Сон дядюшки Фрейда Донцова Дарья

Глава 3

На вокзале в Бартолоно стояли двое мужчин. Один очень симпатичный, одетый в красную ливрею, держал руками в белых перчатках табличку, на которой каллиграфическим почерком с красивыми завитушками было написано: «Darja Wassiljeva». Второй был в джинсах и клетчатой рубашке, он тоже держал листок со словами: «Дарья Васильева».

– Лакей прибыл за мной, – радостно заявила соседка, – помните, я рассказывала вам, что собираюсь от души отдохнуть.

Я кивнула. Ну не говорить же болтливой до умопомрачения дамочке, что три четверти ее историй я постаралась пропустить мимо ушей.

Моя тезка рванулась к красиво одетому слуге, я приблизилась к другому парню и спросила на французском:

– Вы из санатория?

– Васильева? Дарья? – в свою очередь на русском поинтересовался тот. – Пошли.

Едва успев договорить фразу, молодой человек понесся к зданию вокзала, и не подумав помочь мне с чемоданом. Лакей в ливрее шел чуть поодаль от меня, вот он катил багаж своей спутницы.

На парковке стояли две машины, роскошный белый «Роллс-Ройс» и недорогая черная иномарка. Ежу было понятно, за руль какой колымаги усядется тот, кто меня встретил.

– Дорогая, до свидания! – закричала Дарья, высовываясь из окна шикарной машины. – Прекрасного тебе отдыха! Не потеряй мою визитку, звони, встретимся в Москве, хлебнем кофейку, пошепчемся.

Я проводила взглядом уезжающий автомобиль. Трещотка всучила мне свою карточку? Надо же, я совершенно не помню, когда взяла ее и куда дела.

– Чемодан бросайте в багажник, – лениво просипел водитель, – садитесь, нам надо к ужину успеть.

– Извините, ко мне должна прийти знакомая, – пробормотала я, – она слегка опаздывает.

В глазах водителя появилось беспокойство.

– Мне велено только вас прихватить. Одна комната свободна. Остальные заняты.

– Я привезла посылку из Москвы, – пояснила я, – просто ее отдам.

– А-а-а, – протянул водитель. – Вы сядьте вон там на лавочке в тенечке. Передача в чемодане?

Я показала закрытую сумку, в которой спал объевшийся вкусным белорусским сыром Роджер.

– Нет, здесь.

Шофер неожиданно взял меня под руку и подвел к скамейке, потом вынул из своего кармана сотовый, отошел к машине и начал с кем-то беседовать. Я осталась одна, время шло, Лена не появлялась. Минут через пять водитель приблизился ко мне со словами:

– Похоже, за посылкой не придут, скоро стемнеет, нам придется ехать через горы, лучше перебраться через перевал засветло.

– Вы правы, – пробормотала я, – только позвоню подруге, вдруг она уже где-то рядом.

– Хорошо, – согласился водитель и опять встал около своей иномарки.

Я порылась в сумке, где тихо спал мини-пиг, потом пошарила в карманах. Наверное, на моем лице отразилась растерянность, потому что водитель опять подошел к лавке и спросил:

– Что случилось?

– Мобильник, – пробормотала я, – его нет.

– В купе оставили, – предположил он, – вы не первая. Из гостиницы звякнете.

– А у вас нет сотового? Может, разрешите им воспользоваться? – попросила я. – Оплачу разговор.

– Я роуминг отключил, – пояснил водитель, – он мне не нужен.

– Звонок местный, – объяснила я.

До сих пор мрачный мужчина вдруг стал приветливым.

– Меня зовут Федор.

– Дарья, – представилась я.

– Извините, – смутился шофер, – я забыл пополнить баланс, денег на трубке нет. Могу притормозить в центре города у офиса мобильного оператора, оттуда позвоните. У них там телефоны есть. Номер помните? Сейчас народ цифры в контакты вбивает, наизусть не заучивает.

Я растерялась. Федор прав, я не могу связаться с Леной, номер внесен в память айфона, а я его забыла.

– Хотите пить? Сейчас принесу, – радушно предложил оказавшийся совсем не противным водитель и двинулся к иномарке.

Я открыла ридикюль и тихо сказала Роджеру:

– Дорогой!

Поросенок зашевелился.

– Таможня. Полиция. Умри, – скороговоркой прошептала я, следя за Федором, который влез в салон. – Роджи, не знаю, можно ли держать в санатории животное, в таких местах обычно не рады четвероногим клиентам. Лежи тихо, я тайком пронесу тебя в номер, а там что-нибудь придумаем. О! Одна прекрасная мысль уже пришла мне в голову.

– Вот, пожалуйста, – сказал Федя, подавая мне пластиковую емкость, – это из местного источника, он целебный.

Я напилась воды, устроилась на заднем сиденье и весело прочирикала:

– Все-таки притормозите у офиса мобильного оператора. Я сообразила, что могу позвонить другой приятельнице, чей номер помню наизусть.

– Нет проблем, – кивнул шофер, – возьмите одеяло, оно рядом на сиденье лежит, не люблю кондиционер, лучше окошко приоткрою, боюсь, вас продует.

Я закуталась в плед и зевнула, неожиданно меня потянуло в сон. В поезде была удобная полка, но в купе что-то скрипело, сквозь занавеску пробивался свет фонарей, ночью я постоянно просыпалась, вот и не отдохнула как следует.

– Дарья, – раздался над самым ухом грубый голос.

Я подпрыгнула и открыла глаза. Автомобиль стоял, дверь была открыта, Федор уже достал из багажника мой чемодан и громко сказал:

– Прибыли. Вылезайте.

Я начала выкарабкиваться из рыдвана, держа в руке сумку с поросенком.

– Извините, заснула. Который час?

– Одиннадцать, – ответил шофер и уточнил, – вечера.

Я чуть не уронила ридикюль.

– Вы не ошиблись? Мы ехали три часа?!

Федор показал рукой на темневший вдали дом.

– Вам туда.

Потом он сел за руль и быстро укатил. Я осталась одна, открыла ридикюль, поставила его на землю и сказала:

– Роджи, таможня ушла, полиции нет.

Мини-пиг выбрался наружу.

– Давай, дорогой, пис-пис, – попросила я, – потом разомнешь лапы и опять спрячешься. Надо пронести тебя в санаторий тайком, а там разберемся, как поступить. Растеряха Дашенька оставила мобильный в купе, но в Сан-Валентино точно есть телефон, номер Манюни я помню. Думаю, завтра ты увидишь свою безответственную хозяйку.

Я подождала, пока поросенок немного побегает, потом, скомандовав:

– Полиция. Таможня. Умри, – упаковала компаньона в сумку, пошла вперед, пытаясь везти чемодан, но его колеса отказывались ехать по гравию. Пришлось поднять багаж и тащить в руке.

До особняка я добрела еле-еле, вошла в холл и разинула рот. Бог мой! Такой красотищи нет даже в поместье моего бывшего мужа Макса Полянского, который в эпоху дикого российского капитализма сделал огромные деньги на торговле куриными яйцами. Потом Максик увлекся теле- и киносъемками, сейчас он владелец огромного производства, выпускает сериалы, полнометражные ленты и стал еще богаче. Правда, яйцами Макс торгует до сих пор, они для него как первая любовь, незабываемы. Сколотив несметное состояние, Макс выстроил особняк площадью пару километров. Я иногда приезжаю к Полянскому в гости, но до сих пор, хоть жилью уже лет десять, так и не разобралась в его географии. Макс всегда любил все яркое, блестящее, огромное, привлекающее внимание, поэтому у него в комнатах повсюду стоят позолоченные скульптуры, с потолков свисают бронзовые люстры с хрустальными каскадами, окна украшены парчовыми занавесками, а на паркете, инкрустированном перламутром, лежат настоящие туркменские ковры ручной работы. Посуда, столовые приборы под стать интерьеру, а краны в гостевой ванной выполнены в виде золотых львов. Однажды, когда я мыла руки, у одного царя зверей выпал глаз. Я подобрала камушек и отдала хозяину дома со словами:

– Попроси приклеить страз на место, а то потеряется.

Макс усмехнулся.

– Дашенция, я терпеть не могу имитаций. Это брюлик, фиговенький, наверное, раз ты его со стекляшкой перепутала.

Но интерьер, который я сейчас обозревала, мог вызвать даже у Полянского тихую зависть.

Глава 4

Широкая белоснежная мраморная лестница с позолоченными перилами начиналась в центре холла. У ее подножия стояли две скульптуры, изображающие арапов с опахалами. С потолка свисало сооружение, напоминающее торт, который подают перед тем, как счастливые и очень обеспеченные новобрачные собираются отбыть в свадебное путешествие. На стенах висели картины в помпезных рамах, оба гигантских холста были мне неизвестны. Но их явно писал не современный живописец.

Перестав изучать интерьер, я в недоумении топталась посередине холла. Где рецепшен? Может, тут пытаются создать для гостей домашнюю обстановку и поэтому у входа нет стойки с улыбчивым портье? Но тогда должны прибежать администратор, горничная или, на худой конец, гарсон, который тащит багаж прибывших в номер.

Сбоку послышалось шарканье, появился старичок в мятом спортивном костюме.

– Добрый вечер, – прохрипел он, – поздненько прикатили. Ужин без вас съели. До завтрака голодной останетесь.

– Не беспокойтесь, – улыбнулась я, – у меня с собой есть немного продуктов.

– Со своей едой сюда нельзя, – произнес пронзительный дискант.

Я повернулась на звук и увидела очень худую девушку.

– У нас строгие правила, – заявила она, – в комнату нельзя вносить еду.

– Лика, иди спать, – заскрипел дед, – тебе вставать ни свет ни заря, я провожу даму в ее покои.

– Какого хрена ты, Гарри, выполз? – разозлилась девица. – Чего пристаешь? Уметайся в свою нору и сиди тихо.

У старичка заметно затряслись руки.

– Ну… раз ты не хочешь, – пробормотал он, – я решил помочь…

– Без убогих обойдемся, – отрезала Лика. – Пойдемте, Дарья, ваша спальня в мансарде. Лифта нет.

Девица начала подниматься по лестнице, но, увидев, что я не спешу за ней, спросила:

– Чего вы ждете?

– Служащего, который отнесет мой багаж, – объяснила я.

Лика выпучила глаза.

– Чемодан тяжелый?

– Не очень, – пробормотала я.

– Думаете, я его попру? – надулась администратор.

– Неужели здесь нет мужчин? – поразилась я.

– Сейчас кликну Гарри, – оживилась Лика, – но у него руки слабые, он саквояж сто раз уронит. Еще у нас Павел работает, но он спит, поздно ведь. Если вы не можете баул втащить, я Павла растолкаю. Постойте тут минут сорок, сразу мужика не разбудить.

Я подхватила чемодан.

– Сама справлюсь.

Лика закатила глаза и побежала вверх, перепрыгивая через ступеньки. Я потащилась за ней, понимая, что обслуживание в санатории никак нельзя назвать первоклассным. Небось и еда тут окажется мерзкой.

Роскошная лестница сделала резкий поворот и мигом потеряла всю красоту. Мрамор на ступеньках сменила обычная недорогая плитка, позолоченные перила превратились в железные, вместо шелковых обоев на стенах оказалась темно-синяя масляная краска, и никаких картин вокруг. Удивляясь все больше и больше, я шагала вверх, лестница опять вильнула, стала узкой… В конце концов мы с провожатой очутились на чердаке.

Лика провела меня по темному мрачному коридору, остановилась у небольшой двери и пропела:

– Устраивайтесь. Завтрак в семь.

– Во сколько? – оторопела я.

– В шесть пятьдесят надо сидеть за столом, – отрубила администратор. – Борис Валентинович так приказывает. Одежда в шкафу. Можете надеть любой комплект, но вы мне понравились, с багажом не капризничали, поэтому подскажу: хозяин любит женщин в платье.

– Одежда в шкафу? – повторила я. – Простите, не поняла. Надо надевать казенное?

Лика скорчила гримасу.

– Завтра босс вам объяснит, но кое-что я сейчас сообщу. В доме нельзя пользоваться телефоном, телевизором, радиоприемником, Интернетом. Да у нас ничего из перечисленного и нет. Если привезли айпад-ноутбук, мобильник, то это тут просто куски металла, но их все равно надо сдать. И нужно носить форму.

Я решила, что ослышалась.

– Форму? В санатории?

– Лучше спать пойду, – зевнула Лика. – Ох, чуть не забыла! Вода горячая включается с шести утра на тридцать минут.

Я не поверила своим ушам.

– Днем помыться нельзя?

– Зачем? – пожала плечами администратор. – Видите в конце коридора дверь? Там сортир и душ.

– В номере отсутствует санузел? – оторопела я.

– На фига он нужен? – пожала плечами Лика. – Слушайте, мне завтра весь день крутиться, отдохнуть хочется. Борис Валентинович Эпохов, наш хозяин, за завтраком объяснит вам здешние правила.

Забыв попрощаться, девица убежала. Я толкнула дверь, нащупала выключатель и нажала на него.

Под потолком вспыхнула одинокая тусклая лампочка без абажура, она осветила едва ли десятиметровое пространство с убогой мебелью. Справа стояла узкая кровать с никелированными спинками, около нее притулилась ободранная тумбочка. Стену напротив украшало несколько гвоздей, на них висели проволочные вешалки, если кто сдает вещи в химчистку, то он понимает, о чем я толкую. На одной болталась бесформенная хламида. Я потрогала ее, ощутила скользкий синтетический материал, жесткий, как брезент. Кроме мешкообразного платья еще предлагались брюки шириной с Черное море и нечто вроде туники все из той же ткани. На случай похолодания был припасен свитер, связанный, похоже, из шпагата. На полу стояли деревянные башмаки. Больше в помещении не было ничего, кроме круглого чердачного окошка. Я решила сесть на кровать, сделала два шага и стукнулась головой о сильно скошенный потолок. Потирая макушку, опустилась на матрас, выпустила из сумки Роджи и пробормотала:

– Таможня ушла, полиции нет!

Поросенок подскочил и бросился меня целовать, а я продолжала:

– До Мани сейчас не дозвониться, ну ничего, завтра найду трубку. Утром вынесу тебя в сад в сумке, не уверена, что в этом странном заведении ты окажешься дорогим гостем. Сейчас дам тебе попить, перекусим остатками печенья и бананом, а потом баиньки. Утром разберемся, что тут да как. Я заплатила за проживание нехилые деньги, мне обещали номер люкс, но навряд ли эту конуру можно так назвать. Мне хочется задать пару вопросов управляющему. Хотя, может, я невнимательно изучила сайт санатория и не поняла, что тут занимаются «шоковой реабилитацией». В последнее время стало модно селить клиентов в чуланах, подвалах, заставлять их чистить картошку, пылесосить коридоры. Считается, что обеспеченный человек, очутившись в суровых условиях, лишившись кофе с круассанами, которые вышколенная горничная подает в постель, СПА-услуг, симфонических концертов по вечерам и грудки цесарки со спаржей на ужин, вынырнет из омута депрессии, встряхнется и резко оздоровится. Одна моя знакомая провела две недели на курорте, где кормили раз в день листьями крапивы, не включали отопление, не давали горячую воду, а персонал самозабвенно хамил гостям. Не поверите, Катя вернулась в Москву в полном восторге и всем твердит:

– Люди, я теперь по-иному смотрю на жизнь! Поняла, что счастлива.

Но я-то не из тех, кто не может справиться с перепадами настроения, у меня проблема с сосудами. Навряд ли после тяжелого гриппа полезно отдохнуть в «шоковом» санатории. Ну ничего, завтра я разберусь во всем.

Я легла на жесткий матрац, Роджер, сопя, устроился у моей груди. Я обняла мини-пига и прижала его к себе. Когда попадаешь в неприятности, приятно осознавать, что рядом находится друг, даже если этот друг всего лишь поросенок.

– Подъем! – заорал мужской голос.

Я села на кровати, пытаясь сообразить, где нахожусь. Дверь распахнулась, появился толстый дядька в широченных брюках и рубашке, смахивающей на пододеяльник.

– Ты кто? – спросил он.

– Даша, – ответила я.

– Спальня у тебя гаже некуда, – заявил незнакомец и исчез.

Я вскочила с постели, хотела запереть комнату и увидела: ни замочной скважины, ни щеколды на двери нет, она не захлопывается, а просто закрывается.

В полном недоумении я подошла к окну и открыла его, в помещение хлынул свежий упоительный воздух. Я высунулась наружу, ожидая увидеть панораму города Сан-Валентино или крыши соседних домов, но перед глазами расстилался лес. Санаторий находился в глуши, ни одного жилого здания поблизости не оказалось.

Схватив крошечное мятое полотенце, висевшее на спинке кровати, я отправилась на поиски санузла и нашла чулан размером с мыльницу с крохотной раковиной. Поверьте, здесь сложно почистить зубы даже хомячку. С потолка свисала ржавая «лейка», на полу под ней лежал черный резиновый коврик, на который категорически не хотелось становиться не только босыми ногами, но даже и в сапогах. Я отвернула кран, потекла тоненькая струйка холодной воды. В душе забурлило негодование. Кое-как умывшись, я вернулась в комнату и, проигнорировав наглый приказ неизвестного мне Бориса Валентиновича явиться к завтраку в жуткой одежонке, отправилась искать столовую, нарядившись в свою футболку и джинсы.

Глава 5

Когда я вошла в столовую, там сидело несколько человек. Тот, кто находился во главе стола, поднял голову.

– Дарья Васильева?

– Да, – сухо ответила я. – А вы, если не ошибаюсь, Борис?

– Меня зовут Борис Валентинович Эпохов, – представился хозяин.

– А меня Дарья Ивановна, – в тон ему ответила я, – надеюсь после завтрака поговорить с вами о своем номере.

– Не нравится? – почему-то обрадовался Борис. – Это хорошо!

Я открыла рот, чтобы достойно ответить владельцу санатория, но тут в столовую, шаркая слишком большими ботинками, вполз старичок Гарри.

– Опять проспал? – возмутился Эпохов.

– Извините, – пролепетал дедок, – будильник старый, сломался.

– Сядь и замолчи, – отрезал хозяин, потом посмотрел на меня. – Вон твой стул.

Я молча развернулась и двинулась к двери.

– Эй! Куда? – крикнул мне в спину мужчина.

– Домой, – пояснила я, – Сан-Валентино оказался совсем не тем местом, где я хочу провести две недели.

Владелец санатория заржал.

– Уехать отсюда невозможно. Без моего приказа машина из гаража не выедет!

– Не переживайте, – улыбнулась я, – поймаю на шоссе попутку или такси.

Борис опять расхохотался и поманил меня рукой.

– Пошли, многоуважаемая Дарья Ивановна, и остальные следуйте за нами, думаю, всем интересно и полезно поглядеть на пейзаж. Пора пройти курс молодого бойца.

Хозяин схватил лежащий на столе пульт от телевизора и нажал на кнопку. Одна из зеркальных панелей на правой стене бесшумно отъехала в сторону, открылась узкая галерея.

– Вау! – воскликнул симпатичный блондин невысокого роста. – Тайный ход! Прикольно.

– Да, Вадим Гуськов, – проговорил Борис, – тебе понравится. Дамы, осторожнее, иначе сломаете свои красивые ножки. Видите винтовую лестницу? Она ведет в башню Терпения, оттуда открывается наилучший вид на окрестности. Держитесь за перила, дорогие.

Мне вдруг стало страшно. По какой причине этот хам неожиданно стал приторно-любезным? Интересно, сколько ему лет? Он худой, даже изможденный, под глазами синяки, волосы седые… Похоже, милому хозяину стукнуло шестьдесят. Хотя… У тощего человека всегда много морщин, а темные круги под глазами могут появиться от какой-нибудь болезни. Спина у Эпохова не сутулая, ходит он прямо и быстро… Нет, ему сорок пять, просто он плохо выглядит. Или нет? Вероятно, Борису пятьдесят.

– Идем, шагаем, – напевал тем временем Эпохов, – дышим свежим воздухом, он здесь изумительный. Сейчас налево. Опаньки. Как впечатление, Дарья Ивановна? Чего притихла?

Я не сразу ответила, потому что у меня захватило дух. Я стояла на круглой, обрамленной невысокой балюстрадой площадке, а вокруг возвышались бесконечные горы, поросшие лесом. Деревья поднимались не до вершин, верхняя часть гряды каменная, она терялась в облаках.