Охотник: Охотник. Зверолов. Егерь Поселягин Владимир

– Ну, она ему сумкой по голове пару раз съездила, а та у нее была тяже-е-елой. Кровушку пустила.

– Фамилию узнал?

– Нет, мне тогда не до этого было. Информацию принял, отвесил прощального пенделя и отпустил.

– Ладно, эта информация того стоила. Пока, лейтенант.

– Всего хорошего, товарищ майор.

Беседовали мы не громко и не мешали другим ужинающим постояльцам. Следом за майором я вышел из столовой, но направился не к выходу, а на второй этаж в свою комнату. Наконец-то высплюсь.

На следующий день я благополучно погулял по городу, так как проснулся в десять утра и не смог больше заснуть. Наконец в ГУМе купил наручные часы, те самые «командирские», потом взял билет и вернулся в гостиницу, собирать вещи. Там-то меня и застал Андрей.

– Как ты номер для старшего комсостава отхватил? – изумился он, проходя в мои апартаменты – другого слова не подберешь.

– Уметь договариваться надо. Что-то случилось? – оторвался я от открытого чемодана.

– Да нет, по пути заехал. Надо приказ устный передать. Начальник управления приказал найти тебе репетиторов и довести знания обоих языков до совершенства. Сможешь?

– Да не проблема, главное, чтобы свободное время было.

– Найдешь.

– Конечно, куда деваться?

– Тяжелый вчера день был? – спросил Андрей.

– Да уж, по-другому и не скажешь, – честно ответил я.

– Ладно, приказ передал, мне еще на подмосковную базу ехать. Счастливой дороги.

– Спасибо.

Через час я на поезде направился в Киев. На этот раз люди в наружке были другими, да и машину сменили, ладно, хоть убедились, что поезд со мной отправился по назначению, и вернулись на базу.

В купе я сначала был с женщиной и ребенком, но те вышли через две станции, и ко мне поселили двух парней и мужчину постарше. У последнего на пальцах были синие расплывшиеся наколки, выдававшие в нем человека, баловавшегося с законом. Было видно, что они едут вместе, хотя они старались этого не показывать.

Первое время мы ехали спокойно, попутчики, познакомившись со мной, сходили в вагон-ресторан и сели играть в карты. Парней звали Игорь и Влад, урку – Сергеем. Я же похрапывал на верхней полке, закрывшись «Комсомольской правдой», которую читал до этого, поэтому особо не присматривал за ними, хотя лица запомнил.

Через час, когда за окном начало темнеть, один из парней, тот, что тезка, спросил:

– Юра? Деточкин? Как насчет сыграть с нами?

– Да не, не охота, – зевнул я, привстав и сложив газету.

– Да не на деньги же, так просто, на интерес.

– Да? Ну, давайте.

Спустившись, я сел на свободное место и стал глядеть, как парень ловко тасует карты, внутренне улыбаясь.

В течение сорока минут мы просто играли. Когда я наконец разогрелся и втянулся в игру, старший протянул:

– Да чего-то не хватает. Может, мелкую ставку сделаем? Копейку, например?

– Да ну, – поморщился я, – давайте сразу с рубля, видите, как мне прет?

– Ну, если сам предлагаешь, то давай, – как бы нехотя согласился Сергей.

Я достал толстый кожаный бумажник и открыл его, невольно сверкнув перед попутчиками пачкой двадцатипятирублевок. Глаза парней засверкали в предвкушении.

Мы начали играть, все повышая и повышая ставки, пока на кону не оказалось около семисот рублей, причем треть там была моя. К моему удивлению, мне дали взять эту взятку, дальше я понял, что каталы меня начнут раздевать, поэтому подгребая деньги к себе, сказал:

– Ну, хватит. Чую, дальше игра мне не попрет.

– Эй, так не пойдет! – возмутился Сергей. – Нам нужно отыграться!

– Не свисти, думаешь, я не понял, что вы каталы? Ищи других лохов, пидорок.

Было понятно, что просто так меня с деньгами не отпустят. Для шулеров я был как красная тряпка для быка, поэтому пришлось подстегнуть ситуацию.

Униженный катала взревел и выхватил неплохую на вид финку, пока сидевший у окна слева от меня Игорь пытался приобнять, чтобы зафиксировать руки. Но я не дался, вырубив его костяшками левой руки, нанеся удар в висок, а ногой в солнечное сплетение Владу, что сидел напротив. После чего, перехватив замах Сергея, вывернул руку и, усилив скорость и силу удара, сделал так, что тот сам себе вогнал финку в ногу чуть выше колена. Причем так, что лезвие пробило кость и вышло с другой стороны.

– Хорошо поиграли, – похлопал я Сергея по плечу, пока он неверящими глазами смотрел на наборную цветную рукоятку финки, торчащую из ноги. Через секунду в купе раздался дикий вопль боли.

Вырубив вора – не люблю, когда шумят, – добавил Владу, а то он начал приходить в себя, и, открыв дверь, увидел проводницу, которая заглядывала во все купе в поисках источника шума.

– Ангелина Семеновна, можно вас на минутку?

– Да-да, конечно, – направилась она ко мне, а подойдя, воскликнула: – Ой, что тут произошло?!

– Это шулера, пытались обокрасть меня в карты. Сообщите, чтобы на ближайшей станции ожидал наряд милиции и карета «скорой помощи», один тут серьезно пострадал.

– Хорошо, – ответила та и поспешила в начало поезда к бригадиру.

К сожалению, в это время у милиции не было привычки, чтобы на поездах находились их сотрудники. Вот и пришлось действовать так.

Когда проводница вернулась с бригадиром, я сидел за столиком и с аппетитом поедал трофейное печенье. Обернувшись на шум открывающейся двери, попросил:

– Можно чайку?

Прояснив ситуацию с бригадиром поезда, мы вместе дождались остановки и встретили сотрудников милиции. Старший наряда в звании старшего лейтенанта изучил мое удостоверение и, вернув его, спросил:

– Это все, или есть что добавить?

– Нет, все было, как я и сказал.

– Хорошо.

На то, что шулерам я представился не настоящим именем, сотрудники транспортной милиции особого внимания не обратили, я просто пояснил, что они сразу мне не понравились.

Милиция быстро составила протокол, где я подписался как потерпевший. Пострадавшего от собственного ножа они уже давно передали врачам, а остальных в наручниках вывели из вагона. Мои деньги вернули, остальное забрали как вещественное доказательство. Их, конечно, удивила сумма, что я вез с собой, по прикидкам – эти триста рублей были зарплатой того же старшего наряда за три месяца, да еще с копейками. Пришлось объяснить, что это гонорар, не вдаваясь в подробности. Все-таки по местным меркам эта сумма была просто охренительной. Это как в мое время носить в кармане полмиллиона рублей на карманные расходы. Ситуация та же.

Через пять минут поезд тронулся дальше. Молодцы, быстро сработали, за пятнадцать минут управились.

В шесть утра семнадцатого августа мой поезд прибыл на вокзал Киева.

Сдав постельное белье, я с вещами вышел из купе и, пройдя по коридору и тамбуру, оказался на перроне.

– Спасибо за приятно проведенное в поездке время, – с легкой улыбкой сказал я проводнице.

Та только улыбнулась в ответ. После того как воров забрали, до самого Киева в купе я ехал один, за это спасибо проводнице и бригадиру поезда. Пройдя вокзал, я вышел на площадь, но направился не к такси, а к одиноко стоявшему новенькому грузовику Газ-51. Рядом топтался дядя Жора, а на подножке сидел отец, крутя в руках трость.

– Вон он идет, – услыхал я.

– Здорово, дядь Жор… Бать, привет, – поздоровался я с каждым за руку. – Давно ждете?

– Да минут пятнадцать, – ответил отец.

– Понятно. Значит так, вон тот склад по приему грузов, я через главный вход, пока выпишу, а вы с другой стороны подъедете, там грузовые ворота.

– Хорошо.

В проходной я показал наряд на перевоз груза, оформленный на товарной станции в Сочи, после чего вызванный завсклада повел меня на территорию станции.

– А, о машине уже позаботился, – пробормотал он, увидев грузовик.

– Ага.

– Груз твой еще вчера пришел, за сутки простоя на складе нужно будет доплатить.

– Раз нужно, доплатим.

– Грузить сами будете?

– Сами, он габаритный, но легкий… Ну, почти.

– Хорошо.

Наконец мы подошли к складу и открыли двери.

– Вот твои два ящика, – указал завсклада.

Отец наблюдал от машины, как мы с дядей Жорой, пыхтя, погрузили оба ящика в кузов, где уже лежали мои вещи.

– Сейчас куда? – спросил дядя Жора, после того как я закончил с оформлением бумаг.

– Сперва ко мне заскочим, нужно выгрузить тот ящик, что поменьше, а потом к родителям.

– Хорошо. Грузитесь.

Я залез в кузов, а отец в кабину. Машина выехала с территории станции и покатилась по городу. К семи часам – Марина уже, наверное, встала – мы подъехали к нужному дому. Вдвоем с дядей Жорой мы затащили ящик на второй этаж и поставили его на попа в прихожей, чтобы не мешал ходить. С Мариной я поздоровался быстро, только и успел что чмокнуть в губы и сообщить, что буду к обеду, чемодан и гитару я тоже занес в нашу квартиру. Только после этого мы поехали к родителям. Дядя Жора немного удивился возрасту моей возлюбленной, но ни словом, ни мимикой не показал своего удивления. О нашем сожительстве я не распространялся, попросив о том же и остальных. Так что, кроме родителей и брата, то, что я живу с женщиной и работаю в комитете, никто больше не знал.

Когда машина задом встала у подъезда дома родителей, дядя Жора вылез из кабины и с тоской посмотрел на пятый этаж, где жила моя семья.

– Думаю, лучше его распаковать и перетаскать вещи на руках, а ящик в сарай, еще пригодится, – предложил я.

– Отличная идея, – обрадовался дядя Жора. Отец согласно кивнул и направился наверх, пока мы распаковывали ящик монтировкой и молотком.

Перетаскивание вещей много времени не заняло, за сорок минут управились, после чего отец запер квартиру и спустился вниз, мы как раз разгружали пустой ящик в сарайчик, что числился за квартирой родителей. Там много что хранилось, включая велосипед Толика, перешедший ему в наследство от меня. Вот и ящик там уместился. Сараи находились сразу за домом, один счастливый обладатель автомобиля переоборудовал деревянный сарайчик в гараж, сменив ворота. Еще у двоих были мотоциклы в собственности, остальные радовались велосипедам.

– Я вечером зайду, – сообщил я отцу, и мы распрощались. Отец с другом и однополчанином вернулись на работу, а я на автобусе поехал в управление. Нужно было сообщить о своем приезде и доложить о случившемся в поезде. Фамилии шулеров, списанные с паспортов, что предоставили милиционеры, были у меня в блокноте.

Открыв тяжелую дверь, я прошел в хорошо освещенное помещение управления.

– А, наш любитель азартных карт, – улыбался у стойки дежурного капитан Ермолин. Самого дежурного видно не было, видимо, отошел по надобности, попросив временно заменить на посту начальника одного из отделов, что проходил мимо.

– Здорово, – протянул я руку, потом уныло спросил: – Что, уже все знают? Адамыч тоже?

Адамычем я называл майора Рощина, именно он курировал меня в республиканском управлении.

– Он как раз был в помещении связи, когда пришла телеграмма из милиции.

Ермолин об этом не мог не знать, именно он командовал связью в управлении.

– Понятно.

– Что там было-то?

– А, трое кидал пытались меня раздеть, когда в игре мы достигли пика. В результате я отказался дальше играть, они разозлились, пришлось вырубать… Что там, я сильно наследил?

– Да не особо. Ты в принципе там и не нужен, оказалось, они три дня назад убили капитана второго ранга из Черноморского флота, так что сейчас раскручивается это дело, а твой случай так, для объема дела.

– Это хорошо, – обрадовался я. Рапорт напишу – и все, дальше без меня разберутся, тем более заявление мое в милиции есть.

В это время по лестнице бегом спустился старший лейтенант Асафьев с повязкой дежурного на рукаве. Поручкавшись со мной, он поблагодарил Ермолина, который отправился по своим делам и занялся мной. Записав время прибытия, выдал бумагу и перьевую ручку, с чернилами в непроливайке.

– Товарищ майор велел написать подробный рапорт по происшествию в поезде.

– Ага.

Взяв ключи от свободного кабинета, я устроился за столом и быстро накидал рапорт, потом переписал его набело, проверил на ошибки и кляксы, и вернувшись к дежурному, протянул Асафьеву.

– Так, – он убрал рапорт в папку и сказал: – Тебя в шестнадцатом кабинете ждут.

– Кто?

– Там узнаешь… Кстати, ты когда из отпуска выходишь?

– Когда захочу, у меня же свободный график, но скорее всего, когда в школе начнутся занятия.

– Ясно. У нас две новеньких, их, наверное, за тобой закрепят. Сейчас они пока свободно тренируются.

– Разберемся.

Поднявшись на второй этаж, повернул направо и постучался во вторую от лестничного пролета дверь.

– Войдите, – услышал я знакомый голос.

Пройдя в кабинет, я коротко поздоровался:

– Здравия желаю.

За столом сидел хорошо знакомый мне подполковник Власов из московского управления, по правую руку, боком ко мне, все тот же неизвестный мне мужчина, что проверял меня на психологическую совместимость. Тот самый, которого я принял за психолога.

– Садись… – велел подполковник, и как только я уселся напротив психолога, спросил: – Знаешь, почему мы с тобой встретились?

– Думаю… это окончание проверки.

– Однако, – оба присутствующих переглянулись. Я был уверен, что психолог носит офицерское звание, даже на глазок прикинул, что он капитан. – Поясни, почему ты пришел к таким выводам?

– Да все было шито белыми ниткам, – спокойно пояснил я. – Может, в шестнадцать лет и принимают на службу в комитет, честно говоря, не знаю. Но то, чтобы выдать оружие и удостоверение – это уже слишком. Наверняка товарищу капитану что-то не понравилось, и он предложил провести проверку таким нетривиальным способом. Ну, или начальство велело… Я больше склоняюсь к последнему варианту.

Подполковник откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на меня.

– Сразу догадался?

– Нет, – честно ответил я. – Были сомнения, но дошло чуть позже. Картинка не складывалась, вот и пришлось задуматься. Мы же из первого управления, работать надо за границей, так что проверке я не удивился. Хотя думаю, что из Союза меня не выпустят, наверняка инструктором оставят на одной из закрытых подмосковных баз.

После моих слов последовала долгая пауза, потом Власов наконец сказал:

– Умен, достаточно хороший следователь. Отлично подготовлен физически, владеет навыками рукопашного боя и методиками спецподразделений. Хороший оперативник. Любит хорошо одеваться и красиво выглядеть, но не перебарщивает. Психологически устойчив, даже в тяжелом положении сперва думает, потом действует. Политически грамотен, комсомолец. Годен к работе в органах… Это написано в твоем личном деле.

Я пожал плечами на эти слова. Мне казалось, что личного дела у меня не существует, так, липа, хотя, конечно, зарплату получал.

– За все время владения удостоверением сотрудника КГБ ты предъявлял его всего лишь пять раз и всегда по делу. То есть не кичился своим положением – корочками не махал, пистолетом не угрожал… – Я открыл было рот, но подполковник меня остановил жестом. – Да я знаю про те два дела, в распутывании которых ты принимал участие.

– Я так понимаю, моя работа в органах закончилась? Вы сделали нужные выводы и поняли, что в данный момент я вам не нужен.

– Аналитик ты неплохой… Ладно, до совершеннолетия ты свободен. Сдашь оружие и удостоверение и пока свободен. Ты особо не афишировал свою службу, продолжай в том же духе.

– Есть.

Около двери меня остановил вопрос Власова:

– Ты нашел учителей для совершенствования языков?

– Пока не успел, только сегодня приехал, но не думаю, что это проблема. Капитан Ермолин из нашего управления как раз занимается в специальном кружке, изучая итальянский. Думаю, он подскажет.

– Не затягивай с этим.

Я вышел из кабинета и, откровенно говоря, вздохнул свободнее. Вроде прошло все как надо.

Быстро спустившись вниз, я узнал на месте ли те, кто мне нужен. Оказалось, да, рабочий день только начался. Взяв из управления разъездную машину, съездил домой и, собрав все выданные вещи в чемоданчик, вернулся обратно, после чего до вечера сдавал дела. Бюрократия, чтоб ее.

– Как же так-то? – растерянно спросил дежурный. Что говорить, мне было известно, поэтому ответил четко:

– Стажировка закончилась… Видимо, не оправдал надежд… Кстати, Ермолин у себя?

– Да, только что от начальства вернулся.

Завернув к начальнику отдела связи и радиопеленгации, я узнал у него насчет уроков иностранных языков. Тот дал мне пару адресов с отличными специалистами по французскому и английскому. У дверей я спросил насчет учительницы итальянского. А что? Чуть меньше года впереди, теперь я свободен, и есть личное время, займусь освоением еще одного иностранного языка. Получив нужный адрес, я вышел из управления. Теперь у меня в кармане только паспорт, права и комсомольский билет.

Прогулявшись немного, я остановил частника и доехал с ним до улицы, где жили родители, водителю было прямо, а мне направо. Тут недалеко осталось, полквартала, дойду пешком.

Я еще отходил от тех перемен, что произошли со мной в течение дня (уже привык к тяжести оружия и удостоверению в кармане), но у подъезда встряхнулся, отбросил в сторону воспоминания и стал быстро подниматься по лестнице.

Родители вернулись с работы примерно час назад, да и Толик с сестрами были дома, поэтому они уже извелись, ходя вокруг свертков и других вещей, что были аккуратно сложены в углу общего зала. Трогать их без меня не позволяло воспитание. Думаю, опоздай я минут на пятнадцать, и мама с братом и сестрами начали бы потрошить свертки. Уж очень они любопытные. И так извелись все, особенно сестры. Маленькая Тома сидела на одном из ящичков, охраняя, чтобы без нее не вскрывали, поэтому мое появление всех изрядно обрадовало.

Несмотря на всеобщее любопытство, мама, не обращая внимания на недовольство остальных детей, пригласила всех к столу, и только после ужина мы, наконец, подошли к привезенным мной подаркам, и на двадцать минут я превратился в августовского Деда Мороза.

Отцу ушло двадцать шесть бутылок с коллекционными алкогольными напитками. Включая мадеру, которую я достал всеми правдами и неправдами. Был даже импортный вариант «Арарата», правда, в единственном числе. Отец тут же начал с удовольствием крутить слегка запыленные бутылки, прикидывая, хватит ли для них места в его небольшом самодельном погребке, под тахтой или в сарайчике. Думаю, этих запасов хватит ему лет на пять.

Маме я выделил шесть разных материй на платья для нее и сестер. Брал самый шик, что сейчас в моде и трудно достать. Большая часть тканей – импорт из Сингапура.

– А это что? – спросила она, крутя в руках сверток с материей.

– Это для портьер, а это тюль, – отозвался я, отрываясь от вскрывания очередного ящичка. Рядом пасся Толик, он уже знал, что в этом ящичке подарок для него.

– Много.

– Так и с родственниками надо поделиться, поэтому и брал с тройным запасом.

– А, тогда ладно. Это ты молодец.

– Там еще тюки с материей на костюмы и для парадных платьев. Завернуты вон в ту фиолетовую оберточную бумагу. Брал оптом помногу, так дешевле выходило.

Пока мама развертывала свертки, я достал из ящика радиоприемник, который хотел оставить на даче, но решил забрать и подарить его Толику. По местным меркам, это мегакруто. Радостно взвизгнув, Толик быстро обнял меня и, подхватив приемник и запасной комплект батарей, убежал в спальню проверять работоспособность.

Отец с улыбкой проводил младшего сына взглядом, отрываясь от разглядывания этикетки «Арарата». Несмотря на то что приемник стоил астрономическую сумму, отец только одобрительно кивнул. Сестры ревниво посмотрели вслед Толику и требовательно на меня. Им пока ничего не перепало, но я еще и не закончил. Из следующего ящика появились две куклы и игрушечная гармонь. Двойняшкам очень трудно что-либо дарить, поэтому пришлось сымпровизировать. Однако сестренки только обрадованно завизжали и, прижимая к себе подарки, полезли целоваться. Отблагодарив меня, залезли на тахту к отцу и стали придирчиво изучать кукол друг у друга, пока отложив гармошку в сторону.

Из спальни доносились то звуки музыки, то эфирный шум, то речь диктора. Толик активно учился пользоваться подарком.

Наконец я развернул последний сверток, отчего пол теперь напоминал место боя: все было завалено упаковками – и, встряхнув шаль из гагачьего пуха, накинул ее на плечи мамы.

– Это, мам, тебе лично.

– Ой, дорого ведь, – неуверенно осмотревшись и недоверчиво пощупав шаль руками, сказала мама. После чего побежала к настенному зеркалу.

– Вы мне дороже.

Наконец когда вся оберточная бумага была аккуратно сложена и убрана в ящички, мы с братом отнесли все в сарай. Отец туда же убрал часть подаренных бутылок, оставив в доме самое ценное. Ничего, в комнате прохладно, не пропадут.

Вернувшись, я отправил брата и сестер погулять, видно же было, что им охота похвастаться подарками, а сам пригласил родителей к столу.

– Бать, помнишь, я обещал купить вам каменный дом? – обратился я к отцу.

– Было такое дело, – степенно ответил он, согласно кивнув.

Мама об этом не знала, но тактично промолчала. Она была умницей и знала, когда нужно было подавать голос, только вопросительно посмотрела на нас.

– Дело в том, что по воле случая я стал обладателем хорошего каменного дома в центре Сочи. Причем я стал владельцем со всеми правами… Сделал липовую записку от вашего имени, – остановил я отца, сообразив, о чем он хотел спросить. После чего стал выкладывать на стол десяток фотографий, сделанных профессиональным фотографом. На всех снимках дом получился с самой выгодной стороны. На четырех из одиннадцати фотографий снимки были сделаны внутри дома.

Отец нахмурился, ему явно это не понравилось.

– Ты хочешь отдать этот дом нам? – спросила тактичная мама, пока отец переваривал новость. Фотографии быстро разошлись по их рукам. Было видно, что снимки произвели впечатление.

– Да.

После этого я рассказал отредактированную версию получения дома.

– Нам нужно подумать, – кинув в сторону отца быстрый взгляд, сказала мама.

– Только не долго. Время не терпит, школа через две недели.

– О, кстати, – встрепенулась мама. – Школьная форма поменялась. Зайди к дяде Якову, он уже сшил по твоим меркам один комплект из своих запасов материала, но для окончательной подгонки нужна последняя примерка, а то ведь ты все еще растешь.

– Хорошо, зайду. Я пока на кухню схожу, воды хочу попить, а вы думайте.

«Пил воду» я минут пятнадцать, пока в коридор не выглянул отец и не позвал меня. Я как раз разговаривал с главой семьи соседей, Андреем Павловичем Ивановым, поэтому прервав разговор, вернулся в комнату к родителям.

Как только я снова занял стул у окна, положив локти на столешницу, слово взял отец:

– Знаешь, сын, мы честно подумали над твоим предложением и решили… отказаться.

– Причина какая?

– Их несколько. У нас тут множество друзей. Сам знаешь, у меня четыре однополчанина живут в городе, и мы дружим семьями. Маме скоро дадут должность старшей медсестры, Антонина Михайловна на пенсию уходит. В общем, нам тут нравится, есть кому помочь, а там все-таки все чужое.

– Да, причины стоящие, – нехотя согласился я, задумавшись.

Отец был прав, у них сложилась размеренная жизнь простых тружеников, и ломать все это им не хотелось. Да и лучших друзей тоже бросать не стоило. Отец был очень привязан к однополчанам, их и вправду в городе было четверо. Один – дядя Жора, что помог перевозить вещи с вокзала. Он был водителем топливозаправщика в полку отца. Другой – дядя Гоша, начальник отделения милиции одного из районов Киева, бывший особист полка. Третий – дядя Олег, инженер подстанции, бывший борт-стрелок. Ну и, конечно, дядя Рома, балагур и песенник, летчик из соседней эскадрильи. Сейчас он работает режиссером-постановщиком в театре, так что у нас всегда были контрамарочки. Все эти люди вместе с семьями часто бывали у нас, да и мы ходили к ним. Правда, я-то этого не помнил, но всех однополчан и друзей отца к этому времени знал в лицо.

Насчет матери тоже все сложно. Она уже пятнадцать лет работает в этой больнице, и должность старшей медсестры терапевтического отделения, где можно спокойно доработать до пенсии – ее мечта, а то, что место ее, было известно со слов главврача. Он объявил это на планерке, поэтому мама начала потихоньку принимать дела у еще работающей предшественницы.

Также нельзя сбрасывать со счетов всех наших родственников со стороны матери, которые в случае беды помогут без колебаний (успел убедиться в этом не раз).

После некоторого раздумья, я даже подскочил от пришедшей мне идеи:

– Ма! Па! Я вот что подумал: а что если отправить в Сочи прабабушку Серафиму? Смотрите сами, она отдала свой дом внучке, тете Тоне с семьей, а то они по съемным маялись, а сама теперь живет у бабушки с дедушкой. Так вот, я предлагаю отвезти ее в Сочи, и пусть она там живет, а чтобы за ней кто-нибудь присмотрел, то отправить с ней тетю Розу. Она все равно ютится в одной комнатке с дочкой, ее мужем и маленьким ребенком, а там у нее будет своя комната… Подожди, мам, я не закончил. В этой идее есть свои плюсы и минусы. Минус в том, что наша единственная прабабушка будет далеко. Но это один, на мой взгляд, существенный минус. Теперь плюсы. Она будет жить на курорте, а там тепло. Что врач сказал про бабушку? То, что климат наш ей не подходит, а там как раз воздух свежий и целебный. Иодизированный… язык сломаешь. Еще плюсы, мы будем приезжать к ней на лето, причем бесплатно. Это я про всех ее родственников, главное, чтобы мы все там уместились, но это дело житейское. За ней будет следить и вести хозяйство тетя Роза, ей это по силам. Ну как?

Мама продолжала пребывать в задумчивости, поэтому слово взял отец:

– Тут надо решать всей семьей. Собрать совет из детей Серафимы Михайловны, да и у нее совета испросить.

– Да, – согласилась мама, – но идея мне нравится.

– Только побыстрее, времени мало осталось. Мне ведь нужно сопроводить ее туда, прописать и проследить, чтобы прабабушка нормально устроилась.

– Тут мы уже сами решим. Не волнуйся, сегодня Толик всех объедет на велосипеде и предупредит, что в доме у дедушки будет проходить семейный совет.

– Тогда ладно… Кстати, последний момент. Как вы знаете, я получил гонорар от издательства, часть ушла на подарки, а вот это остаток, думаю, вам нужнее, – протянул я пачку денег отцу.

– Это твои деньги, – отказался отец.

– Вам нужнее, все-таки у вас дети. А у меня еще есть, хватит на жизнь.

– Сколько тут? – спросил отец, принимая толстую пачку денег.

– Двести тридцать пять рублей.

– Ладно… спасибо, сын.

В это время в коридоре послышалась приближающая музыка, и в комнату в сопровождении двух приятелей-соседей вошел Толик со «Спидолой» в руках.

– Ладно, я пойду, а вы пока переваривайте все, что я вам сказал.

– Толя, бери велосипед и съезди к дяде Якову… – мама начала наставлять брата, а я воспользовался заминкой и стал собираться.

Быстро попрощавшись с родителями, я спустился во двор и, помахав сестренкам, которые возились в кустах с подружками-соседками, направился в сторону ближайшей автобусной остановки. Было уже полдевятого, но народу на улицах хватало. Особенно просто прогуливающихся парочек, некоторые были в возрасте.

Дома меня ждало то же представление, что и у родителей. Марина охала и ахала, пока я доставал из ящика подарки.

– А это что?

– Материал для костюма, – честно ответил я ей, обнимая. – А то стыдно сказать, великолепная учительница с великолепной фигурой – и только один рабочий костюм. Ничего, я тебя завтра отведу к нашему семейному портному дяде Якову, мне тоже как раз к нему надо, и он тебе сошьет три женских костюма. Видишь, я специально подобрал материал, чтобы они были разного цвета. А это для зимы, пощупай, какой теплый материал?

– Спасибо.

– Потом обувью займемся.

Ночью, уставший, я обнимал также уставшую от постельных игр Марину – полтора месяца все-таки не виделись, – думал о том, что сегодня произошло. Честно говоря, у меня только сейчас появилось на это время.

То, что меня отлучили от службы, конечно, неприятно, но ничего страшного. И так понятно, что у начальства на меня особые виды, так что подождем. Главное – это непонятно, мне продолжать тренировки в спортзале или нет? Никаких инструкций на этот счет я не получал, так что если неофициально, то вполне возможно. Форму я там поддерживал отличную, и терять высококлассных специалистов для спарринга не хотелось бы. Но думаю, раз ничего не сказали, значит, можно продолжать тренировки.

С домом в Сочи все тоже не так просто. Просто бросать его на несколько лет не хотелось бы. А так, пусть живут в нем родственники – и присмотрят, и встретят, когда приеду отдыхать. Тем более бабушка. Она только рада будет. Ну, а то, что на весь сезонный курорт там будут жить родственники во время отпусков, так что в этом плохого? Они мне помогали, должен же я как-то их отблагодарить. Думаю, бабушка все-таки согласится.

Уткнувшись лицом в пышную гриву своей, можно сказать, сожительницы, я закинул на нее ногу и провалился в сон. Ничего, утро вечера мудренее.