мне, пока я смотрела на бой – не в силах ничего изменить. Утро погибла снова на моих глазах.

У меня все сжалось внутри, но я не позволила себе отвернуться.

На голограмме мой корабль проскочил через идущий бой и подцепил хвост. Я нырнула за падающий обломок, использовав энергокопье для точного разворота, а потом проскочила между двумя другими крелльскими кораблями.

Кобб жестом остановил запись. Шагнул вперед, сосредоточившись на моем корабле, который застыл в воздухе посреди эффектного калейдоскопа из выстрелов деструкторов, падающих огненных полос и взрывающихся кораблей. Потом перемотал запись назад и проиграл ее заново, наблюдая за моим маневром.

– Я чуть сознание не потеряла, – сообщила я с порога. – Забыла отслеживать скорость и не успела выйти из поворота до того, как гравикомы отрубятся от перегрузки.

– И все-таки это был отличный маневр, – сказал Кобб. – Особенно для кадета. Замечательный, почти невероятный.

– Зараза лучше меня.

– Йорген – превосходный пилот с технической точки зрения, но он не ощущает полета так, как ты. Ты напоминаешь мне твоего отца.

Мне показалось, или Кобб сказал это как-то… мрачно?

Внезапно почувствовав неловкость, я прошла к своему имитатору и забрала фляжку. Кобб прокрутил оставшуюся часть боя, и я заставила себя смотреть, как мой корабль и корабль Бима гонятся за крелльским бомбардировщиком. Кобб снова остановил воспроизведение, когда от вражеского бомбардировщика оторвались четыре странных корабля охраны – те самые, которые мгновением позже собьют Бима.

– Что же это такое? – спросила я.

– Что-то новое. Они не меняли тактику уже десять лет. Почему изменили теперь? – Кобб сощурился. – Мы живы благодаря тому, что способны предсказать действия креллов. У тебя всегда есть преимущество, когда ты можешь предугадать, как собирается поступить твой враг. Не важно, насколько они опасны: если ты знаешь их следующий шаг, ты можешь противодействовать.

Эта мысль зацепила меня, и я поймала себя на том, что киваю.

Кобб выключил голограмму и похромал к столу.

– Вот, – сказал он, взяв какую-то коробку со стола и протянув ее мне. – Забыл отдать тебе раньше.

Личная рация?

– Обычно мы даем их только полноправным пилотам, которые в свободное время отправляются вниз, в Огненную. Но поскольку ты живешь за пределами базы, я решил, что тебе она тоже нужна. Держи ее при себе постоянно. В случае атаки креллов ты получишь предупреждение вместе со всеми.

Я посмотрела на устройство – прямоугольную коробочку размером, наверное, с наручный утяжелитель. Отец носил такой.

Кобб жестом велел мне уходить, а сам сел за стол и начал просматривать бумаги.

Но я задержалась – у меня вдруг возник вопрос.

– Кобб!

– Что?

– Почему вы не летаете с нами? Остальные инструкторы поднимаются в воздух вместе со своими кадетами.

Я приготовилась выслушать отповедь, но Кобб лишь похлопал себя по ноге:

– Старые раны, Юла. Старые раны.

Его сбили вскоре после Битвы за Альту. А когда он катапультировался, ему защемило ногу фонарем кабины.

– Но для полета нога не нужна.

– Некоторые раны, – тихо сказал Кобб, – не так очевидны, как скрюченная нога. Тебе было трудно сесть в кабину сегодня, после того как на твоих глазах погибли друзья? Попробуй сделать это после того, как сама собьешь одного из своих.

Меня словно холодной водой окатило. Он что, хочет сказать…

Он хочет сказать, что это он сбил моего отца?

Кобб поднял голову и посмотрел на меня:

– А кому еще, по-твоему, они могли это приказать, девочка? Я был его ведомым. Он вел – я следовал.

– Он не сбегал!

– Я был там. Он сбежал, Спенса. Он…

– Мой отец не был трусом!!!

Наши взгляды встретились, и Кобб второй раз за день отвел глаза.

– Что там произошло на самом деле, Кобб? – Я смотрела на него, сощурившись. – Почему они считают, что могут утверждать, будто я поступлю так же, просто из наблюдений за моим мозгом? Чего мне не говорят?

Хотя я никогда не принимала официальную версию, в глубине души я всегда предполагала, что репутацию отца погубила какая-то ошибка. Что в неразберихе почему-то решили, что он струсил, хотя ничего такого не было.

Но теперь у меня появился шанс поговорить с тем, кто был там. С тем, кто… кто нажал на спусковой крючок.

– Что там произошло? – повторила я, делая шаг вперед. Я хотела произнести это решительно, как подобает истинным Непокорным, но получилась какая-то жалобная мольба. – Вы можете мне сказать? Что вы видели?

– Ты читала официальный рапорт, – сухо ответил Кобб, по-прежнему не глядя мне в глаза. – Креллы летели широким фронтом и несли биобомбу. Мы никогда еще не встречались с такой силой, а их направление движения четко указывало на то, что они засекли базу Альта. Мы отбили одну атаку, но они перегруппировались. Когда они приготовились снова кинуться на нас, твой отец запаниковал. Он кричал, что их слишком много и что мы все умрем. Он…

– Кому он это сказал? Всему звену?

Кобб ответил не сразу.

– Да. Ну, всем четверым, кто оставался в живых. Он кричал и кричал, а потом покинул строй и полетел прочь. Ты должна понимать, как опасно это было для нас. Мы в буквальном смысле слова сражались за выживание человечества. Если бы другие корабли обратились в бегство, воцарился бы хаос. Мы не могли допустить…

– Вы полетели за ним, – перебила я. – Он сорвался и полетел прочь, а вы за ним. Потом вы его сбили?

– Почти сразу же поступил приказ от нашего командира звена. Сбить его, в назидание, чтобы остальные не вздумали бежать. Я шел вплотную за ним, и он не отвечал на наши призывы. Так что я воспользовался ИМИ и пробил его щит, а потом… потом я выстрелил. Я солдат. Я выполняю приказы.

Боль в его голосе была такой настоящей, такой личной, что мне почти стало стыдно, что я давлю на него. Впервые моя уверенность пошатнулась. Неужели это правда?

– Вы клянетесь? – спросила я. – Все именно так и было?

Кобб наконец-то посмотрел мне в глаза. На этот раз он не отвел взгляда – но и не ответил на мой вопрос. И в этот миг я поняла, что отсутствие ответа и было ответом. Он изложил мне официальную версию.

И это ложь.

– Тебе пора идти, кадет, – сказал Кобб. – Если тебе нужна копия официального рапорта, я могу ее тебе достать.

– Но это же ложь. Ведь так? – Я снова посмотрела ему в глаза, и на этот раз Кобб легонько, едва заметно кивнул.

Весь мой мир озарился светом. Мне следовало бы разъяриться, возненавидеть Кобба за то, что он нажал на спусковой крючок. Но вместо этого я ликовала.

Мой отец не бросился бежать! Мой отец не был трусом!

– Но почему? – спросила я. – Чего можно добиться, запустив слух, будто один из ваших пилотов бежал?

– Иди, – велел Кобб, указав на дверь. – Это приказ, кадет.

– Так вот почему Броня не хочет, чтобы я попала в ССН, – дошло до меня. – Она знает, что я стану задавать вопросы. Потому что… Тьма, это же она была вашим командиром звена, так? Это она отдала приказ сбить моего отца. В рапорте имя убрали, но только она подходит…

Я взглянула на Кобба и обнаружила, что он побагровел от гнева. Или от неловкости? Он только что выдал мне тайну, важную тайну, и… ну, судя по его виду, уже пожалел об этом. Добиться от него еще чего-нибудь в этот момент я бы все равно не смогла.

Я схватила рюкзак и выскочила из класса. Мое сердце уже было разбито из-за потери друзей, а теперь еще предстояло как-то справиться с тем, что мой инструктор – убийца моего отца.

Но пока… я чувствовала себя как солдат, водрузивший флаг на вершине захваченной после тяжелого боя высоты. Все эти годы я мечтала, училась и верила, что мой отец на самом деле был героем.

И была права.

22

– Но зачем ССН вообще могло понадобиться делать вид, будто твой отец струсил? – спросил Тор, когда мы работали.

– Я могу придумать дюжину ответов, – сказала я, лежа под М-Ботом рядом с ним.

С тех событий прошло пять дней. Пять дней, как мы потеряли Бима и Утро. Работа по ремонту корабля в свободное от учебы время стала желанным способом уйти от собственных мыслей, хоть это и было утомительно – вставать ни свет ни заря, как сегодня, возиться с починкой, а потом идти на занятия и весь день терпеть наставления Кобба.

Сегодня мы отцепляли провода от брюха М-бота и заменяли их новыми. Некоторые из них на вид казались еще вполне пригодными, но Тор решил, что для надежности заменить надо все, и я не собиралась его опыт оспаривать.

Я вставила очередной провод и начала прокладывать его согласно выданным Тором инструкциям. Мой энергошнур, подвешенный изнутри корабля, освещал нам место работы и сам напоминал светящийся провод.

– У ССН буквально сотни причин врать про моего отца, – сказала я, не отрываясь от своего занятия. – Возможно, отец соперничал с Броней за лидерство, и она решила устроить ему «несчастный случай».

– Посреди самого важного из всех боев Сил самообороны? – поинтересовался Тор. – Даже для твоего живого воображения, Юла, это уже слишком.

– Воображения? – возмутилась я. – У меня? Я реалист, Тор!

– Ага, реалист. Как и во всех тех случаях, когда в детстве ты заставляла меня изображать, будто мы убиваем космических драконов.

– Это была подготовка к бою.

Тор недовольно заворчал, возясь с особенно неподатливым проводом, и Мегаслизня тут же радостно передразнила его. Она сидела на камне рядом с моей головой. М-Бот занимался «текущей диагностикой», что бы это ни означало. В основном это выражалось в том, что он говорил «хм…», или «один в уме», или «согласно полученным данным, процесс продолжается, но люди быстро начинают скучать без устной стимуляции».

– Ты уверена, что правильно поняла Кобба? – спросил сбоку Тор. – Он точно кивнул?

– Уверена. Официальная версия врет, Тор. Я получила доказательство.

– Скорее смутный намек, чем подтверждение.

– Я могу давить на Кобба, пока он не расколется и не расскажет всю правду.

– Желаю удачи. Только вот, даже если он заговорит, вышестоящее начальство в ССН ни за что не признается во лжи. Ты разворошила слишком много проблем, а добьешься лишь того, что и ты, и Кобб вылетите со своих мест.

– Я восстановлю доброе имя моего отца, Тор.

– А я и не говорил, что этого не стоит делать. Я просто указал на то, что твой изначальный план – научиться летать – так и остается лучшим способом добиться этого. Сначала стань крутым и знаменитым пилотом. Исправь семейную репутацию и стань человеком, которого нельзя игнорировать. А уже потом можно и отца реабилитировать.

– Посмотрим.

Тор извернулся в тесном пространстве между М-Ботом и землей и достал блокнот, чтобы что-то записать.

– Это его гравикомы, – сказал он, постучав карандашом по механизму. – Но я не узнаю модель, да и расположены они странно. Вот эта черная коробка тут, наверху, – это единственное, с чем я не разобрался, – должно быть, вместилище его искусственного интеллекта. Ее я вскрывать не решаюсь, хоть там явно есть сбои в функционировании.

– Откуда ты знаешь?

– Ты можешь себе представить, чтобы кто-нибудь нарочно создал корабль с таким поведением, как у него?

Резонное замечание.

– И все-таки самое интересное в нем для меня – это его соединения, уплотнители и воздухозаборники, – сказал Тор. – Мне трудно объяснить, но все они кажутся… более прочными и лучше сконструированными, чем те, что есть на наших кораблях. Думаю, если мы, пусть малыми шажочками, все же заставим эту штуку полететь, она будет очень быстрой. Даже более быстрой, чем наши корабли-разведчики.

Представив это, я вздрогнула. Тор улыбнулся, отложил блокнот и, снова взяв гаечный ключ, начал осторожно разбирать воздухозаборник.

Я даже оторопела и с удивлением уставилась на него. Тор выглядел по-настоящему счастливым.

Мы дружили больше десяти лет, и я точно знала, что видела его счастливым и раньше. Просто эти моменты как-то не запомнились. В моих воспоминаниях Тор то беспокоился, то переживал за меня, или время от времени смирялся с какой-нибудь ужасной участью.

А сегодня его испачканное смазкой лицо светилось улыбкой, и это каким-то образом помогло мне справиться с чувством потери, по-прежнему тяготившим меня, и горечь от утраты моих товарищей по звену понемногу начала отступать.

– Кстати, а где ты взял все эти провода? – спросила я, возвращаясь к работе. – Я думала, мелкое воровство – это по моей части.

– Ничего воровать не потребовалось, – отозвался Тор. – Цзымин – она курирует мою стажировку – дала мне целую кучу проводов и кое-какую технику, чтобы я потренировался их заменять. Ну, я и решил, что замена проводки в настоящем корабле будет лучшей тренировкой.

– Недурно. Значит, все идет хорошо?

Как ни странно, Тор покраснел. Хоть это и непросто было разглядеть под слоем грязи, да еще и в красновато-оранжевом свете энергошнура, но я достаточно хорошо его знала, чтобы заметить.

– Что такое? – тут же спросила я.

– Ты знаешь, как устроена кабина М-Бота? – спросил Тор.

– Какая ее часть?

– Сиденье пилота и пульт управления стоят на собственной станине, – сообщил Тор. – Она тут непривычная, но мне она напоминает гироскоп. Я думаю, кресло сделано так, чтобы вращаться в направлении перегрузок. Ты же знаешь, как трудно человеку переносить перегрузки, когда кровь отливает от головы к ногам?

– О да, знаю! Можешь не сомневаться.

– Ну так вот, представь, что твое кресло разворачивается во время трудного и длительного форсажа. Что ускорение всегда направлено в самом легко переносимом направлении, ровно спереди. Это было бы серьезным подспорьем для скоростных маневров.

– Угу, – заинтересованно согласилась я. Но еще интереснее было видеть, как радовался Тор, сообщая все это.

– Так вот, я тут набросал в блокноте кое-какие схемы, и… ну, Цзымин их как-то увидела и подумала, что это мои идеи. Она… она, кажется, решила, что я гений.

– Ты и есть гений!

– На самом деле нет. – Тор покраснел еще сильнее. – Я просто копирую то, что вижу. А вот М-Бота вправду построили гении.

– А ты со всем этим разобрался! – сказала я. – Это требует неменьшей гениальности.

– Нет, вообще-то. – Тор открутил какую-то гайку. – Но, так или иначе, думаю… таким способом мы сможем внедрить эти технологии в ССН. А если я еще пойму, как же все-таки здесь работают воздухозаборники, их тоже можно будет предложить. Только надо действовать осторожно, чтобы мои открытия не выглядели чересчур подозрительно, тогда мы сможем помочь борьбе с креллами, не выдавая М-Бота.

– А ты станешь героем!

– Поддельным, – сказал Тор. – Но… чувство все-таки приятное.

Я ухмыльнулась и снова взялась за проводку. Возможно, мы сумели бы передать все это Силам самообороны и предотвратить много смертей. Но от этой мысли у меня тут же упало настроение. Что бы я ни сделала для других пилотов в будущем, мне все равно не избавиться от боли и ощущения бессилия из-за товарищей, которых я уже потеряла.

Чтобы как-то отвлечься, я снова стала думать о том, что же на самом деле произошло с моим отцом, перебирая в уме все причины, по которым ССН решили скрыть правду. Этого хватило, чтобы занять меня на полчаса, а потом в кабине что-то звякнуло.

– Диагностика завершена, – сообщил М-Бот своим дружелюбным и ни капельки не опасным голосом, отозвавшимся гулким эхом во внутренностях корабля. – Что я пропустил?

– Спор о том, герой ли Тор, – сказала я. – И еще один, о том, зачем ССН держать кое-что в тайне. Они утверждают, будто мой отец сбежал с поля боя, но я точно знаю, что он этого не делал.

– Я все еще думаю, что ты торопишься с выводами, – сказал Тор. – Зачем было возиться и разворачивать такую масштабную дезинформацию только ради того, чтобы запятнать репутацию одного-единственного пилота?

– А что, если отца случайно сбили свои? – сказала я. – В хаосе боя кто-то сбил его по ошибке, и они не захотели, чтобы в их личных делах появилась такая неудобная запись. Так что они заявили, будто отец пустился бежать, и заставили Кобба врать о том, что случилось на самом деле.

– Вот это уже почти правдоподобно, – пробормотал Тор, возившийся с очередной гайкой. – Куда правдоподобнее всего остального. Но проблемы все равно остаются. Разве другие этого не заметили? Кобб сказал, что в звене было еще четыре человека, и они видели это.

– Мы не знаем, насколько широко развернулась попытка замять дело, – сказала я. – И хотя из официальных рапортов имена убрали, я совершенно уверена, что звеном тогда командовала Броня. Это объяснило бы, почему она так не хочет допускать меня в ССН. Возможно, она опасается, что правда о том, что из-за ее некомпетентного руководства одного из ее пилотов сбили по случайности, выплывет наружу.

– Это уже натяжка. Ты же не знаешь точно, что официальный рапорт врет.

– Он кивнул.

– Он как бы кивнул, но это могло быть и случайное подергивание головы.

– Тогда придумай объяснение получше – почему они врут всем? – сердито спросила я.

– Одно могу предложить я, – бодро сказал М-Бот. – Весомый аргумент в пользу порождаемого людьми хаоса.

– Чего-чего? – переспросил Тор.

– Весомый аргумент в пользу порождаемого людьми хаоса – ВАППЛХ. Это чрезвычайно распространенный и хорошо задокументированный феномен. В моих банках памяти есть много работ, посвященных ему.

– И что это такое? – спросила я, зарывшись в проводку.

М-Бот часто говорил что-нибудь странное в таком же духе, и я научилась просто смиряться с этим. Отчасти потому… ну, он говорил интересные вещи. У него был очень своеобразный взгляд на мир.