Медовый месяц с чужой женой Коротаева Ольга

Глава 15. Поля

Я потёрла лоб и наклонилась к зеркалу: вроде шишки нет. Коснулась пластыря на виске и поморщилась.

Бедовая задница голове покоя не даёт.

Надо беречь голову: то коллекторы, то бывший, то тараню шкафы…

Застыла, глядя себе в глаза. Я уже думаю о Вите как о бывшем? И сомневаться не стоит после того, что он едва не сделал. Мало того, что руку поднял, так ещё изнасиловать хотел, пока я без сознания лежала. Скривилась. Я ударилась, а он даже помочь не попытался, сразу бросился трусы снимать. Не первый будет, понимаешь ли.

Всё ещё было сложно поверить, что парень, который дарил цветы, водил на романтичные прогулки, помогал маме и нашему приюту, запросто продал меня другому мужчине.

Я опустила голову и медленно выдохнула: ну зачем себя изводить? С этим прекрасно справляется моё личное чудовище.

Вздрогнула. Макс же дал всего семь минут! А я тут решила думам тяжёлым предаться. Ой… Ещё он говорил про то, что мы куда-то поедем.

Осмотрела себя критически. Всё равно, как я выгляжу перед монстром, который и так постоянно глазами раздевает, но не всё равно, как на меня посмотрят люди.

После моего «да» Витя сразу забрал меня в Лас-Вегас. Я приехала в сюда в том, в чём была. Ни чемодана, ни запасной одежды – Дорогов все обещал восполнить. А сейчас всё, что у меня с собой – это я – глупая дурочка, что поверила в сказку. На то время ещё жених купил платье, бельё, туфли, украшения. Сейчас от иллюзорного счастья ничего не осталось, даже трусы я выбросила, чтобы не напоминали о подлости того, кого люблю… Стоп! Любила!

Но в белой футболке и чёрных трикотажных шортах, что дала мне Стелла для сна, я никуда пойти не могла. Во-первых, в этом я похожа на школьницу, что сбежала с физкультуры. Во-вторых, футболка полупрозрачная, через неё даже соски видно. А куда подевались штаны и тонкий свитер, что привез мне охранник в больницу, не представляю. Я с трудом вообще помню, что было после того, как мы приехали в этот дом. Достаточно голодных взглядов Макса, не хватало, чтобы на меня другие пялились.

Я решительно вышла из уборной и, не увидев в спальне хозяина, облегчённо выдохнула.

Подошла к гардеробной и распахнула дверь: должно же здесь быть что-то подходящее?

Перебирая десятки костюмов, старалась не принюхиваться к приятным ароматам. Их источник был в большом шкафчике, где стеклянные полочки заставлены самыми разнообразными флакончиками, один вид которых кричал, что это безумно дорого.

Я не удержалась и прыснула на себя из одного флакона. Едва не утонула от наслаждения, вдохнув дымно-коричное облако, но снова отрезвила себя напоминанием о времени. Наверняка оно уже вышло, и Макс рычит и матерится, а его сейчас лучше не злить, а приручить… По спине поползли мурашки, но я была решительно настроена что-нибудь придумать. И желательно для этого одеться.

В итоге выбор пал на молочную мужскую рубашку из нежнейшей ткани. Надев её, посмотрела на себя в зеркало и натянуто улыбнулась: оттенок ткани визуально освежил кожу, а струящаяся ткань мягко обняла формы.

Длиной рубашка оказалась до середины бедра и вполне могла сойти за короткое платье. Рукава закатаю, чтобы не напоминать сбежавшую из психушки больную. Вот этот платок, что попался на глаза на другой полке, использую в качестве пояса.

Отлично, смотрелось очень даже скромно.

Туфли, – единственное, что я оставила от свадебного наряда, – прекрасно подходили к новому образу.

Я покрутилась перед зеркалом. Шорт не видно, а вот выглядывающая из-за воротника футболка портила весь образ.

Я чертыхнулась и, раздевшись, стянула её через голову. Вновь надела рубашку и, подпоясав себя платком, поняла, что сделала только хуже: соски сквозь тонкую ткань выделились тугими вишнями. Елки! Ещё разок улыбнулась отражению, мысленно убеждая себя, что справлюсь с этим испытанием. Подняла края рубашки, собираясь вернуть футболку на место, но так и замерла. Улыбка рассыпалась, как пыль, когда в зеркале я заметила хмурого и напряженного Макса.

Честенер молча стоял на пороге и, холодно прищурившись, скользил пронзительным взглядом по моим ногам и спине. Так грозно сводил брови и жёстко сжимал губы, что у меня непроизвольно задрожали колени.

Давно он здесь? Сколько я собираюсь? Наверняка жутко опоздала, потому «муж» и зол.

Обернулась и, нервно облизнув губы, сказала:

– Мы же поедем в магазин? Я не могла позволить себе выглядеть сбежавшей с урока школьницей. Прости, что позаимствовала твою вещь. Потом всё постираю и верну на место.

Макс качнулся назад, мотнул головой, будто вытряхивал неприятные мысли, и сделал три больших шага ко мне.

Я испуганно отступила и легонько ударилась поясницей о комод. Затряслась перед монстром, как загнанная в ловушку добыча, вцепилась в дерево непослушными пальцами.

Глядела в потемневшие от непонятной ярости глаза Макса и уговаривала себя не шевелиться. Всё равно не сбежать от хищника, нельзя выказывать страх, если я хочу приручить зверя.

И почему он так разозлился? Он может позволить себе хоть каждый день менять рубашки, выбрасывая те, что уже носил.

Ладонь Честенера нахально легла на бедро. Макс задрал ткань рубашки, оголив мою ногу до самого верха. По коже метнулись колючие мурашки, и страх схватил за горло. Я судорожно вдохнула и, не отрывая настороженного взгляда от холодных глаз монстра, затаила дыхание. Опять? Олигарх скривился в знакомой злобной усмешке, когда мужские пальцы коснулись шорт. Макс неожиданно присёл и рывком сдёрнул их.

Я ахнула, а монстр, одним движением порвав шорты на клочки, поднялся и яростно прошипел:

– Никакого белья, – его дыхание опалило моё ухо. – Ещё раз увижу, оттрахаю на месте, недотрога же-на.

И, сжав мой подбородок пальцами, вторгся языком в рот. Приходилось глотать его ярость и упираться ладонями в грудь, чтобы не позволить завалить себя на комод.

В голове набатом стучали страшные мысли, что этот ужас за тридцать дней вывернет меня наизнанку, перекрутит, как мясорубка. Но я же кукла, не имею права что-то чувствовать и сопротивляться. И после всего жду нормального отношения к себе от зверя?

Макс отстранился, когда в моих глазах совсем потемнело.

Он глубоко вдохнул и сморщил нос, отчего горбинка возле переносицы выделилась сильнее, и наклонился к губам, будто собирается продолжить начатое. Вздрогнув, я напряглась.

– Иди в машину, – тихо приказал мой палач и неожиданно отступил.

Я облегчённо выдохнула и мельком заметила, как сильно Макс сжал правую руку. Он часто так делает. Может, у него ломит кости? Или чешется кулак, чтобы меня ударить?

От этой мысли льдом стянуло затылок. Покачнувшись на каблуках, я с трудом удержала равновесие и, пошатываясь, побрела к выходу. Непривычно неприкрытую промежность касался холодок, и от осознания, что придётся ходить без трусов, быть беззащитной каждую минуту, пересохло во рту.

Глава 16. Макс

Она меня возбуждала. До пиздеца. Так сильно, что глаза застилало туманом.

Стоило увидеть её, танцующую у зеркала, как кровь хлынула в голову и прожгла позвонок, налила пах горячей страстью и желанием.

Но ужас в глубине зрачков Поли заставлял сдерживаться.

Какого хрена шлюхе бояться прикосновений? Договаривались же, что будет удовлетворять меня, могла хотя бы притвориться, что кайфует. Ради денег. В насильники я не записывался, хотя если доведёт…

Месть она такая – не знает границ.

Остывать пришлось несколько минут в кабинете. Хотя буря не улеглась, а всего лишь сбавила обороты и не выступала бугром в штанах.

Я вышел в коридор и снёс ногой цветок возле лестницы.

Плевать. На все эти вещи мне глубоко насрать. Ненавижу лоск и богатство, они не приносят мне счастья. Только всё больше опустошают и напоминают о том, что я потерял.

– Максимилиан, – вышла из кухни Стелла, когда я спустился в холл злой, как чёрт. Она решительно выпрямилась и отточенным движением поправила тщательно уложенную строгую прическу. – Можешь меня уволить, но девочке нужно поесть. И тебе тоже.

Женщина отшатнулась, когда я поднял голову и впился в её лицо яростным взглядом, но не отступила:

– Всё готово. Позволь накрыть на стол. Это займёт несколько минут.

– Что, краля пожаловалась? – прищурился я.

Экономка мягко улыбнулась и посмотрела через окно на машину.

– Это по глазам видно, Макс. Ты слишком жесток с ней.

– Не лезь не в своё дело, – говорить со злостью уже не получалось. Я прошел к выходу и бросил через плечо: – Готовь ужин, мы сейчас подойдём. И, Стелла, держи язык за зубами. Иначе пеняй на себя.

Я вышел из дома и направился к машине. Поля сидела в салоне, а когда я открыл дверцу, испуганно распахнула серо-зелёные глаза, что к вечеру потеряли свою синеву, и прижала ладонь к груди. Я увидел ужас, на который намекала Стелла. Поля неловко одёрнула трясущимися руками нижний край рубашки… Моей рубашки!

Судорожно втянув вечерний воздух, я с трудом усмирил поднявшуюся вновь бурю и сухо сказал:

– Выходи.

– Ты передумал ехать? – спросила Пелагея с неприятным облегчением.

– Ты же хотела, чтобы я тебя накормил, – не сдержал сарказма. – Перед развлечением. Или передумала и хочешь… развлечься на голодный желудок?

Девушка вздрогнула и сглотнула: как же надоело, что она всё время трясётся! Не понимаю, что нужно этой шлюхе, я же намного богаче её Витеньки, должна была расстелиться передо мной, липнуть, ножки по первому требованию раздвигать. А эта маленькая сучка каждый раз смотрит так, словно ждёт, что я наброшусь и изнасилую ее у всех на виду. Или желает этого? Может, в такие игры они с Дороговым-младшим играли?

– С удовольствием, – просипела девчонка и, кашлянув, исправилась: – Я с удовольствием бы поела, – и легко, как-то даже по-детски бесхитростно призналась: – Я очень голодна.

– Так чего сидишь? – недовольно рявкнул я, не желая видеть, как она прямодушно улыбается. Это шло вразрез с моим представлением о сучках и только раздражало. – Хочешь, чтобы я отнёс тебя на руках?

Она, прижимая край рубашки к бёдрам, осторожно выбралась из машины, но я успел заметить, как мелькнула в боковом разрезе задравшейся рубашки её упругая попа. Знать, что она без белья, и не утянуть девчонку обратно в машину непросто. Я тоже был голоден. Очень.

За стол я сел напротив. Не смог бы сейчас находиться слишком близко, да и Стелла кружила вокруг «жены», будто она ей племянница, не меньше.

Отрезав балык, я положил сочное мясо в рот и оценил, как Поля облизывает пальцы после салата с креветками. И едва заметила мой взгляд, спрятала руку на коленях и густо покраснела. А ведь только что жмурилась, как кошка, уплетая деликатес.

– Романова, значит? – начал я, вольготно откинувшись на спинку стула и вытянув ноги под столом. Когда носок туфли уперся в преграду, заметил, что девушка вздрогнула и подобралась. А меня накрыло жаркой волной, потому что это жеманство допекло.

Разве плохо просто потрахаться? Что ей надо? Я её расколю. И сделаю это сейчас.

– Стелла, спасибо за ужин, можешь быть свободна, – сказал я, но взгляд от Пелагеи не отвёл.

– Завтра как обычно? – уточнила женщина.

– Мы будем с «женой», – сделал акцент на последнем слове и ещё сильнее прищурился, выискивая не румяном лице девушки хоть какие-то признаки вранья, увиливания, фальши, – спать до обеда. Так что можешь приходить к двенадцати. Не раньше.

– Доброй ночи, господин Честенер, – женщина откланялась и быстро покинула кухню.

– Наелась? – вкрадчиво спросил я через несколько минут полной тишины и посмотрел на девушку исподлобья. Одна мысль, что она без белья, сводила с ума, но я ждал, что она раскроется, сама прыгнет на меня, сама будет просить сделать ей хорошо, но сучка снова сжалась и даже отвернулась.

Я резко поднялся. Без единой эмоции одним размашистым движением снёс со стола тарелки вместе со скатертью, отчего дом накрыло неистовым грохотом, и, медленно обойдя угол, встал за спиной девушки. Склонился и, опершись руками о спинку стула, с шумом вдохнул запах волос «жены». Сладкая. Несносная. Будто ароматная и вкусная ежевика, что спряталась за колючими ветками.

Поля вжала голову в плечи и судорожно всхлипнула. Эта игра уже достала!

Я рыкнул:

– Поднимайся! – Она послушалась. – Повернись лицом, – приказал, и Поля медленно, вздрагивая всем телом, снова повиновалась.

Кукла. Настоящая и бездушная.

Твою ж мать, я хотел искр, страсти, банальных скачек в постели, а здесь приморозиться можно от одного взгляда. Ну почему она так возбуждает именно вот этой холодностью?

– Садись на стол, – коротко кивнул я, всё ещё оставаясь на расстоянии, но как же мне хотелось её подмять.

Глава 17. Поля

Как же я обрадовалась, когда Макс приказал выходить из машины. Ходить без белья для меня сродни разгуливать обнажённой в толпе. И ладно бы на мне была длинная юбка и плотный топ, я бы ещё стерпела, но тонюсенькая шёлковая рубашка предательски обрисовывала изгибы тела и просвечивала выпуклости. Стоило сквозняку коснуться кожи, соски дерзко ёжились, привлекая внимание монстра. А думать о том, что ветер может задрать подол выше, обнажив то, что я бы сама никогда добровольно не показала, было мучительно до потемнения в глазах.

Ноги не шли, казалось, что все вокруг знают, что я голая. И мягкосердечная Стелла, которая сунула мне перед выходом пирожок, и хмурые охранники, которые терпеливо ожидали в машине, и даже другие мужчины, что остались оберегать дом тирана. Хотелось убежать, спрятаться, но я лишь тянула подол рубашки вниз и осторожно ступала дальше. В агонию под названием «добровольный плен».

Конечно, я безумно обрадовалась, когда Макс приказал возвращаться. Но если бы знала, чем закончится ужин, с радостью поголодала бы… Нет, голодной уже не была благодаря Стелле, но лучше бы прогулялась с Максом по магазинам, чем…

Он поднялся, и я сразу поняла, что пришёл конец. Взгляд Макса потемнел до черноты, в нём появился звериный блеск. У меня живот свело от предчувствия неизбежности, и по венам разлился льдистый холод. Я не могла дышать, не могла двигаться, даже думать было невозможно.

Когда он с диким рыком смёл со стола приборы, думала, что с криком дам дёру, но сдержалась. От зверя не убежишь, это лишь его раззадорит, и тогда я ничего не смогу изменить, не сумею вразумить.

Как договориться с монстром? Как усмирить его? Приручить? Я слушала его крадущиеся шаги, стискивая на коленях руки, пока не ощутила жар за спиной. И поняла, что это всё. Моя жизнь разделится сейчас на «до» и «после».

Гулко сглотнула и, когда до меня донеслось тяжёлое дыхание, что защекотало ухо и вплелось в волосы, инстинктивно сжалась. Убеждала себя, что Макс – обычный человек, но никакие ассоциации сейчас не действовали. Мы в доме одни, и олигарх намекнул экономке, что так будет до завтра. Я полностью в его власти. И лишь от меня зависит, кем я встречу рассвет: изнасилованной или…

– Поднимайся! – услышав приказ, я решительно встала. Никому не позволю сделать из себя безвольную жертву. – Повернись ко мне лицом, – прозвучали следующие слова. Я подчинилась и, глядя монстру прямо в глаза, показывала, что не боюсь. Морщинки на лице Макса стали гуще, выраженней. Он прищурился и рыкнул: – Садись на стол.

Я осторожно присела, держа ноги плотно сведёнными, и всё так же, не сводя с Честенера глаз, замерла. Старалась не дышать, ожидая следующего приказа монстра. Осознавала, что нельзя умолять, уговаривать, бежать. Это бесполезно, я видела по жесткому взгляду Макса.

Не дёргай тигра за усы, оставшись с ним в запертой клетке.

Макс окинул меня странным взглядом, как раскаленным пером процарапал по плечам, шее, груди, и медленно вдохнул. Будто смаковал запах моего страха. Я старалась не смотреть на его брюки, где так явственно выступал внушительный бугор, и неосознанно ещё плотнее сводила ноги, успокаивая себя тем, что мужчина обещал использовать презервативы. Я напомню Максу об этом, а остальное постараюсь пережить. Придётся очень постараться… Но я уже ненавидела его за то, что он собирался сделать.

Макс шагнул ко мне, окатив лицо горячей волной дыхания. Хоть я и готовилась, всё равно не сдержала дрожи. Он не спешил. Не разрывая наших взглядов, наполненных яростью, медленно протянул руки и одну за другой расстегнул пуговки шёлковой рубашки. Глядя в глаза, неторопливо провёл большими пальцами по моим плечам. Ласковая ткань скользнула вниз, обнажая тело.

Мы не разрывали взгляды: я пыталась убить его глазами, а он меня – сожрать. Макс опустил ладони на мою грудь и легонько сжал набухшие бутоны сосков. Потом ещё и ещё. А я была каменной или застывшей резиной, просто отключила эмоции и ничего не чувствовала.

Макс, разозлившись, приник ко мне всем телом и до хрипа сжал меня в объятиях. Яростно прошептал на ухо:

– Предупреждаю, Поля, мы здесь не в куклы играем. Ты забываешь о договоре и продолжаешь ломаться. Так не пойдё-о-от. Что тебе нужно, чтобы стать жаркой шлюхой? Миллион? Два? Сейчас же переведу на твой личный счёт или достану из сейфа. Бриллианты? Шубы? Поехали, я куплю всё, что захочешь. Может, дом на берегу моря?! Виллу?! Ферму?! – он сорвался на крик, практически оглушив. Отстранился и встряхнул меня за плечи: – Скажи же, сука, что тебе нужно, чтобы сделать мне приятно?! Или ты любишь, когда мужчина нагибает и берёт тебя силой? Отвечай!

Я замерла и, когда Макс отстранился и посмотрел мне в глаза, испепеляя взглядом, сказала настолько холодно и спокойно, насколько могла:

– Мне ничего от тебя не нужно. Я здесь по договору и, как истечёт срок, исчезну.

Макс дёрнулся, словно я дала ему пощечину, сжал и разжал правую руку, будто ему больно, его лицо исказилось в болезненной гримасе.

– Вернёшься к ублюдку Витеньке?

Он навис надо мной как гора.

Я едва сдержалась, чтобы не отпихнуть монстра. Желание сбежать стало нестерпимым. Покачала головой и бесцветным голосом пролепетала:

– Я никогда не вернусь к этому человеку.

– Тогда нахрена согласилась на всё это?! – Макс продолжал давил одним своим видом. Стоял рядом и вжимал меня в деревянную столешницу, угрожая навечно вдавить в неё.

– Мне нужно убедиться, что ты ничего плохого ему не сделаешь.

Макс едко прыснул, а затем схватил меня за плечи и прошипел:

– Только не говори о любви, – его губы скривила горькая усмешка. – Я в неё не верю.

– Я тоже, – сухо призналась. – Но перед тем, как начать новую жизнь, хочу убедиться, что в прошлой у меня нет долгов.

– Благородную из себя строишь? – прорычал Макс и нехорошо ухмыльнулся. – Согласилась стать моей сучкой, чтобы спасти ублюдка? Не-е-ет, врёшь. Ты просто шлюха, что играет роль недотроги. И я тебе это докажу.

Глава 18. Поля

Он резко приник к моим губам, как в спальне, не оставляя возможности противостоять, и по моим жилам побежал ядовитый ток. Макс наседал, сминал, практически насиловал языком и вытягивал из меня хриплые стоны. Я не могла дышать, но мысленно из последних сил искала выход.

Он же есть? Должен быть. Нужно только найти его…

В голове пульсировало, в живот метнулось что-то жутко страшное и непривычное. Оно отравляло и выкручивало.

Монстр оторвался от моих распухших и ноющих губ, будто ему надоело. Посмотрел на меня довольно и, ухмыльнувшись, вдруг приказал:

– Разведи ноги.

– Что?

Холод скользнул по позвоночнику и сковал тело. А на что я надеялась? На то, что в монстре после поцелуя вдруг проснётся совесть? Глупо.

Не дразни зверя сырым мясом, особенно когда этот зверь голодный. Наивно верила, что Макс выслушает меня, поймёт и откажется получить удовольствие здесь и сейчас?

Мужчина рывком раздвинул мои колени. В серых глазах растопилось олово, а в глубине чёрных зрачков развернулась моя личная бездна. Положив горячую ладонь на мою поясницу, он прижал меня к себе и вновь приник к губам. Ещё более яростно, ещё больнее и жестче. Я задрожала всем телом, ощутив его другую руку у себя на внутренней части бедра.

Медленно, будто издеваясь, он вырисовывал узоры на чувствительной коже, подбираясь всё ближе и ближе к средоточию женского естества. Когда сильные пальцы прижались к моему лону, я вздрогнула всем телом, а Макс зарычал мне в губы:

– Да ты потекла, как сучка, обманщица… Признай это.

Прижав меня ещё сильнее, будто боялся, что я выскользну из хватки, он ласкал мои складочки умело, резко, ритмично, словно наказывал. Это было жёстко, без намёка на нежность, но под его пальцами невыносимо искрила моя кожа, и кровь закипала в венах. Он брал меня пальцами, неглубоко проникал в узкое лоно, снова и снова терзал предательски набухший бугорок.

– По-ля… – Макс ласкал меня и говорил, говорил, говорил. – Я хочу видеть страсть, хочу её на весь месяц. На черта мне сдались твои комплексы? И ты или сделаешь то, что я хочу, или свалишь сейчас же. Вместе со своим презренным муженьком. И пусть его папочка хоть на колбасу пустит, я плакать точно не буду.

Дыхание моё сбилось, по телу словно кто-то пропустил разряд, а горячие волны болезненного удовольствия одна за другой разбивали меня о каменистый берег правды: я безвольная, слабая кукла. Не смогла пойти даже против своего тела, что поддавалось безумной ласке и разрешало унижать меня и мучить удовольствием. Я таяла в руках монстра и отчаянно боялась, что он просто вонзится в меня и опорочит, причём сделает это так искусно, что и изнасилованием не назовёшь.

Ненавижу. Но ещё сильнее я боялась, что мне понравится. Не хочу, не стану признавать это!

Что монстр со мной сделал? Испортил, вывалял в грязи.

Новая волна жара затопила мир мраком и пронзила стрелой спину, скрутилась внизу живота раскалённой спиралью, и я не смогла удержать падение с вершины. Судорожно втянула воздух через рот, растеклась в тающем огне и растворилась в миллиардах искр, пляшущих перед внутренним взором.

Макс внезапно отступил, оставив меня распластанную на столе. Я перевернулась на бок и скрутилась от невыносимой тоски. Всё, что монстр сделал и чего добился от меня, будто доказывало, что я просто шлюха и таю в его руках.

Сердце колотилось так сильно, что казалось, грудная клетка взорвётся, а внизу живота пульсировала приятная влажная истома. Стыд и гнев затапливали, но я ничего уже не могла сделать.

Отчаянно ждала, что монстр продолжит издеваться, завершит начатое, удовлетворит и себя, но Макс неожиданно скрипнул каблуками по паркету и направился к двери.

– Идём, – голос его прозвучал буднично, словно он не рычал зверем несколько минут назад.

У меня вырвалось растерянное:

– Куда?

Честенер застыл у порога и, медленно обернувшись, объяснил:

– Как и планировали. В магазин. Но если ты желаешь остаться дома и продолжить, же-на… только скажи.

Глава 19. Макс

Я шёл к машине и скрипел зубами. Сбросить напряжение не получилось, стало только хуже, но брать девушку там, на столе, беззащитную, рука не поднялась. Слишком всё неправильно идёт. Не так, как я себе представлял. Не так, как планировал.

Если Пелагея не играет, я в её глазах – настоящий монстр. Да, я зверь, не знающий пощады, но…

Да плевать на «но»!

Месть нужно подавать холодной? Вот и я стану льдом, всё равно уже не развернуть этот поезд. Я хочу её, я купил её. И я её трахну. И она будет умолять об этом, благодетельница.

Смешно. Витеньку ей жалко! Ублюдок будет платить по счетам, пусть даже и не по своим, а отцовским. Все они на одно рыло, все в пуху.

Я сел в авто и, когда Поля залезла в салон и дождалась, пока охранник захлопнет дверь, приказал холодным тоном:

– Крис, отвези нас к Валери.

И на полчаса я откинулся на упругую спинку сидения и попытался расслабиться. Но нет же! Я вдыхал её запах, что проник в салон и пропитал кожу рук, чувствовал тепло бедра даже на расстоянии, слышал, как девушка сопит и давится слезами. В конце пути Поля притихла, а я украдкой повернул голову.

Обхватив себя руками, она дрожала и смотрела в окно. Рубашка на её бёдрах немного задралась, обнажив стройные ноги, но, увы, недостаточно, чтобы дать полюбоваться тем, что сейчас, я знал, было беззащитно обнажено. Для меня обнажено! Пусть и не по её воле.

Но Поля явно избегала смотреть на меня. Шея её была напряжена так, словно она отчаянно хотела что-то разглядеть за окном. Будто почувствовав мой пристальный взгляд, она покосилась в мою сторону и, дёрнувшись, тут же отвернулась. Я увидел, как щёки её медленно налились алым.

– Ну, соври, что тебе не понравилось, – накрутив на палец светлый локон, я стиснул острый подбородок и заставил Полю посмотреть мне в глаза. – И это только начало, драгоценная женушка.

Её взгляд опустился и скользнул по моему лицу, и Поля тут же закрыла глаза, будто сама себя останавливала. Спросила тихо:

– Начало чего? Мне казалось, что этот ужас начался ещё вчера.

Я сильнее сдавил пальцы и проговорил ей в губы:

– Страдаешь по Дорогову?

Она распахнула веки, взмахнув густыми ресницами, и растерянно улыбнулась.

– Что? – будто только поняла, о чём я спросил, и посмотрела в глаза. – Макс, никогда больше не хочу слышать эту фамилию. Я с тобой на месяц, и если тебе хоть на грамм не плевать на меня, пожалуйста, не произноси ни её, ни имени бывшего… – вздрогнула, – мужа.

– Мне так же плевать на тебя, как и тебе на меня, – сказал я холодно и отстранился.

Машина притормозила у многоэтажного здания, залитого диодным светом. Я вышел первым и остался ждать, пока Дима подаст руку Поле. Много чести.

Но что-то царапало в душе. Если она другая, то как вообще повелась на идиота-Дорогова?

– В раздел белья даже не заглядывай, – шепнул я ей на ухо, когда под руку довёл до стеклянного входа.

– Уверен? – колко глянула она. И хватает же наглости. – Мне показалось, тебе понравилось рвать на мне бельё.

– Ещё как уверен, – я коварно растянул улыбку и ущипнул её за ягодицу, а затем обратился к вышедшей нам навстречу Валери. – Берём все, что моя спутница захочет. И, – я достал мобильный и набрал номер юриста, – у вас полчаса, дамы.

– Тогда можем не тратить время, – холодно заявила моя спутница и посмотрела на Валери. – Насколько я поняла, господин Максимилиан здесь частый гость и вы прекрасно знаете его вкус. Подберите, пожалуйста, две смены домашней одежды и платье размера «small» на выход.

Хозяйка магазина сдержано усмехнулась и пригласила Полю пройти вглубь магазина. Когда они исчезли в рядах разноцветных шмоток, Ренн наконец ответил на звонок.

– Найди мне информацию, Слэйв.

– И тебе здравствуй, Честенер, – натянуто и сухо ответил юрист. – Пишу.

– Романова Пелагея, 18 сентября 1997 года рождения. Москвичка. Найди всё и даже больше. И нужно вчера. Ясно?

– Предельно, – буркнул юрист и отключился.

Я бродил по холлу несколько минут, перелистывал журналы одежды, а потом всё-таки прошёл в магазин.

Пелагея стояла в центре зала в нижнем белье тёмно-бордового цвета.

– Оставь нас, – спокойно попросил я хозяйку салона и, сдержав гнев, ненавижу, когда меня игнорируют и не слушаются, добавил: – Найди маленькое чёрное платье. И туфли к нему. Свободна.

Валери – серьезная барышня. Она подбирала мне костюмы самых удобных моделей, а вот женскую одежду у нее покупать пока не приходилось. Я не любитель этих тряпок. Обычно девицам, что появлялись в моей жизни не так часто, я давал карточку на расходы и забывал об этом, потому что редко кто появлялся в моей постели дважды. И сейчас, глядя на застывшую Полю, что прижимала к груди какой-то наряд, я не сдержал улыбки.

– Что в моих словах «не брать бельё» ты не разобрала? – подошёл ближе к «жене» и поддел бретельку, провел пальцем по тонкому кружеву бюстье. Красивое, отлично лежит на её упругих полушариях, подчеркивает хрупкие плечи и молочный цвет кожи.

– Ты хищник, Макс, – внешне спокойно отозвалась Поля и посмотрела на меня большими голубыми глазами, что прятали в радужках отблики нефрита, а в глубине черных расширенных зрачков плескались страх и ненависть. – Если я буду вести себя как затравленная мышь, ты меня сломаешь. А я хочу уйти от тебя, высоко подняв голову, даже если от чести моей останутся лишь лохмотья.

Почему она такая? Почему вызывает и желание взять силой, и отступить? Я так похож на кота?

– Не забывай, мышка, что я плачу за этот маскарад. – Встав за спиной, глянул в отражение большого зеркала. – Снимай. Или я это сделаю. Примерять домашнюю одежду нет надобности, а платье ты наденешь на голое тело.

На её бледной коже выступила мелкая россыпь мурашек, отчего меня бросило в приятный жар, а на моём лице появилась звериная улыбка. Да, я хищник, как же ты права, По-ля.

Подцепив эластичную чёрную ткань пальцем, завёл руку вперёд и сжал вишенку соска, что дерзко уперлась в кружево и коснулась кожи.

– Иди в примерочную, – я качнул головой.

– Незачем идти в примерочную, – глядя через зеркало прямо мне в глаза, сухо возразила она. Противоречит? Мне? – Платишь за маскарад? Отлично. Я принимаю правила игры и надеваю маску. И бельё. А решение за тобой: рвать его, снимать или остаться человеком. Я вижу, что ты привык покупать то, что вдруг захотел, Макс. Но позволь тебе открыть маленькую истину: там, где не покупают – не продают. Если нет маскарада, незачем носить маски. За пределами денег начинается то, что называется свободой. Я не жду, что ты поймёшь. Но мне хочется верить, что когда-нибудь ты перестанешь покупать то, что тебе не нужно. Я всего лишь лишь кукла на месяц, это правда. Но зато я могу сказать то, на что никогда не осмелятся другие, – она порывисто вдохнула. – Мне от тебя. Ничего. Не. Нужно.