Одержимость Беса Богда Ксения

Глава 14

Саша

Стараюсь избегать Гордея следующие дни до учебы. Утром в день учебы мне Лилия Петровна за завтраком говорит, что водитель уже ожидает, чтобы доставить меня в университет, и я чуть не роняю кружку с кофе от облегчения. Не хочу, чтобы каждый день до университета меня возил Гордей.

Молча доезжаем до места. Я готова танцевать от радости, потому что мне не хватало этой суеты. Студенты ходят туда-сюда. А я кайф ловлю от этой энергетики молодости. Уверена, что эти моменты никогда не повторятся, и поэтому на какое-то мгновение останавливаюсь и смотрю на группки студентов.

Я перешла на третий курс и изучаю основы маркетинга. Долго выбираю специализацию и решаю, что маркетинг никогда не умрет. Замечаю на дорожке, ведущей к центральному входу, Лесю и тороплюсь скрыться в недрах университета. Не до разборок. А в том, что она подойдет, я не сомневаюсь.

Фотографирую расписание на ближайшие два дня, поднимаюсь на нужный этаж и захожу в аудиторию. Многие из группы уже на местах. Окидываю взглядом занятые места и замечаю новенькую девушку. Не думаю – просто прохожу к ее парте и плюхаюсь рядом. Не скажу, что наша группа дружная. В основном учатся мажоры, которым нужна только бумажка, чтобы потом работать на папу. А я обожаю учебу. Мне нравится погружаться в новое с головой и потом прокручивать в голове полученные знания.

Новенькая удивленно смотрит на меня. Миловидная девушка с рыжими волосами и зелеными глазами. Растягиваю губы в улыбке и протягиваю ладонь для приветствия.

– Привет, я Саша Иванова.

Девушка неуверенно мнется, но протягивает руку в ответном жесте.

– А я Ира.

– Очень приятно.

Боковым зрением замечаю Лесю, и она уже делает шаг в мою сторону, но заходит преподаватель, и ей приходится сесть за первую попавшуюся парту. А я только облегченно выдыхаю. Я не готова разговаривать с ней. Наша дружба умерла после ее вранья. Я многим кажусь мягкой и бесхарактерной, но рву связи резко и быстро. Выдираю с корнем.

– У нас две новеньких? – интересуется преподаватель, окидывая нас удивленным взглядом, – Ирина Звягинцева и Александра Бессмертная.

Сердце делает кульбит от новой фамилии. Какого хрена и как?

– Бессмертная?

– Это я, Павел Петрович, – неуверенно поднимаю руку и ловлю на себе несколько удивленных взглядов.

Сюрприз! К сожалению, у Гордея не такая распространенная фамилия, чтобы мои недалекие одногруппники не сложили два и два.

– Замуж вышли? – не унимается преподаватель, а я готова под землю провалиться от такого внимания.

– Угу, – коротко отвечаю и погружаюсь в изучение тетради.

Занятия проходят слишком быстро, и я с большой неохотой бреду к ожидающей меня машине. Так же молча водитель привозит меня домой.

Так пролетают несколько дней. За это время я не вижу Гордея, и Лилия Петровна только говорит, что он уезжает очень рано. И сокрушенно качает головой от того, сколько работает мой муж. А я, наоборот, ощущаю облегчение. Потому что не вижу этих пронзительных глаз, не ловлю на себе жадные взгляды.

И меня это полностью устраивает.

Наверное…

Потому что в огромном доме я совсем одна, и порой мне бывает не по себе. Листая ленту в социальной сети натыкаюсь на фото с того вечера. И замираю при виде нас, запечатленных вместе. На лицах улыбки, и со стороны кажется, что мы вполне нормальная семья.

Под фото море комментариев, в которых девушки сокрушаются, что такой завидный жених нашел пару.

Пост гласит: «Самая шикарная пара вечера. Идеальная молодая семья».

Сердце замирает от этой идиллии, и в уголках глаз скапливаются слезы, в любую минуту готовые пролиться. А ведь я мечтала о нормальной любящей семье. Не в двадцать лет, но потом. Думала, лежа в кровати, что у меня будет любимый и любящий муж, а через время и дети. Отчетливо представляла, как они носятся по поляне, играют, болтают…

Встряхиваю волосами, чтобы избавиться от ненужных образов. Накидываю на плечи плед и открываю окно настежь. В комнату врывается прохладный осенний воздух. Еще немного – и теплые деньки кончатся, придет пора дождей, зима. От одного только слова передергиваюсь. Не люблю морозы, снег, ветра. А в нашем городе зима особенно промозглая. Вроде и температура ниже пятнадцати не опускается, но влажность такая, что продирает до кончиков волос.

Вглядываюсь в звездное небо, ни о чем толком не думая. Не позволяю себе думать и мечтать. Хотя множество вопросов вертится в голове. Хочется докопаться, почему Гордей так относится ко мне, ведь ничего плохого я ему не делала. Почему считает меня последней дрянью, которая спит с каждым встречным? Почему не хочет попробовать вести себя нормально и попробовать выстроить отношения со мной? Хотя бы на время. Почему отец решает выдать меня замуж именно за Беса? Хотя тут-то как раз все ясно. У Гордея деньги и связи, а у отца проблемы, которые нужно решать.

Но чувство безысходности не покидает. Ощущение, что я не выберусь из западни этого брака. Что Гордей погубит меня. Закусываю губу и улавливаю звук мотора. Вижу свет фар, который прорезает темноту.

Кажется, вернулся Гордей. Быстро закрываю окно и ныряю под одеяло. Не хватает еще, чтоб он меня застукал и приперся в комнату.

Поворочавшись, медленно погружаюсь в сон, который прерывает истошный вопль, доносящийся из комнаты мужа.

Я подрываюсь с кровати и, ни о чем не думая, лечу в комнату Гордея. По пути сшибаю что-то из мебели. Кажется, это был стул. Но это сейчас совсем неважно. В груди взрывается страх за Гордея. Он кричит так, словно его вот-вот расчленят.

В груди колотится сердце, а кровь превращается в лед. Нервы натягиваются как канаты, и мне кажется, что до комнаты мужа как минимум километр, а не три метра. Не помню, как преодолеваю их и влетаю в темную комнату. Шарю руками перед собой, снова обо что-то спотыкаясь. Упираюсь в кровать и нащупываю окаменевшее тело Гордея.

Руки трясутся от пережитого шока, но в подсознание проникает мысль, что кроме нас никого в комнате нет. Гордей целый и невредимый.

– Гордей, – его тяжело дыхание бьет по перепонкам, – что случилось?

Я разговариваю шепотом, чтобы не напугать Гордея. Видимо, ему приснился кошмар. Другого объяснения такому душераздирающему крику у меня не находится.

– Сашка, – меня притягивают в крепкие объятия и утыкаются носом в макушку, – это ты?

А я перестаю дышать, не зная, что ответить. В ушах колотится ускоренный пульс, и я не сразу понимаю чей. Тело Гордея мелко дрожит, и мне становится еще страшнее за него. Я никогда не видела его слабым, а сейчас явно что-то происходит, что выбивает его из колеи.

– Все хорошо, это я, – продолжаю говорить тихо.– Что случилось, Гордей?

Муж тяжело вздыхает и еще крепче прижимает меня к своему напряженному телу.

– Задолбали эти кошмары. Я думал, прошло, а хрен.

Цепляется за подбородок и поднимает мою голову. На секунду мне кажется, что я вижу в темноте его глаза, но потом стряхиваю с себя эту мысль. Глупость. Из разряда фантастики.

– У тебя глаза, что ли, разные? – задает он вопрос, от которого я чуть ли не падаю в обморок.

Какого? Как он это разглядел?

Теряюсь и не знаю, что сказать. Хоть в его голосе и не звучит, как обычно, злость, скорее, удивление, но я все равно боюсь в очередной раз столкнуться с осуждением.

– Как ты узнал? – все же решаюсь подать голос и пытаюсь опустить голову, но мне не дают.

Хватка усиливается, и я морщусь от неприятных ощущений. Гордей тут же ослабляет хватку, и мне реально начинает казаться, что он все видит. Но как это возможно?

– Вижу, – просто отвечает он и притягивает мое лицо ближе к себе.

Наши дыхания перемешиваются, и теперь мы словно одним воздухом дышим.

– Я в детдоме когда был, меня ночью попытались избить, и у меня на фоне стресса развилось ночное зрение. Вижу теперь как днем.

Он замолкает, а я удивленно таращусь на его силуэт.

– Ты был в детдоме?

Почему-то этот факт задевает, и я отчетливо представляю себе одинокого мальчишку в этих ужасных условиях. Напуганного и брошенного.

– В шесть лет попал. После смерти отца и побега матери.

Слышу в его голосе горечь утраты и не выдерживаю. Обхватываю его талию и прижимаюсь щекой к груди. Его пульс уже успевает прийти в норму. А мой, наоборот, пускается вскачь. Ни один ребенок не заслуживает того, чтобы оказаться в детском доме. Один на один со своими страхами и болью. По щеке катится слеза, и плачу я из-за того ребенка, который лишился родителей.

– Мне очень жаль, – выдавливаю из себя и всхлипываю.

Муж долго молчит. Не обнимает, но и не отталкивает, а я просто пытаюсь дать ему тепло. Внезапно я осознаю, почему он так себя ведет. Потому что по-другому не умеет. Внутри него сидит озлобленный ребенок, который остался один во всем мире.

– Сделаю вид, что поверил. Так что насчет глаз? – резко переводит он тему.

А мне столько еще хочется у него расспросить, но я вовремя останавливаюсь. Потому что он итак уже приоткрыл завесу тайны. Боюсь, что если начну лезть в душу, то станет только хуже.

– А что насчет них? – включаю дурочку и жду его реакцию.

– Кукла, дурой не прикидывайся, – вздрагиваю от его властного тона и собираюсь встать.

Я прекрасно понимаю, что он приходит в норму, а значит, я могу идти со спокойной совестью. Я успокоила его демонов и теперь можно спать.

Прерываю объятия и уже собираюсь встать, но через секунду оказываюсь лежащей на спине и прижатой мощным телом Гордея. Делаю судорожный вдох, потому что снова на меня действует его близость.

– Далеко собралась? – вкрадчиво шепчет, нависая надо мной словно скала.– Ты не ответила на мой вопрос.

– А что глаза? Просто надоело, что на них постоянно внимание заостряют и считают меня прокаженной, – на одном дыхании выпаливаю я и упираюсь кулаками в грудь.

Отчетливо ощущаю, как перекатываются его мышцы. Кожа на удивление гладкая и приятная на ощупь.

– Ну, раньше считали, что только ведьмы обладают разноцветными глазами, – с усмешкой произносит он, еще сильнее вжимая меня в матрас.

– Никакая я не ведьма, – возмущенно вскрикиваю и снова пытаюсь оттолкнуть Гордея.

Мне надоедает эта словесная перепалка, и я хочу поскорее очутиться в своей комнате, чтобы не ощущать его аромат, не прикасаться к его теплой коже и не слышать стук сердца.

– Сань, – шепчет в районе шеи и припадает губами к коже, выбивая из меня дрожь, – хочу чтобы ты осталась. Добровольно. Останешься? Или захочешь сбежать?

Глава 15

Гордей

Постепенно разум проясняется, и я понимаю, что уже не один в комнате. Рядом сидит Саша и таращится на меня испуганными глазами. А мне завыть хочется оттого, что слабость показываю. Но и с этой долбанной дрожью не могу ничего поделать.

Сука! Ненавижу эти кошмары, они выжимают все силы и оставляют после себя одни руины внутри.

Уже морально готовлюсь долго и мучительно отходить после очередного сновидения. Состояние после них как похмелье. Но кукла неожиданно прижимается ко мне своим теплым и упругим телом, и меня расслабляет.

Голос ее тихий, как музыка звучит. Шепот усмиряет демонов, которые рвут душу на части.

Как можно одновременно ненавидеть человека и успокаиваться, держа его в объятиях? Когда окончательно собираю мысли в кучу, решаю не бороться с желанием посмотреть ей в лицо и даже думаю, что глюки начались. Она смотрит на меня разноцветными глазами, и это продирает нутро. Какое-то время тупо пялюсь на этот феномен.

Ну точно! Один глаз светло-карий, второй голубой. Она что-то лопочет про осуждение, и от этих слов в жилах вскипает кровь. Хочется сорваться с кровати и вычислить всех, кто довел ее до такого состояния. Но я сильнее прижимаю задницу к кровати и делаю рваный вдох. Этим поступком я только покажу, что мне не все равно. А это совсем не так.

Легкие еще жжет от крика, на который, видимо, и прибежала Саша.

Сжимаю кулаки в никчемной попытке утихомирить бешено колотящееся сердце. Я даже впускать не хочу мысль, что жене не плевать.

Мне плевать! Я ее жалости не прошу.

Но тогда почему становится так погано, когда она вырывается из моих рук? Сразу хочется вернуть ее на место. Накрыть ее хрупкое тело и поверить, что я не один.

А может?

Дальше действую на инстинктах. Ловлю куклу и бросаю на кровать, прижимая телом. Она что-то трепыхается, а я предоставляю ей выбор. Номинальный, потому что хрен я ее отпущу сейчас в другую комнату.

Но от сомнения, которое проскальзывает в ее глазах, во рту разливается горечь.

Только на эту ночь я забуду про месть. Всего на одну ночь позволю кому-то приблизиться ко мне вплотную.

– В общем, время вышло, кукла, – шепчу возле ее уха, вдыхая одуряющий запах.– Ты остаешься.

Она упирается кулачками в мою грудь, но продолжает лежать, смотря на меня широко распахнутыми глазами. Проталкиваю колено между ее стройных ног и едва не рычу, когда кукла обхватывает мой торс.

Член тут же встает по стойке смирно. В принципе, я не против вытеснить кошмар более приятным действием. А заниматься сексом с куклой мне определенно нравится.

– Гордей, – выдыхает, стоит мне упереться в ее промежность.

А у меня от своего имени, произнесенного ее голосом, все внутри обрывается. Зверь удовлетворенно порыкивает и сворачивается, успокаиваясь окончательно. Внутренние демоны постепенно притихают и больше не рвут на части.

– Что, кукла?

Черт, мне нравится ее так называть. Нравится думать, что у меня есть своя личная игрушка, которой я могу управлять, как мне нужно.

Обхватываю тонкую шею и прикусываю белую кожу. Саша выгибается, и до меня долетает ее приглушенный стон. В венах вскипает кровь от одной только мысли о нашей близости.

Член наливается кровью и непрерывно пульсирует, придавленный боксерами. Срываю с куклы свободную футболку и припадаю к торчащему соску. По ее телу прокатывается дрожь, и кукла запускает пальцы в волосы.

Рывком переворачиваю ее на живот. Встаю позади нее на колени и зависаю при виде аккуратной задницы. Сдергиваю с нее шорты ив очередной раз разрываю трусики. От этого действия внутри меня разрывается атомная бомба.

Обхватываю ягодицы и стискиваю на них пальцы. Кукла вскрикивает и дергается. Но мои тормоза уже слетели. Сейчас в голове красной вывеской горит одно слово: «Взять!»

Освобождаю член и обхватываю рукой. Ставлю куклу на четвереньки, размазываю каплю смазки и провожу головкой между ягодиц. Слегка надавливаю на тугое колечко ануса. Кукла напрягается и оглядывается. На лице читается испуг, и я решаю оставить затею с экспериментами.

Резким рывком вхожу в нее. Там так горячо и мокро, что я только от этого готов кончить. Замираю глубоко внутри нее и зажмуриваюсь.

Как пацан малолетний, у которого не было никогда бабы. Выхожу и снова резко вхожу, с удовлетворением слыша вскрик куклы.

– Мне больно, – шепчет, уткнувшись лицом в простынь и застывая с членом внутри себя.

– Потерпишь, кукла, – рычу я, совершая очередное движение.

Закрываю глаза и откидываю голову назад, пытаясь оттянуть оргазм, хоть яйца уже поджались от кайфа. Шлепаю по аппетитной попе, и кукла снова вскрикивает. Прогибается в спине и двигается навстречу.

– А говоришь, больно, – удовлетворенно шепчу.

Наматываю светлые волосы на кулак, заставляя ее встать на колени и прижаться спиной к моей груди. Так еще кайфовее ощущать, как ее влажные стенки смыкаются на моем колом стоящем члене. Начинаю вколачиваться в это тело, с особым удовольствием отмечая, как Саша двигается навстречу и сама насаживает себя на мой ствол.

Готов драть ее ночи напролет. Она выгибается, и при виде тонкой обнаженной шеи во рту скапливается слюна. Запускаю зубы в изгиб шеи и шлепаю по ягодице.

Кукла уже не сдерживает громкие стоны, а я наблюдаю, как скрывается член, покрытый ее смазкой, в ее влажной дырочке. Отпускаю ее волосы, и Саша упирается руками в кровать, еще сильнее выпячивая попку.

Провожу указательным пальцем по ее пухлым губам и грубо командую:

– Оближи.

Кукла беспрекословно выполняет приказ. Я развожу ягодицы и обвожу анус. Медленно преодолеваю сопротивление и погружаю палец в эту аккуратную попку.

Саша дергается в попытке отстраниться, но я сильнее прижимаю ее бедра к своим и делаю несколько резких толчков, посылая куклу за грань и сам отправляясь следом.

– С тобой так охрененно, Сашка, – выдыхаю на пике и мощно кончаю.

Саша

С трудом разлепляю глаза. Тут же в них ударяет солнечный свет, заставляя поморщиться. Окидываю взглядом комнату и опускаю руку на соседнюю подушку. Примята, но в комнате я одна. Тут же на меня обрушиваются воспоминания прошедшей ночи, и краска ударяет в лицо. Прижимаю прохладные ладошки к горящим щекам и не могу сдержать улыбки. Сама не понимаю, что вызывает у меня такую реакцию. Но сегодня мне не хочется грустить.

Воспоминание, как я изучала красиво вылепленное тело Гордея, накрывает с головой. Как он царапал щетиной раздраженную кожу, но это безумно заводило. Как я, не стесняясь, показывала свое желание. Последнее, что помню, – как меня притянули в объятия и я провалилась в сон.

На меня действует ночное открытие, что Гордей – вполне живой человек со своими страхами и тайнами. Я даже в какой-то степени понимаю, почему он так ведет себя с людьми. Боится подпустить и потом потерять. Ему сложно, потому что он уже однажды оказался на обочине жизни. Никому не нужный.

Стряхиваю невеселые мысли и от души потягиваюсь. Смотрю на время и с удивлением отмечаю, что только пять тридцать. И что Гордею не спится?

Во рту за ночь пересыхает настолько, что, кажется, я не в состоянии сейчас разомкнуть губы. Неохотно встаю с кровати и накидываю первую попавшуюся под руки вещь. Футболка мужа, которая висит на мне словно балахон.

Усмехаюсь. Да уж, он огромный. Но мне это начинает нравится. Кожу все еще покалывает от его щетины, и я снова вспоминаю его поцелуи, рассыпающиеся по спине.

Почему-то во мне растет уверенность, что прошедшая ночь что-то изменит в наших отношениях.

Плетусь на кухню и замираю на пороге, когда вижу стоящего у окна Гордея. Он что-то изучает на экране телефона, и мне сначала становится не по себе. Стоит словно каменное изваяние в спортивных штанах, открывающих косые мышцы живота. Закусываю губу от прострелившего тело желания. Я становлюсь похожей на голодную кошку, которой всегда мало ласки.

Позволяю себе еще немного посмотреть на привлекательный профиль Беса. Но жажда берет свое, и я не таясь направляюсь к холодильнику, но муж не слышит ничего. Или намеренно игнорирует.

Рискую подойти к нему и провожу пальцами по спине. По напряженным мышцам. Впитывая его мощь и силу. Гордей дергается и поворачивается ко мне.

– Доброе утро, – улыбка сама расползается по лицу, и мне кажется, я выгляжу как идиотка.

– Ты че не спишь? – на лице ни следа улыбки.

Как будто и не было ночи. Или мне только так кажется? Боже, я надеюсь на это.

– Пить захотелось, – уже без былой уверенности произношу я.

Гордей скидывают мою руку со спины и отходит.

– Иди к себе, кукла, – в голосе холод, который заморозит кого угодно.

– Но… – предпринимаю попытку завязать разговор, – я думала…

– Что ты думала, кукла? – вкрадчиво интересуется он и презрительно щурит глаза.

Окидывает мою дрожащую фигуру с каким-то отчуждением. Словно видит впервые и вообще не рад моему появлению.

– Я думала, что ночью…– неуверенно переступаю с ноги на ногу, не в силах посмотреть ему в лицо.

– Мы стали ближе? Че за бред у тебя в голове, кукла? То, что я тебя трахнул в другой позе, не делает нас ближе, – спокойно проговаривает он, разбивая мои наивные мечты вдребезги.

Он разворачивается, и я слышу, как удаляются его шаги.

– А, да, – замирает у входа, – таблетки экстренные выпей. На всякий случай. Кажется, я кончил в тебя, а дети мне ни к чему, – окончательно добивает меня.

И я остаюсь в одиночестве. Какое-то время тупо пялюсь на место, на котором еще несколько минут назад стоял Гордей. В чувства приводит ощущение холода, разливающееся по ступням.

В голове стучат обидные и злые слова Беса, и я до боли прикусываю щеку.

Чертов, брак! Чертов самовлюбленный индюк. И хрен я ему скажу, что итак на таблетках. Пусть теперь думает и переживает, забеременею я или нет.

Привожу себя в чувства, взращивая в себе злость и ненависть к этому мужчине. Он ясно дает понять, что между нами ничего не изменится. Вот только бы узнать, из-за чего он так ко мне относится.

Может, спросить у отца?

Глава 16

Гордей

Вот же гадство! Надо ж было так лохануться и девчонке какие-то надежды ненужные вселить.

В очередной раз сбегаю от нее, чтобы не видеть этих колдовских глаз.

Расслабился, придурок? Это всего на одну ночь!

Быстро напяливаю джинсы и свитер и вылетаю из дома. Хрен его знает, куда я отправлюсь в шесть утра. В принципе, не волнует, главное, чтоб подальше от куклы. Потому что чем больше времени я провожу близко, тем сильнее меня ведет в ее сторону. А мне это вообще нахер не упало.

Сейчас ночь вместе, а дальше что? Люблю-трамвай куплю? Ну уж хрен там!

Я не позволю подобному случиться. Сажусь в «Мерс» и вылетаю на полном ходу за территорию дома. Бросаю взгляд в зеркало заднего вида, и внутри в очередной раз сжимаются стальные тиски. Тянет вернуться, но не позволяю себе даже думать в том направлении.

– Ты сдурел будить меня в шесть утра? – слышу сонный и злой голос Дана.– Совсем сбрендил. Че тебе надо?