Спящий красавец Савин Иван

Глава первая

– Мне бы никогда не хватило на такое терпения, – спокойно призналась её величество Беатрис Вторая, придирчиво оглядывая строгую роскошь просторного проходного зала, выбранного для проведения необычного мероприятия.

Витражи высоких окон, тянувшихся вдоль наружной стены, расписывали замысловатый узор наборного паркета веселыми цветными бликами дотягивавшимися до неглубокой ниши во внутреннем простенке. Игра светлых пятен придавала сказочной таинственности размещенному за стеклянной перегородкой ложу.

Там, на высоко взбитых перинах, пышно задрапированных отделанным изысканной золотой вышивкой шелковым покрывалом, мирно спал статный красавец, одетый в самый роскошный костюм из белой парчи. Его слегка вьющуюся гриву русых волос венчала королевская корона, а наискосок через грудь тянулась золотая перевязь, удерживающая усыпанные каменьями ножны, хранящие родовой кинжал.

– А мне хватит, – упрямо объявил он, распахивая темно-серые глаза, – всего-то два часа утром и два вечером. Они же пойдут быстро, чего ждать, когда человек спит?

– Но если тебя раскусят или сам проколешься – я ничего не знала – предусмотрительно предупредила его матушка, – но ругать и падать в обморок буду всерьёз.

Король протянул руку и нажал потайной рычаг. Стекло медленно втянулось куда-то внутрь стены и его величество ловко спрыгнул с довольно высокой постели. Снял корону и перевязь, небрежно кинул на ложе и, расстёгивая на ходу камзол, направился к окну.

– Я не против, ругай. Можешь даже отвесить пару оплеух, буду только благодарен. Заслужил.

Он распахнул окно, с наслаждением вдохнул свежий весенний воздух, напоенный ароматами цветущих яблонь и снова обернулся к матери.

– Вели Матту расширить вентиляцию, там душновато.

– Скажу, – пряча вздох, кивнула она, и тихо добавила, – а бить не стану. Никогда не била, ты же знаешь, я против подобных методов. Тем более, ты, Тервальд, и сам себя уже сто раз морально высек.

– Так ведь за дело, – пожал плечами его величество и с досадой стукнул кулаком по резному подоконнику, – Так сглупить!

– Неправда! Каждый на твоем месте растерялся бы! – ринулась на защиту сына ее величество. – и это вообще было делом твоей охраны! Куда они смотрели?

Да знала она уже, куда. Не раз слышала за эти месяцы. Он и сам давно разобрал по секундам тот проклятый осенний день и отыскал все свои ошибки. Легкомысленные, беспечные до глупости, и потому еще более обидные. Не подобает королю совершать такие всего за пять лун до своего последнего совершеннолетия. Двадцать семь – важная веха, возраст, когда можно единолично выбирать советников, друзей, спутницу жизни и просто править страной, наконец. Сейчас этот момент уже близок… всего несколько дней осталось, и не только Тервальд, все королевство заранее готовится к знаменательному событию.

А тогда, поздней осенью, тоже заблаговременно готовились к большой королевской охоте. Несколько десятков егерей и сотни нанятых селян чистили и прорубали тропы, освобождали от камней и бурелома просторную поляну, выбранную ареной решающей схватки с огромным секачом. Еще возводили вокруг высокий забор из бревен, а над ним – галерею для самых азартных зрителей. И маскировали все это еловыми и можжевеловыми ветвями, чтобы зверь загодя не учуял запах толпы и не опомнился. Или не ринулся на зрителей.

Казалось бы, предусмотрели все возможные случайности и повороты судьбы, везде поставили указатели направления и знаки, на опасных участках караулили егеря, за ареной следило трое магов. Но беда, как чаще всего случается, пришла откуда никто не ждал.

В тот раз, как и обычно, Тервальд был в группе загонщиков. Опытные собаки подняли с лежки матерого зверя, разозлили и начали заманивать на тропу, ведущую к арене. Секач бесновался, гонялся за изворотливыми врагами и все более приходил в неистовство. В его маленьких глазках горела ярая ненависть, с клыков капала пена, а на носу расползалось кровавое пятно, кабан где-то поранился, и это добавляло ему бешенства. Но короля тревожил не он, а Линд, молоденький помощник, недавно назначенный секретарем. Юноша чуть не на коленях напросился в эту группу, заверяя всех, что он уже не раз охотился с отцом.

Теперь же, по его белеющему лицу и сжатым до боли кулакам, все окружающие понимали, что парнишка солгал. Или дичь прежде была посмирнее. Тервальду следовало бы отругать лгуна, и оставить на месте, под присмотром надежных егерей, но тот выглядел все более жалко, того и гляди в обморок рухнет. А это позор на всю жизнь, злоязыкие придворные еще не один год будут дразнить незадачливого охотника и на всех приемах и балах колоть упоминанием конфуза. И вроде поделом бы, но во всем другом парнишка просто клад. Быстрый, ловкий, внимательный. И память хорошая и почерк отличный. И не пьет, не гоняется за горничными, и ни с кем не объединяется против их мнимых врагов.

Идея пришла внезапно, когда мчавшиеся за секачом загонщики почти достигли одной из ведущих к арене расчищенных троп.

– Линд, – крикнул король, придержав коня, – справа тропа, скачи по ней, предупреди, что мы близко.

Юный секретарь кивнул, явно не в силах разжать рот и, повернув вправо, пришпорил своего скакуна. Мелькнул мимо его плащ, дерзко отороченный волчьим мехом, зашуршали кусты и никто потом не мог сказать, почему это так разъярило кабана. Достиг ли подранного носа волчий запах, а может зверь разглядел наконец других врагов, покрупнее легавых.

Как бы там ни было, но оставив собак секач ринулся за секретарем.

Тот пустил коня в безумный галоп, прижался к его шее, спасаясь от ветвей и более не следил ни за дорогой, ни за своим скакуном. Пусть везет, куда вывезет.

Тервальд ругнулся и помчался за ними, надеясь что его Смерч, чистокровный быстроходный Дхарский жеребец легко догонит секретаря, взявшего с конюшни одно из самых смирных животных.

Не тут-то было. Лошадь Линда, заслышав позади себя угрожающее сопение и хруст ветвей тоже почуяла опасность и понеслась напролом сквозь кусты. Королю поневоле приходилось держаться выбранного ею пути, чтобы не упустить Линда, летевшего напрямик к заваленному буреломом оврагу.

В какой момент наперерез кабану выскочила смелая псина, он не заметил, но свое дело она сделала. Снова отвлекла зверя на себя и увела на выбранную для него дорожку. А они вдвоем так и продолжали ломиться через нехоженый лес.

Король прекрасно осознавал, сколько бед ждет их впереди, даже если парнишка и не переломает себе все кости, рухнув в овраг. Ничуть не лучше будет, если он выскочит на кого-нибудь из бродящих по лесу дам. Многие из них отказывались смотреть на арену, и проводили время с пользой, в прогулках, беседах, флирте и сборе поздних ягод и орехов. Не для еды, просто из желания похвастать затянутой в новую амазонку фигурой.

Но как ни пытался Тервальд догнать мчавшуюся неведомо куда лошадь Линда, расстояние между ними сокращалось очень постепенно. Вот уже мелькнул впереди просвет между деревьями, означавший приближение оврага или опушки, и надежды почти не осталось. Как вдруг дорогу секретарю заступил мужчина в узнаваемом бледно-серебристом одеянии мага, и с губ его величества сорвался вздох облегчения.

Пронесло.

Что там делал магистр с замершей статуей лошадью Линда и с ним самим – Тервальд не разглядел. Пролетел мимо и, повинуясь вспыхнувшему в воздухе указателю свернул левее.

Как вскоре стало ясно, расчищенная тропка вилась почти рядом, лошадь секретаря все время ломилась через кусты в пяти шагах от нее. Эта стежка и вывела короля на дорожку пошире, тянувшуюся вдоль опушки и сворачивавшую к арене.

Оттуда уже доносился гул разгоряченной зрелищем толпы, выкрики загонщиков, кабаний рык и визг дам. Тервальд пришпорил коня, спеша оказаться вместе со всеми и понесся стрелой.

Откуда сразу за поворотом взялась на тропе медленно бредущая группа дам, он не понял, но успел свернуть на обочину, чтобы никого не сбить.

И это оказалось самой непростительной ошибкой. Конь успел сделать лишь несколько скачков, как резко остановился, громко заржал и рухнул на колени, сильно поддав крупом. От этого толчка и по инерции король вылетел из седла как камень из пращи и перелетел через кусты.

Позже он вспоминал мелькнувшую мысль о том, что нужно сжаться, чтобы не врезаться головой в дерево, но не помнил, успел ли сделать хоть что-либо. Все, что сохранила память – это страшный удар спиной о какой-то твердый предмет и противный хруст под правой лопаткой. А потом тело пронзила нестерпимая боль, мгновенно сменившаяся темнотой и тишиной.

Мир вернулся так резко, словно и не исчезал. Не гас свет, не пропадали чувства и мысли, не таяла невыносимо мучительная боль.

Просто появился еле заметный аромат увядающих трав, влился в грудь сладкий вдох осеннего воздуха, а по языку потекла прохладная струйка кисловатого питья. И было оно так желанно и необходимо еще помнящему отзвук боли королевскому телу, что Тервальд властно потянулся за кружкой дрожащей рукой.

Не вышло. Руку мгновенно перехватили и вернули назад.

– Тсс, – тихо шепнул кто-то женским голоском, – лежите смирно, вам двигаться нельзя. Я вас связала… маги развяжут.

– А ты кто? – бдительно осведомился король и сам поразился, услыхав свой голос.

Какое-то жалкое овечье блеяние, а не королевский грозный рык.

– Лекарь… – пробормотала девушка, и с огорченным вздохом поправилась, – травница.

Теперь Тервальд и сам, скосив глаза, разглядел ее силуэт, склоненный над его правым плечом. Ничего особенного, травница как травница. Темно-серый плащ того фасона, что носили лет тридцать назад, сшитый из дешевого сукна, бледные, не тронутые румянами щеки и губы. И неожиданно яркий взгляд золотисто-карих глаз, словно освещенных солнцем, хотя погода вполне соответствует концу ноября. Пасмурно и прохладно.

– Мне нужно помыть руки, – виновато шепнула травница, стряхнув в жаждущий рот короля последние капли, – но они уже близко.

Тервальд привычно проверил взглядом правдивость ее слов и прикусил язык, манжеты длинных рукавов, выглядывавших из-под немодного серого плаща, были залиты слегка побуревшей кровью, и трудно было не догадаться, чья это кровь.

Его собственная.

И значит, ничего ему не почудилось и не приснилось. Ни страшный удар, ни столь же жуткая боль. Он в самом деле серьезно ранен, и эта невзрачная девушка его лечила. Во всяком случае – боль убрала, теперь от нее не осталось и следа. Ну а что там с раной – на самом деле лучше смотреть магам, у Тервальда глаз на затылке нет.

Они действительно появились очень быстро. Не прошло и двух минут, как за кустами раздался топот копыт, потом шелест полуоблетевших кустов и рядом с Тервальдом рухнул на колени придворный магистр.

– Ваше величество, вы меня слышите? Где у вас болит? – встревоженно затараторил Анцельс, обычно отличавшийся степенностью и невозмутимостью.

– Слышу. – хрипло отозвался король, – уже не болит, она залечила. Или это зелье… травница меня чем-то поила. Но сначала боль была жуткой… я даже сознание терял. И хрустело… ребра под правой лопаткой.

– Он спеленат, – тихо просветил магистра его коллега, – и лежанка поднята… это не травница. И тем более не лекарь.

– Неважно… – руки магистра медленно двигались вдоль пострадавшей спины короля, – какой у нее дар… но сделано почти невозможное. А куда она делась?

– Пошла руки мыть… – буркнул король, складывая в уме начинающую вырисовываться картинку, – у нее все манжеты были в крови.

– Немудрено… – мрачно заметил третий маг, – за эти полчаса из вашего величества вообще могла бы вся кровь выхлестать. Но что-то долго она не возвращается?

– Вернётся, – уверенно возразил король, предпочитавший судить людей по поступкам.

А эта девушка без просьб и сомнений сделала для него столько, что сомневаться в ее словах было бы верхом неблагодарности.

Однако травница так и не вернулась. Ни сразу, ни через полчаса, потребовавшихся Анцельсу, чтобы уговорить его величество на перемещение в карету. Не пристало раненым королям валяться на травке, как каким-то бродягам.

И маги с егерями, посланные на ее поиски, тоже никого не нашли.

Как не нашли и того, кто привез девушку на охоту. Выяснилось, что приглашения на это грандиозное мероприятие рассылались лишь мужчинам. А кого из женщин взять с собой и сколько – они решали сами. Кто-то брал родню и жену, кто-то полезных людей, а кто-то легкомысленных ветрениц. И нужно признать, они очень оживляли невеселое в общем-то событие.

А старомодную девицу, не блиставшую ни остроумием, ни красотой, ни нарядом – не привозил никто из приглашенных. И все остальные тоже не признались, хотя дознаватели всем клятвенно обещали не причинять девушке никакого вреда.

Бесполезно.

Глава вторая

Тервальд искал спасительницу уже пять месяцев, и постепенно простая задачка превратилась в неразрешимую, и оттого еще более манящую. С той поры король все свободное время тратил на изобретение планов поиска загадочной незнакомки, невольно заразив этим пока бессмысленным занятием донельзя заинтригованного друга и собственную матушку.

Но, как ни странно, лучший способ предложил магистр Анцельс. Это случилось в самом конце февраля, когда над Агерном злобствовала последняя в этом году метель. Самые близкие люди королевы собрались в тот ненастный вечер в ее малой гостиной на втором этаже, чтобы скрасить время партией в шатто. К игре прилагался горячий шоколад с ложечкой рома и ореховые вафли.

Собравшихся было пятеро, королева с сыном, ее верная помощница леди Раяна с сыном Шэдом, лучшим другом Тервальда и придворный магистр. А поскольку шатто рассчитано на четверых – играли на вылет. Проигравший уступал фишки свободному игроку и подвигал ближе шоколадницу, запить горечь поражения.

Кроме возможности насладиться хрустящими вафлями он получал в возмещение потери право рассказать какую – нибудь новость. А редко проигрывавший Анцельс, оказавшись на один круг не у дел, неожиданно объявил:

– В нашей столице живёт три с половиной тысячи девушек в возрасте от семнадцати до двадцати четырех.

– Она могла приехать из соседних городов или поместий, – вздохнул король.

– Исключено, – торжествующе улыбнулся маг, – мы закончили проверку и можем с уверенностью сказать – ни одна провинциалка в тот день не покидала родных стен. Если вы помните, во время охоты было пасмурно, и к вечеру пошел дождь? Так это воздушники и маги погоды немного отсрочили его появление, зато провинции он нещадно поливал с утра. Никто не решился ехать в столицу по такой непогоде, кроме тех знатных девиц, у которых имеются надежные крытые кареты и дормезы, но всех их мы проверили досконально. Ни одна не имеет дара природника, даже самого слабого.

Вот этот факт к тому моменту был полностью доказан, и как нельзя логичнее объяснял, почему незнакомка сбежала и не откликнулась ни на одно приглашение. Хотя все они, разумеется, были иносказательны. Нельзя же прямо написать, – девушка, спасшая короля на осенней охоте приглашается для вручения ей награды?

Возле дворца вмиг собралась бы толпа желающих доказать, что это были именно они. Почему так обычно происходит, никто из занимавшихся поисками не понимал, но все знали точно: непременно найдется достаточно пройдох и жуликов, верящих в собственную везучесть, хитрость, и пронырливость. Как и наивных простаков, рассчитывающих на чудо.

Потому король и его помощники и не надеялись больше на добровольное признание, ведь за попытки лечить людей, не имея лицензии или хотя бы дара целителя – полагалось серьезное наказание. Разумеется, это правило было прежде всего направлено против всевозможных липовых «знахарей» и прочих жуликов, но сильнее всего отпугивало людей со слабым даром водников, природников и интуитов. Поди потом докажи, что хотел, как лучше, если что-то не получится.

– И что ты предлагаешь? – поторопила друга ее величество, – пригласить их на шоколад?

– Нет, лучше. На празднование совершеннолетия короля. Может же он загадать себе такой подарок? Чтобы поздравляли его не седые скучные лорды, а юные девушки? Всего по нескольку слов и по цветку. Любому, пусть несёт хоть одуванчик. А взамен получит памятный дар, именной браслет с защитой.

Ты понимаешь, что они меня задавят? – обреченно справился Тервальд. – Начнут вешаться, целовать, доказывать, что именно она мое счастье?

– Ничего подобного. Даже не коснутся. Ты будешь лежать за стеклом и изображать спящего. Внезапно сработало какое-то проклятье. Или зелье кто подлил… ну, успеем продумать детали.

– И что я увижу с закрытыми глазами? – обдумав неожиданное предложение, осведомился король.

– Их лица и эмоции. Твои глаза будут открыты, не волнуйся. Мы сделаем тебе особый амулет, слегка искажающий истинную картину. Никому не под силу хотя бы час пролежать неподвижно, не зевая, не вздыхая и не морщась.

За два месяца они успели не только продумать все детали, но и частично поменять и существенно дополнить план.

Теперь девушек во дворец заманивали не только обещанием подарка. Все, кого смущала бедность собственных нарядов, могли прийти загодя, и выбрать из любезно предоставленных королевой платьев любые три. После праздника они переходили в собственность гостьи.

К ее величеству в благородном порыве присоединились все знатные леди, придворные дамы, фрейлины и модистки.

Белошвейки обещали за два часа подогнать по размеру каждый выбранный наряд и подобрать к нему все необходимое. От туфелек до прически. Куаферы и башмачники тоже ждали своего часа.

В королевском парке, сразу за центральными воротами, вырос целый городок из шатров, павильонов и беседок, где висели плотными шеренгами роскошные наряды и властвовали иголки с нитками. Дальше расположились ряды легких домиков, купален, и просторных веранд, на которых для гостей, прибывших заблаговременно, три раза в день накрывали столы.

Пришлось дополнительно нанять целый полк подавальщиков и уборщиков, но это короля это не остановило. Он желал наконец найти свою спасительницу. И теперь, когда до праздника оставалось всего три дня, и пора было открывать ворота перед собравшимися за ними гостьями, проводил генеральную проверку проделанной работы.

И не находил никаких особых недостатков, хотя леди Раяна утверждала, что они обязательно проявятся после первых же поздравлений. Хотя и сама она делала все, чтобы афера прошла гладко.

– Ровно в полдень открывайте ворота, – властно объявил король, едва устроившись на своем месте за накрытым ко второму завтраку столом. – Пока девушки осматриваются и получают номера успею просмотреть почту. Потом сяду в тронном зале, встречать первых поздравоябщих.

Это было важное сообщение: по легенде Анцельса именно с магическим вестником должна была прибыть капсула со снотворным. Не известным никому из алхимиков и природников и потому временно неизлечимым.

– Не рановато вы их пускаете? – мило улыбнулась одна из недавно взятых королевой воспитанниц, подавая королю чашечку с чаем, – за три дня девушки успеют заскучать.

– Но не держать же за воротами? – справедливо заметила леди Раяна, – их будут развлекать менестрели и лицедеи. Да и цветущий сад необычайно хорош, так бы и гуляла.

– А они будут гулять возле покоев его величества, – пошутила девушка, и в ее голосе Тервальду почудился отзвук ярой зависти.

Но искоса внимательно присмотревшись, король ничего подобного не обнаружил и огорченно поджал губы, похоже, это он совсем разучился понимать шутки.

Его величество выпил залпом горячий напиток, отстраненно отметив его незнакомый привкус, и резко поднялся с места.

Точнее, попытался подняться… и остался на месте, ощутив странную слабость рук и ног. Тело неожиданно стало непослушным, словно чужим, лишь язык едва ворочался во рту, но выдавить хоть один членораздельный звук не получалось. Работал только разум… но менталом король никогда не был, и потому никому не мог подать никакого знака.

– Терви? – первой почувствовала неладное мать, – Терви! Ан, что с ним?

Шэдгер вдруг резко, роняя кресло, выскочил из-за стола и ринулся к выходу, нагоняя неспешно идущую туда воспитанницу.

– Стой!

Она обернулась молниеносно, как дикий зверок и без слов поняла, что попалась. Но сдаваться вовсе не собиралась, выхватила откуда-то метательный нож и с силой запустила в Шэда.

Очень умело бросила, между прочим. Однако граф не менее ловко уклонился от снаряда, и прыгнул к ней, сбивая с ног грубым ударом сапога. С женщинами, умеющими отлично драться по-мужски, он никогда не церемонился.

– Лорд! – Потрясенно ахнула королева, но граф уже дернул девицу вверх, и крепко держа за плечо, яростно потряс перед собой.

– С ума сошла, Ильта? Чем ты его напоила?

Но она, гордо задрав подбородок, упрямо молчала. Молчали и остальные, мышками выскальзывая из малой столовой второго этажа, где королевская семья имела обыкновение завтракать и ужинать в окружении самых проверенных людей.

Королю страстно хотелось добраться до этой сумасшедшей, помочь другу ее трясти, и задать свои вопросы. Но он по-прежнему не мог выдавить ни слова. Даже взглядом ничего выразить не получалось, мышцы лица застыли гипсовой маской.

Спасибо хоть слух и зрение не пропали.

Зато мысли текли свободно, не отвлекаемые более ни едой, ни другими заботами. И первой пришла самая здравая, а как вообще к его матери допустили такую воинственную девицу?

– Ильта! – строго прикрикнул Анцельс, когда последний лакей плотно прикрыл за собой двери, – что ты влила в чай? Отвечай по-хорошему, иначе кастую полное повиновение.

– Вот это, – швырнула она магу выхваченный из-за корсажа флакончик.

– Проклятье… – охнул он, ловко поймав пузырек. – Но зачем?

– Потому что это несправедливо! – сверкнула Ильта горящим негодованием взором. – Во дворце девушки ничуть не хуже простых горожанок! И у Вадри – тоже. Но никого из них не пригласили! За что с ними так? Неужели ни одна не годится в королевы?

– В какие еще королевы? – Не понял Анцельс, но почти сразу начал мрачнеть.

– В наши. – с презреньем бросила ему чересчур бойкая воспитанница, – не лукавьте, ваша светлость! Все уже знают, что король собирается выбрать невесту!

– Да откуда они это взяли? – запротестовала ее величество и вдруг ошеломленно смолкла, заметив мрачный взгляд Шэда.

– Не знаю, какой умник придумал, – устало буркнул тот, – мы его не нашли. Но мысль всем понравилась… и теперь уже это не обсуждает только ленивый. Ну а зелье это новое… специально готовили для перевозки особо опасных и одаренных преступников. Оно вызывает паралич конечностей на пять дней. Снять невозможно, а противоядие не делали нарочно, чтобы ни у кого не появилось искушения подзаработать на свободе для негодяев.

Вот теперь у короля появилось еще больше вопросов, на которые он желал бы получить более пространный ответ. Каким образом такое редкое зелье, что не знал даже он сам, оказалось за пазухой бедной воспитанницы? Сиротки, дочери какой-то давней подруги ее величества, до недавнего времени никогда прежде не упоминавшийся? И кто такой Вадри? Что-то знакомое… никак не ухватить… хотя думается на удивление четко и логично.

– И что теперь будем делать? – обреченно справилась королева.

– Положим его в нишу, – тихо посоветовала внимательно всех слушавшая Раяна, – а Ильту отправим назад. Испытание она не прошла.

– А как хвалили… – расстроенно вздохнула королева, – лучшая в группе, надежная, рассудительная, инициативная, быстрая…

– Вот она быстро и расправилась… с королем, – язвительно усмехнулся Анцельс, – хотя сначала и правда казалась такой умницей. Неужели ты всерьез думала, девочка, что самостоятельного, взрослого мужчину можно очаровать такими методами? Напоить гадостью, испортить праздник и сообщить, что он все делает неправильно? А ты сама, на его месте, чего сейчас желала бы, прибить сумасбродку, или начинать искать в ней свою половину?

– Она даже не поняла, почему мы не писали приглашения живущим во дворце девушкам, – вздохнула Раяна, – хотя это очевидно. Зачем их приглашать, если они уже тут? И будут присутствовать на каждой трапезе и балу? А горожанок поселят в парке, во временных домиках и развлекать будут там же. Так у кого больше возможности привлечь внимание короля? И нужно еще учесть, что всех вас он уже видел не по одному разу, и поскольку ни к кому до сих пор не потянулся, надеяться тебе все равно не на что. Поэтому придется вернуть тебя лорду Вадрейну. Пусть учит дальше.

Это был жестокий удар, даже Тервальду на миг стало жаль девицу, служившую, как он понял лишь теперь, телохранительницей его матери. Но охранница еще не сдалась.

– Я не для себя, – процедила упрямо, – есть девушка…

– Найдем, – кровожадно пообещал Шэд, – и отправим в монастырь. Она очень опасный человек, раз сумела убедить лучшую ученицу Вадри нарушить присягу. Но сейчас возиться с тобой мне некогда… поэтому пей.

И он недрогнувшей рукой протянул Ильте злополучный фиал.

Глава третья

Дальнейшей судьбы «воспитанницы» король не узнал. Спросить не мог, а объяснить никто не догадался. Его величеству и планов на его собственное ближайшее будущее оглашать не стали. Просто прикрыли «отводом глаз» и перетащили в приготовленный для поздравлений зал. Сначала, вызвав преданного камердинера, переодели в парадный костюм, затем уложили в нишу. Шэд лично проверил, как должен лежать его король, чтобы хорошо видеть лица гостий.

Так Тервальда и положили, для удобства подтиснув под бок несколько вышитых подушечек. И ему ничего не оставалось, кроме как следить за слаженными действиями четверки самых близких людей и постепенно постигать, насколько беспечен и слеп он был прежде, не замечая очевидного.

Они были не просто друзьями и доверенными лицами, хотя и это оставалось.

Но еще эта компания была связкой напарников, телохранителей и нянек в одном лице. И как он начал понимать, так было всегда, сколько он помнил. Не оставалось никаких сомнений, что именно его мать собрала вокруг себя этих людей с определенной целью, и неважно заранее она все просчитала или постепенно так сложилось.

Главное – лично ему пока никто из них ничего пояснять не собирался, и вот это слегка задевало мужскую гордость короля.

Нет, негодовать и возмущаться мнимой попыткой им управлять, Тервальд и не подумал. Да и не было такого. Была четверка преданных людей, спешивших подстелить соломки на всех дорожках, где он намеревался пройти. И в своих собственных глазах король сразу становился более слабым и несамостоятельным, чем считал до этой минуты.

Значит нужно будет обдумать… как аккуратно выбраться из детских штанишек, и никого при этом не обидеть.

– Мы будем рядом, – сообщила сыну ее величество, наконец-то вспомнив, что и ему положено знать, ради чего он тут лежит. – Ворота уже открыты и первые девушки ждут в соседнем зале. Их пока немного, около двадцати, думаю достаточно, чтобы понять, чего мы не учли.

Король ответил ей немигающим взглядом, иного у него пока не было.

Анцельс лично надел на шею короля искажающий амулет, удовлетворенно кивнул и сообщил, что его помощники уже готовят особое питье, которое в эти дни будет поддерживать силы Тервальда.

– Достаточно пары ложечек утром и вечером, чтобы полностью удовлетворить потребности организма, – бодро пообещал он и уступил место леди Раяне.

– Во всем нужно находить хорошее, – по обыкновению тихо посоветовала она, – Теперь вам не придется думать о прочих делах и вы сможете быстрее получить все поздравления.

Говорить, что он быстрее найдет свою травницу леди не стала, она изначально не верила в удачу.

– Не затем она так старательно пряталась и убегала, – обронила как-то, – чтобы потом найтись. Похоже, у девочки больше секретов, чем мы можем представить.

Последним подошел Шэд.

– Я буду дежурить здесь, со своими ребятами, – ободряюще подмигнул друг детства, – и нам поможет эмпат. Как только он почувствует, что ты злишься или взволнован – сразу остановим церемонию.

Вот это была очень хорошая новость, мысль о том, как сообщить, если он кого-то узнает, свербела все сильнее.

Прежде Тервальд похвалил бы Шэда за находчивость, а теперь мог послать лишь равнодушный взгляд. И не сразу сообразил, что тот и этого не увидит, лишь закрытые глаза.

Первую девушку король ждал с непонятным напряжением, втайне мечтая о чуде.

Не случилось, в зал резво влетела пышно разодетая брюнетка, молниеносно нашла взором стекло и ринулась на него, как коршун на добычу.

– Ах, мой король! Нам рассказали о произошедшем с вами несчастье… я так скорблю! Но видеть вас в целости и сохранности большая радость и честь, и я хотела бы прочесть по этому случаю свои стихи:

Она встала в позу и, картинно отставив роскошную алую розу, приготовилась декламировать, но скользнувший к ней тенью Шэд строго заявил:

– У вас всего минута, леди, и она заканчивается. Будете дарить цветок? Поставьте в эту вазу.

Леди одарила его гневным взором и сунула розу в одну из двух широких ваз, стоящих по сторонам от ниши.

– Мой король… – голос гостьи звучал все громче и трагичнее по мере того, как Шэдгер упорно увлекал ее к выходу из зала, расположенного в торце, противоположном входу.

А оттуда уже почти бежала сдобненькая блондинка.

– Мой король! Я так мечтала об этой встрече! Мне так многое нужно вам сказать… признаться… я немного интуит и давно знаю, только со мной вы будете счастливы и удачливы. На вас никогда не станут нападать ни дикие звери, ни плохие люди! Все ваши начинания будут успешны и получат одобрение народа…

Ей бы салон гадалки открыть, желчно усмехался про себя Тервальд, начиная осознавать, как кстати справедливая телохранительница подсунула ему свое зелье. Без него король вряд ли сумел бы держаться так спокойно.

Эту гостью Шэд выносил буквально на руках, и она осыпала его градом ударов, не замечая, что молотит колючим бутоном белой розы, который забыла поставить в вазу. Впрочем, граф поставил его сам, вернувшись в зал, и с непередаваемым сарказмом кротко произнес, явно кому-то подражая:

– Всего три с половиной тысячи!

И учтиво посторонился, подпуская к стеклу очередную гостью.

Следующие полчаса оказались для короля самыми длинными в жизни, ему казалось что прошло не двадцать пять горожанок, судя по одежде и манерам из самых высших слоёв общества, а сто двадцать пять. Нет, нужно честно признать, некоторые оказались прекрасно воспитанными и вежливыми девушками, но к великому сожалению его величества и особенно Шэда, их было меньше.

В остальных обнаружились невероятные таланты лицедеек. И способов доказать свою исключительность у них нашлось довольно много. От банальной демонстрации хранящихся в декольте прелестей до перечисления всевозможных способностей. Хотя девушки никак не могли не знать, что всех одарённых, достойных обучения, магистры разбирали в ученики еще после первого совершеннолетия. И ни один родитель еще не отказался от подобного счастливого билета в будущее для своего ребенка.

Ведь за получившей лицензию мага дочерью не нужно давать приданого, ее и так с руками возьмут самые завидные женихи. Да и двери во все богатые дома, включая королевский дворец, им всегда будут открыты. Умные люди отлично понимали, с кем выгоднее дружить.

– Фу, – открыв стекло, облегченно выдохнул Шэд, и плюхнулся рядом с другом, – долго я такое не выдержу. Надеюсь только, что эти были самые ушлые, недаром они примчались первыми. И не польстились на платья королевы, сразу ринулись во дворец. Правда, заметно расстроились, обнаружив, что единственный выход из галереи ведет в парк и назад никого не пускают, но верят, что сумели оставить о себе неизгладимое впечатление. Как на меня – так точно. Теперь я лет десять не позволю матушке даже слово сказать на тему женитьбы! Они с королевой наблюдали из потайного оконца.

И он довольно хохотнул.

– А я никогда не утверждала, что жениться нужно немедленно и бездумно, на ком попало, – укоризненно заметила подошедшая леди Раяна. – Просто просила присмотреться.

– Я сегодня досыта насмотрелся, – едко огрызнулся Шэд, которому и так жилось неплохо.

Должность тайного советника и начальника личной охраны короля позволяла ему в любое время суток беспрепятственно бродить по всем помещениям дворца. И разумеется граф этим пользовался, хотя никто ни разу его не поймал.

– Простите, что вмешиваюсь в ваши личные дела, – съязвила ее величество, и ее подруга мигом состроила виноватое лицо.

Если уж королева начала разговаривать с самыми близкими друзьями таким тоном, значит она не просто зла, а в бешенстве.

– Так вот… – помолчав и взяв себя в руки, жестко заявила Беатрис, – дальше так продолжаться не может. Это не поздравление с днем рождения, а настоящее издевательство. Где воспитывали этих девиц, что они не знают ни стыда, ни элементарных правил придворного этикета? Я не говорю обо всяких изысках, но поздороваться, поклониться первый раз встреченному королю, или хоть голову склонить в знак приветствия они должны были? Воспитанных гостий оказалось лишь семеро. Я считала!

– Им обещали, что встреча будет наедине, – развела руками Раяна, – а времени у них лишь минута. Да и принц лежит с закрытыми глазами, так зачем утруждаться и тратить драгоценные секунды?

– Но они ведь видят, что находятся в зале вовсе не одни? Охранники и маг-ментал разве не люди? – Возмущенно приподняла бровь ее величество.

– Они все из семей городской элиты. Их отцы – банкиры, промышленники, купцы, – едко усмехнулся Шэд, они слуг и охрану за людей не считают. Вы видели, как лупила меня та блондинка? Старалась попасть шипами по лицу. Мне конечно ничего не было, я амулет ношу, но она-то этого не знала!

– Я уже распорядился, – торопливо подошел к нише магистр, – сейчас все устроим иначе. На невысоком подиуме поставим трон, есть у нас такое высокое удобное кресло. Усадим в него Тервальда, обложим по бокам подушечками. Амулет снимем, якобы у короля глаза неожиданно открылись. Время убавим, иначе он там и день и ночь сидеть будет. Но главное – ученики сейчас привезут кабинки, которые мы используем при допросе одаренных преступников. Они созданы из специального небьющегося стекла в виде высокого стакана с дверцей и стоят на особой площадке с колесиками. Она управляется со стороны и может работать на одном кристалле несколько дней. Таких колясок у нас три, я велел привезти все. Пока в одной едет гостья, которая поздравляет короля, вторая увозит уже поговорившую, а в третью входит очередная девица.

Королю этот план понравился, и более всего тем, что девушки будут мелькать побыстрее. В том, что ему хватит и полминуты, узнать свою травницу, если она решится прийти, Тервальд не сомневался. Как и в том, что спасительница никогда не стала бы драться цветами. К этому времени маги точно определили ее дар, природница, а люди, обладающие этой способностью, никогда зря листка не сорвут. И не пройдут мимо чужой боли. Как не прошла и девушка в старом плаще, которой его величество обязан не только своим исцелением, но и спасением любимого коня.

Смерч в тот злополучный день умудрился попасть ногой в свежую кротовью дыру, и сломать кость. Именно его боль и заставила неприметную девицу ринуться на помощь. Но поспешно уняв боль животного и накрепко спеленав его ногу прочными корнями пырея, природница ощутила еще одну рану и смело полезла в кусты. А обнаружив охотника со страшной раной, догадалась выглянуть на дорогу и приказать гуляющим дамам бежать к арене за магами.

И пока неизвестно, как она это сделала, но чопорные красотки, которых не так-то просто уговорить кому-то помочь, в этот раз бежали наперегонки, словно от пожара.

– О чем он думает? – вглядываясь в невозмутимое лицо сына, тихо спрашивала королева-мать у ментала.

– Это понять невозможно, – объяснил маг, – но настроение у него веселое.

– Надеюсь… – задумчиво буркнул Шэд, – за пять дней в нем поубавится этой веселости… иначе лучше бежать сразу и подальше.

– А вот теперь он смеётся еще сильнее, – тотчас отчетливо распознал вспышку королевского веселья ментал.

– Нужно будет к вечеру отнести его в купальню к Гаммеду. – решила ее величество, – пусть приготовит семь купелей с успокаивающими травами. Такого потрясения даже святому не вынести без вреда для нервов.

Глава четвертая

Во второй раз девушек, желающих поздравить короля, начали пускать в зал после обеда и за это время помещение изменилось до неузнаваемости.

В центре зала появился стоящий на возвышении трон, накрытый вышитым шелком итсарским покрывалом. Он стоял спиной к окнам и вовсе не удобство гостий волновало Шэда, когда он на этом настаивал.

– Портретов его величества хватает и во дворце и в столице, и горожанки могут при желании изучить королевское лицо в мельчайших подробностях, – втолковывал он Матту, главному устроителю королевских лож и беседок на всевозможных празднествах.

Его команда из нескольких ловких плотников и обивщиков совместно с магом-природником могли шутя решить самую сложную и противоречивую задачку. И теперь справились на отлично. Сняли с пола ковры, чтобы огромные стаканы катались как по льду, завесили огромным гобеленом нишу и украсили сами коляски цветочными гирляндами.

Свои цветочки гостьи теперь оставляли в вазах у входа, входили в стакан и мчались к королевскому трону, наивно радуясь этой скорости.

А через тридцать секунд начинали суматошно искать рычажок, который останавливал стакан и, по их представлению, непременно обязан быть под рукой пассажира. И снова не все… девицы, щеголявшие переделанными королевскими платьями, радовали Тервальда робостью и смущением, цветущем на не испорченных разными хитростями лицах.

Он принимал поздравления до самого ужина, а проглотив пару ложечек тягучего сиропа и запив несколькими глотками воды, неожиданно осознал, как сильно устал.

И не удивился, когда, проснувшись утром в своей постели не смог вспомнить, в какой по счету купели уплыл в туманные кущи сна. То ли четвертой, то ли пятой. В этот момент он твёрдо решил сидеть в почти опротивевшем зале с самого утра до темна, безо всяких перерывов на сон и обед, в котором по сути не нуждался.

И сумел донести свое желание до ментала, уже с легкостью угадывавшего его мысли.

Два дня слились в один, длинный и почему-то беспросветно темный, хотя за окнами бушевала всеми красками шальная весна. Неумолчно пели птицы, жужжали пчелы и шмели, витали ароматы цветущего сада и клумб. И звенели голоса и смех заполонивших парк гостий, лились песни менестрелей и танцевальные мелодии.

А мимо короля нескончаемым потоком мелькали женские лица, постепенно сливаясь в одно и он всё сильнее опасался, что от усталости и монотонности этой процедуры не сможет узнать свою травницу, если она проедет перед ним в чужом платье.

В этот вечер он был зол, как разбуженный среди зимы медведь, и ментал, чувствовавший раздражение его величества, потребовал, чтобы банщик ограничился одной купелью. И облегчённо выдохнул, ощутив направленную на себя благодарность короля.

А тот, оказавшись в своей постели, подумал, как хорошо иметь рядом понимающего тебя человека. Пора бы ввести ментала в штат придворных лекарей. О дне рождения, наступавшем после полуночи, Тервальд старался не вспоминать, чтобы не тревожить зря старательного мага. Все равно помочь тот ничем не сможет, только зря будет голову ломать. А ему лучше смириться, раз выпала такая доля, в самый значимый день рождения сидеть на троне бездвижной куклой.

Однако судьба распорядилась иначе.

Проснувшись под утро, Тервальд, как обычно, повернулся на бок, намереваясь взглянуть на большие часы. Вставать он предпочитал с жаворонками. И не сразу понял, почему так удивился привычному действию. Вроде все, как обычно, неяркий рассвет уже выгнал прочь ночную тьму и заодно погасил за окнами расставленные по парку фонари. Сюда, на третий этаж, от них добирались лишь редкие лучики, рисовавшие на потолке смутные узоры.

А потом резко сел и принялся поспешно ощупывать руки и ноги, чтобы наверняка убедиться в их гибкости и чувствительности.

– Линд!

Юный посыльный, после той охоты ставший самым старательным и незаменимым помощником секретаря спал теперь в комнате камердинера и успевал первым примчаться на зов.

– Я тут! – сонно растирая кулаками глаза отрапортовал тот, появляясь в дверях и резко смолк, глядя на короля округлившимися от потрясения глазами, – В-ваше величество! В-вы проснулись!

– Ну да, – с неимоверным удовольствием подтвердил Тервальд, – и хочу есть. Беги на кухню, тащи еды. И не вздумай нести кашу или творожок! Никогда не прощу!

Его величество доедал завтрак, о каком мог только мечтать в эти дни, когда в его гостиную, сонно покачиваясь, ввалился Шэд. Постоял пару минут, вдумчиво изучая сноровисто орудовавшего вилкой и ножом друга, прошлепал к столу и сел напротив.

– Как я счастлив, – выдохнул он с чувством и утащил с блюда одного из последних фаршированных рябчиков. – За эти дни мне раз сто хотелось заболеть лихорадкой или сбежать в горы.